---

Книги надо не прочитывать, но читать и перечитывать. - Плиний Младший

---

 НЕОСНОВАТЕЛЬНАЯ ПРОГУЛКА

Проходит время торопливо,
И вот давно уж я живу
В местах мне чуждых1, особливо
Столь непохожих на Москву;
Но как настойчиво и живо -
Порою слякотью покрыт,
Порой объят и тьмой, и стужей -
Передо мною все стоит,
Москва, твой образ неуклюжий!
Москва бы ничего... Увы!
В те дни свела меня судьбина
С татарским типом гражданина,
Царившим грозно средь Москвы...
Вот этот тип из головы
Не скоро, кажется, я выну.
Он все сидит во мне с тех пор,
Как прохвативший сердцевину,
Забытый в дереве топор.

Что ж нового в Москве?.. Конечно,
Факт утешительный для нас,
Что там теперь пылает газ
Наместо прежней тьмы кромешной.
А свет другой - духовный свет -
Еще все в том же положеньи?
Все на уме лежит запрет,
Чтоб не мешал он просвещенью?
Свободной мысли строя ков
И подпуская ей булавки,
Кричат ли воины в отставке
О пользе древних языков?..
Я помню, как в Москве, бывало,
Душа рвалась и тосковала,
И я спасения искал
От новых нравственных начал.

Так было скверно там и жутко!
Не знал, себя как уберечь;
Могла постичь плохая шутка
В зловещей тьме от разных встреч...
Тут оберут монет излишек,
А там - излишний груз идей;
Равно боишься и воришек,
И уважаемых людей.
Ужели дух Москвы почтенной
Не обновляется ничем?
И патриот наш современный
Не надоел себе и всем?
Ужель тоска его не гложет?
Не просит ум иных забот?
О, сколько ж лет еще он может
Твердить одно: "Я патриот!"?
Ведь так хлопочем с давних пор мы
Все лишь о целости земли,
Что содержаньем нашей формы
Уже совсем пренебрегли.
Какой на степени вопроса
В Москве предмет теперь стоит?
На что она взирает косо,
И что ей сердце веселит?..
Вот хоть бы право крепостное -
Сей ждавший воскресенья труп...
Наверно что-нибудь такое
Предвидит Английский там клуб.
На этот счет он, без сомненья,
Сейчас бы просветил меня;
Ведь там главнейшая стряпня
Идет общественного мненья.
Житье в Москве - не наслажденье;
О нет!.. А право, иногда
Без клубных слухов я тоскую
(Вот как сегодня)... И тогда
В Москву хотел бы, на Тверскую!
Чуть только явится хандра
И эта надобность приспичит -
Меня как власть оттуда кличет:
"Пора в Москву! В Москву пора!"

Покончу я с моей тоскою!
Направлю тотчас же шаги
В Москву, чтоб свидеться с Тверскою...
Воображенье, помоги!

