Эта запись сделана в любимой гримерке Игоря Ясуловича в родном ему Театре юного зрителя. Уже не помню, какой был повод для нашей встречи, но хорошо помню, что Ясулович как любой большой актер во время интервью с журналистами умел держать планку, не опускаясь до сплетен, желтухи и всего того, что иногда репортеры ждут от знаменитостей. Он с большей охотой предпочитал говорить о Чехове или Пушкине, или о своем режиссере – Каме Гинкасе.
Ясулович и в работе держал планку, проходных ролей у него не было, а некоторые и вовсе стали жемчужинами в истории русского театра. Допустим, Черный монах в спектакле Камы Гинкаса по одноименной повести Чехова, которого сам актер, кстати, считал “очень жестким”.
Или Ротшильд в “Скрипке Ротшильда” все того же Антона Павловича. Здесь в скобках заметим, что та знаменитая трилогия Гинкаса, в которую помимо названых спектаклей еще входила “Дама собачкой”, сегодня уже, увы, недосягаемая высота. К счастью, все три спектакля записаны и доступны в Сети.
Или вот еще выдающаяся роль в не самом удачном спектакле того же Гинкаса (так бывает, что спектакль не складывается, но отдельные актерские работы запоминаются) – Креонт в “Медее”. Игорь Николаевич там читает Еврипида в переводе Бродского.
Он любил Бродского, но конкретно эти строки обожал. Считал, что в них есть очень многое, о чем еще в будущем нам всем придется подумать. Так и сказал мне в тот день в своей гримерке. А я возьми да попроси – а почитайте!
И он вдруг взял и прочел.
Зачем мне нужны были тогда эти стихи? Никакой подспудной мысли не было, лишь раздирало желание эксклюзивно прикоснуться к прекрасному, я знал, что Ясулович один из лучших чтецов на Москве.
Потом об этой записи я не вспоминал.
И вот сегодня, узнав об уходе Игоря Ясуловича, я нашел в архиве очень маленький по весу и хронометражу видеофрагмент, но какой же он оказался объемным по смыслу…
Никто никогда не знает, откуда приходит горе.
