Осенью 1928 года в Публичную библиотеку СССР им. В. И. Ленина поступила библиотека Оптиной пустыни. Среди рукописных материалов этой библиотеки были ценные документы, связанные с уходом Л. Н. Толстого.
Впервые на них обратил внимание хранитель Публичной библиотеки Г. П. Георгиевский в 1929 году (ГПБ. Ф. 217. К. 1). Отметив двоякий характер этих важных материалов, он разделил их на летописные свидетельства и сборные документы.
Материалы летописного характера были заимствованы из летописей Оптиной пустыни. В рукописном собрании ее библиотеки сохранились две книги, относившиеся к жизни не всего монастыря, а только его части - скита: "Летопись скита во имя св. Иоанна Предтечи и Крестителя Господня, находящегося при Козельской Введенской Оптиной пустыни". Монастырский летописец день за днем описывал все события из жизни обители. Естественно, что приезд Л. Н. Толстого в Оптину пустынь в 1910 году был в летописи зафиксирован.
Все документы сборного характера (черновики или отпуски бумаг, письма и телеграммы, отправленные разными духовными и светскими лицами, причастными к последним дням Толстого, и другие) составили в библиотеке Оптиной пустыни особое "Дело о посещении Оптиной пустыни графом Львом Николаевичем Толстым в 1910 году и о его смерти". "Дело", очевидно, до революции находилось в составе монастырского архива, где в общем порядке или за один 1910 год было обозначено под номером 116. Тщательно собранные ценные материалы были разложены в две тетради, для каждой из которых была составлена своя опись бумаг.
Г. П. Георгиевский в 1929 году свидетельствовал, что все бумаги, согласно описям, сохранились полностью, включая расписки и квитанции на телеграммы и конверт во второй тетради - кроме стереоскопической фотографии "Л. Толстой в Шамордине".
16 документов под общим названием всех материалов "Дело номер 116" были позже переведены из ГБЛ в архив Государственного музея Л. Н. Толстого (ГМТ. КП 9389. Инв. номер 60576. Подлинники. 20 лл. + 2 лл. об. + 1 л. чист.).
Печатая полностью летописные оптинские материалы, относящиеся к Л. Н. Толстому, мы сохраняем орфографию подлинника. Из "Дела номер 116" мы публикуем некоторые документы из тех, которые ранее не печатались (см. сборники ГБЛ: "Смерть Толстого". М., 1928; "Смерть Толстого по новым материалам". М., 1929) или имеют существенные отличия в черновиках, по которым мы их издаем.
Наталья Блудилина
1910 г., октября 28. Прибыл в Оптину пустынь известный писатель граф Лев Толстой. Остановившись в монастырской гостинице, он спросил заведующего ею рясофорного послушника Михаила:
- Может быть, вам неприятно, что я приехал к вам? Я - Лев Толстой; отлучен от церкви; приехал поговорить с вашими старцами. Завтра уеду в Шамордино.
Вечером, зайдя в гостиницу, спрашивал, кто настоятель, кто скитоначальник, сколько братства, кто старцы, здоров ли о. Иосиф1 и принимает ли. На другой день дважды уходил на прогулки, причем его видели у скита, но в скит не заходил, у старцев не был и в 3 часа уехал в Шамордино.
О пребывании Толстого в Оптиной было о. настоятелем донесено Преосвященному Калужскому, о пребывании графа в Шамордине имеются следующие сведения.
Встреча его с сестрой своей, шамординскою монахинею2, была очень трогательна: граф со слезами обнял ее; после того они долго беседовали вдвоем. Между прочим граф говорил, что он был в Оптиной, что там хорошо, что с радостью он надел бы подрясник и жил бы, исполняя самые низкие и трудные дела, но что он условием поставил бы не принуждать его молиться, чего он не может. На замечание сестры, что и ему бы поставили условием ничего не проповедовать и не учить, граф ответил:
- Чему учить, там надо учиться, - и говорил, что на другой день поедет на ночь в Оптину, чтобы повидать старцев.
Про Шамордино отзывался хорошо и говорил, что и здесь затворился бы в своей храмине и готовился бы к смерти.
На другой день, среди дня, снова был у сестры, а к вечеру прибыла неожиданно дочь графа3 и ночью увезла его с собой.
Ноября 5. 4-го сего месяца утром получена телеграмма Преосвященного Калужского о назначении, по распоряжению Синода, бывшему скитоначальнику иеромонаху Иосифу ехать на станцию Астапово Рязанско-Уральской железной дороги к заболевшему в пути графу Льву Толстому для предложения ему духовной беседы и религиозного утешения в целях примирения с Церковью.
