Александр Николаевич Гвоздев
Очерки по стилистике русского языка

Издание третье
Подготовлено к печати членом-корреспондентом АН СССР С.Г. Бархударовым.

ИЗДАТЕЛЬСТВО "ПРОСВЕЩЕНИЕ"

Москва 1965

Содержание

Предисловие ко второму изданию

Лексика

Морфология

Синтаксис

ОТ РЕДАКТОРА

В декабре 1959 г. скончался известный советский языковед-русист, член-корреспондент Академии педагогических наук РСФСР, доктор филологических наук, профессор Александр Николаевич Гвоздев. Первую свою научную работу он опубликовал в 1923 г. И с тех пор в течение 36 лет он интенсивно и плодотворно занимался изучением русского языка. Круг научных интересов А.Н. Гвоздева был довольно широк: он разрабатывал проблемы диалектологии, фонетики и фонологии, морфологии и синтаксиса, культуры речи и стилистики, правописания, изучения детской речи, методики преподавания русского языка в школе.

Основным, ведущим началом в деятельности А.Н. Гвоздева была неразрывная связь научной работы с жизнью, с нуждами нашей средней и высшей школы. Известные его труды по современному русскому языку, создавшие ему всесоюзное имя, вытекали из его педагогической работы, были связаны с ней. В этом и заключается их жизненная сила и практическая ценность.

Заслуга А.Н. Гвоздева перед нашей высшей филологической школой заключается в том, что он создал серию учебников и учебных пособий по современному русскому литературному языку. Сюда относятся книги: 1) Современный русский литературный язык, ч. I. Фонетика и морфология; ч. II. Синтаксис. 2) Сборник упражнений по современному русскому языку. 3) Основы русской орфографии. 4) Очерки по стилистике русского языка (первое издание вышло в 1952 г.).

Написанные с полным знанием дела как с научной, так и с педагогической стороны, эти книги обеспечили должный научный уровень преподавания русского языка в наших педвузах.

Среди этих книг особое значение имеют "Очерки по стилистике русского языка". При почти полном отсутствии глубокой разработки проблем русской стилистики в лингвистической науке А. Н Гвоздеву удалось создать весьма полезное практическое руководство по стилистике русского языка. Автор прекрасно понимал трудности, стоящие перед ним. Он хорошо знал, что основные понятия, содержание и объем стилистики еще четко не определены и не получили еще общепризнанного решения.

В особенности не ясны границы между грамматикой, преследующей нормативные цели, и стилистикой, ставящей перед собой практические, а не теоретические задачи. Нормативная грамматика, в отличие от теоретической грамматики, не только описывает грамматический строй языка, но и оценивает грамматические явления с точки зрения нормы современного их употребления, т. е. рассматривает их со стилистической стороны. Совершенно прав проф. Б. В. Томашевский, когда пишет: "То, что называют грамматикой в средней школе, на самом деле есть смешение грамматического учения с учением стилистическим в первом значении (т. е. в значении нормативном, образцовом. — С. Б.). Задача средней школы — воспитание в широком смысле этого слова. Когда там изучают родной язык, то изучают его не столько для того, чтобы объективно познать его законы, сколько для того, чтобы им овладеть, чтобы научиться во всем совершенстве владеть родным языком. Возникает вопрос: как лучше говорить и писать? Этот критерий — лучше или хуже писать — есть критерий стилистический. Здесь начинается проблема стилистики" ¹.

А. Н. Гвоздев свои "Очерки по стилистике русского языка" написал для учителей школы и студентов педвузов. Поэтому он нарочито поставил перед собой задачи чисто практические — показать богатство выразительных средств русского языка, способствовать выработке у читателя языкового чутья, сознательного отношения к тончайшим смысловым оттенкам, выражаемым синонимическими конструкциями и формами в разных стилях речи. И с этой сложной и ответственной задачей автор справился блестяще. Его "Очерки" содержат богатый, удачно подобранный материал, ряд самостоятельных и тонких наблюдений в области русской грамматической и лексической синонимики.

Читатели должным образом оценили и полюбили этот труд А. Н. Гвоздева. Большое влияние оказали "Очерки" и на совершенствование нашей методической литературы по развитию речи. Различные пособия и программы по практической стилистике русского языка, появившиеся у нас на протяжении последних десяти лет, в той или иной степени опирались на "Очерки" А. Н. Гвоздева. Правда, русская филологическая наука по семасиологии, по синонимике, по лексике и фразеологии, по грамматическому строю языка за последние годы добилась немалых успехов, в свете которых некоторые теоретические положения и наблюдения А. Н. Гвоздева кажутся теперь устаревшими и спорными. Несмотря на это "Очерки по стилистике русского языка" до сих пор остаются самым обстоятельным и самым авторитетным пособием по русской прикладной стилистике.

Настоящее, третье издание повторяет без изменений второе издание (удалены лишь отдельные цитаты и ссылки, несозвучные нашей современности). В качестве приложения даются три интересные статьи автора на стилистические темы, опубликованные им в разных филологических изданиях после выхода 2-го издания "Очерков".

С. Бархударов

———————————————

¹ Б.В. Томашевский, Стилистика и стихосложение, Л., 1959, стр. 12-13.

ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЕРВОМУ ИЗДАНИЮ

Стоящая перед школой ответственная задача — развивать и обогащать речь учащихся, обеспечивать возможно более широкое овладение богатствами русского языка — среди других вопросов выдвигает и вопрос о пособиях по стилистике для школы вообще, в частности для учителя. До сих пор мы не располагаем такими пособиями, вследствие чего преподаватели по вопросам стилистики в общем не получают помощи и лишь в порядке личной инициативы углубляют свои знания в этой области.

Это и побудило автора попытаться подготовить пособие по стилистике, рассчитанное на преподавателей и студентов педагогических институтов, несмотря на огромные трудности такой попытки. Эти трудности в основном связаны, с одной стороны, с безграничным богатством выразительных средств русского языка, вследствие чего отбор и анализ этих средств нередко сопряжены с разнообразными затруднениями, с другой стороны, — с очень слабой разработкой вопросов стилистики. Причем даже ее содержание, объем, отношение к, грамматике не нашли сколько-нибудь четкого и общепризнанного решения ¹.

В связи с таким положением вопросов стилистики настоящий опыт не может не заключать спорных моментов: как в отношении общей структуры и концепции стилистики, так и в освещении отдельных вопросов возможны другие подходы. Отдельные темы изложены неравномерно — одни довольно подробно, другие очень кратко; некоторые темы совсем не затронуты.

Все же и в таком виде, при отсутствии в нашей школе пособий по стилистике, настоящие очерки могут принести свою долю пользы в практической работе, а кроме того, способствовать дальнейшей разработке вопросов стилистики.

ПРЕДИСЛОВИЕ КО ВТОРОМУ ИЗДАНИЮ

Второе издание сохраняет в основном структуру и основные положения первого издания.

Исходя из практических устремлений пособия — дать анализ конкретного материала со стилистической точки зрения для преподавателей и студентов, — в нем освещаются некоторые явления, не затронутые или бегло характеризованные в первом издании, например, расширена характеристика стилей, рассмотрена синонимика видовых форм, внесены добавления и расширен иллюстративный материал по ряду рассматриваемых тем.

При подготовке к переизданию были приняты во внимание и учтены многие критические замечания, сделанные как в специальных рецензиях на книгу, так и в ряде статей по вопросам стилистики. В то же время не все критические замечания оказалось возможным использовать: иногда в них предъявлялись такие требования, которые легче поставить, чем выполнить при настоящем положении в разработке стилистических проблем; некоторые пожелания не отличаются достаточной определенностью, а некоторые заявления носят следы полемических увлечений.

Дискуссия, проходившая по вопросам стилистики на страницах журнала "Вопросы языкознания", почти целиком была посвящена общему вопросу о стилях речи и мало коснулась конкретных вопросов относительно стилистических ресурсов русского языка. В статье "Итоги обсуждения вопросов стилистики" акад. В.В. Виноградов так оценивает результаты дискуссии:

"Дискуссия по вопросам стилистики дала меньше обобщений и выводов, меньше достоверных результатов и доказанных положений, чем предложений и вопросов" ("Вопросы языкознания", 1955, № 1, стр. 87).

