РАМТ поставил антифашистскую притчу

Фабула притчи сводится к знаменитому высказыванию германского пастора Мартина Нимёллера - практически стихотворению в прозе. "Когда нацисты пришли за коммунистами, я молчал, я же не коммунист... Потом они пришли за членами профсоюза, я молчал, я же не член профсоюза... А потом они пришли за мной, и уже не было никого, чтобы протестовать".

Правда, вместо коммунистов, евреев и прочих жертв гитлеровского режима здесь фигурируют котики и собачки. Но по нынешним временам это нормально. То-то известное российское новостное агентство под рубрикой "Хорошие новости" публикует преимущественно звериные басни: тут спасли осиротевших тигрят, там в зоопарке ощенилась самка морского котика (да-да, дети котиков называются щенками). Похоже, только новости из мира фауны еще способны затронуть струны души читателей прессы.

Итак, в один прекрасный день в одном прекрасном городе запрещают держать котов иного цвета, кроме коричневого. Потом запрет распространяется на собак, потом на прессу, потом на одежду. Потом начинают приходить не только за нарушителями, но и за теми, кто держал когда-то черного лабрадора или белого пуделя... В общем, нормальная чистка ("Но кто мог знать?" - "Надо было знать", - холодно сказал Корейко. "Вот я и говорю, - подхватил Лапидус, - таким не место в советском учреждении").

Режиссер Саша Золотовицкий сделал из этой притчи в РАМТе часовой спектакль на трех актеров по собственной инсценировке. Среднеевропейский городок. Уличное кафе на три столика, черная стеклянная витрина порой превращается в телеэкран. Негромкий ненавязчивый джаз. Забавные шуточки ("Человек на 70% состоит из воды, а огурец на 90%. Значит ли это, что человек на 80% огурец?"). Повторы и рефрены, как в детских обериутских стишках.

Безымянный главный герой (Даниил Шперлинг) - красавец мужчина в клетчатом пиджаке, немножечко педант, но кто из нас без недостатков. Его друг Чарли (Николай Угрюмов) наделен плутовским обаянием и шутовским прикидом (впрочем, он же первым наряжается в коричневое пальто). Диктор (Яна Палецкая) просто прехорошенькая, даром что все время диктует новые правила. У героя даже завязывается с нею воображаемый роман...

И вообще это стильное зрелище (художник Софья Шнырева). Коричневая полиция носит дивные шлемы с двумя козырьками типа "здравствуй и прощай". В финале все вокруг, включая героев и кофейные чашки, драпируется бурой оберточной бумагой. Привет художнику Христо, завернувшему рейхстаг (1995). А также сюрреалистке Мерет Оппенгейм, выставившей меховой чайный прибор (1936).

Короче, местами мило, местами страшно, а в целом то что надо. Но есть одна претензия. В спектакле навязчиво разъясняются, буквально разжевываются не только упомянутое высказывание Нимёллера, но и тезисы философа Эмиля Чорана, взятые эпиграфом к книжке Павлоффа ("Сама по себе идея нейтральна... но превращенная в веру, она впадает в поток времени, принимает форму события: переход от логики к эпилепсии совершен... Так рождаются идеологии, доктрины, кровопролитные фарсы"). Это как если бы поэт, прочитав нехитрый стишок, еще полчаса держал вас за пуговицу, разъясняя, что он хотел сказать своим художественным произведением.

Не надо считать публику глупее себя. Она и так прекрасно все поймет. А не поймет, так почувствует.

Тем временем

В РАМТе готовятся к еще одной премьере - на основной сцене уже в июне представят новый спектакль Алексея Бородина "Леопольдштадт". Драма Тома Стоппарда - о жизни одной еврейской семьи в Австрии с начала XX века до Хрустальной ночи. Это самая личная пьеса британского автора, отчасти основанная на истории его собственной семьи.