Lib.ru/Классика: Бунин Иван Алексеевич. Избранные поэтические переводы

Иван Алексеевич Бунин

Избранные поэтические переводы

Оригинал здесь: Электронная библиотека Яблучанского.

Содержание:

Альфред де Мюссе. Отрывок.

Адам Аснык. Лилии.

Адам Аснык. Астры.

Адам Аснык. "Без слов мы навсегда простилися с тобою...".

Адам Аснык. Геракл.

Мотив Сенкевича. Вечерняя молитва.

Леконт де Лиль. Золотой диск.

Леконт де Лиль. Усопшему поэту.

Леконт де Лиль. В темную ночь, в штиль. Под экватором.

Франческа Петрарка. Сонет.

Генри Лонгфелло. Псалом жизни.

Генри Лонгфелло. Очарованный инок.

Франсуа Коппе. Смерть птиц.

Тарас Шевченко. Завещание.

Тарас Шевченко. "Во зеленой, темной роще...".

Адам Мицкевич. Из "Крымских сонетов":

Аккерманские степи.

Чатырдаг.

Алушта ночью

Аветик Исаакян. "Моя душа объята тьмой полночной".

Александр Цатуриан. "Мрачна, темна душа моя...".

АЛЬФРЕД ДЕ МЮССЕ

ОТРЫВОК

...Когда из школьных стен домой мы возвращались,

Мы находили там безмолвие одно;

Отцы и братья нам не улыбались,

Отцы, за родину погибшие давно...

И хоть не раз горячих впечатлений

Душа недетская в томлении ждала,

Но было пусто все! И только по селенью

Гудели медленно вдали колокола...

Жизнь представлялась нам как бы двумя мирами:

За нами - прошлое с угасшею борьбой,

А новый день, встающий перед нами,

Еще во тьме, чуть тронутый зарей...

И ангел сумрачный для нас стал духом века;

Мы обрели его сидящим на костях, -

В плащ себялюбия закутан он, калека.

Не то живой, не то уж полупрах...

Так в Страсбурге дочь графа Сарвердена

В гробу, под белою венчальною фатой,

Лежит, сохранена, как мумия, от тлена,

Но страшен вид ее, ребячески-худой!

Холодною тоской и безотчетным страхом

Томит ее наряд и мертвое лицо:

Еще блестит се венчальное кольцо,

А голова в цветах рассыпалася прахом!

О дети будущих, далеких поколений!

Когда вы в летний день, в отчизне дорогой,

Из зелени лугов, в часы отдохновений,

У плуга пот с чела сотрете трудовой

И улыбнется вам под яркими лучами

Земля-кормилица, - подумайте порой,

Что мы свой путь прошли с бессильными слезами,

Что жертвой были мы за будущий покой!

1890

АДАМ АСНЫК

ЛИЛИИ

Золотые кудри в косы

Панночка плетет;

Заплетаючи, в раздумье

Песенку поет:

Темной ночью белых лилий

Сон неясный тих.

Ветерок ночной прохладой

Обвевает их.

Ночь их чашечки закрыла,

Ночь хранит цветы

В одеянии невинной

Чистой красоты,

И сказала: спите, спите

В этот тихий час!

День настанет - солнца пламень

Сгубит, сгубит вас!

Дня не ждите, - бесконечен

Знойный день, а сон,

Счастья сон недолговечен,

И умчится он.

Но, таинственно впивая

Холодок ночной,

К солнцу тянутся, к востоку

Лилии с тоской.

Ждут, чтоб солнце блеском алым

И теплом своим

Нежно белые бокалы

Растворило им.

И напрасно ночь лелеет

Каждый лепесток -

Грезит девушка о милом,

Солнца ждет цветок!

<1893>

АСТРЫ

Все поблекло... Только астры

Серебристые остались, -

Под холодным, синим небом

Замечтались...

Грустно я встречаю осень...

Ах, не так, как в дни былые!

Так же вянут, блекнут листья

Золотые,

Так же месячные ночи

Веют кроткой тишиною,

И шумит в аллеях ветер

Надо мною...

Но уж нет в душе печальной

Тех восторгов, тех волнений,

Что, как солнце, озаряли

День осенний.

Помню милый, бледный облик,

Локон нежный и волнистый,

В черных косах - венчик астры

Серебристый...

Помню очи... Вижу снова

Эти ласковые очи...

Все воскресло в лунном, блеске, -

В блеске ночи!

<1893>

* * *

Без слов мы навсегда простилися с тобою.