На сие отвечено телеграммой, что о. Иосиф болен и на воздух не выходит, но за послушание ехать решился. При сем настоятелем Оптинским4 испрашивалось разрешение, вследствие затруднения для о. Иосифа ехать по назначению, заменить его о. Игуменом Варсонофием5. На это последовал ответ епископа Вениамина, что Святейший Синод сие разрешил. Затем о. настоятелем телеграммой запрошено у Преосвященного, достаточно ли, в случае раскаяния Толстого, присоединить его к Церкви чрез таинства покаяния и св. причащения, на что получен ответ, что посланное для беседы с Толстым лицо имеет донести Преосвященному Калужскому о результате сей беседы, чтобы епископ мог о дальнейшем снестись с Синодом.
Вечером 4-го же числа от старца о. Иосифа было телеграммой спрошено у начальника станции Астапово, там ли Толстой, можно ли его застать 5-го числа вечером и если выехал, то куда. На это получен ответ, что семья Толстого просит не выезжать. Однако утром сего числа о. игумен Варсонофий, во исполнение синодального распоряжения, выехал к графу Толстому в Астапово. <...>
Ноября 8. ...Сего же числа поздно вечером возвратился из Астапово о. игумен Варсонофий, которому не пришлось видеть умирающего Толстого, так как доктора до последних предсмертных часов не допускали к нему даже семейных его. Граф скончался утром 7-го числа.
Долгом считаю почтительнейшим донести Вашему Преосвященству, что 28 прошлого Октября в вверенную мне пустынь приезжал, с 5-часовым вечерним поездом, идущим от Белева, граф Лев Николаевич Толстой, в сопровождении, по его словам, своего доктора6. <...>
29 Октября часов в 7 утра к нему приехал со станции какой-то молодой человек7, долго что-то писали в номере, и с этим же извозчиком доктор его ездил в г. Козельск. Часу в 8-м утра этого дня Толстой отправился на прогулку около монастыря и, возвратившись часов в 9, пил кофе, а затем часов в 10 опять отправился на прогулку; оба раза ходил один. Во второй раз его видели проходившим около пустого корпуса, находящегося вне монастырской ограды, называемого "Консульский", в котором он бывал еще при жизни покойного старца Амвросия, у покойного писателя К. Леонтьева; затем проходил около скита, но ни у старцев, ни у меня, настоятеля, он не был. Внутрь монастыря и скита не входил. С этой прогулки Толстой вернулся часу в первом дня, пообедал и часа в три дня этого же числа выехал в Шамордино, где живет его сестра-монахиня.
В книге для записки посетителей на гостинице он написал: "Лев Толстой благодарит за прием".
Вашего Преосвященства
Милостивого Архипастыря
и Отца.
номер 842
2 ноября 1910 г.
Сегодня вечером прибыл Астапово. Семья графа в сборе. Доктора заявили мне, что доступ графу безусловно невозможен на неопределенное время виду опасной болезни воспаления легких. Буду ожидать надежде улучшения здоровья графа. Испрашиваю святых молитв, архипастырского благословения и указания.
По распоряжению Святейшего Синода прибыл сегодня ст. Астапово больному графу Толстому для предложения ему духовной беседы и религиозного утешения в целях примирения его с Церковью. Доктора заявили невозможности доступа к нему виду опасного болезненного состояния. Испрашиваю святых молитв и архипастырского благословения.
Святейший Синод благословляет вам жить пока в Астапове, впредь до особых распоряжений. Употребить все старания побеседовать с графом Толстым. Будем молиться. Благослови вас Господь.
Пишу со слов N... и его сестры графини монахини.
В 6 часов вечера граф прибыл в Шамордино в келью сестры; встреча была очень трогательная: он обнял сестру, поцеловал и на плече рыдал не меньше пяти минут; долго потом они сидели вдвоем; он поведал ей свое горе: разлад с женой. Затем был обед. К нему пригласили его доктора и монахиню N... Все четыре кушанья, как-то: картофель, грибы, каша и суп, им были смешаны в одно место; ел он много, говорил много; вот его слова:
- Сестра, я был в Оптиной; как там хорошо, с какой бы радостью я теперь надел бы подрясник и жил бы, исполняя самые низкие и трудные дела; поставил бы условие: не понуждать меня молиться, этого я не могу.
Сестра отвечала:
- Это хорошо, брат, но и с тебя взяли бы условие: ничего не проповедовать и не учить.
Граф ответил:
- Чему учить? Там надо учиться; в каждом встречном насельнике я видел только учителей. Да, сестра, тяжело мне теперь. А у вас? Что, как не Эдем? Я и здесь бы затворился в своей храмине и готовился бы к смерти; ведь 80 лет, а умирать надо!
