ПРОНИНА Елена Алексеевна

РАННЯЯ ПРОЗА С.Н.СЕРГЕЕВА-ЦЕНСКОГО ПОЭТИКА НЕОРЕАЛИЗМА

Специальность 10.01.01 - русская литература

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Тамбов - 2000

Работа выполнена на кафедре истории русской литературы Там­бовского государственного университете имени Г.Р. Державина

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Тамбовского государственного университета им. Г.Р.Державина.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Конец XIX - начало XX века - особый период в истории русской лите­ратуры. Обилие литературных направлений, школ, художественных инди­видуальностей породило немало проблем в изучении литературного про­цесса этого времени. «Язычество и христианские искания, аморализм и мистицизм, аполитизм и крайности политического радикализма, порногра­фия и героизм, мрак отчаяния и величайшее напряжение чувства победы, космополитизм и национализм, аристократическое пренебрежение к толпе и апофеоз босячества и т.д., и т.п. - мало ли еще найдется таких антитез на пространстве 1890 - 1910 гт»,- такую характеристику порубежной эпохи дал профессор С.А.Венгеров¹.

Именно на это сложное время приходится начало творческого пути С.Н.Сергеева-Ценского (1875-1958) - одного из крупнейших художников XX столетия, стоящего наряду с такими писателями, как Л.Н.Андреев, Б.К.Зайцев, Е.И, Замятин, у истоков обновляющейся русской прозы. Много­гранность и противоречивость рубежа веков, в том числе и полемику реа­лизма и символизма, впитало в себя раннее творчество писателя, «Знамени­ем времени» назвал метод С.Н.Сергеева-Ценского его современник Д.В.Философов, Он же отмечал и неоднозначность оценки прозы писателя в критике:

«Декадентов шокирует его грубый натурализм, реалисты не замечают его, ослепленные блеском Андреева»².

Разногласия среди литературных критиков возникали, прежде всего, по поводу метода и стиля С.Н.Сергеева-Ценского. Причем заметна следующая закономерность: литературные критики реалистического толка считали его писателем-реалистом, который испытывал временное, причем отрицательное, влияние декадентства³, а критики, поддерживающие модернизм, напротив, на­ходили, что он впадает в крайности натурализма⁴, или что его творчество нахо­дится под заметным влиянием творчества других писателей⁵.

¹ Русская литература 20 века (1890-1919): В 3-х т. /Под ред. С А.Венгерова. М.: т-во Мир, 1914. Т.1.С.5.

" Философов Д.В. Мертвецы и звери // Старое и новое. Сборник статей по во­просам искусства и литературы. М., 1912. С.30.

³ См.: Колтоновская Е.А. Из новейшей литературы. Сергеев-Ценский // Русская мысль. М.-П.. 1913. №12. С.97; Горнфельд А. Пуп. Сергеева-Ценского // Русское богатство. 1913. №12. С.121-152.

⁴ См.: Эллис, Наши эпигоны, О сгиле, Л.Андрееве, Борисе Зайцеве и о многом дру­гом // Весы. 1908. №2. С.65; С.Сергеев-Ценский // Весы. 1908. №2. С.84- Брюсов В.Я. Ответ//Брюсов В.Я. Собр. соч.: В 2-х т М.: Худож. литература, 1987. т.2. С.286.

⁵ См.: Останин Н.С.Сергеев-Ценский // Весы. 1908. №2. С.84-83, БрюсовВ.Я. Ответ // Брюсов В.Я. Собр. соч.: В 2-х т. М.: Худож. литература, 1987 Т 2. С.286.

3

Оценки раннего творчества С.Н.Сергеева-Ценского в критике послере­волюционного периода менее разнообразны. Метод раннего С.Н.Сергеева-Ценского практически всеми исследователями определяется как реалисти­ческий, а влияние символизма, по мнению большинства исследователей, было временным и сказалось лишь на отдельных произведениях писателя¹.

В конце 1980-х наметилась тенденция рассматривать метод С.Н.Сергеева-Ценского. как синтез реализма и символизма, то есть как неореализм².

Однако проблема взаимодействия реализма и символизма в творчестве Сергеева-Ценского по сей день исследована недостаточно. Не выявлены конкретные признаки неореализма (то есть синтеза реализма и символизма, если следовать определению Е.И.Замятина³) в произведениях писателя. Ос­тается открытым и вопрос о роли импрессионизма в формировании художест­венного своеобразия прозы Сергеева-Ценского, не определены основные черты импрессионизма, воплощенные в повестях и рассказах писателя.

Обращенностью к этой проблематике и определяются актуальность и значимость исследования.

Материалом диссертации является проза С.Н.Сергеева-Ценского. Ос­новной акцент сделан на изучение произведений 1898-1914 годов. Их идей­но-художественная структура и стала объектом исследования, а предметом изучения - особенности метода и стиля ранней прозы писателя.

Цель исследования заключается в осмыслении идейно-художественного своеобразия ранней прозы С.Н.Сергеева-Ценского через определение кон­цепции мира и человека, представленной в произведениях писателя 1898-1914 годов, и через анализ метода и стиля художника.

Цель диктует и задачи исследования:

• определить основные признаки синтеза реализма и символизма в ранней прозе писателя;

• выявить черты, характеризующие самобытность СКСергеева-Ценского-художника, сформировавшие его творческую индивиду­альность;

• проследить эволюцию художественной системы и представлений С.Н.Сергеева-Ценского о взаимоотношении мира и человека на протяжении 1898-1914 годов.

¹ См.: Плукш П. Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Жизнь и творчество. М.: Просвещение, 1968- 279 с.; Анипкин Ю.Д С.Н.Сергеев-Ценский. К 100-летию со дня рождения. М.: Знание. 1974. 64 с.

² См. Иванов Н.Н. Взаимодействие эпического и лирического в русской прозе 1920-х годов. На материале произведений МГоръкого, С.Н.Сергеева-Ценского, А.Н.Толстого. Дис. ... канд. филол. наук. М..1990. 176с.; Писакина Г.Ю. Дооктябрь­ское творчество С.Н.Сергеева-Ценского. Становление художественного самосозна­ния писателя. Дис. .., канд. филол. наук. М.Л989. 199 с.

³ Замятин Е.И. Избранные произведения. М., 1990. С.410.

4

Целью и задачами обусловлен выбор метода исследования, в основе которого - синтез системного, сравнительно-типологического, структурного, историко-функционального, текстологического и семантического подходов.

Выдвигаемая в диссертации рабочая гипотеза заключается в следую­щем: художественная индивидуальность С.Н.Сергеева-Ценского заключает­ся в неореалистичности метода (представляющего собой синтез реализма и символизма) и импрессионистичности стиля. Причем эти особенности твор­чества писателя на протяжении 1898-1914 годов качественных изменений не претерпевали.

Теоретико-методологической базой исследования являются труды Л.Г. Андреева, Б.А.Бялик, Л.К.Долгополова, В.А. Келдыша, К.Д.Муратовой, В.А.Чалмаева, Л.В.Усенко и других теоретиков и историков литературы об особенностях литературного процесса начала века, о взаимоотношениях реализма и символизма, об импрессионизме. При анализе художественного метода ранней прозы С.Н.Сергеева-Ценского использованы также характе­ристики неореализма, данные Е.И. Замятиным.