О, боже! Не белы снеги
Скрипят под легкою ногою...
Ручьи, бугры, ухабы, грязь!
Иду я бережно, боясь,
Что буду выпачкан и ранен...
О, ты недаром, москвитянин,
Выходишь из дому крестясь!
Зима с Москвой простилась рано2,
Преданьям старым неверна;
Теперь равно для басурмана,
Как и для русского - весна.
Странна изменчивость такая...
Но во сто крат, по мне, странней
Переворот в душе моей:
Я размягчаюсь, словно тая,
Как эта глыба снеговая!
Как эти мутные ручьи,
во мне все чувства взволновались,
Разрушив строгий мой анализ
И мысли злобные мои.
Не стал мой ум добрей и шире;
Но он разбух и разрыхлел,
Как будто б выпил и поел
Я в Ново-Троицком трактире.
И я шепчу: "Москва! ты в мире
Всему начало и предел!
Ну что там Запад? Что он знает?
Где ж европейцу-дураку!..
Ведь Русь лишь тем и созревает,
Что преет в собственном соку!.."
Чуть только грустных дум тревогу
В себе успеешь ты смирить
И, как медведь свою берлогу,
Россию примешься любить,
Познав, сколь этот труд ни тяжек,
Душой блажен ты станешь вдруг!..
Так тело нежится без брюк,
Без сапогов и без подтяжек.
И вот иду я, облачен
В духовный шлафрок "патриота",
Иду как будто бы сквозь сон
И - натыкаюсь на кого-то...
Сперва мне видится одно
Большое под бекешью чрево.  
Я - вправо, тут же и оно.  
Я - влево, и оно налево...
И уж потом мои глаза,
Расставшись с чревом и с бекешью,
Встречают жирный лик туза.
С собольей шапкою над плешью.
Он нашей пляске ждал конца;
Дышал с трудом; губа отвисла...
Я разглядел черты лица,
Но не успел понять их смысла.
Еще раз пять посторонясь,
Мы расстаемся; но... как странно!
Весь мой лиризм исчез нежданно.
Я снова вижу, отрезвясь,
Одну лишь уличную грязь.
Теплом весенним солнце греет;
Но ни балкона, ни окна
Еще никто открыть не смеет;
И из москвичек - вон, одна
Жеманно ходит вдоль балкона -
С вихрами мокрыми ворона...
А грязи, грязи-то!.. Едва
Не захлебнулась в ней Москва...
Вот человек избитый, пьяный,
На вид подобный мертвецу;
И только кровь, сочась из раны,
Свои размазала румяны
По зачумленному лицу.
Он молча мутным взором водит,
К стене, как кукла, прислонен...
Толпа зевак со всех сторон
На это зрелище подходит.
Один качает головой,
Другой трунит над пьяной рожей;
Но власть имеющий прохожий
Воскликнул: "Где ж городовой?.."
Расслыша голос роковой,
Взывавший грозно к правосудью,
Бедняк очнулся... Наклонясь,
Хотел шагнуть - и грохнул в грязь
Чрез тумбу головой и грудью...
Нет в мире худа без добра.
Когда б не эта грязь - конечно,
Убился б до смерти, сердечный!..
Однако к клубу мне пора.
Плывет по грязи вереница
Саней, колясок и карет...
Какие важные все лица!
Подобных за границей нет.
Сидят, нахмурив строго брови
И величаво развалясь...
Смотрю: что ни москвич, то князь
Чистейшей рюриковской крови...
А между тем какая грязь!
Она в лицо мне брызжет даже
От этих глупых экипажей...

Вот клуб!! Хоть английский - а Русь!
Здесь наконец я наберусь
Суждений, слухов, толков, сплетен -
И, снова на год беззаботен,
В свой тихий угол возвращусь...
О чем тут речь? Какие споры?
Садятся, может быть, за стол?
В какое время я пришел?
Уж сумрак сходит... Час который?
А день? Четверг!! Как! Значит, нет
Здесь ни собраний, ни бесед?..
По середам да по субботам
Тут пищи много патриотам...
Зачем же прибыл я в Москву?
Клуб!.. Я не член, чтоб в этом месте
Иметь покуда rendez-vous3;
А может быть, до этой чести
Я никогда не доживу...
Своей мне ветрености стыдно
Перед степенностью Москвы!
Знакомых, впрочем, тут не видно;
Одни с ворот лишь смотрят львы
И улыбаются ехидно...
Ну что ж!.. Так и пойду домой,
Не подкрепясь московской пищей,
Как на ночлег с пустой сумой
Подчас бредет голодный нищий.

Пора, пора! Уже темно.
Меж фонарей в мерцаньи слабом
Ныряют сани по ухабам...
Мне стало грустно, скучно! Но -
Есть утешение одно:
Я знаю - будут колебанья
И, расшатавшись, рухнет зданье
Начал московских!..

                   А потом?
Растратив силы, отдохнем?
Иль вновь начнется кочеванье
Средь наших умственных степей
Без вех, без целей, без границы;
И при безмолвии властей
Недоумение нулей -
К какой примкнуть им единице?..
____________
1 В Германии. (Примеч. автора.) 
2 Писано в феврале 1869 г. (Примеч. автора.)
3 Свидание (фр.).

1869