———————————————

¹ В этом отношении характерно заявление акад. В.В. Виноградова, опубликованное уже по окончании настоящих очерков: "Принципы и задачи стилистики как лингвистической дисциплины остаются и теперь еще не вполне ясными, основные понятия и категории этой науки — неопределенными. Здесь еще непочатый край для исследователя" (В.В. Виноградов, Новый этап в развитии советского языкознания, "Литературная газета" от 19 июня 1951 г.).

ВВЕДЕНИЕ

О важности общенародного языка и его нормах

Стилистика и ее задачи

Отношение стилистики к общенародному языку

О стилях литературного языка

О стилистическом эксперименте

Об объеме и структуре стилистики

О ВАЖНОСТИ ОБЩЕНАРОДНОГО ЯЗЫКА И ЕГО НОРМАХ

§ 1. Язык выполняет первостепенно важные и исключительно многообразные общественные функции. В связи с таким значением языка совершенно очевидно, что необходимо бережно и заботливо относиться к этому могущественному и тонкому орудию нашего общения и нашего мышления. Указания на необходимость охранять правильность и чистоту нашего языка мы находим в трудах и высказываниях В. И. Ленина. Общеизвестно высказывание В. И. Ленина об очистке русского языка от употребления без надобности иностранных слов, в котором он страстно призывает: "Не пора ли объявить войну коверканью русского языка?" ¹.

Из многочисленных заявлений по этому вопросу писателей-классиков ограничимся словами А. М. Горького, борьба которого против засорения и искажения языка проходила через всю его литературную деятельность. В заключение своей статьи "О языке" он заявляет: "Борьба за чистоту, за смысловую точность, за остроту языка есть борьба за орудие культуры. Чем острее это орудие, чем более точно направлено — тем оно победоносней" ².

§ 2. Прежде всего и возникает вопрос, что же считать в языке правильным и, наоборот, ошибочным, на что можно опереться, устанавливая предпочтение одних явлений перед другими, иначе говоря, к чему сводятся критерии при определении норм языка?

Вопрос о критериях языковых норм заслуживает того, чтобы на нем остановиться подробнее.

Во-первых, следует рассмотреть, нельзя ли в самом языковом материале найти основания для определения того, что является правильным в языке.

1. Так, можно поставить вопрос об эстетическом подходе к явлениям речи — ведь нередко нам непосредственно представляется, что языковые отступления безобразят речь, они, как обычно выражаются, "режут ухо". Например, иногда указывалось, что требованием благозвучия вызвано появление н в таких формах местоимения он, как: у него, от них, с ней и т. д. В самом деле, фраза Я был у его вчера вечером нам "режет ухо". Но зависит ли это от неблагозвучия сочетания у его? Против этого говорит то, что такое же сочетание во фразе Я был у его брата совсем не представляется нам неблагозвучным. А история русского языка свидетельствует, что н в этих случаях возникло на основе процессов, не связанных с благозвучием.

Очень резкой особенностью, режущей ухо, представляется произношение цай вместо чай, цасто вместо часто и т. д. Но можно ли отсюда сделать вывод, что звук ч является более благозвучным, чем ц? Против этого говорит то, что произношение курича вместо курица, личо вместо лицо покажется не только не благозвучней, а таким же неприятным, как и цасто вместо часто. Значит, дело не в большем благозвучии одного из этих звуков. Вообще делавшиеся иногда литераторами попытки эстетически оценивать явления языка были неубедительны и обычно были проникнуты субъективизмом.

2. Нарушениями могли бы представляться исключения и отступления от широко распространенных в языке законов и правил, а правильным — все, соответствующее этим общим правилам. Так был поставлен вопрос еще в античной древности в споре о том, допустимы ли в языке "аномалии", нарушающие широкие закономерности языка. Тогда же было установлено, что язык не подчинен целиком последовательно охватывающим известный круг явлений закономерностям, что наряду с правилами есть исключения, которые не оказываются нарушениями норм языка. Есть они и в русском языке, например, рядом с окончанием творительного падежа множественного числа существительных -ами (-ями), охватывающим все типы склонений, в нескольких словах имеется окончание -ми (детьми, людьми, лошадьми); при обычном окончании 1-го лица единственного числа -у (-ю) два глагола дам и ем (с производными от них) сохраняют окончание -м. По закону падения глухих старые формы дъска и стькло должны бы потерять слабые глухие ъ и ь и дать "дска" (откуда диалектное цка) и "сткло" (сравни у Пушкина: "Как сткло булат его блестит" ), но дали формы доска и стекло, нарушающие закон падения глухих.

3. Наконец, ввиду того что в языке большую роль играет традиция, что часто в защиту правильности ссылаются на освященный давностью обычай, можно поставить вопрос, не является ли правильным в языке то, что имеет исторический приоритет, не получают ли санкцию законности явления, сформировавшиеся раньше? Но и это не соответствует фактам. Так, из двух форм родительного падежа множественного числа существительных мужского рода — с окончанием -ов и без окончания — более древней является вторая, но она сохранилась у небольшого числа существительных (сапог, чулок, солдат), у большинства же вытеснена первой формой: пудов, а не пуд, зубов, а не зуб, столов, а не стол. Так же в именительном падеже множественного числа из двух окончаний -ы и -а более древним является первое, но принятым является не домы, учители, а дома, учителя.

Таким образом, понятие правильности в языке не может быть выведено из фактов языка, рассматриваемых изолированно, без учета речевой практики того народа, который использует известный язык в качестве орудия общения. Языковые нормы определяются социальным фактором: правильно, допустимо, желательно в языке все, что способствует удобному, простому, точному общению всех, пользующихся языком; неправильно, недопустимо все, что затрудняет это общение.

В связи с этим основными признаками языковых норм служат:

Единство, единообразие, отсутствие разнобоя, общепринятость языковых явлений. Это целиком вытекает из общего назначения языка — служить орудием общения — и коренится в том, что язык является общенародным. А обслуживать всех членов общества могут те явления языка, которые имеют общее распространение, одинаково присущи всем. Литературный язык, обслуживающий многомиллионные массы и удовлетворяющий наиболее сложные и разнообразные потребности общения, в особой мере нуждается в единстве, примером чего может служить единство его письменной формы — орфографии.

Устойчивость, сохранность, не изменяемость в течение длительного исторического срока. Это также вытекает из основных свойств языка, его специфики — устойчивости его грамматического строя и словарного фонда — и связано с тем, что потребности общения не способствуют замене одних, общепринятых элементов языка другими, непонятными.

Литературный язык с богатым культурным наследством, с обширной научной и художественной литературой еще более усиливает тенденции к устойчивости и стабильности. Особенно это сказывается в письменной (печатной) речи, которая адресуется к широким кругам читателей.

В то же время стабильность литературного языка не обозначает его полной неизменности, окостенелости существующих в нем элементов. Наоборот, в нем, хотя и медленно, наблюдается развитие, замена отжившего, старого новым. Этот процесс развития литературного языка сказывается на принятых в нем нормах в том отношении, что наряду с принятым старым начинает употребляться заменяющее его новое; так, вместо единственно допустимого употребления того или другого языкового явления возникают варианты этого явления. Например, до недавнего времени нормой было произношение твердых г, к, х в именительном падеже таких прилагательных, как сладкий, долгий, ветхий, теперь в них распространяется мягкое произношение заднеязычных; оба эти варианта допустимы. Или рядом с более старой формой именительного падежа множественного числа волосы, тракторы распространяются формы волоса, трактора. Наряду со старым управлением группы числительного и существительного в зависимости от предлога по со значением распределения по пяти книг, по десяти человек все шире употребляется новое: по пять книг, по десять человек. Но такие варианты являются сравнительно редкими на фоне единства употребления подавляющего большинства языковых явлений литературного языка.