Диссертант опирается на труды ценсковедов А.А. Калашниковой, Г.Ю.Писакиной, П.И.Плукша, Л.Е.Хворовой, Ю.МШпрыгова и других. Учтен опыт работы кафедры истории русской литературы Тамбовского го­сударственного университета имени Г.Р.Державина над изучением прозы С.Н.Сергеева-Ценского.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Метод раннего творчества С.Н.Сергеева-Ценского представляет со­бой синтез реализма и символизма, то есть неореализм. Соединение и асси­миляция реалистических и символистических элементов происходит благо­даря созданию двуплановых символов и чувственно-конкретных образов, использованию лейтмотивов, лирических отступлений, введению воспоми­наний и ассоциативных эпизодов, благодаря соединению приемов метафо-ризации, символизации и детализации, контраста и иронии. Этому же спо­собствуют ритмичность фразы и импрессионистичность стиля.

2. Раннему творчеству С.Н.Сергеева-Ценского присущи основные черты импрессионизма, а именно фрагментарность, эпизодичность изобра­жаемого и эмоциональность, стремление к передаче впечатлений, настрое­нии, атмосферы восприятия. Импрессионистичность стиля придает прозе писателя магическое своеобразие.

3. Концепция мира и человека, представленная в произведениях писа­теля начала XX века, претерпевала на протяжении 1898-1914 годов значи­тельные изменения. Конфликт человека и мира постепенно сменился пантеи­стическим представлением о единстве и гармонии всего существующего. Это сказалось и на художественных особенностях произведений писателя. Одна­ко, обогащаясь новыми приемами и средствами художественной выразитель­ности, качественных изменений метод писателя в это время не претерпевал.

Научная новизна исследования заключается в рассмотрении идейно-эстетических особенностей ранней прозы Сергеева-Ценского с точки зрения взаимодействия реализма и символизма, в выявлении в произведениях пи­сателя неореалистических и импрессионистических черт. Такой угол зрения позволяет оценить своеобразие творческого почерка Сергеева-Ценского и на конкретных примерах исследовать возможные способы синтезирования реализма и символизма.

Теоретическая значимость исследования состоит в том, что оно по­могает понять процессы, происходившие в литературе начала XX века, в том числе изменения в реалистической литературе. Кроме того, диссертация позволяет по-новому взглянуть на творческий путь С.Н. Сергеева-Ценского в начале столетья.

Практическое значение работы связано с возможностью использовать результаты исследования при изучении курса истории русской литературы начала XX века в школе и в вузе, а также при издании и комментировании произведений Сергеева-Ценского 1898-1914 годов.

Апробация исследования осуществлялась на конференциях молодых ученых ТГУ имени Г.Р.Державина, на заседаниях кафедры истории русской литературы Тамбовского университета. Результаты исследования использо­вались на аспирантских семинарах для студентов. Основные положения диссертации изложены в трех публикациях.

Структура работы включает введение, две главы, заключение и список использованной литературы, состоящий из 113 наименований.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

В ведении обосновывается актуальность темы диссертации, заклю­чающейся в обращении к проблемам художественного метода ранней прозы С.Н.Сергеева-Ценского с учетом влияния на него символизма и реализма, в исследовании поэтики произведений С.Н,Сергеева-Ценского 1898-1914 го­дов, в выявлении в его ранних повестях и рассказах конкретных признаков неореализма и импрессионизма. Кроме того, дается краткая история вопро­са, формируются предмет, цели и задачи исследования, его научная новиз­на, определяется теоретико-методологическая база.

В первой главе «На стыке реализма и символизма. Ранняя проза С.Н.Сергеева-Ценского» уточняется понятие «неореализм», исследуется идейно-эстетическое своеобразие произведений С.Н.Сергеева-Ценского 1898-1914 годов с точки зрения влияния на него реализма и символизма.

Многие исследователи ранней прозы С.Н.Сергеева-Ценского отмечали синтетичность художественного метода писателя. О неореализме

С.Н.Сергеева-Ценского говорили в дооктябрьской критике¹, все чаще ха­рактеризуют творчество писателя, как неореалистическое современные ис­следователи². Среди имен писаталей-неореалистов называет имя С.Н.Сергеева-Ценского Е.И.Замятин³.

Основными темами ранней прозы писателя становятся вечные вол­нующие человечество вопросы о сущности человека, о его месте во Вселен­ной, о смысле его жизни. Мир и человек, их взаимоотношения, явные и тай­ные, их глубинные сущности становятся главным предметом исследования писателя. Их постижение происходит через соприкосновение видимого, реального, имеющего понятные или доступные для будущего понимания законы с идеальным, мерцающим, тайным, непознаваемым.

В самом раннем творчестве С.Н.Сергеева-Ценского, начиная с рассказа «Полубог» /1898/, преобладает двойственное представление о человеке.

Тот, кто «должен быть высок, как мачта», «могуч, как море в бурю» и «прекрасен, как вечерняя заря на небе» оказывается некрасивым и жалким.

Двойственному представлению писателя о человеке соответствуют контрастные эпитеты, чаще «белый-черный» и «крылатый-ползучий». Употребление оппозиции «крылатый-ползучий» имеет давнюю традицию, когда «крылатый» указывает на божественную сущность человека, а «пол­зучий» - на его греховность. В контексте творчества С.Н.Сергеева-Ценского эпитет «ползучий» употребляется применительно к чему-либо, враждебно­му человеку.

Однако, если оппозиция «крылатый-ползучий» проходит практически через все раннее творчество С.Н.Сергеева-Ценского, то оппозиция «черный-белый» реализуется лишь в нескольких произведениях писателя, неся при этом неодинаковую нагрузку.

Например, в рассказе «Взмах крыльев» под знаком «белого» возникает все известное, ограниченное, однообразное, а под знаком «черного» - сво­бодное, стихийное, безграничное, но неизвестное, перед которым человек испытывает страх. А в рассказе «Верю!» настойчиво повторяющаяся мета­фора «черные снежинки» указывает на неестественность для человека при­сущих большинству героев этого произведения качеств, среди которых жес-

¹ См.:Иванов-РазумникР. Жизнь надо заслужить //Заветы. 1913. №9 С. 135-154; Колтоновская Е.А. Из новейшей литературы. Сергеев-Ценский // Русская мысль. 1913. №12. С.95-110.

См.: Муратова К. Д. Реализм нового времен в оценке критики 1910-х годов // Судьбы русского реализма начала XX века / Под. ред. К.Д. Муратовой. Л.: Изд-во Наука. Ленинградское отделение, 1972. С.159, Хворова Л.Е. Проза С.Н.Сергеева-Ценского 20-х - начала 30-х годов: мир художников, реальность бытия. Автореферат дас. ... канд. филоя. наук. Тамбов, 1995. 22 с.

См.: Замятин Е.И. Современная русская литература. Вступительная лекция // Литературная учеба. 1988 №5. С.132.

7

токость, равнодушие к боли другого и чувство страха. Не зря именно во время пожара в театре, когда чувство самосохранения заставляет думать только о себе и вести себя недостойно человека, образ черного снега из вос­поминания или воображения героя переселяется в реальную жизнь, засло­няя все остальное.

Очень часто С.Н.Сергеевым-Ценским используется прием контраста, чем подчеркивается двойственность и противоречивость всего, существую­щего в мире, самого мира. Важную роль играет контраст, например, в по­вести «Движения». Здесь на протяжении всего повествования имение Ан-ненгоф, купленное героем повести Антоном Антонычем, ассоциируется со всем вечным, древним, та шире - со смертью. В его описании преобладают цвета холодной гаммы /например, голубой/, а также состояние спокойствия, тишины. Описание Анненгофа резко контрастирует с описанием Тростянки, бывшего имения Антона Антоныча, где признаками жизни становятся зву­ки, запахи, тепло, движение. Описание Тростянки выполнено в теплой цве­товой гамме. Движение - это основное, преобладающее и в характеристике самого Антона Антоныча. Тишина и покой Анненгофа оказываются губи­тельными для всего подвижного, живого, в том числе и для самого героя. Читатель становится свидетелями противоборства двух стихий: вечного покоя, воплощенного в Анненгофе, и живого движения, воплощенного в герое повести. Но тишина и покой постепенно входят в него, приближая сначала к болезни /рак пищевода/, а потом и к смерти.