Все речи я берег в душевной глубине,

Я говорить не мог... Но сердца нет со мною -

Оно теперь с тобой в далекой стороне.

Белеет домик твой под крышею родною,

Поют там соловьи так звонко по весне...

Я отделен от вас страданьем и тоскою,

И дом мой далеко, и нет возврата мне...

Так больно было мне остаться без ответа!

Но все-таки я рад, что ясного рассвета,

Что жизнь твою, не буду омрачать, -

Она к тебе идет с улыбкой молодою,

А я прощаюся с последнею зарею.

Иду во тьму - и не вернусь опять!..

<1894>

ГЕРАКЛ

Предание его Гераклом называет...

Но как поэт героя назовет, -

Того, кто отдыху и радости не знает

И вечный труд без ропота несет?..

Тяжелой шкурой льва он плечи покрывает

И в ней, как царь властительный, идет;

Но чаще он молчит, и очи опускает,

И кандалы сам на себя кует.

Он страшен и могуч с дубиной исполина,

Но, как дитя, молчит пред взором господина.

Он перед ним - покорный раб немой,

Он, трепеща, спешит исполнить приказанье

И слышит смех обидный за собой,

В конюшнях Авгия работая в молчанье.

Но и другой он принимает вид -

И муза за него краснеет от смущенья...

Он терпелив, но дух его скорбит,

Растет, растет в груди сокрытое мученье,

И вот пора! - Он забывает стыд,

Свою судьбу, позор и годы униженья, -

В безумной оргии и диком опьяненье

Огонь в груди он загасить спешит.

Труды тяжелые, которые веками

Он исполнял, как раб, своими же руками

Нередко губит в несколько минут...

Но гаснет бешенство, проходит гнев упорный...

И в тишине свой богатырский труд

Он начинает вновь, безмолвный и покорный.

III

Еще себя не сознавая сам,

Он и гигантских сил своих не понимает, -

Войдет в костер без мысли, что к богам,

Как равный им, как бог, из пламени вступает.

Не знает он, что всем своим врагам,

Своим гонителям тревожный страх вселяет,

Что весь Олимп от ярости пылает,

Дивясь его победам и трудам.

Бессильные враги и жалкие преграды!

Пусть на пути его шипят и вьются гады

И встанет гидра с сотнями голов, -

Он с каждым днем растет, он с каждым днем сильнее,

Он разобьет при грохоте громов

Тяжелые оковы Прометея!

<1898>

Мотив Сенкевича

ВЕЧЕРНЯЯ МОЛИТВА

Небеса проповедуют славу божию,

и о делах рук его вещает твердь. День дню

передает речь, и ночь ночи открывает знание.

Псал. 18

Солнце уходит в далекие страны,

В сумрак ночной, за леса и моря.

В темных лесах засинели туманы,

В море горит золотая заря.

День угасает. Дневные заботы

С тихой зарей забывает земля,

Пахарь усталый вернулся с работы,

В теплой росе засыпают поля.

Вот потянулися птиц караваны...

Как необъятны зарей небеса!

Солнце уходит в далекие страны,

В сумрак ночной, за моря и леса...

Темнеет храм лесов. И кроткий и веселый,

Вечерний льется свет в лесную глубину.

Дремотно-ласково жужжат на солнце пчелы,

Кончая мирный день и отходя ко сну.

Клубится мошек рой. Задумчиво заводят

Свой жалобный концерт лесные комары...

Но гаснет, гаснет свет... Из листьев и коры

Ночные бабочки угрюмые выходят...

Стихает дятлов стук... С заката потянул

Неясный ветерок... Закат еще краснеет,

Но близок час ночной - и храм лесов темнеет,

И подымается чуть слышный, смутный гул.

То рать отцов-дубов заводит разговоры,

То на вечерний гимн скликаются леса...

И вот окончен день: в торжественные хоры

Сливаются лесные голоса.

"Сестры, возрадуйтесь! День благодатный,

Тихий и теплый, господь даровал.

Славой господней огонь предзакатный,

Славой небесною Запад пылал.

Звездную ночь нам творец посылает,

Темной земле он огни засветил,

Сон безмятежный для нас наступает...

Дивны веления господа сил!"

Мгновение молчат во мраке сосны,

Мгновенье - и звучит согласно по лесам:

"Господь, господь! Как ладан росный,

Благоухает наш бальзам.

И аромат любвеобильный

Мы изливаем в теплой мгле

Тебе, господь, тебе, всесильный

На небесах и на земле!"