Это связано с тем, что для формирования языковых норм огромное значение имеет то, что язык представляет систему, в которой однородные явления охватываются последовательно единым правилом, например, существительные на -а (-я) имеют в вин. падеже окончание -у (-ю) или прилагательные, относящиеся к существительному мужского рода, получают окончание -ой (под ударением), к существительному женского рода — -ая, к существительному среднего рода — -ое. В связи с этим особое значение приобретают продуктивные образования: они определяют норму не только давно существующих явлений языка, но и вновь входящих в язык. Например, не существует никаких колебаний в определении нормы падежных окончаний у таких заимствованных существительных, аббревиатур, новообразований, как комбайн, вуз, колхозник, которые получают в родительном -а: комбайна, вуза, колхозника, в дательном -у: комбайну, вузу, колхознику и т. д.

Колебания в принятых грамматических и лексических нормах и возникновение нормативных вариантов сосредоточивается в области отживающих пережиточных явлений, которые вытесняются новыми языковыми фактами.

Системный характер языковых явлений также представляет характерную черту языковых норм.

Нарушения норм литературного языка имеют разные источники; они заключаются в употреблении принятых лишь в отдельных местностях диалектных явлений, в недостаточном владении языком, в особенностях употребления русского языка у представителей других национальностей.

Литературный язык имеет наиболее отработанные языковые нормы, соблюдение которых служит важным условием общения, а их нарушение создает для общения разного рода препятствия.

Отступления от принятого в литературном языке употребления в одних случаях могут вызвать полное непонимание, например, когда встречается узко местное слово: подай рушник (полотенце), он растелешился (разделся, обнажился), в других — к неверному пониманию: ехать благо (неудобно, плохо), тарелка простая (пустая, незанятая); а также к отвлечению от содержания речи к ее внешнему выражению; так, разные искажения в произношении и в формах слов нарушают нормальный обмен мыслями, вызывая у слушателей удивление или насмешки: Она не могёт (вместо не может) прийти; опеть нет (вместо опять).

———————————————

¹ И. Ленин, Полное собрание сочинений, т. 40, изд. 5, стр. 49.

² Горький, О литературе, М., 1953, стр. 663.

СТИЛИСТИКА И ЕЕ ЗАДАЧИ

§ 3. В связи с вопросом о соблюдении языковых норм литературного языка и о мастерстве использования языковых средств, при изучении русского языка выделяются близко соприкасающиеся между собой, с одной стороны, нормативная грамматика, а также нормативная лексикология и орфоэпия и, с другой стороны, стилистика.

Задачей нормативной грамматики является установление норм литературного языка в области грамматического строя, выяснение того, что в нем допустимо и что, наоборот, находится за его пределами и нарушает общепринятое в языке; она делает предупреждения о таких грубых ошибках, которые обязательно должны быть исправлены.

Соответственно указания относительно допустимости и недопустимости в употреблении слов и их значений даются в нормативной лексикологии, которая практически осуществляется в виде толковых словарей нормативного типа, как "Толковый словарь русского языка" под редакцией проф. Д. Н. Ушакова и "Словарь русского языка", составленный С. И. Ожеговым. В "Толковом словаре" под ред. Д. Н. Ушакова нередко даются нормативные рекомендации и относительно форм слов. Нормы произношения излагаются в пособиях по орфоэпии, а также в указанных словарях.

Стилистика рассматривает целесообразность использования имеющихся в языке, соответствующих его нормам средств для тех задач, которые стоят перед участниками общения. Она ставит целью способствовать осознанию того, как лучше использовать возможности, предоставляемые языком. Она рассматривает языковые явления со стороны их значения и экспрессии, оценивая, насколько они пригодны для того, чтобы точнее, яснее и ярче выразить известную мысль. Стилистика имеет прикладной характер, обучая языковому мастерству, вырабатывая сознательное отношение к языку. По преимуществу она анализирует разнообразные тонкие оттенки значения с точки зрения их использования, помогает решать вопросы выбора близких по значению языковых приемов, не вполне равнозначных, а отличающихся теми или другими оттенками, иногда очень тонкими и трудноуловимыми. Такой выбор в значительной мере является делом мастерства.

По отношению к художественному творчеству задачи такого выбора в самом общем виде сформулированы Л. Н. Толстым, указавшим, что искусство писателя выражается в том, чтобы находить "единственное нужное размещение единственно нужных слов". Им же приводится изречение Брюллова относительно работы над тончайшими оттенками: "Искусство начинается там, где начинается чуть-чуть". Анализ этого "чуть-чуть", т. е. разнообразных незначительных сдвигов в выразительных средствах, и составляет предмет стилистики; она выясняет особенности в значении и экспрессии различных синонимических языковых приемов.

Отличие стилистики от нормативной грамматики и лексикологии и орфоэпии можно иллюстрировать такими примерами из стихотворений Пушкина.

В фразе из "Пророка" И жало мудрыя змеи в уста замершие мои вложил десницею кровавой архаическая форма родительного падежа мудрыя нарушает нормы современного русского языка и ни в каких случаях не может быть употреблена ¹. Это отступление в данной форме от норм современного языка и отмечается нормативной грамматикой; недопустимость этой формы делает ненужным ее рассмотрение в стилистике.

Когда же мы знакомимся с черновыми вариантами стихотворения "Поэту", то видим, как Пушкин, прежде чем прийти к окончательной редакции строки Ты им доволен ли, взыскательный художник, долго искал соответствующий содержанию всего стихотворения эпитет и сменил несколько прилагательных в такой последовательности: божественный — увенчанный — разборчивый — взыскательный. Хотя все они вполне допустимы по нормам языка и даже уместны в данном случае, но нетрудно заметить, каким исключительно ярким и выразительным — единственно нужным — является последний (взыскательный), — в этом сказалось стилистическое мастерство Пушкина. И стилистика может воспользоваться для анализа оттенков этих прилагательных их подбором у Пушкина.

Таким образом, стилистика анализирует средства языка со стороны их значения и экспрессии, она производит их оценку с точки зрения их большей или меньшей пригодности для выражаемого содержания. Оценочное отношение к явлениям языка составляет отличительную особенность стилистики, одной из основных ее задач является содействие при выборе из ряда синонимических средств того, которое для стоящих перед автором целей является наиболее подходящим, — самым ясным, точным.

Важность разработки вопросов стилистики, рассматривающей явления языка со стороны их значения и экспрессии, вытекает из той исключительной роли, какую они играют в явлениях языка. Стилистика производит анализ значения и экспрессивных качеств явлений языка, представляющих собой языковой материал: слов и их форм, предложений, их типов, их членов. Все эти элементы языка имеют внешнее, фонетическое выражение, которое обеспечивает возможность их использования в целях общения.

Связь стилистики с дисциплинами, описывающими языковые нормы (нормативная грамматика и лексикология, орфоэпия), объясняется тем, что всякое использование языка обязательно ориентируется на общепринятые нормы. И по существу для стилиста требуется совершенное знание средств литературного языка. Если бы с полной точностью были осознаны (и описаны) значения, экспрессивная окраска, круг употребления слов и грамматических конструкций, то были бы созданы условия для их сознательного использования при разрешении всевозможных конкретных задач, возникающих у говорящих и пишущих, помочь чему стремится стилистика.

Этим и объясняется, что нормативные грамматики по давней традиции ставили своей целью учить читать, писать и говорить. А Ломоносов писал о значении грамматики: "Тупа оратория, косноязычна поэзия, неосновательна философия, неприятна история, сомнительна юриспруденция без грамматики" ².

Признание этой связи сказывается в том, что имеющие нормативную установку толковые словари ("Толковый словарь" под редакцией Д. Н. Ушакова, словарь С. И. Ожегова) дают разветвленную систему стилистических помет. А в предисловии к академической "Грамматике русского языка", представляющей "пособие нормативного типа", заявляется: "Сознательное отношение к грамматическому строю языка, к основным его законам и отдельным частным правилам способствует более правильному пользованию родной, усвоенной с детских лет речью, более точному выражению мыслей и лучшему пониманию всего слышимого и читаемого" ³. И там же после краткого определения задач стилистики делается заявление: "Элементы стилистики учитываются и в настоящей грамматике" ⁴.