Следует отметить, что для С.Н.Сергеева-Ценского контраст - это не только прием, но зачастую и принцип изображения. Это связано с особен­ностями его мировоззрения в начале 20 века. Дело в том, что важной осо­бенностью мировоззрения писателя исследуемого периода можно считать то. что в видении художника активизируется внутренняя антагонистичность всего существующего. С этой особенностью восприятия мира связано то, что в творчестве С.Н.Сергеева-Ценского начала 20 века все как бы разведено по про­тивоположным полюсам: старого и нового /старого и молодого/, мертвого /застывшего/ и живого /движущегося/, должного и действительного ...

Эта двойственность восприятия мира сказывается на раскрытии многих тем, характерных для прозы Сергеева-Ценского, среди которых ведущее место занимают темы судьбы и случая, красоты и гармонии, смерти и оди­ночества.

Особое место занимает в ранней прозе тема рока, над которой в начале века размышляли Л.Н.Андреев /«Большой шлем»/, З.Н.Гиппиус /«Вымысел»/ и другие писатели. При анализе ранней прозы Сергеева-Ценского обращает на себя внимание то, что проблема решается им в раз­ных произведениях по-разному: то жизнь человека представляется фатально предопределенной /«Бабаев»/, то зависит только от воли случая /«Дифтерит»/. Возможность же противопоставить игре случая и неизбежно-

8

ста судьбы волю и разум человека намечена лишь в перспективе, в реаль­ной же жизни эта возможность не воплощена. Более того, и судьба, и случай жестоки и слепы. Наиболее интересно тема слепой судьбы раскрывается в не­большом, символичном по своей сути эпизоде из романа С.Сергеева-Ценского «Валя» /слепая, играющая в карты/. Нередко называемая по-разному (судьбой, случаем или богом) сила, стоящая над человеком и влияющая на его жизнь, смеется над его страданиями /«Дифтерит», «Убийство»/.

Герои ранней прозы С.Н.Сергеева-Ценского тяжел переживают соци­альную и космическую несправедливость, восстают против нее, не призна­вая за высшей силой права судить и карать /«Сад», «Лесная топь»/.

Однако₁ в произведениях конца 1900-х - начала 1910-х годов уже пре­обладает пантеистическая концепция бытия.

Писатель видит три силы, которые способны помочь человеку освобо­диться из-под власти судьбы или случая, смерти и времени. Это познание, созидание (или творчество) и единение в духе философии В.С.Соловьева. Вера в силу человеческого разума и в победу человека над смертью сближает мировоззрение С.Н.Сергеева-Ценского и с философией русского космизма

Особенности мировосприятия писателя сказались и на трактовке им темы красоты и гармонии. В его ранних повестях и рассказах конечная и относительная красота человека и всего созданного им /«Верю!», «Бабаев», «Лерик»/ оказывается противопоставленной вечной гармонии природы /«Береговое», «Благая весть», «Неторопливое солнце», «Валя»/.

Особенности мировосприятия писателя оказали влияние и на способы раскрытия волновавших его проблем. Двойственность и синтетичность ми­ровоззрения писателя наложила свой отпечаток не только на проблематику его произведений, но и на выбор художественных средств, что сказалось уже на сочетании самых разных художественных приемов /контраста и символизации, детализации и метафоризации, иронии/, а также и на языке, сложном и металогичном.

Анализируя раннюю прозу С.Н.Сергеева-Ценского с точки зрения взаимодействия в его творчестве реализма и символизма, можно выделить несколько наиболее характерных для него особенностей, в том числе и соз­дание двуплановых символов, которые могут быть истолкованы и как сим­волы тех или иных явлений социальной жизни (как они обычно и истолко­вывались)¹, и как символы, раскрывающие противоречия мира в целом. Многие их них вынесены в названия произведений /«Тундра», «Погост», «Маска», «Лесная топь».../

В ранней прозе писателя символы создаются часто путем неоднократ­ного повторения на протяжении одного или нескольких произведений одно-

См.: Козлов В., Путнин Ф. Творческий пуп. Сергеева-Ценского //' Сергеев-Ценский С.Н. Собр. соч. в 12-ти т. М: Правда, 1967 T.I. C.7

9

го и того же образа, благодаря чему он приобретает символический смысл (фонарь - в «Маске», метель /вьюга/ и ночь - в «Дифтерите»). Важную роль при этом играют повторяющиеся эпитеты, образы, фразы.

Существуют символы, объединяющие несколько произведений. Почти через все творчество писателя, начиная с конца 1900-х годов пронесен образ солнца - символа вечного добра и вечной красоты. Используется и цветовая символика /«Взмах крыльев», «Движения», «Бред»»/.

Важную роль играет принцип символизации, например, в рассказе «Бред». Рассказ этот построен, как и многие другие произведения писателя, на противопоставлениях. Вечное, настоящее, должное, воплощенное для героя в прошлом, в его прежней любви, в Гале противопоставлено времен­ному, преходящему, суетному, недолжному, воплощенному в настоящем и в его жене Степаниде. Двадцать шесть лет назад герой пошел по одному пути, а теперь, в бреду, он выбирает другой путь и бросается вдогонку за Галей, за своей любовью, произнеся наконец те слова, которые должен был сказать много лет назад, но так и не решился. Символами неудавшейся, суетной жизни становятся образ холодной осени и желтый свет. Символами преж­ней любви героя становятся лето и яркие зеленые краски. Таким образом, большинство образов рассказа оказываются как бы распределенными по двум противоположным полюсам: с одной стороны - осень, холод, мрак, желтый цвет увядания, Степанида, смерть, явь, с другой стороны - лето, тепло, свет, зеленый цвет молодости и цветения, Галя, жизнь и, как ни странно, бред. Бред - это особый образ рассказа, он становится как бы свя­зующем звеном между реальной, уже реализованной жизнью, и жизнью, реа­лизующейся в болезненном воображении героя. Бред - это одновременно и признак болезненного состояния героя, предвестник его смерти, и возмож­ность вернуться в прошлое, на двадцать шесть лет назад, и сделать другой выбор, возможность хоть на мгновение, хоть в воображении, хоть на один шаг вступить в настоящую, полноценную жизнь, полную любви и гармонии.

В рассказе есть еще несколько образов, на которых стоит остановиться подробнее. Это сиделка, вяжущая чулок, мухи на потолке, зеленые шторы и запах лекарств. Образы эти повторяются неоднократно. «Серый свет», ле­карства в пузырьке «с желтой бумажкой», мухи на потолке вместо звезд на небе, - все это символы серой, бесконечно однообразной жизни героя. Зеле­ные шторы создают лишь иллюзию настоящей, гармоничной, достойной человека жизни. Вяжущая день и ночь бесконечный чулок женщина не­усыпно сторожит героя, не выпуская его никуда из этой суетной, серой, хо­лодной жизни, неустанно плетет паутину его неудавшейся жизни. Бред -это лазейка из мира реального в мир воображаемый, где все иначе, где ждет его другая судьба. Когда герой вспоминает о Гале, мух на потолке стано­вится меньше, а вырваться из серого мира реальной жизни, из мира Степа-

ниды в мир любви и гармонии, мир Гали, герою удается только тогда, когда случайно засыпает сиделка.

Нередко антагонистичные категории и образы, проходя сквозь несколько произведений писателя, становятся символичными и отражают особенности мировосприятия героев С.Н.Сергеева-Ценского, да и самого автора.