Тихой песней им вторят березы ветвистые:

"Отче наш! При сиянье озер

Зори светлые, зори огнистые

Золотят наш зеленый убор.

И под ласкою ветра целебною

Наши тонкие ветви шумят,

И тебе они арфой хвалебною,

Нашей радостной песней звучат!"

И кончают грустною мольбою

Пихты, погруженные во мглу:

"Сестры! Братья! Радуйтесь покою

И творите господу хвалу!"

Истомил нас день тяжелым зноем,

Но темнеют, меркнут небеса,

Веет ночь прохладой и покоем,

Падает вечерняя роса!"

И смолкает весь мир, забывается сном благодатным.

Гаснут вспышки зарниц. А из влажного мрака лесов,

Замирая, звучит от земли к небесам необъятным

Отдаленный хорал голосов, -

В высь, где темные бездны, лазурные бездны, струятся,

Млечный Путь, как река, в бесконечные дали ушел,

В высь, где звезды и звезды серебряной пылью роятся,

А над звездами - божий престол.

1895

ЛЕКОНТ ДЕ ЛИЛЬ

ЗОЛОТОЙ ДИСК

Солнца диск золотой, уходя из лазурной пустыни,

Погружается медленно в тихое лоно зыбей

И, прощаясь с землей, сыплет розовым блеском лучей,

В гребнях гор золотит, зажигает сверкающий иней.

Грустно ветер вздыхает и веет с далеких высот,

Стелет длинные тени в оврагах и влажных долинах,

Тамаринды колышет, и в темных, угрюмых вершинах,

Где гнездилися птицы, и сон и покой настает.

И дыханье земли, как священных кадильниц дыханье,

Средь кофейных деревьев и в чаще густых тростников

Разливаясь, сливается с свежим дыханьем лесов,

С ароматом плантаций в глубоком вечернем молчанье.

Вот звезда задрожала жемчужной своей белизной,

В синем мраке ночном, как живая, горит величаво -

И пылают в волнах, ослепленных небесною славой,

Мириады светил, мириады огней над землей.

И души, забываясь в молчании ночи всесильной,
Созерцая и мир, и величье ее красоты,
Познании тщету и надежды, и пылкой мечты,

В вечный сон погружается, в саван могильный.

1895

УСОПШЕМУ ПОЭТУ

Ты, чей блуждавший взор в последние мгновенья

Пленялся и землей, и горней красотой,

Спи с миром в тишине холодного забвенья!

Запечатлела ночь твой облик гробовой.

Знать, слышать, чувствовать? - Прах, ветра дуновенье!..

Любить? - Но желчь одна, желчь в чаше золотой...

Как бог, свой бренный храм покинувший с тоской, -

Разлейся в беспредельности творенья!..

Почтит ли мир твое немое погребенье,

Иль, выронив слезу пустого сожаленья,

Твой пошлый век тебя забудет навсегда, -

Ты счастлив, ты отжил! Ты больше не страдаешь,

Быть человеком здесь ты ужаса не знаешь

И мыслить горького не ведаешь стыда.

1896

В ТЕМНУЮ НОЧЬ, В ШТИЛЬ, ПОД ЭКВАТОРОМ

Le Temps, l'Etendue et le Nombre...

Leconte de Lisle

[Время. Протсранство. Число... Л. Де Лиль - фр.]

Время, Пространство, Число

С черных упали небес

В море, где мрак и покой.

Саван молчанья и тьмы

Их поглотил без следа -

Время, Пространство, Число.

Тяжким обломком, немым,

Падает Дух и пустоту,

В море, где мрак и покой,

С ним, погруженным во тьму,

Тонут, рожденные им,

Время, Пространство, Число

В море, где мрак и покой.

27.II.15

ФРАНЧЕСКО ПЕТРАРКА

СОНЕТ

Когда, как солнца луч, внезапно озаряет

Любовь ее лица спокойные черты,

Вся красота других, бледнея, исчезает

В сиянье радостном небесной красоты.

Смирясь, моя душа тогда благословляет

И первый час скорбей, и первые мечты,

И каждый час любви, что тихо подымает

Мой дух, мою любовь до светлой высоты.

Свет мысли неземной лишь от нее исходит,

Она того, кто вдаль последует за ней,

Ко благу высшему на небеса возводит,

По правому пути, где нет людских страстей,

И, полон смелостью, любовью вдохновенный,

Стремлюсь и я за ней в надежде дерзновенной!