Если пособия по лексике и грамматике нормативного типа нередко дают стилистическую характеристику явлений языка, то тем более стилистика во многих случаях опирается на данные нормативных пособий, при этом сосредоточивая свое внимание не на грамматической структуре языковых явлений, а на их значениях, их экспрессивных особенностях, объеме их употребления (см. § 23).

К тому же стилистическая характеристика того или иного морфологического явления или синтаксической конструкции предполагает четкое представление об этом грамматическом явлении. Популярный характер настоящих очерков особенно требовал разъяснения тех грамматических понятий, которые подвергаются рассмотрению со стилистической точки зрения. Настойчивый синтаксический анализ совершенно необходим при проверке построения сложных синтаксических целых; различные ошибки в них остаются незамеченными даже в печати, они и могут быть вскрыты и наглядно показаны посредством синтаксического разбора, выясняющего связи между словами такого предложения.

Как могут "укрываться" отдельные нарушения грамматических норм и как даже у больших мастеров, несмотря на обостренное языковое чутье, они могут остаться незамеченными, показывают такие примеры из книги акад. Ферсмана "Рассказы о самоцветах", вообще служащей образцом высокой стилистической культуры:

1. "По берегам притоков величайших сибирских рек Енисея и Лены — Верхней и Средней Тунгуски, Витиму, Вилюю, также по Хатанге и полярным рекам мелкая халцедоновая галька рассеяна в таком изобилии, что путешественник может в течение часа набрать мешок красивейших сердоликов, синих, желтых, бурых халцедонов" .

2. "В молодых горных странах, как например Кавказ, Альпы, Пиренеи, мрамор слагает иногда целые горные хребты. Таковы месторождения наших кавказских мраморов; таковы сверкающие белизной мраморные залежи Каррары, в Пеннинских Альпах. Они производят исключительное впечатление по грандиозности белоснежных массивов, покрытых обломками скал, и грандиозных осыпей".

Синтаксический разбор, устанавливающий подчиненность одних слов другим, вскрывает, что в первом предложении однородные члены "Верхней и Средней Тунгуски, Витима, Вилюя" согласованы со словом "притоков" и должны быть употреблены в родительном падеже. Во втором предложении сочетание "грандиозных осыпей", соединенное союзом и с "белоснежных массивов", может зависеть только от слов "по грандиозности", что и делает ясным нежелательность такого сочетания: "по грандиозности грандиозных осыпей". Помогая осознавать явления языка, грамматика совместно со стилистикой способствует развитию языкового мастерства.

———————————————

¹ В пушкинскую эпоху такие формы употреблялись в высоком стиле.

² М. В. Ломоносов, Полное собрание сочинений, т. 7, 1952, стр. 392.

³ "Грамматика русского языка", т. I, М., 1952, стр. 3.

⁴ Там же, стр. 15. Разбор освещения вопросов стилистики в "Грамматике русского языка" дан в рецензии Э. И. Коротаевой, помещенной в журнале "Вопросы языкознания", 1953, № 1, стр. 109—120.

ОТНОШЕНИЕ СТИЛИСТИКИ К ОБЩЕНАРОДНОМУ ЯЗЫКУ

§ 4. Характеризуя задачи стилистики, необходимо остановиться на ее отношении к общенародному (литературному) языку.

Как уже указывалось, для того чтобы общение при посредстве языка проходило без осложнений, необходимым условием является то, чтобы лица, вступающие в общение, пользовались общим языком и одинаково употребляли его средства: очевидно, что употребление участниками общения языковых средств с разным значением поведет к полному непониманию или к разным затруднениям в понимании. Вследствие этого для стилистики приобретает особую важность установление тех значений и тех экспрессивных оттенков, которые являются общепринятыми, иначе говоря, принадлежат общенародному языку.

Общая система литературного языка, создающаяся на основе всей совокупности непрерывного практического использования родного языка со всеми его нормами в области грамматики, лексики, произношения, создает фон, который обусловливает восприятие и оценку всех проявлений речи. Воспринимается ли то или другое устное выступление или письмо, статья, рассказ и т. д. как понятное или непонятное, как простое или вычурное, как трафаретное или оригинальное, как деловое или художественное, как серьезное или шутливое, — всё это целиком зависит от отношения к этому общему фону.

И следует подчеркнуть, что как в области значений, так и в области экспрессивной окраски слов общепринятое, свойственное литературному языку необходимо отличать от группового и индивидуального; оказавшись в произведении, адресуемом к широким кругам читателей, такие групповые или индивидуальные проявления речи останутся непонятными или понимаются иначе, чем рассчитывал автор. Стилистика и раскрывает именно те значения языковых элементов, которые им свойственны в национальном языке, предупреждая о недопустимости всяких отклонений от общепринятого в языке.

Необходимость охраны национального языка от проникновения в него жаргонных и диалектных слов вытекает из различий между общенародным языком, с одной стороны, и классовыми жаргонами и территориальными диалектами — с другой. Жаргоны и диалекты и по своей социальной значимости и по своей структуре не могут идти в сравнение с национальными языками.

Учитывая огромную важность общенародного языка, неустанно боролся за охрану русского языка А. М. Горький. В своих многочисленных статьях и выступлениях, посвященных вопросам языка, он с исключительной полнотой выясняет то, чем вызывается и в чем проявляется порча языка. Ограничимся приведением отдельных примеров, относящихся к намеченным выше четырем общим источникам нарушений в использовании общенародного языка.

1. С исключительной принципиальностью им ставился вопрос о недопустимости злоупотребления диалектизмами. Так, в статье "Письма начинающим литераторам", отметив у одного автора ряд диалектизмов, он пишет: "Если в Дмитровском уезде употребляется слово "хрындуги", так ведь не обязательно, чтоб население остальных 800 уездов понимало, что значит это слово.

То же следует сказать и о слове "дефти" вместо девки.

У нас в каждой губернии и даже во многих уездах есть свои "говора", свои слова, но литератор должен писать по-русски, а не по-вятски, не по-балахонски.

Вы пишете для людей огромной, разнообразной страны, и Вы должны твердо усвоить простую истину: нет книги, которая бы не учила людей чему-нибудь. Другая истина: для того чтобы люди быстрее и лучше понимали друг друга, они все должны говорить одним языком" ¹.

2. Страстно выступает А. М. Горький против засорения языка жаргонной лексикой. В статье "О языке", разъяснив, что порча и обессмысливание языка производятся паразитическими социальными группами, он пишет: "В числе грандиозных задач создания новой, социалистической культуры перед нами поставлена и задача организации языка, очищение его от паразитивного хлама".

"Борьба за очищение книг от "неудачных фраз" так же необходима, как и борьба против речевой бессмыслицы. С величайшим огорчением приходится указать, что в стране, которая так успешно — в общем — восходит на высшую ступень культуры, язык речевой обогатился такими нелепыми словечками и поговорками, как, например, мура, буза, волынить, шамать, дай пять, на большой палец с присыпкой, на ять и т. д. и т. п." ².

3. Примером того, как сурово бичует А. М. Горький языковое трюкачество и неоправданное необходимостью сочинительство слов отдельными писателями, может служить критика произведения Андрея Белого "Маски". Приведя заявление А. Белого в предисловии к этой книге: "Я не иду покупать себе готового набора слов, а приготовляю свой, пусть нелепый" — А. М. Горький указывает, что начинающих писателей может соблазнить "утверждаемое Белым право писать "нелепыми" словами". Затем А. М. Горький и подтверждает, "что Белый пишет именно "нелепыми" словами, например: "серявые" вместо сероватые, "воняние" вместо запах, вонь, "скляшек" вместо стекляшек, "свёрт" вместо поворот, "спаха" вместо соня, "высверки", "перепых", "пере-пере-при оттопывать", "мырзать носом" и т. д." ³.

Приведя другие примеры трюкачества, делающие речь совершенно непонятной, А. М. Горький с полным основанием делает заключение, "что в лице Андрея Белого мы имеем писателя, который совершенно лишен сознания его ответственности перед читателем" ⁴.