Метафоры, которые использует в изобилии Сергеев-Ценский также имеют одну немаловажное свойство ~ овеществление нематериального об­раза. Именно на эту особенность обращает внимание В. А. Келдыш¹, харак­теризуя ее как создание «чувственно-конкретного образа». В глазах героев этого художника все опредмечивается, приобретает форму, цвет, запах, да­же слова, голоса и звуки. Они улавливают даже то, что практически неуло­вимо, что почти не имеет звучания, цвета и запаха, осязают неосязаемое, видят ярко и образно даже то, что в действительности даже не имеет пред­метной оформленное™: скуку, тоску, болезнь, страх. Обращает на себя внимание и синкретизм ощущений, когда, например, звуки и запахи пере­даются в цвете, цвет в звуке и так далее.

Раскрытию основной идеи произведения помогают вставные эпизоды, такие, как воспоминания героя о самоубийстве товарища в рассказе «Ба­тенька» или эпизод расправы над тараканами в рассказе «Тундра», а также лирические отступления /«Печаль полей», «Медвежонок»/.

В произведениях С.Н.Сергеева-Ценского много бытовых деталей, под­робных описаний. Героям даны красноречивые портретные и речевые ха­рактеристики. Однако, при всей своей социальной определенности, герои нередко оказываются романтизированы, ярко выделены на фоне окружаю­щих людей: Шевардин, сильный, энергичный и имеющий смелость пойти против закона /«Сад»/, Антонина, за свою непохожесть на других прозван­ная «дурочкой» /«Лесная топь»/, бешеный, имеющий несомненное сходство с сильной и свободной птицей-хищником /«Взмах крыльев»/, Антон Анто-ныч в повести «Движения»... Да и поступки героев С.Н.Сергеева-Ценского детерминированы нередко не только обстоятельствами социальной жизни.

Одной из особенностей ранней прозы С.Н.Сергеева-Ценского является то, что благодаря психологическому состоянию героя и его внутренней оценке происходящего будничная ситуация в его произведениях исследуе­мого периода может быть представлена как экстремальная / «Маска»/ и, наоборот, единичное может возводится в ранг типичного и повторяющего­ся. Иногда сюжет оказывается разорван, эпизодичен, фрагментарен. В от­дельных произведениях сюжет сводится к описанию обыденной жизни че­ловека (или даже эпизода из этой жизни) с ее медленным и повторяющимся течением. Некоторым рассказам Сергеева-Ценского свойственна бессюжет­ность. Связано это со стремлением художника показать атмосферу, впечат-

См.: Келдыш В. Русский реатизм начала XX века. М: Наука, 1975. С.202.

11

дение, что является одним из признаков импрессионистичности его стиля. Основные признаки импрессионизма, такие как фрагментарность и стрем­ление передать настроения, впечатления от фактов действительности,- при­сущи раннему творчеству писателя. Это проявляется уже в том, что в прозе писателя исследуемого периода преобладают малые жанры, повести делятся на множество главок, роман «Бабаев» состоит первоначально из 12, а в бо­лее поздних редакциях - из 10 относительно самостоятельных глав. Многие произведения писателя имеют подзаголовки «стихотворение в прозе» или «поэма» /«Верю!», «Маска», «Убийство», «Лесная топь», «Медвежонок» и многие другие/, что уже указывает на преобладание лирического начала, свойственного импрессионизму. Другие произведения писателя этого вре­мени имеют подзаголовок «эскиз» /«Маска», «Поляна», «Убийство»/, что, в свою очередь, может указывать на эскизность, эпизодичность изображения событий, на сиюминутность восприятия того или иного явления или эмо­ционального переживания. Этой же цели служит и то, что многие произве­дения писателя заканчиваются тем же, чем и начинались, через многие его произведения проходят сквозные образы. Присутствие в произведениях пи­сателя подобных сквозных образов, повторяющихся событий, деталей, фраз создает впечатление краткости и эпизодичности события на общем фоне течения жизни, и одновременно возводит изображаемое явление в ранг по­вторяемости, даже типичности. Так, например, созданию восприятия эпизо­дичности и, одновременно, обыденности, возможной повторяемости изобра­женных в повести «Медвежонок» /1911/ событий, передаче ощущения цик­личности жизни помогает сходство начала и своеобразного эпилога повести.

В произведениях С.Н.Сергеева-Ценского начала XX века события за­частую передаются сквозь призму ощущений героя, приобретают субъек­тивную окраску. Повествование нередко ведется от первого лица /«Тундра», «Верю!»/ или большое внимание уделяется передаче мыслей, чувств, на­строений героя, вплоть до изображения его ощущений, получаемых через основные органы чувств. Большую роль при этом играют ассоциативные образы. На первый план часто выходит деталь, заслоняя образ в целом. Иногда происходящее превращается в ряд мелькающих картинок . Передаче впечатлений служат и другие средства: метафоры, эмоционально окрашен­ные эпитеты, яркие, запоминающиеся, иногда внутренне контрастные обра­зы (например, уродливые Адам и Ева в Рассказе «Маска»).

Контрастность может служить не только для создания ощущения тра­гической противоречивости мира, но и для сглаживания драматизма вос­приятия происходящего путем создания комического эффекта. Ирония, противопоставленная трагизму бытия, является по Е.И.Замятину, одним из признаком неореализма. Об этом же могут свидетельствовать музыкаль­ность фразы и импрессионистичность.

12

Таким образом, идейно-эстетическим своеобразием писателя можно считать двойственность мировосприятия и контрастность изображения, по­иск путей освобождения человека от власти судьбы и случая, смерти и страдания, близость философии русского космизма и пантеизму, что выра­жается в вере в безграничные возможности познания, созидания и единства людей друг с другом и с праматерью природой. В художественной ткани произведений С.Н.Сергеева-Ценского 1894-1914 годов можно выделить лиризацию повествования с помощью введения лирических отступлений, создание лейтмотивов и использование приема иронии, а также сочетание метафоризации и детализации, символизацию и импрессионизм.

Во второй главе «Идейно-художественная эволюция раннего творчест­ва СН,Сергеева-Ценского» исследуются характер, направленность и результа­ты идейно-эстетической эволюции художника в течение 1898-1914 годов.

Глава состоит из трех разделов, последний из которых в свою очередь делится на параграфы.

В первом разделе «Трагическое противостояние мира и человека в про­зе С.Н.С§ргеева-Ценского первой половины 1900-х годов» анализируются идейно-художественные особенности рассказов писателя 1898-1905 годов, а также повестей «Сад» и «Лесная топь».

Общая тональность творчества С.Сергеева-Ценского начала 1900-х го­дов довольно мрачна. На первое место выходит конфликт между миром и человеком. Причем мир этот чаще всего по отношению к человеку вражде­бен и к тому же крайне несправедливо и беспорядочно устроен. Конфликт этот нередко приводит героев С.Сергеева-Ценского к гибели. И даже если герой этот по натуре не бунтарь и не восстает против существующего по­рядка вещей, а просто хочет быть хоть немного более счастливым и менее одиноким, то все равно это не спасает его от бед, в том числе и от смерти /как, например, в рассказе «Тундра»/. А умирают герои в произведениях С.Н.Сергеева-Ценского начала 1900-х годов чрезвычайно часто. Погибает героиня «Тундры», став жертвой жестокой мести жены своего любовника, имеющей право на любовь и счастье «по закону». В результате несчастного случая погибают почти все герои рассказа «Счастье». Чрезвычайно потряса­ет героя «Дифтерита» известие о смерти сына, разрушая веру в логичность и упорядоченность всего происходящего в мире. Умирают герои в рассказах «Взмах крыльев», «Бред», «Убийство», в повести «Лесная топь». Те же, ко­му удается выжить в беспорядочном мире жестокости и насилия, в мире, где правит случай, а человек слаб и одинок, не могут похвастаться тем, что им удалось найти счастье и обрести душевное равновесие. Скучна и одно­образна жизнь героев «Погоста», впереди у которых ничего не предвещает перемен. Не ощущают себя счастливыми и герои других рассказов этого периода /«Маски»_; «Дифтерита»/.