<1896>

ГЕНРИ ЛОНГФЕЛЛО

ОЧАРОВАННЫЙ ИНОК

Однажды утром,

По вековому сумрачному лесу,

Из древних, серых стен монастыря,

С задумчиво поникшей головою

И тихою молитвой на устах

Шел инок Феликс.

Был жаркий день.

Был зноен летний воздух, и зеленый

Тенистый лес

Уподоблялся мирной

Обители безгрешных. Золотые

Лежали мхи среди деревьев, ветви

Как бы творили знаменье креста,

Качаясь и шепча свои молитвы,

И разливался сладкий, нежный запах

Лесных цветов и виноградных лоз,

Тянувшихся из чащи к свету солнца.

Исполнено все было красоты;

Но инок Феликс

Был погружен в глубокое раздумье:

Его глаза

Покоились на книге Августина,

Где он прочел

О дивном и незримом божьем граде

В далекой и неведомой стране.

"Всем сердцем верю

В твои деянья, господи! - сказал он, -

Но не могу постигнуть их". - И вдруг

В лесу раздался голос, - дивный голос

Какой-то птицы, райски белоснежной,

Упавшей точно с неба и запевшей

Столь сладостно, столь звучно, что казалось,

Запели в небе струны золотые

Несметных арф. И Феликс

Забыл святую книгу

И долго, долго

Шел и внимал той птице, восхищенный,

Доколе не увидел, как во сне,

Небесного убежища блаженных,

Доколе не узрел

Сонм ангелов, ходящих в божьем граде

По золотым, по звучным плитам улиц.

Он искушен был дерзкой

Мечтой поймать таинственную птицу,

Но птица по холмам и по долам

Все далее и далее летела -

И Феликс, вместо сладостного пенья,

Услышал наконец

Далекий звон обители, зовущий

К полуденной молитве, и поспешно

В обитель возвратился. Что ж он видит?

Он узнает знакомые места,

Шпиц колокольни, пасмурные стены

Из серого гранита, кельи, вышки,

Но, вглядываясь в братию, не может

Найти в толпе

Ни одного знакомого! Повсюду

Чужие, неприветливые лица,

И новые для слуха голоса

Поют псалмы под голоса органа!

И всем чужой,

Меж старыми дубовыми скамьями,

Остановился Феликс, и монахи

Рассматривали тоже с удивленьем

Его лицо. "Я вот уж сорок лет

Живу в святой обители, - промолвил

Один из них, - но этого лица

За сорок лет я никогда не видел".

Похолодев от страха, Феликс робко

Сказал в ответ: "Окончив Первый час.

Я нынче утром вышел за ворота

И долго шел, влекомый сладким пеньем

Какой-то белоснежной дивной птицы.

Пока вдали

Не услыхал полуденного звона.

Я был как бы во сне:

Часы мне показались кратким мигом".

"Часы!" - сказал монах,

Сидевший за дубовой темной партой

Под северной стеною. "Не часы,

А целые года!" - сказал он. Это был

Старейший между всеми. Он столетье

Провел в лесу, в святом служенье богу,

Он вспомнил голос Феликса, всмотрелся

В его лицо и медленно промолвил:

"Сто лет назад,

Когда я был послушником, был в этой

Обители, хранимой богом, инок.

Весьма ему угодный и носивший

Святое имя: Феликс. Это Феликс!"

И вынесли на свет

Из пыльного скрипториума книгу,

Огромную, оправленную медью,

И темной кожей дикого медведя,

В которой отмечались имена

Всех иноков, здесь живших и умерших.

И там прочли

Все сказанное старцем: что столетье

Тому назад, в такой-то день и месяц,

Ушел из врат обители брат Феликс

И под ее благословенный кров

Уж больше не вернулся - слыл умершим.

И, прочитав,

Признали, что ему,

Плененному бессмертной райской песнью,

Век показался истинно мгновеньем.

1908

ФРАНСУА КОППЕ

СМЕРТЬ ПТИЦ

В безмолвье сумерек, мечтая у огня,

Не раз о смерти птиц задумывался я:

Как много гибнет их зимой от бурь жестоких!

Как много птичьих гнезд, пустых и одиноких,

Качается в лесу, среди нагих ветвей,

Под небом пасмурным тоскливых зимних дней!

Но отчего ж весной, когда в лесу мы бродим.

Скелетон маленьких нигде мы не находим?

Нигде среди цветов их не заметит глаз...

Иль птицы смерть свою должны скрывать от нас?