4. А. М. Горький настойчиво учил писателей овладевать языковым мастерством и в связи с этим конкретно указывал на разнообразные языковые ошибки, которые появляются в результате недостаточного знания языка и скороспелой, небрежной работы. Вот примеры его разъяснений погрешностей против норм русского языка, имеющих место в произведениях писателей (примеры приведены в статье "О пользе грамотности"): "Молодые писатели мало знают. Очевидно, поэтому они плохо усваивают сходства и различия между вещами, звуками, красками, явлениями природы.

"Верней клади ступень ноги", — советует один поэт, не замечая некоторого несходства между ступней ноги и ступенью лестницы.

Другой рассказывает:

"Бренчит пролетка запоздалым цоком", — у этого нет ясного представления о звуках: он не понимает, что бренчать и цокать пролетка не может, что цокают подковы лошади, а не пролетка.

Прозаик пишет:

"Он щелкнул щиколоткой калитки" вместо щеколдой.

Другой:

"Мальчишки влезали на крышу по оглоблям бочек", — речь идет о пожарных бочках, но читатель имеет право думать, что писатель видел бочки, которые были скреплены вместо обручей оглоблями" ⁵.

Таким образом, одной из важных задач стилистики является охрана национального языка, раскрытие имеющихся в нем возможностей выражения мыслей и их оттенков.

———————————————

¹ М. Горький, О литературе, 1953, стр. 388.

² Там же, стр. 662.

³ Там же, стр. 579.

⁴ Там же, стр. 581.

⁵ Там же, стр. 271.

О СТИЛЯХ ЛИТЕРАТУРНОГО ЯЗЫКА

§ 5. Исследуя целесообразность использования имеющихся в общенародном языке средств, стилистика принимает во внимание многообразие и специфичность задач, стоящих перед языком при разных видах общения, в связи с чем из языковых богатств черпаются то одни, то другие приемы. Представим, например, как по-разному будет излагаться один и тот же научный вопрос в популярной лекции для широкой аудитории и в строго научном докладе для специалистов, а также как будут различаться по языку сообщения на одну тему в газету в форме художественного очерка или сжатой корреспондентской заметки. Даже в простейших бытовых условиях в зависимости от того, кому и с какой целью излагается то или иное происшествие, отбираются разные языковые средства, например, достаточно представить, как будет строиться рассказ о сеансе у зубного врача, если рассказчик хочет показать, как он был вынослив и спокоен, или же стремится вызвать сочувствие по поводу перенесенных неприятностей; так же ученик, рассказывая о сделанном ему замечании за шалость, перед родителями может выбирать смягчающие выражения, а перед своими сверстниками, наоборот, обрисовывать происшествие, сгущая краски.

Так, в языковой системе общенародного языка вырабатываются ответвления, имеющие, при общности подавляющего большинства языковых средств, известные языковые различия, обладающие некоторыми специфическими средствами, присущими только им или употребляемыми по преимуществу в них. Такие ответвления и носят название стилей речи. Стили речи и представляют разновидности языковой системы в зависимости от целей речи и ее содержания.

Хотя необходимость использования особых языковых средств в разных стилях непосредственно очевидна, вопрос о стилях речи остается почти не разработанным. Нет даже какого-либо общепринятого перечня и классификации этих стилей, что до известной степени зависит от слабой разграниченности отдельных стилей, особенно тех, которые соприкасаются между собой. Кроме того, при выделении стилей исходят из разных оснований, и к этому побуждает разнообразие функций языка и имеющееся в языковых явлениях переплетение разных стилистических качеств.

В связи с недостаточной изученностью вопросов о стилях речи, дальнейшее изложение не претендует на то, чтобы представить сколько-нибудь полную группировку стилей и их характеристику, а стремится главным образом дать понятие о том, что использование литературного языка в разных целях приводит к отбору разных средств, отметить некоторые характерные черты отдельных стилей, а также показать на примерах, как видоизменяются языковые средства, используемые в отдельных стилях.

Наиболее четко выделяются стили, связанные с жанрами речи. При этом, и это следует подчеркнуть, речь идет о типических приемах, характеризующих отдельные жанры. В том или другом жанре могут встречаться произведения, далеко отходящие по своим стилистическим особенностям от средней линии, характеризующей данный жанр. Такой отход от стиля, свойственного жанру, обычно и воспринимается как нечто нарушающее стилистические требования: таковы нередкие упреки критики, что рассказ написан протокольным языком (другие примеры подобных отступлений от типического будут приведены ниже). Так, прежде всего выделяются стили публичной, или книжной, речи и бытовой, или разговорной, речи.

§6. Стиль публичной речи обслуживает разнообразные потребности, связанные с политикой, наукой, литературой, административной и хозяйственной деятельностью и т. д. Речевое общение в таком случае охватывает неограниченно большое количество участников, например, передачи по радио, газетные статьи, книги обращены к миллионам слушателей и читателей, которые имеют различное общее развитие и различную осведомленность в излагаемом вопросе; этим обусловливаются высокие требования к полноте, ясности и точности речи. Сложность освещаемых вопросов требует их развернутого, систематического изложения; поэтому для публичной речи типичной формой является монолог в виде статей, лекций и т. п. По преимуществу публичная речь пользуется письменным изложением (книги, газеты, деловая переписка и т. д.), между автором и читателем, особенно массовым, нет непосредственной связи; кроме того, письмо лишено ряда выразительных средств устной речи (интонации), что опять создает необходимость особенно тщательно обдумывать, как яснее и точнее выразить излагаемый вопрос. Для этого стиля и характерно использование в подавляющем большинстве полных предложений, а также разнообразных типов сложного предложения.

§ 7. Стиль бытовой, или разговорной, речи, наоборот, обслуживает потребности речевого общения по текущим жизненным вопросам. Это общение протекает в форме устной речи между людьми, связанными общностью их опыта в семье или на производстве. Типичной формой такого общения является диалог, при котором участники речи непосредственно связаны между собой и могут без труда делать дополнительные разъяснения и исправлять допущенные неточности или пояснять что-либо непонятное своим собеседникам. К тому же обсуждаемые вопросы обычно не отличаются сложностью. Поэтому в разговорной речи нет особой заботы о точности и ясности речи; в ней нередки неполные предложения, собеседники довольствуются намеками, недомолвки угадываются и, наоборот, полнота речи выступает как излишнее отяжеление речи, неуместный педантизм.

Как в стиле книжной речи, в стиле разговорной речи также есть разновидности в зависимости прежде всего от того, представляет ли она диалог с короткими репликами или более развернутые, связные высказывания одного лица, а затем от того, имеются ли в ней только сообщения, обмен сведениями по вопросам, не вызывающим расхождений, споров между собеседниками, или же на первый план выступает оценка говорящим событий, лиц, отстаивание им мнений, которые могут не разделяться собеседником, стремление убедить слушателей; в этом случае речь приобретает экспрессивный характер. Помимо того, в стиль разговорной речи включаются просторечные элементы.

Просторечие, с одной стороны, наблюдается у лиц, не владеющих литературным языком; для них оно является обычной речью. В художественных произведениях просторечие выступает как средство языковой характеристики персонажей, например многих действующих лиц в автобиографической трилогии А. М. Горького.

Лицами, владеющими литературным языком, элементы просторечия употребляются нарочито и создают впечатление, что говорящий не стесняет себя нормами литературной речи и позволяет себе употребление элементов, имеющих экспрессивную окраску грубоватости. Обычно этим демонстрируется недостаток уважения или даже пренебрежение к адресатам речи или к ее содержанию, нередко окрашенное в шутливые тона.

Зафиксированными на письме образцами разговорного стиля являются многие диалоги драматических произведений. Кстати, из этого видно, что различие между книжным и разговорным стилем не обязательно соответствует различию между письменной и устной речью. Так, наоборот, лекция является обычно примером книжного стиля, хотя она и произносится. Поэтому книжный стиль обозначается как стиль публичной речи, а разговорный стиль — как стиль бытовой речи.

