Кинорежиссер Сергей Урсуляк, снявший фильмы «Русский регтайм», «Долгое прощание», «Праведник», сериалы «Ликвидация», «Исаев», «Тихий Дон», «Жизнь и судьба», впервые ставит на театральной и оперной сценах.
Ничего удивительного в этом нет. Он окончил Театральное училище им. Бориса Щукина, работал в труппе театра «Сатирикон» и только потом окончил Высшие курсы сценаристов и режиссеров, связав свою дальнейшую жизнь с кинематографом.
Лето у него выдалось горячее. В августе он возглавит жюри игрового конкурса на кинофестивале в Выборге. Его, пожалуй, чаще многих других кинематографистов приглашают в этом качестве. О том, что предстоит в ближайшее время, мы и поговорили с Сергеем Урсуляком, который умеет серьезному разговору придать иронический характер.
— Очевидно, у вас образовалась пауза в напряженной производственной жизни, и вы решили ею воспользоваться, чтобы посмотреть хорошее кино?
— Я часто бываю в жюри, знаю, какая это трудная работа. Тяжело сидеть в зрительном зале, не имея возможности его покинуть, и смотреть без перемотки плохое кино. А оно, как назло, не кончается. Любой может уйти, а жюри обязано сидеть до конца. А потом, как обычно, мы дадим призы не тем.
— Это не единственные ваши планы на ближайшее время?
— Они у меня чудовищные, потому что двум хорошим людям я дал обещание поставить спектакль. Ближайшие полгода будут у меня дебютными в драматическом и оперном театрах. Осенью я должен выпустить в Театре им. Вл.Маяковского «Голого короля» по Евгению Шварцу, а весной в Большом театре, вы удивитесь, оригинальную вещь — «Евгений Онегин». Потом уже буду снимать фильм для фестиваля в Выборге, который для меня родной. Я на нем бываю с середины 90-х. Для меня это прежде всего люди, которые его делают, и память о тех, кого я любил, — о Станиславе Ростоцком, Савве Кулише, Микаэле Таривердиеве, Армене Медведеве. С каждым из них я был каким-то образом связан. Поэтому, когда мне предложили войти в состав жюри, я без сомнений согласился. Люблю бывать в Выборге. Там особая и абсолютно не пафосная атмосфера.
— Театральные дебюты — это ваше собственное желание или же предложения, от которых было невозможно отказаться?
— Никакого желания у меня не было. Более того, я долгие годы от таких предложений отказывался. В год мне поступало их по три-четыре от лучших московских театров. Но я всегда отвечал, что не дело кинорежиссера ставить в театре. И гендиректору Большого, и моему дорогому другу Владимиру Георгиевичу Урину я отказывал многократно. В конце концов мы с ним договорились о том, что я не буду ставить в Большом театре. Ударили по рукам. Но Егор Перегудов — худрук Театра им. Вл.Маяковского — пользуясь моим к нему расположением, уговорил в качестве эксперимента что-то попробовать. Я сдуру дал согласие. Как только это случилось, Владимир Георгиевич Урин тут же сделал недовольное лицо и сказал: «Ах так?» Мне пришлось согласиться и на Большой театр. С ужасом и волнением жду, когда все это кончится.
— Чем поразила оперная сцена?
— Там еще самое начало, и трудно говорить о чем бы то ни было. Сейчас мы работаем с художником Владимиром Арефьевым над декорациями и с Марией Даниловой над костюмами. Основная работа еще впереди. До этого мне нужно успеть поставить «Голого короля» в Маяковке. Там репетиции уже идут полным ходом. Сейчас перерыв на отпуск, а с сентября все снова начнется.
— «Голый король» — это ваш выбор?
— Да, предложение мое. Это не только «Голый король», но и мотивы из других пьес Евгения Шварца, фантазия на тему, которая будет называться не «Голый король», а «Другая сказка». Труппа хорошая. Артисты прекрасные. Если я не подведу, то все закончится добром.
— Актеров вы, конечно, сами выбирали?
— Актеров выбирал я, но, естественно, не как обычно, из всей России, а из труппы Театра Маяковского.
— А в Большом?
— Кастинг пройдет в сентябре. Он связан с особыми вещами, с учетом голосов. Я не могу дать баритону партию Ленского, а тенору — Онегина, как бы они мне ни нравились. Как ни крути, баритоном будет петь Онегин, а Гремин будет басом.
— Тем не менее режиссер в опере присутствует на кастинге?
— Конечно. Другое дело, что есть нюансы, которые я могу не понимать. Условно говоря, у этого артиста недостаточный диапазон для сцены Большого театра, и, как бы я ни хотел, чтобы пел Киркоров, мне его не дадут.
— Все будет происходить, как написано авторами, или здесь и сейчас?
— Вы же прекрасно знаете, что я не экспериментатор, а традиционалист. У меня не будет ОМОНа и любви Онегина к Ленскому. Все будет так, как написал Пушкин и дописал Чайковский.
— То есть ждем классическое прочтение?
— Может быть с какими-то нюансами, но в целом это не будет оскорблять «чувств верующих».
— Шварца это тоже касается?
— Думаю, что и Шварца все сказанное тоже касается, но его прелесть в том, что он в каждое время к месту.
— Пройдут премьеры, и, как вы сказали, начнется работа над фильмом для Выборгского фестиваля. Речь, значит, идет о полнометражном кино, не о сериале?
— Не знаю. Это было сказано в большой степени условно. Сейчас идут переговоры с Антоном Златопольским, без которого я стараюсь не делать ничего.
— Прекрасные творческие планы!
— Если бы не возраст (Урсуляку 10 июня исполнилось 65. — С.Х.), то вообще было бы замечательно.