1898

Т. Г. ШЕВЧЕНКО

ЗАВЕЩАНИЕ

Как умру, похороните

Вы меня на воле,

На степи в краю родимом,

На кургане в поле!

Чтобы даль вокруг синела,

Чтоб и Днепр и кручи

Были видны, - было слышно,

Как гремит могучий!..

<1900>

* * *

Во зеленой, темной роще

Кукушка кукует:

Одинокой сиротою

Девица тоскует.

А веселые, младые

Годы золотые

Уплывают, как на волнах

Цветики степные.

<1900>

АДАМ МИЦКЕВИЧ

Из "Крымских сонетов"

АККЕРМАНСКИЕ СТЕПИ

Выходим на простор степного океана.

Воз тонет в зелени, как челн в равнине вод,

Меж заводей цветов, в волнах травы плывет,

Минуя острова багряного бурьяна.

Темнеет. Впереди - ни шляха, ни кургана.

Жду путеводных звезд, гляжу на небосвод...

Вон блещет облако, а в нем звезда встает:

То за стальным Днестром маяк у Аккермана.

Как тихо! Постоим. Далеко в стороне

Я слышу журавлей в незримой вышине,

Внемлю, как мотылек в траве цветы колышет,

Как где-то скользкий уж, шурша, в бурьян ползет,

Так ухо звука ждет, что можно бы расслышать

И зов с Литвы... Но в путь! Никто не позовет.

1901

ЧАТЫРДАГ

Склоняюсь с трепетом к стонам твоей твердыни,

Великий Чатырдаг, могучий хан Яйлы.

О мачта крымских гор! О минарет аллы!

До туч вознесся ты в лазурные пустыни

И там стоишь один, у врат надзвездных стран,

Как грозный Гавриил у врат святого рая.

Зеленый лес - твой плащ, а тучи - твой тюрбан,

И молнии на нем узоры ткут, блистая.

Печет ли солнце нас, плывет ли мгла, как дым,

Летит ли саранча, иль жжет гяур селенья, -

Ты, Чатырдаг, всегда и нем и недвижим.

Бесстрастный драгоман всемирного творенья,

Поправ весь дольний мир подножием своим,

Ты внемлешь лишь творца предвечные веленья!

1901

АЛУШТА НОЧЬЮ

Повеял ветерок, прохладою лаская.

Светильник мира пал с небес на Чатырдах,

Разбился, расточил багрянец на скалах,

И гаснет. Тьма растет, молчанием пугая.

Чернеют гребни гор, в долинах ночь глухая,

Как будто в полусне журчат ручьи впотьмах;

Ночная песнь цветов - дыханье роз в садах -

Беззвучной музыкой плывет, благоухая.

Дремлю под темными крылами тишины.

Вдруг метеор блеснул, - и, ослепляя взоры,

Потопом золота залил леса и горы.

Ночь! Одалиска-ночь! Ты навеваешь сны,

Ты гасишь лаской страсть, но лишь она утихнет -

Твой искрометный взор тотчас же снова вспыхнет!

1901

Аветик Исаакян

* * *

Моя душа объята тьмой полночной,

Я суетой ломкою истомлен.

Моей душой, безгрешной, непорочной,

Владеет дивный и великий сон.

Лазурнокрылый ангел в небе реет,

На землю дева сходит, и она

Дыханьем звезд, лобзаньем неба свеет

С моей души ночные чары сна.

И день, и ночь ее прихода жду я, -

Вот-вот она покинет небосклон,

Развеет ночь души, - и, торжествуя,

Я воспою мой дивный, вещий сон.

<1916>

АЛЕКСАНДР ЦАТУРИАН

* * *

Мрачна, темна душа моя...

Измучен безнадежным горем,

На берег моря вышел я

Тоскою поделиться с морем.

О беспредельной зыби даль!

Ты тоже мечешься, бушуя,

Тебе сродни моя печаль,

Ты ропщешь, как и я, тоскуя.

Внемли же мне, поплачь со мной

И отзовись на голос друга.

Быть может, сблизившись душой,

Мы позабудем боль недуга.

Иль пусть, как сестры, навсегда

Печали наши и томленья

В волнах исчезнут без следа

И там найдут покой забвенья.

Мрачна, томна душа моя...

Измучен безнадежным горем,

На берег моря вышел я

Тоскою поделиться с морем...

<1916>

Бунин Иван Алексеевич Избранные поэтические переводы

Бунин Иван Алексеевич
Избранные поэтические переводы