Пока отметим различия устной и письменной формы речи в имеющихся у них возможностях. Иллюстрацией того, как интонации передают такие оттенки, особенно эмоционального и экспрессивного характера, которые остаются недоступными для передачи на письме, может служить такой эпизод. Нато Вачнадзе в своей книге "Встречи и впечатления" рассказывает, как она готовила диалог, в котором ей приходилось многократно произносить одну реплику "Не хочу!".

               — Подожди на миг, красотка!

                               — Что тебе?

               — Будь моей женой, девчонка!

                               — Не хочу!

               — Бедность злую позабудешь!

                               — Не хочу!

               — Яркой розой ты мне будешь!

                               — Не хочу!

               — Одарю тебя шелками!

                               — Не хочу!

               — Апельсинными садами!

                               — Не хочу!

               — Орденами грудь покрою!

                              — Не хочу!

               — Красным знаменем, звездою!

                               — Не хочу!

               — Полетишь на самолете!

                               — Не хочу!

               — Будешь в славе и почете!

                               — Будет, парень, не хочу!

Она пишет: "Надо было найти правильный тон всей сцене, для каждой моей фразы найти правильный подтекст. Это было не так легко, так как фразу "Не хочу" я должна была произнести пятьдесят раз. Некоторые "не хочу" мы с Анджапаридзе толковали как каприз, другие — как заигрывание, следующие — упрямство. В куске, где парень сулит ордена и медали, которыми он покроет грудь любимой девушки, слово "не хочу" произносится так, что это должно означать: "мечтаю, согласна!"

Также нередки случаи, когда на письме не разграничено то, что в произношении отчетливо различается, и наоборот. Например, из-за отсутствия обозначения пауз может возникнуть затруднение в таких предложениях:

Безумный плачет лишь от бедства, а умный ищет средства (Крылов).

Здесь объединены плачет лишь, а не лишь от бедства. В окно высовывалось желтое и сердитое лицо Коца, а сзади Туркевича подхватывал с замечательной ловкостью подкравшийся, к нему Никита (Короленко, В дурном обществе). Остается неизвестным: подхватывал с замечательной ловкостью или с замечательной лоекостъю подкравшийся.

Наоборот, только на письме разграничивается совершенно естественно боятся или бояться, в произношении же это различие не может быть передано: Не думайте, что есть люди, которые не боятся опасности... Все ее боятся и совершенно естественно бояться... (Станюкович, Вокруг света на "Коршуне").

В устной речи останется неразграниченным единственное и множественное число таких сочетаний: чувство, грустное и беспокойное или чувства, грустные и беспокойные в такой фразе: Его музыка требовала напряженной тишины; торопливым ручьем она бежала откуда-то издали, просачивалась сквозь пол и стены и, волнуя сердце, выманивала непонятное чувство, грустное и беспокойное (Горький, Детство, 38). В диктанте 5 студентов (из 25) написали: непонятные чувства, грустные и беспокойные.

Общее отличие устной передачи произведения от письменной можно видеть, слушая его исполнение мастером художественного чтения.

§ 8. В пределах стиля публичной речи (или книжной) выделяется ряд более частных стилей, характеризующихся своими особенностями в зависимости от стоящих перед ними задач; таковы: 1) деловой стиль, 2) стиль художественной литературы, 3) публицистический стиль, 4) стиль научно-популярной литературы.

§ 9. Деловой стиль обслуживает области науки, техники, законодательства, деловой переписки учреждений. В нем основное внимание привлечено к логической стороне излагаемого и получают широкое распространение интеллектуальные элементы языка. Так, в этом стиле широко используется научная и техническая терминология, дающая возможность с полной точностью обозначать понятия, о которых идет речь, а также лексика, обозначающая отвлеченные понятия. Необходимость устанавливать разнообразные связи между отдельными положениями приводит к широкому использованию сложных предложений самых разнообразных типов; в частности, преимущественно в этом стиле употребляется целый ряд сложных союзов (вследствие того что; благодаря тому что; между тем как; несмотря на то что; тогда как). Усложненность синтаксических связей в простом предложении выражается в развитии предложных конструкций (в течение, при помощи, путем, благодаря, в свете, несмотря на). Для выражения логических связей используются такие вводные слова, как: во-первых, во-вторых, наконец, с одной стороны, с другой стороны, итак, следовательно. Отрицательно данный стиль характеризуется отсутствием языковых элементов, обладающих экспрессией и эмоциональностью; так в нем не употребляются суффиксы оценки (ласкательности, уничижительности). Об особенностях научно-популярной и массовой литературы будет сказано ниже (§ 12).

С особой строгостью этот стиль выдерживается в научных работах, предназначенных для специалистов, например в учебных пособиях по специальным дисциплинам в вузах, в энциклопедиях. Деловой стиль имеет ряд разновидностей, обладающих некоторыми особенностями. Так, иногда разграничивают научный и собственно деловой стили. В последнем выделяется стиль законов, нередко именовавшийся "языком законов", в котором особые усилия прилагаются к тому, чтобы законодательные установления не допускали ошибочных и искаженных толкований, и канцелярский стиль переписки между учреждениями, обладающий стандартными формами для часто встречающихся однотипных видов сообщений.

Вот отрывок из статьи "Лесное хозяйство" в Большой Советской Энциклопедии, не насыщенный малоизвестной терминологией, но имеющий характерные черты научного стиля:

"Лесное хозяйство — отрасль общественного производства, занимающаяся сохранением, использованием и возобновлением лесов. В Советском Союзе л. х. — отрасль народного хозяйства, имеющая своей задачей плановое использование лесов для удовлетворения потребностей страны в древесине и другой лесной продукции, а также сохранение и всемерное усиление особых полезных (поле- и почвозащитных, водоохранных, санитарно-гигиенических и т. п.) свойств лесных насаждений, улучшение качества и повышение производительности леса, возобновление леса и создание его в безлесных районах".

Черты делового стиля отчетливо сказываются даже в короткой вкладке, прилагаемой к книгам:

"При обнаружении полиграфического брака в экземпляре покупатель имеет право обменять данный экземпляр в Книготорге (независимо от времени и места его покупки).

В случае отсутствия исправного экземпляра для замены Книготорг обязан возместить покупателю номинальную стоимость экземпляра.

Типография "Печатный двор".

§ 10. Стиль художественной речи имеет целью создавать средствами языка художественные образы, в связи с чем в нем в широчайшей степени используются живописующие, экспрессивно, эмоционально окрашенные элементы речи, например лексика, выражающая отношение автора к изображаемому (уважение, восхищение, сочувствие, теплота, шутливость, пренебрежение, стремление дискредитировать); из морфологических средств — суффиксы оценки (домик, домище, домишко), такие формы, как подышать, погулять, потише, повеселее; из синтаксических конструкций широко используются восклицательные предложения. В то же время для этого стиля характерно широчайшее использование самых обычных, общеупотребительных слов, которые создают простоту, естественность, помогают рисовать самые живые картины и выражать глубокие и искренние чувства. Для достижения живости и естественности речи также широко применяются элементы разговорной речи (например, разные виды неполных предложений). Наоборот, избегаются элементы, характеризующиеся деловой холодностью и сухостью, например, в этом стиле почти отсутствуют термины. Стремление к яркой образности побуждает избегать речевых трафаретов, облекать мысли в новую, выразительную языковую оболочку, нередко употребляя слова в необычном значении (метафоры, метонимии). Самая естественность и простота является результатом настойчивых поисков нужных слов, оборотов речи, всего строя предложений; так, Чехов советует Авиловой: "Вы не работаете над фразой, ее надо делать — в этом искусство. Надо выбрасывать лишнее, очищать фразу от "по мере того", "при помощи", надо заботиться о ее музыкальности и не допускать в одной фразе почти рядом "стала" и "перестала". (Письмо от 3 ноября 1897 года.)

В этом стиле также наблюдается, хотя это и необязательно, выход за пределы норм литературного языка. Это бывает тогда, когда даются языковые характеристики персонажей, изображаемой среды пли эпохи; в этих целях вводятся просторечные элементы, диалектизмы, архаизмы, иноязычная лексика. В пределах стиля художественной речи имеется большое число разновидностей, связанных с литературными направлениями и видами художественных произведений (стихи, проза; лирика, драма, эпос и т. д.).