Чрезвычайно актуальна для творчества С.Сергеева-Ценского начала 1900-х годов проблема сущности человека, его возможностей, его будущего /«Верю!», «Маска», «Взмах крыльев»/. Герои писателя требовательны к че­ловеку, который, по их мнению должен стать сильным, свободным, счаст­ливым и который где-то в глубине чист и светел, хотя эта черта пока не реа­лизована. Двойственность человеческой природы подчеркивается в расска­зах «Полубог», «Верю!», «Маска». На помощь человеку в борьбе со смер­тью и стихиями должны прийти разум /«Лесная топь»/, творчество /«Верю!»/ и воля/«Счастье»/.

Мир в большинстве произведений С.Сергеева-Ценского первой поло­вины 1900-х годов враждебен к человеку, небо равнодушно к страданиям людей, даже смеется над ними. Человек не ощущает своей связи с целым, а противостоит окружающему миру.

Язык произведений С.Н.Сергеева-Ценского начала 1900-х годов мета­форичен. Писатель стремится к передаче эмоциональных состояний челове­ка, его настроений, переживаний, тончайших нюансов его восприятия дей­ствительности. Для этого служат не только эпитеты, сравнения и метафоры, но и введение в текст воспоминаний героя, ассоциативных образов. Воз­никшие вокруг ассоциации, воспоминания выполняют примерно те же функции, что и развернутые сравнения.

Однако помимо таких ассоциаций, основанных на внешнем сходстве событий и явлений, в произведения С.Н.Сергеева-Ценского входят и эпизо­ды, имеющие внутреннее, глубинное сходство с происходящим /как, на­пример, в «Тундре», «Батеньке», «Убийстве»/. Такие эпизоды имеют осо­бенно важное значение для понимания смысла произведения.

Наиболее крупными произведениями этого периода являются повести «Сад» /1904/ и «Лесная топь» /1905/.

Представляется, что основные проблемы, поставленные в повести «Сад» следующие: Существует ли связь между небом и землей, богом и человеком? В чем причина того, что человек ведет убогое и нищенское су­ществование, недостойное его? Все зги проблемы теснейшим образом свя­заны друг с другом.

Тема взаимоотношения земли и неба развивается параллельно с темой взаимоотношений графа («графской экономии») и жителей Татьяновки, на­ходящейся в графском владении. Для главного героя повести граф утрачи­вает черты реального, конкретного человека, превращаясь в символ неспра­ведливости /как социальной, так и высшей, вселенской/- Шевардин не при­нимает царящего вокруг рабства, основанного на страхе. Не будь рабства и несправедливости, представляется ему, и жизнь могла бы стать совсем дру­гой, светлой и достойной человека. Шевардину обидно за человека. Герой сознательно жертвует своей свободой, идет на преступление (убийство гра-

1

14

фа), надеясь разбудить людей, заставить их не уповать на глухого и слепого бога, а бороться за свое счастье.

Раскрытию темы и идеи повести помогают различные приемы. Так, на­пример, сон Шевардина высвечивает взаимоотношения графа /рыбья голо­ва/ и жителей восемнадцати сел, находящихся в его владении /восемнадцать потопленных чанов/. Отдельные образы /лошади графа и волы сельчан/ подчеркивают социальную несправедливость. Глухоту бога, в справедли­вость которого верит народ, символизируют бабочки, сгорающие на огне.

В центре повести «Лесная топь» - женский образ. Антонина - это ге-роиня-правдоискательница. Путь, который проходит она в поисках истины, чрезвычайно сложен. Ею совершаются поступки, которые должны быть осознаны ею как греховные, лечь камнем на ее душу, вызвать угрызения совести: сначала она оставляет в огне своего изуродованного родимым пят­ном ребенка, потом подталкивает, сама того не желая, к самоубийству Зай­цева,- то есть оказывается косвенно виноватой в смерти двух людей. Отно­шение героини к проблеме греха и причины человеческих страданий неод­нозначно, она так и не находит ответа на волнующий ее вопрос. Но героиня неоднократно отрицает право высшей силы судить и наказывать человека, ищет виноватого в человеческих страданиях среди высших сил, называя то черта, то бога. Гибель героини может восприниматься как месть темных /тайных, непонятных и одновременно враждебных/ сил возгордившемуся, поверившему в себя и восставшему против них человеку.

Язык «Лесной топи» мало отличается от языка предшествующих про­изведений писателя. Это язык все также крайне метафоричный. Метафоры, сравнения и олицетворения способствуют не только передаче эмоциональ­ного состояния героини, но и раскрытию основных тем и идей произведе­ния, помогая создать атмосферу двоемирия, подчеркнуть воплощенность в конкретные образы неизвестных человеку сил: стихий, болезней, тайн...

Второй раздел «Роман «Бабаев» как этапное произведение» посвящен исследованию идейно-художественого своеобразия первого романа С.Н.Сергеева-Ценского, в котором им делается попытка синтезировать реа­листический и символистический художественные методы.

В центре романа оказывается изображение внутреннего мира поручика Бабаева, его нравственных переживаний и исканий, его подсознания. Им­прессионизм помогает воссоздать, что немаловажно, и атмосферу, окру­жающую героя. Знакомясь с переживаниями и воззрениями героя, с его вос­приятием мира, читатель как бы знакомится с внутренним миром среднего /но не серого/ человека, вступающего в 20 век /а отчасти и просто живущего в «век перемен»/, с его психологическим состоянием, вызванным теми или иными ситуациями. Через призму ощущений героя пропускаются не только события 1905 года, но и настроения, мировоззрения и поступки окружаю­щих его людей, поглощающая их атмосфера.

15

Уже с первых страниц читатель видит, что психика героя находится в состоянии крайнего эмоционального напряжения. Крайне остро и болезнен­но переживает он и однообразие и бессобытийность жизни, и всевластную, всепоглощающую скуку, и преходящий характер любого события, не имеющего силы что-либо изменить. В последнем можно увидеть и развитие темы, начатой в более раннем творчестве писателя, где герои тоже пережи­вают безысходность и невозможность перемен / «Сад», «Погост»/.

Важной особенностью характера героя и его мировосприятия является то, что в двадцать пять лет он стар душою /и даже фамилия его от татарского «ба-бай»> что означает «старик»/. Дисгармонию увеличивает то, что где-то в глуби­не «старика» Бабаева живет ребенок. Иногда, во время эмоционального подъе­ма, это детское пробуждается и даже в какой-то мере управляет поступками героя. Таким образом, можно даже говорить о сосуществовании в романе как бы двух миров, двух реальностей: реальности настоящего и реальности про­шлого, когда прошлое, детское, светлое, живое как бы просвечивается сквозь туман времени яркими картинками, вспышками, контрастируя с настоящим.

Взаимоотношения старого и нового, свежего, другого определяли, во многом, сложное и неоднозначное отношение Бабаева к революции и рево­люционерам. Впервые эта тема появляется в главе «Ясный день». Собрание «новых людей» воспринимается Бабаевым как нечто скучное, неприятное и тяжелое, мало отличающееся от офицерского собрания.

Позже, когда стали происходить явные изменения, революционное на­чинает восприниматься героем как нечто новое, светлое, праздничное, что он готов был принять и даже полюбить, потому что это «новое» ощущалось как что-то большое, теплое, связанное с детством. Однако обновления героя так и не состоялось.