Наклонив голову, он задумался, пока не напомнили ему, что он еще не окончил обед.
- Ну, а видел ты наших старцев? -- сказала сестра.
- Нет,- ответил граф. Это слово, по мнению его сестры, было ясным доказательством, что он сознает свою ошибку в жизни.
- А почему же? - сказала сестра.
Граф ответил:
- Да разве, ты думаешь, они меня примут? Ты не забудь, что истинно православные, крестясь, отходят от меня; ты забыла, что я отлучен, что я тот Толстой, о котором можно... да что, сестра! - оборвал граф.- Я взад не горюю, завтра я еду к отцам в Скит; по твоим словам я надеюсь, что они меня примут. Итак, доктор, завтра мы в Оптиной ночуем, а день мы употребим на осмотр вашей обители,- сказал граф сестре.
Затем он на следующий день в восемь часов утра куда-то ходил. Его встретил мужичок N., которого он просил проводить его в ближайшую деревню, где он искал будто бы для себя квартиру, ничего никому не проповедуя.
В три часа дня был у сестры, а в пять часов вечера неожиданно приехала его дочь, и спешно все они в ночь выехали неизвестно куда.
Садясь в экипаж, дочь крикнула: "С Богом, скорей, минута дорога!"
Говорят, что с восьмичасовым утренним поездом они уехали по направлению к Белеву.
Ваше сиятельство!
Графиня Александра Львовна!
Мира и радования желаю Вам о Христе Господе Иисусе.
Благодарю Ваше Сиятельство за письмо, которым Вы почтили меня. Вы пишете, что воля родителя Вашего для Вас и всей семьи Вашей поставляется на первом плане. Но Вам, графиня, известно, что граф выражал искреннее желание видеть нас и беседовать с нами, чтобы обрести покой для души своей, и глубоко скорбел, что это желание его не осуществилось.
Усердно прошу Вас, графиня, не отказать сообщить графу о моем приезде в Астапово, и если он пожелает видеть меня, хотя бы на несколько минут, то я немедленно приду к нему. В случае же отрицательного ответа со стороны графа я возвращусь в Оптину пустынь, предавая это дело воле Божией.
Простите, батюшка, что не исполняю Вашей просьбы и не прихожу побеседовать с Вами. Я в данное время не могу отойти от больного отца, которому ежеминутно могу быть нужна.
Прибавить к тому, что Вы слышали от всей нашей семьи, я ничего не могу.
Мы - все семейные - единогласно решили впереди всех других соображений подчиниться воле и желанию отца, каковы бы они ни были. После его воли мы подчиняемся предписаниям докторов, которые находят, что в данное время что-либо ему предлагать или насиловать его волю было бы губительным для его здоровья.
С искренним уважением к Вам
Астапово
Козельск. Настоятелю Оптиной пустыни архимандриту Ксенофонту
Граф Толстой скончался сегодня шесть часов утра без покаяния. Семья была при нем. Меня не приглашали, хотя все меры были приняты с моей стороны видеть больного. Два часа до смерти находился в бессознательном состоянии. Одновременно телеграфирую Епископу.
Завтра выезжаю.
Дополнение вечерней и сегодняшней утренней телеграмм почтительно доношу. Согласно завещанию графа Толстого тело его будет перевезено семейством завтра Ясную Поляну и погребено без церковных обрядов. Глубоко скорбящую графиню постарался утешить. Составляю подробное донесение. Испрашиваю святых молитв и архипастырского благословения.
Его преосвященству преосвященнейшему Вениамину, епископу Калужскому и Боровскому
покорнейшее донесение
Согласно распоряжения Святейшего Правительствующего Синода, изложенного в телеграмме Вашего Преосвященства настоятелю Оптиной пустыни отцу Архимандриту Ксенофонту от 4 ноября за номер 390, я отправился 5 ноября в 8 часов утра с поездом У. ж. д. из Козельска на ст. Астапово, куда и прибыл в 7 часов вечера того же дня. Согласно упомянутой телеграммы, цель моей поездки состояла в том, чтобы предложить находившемуся на станции Астапово больному графу Льву Толстому духовную беседу и религиозное утешение, в целях примирения его со Св. Православною Церковью.
В вокзале ст. Астапово я встретился с сыном графа Андреем Львовичем Толстым, от которого я узнал, что доктора никого, кроме некоторых лиц, к графу не допускают из опасения осложнения его болезни, но что он употребит все старания, чтобы дать мне возможность лично видеть и переговорить с графом. При этом он добавил, что по той же причине доктора не допускают к больному даже супругу графа и его, А. Л. Толстого, что вообще на свидание с его отцом рассчитывать мне трудно. Вскоре явился на вокзал лечивший графа доктор Никитин и заявил мне, что по единогласному решению его и других докторов постановлено никого к нему, кроме некоторых лиц, не допускать, в том числе и меня, ввиду могущего быть волнения и осложнения болезни его - воспаления легких. На вопрос, могу ли я вообще рассчитывать на свидание с графом, доктор Никитин ответил неопределенно и вообще отрицательно.