Стиль художественной литературы во многом противопоставляется научному стилю, что связано с тем, что искусство и наука представляют разные формы познания жизни. Их различие было прекрасно сформулировано Белинским:

"Философ говорит силлогизмами, поэт — образами и картинами, а говорят оба они одно и то же. Политикоэконом, вооружась статистическими числами, доказывает, действуя на ум своих читателей или слушателей, что положение такого-то класса, в обществе много улучшилось или много ухудшилось вследствие таких-то и таких-то причин. Поэт, вооружась живым и ярким изображением действительности, показывает, в верной картине, действуя на фантазию своих читателей, что положение такого-то класса в обществе действительно много улучшилось или ухудшилось от таких-то и таких-то причин. Один доказывает, другой показывает, и оба убеждают, только один — логическими доводами, другой — картинами. Но первого слушают и понимают немногие, другого — все" ¹.

Различия образного и безобразного мышления и их отражение в языке были положены в основу характеристики науки и искусства также Потебней.

Признание стиля художественной речи исходит из основных особенностей образной речи, которые совершенно очевидны.

Живопись словом представляют, например, такие отрывки из произведений, А. Н. Толстого и А. М. Горького:

"Тревожные гудки по приказу Ленина раздались через два часа после взятия Пскова. Ревели все петроградские фабрики и заводы. Сбегавшимся рабочим раздавалось оружие и патроны. Сбор назначался в Смольном.

Всю ночь со всех районов столицы, со всех окраин шли кучки вооруженных — на широкий двор Смольного, где горели костры, озаряя суровые, хмурые лица рабочих, их поношенную одежду, превращенную наспех — поясом, патронташем, пулеметной лентой — в военную; шинели и рваные папахи фронтовиков; золотые буквы на бескозырках балтийских моряков, державшихся отдельно, как будто этот необычайный смотр — лишь один из многих авралов при свежем ветре революции.

Было много женщин — в шалях, в платках, в полушубках, иные с винтовками. Кое-где в темной толпе поблескивали студенческие пуговицы. От озаряемой кострами колоннады отскакивали всадники на худых лошаденках. Люди тащили пулеметы, связки сабель, винтовки. Охрипшие голоса выкрикивали названия заводов. Кучки людей перебегали, строились, сталкиваясь оружием" (А. Н. Толстой, Хлеб).

"Однажды в субботу, рано утром, я ушел в огород Петровны ловить снегирей; ловил долго, но красногрудые важные птицы не шли в западню; поддразнивая своею красотой, они забавно расхаживали по среброкованому насту, взлетали на сучья кустарника, тепло одетые инеем, и качались на них как живые цветы, осыпая синеватые искры снега. Это было так красиво, что неудача охоты не вызывала досаду; охотник я был не очень страстный, процесс нравился мне всегда больше, чем результат; я любил смотреть, как живут пичужки, и думать о них.

Хорошо сидеть одному на краю снежного поля, слушая, как в хрустальной тишине морозного дня щебечут птицы, а где-то далеко поет, улетая, колокольчик проезжей тройки, грустный жаворонок русской зимы..." (Горький, Детство).

Появившиеся в последнее время заявления, отрицающие стиль художественной речи, исходят не из свойств образной речи, а из многообразия стилистических средств, совмещаемых в отдельных, особенно крупных, художественных произведениях. К этому вопросу мы еще вернемся ниже.

§11. Стиль публицистической речи имеет целью агитировать, организовать массы, вести их на борьбу. Его задача не только излагать и разъяснять важные политические вопросы, но и убеждать слушателей, делать их активными участниками в разрешении очередных общественных проблем.

Произведения советской публицистики отличаются боевым наступательным характером, политической заостренностью формулировок, страстностью в борьбе против недостатков, яркостью и образностью в изображении достижений. Четкость, ясность, простота и доступность языка также служит предметом постоянных забот в отношении к этому стилю. Сложность этих задач обусловливает многообразие используемых языковых средств. Требуется четко и ярко, в понятной и запечатлевающейся без усилий форме давать руководящие указания для действий масс; это и достигается в виде лозунгов, сочетающих краткость и выразительность формы с четкостью обращаемых к массам призывов. Этот стиль совмещает приемы и средства интеллектуальной и художественной речи. Публицистика в ее лучших образцах сочетает систему развернутых доказательств, убеждающих слушателей и читателей строгой логичностью, и художественную яркость и эмоциональность изложения, заражающие их горячим сочувствием или негодованием и побуждающие принять участие в развертывающейся борьбе.

Общеизвестным образцом страстной публицистики является письмо Белинского к Гоголю. Высшие достижения публицистического стиля имеются в речах и статьях творцов научного социализма и вождей революции Маркса, Энгельса, Ленина.

Публицистика имеет ярко выраженный классовый характер, что находит отражение в стилистических особенностях ее произведений. Так, от советской партийной публицистики резко отлична реакционная буржуазная пресса, служащая проводником агрессивной политики империалистов, использующая разнообразные приемы лакировки капиталистических порядков, маскировки, обмана и дезинформации масс.

§ 12. Публицистический стиль, как указывалось, во многом совмещает особенности научного и художественного стилей. Такие же сочетания черт разных стилей, дающие особую стилевую разновидность, имеются и в других случаях. Таков стиль научно-популярной речи, во многом отличный от научного стиля, рассчитанного на специалистов. Научно-популярная речь имеет в виду широкие круги читателей, незнакомых или мало знакомых с излагаемыми темами. Популярные книги, статьи, лекции не только стремятся вполне доступно изложить материал, но сделать изложение живым, увлекательным. Вследствие этого, с одной стороны, не имеющая широкого распространения терминология заменяется описаниями или разъясняется, вместо абстрактных формул дается конкретный иллюстративный материал, с другой — используются приемы художественной речи, сообщающие изложению образность и эмоциональность. Ряд талантливых произведений этого жанра является образцом высокого мастерства в использовании средств художественной речи. Как пример можно привести такие книги, как "Земля русская" Н. Н. Михайлова, "Воспоминания о камне" акад. Ферсмана, "Высокое искусство" К. И. Чуковского, "Работа актера над собой" К. С. Станиславского.

Так, в книге "Земля русская" характерны самые заглавия: "Первая среди равных" (значение этого заглавия раскрывается в приложении, дающем статистические сведения: "Краткие сведения по РСФСР"), "Вокруг Москвы", "По Волге", "Железный пояс" (Урал), "У Тихого океана" (Дальневосточный край).

Картинность и эмоциональность на первом плане при описаниях природных условий отдельных краев:

"Средняя полоса России. Где-то севернее, за Волгой, насупилась глухая тайга из частых елей, где-то южнее, за Окой, обнажилась горячая степь с редкими рощами жестковатого дубняка, а тут, в полосе смешанных лесов, угрюмость ели смягчена широколиственностью дуба, узловатость дуба сглажена мягкостью хвои... Мягкий, нежный лес. В междуречье Оки и Волги ель растет рядом с дубом: из стрельчатой чащи густозеленых колких деревьев, которые дед-мороз приносит нашим детям в середине зимы, вырывается и блещет на солнце светлая летняя зелень удлиненных, волнисто вырезанных листьев. Медноствольной колонной взмыла над лесом сосна с взлохмаченной вершиной, показались остролистый клен и округлая липа, взмахнул своими перистыми листьями ясень, встрепенулась осина" (Н. Н. Михайлов, Земля русская).