Обращает на себя внимание и еще одна особенность мировосприятия поручика Бабаева: уже с первых страниц романа читатель наблюдает, как в сознании героя происходит трагическое для него стирание граней между противоположными, антагонистическими категориями, смешение в его вос­приятии крайне несхожих понятий и явлений, потеря возможности диффе­ренцировать нравственное и безнравственное, важное и неважное, добро и зло... Это приводит к ужасным для его души и сознания необратимым по­следствиям, к отрицанию всех жизненных ценностей и, вообще, к непри­знанию каких-либо нравственных категорий. Для него перестают существо­вать добро и зло, стыд и насилие, любовь и красота. Жизнь для него -сплошное отрицание и поиск утраченного.

Роман «Бабаев» не только создает сложный образ поручика Бабаева, но и заостряет ряд проблем, поставленных автором еще в предыдущих произ­ведениях и продолженных в последующих /проблемы насилия, любви, судьбы, красоты и другие/. Главные конфликты романа - конфликт между живым и мертвым, между небом и землей, - играют огромную роль и в дру-

16

гих произведениях писателя. Эти же вопросы относительно сущности чело­века и его будущего, смысла жизни, добра и зла, мертвого и живого, старого и нового становятся в центре многих других произведений писателя /«Сад», «Лесная топь», «Печаль полей», «Движения»/. Эти проблемы - коренные, глубинные проблемы бытия, издавна волновавшие человечество. Постанов­ка их в центре произведения придает страданиям героя общечеловеческий философский смысл, а самому произведению всегда современное звучание. Автора волнуют не только социальные, земные, традиционно реалистиче­ские проблемы, но и проблемы онтологические, связанные с взаимоотноше­нием человека и мирового целого, неба и земли, души и тела.

Язык этого произведения сложен, как сложен и противоречив внутрен­ний мир человека, не поддающийся однозначному определению и адекват­ному выражению. Автор использует множество приемов, которые позволя­ют ему максимально приблизиться к относительно точному отражению пе­реживаний и размышлений героя. Это, например, синкретизм ощущений, кинематографнчностъ и выделение деталей. Особенно обращает на себя внимание металогичность языка.

Третий раздел «На пути к гармонии. Проза С.Н.Сергеева-Ценского конца 1900-х - первой половины 1910-х годов» включает в себя три подраз­дела. В первом из них «Тоска по бессмертию в повестях Сергеева-Ценского «Печаль полей», «Движения», «Лерик» и рассказе «Ближний»» рассматри­ваются произведения, проблематика и тональность которых наиболее тесно связана с проблематикой предшествующего творчества писателя. Во втором -«Единство человека и природы в повестях и рассказах «Улыбки», «Недра», «Неторопливое солнце», «Снег», «Четыре подковы», «Благая весть», «Мед­вежонок»» анализируются произведения, утверждающие родственность, равнозначность и взаимосвязанность всего существующего: части и целого, мира /природы/ и человека. А в третьем - «Первые шаги на пути преобра­жения человека в произведениях С.Н.Сергеева-Ценского, вошедших в эпо­пею «Преображение России»» - исследуются повести «Пристав Дерябин», «Наклонная Елена» и роман «Валя».

Все, что делают герои повести «Печаль полей», лишено смысла, пото­му что не устремлено в будущее, не может привести к качественному изме­нению жизни и не служит возвышению человека над самим собой, его пре­ображению. Это понимает героиня повести, и все мысли Анны, все ее меч­ты и переживания об одном - о будущем ребенке, о новом человеке, кото­рый еще не родился, но должен родиться, чтобы найти ответы на все вопро­сы и жить по-настоящему, зная зачем живет.

Мертвые дети Анны в контексте произведения становятся символом умирающей души старого человека, живущего тысячи лет и забывшего о начале жизни, и о том, кто он сам. Только в единении с природой, в гармо­нии с окружающим может почувствовать себя счастливым человек. Одно

17

целое с природой, с бесконечными полями составляет и Никита Дехтян-ский, понимающий и чувствующий поля без слов. Для него, живущего про­сто, работая и отдыхая, все просто и ясно кругом. Может быть поэтому тело Никиты сильно, а душа спокойна.

Пантеистическому взгляду на мир соответствует и стилистика повести. Так, например, наиболее часто встречается в повести олицетворение; люди в повести становятся похожи на природу, а природа - на людей.

В повести «Движения» развиваются две линии: биографическая, то есть линия жизни и смерти главного героя, Антона Антоныча и тема судьбы или рока, которая развивалась во многих произведениях С.Н.Сергеева-Ценского 1900-х годов,'в том числе и в романе «Бабаев». Поэтому бытовые подробности, характерные детали, пространные описания занимают до­вольно большое место в повести, но не могут вытеснить и другие немало­важные особенности стиля писателя, помогающие раскрытию второй темы повести, то есть темы рока.

По пути к смерти направляют героя, сменяя друг друга, передавая Ан­тона Антоныча из рук в руки, будто эстафетную палочку, поверенный быв­шего владельца Анненгофа, сосед Антона Антоныча по прежнему имению, Тростянке, Веденяпьев, адвокат Антона Антоныча по делу о поджоге, поли­цейский пристав Подчекаев, сосед герр Тифенталь, и, наконец, незнакомец, с которым герой играет в шахматы в главке XXIII, Эта шахматная партия тоже имеет символическое значение и перекликается с другими эпизодами различных произведений писателя, где развивается тема судьбы, например, с главой «От трех бортов» романа «Бабаев». Человеческая жизнь ассоции­руется с шахматной партией с неизменным поражением человека в конце /мат = смерть/. На невозможность человека изменить свою судьбу указыва­ет факт постановки этого самого мата на заранее заданном поле. В данной партии, проигранной Антоном Антонычем незнакомцу, это клетка СЗ.

Тема смысла жизни тоже появляется в повести «Движения», но реша­ется в этом произведении она несколько иначе, чем в предыдущих. Антон Антоныч не находится в состоянии бесконечного, изнуряющего душу поис­ка тайного смысла бытия. Может показаться даже, что он немало сделал для того, чтобы и после физической гибели продлить свою жизнь на земле: он имеет собственный дом, строит завод, в молодости он даже посадил сад ... Но на поверку оказывается, что в доме, который он купил, холодно и не­уютно жить, что строительство фабрики так и не было закончено, что сад, который когда-то сажал Антон Антоныч, «перешел уже в десятые руки и давно был распахан под огороды». Сыновья его, Леша, Кука и Сезя, стано­вятся чужими и живут уже своей жизнью, непонятной отцу.

Время разрушающее, старящее, уродующее воспринимается главным вра­гом человека в повести «Лерик». Время отбирает у человека все: и красоту, и молодость, и жизнь. Трудно узнать в Софье Петровне Полуниной изображен-

18

ную на портрете юную и прелестную девушку, которой любуется Марк Иг-натьич Месяц. В последней же главке повести показано, как разрушительное воздействие времени сказывается уже и на самом Марке Игнатьиче Месяце.

Одна из главных проблем «Печали полей», «Движений», и «Лерика» является проблема смысла жизни человека. И отличаются эти произведения от других произведений писателя этого периода прежде всего пессимизмом, тем, что жизнь человека представляется бессмысленной, созданное им не­прочным и преходящим, а все усилия его что-либо изменить - тщетным. В повести «Печаль полей» впервые четко обозначен путь, который может вы­вести человека из тупика - это путь обновления человека, без которого не­возможно обновление жизни. Для раскрытия философской проблематики этих произведений используется богатый бытовой материал, однако почти все факты действительности, изображенные в произведениях С.Н.Сергеева-Ценского, имеют тайный, символический смысл /покупка имения в «Дви­жениях», строительство завода в «Печали полей» и дома в «Лерике»/.

