Третий после Чехова и Бунина. 96 лет назад родился Юрий Казаков

0 38

8 августа – день рождения одного из крупнейших русских писателей середины XX века, мастера рассказа, трагически рано ушедшего из жизни.Юрий Иванов/РИА Новости

Юрий Павлович Казаков. Великий мастер, чародей русского рассказа! Пожалуй, третий после Чехова и Бунина. Не в смысле по старшинству и значению – а в том смысле, что поставить его рядом можно только с ними.

И вот как это случилось? Арбатский мальчик, родившийся в 27-м году и не попавший на фронт потому, что в год Победы ему исполнилось 18 лет. Арбатский-то арбатский, родился и провел детство в самом центре Москвы, но родители-то – самые простые, из смоленских крестьян, в юности уехавшие в Москву в поисках заработка. Отец – типографский рабочий, мать служила нянькой в господских домах, потом работала медсестрой. Военное детство, отрочество… Поступил в строительный техникум, потом в Гнесинское музыкальное училище… Хотел играть на виолончели, но этому нужно учиться с детства, разрабатывая пальцы, поэтому перешел на контрабас. Успел поиграть в оркестре МАМТ им. Станиславского и Немировича-Данченко. А потом – новый кульбит судьбы: поступил в Литературный институт им. Горького с рассказом… из американской жизни про “обиженного полисмена”. Потом, как гласит легенда, руководитель семинара Константин Паустовский дал студентам задание: написать рассказ о проводах на полустанке. И Казаков написал “На полустанке”. О том, как девушка провожает парня в столицу. И это был сразу гениальный рассказ. Он возглавляет любое “избранное” Юрия Казакова.

Судьба этого писателя – лучшее доказательство тому, что рождение гения – чудо, но и одновременно какая-то “химия” из очень разнородных “элементов”. Среди “элементов”, создавших Казакова, были и судьбы родителей, и детство, проведенное на крышах, где тушили зажигательные бомбы, и послевоенная “оттепель”, и случайное вроде бы увлечение музыкой, и Литературный институт с Паустовским… А потом в состав “химии” вошел Иван Бунин, 9-томник которого с трудом пробил Александр Твардовский – тоже из смоленских крестьян. “Пробил”, может быть, потому, что Бунин был единственным из великих эмигрантов, кто пришел в восторг от его “Василия Теркина”.

Казаков не подражал Бунину, как иногда говорят. Он был буквально инфицирован его стилем, как “высокой болезнью”, и, на мой взгляд, затем преодолевал это мощное влияние в своей прозе. Географией этого преодоления стал русский Север, в который Казаков влюбился после первой же поездки, заболев “проклятым Севером” на всю оставшуюся жизнь. Но и свою дань Бунину он все же хотел отдать. Задумал книгу о нем. Во Франции встречался с Борисом Зайцевым и Георгием Адамовичем, знавшими Бунина лично. Они, в свою очередь, высоко оценили его прозу.

Так в Юрии Казакове сплелись русская эмиграция и советская проза. Случилось то, что на самом деле неизбежно должно было произойти. Просто выбор судьбы пал на него.

Но настоящее чудо казаковской прозы в ее неповторимой интонации. Не в емких, порой жестких бунинских деталях, а именно в интонации. Это каким-то непостижимым образом чувствуется уже в названиях его рассказов: “На полустанке”, “Тэдди”, “Никишкины тайны”, “Трали-вали”, “Долгие крики”… Друг Казакова Евгений Евтушенко посвятил ему стихотворение с тем же названием – “Долгие крики”.

  • “Дремлет избушка на том берегу.
  • Лошадь белеет на темном лугу.
  • Криком кричу и стреляю, стреляю,
  • А разбудить никого не могу”.

И вот здесь что-то схвачено от волшебной интонации Юрия Казакова.

  • “Хоть им выстрелы ветер донес,
  • Хоть бы услышал какой-нибудь пес”.

Вот это, да, “казаковское”!

В этом году исполняется еще и сорок лет, как Юрий Казаков написал рассказ “Во сне ты горько плакал” (1977), посвященный самоубийству другого его друга – поэта и прозаика Дмитрия Голубкова. Они были соседями по Абрамцеву, где Казаков в конце жизни купил себе дом и где провел тяжелые, затворнические последние годы, скончавшись в 1982 году. Об этих годах лучше не говорить. А вот рассказ “Во сне ты горько плакал” нужно в обязательном порядке по строчкам, по буквам изучать начинающим писателям, чтобы понять, что значит в прозе интонация – не меньше, чем в поэзии.

“Был один из тех летних теплых дней…” “Душа моя бродит в потемках…” Вот это и есть Юрий Казаков – с его “музыкой”, с его удивительной “нотной грамотой”, которую нужно преподавать на всех факультетах “писательского мастерства”.

Писатель Георгий Семенов, друживший с Казаковым, вспоминал, что незадолго до смерти Казаков задумал произведение, которое хотел назвать “Послушай, не идет ли дождь?” Произведения этого нет, но, согласитесь, одним названием сколько всего сказано! И это тоже чудо под названием Юрий Казаков!

Источник: ГодЛитературы.РФ

Источник: rg.ru
Подписаться
Уведомить о
guest

0 комментариев
Старые
Новые Популярные
Межтекстовые Отзывы
Посмотреть все комментарии
0
Оставьте комментарий! Напишите, что думаете по поводу статьи.x