На другой день, 6 ноября, я также тщетно пытался проникнуть к графу чрез посредство сыновей и дочерей его.
Ссылаясь на запрещение докторов, все они отвечали отказом.
При графе в это время находились дочь его, графиня Александра Львовна Толстая, и гг. Чертков14 и Сергеенко, имевшие всегда на графа большое влияние и прежде, до болезни его. На просьбу к дочери графа, А. Л. Толстой, лично переговорить со мной, она письменно также отвечала отказом, как равно и на другое письмо мое, переданное ей через брата ее, графа А. Л. Толстого. О ходе болезни графа и вообще о состоянии здоровья его определенных сведений я также не имел. Не теряя надежды, я всегда был наготове, чтобы по первому зову графа явиться к нему немедленно. В этот день, как и сегодня, 7 ноября, я находился на вокзале, в 20 шагах от квартиры начальника станции, в которой находился граф, и явиться к нему я мог немедленно. Только сегодня, в воскресенье 7 ноября, жандармский офицер15 известил меня, что граф скончался в бессознательном состоянии, не узнавая жены и сыновей, которые были к нему в эти часы допущены. Смерть графа последовала в 6 ч. 45 мин. утра. Посетивши вдову-графиню и сыновей ее, я узнал от них, что граф выразил свою волю быть погребенным в имении его Ясной Поляне, без церковных обрядов и отпевания вообще. По заявлению тех же лиц, тело графа будет перевезено в товарном вагоне завтра, 8 ноября, для погребения. Завтра же предполагаю выехать в Оптину пустынь.
В дополнение телеграмм моих 5, 6 и 7 ноября обо всем вышеизложенном
почтительно доношу Вашему Преосвященству.
1. Старец Иосиф (1838-1911), иеросхимонах, был духовником скитской братии и начальником скита. Он происходил из крестьян Старобельского уезда Харьковской губернии, получил домашнее образование. 1 марта 1861 года, в возрасте 23 лет, поступил в скит, где прожил более пятидесяти лет. Последние годы, с осени 1905 года, по болезни и слабости пребывал в скиту на покое.
2. Толстая Мария Николаевна, по мужу Оболенская, родная сестра Л. Н. Толстого, в то время монахиня Шамординского монастыря.
3. Толстая Александра Львовна, младшая дочь Л. Н. Толстого. С ней приехала и ее подруга Феокритова Варвара Михайловна.
4. Архимандрит Ксенофонт (1914).
5. Игумен Варсонофий был в это время начальником скита, старцем и духовником.
7. Сергеенко Алексей Петрович, в то время секретарь В. Г. Черткова.
8. Черновик телеграммы (без подписи) о. Варсонофия к еп. Вениамину. Публикуемый текст значительно отличается от окончательного варианта телеграммы (см. сборник: Смерть Толстого по новым материалам. М., 1929. номер 461).
Одновременно с этим извещением о. Варсонофием была отправлена телеграмма (подобного содержания) в г. Козельск, в Оптину пустынь арх. Ксенофонту.
9. Черновик телеграммы (без подписи) о. Варсонофия к еп. Никодиму. Публикуемый текст значительно отличается от окончательного варианта телеграммы (сб. "Смерть Толстого по новым материалам". номер 462).
В ответ о. Варсонофий в 9.40 вечера отправил телеграмму еп. Вениамину, где сообщал:
"Здоровье графа внушает опасения. Консилиум докторов ожидает окончательного кризиса через два дня. Стараюсь видеть больного при посредстве родных, но успеха нет. Доктора никого не пускают. Предполагаю дождаться кризиса болезни графа" (сб. "Смерть Толстого по новым материалам". номер 598).
11. "Подробности последнего пребывания Л. Толстого в Шамордино, записанные со слов М. Н. Толстой" -- так публикуемый документ назван в описи.
12. Черновик письма (без подписи) о. Варсонофия к А. Л. Толстой.
13. Телеграмма о. Варсонофия. Единственная из всех представленных здесь материалов ранее публиковалась (сб. "Смерть Толстого по новым материалам". номер 762). Приводим ее для документальной полноты освещения событий.
14. Чертков Владимир Григорьевич, толстовец, душеприказчик по духовному завещанию Л. Н. Толстого.
15. Савицкий Михаил Николаевич.
Публикация, вступительная заметка и примечания Натальи Блудилиной.
Оригинал текста расположен на