Содержание произведений С.Н.Сергеева-Ценского конца 1900-х - на­чала 1910-х годов /«Улыбки», «Неторопливое солнце», «Недра», «Благая весть»/ было определено все более упрочняющимся пантеистическим вос­приятием мира. Земля в этих произведениях близка человеку, она не чужая, она своя. Природа приобщает человека и все, сделанное им, к себе, дарит покой и радость жизни. Ощутившего свою связь с вечной гармонией приро­ды человека покидает тревога, он вновь обретает способность наслаждаться жизнью и уверен в завтрашнем дне. Все в мире воспринимается слитым во­едино, взаимосвязанным, гармонично дополняющим друг друга. Не нару-пиет этой гармонии и человек.

Именно жизнь видимая, земная, а не тайное взаимоотношение реально­го и идеального становится главным объектом изображения в повести С.Сергеева-Ценского «Медвежонок» /1911/.

Вместе с потерей героем повести - Алпатовым - ощущения прочности связи с землей утрачивается и ясность всего происходящего; почва уходит из под ног, а жизнь начинает течь сама по себе, неподвластная контролю со стороны сознания и воли героя. Утрата Алпатовым связи с земным приво­дит его, точно так же, как и насильно оторванного от природы медвежонка, к гибели. Связь с целым, с природой, представляется главным, что необхо­димо человеку для душевного покоя. Таким образом, пантеистическое вос­приятие мира оказывается в основе повести. Эти же приемы /ирония и ли­рические отступления/ играют значительную роль для раскрытия идеи и в других произведениях С.Сергеева-Ценского этого периода /«Неторопливое солнце», «Недра», «Благая весть»/.

Главной темой повестей «Пристав Дерябин», «Наклонная Елена» и ро­мана «Валя» становится тема становления нового человека. Большую роль

19

для раскрытия этой темы /по сравнению с другими произведениями худож­ника дооктябрьского периода/ играют социальные противоречия.

В повести «Пристав Дерябин» вопрос стоит прежде всего о сохранении человеческого достоинства и об осознании человеком себя. Именно такому самосознанию способствует знакомство Кашнева с антиподичным ему при­ставом Дерябиным.

Образ пристава одновременно и реалистичен, и ирреален, призрачен, как ночные тени, исчезающие с наступлением утра Образ пристава одно­временно и реалистичен, и ирреален, призрачен, как ночные тени, исчезаю­щие с наступлением утра. Основная проблема повести /вопрос о сущности человека, о его достоинстве, о силе и власти, свободе и рабстве/ решается как бы в двух планах: на уровне социальных взаимодействий /реализм/ и на уровне взаимодействия идеальных сущностей, в том числе живого и мерт­вого, свободного и рабского, человеческого и враждебного ему, то есть ре­шается по-неореалистически.

Матийцеву, герою «Наклонной Елены», жизнь представлялась замкну­тым кругом с вечными повторениями уже бывшего. Вместо ощущения по­стоянного обновления жизни происходящие вокруг изменения восприни­маются Матийцевым только как результаты пагубного влияния времени /старение, разрушение/.

Опоры не находит Матийцев ни в любви, ни в труде ...

Однако, покушение Божка на жизнь Матинцева заставляет героя пере­оценить свои взгляды на жизнь и, в результате этой переоценки, найти опо­ру в труде, о чем он пишет в письме к матери. Образ Божка, которому «вся­кая работа на земле просто милая шутка» в повести поэтизирован и симво­лизирует связь созидающего человека с землей.

Роман «Валя» наиболее отличается от творчества С.Н.Сергеева-Ценского 1900-х годов, прежде всего своей тональностью. Однако многие темы романа имеют корни в произведениях более раннего периода, хотя и получают теперь другую окраску, более солнечную и оптимистичную.

Одна из таких тем - обостренно болезненное переживание человеком однообразия и бессобытийности жизни. В романе «Валя» нет горьких сето­ваний на то, что один день похож на другой и люди на одно лицо, на то, что ничто не может нарушить мирного течения серых будней. Но и в этом про­изведении герои так же, как и герои более ранних произведений С.Н.Сергеева-Ценского, например, романа «Бабаев», страдают от того, что в жизни их нет подвига, чуда и вообще, ничего особенно яркого, запоминаю­щегося.

Образ солнца, доминирующий образ творчества писателя 1910-х годов, занимает важное место и в романе «Валя». Именно солнце здесь дает челове­ку силы и уверенность в себе, именно оно помогает человеку раствориться в природе, почувствовать себя частью вечного, прекрасного, гармоничного.

20

Проходит через весь роман «Валя» и мотив беспощадного времени. Время старит, стирает краски, оно безжалостно и его нельзя остановить, и даже шум прибоя напоминает человеку об этом.

Однако страх смерти свойственен человеку лишь тогда, когда он ра­зобщен с мировым началом, с вечной общностью. Когда же человек начина­ет ощущать себя частью единого целого, страх этот исчезает. Например, не пугает и не ужасает Павлика мысль о его возможной смерти, так как этот герой оказывается близок природе, жизнь его разлита в окружающем мире.

Все спокойное, уверенное, солнечное окружает героев романа: обретая утраченную связь с природой они начинают обретать почву под ногами, и продолжают жить когда-то ушедшие из жизни, воскрешенные памятью и любовью других людей. Пантеистические и космические идеи проходят красной нитью через все произведения С.Н.Сергеева-Ценского, изменяя тональность его творчества. Однако почти все темы и идеи романа «Валя», в том числе и идея пантеизма, имеют корни в произведениях 1900-х годов, в том числе и в романе «Бабаев», и в повести «Печаль полей». Главная особен­ность стиля романа - его импрессионистичность - также довольно четко об­наруживается практически во всех произведениях писателя этого периода.

Анализ дооктябрьского творчества С.Н.Сергеева-Ценского показывает, что произведения писателя начала 1900-х годов значительно отличаются от его произведений более позднего периода. Меняется и тональность и ос­новная проблематика его творчества. Основным же отличием /в плане со­держания/ творчества С.Сергеева-Ценского первой половины 1900-х годов от творчества конца 1900-х - начала 1910-х годов представляется то, что трагический конфликт человека с миром, акцентируемый в произведениях писателя первого периода, к 1910-м годам сглаживается, на смену ему при­ходит идея пантеистического единения человека с природой, взаимосвязи и равнозначности всего существующего в мире. В этом прежде всего и за­ключается идейная эволюция дооктябрьской прозы писателя, требующая соответствующих изменений и в художественном плане.

Такие изменения, разумеется, были. Однако характер этих изменений не может свидетельствовать о смене художественного метода. Как в самых ранних, так и в более поздних произведениях СКСергеева-Ценского без труда обнару­живаются и реалистические, и символистические черты, и в том числе такие эле­менты, где реалистическое и символистическое практически не вычленимы.

Огромное значение во всей прозе С.Н.Сергеева-Ценского дооктябрьского периода имеет импрессионизм /и в изображении психологических состоя­ний героев, и в пейзажных зарисовках/, с той только разницей, что если сначала импрессионизм использовался только для передачи эмоциональных состояний героя, для усиления психологизма, а субъективное начало засло­няло сам объективный мир, то к концу 1900-х годов импрессионизм начи­нает играть особую, незаменимую роль и для выражения пантеистической

21

концепции бытия, используясь, в частности, в описании природы и в изо­бражении мирного течения обыденной жизни человека /объективное и субъективное начала при этом уравновешиваются/.

Представляется, что при рассмотрении художественной эволюции доок­тябрьской прозы С.Н.Сергеева-Ценского речь должна идти не о смене метода, а о его совершенствовании, выражающемся прежде всего в совершенствовании способов синтезирования реалистических и символистических элементов.

