Страшный август выдался для нашего искусства. Мирошниченко, Борисова, Васильева… И вот, 19 августа утром не стало удивительного человека, артиста со званием народного, педагога Игоря Ясуловича. 24 сентября ему исполнилось бы 82 года. Тревожные вести о его пошатнувшемся здоровье начали поступать еще в июле. Он сумел победить тяжелую болезнь, но, как оказалось, на очень короткий срок.
Несколько месяцев назад Игорь Николаевич принимал участие в кинопрограмме Третьяковской галереи, посвященной школе и ученикам советского классика Михаила Ромма. Представил там три свои режиссерские работы, делился планами, говорил о сути профессии. Все его знают как великолепного артиста, талантливого педагога ГИТИСа и профессора ВГИКа, воспитавшего немало достойных людей. Но мало кому известно, что Ясулович учился не только актерскому ремеслу, но и режиссуре во ВГИКе с разницей в 12 лет и дважды у Ромма. А потом дебютировал в кино, опять же у своего мастера, снявшись в 1961 году в его фильме «Девять дней одного года» в небольшой роли физика Федорова.
В кино он так и остался виртуозом эпизода. Роли второго плана — наша радость и его крест. Он сыграл не в одной сотне фильмов, а главных у него — по пальцам перечесть. Но его эпизоды у мэтров режиссуры стоят крупняка. Он сыграл инженера Щукина в «12 стульях» и соседа с собачкой в «Бриллиантовой руке», Белого клоуна в «Айболите-66», предводителя слепых в «Легенде о Тиле», корреспондента Винкича в картине «Время вперед!», Игоря в ленте «Не самый удачный день» своего тестя Юрия Егорова, спекулянта в «Самой обаятельной и привлекательной», слугу герцога в «Том самом Мюнхгаузене», Электрона Ивановича в «Гостье из будущего», Суслова в «Брежневе», Ставровского в картине «По законам военного времени» — вот это была главная роль. Ясулович востребован в «Фитиле» и в «Ералаше», где в предельно сжатое экранное время надо было создать емкий и запоминающийся образ. Студенты приглашали его в свои короткометражки, и в одной из них — «Молоко» — Ясуловича увидели на Берлинале.
Он родился в селе под Куйбышевом, где его мама находилась в эвакуации. Отец прошел войну, был профессиональным военно-морским офицером, поэтому семья кочевала по городам и весям. Детство будущего актера прошло в Измаиле под Одессой, затем переехали в Бухарест и Таллин, где Игорь впервые серьезно приобщился к театру, начал ходить в театральную студию.
У него был мощный опыт за плечами. Помимо Ромма его учителем был некогда актер Камерного театра Александр Румнев, научивший искусству пантомимы, сделавший из него мима в Московском экспериментальном театре пантомимы «Эктемим». Отсюда и выразительность жеста и мимики у Ясуловича.
В театре, в отличие от кино, он сыграл много крупных ролей, имел большой диапазон. К примеру, в Театре киноактера Ясулович был Чацким в «Горе от ума» и бессловесным гоголевским Чичиковым. Одна из последних его сценических работ — игумен Пафнутий в «Отце Сергии» по повести Льва Толстого в постановке Камы Гинкаса, на сцене МТЮЗа — тоже с минимальным количеством слов. Важен был сам факт присутствия его персонажа, который большую часть времени наблюдал за происходящим. Лицо и пластика, любой жест Ясуловича были настолько выразительны, что слова и не требовались. Игумена Пафнутия у Толстого нет. Кама Гинкас специально придумал эту роль для Игоря Николаевича, предельно сконцентрировав в ней то, что у Толстого растворено в других персонажах.
Почти 30 лет он проработал в МТЮЗе и даже в почтенном возрасте играл в шести спектаклях, включая сложнейшую «Последнюю ленту Крэппа» по пьесе Беккета. Там его одинокий и пожилой герой слушает магнитофонные записи и прокручивает собственную жизнь по голосовым дневникам, отсчитывая напрасно прожитые дни, которые не вернуть. Ротшильд в «Скрипке Ротшильда», Креонт в «Медее», Черный монах в одноименном спектакле — все это золотой фонд МТЮЗа. Ясуловича ценил британский режиссер Деклан Доннелан, постоянно приглашал в свои российские проекты: вместе они создали Пимена в «Борисе Годунове», Чебутыкина в «Трех сестрах», шута Фесте в «Двенадцатой ночи», Просперо в «Буре».
Последняя театральная роль — Ермий, бывший вельможа в спектакле по Лескову «Скоморох Памфалон» у Владимира Панкова в Центре драматургии и режиссуры. В свои годы (81!) Ясулович бережно и умело вел шестичасовое повествование, практически не покидая сцену. Эту удивительную работу «МК» отметил своей театральной премией — объявили буквально неделю назад.
Голос у Ясуловича был особенный, поскрипывающий, поэтому его постоянно приглашали озвучивать мультфильмы, произносить закадровый текст, в том числе и в документальном кино, дублировать зарубежные картины — от «Списка Шиндлера» Спилберга и «Авиатора» Скорсезе до «Шрека». Он говорил за многих артистов советского и российского кино, даже за Арамиса Игоря Старыгина в «Д`Артаньяне и трех мушкетерах».
Десять лет назад мы разговаривали с Игорем Николаевичем во ВГИКе о сути профессии, которую он передавал своим студентам. И вот что он тогда сказал: «Молодые люди, пришедшие в актерскую профессию, должны понимать, что они занимаются самым прекрасным делом на свете — человековедением. Задача актера — нащупать болевые точки, понять мотивы поступков своих героев, заниматься не текстом, а людьми. Разве им не обидно слышать словосочетание «сериальные артисты»? Я же вижу, какими они возвращаются с сериалов, что с ними происходит. Среда для молодого актера очень важна. А нам все чаще приходится произносить текст, который не запоминается, а важно, чтобы он ложился на язык. Трудно работать, когда тебя все время куда-то гонят, требуют выдавать определенное количество минут. Иногда кажется, что ты произносишь один и тот же текст. Режиссер говорит: «Домохозяйка вышла из комнаты, а теперь вернулась, и надо для нее еще раз повторить». Неужели нельзя все это изложить другими словами? Я понимаю, что благодаря ранней роли может состояться судьба, что, снимаясь, студенты набираются опыта. Но о дисциплине во время учебы тоже забывать нельзя. Дисциплина важна для актера».
У него в принципе болела душа за людей, не только за тех, кого он лично знал. Он был человеком чести и совести, потому и писал письма в защиту политзаключенных, тех, с кем обошлись несправедливо, попавших в беду. Ясулович ходил в суды, и сам факт его появления был уже мощной защитой.