Естественно, что многие способы синтезирования остаются в творчест­ве писателя неизменными на протяжении 1900 - 1914 годов. Так, например, жизнь, поступки и переживания героев всей ранней прозы С.Н.Сергеева-Ценского детерминированы не просто социальной средой, а всем миром вообще, в том числе всем тайным и непознаваемым в этом мире. Герои про­изведений писателя живут не просто в обществе и в какой-либо географиче­ской местности, а во Вселенной. Причем влияние идеальной и материаль­ной сфер этого мира на жизнь человека примерно одинаково по значимости, а границы между реальным и идеальным, непознанным и непознаваемым непроводимы, одно переходит в другое, идеальное материализуется, объек­тивизируется, а реальное абстрагируется.

Важной особенностью всей почти прозы С.Н.Сергеева-Ценского иссле­дуемого периода является создание автором двуплановых образов-символов.

Однако прозе С.Н.Сергеева-Ценского 1910-х годов характерны и такие особенности, которые отличаются от встречающихся ранее. Так, например, если в начале 1900-х годов для раскрытия основной мысли произведения и, одновременно, для перевода изображенных событий и явлений действительно­сти в метафорический план, для создания тех или иных символов наиболее ис­пользуемыми были лейтмотивы и вставные эпизоды, то в творчестве С.Н.Сергеева-Ценского 1910-х годов огромную роль начинают играть лириче­ские отступления и ирония, также способствующие раскрытию авторского от­ношения к изображенному и создания атмосферы восприятия, подчеркиваю­щие текучесть жизни, относительность и изменяемость каждого момента дей­ствительности, связующие отдельное, за счет создания общего тона и настрое­ния, в единое целое, помогающие придать единичному обобщающий характер.

Примерно такую же роль в прозе С.Н.Сергеева-Ценского 1910-х годов иг­рает ее бессюжетность, в то время как ранее предпочтение отдавалось либо сюжету, в основе которого лежало единичное, даже экстремальное событие, представленное, благодаря психологически мотивированному отношению к нему героя, как типичное, как сущность бытия, либо наоборот, сюжету, в осно­ве которого лежали будничные, повторяющиеся события и явления жизни, вос­принимаемые, однако, героем как случайные или трагические.

Подчеркнутая метафоричность языка прозы С.Н.Сергеева-Ценского пер­вой половины 1900-х годов, помогающая создавать писателю чувственно-конкретные образы всего, даже идеальных сущностей, эмоциональных пережи-

22

ваши и абстрактных понятий, тем самым как бы уплотняя и даже изменяя ре­альность, к 1910-м годам сглаживается, частично уступая место щедрой детали­зации. Обилие деталей в прозе С.КСергеева-Ценского 1910-х годов не просто создает ощущение правдоподобности изображаемого писателем, но и замедля­ет общее течение жизни внутри его произведений, способствует приданию изо­браженному в произведении определенной панорамности.

Говоря об отличии прозы С.Н.Сергеева-Ценского первой половины 1900-х годов от его прозы конца 1900-х - 1910-х годов необходимо остановить­ся еще на одной ее особенности. Многим произведениям художника первой половины 1900-х годов характерна некоторая романтизация героев и событий, ощущается влияние романтизма и в атмосфере двоемирия, возникающей в про­изведениях С.Н.Сергеева-Ценского этих лет /«Сад», «Лесная топь»/. И если романтическая атмосфера двоемирия еще не покидает отдельные произведения 1910-х годов /«Движения»/, то все же приобретает новый, мистический отте­нок. Можно с уверенностью говорить о влиянии мистицизма на такие крупные произведения писателя, как «Пристав Дерябин», «Валя».

Таким образом, художественная эволюция дооктябрьского творчества С.Н.Сергеева-Ценского, во многом зависящая от идейной эволюции, заклю­чающейся в сглаживании конфликта между миром и человеком /прежде всего/, представляет собой не смену метода и не избавление от влияния символизма, а совершенствование неореалистического метода, оттачивание старых и создание новых приемов синтезирования элементов различных эстетических систем.

В заключении делаются соответствующие выводы об идейно-эстетических особенностях ранней прозы С.Сергеева-Ценского и его эво­люции, определяются основные способы синтезирования реализма и симво­лизма, разрабатываемые писателем, определяется роль импрессионизма для формирования творческой самобытности художника.

Идейно-художественные искания С.Сергеева-Ценского в начале 20 века теснейшим образом связаны с современным ему состоянием русской культуры и главное, в чем наиболее ярко это дает о себе знать - это стремление художни­ка соединить достижения реализма и символизма. Можно говорить о том, что С.Сергеев-ЦенскиЙ /наряду с такими художниками как Л.Андреев., Б.Зайцев и другими/ стоит у истоков качественно нового метода - неореализма, а его доок­тябрьское творчество, в этом смысле, имеет новаторский характер.

Можно выделить несколько наиболее характерных особенностей прозы С.Н.Сергеева-Ценского дооктябрьского периода, которые связаны прежде всего с взаимодействием реалистических и символистических элементов:

* атмосфера двоемирия, постоянное ощущение сосуществования мира реального и мира идеального, взаимоотношения которых зачастую пред­ставлены как взаимодействие неба и земли, души и тела, сердца и разума,

23

когда идеальное как бы материализуется, уплотняется, приобретает форму, видимые очертания, воплощается в конкретные образы;

• преобладание малых жанров, большое место среди которых занима­ют жанры именно синтетические /стихотворения в прозе, поэма/;

• фрагментарность, разорванность, эпизодичность сюжета;

• социальная определенность и одновременно романтическая выде-ленность главных героев:

• символичность образной системы;

• использование лейтмотивов, повторяющихся образов, фраз, эпитетов;

• своеобразное уплотнение реальности благодаря синкретизму ощущении и созданию чувственно-конкретного образа с помощью различных тропов;

• использование музыки слова;

• импрессионизм в изображении эмоциональных переживаний героя и в описании состояний природы и вообще окружающего мира, что способст­вует не только лиризации повествования, но и созданию атмосферы двое-мирия /даже многомирия/, когда воображаемое получает статус реального и материально оформленного, и, наоборот, реальное передается если не как созданное, то как трансформированное сознанием героя.

Художественное своеобразие и эстетические искания и находки С.Сергеева-Ценского находятся в зависимости от его идейных исканий, от размышлений писателя о мире и месте человека в этом мире, то есть от его концепции мира и человека, от мировоззрения писателя, во многом синте­тичного и в чем-то даже противоречивого. А художественная эволюция до­октябрьского творчества С.Сергеева-Ценского, во многом зависящая от идейной эволюции, заключающейся в сглаживании конфликта между ми­ром и человеком /прежде всего/, представляет собой не смену метода и не избавление от влияния модернизма, а совершенствование неореалистиче­ского метода, оттачивание старых и создание новых приемов синтезирова­ния элементов противоположных эстетических систем.

Основные положения диссертации отражены в следующих публи­кациях:

1. Роман «Бабаев» и его место в идейно-художественной концепции раннего творчества С.Н.Сергеева-Ценского // II Державинские чтения. Фи­лология: Материалы научной конференции преподавателей и аспирантов (январь 1997 года). Тамбов, 1996. С.9-10.

2. Традиции и новаторство в раннем творчестве С.Н.Сергеева-Ценского (на примере рассказов 1898-1904 годов) // Материалы конференции моло­дых ученых: Тезисы докладов (март 1997 года). Тамбов, 1997. С.60-61.

3. Импрессионизм в раннем творчестве С.Н.Сергеева-Ценского // IV Державинские чтения. Филология: Материалы научной конференции пре­подавателей и аспирантов (февраль 1999 года). Тамбов, 1999. С.126-127.