К. И. Чуковский в своей книге "Высокое искусство" так рассказывает о синонимах и их значении:

"У большинства переводчиков чрезвычайно скудный словарь: каждое иностранное слово имеет для них лишь одно значение. Запас синонимов у них нищенски мал. Horse у них всегда только лошадь. Почему не конь, не вороной, не скакун? Boat у них всегда лодка и никогда не бот, не челнок, не ладья, не шаланда. Palace — всегда дворец. Почему не палаты, не хоромы, не чертоги? Почему многие переводчики всегда пишут о человеке — худой, а не сухопарый, не худощавый, не тщедушный, не тощий? Почему не стужа, а холод? Не лачуга, не хибарка, а хижина? Не каверза, не подвох, а интрига? Многие переводчики думают, что девушки в переводных книгах бывают только красивые. Между тем они бывают миловидные, хорошенькие, смазливые, пригожие, недурные собой,—и мало ли какие еще!

Даль — вот кого переводчикам нужно читать, а также тех русских писателей, у которых был наиболее богатый словарь: Крылова, Грибоедова, Пушкина, Лермонтова, Сергея Аксакова, Льва Толстого, Тургенева, Чехова, Горького. Перечитывая русских классических авторов, переводчики должны запоминать те слова, которые могли бы им при переводе пригодиться, они должны составлять для себя обширные коллекции этих слов, — не вычурных, цветистых, областных, а самых простых, заурядных, которые хоть и употребляются в русской обыденной речи, но переводчикам почему-то несвойственны. Я редко встречаю в переводных повестях и романах такие простые слова, как: зря, невпопад, невзначай, привередливый, взбалмошный, неказистый, угодливый, беззаветный, досужий, прыткий, разбитной, отпетый, озорной.

Накопляя синонимы, переводчик не должен громоздить их беспорядочной грудой. Пусть он четко распределит их по стилям, ибо каждое слово имеет свой стиль, то сентиментальный, то пышно-торжественный, то юмористический, то деловой. Возьмем хотя бы глагол умереть. Одно дело — умер, другое — отошел в вечность, еще иное — опочил, или заснул навеки, или заснул сном непробудным, или отправился к праотцам, преставился, а совсем иное, резко отличное чувство от слов: издох, околел, скапутился".

К. С. Станиславский пишет о фразовом ударении:

"Ударение — указательный палец, отмечающий самое главное слово в фразе или в такте! В выделяемом слове скрыта душа, внутренняя сущность, главные моменты подтекста.

Вы не понимаете еще всей важности этого момента речи и потому так мало цените ударение.

Полюбите его, как многие из вас полюбили в свое время паузы и интонации! Ударение — это третий важный элемент и козырь в вашей речи.

У вас в жизни и на сцене ударения беспорядочно разбегаются по всему тексту, точно стадо по степи. Внесите порядок в ваши акцентуации" (К. С. Станиславский, Работа актера над собой).

Приведенные отрывки из книг Н. Н. Михайлова, К. И. Чуковского, К. С. Станиславского исключительно богаты средствами художественно-образной речи. Они и взяты, чтобы на таких контрастных примерах показать отличие приемов популярного стиля по сравнению со строгим научным изложением, использующим специальную терминологию и логические определения. В других, более распространенных произведениях популярного характера насыщенность художественными приемами значительно меньше. В то же время образность и яркость свойственна отдельным выдающимся произведениям со строго научным изложением. Образные характеристики широко применяет Тимирязев, есть они у акад. Павлова. Но все же в таких произведениях средства художественной речи выступают как дополнительный прием, легко выделяемый на основном фоне терминированной речи. Это же лишний раз свидетельствует о неразграниченности стилей и о совмещении в отдельных произведениях элементов разных стилей (о чем дополнительно см. § 20).

Кроме того, массовая популярная литература может обходиться и без приемов образной речи, в основном отличаясь от специальной научной литературы доступностью изложения. "Популярный писатель, — пишет В. И. Ленин, — подводит читателя к глубокой мысли, к глубокому учению, исходя из самых простых и общеизвестных данных, указывая при помощи несложных рассуждений или удачно выбранных примеров главные выводы из этих данных, наталкивая думающего ,читателя на дальнейшие и дальнейшие вопросы" ².

———————————————

¹ В.Г. Белинский, Собрание сочинений в трех томах, т. 3, М., 1948, стр. 798.

² В.И. Ленин, Полное собрание сочинений, т. 5, изд. 5, стр. 358.

О СТИЛИСТИЧЕСКОМ ЭКСПЕРИМЕНТЕ

§ 21. Ставя своей целью изучение ресурсов, которыми располагает русский язык для наиболее точного выражения мыслей и придания им нужной экспрессии, стилистика анализирует разнообразные тонкие оттенки. Анализ этих оттенков в целях их наилучшего использования является делом нелегким. Этим искусством обладают, на основе непосредственного чутья и практической работы над языком, художники слова. Это метко выражено Вяземским: "Уменье употреблять слова в прямом и верном значении их, так, а не иначе, кстати, а не так, как попало, уменье, по-видимому, очень не головоломное, есть тайна, известная одним избранным писателям" ¹. Но, объявляя это мастерство тайной, Вяземский в той же статье указывает, что оно получается в результате настойчивой работы, сознательного выбора даже у исключительно одаренных писателей: "Они [лучшие писатели] писали не наобум, а обдумывали каждое слово, чуть ли не каждую букву, отдавая себе ясный отчет в каждом движении пера" ².

Действительно, рукописи Пушкина или Толстого, с их бесконечными перечеркиваниями, исправлениями, вставками, говорят о массе потраченного труда и о настойчивости усилий.

При изучении стилистики важно развивать у себя это умение вникать в детали, производить оценку значения отдельных языковых элементов в речевом целом, но при этом, как требует научное знание, недостаточно лишь непосредственно чувствовать всю тонкую игру значений, необходимо производить анализ, взвешивая роль отдельных слагаемых.

Как же проводить этот анализ тонко и объективно?

Одним из средств такого анализа является система приемов, которая получила название стилистического эксперимента. Использование эксперимента выдвигается такими выдающимися исследователями языка, как А. М. Пешковский и Л. В. Щерба.

Применение эксперимента характеризует изучение живого языка, в особенности родного языка самого исследователя, когда он вполне владеет языковой системой, в противоположность изучению мертвых и чужих для исследователя языков, где он поневоле бывает вынужден ограничиться лишь собиранием фактов и их систематизацией. Неудобство этой собирательской работы прежде всего в ее громоздкости — в необходимости искать в огромном материале нужные явления, а кроме того, в далеко не полной достоверности устанавливаемых обобщений и правил, так как всегда может оказаться, что некоторые явления, ограничивающие выведенное правило или противоречащие ему, остались не охваченными наблюдением.

Поэтому, при условии владения языком, исследователь может использовать другой прием, дающий более надежные результаты. Не прибегая к сложному собиранию разбросанного материала, он, сделав предположение о функции того или иного языкового элемента, начинает проверять свою гипотезу, привлекая материал в нужных условиях из своего речевого запаса; при этом исследователь легко может систематически менять условия употребления данного явления, и это даст возможность точно установить объем и пределы употребления данного явления, его варианты и условия их появления. "Таким образом, — по выражению Л. В. Щербы, — в языкознание вводится принцип эксперимента. Сделав какое-либо предположение о смысле того или иного слова, той или иной формы, о том или ином правиле словообразования или формообразования и т. п., следует пробовать, можно ли сказать ряд разнообразных фраз (который можно бесконечно множить), применяя это правило. Утвердительный результат подтверждает правильность постулата...

Но особенно поучительны бывают отрицательные результаты: они указывают или на неверность постулированного правила, или на необходимость каких-то его ограничений, или на то, что правила уже больше нет, а есть только факты словаря, и т. п." ³.

Таким образом, для эксперимента характерно: 1) намеренное привлечение материала при всех нужных для изучения условиях и во всех вариантах; 2) регистрация всех случаев положительного характера, когда данное явление оказывается употребительным; это дает возможность определить условия и объем употребления устанавливаемой закономерности; 3) регистрация всех отрицательных случаев, которые особенно точно указывают, за какие пределы данное явление не распространяется.

Обратимся к примерам. Однажды при слушании радиопередачи мне показался необычным и вызвал сомнение в своей правильности оборот тринадцать с половиной тонны. Если бы это был оборот чужого или мертвого языка, пришлось бы перелистать очень большое количество текстов, отыскивая аналогичные конструкции, чтобы найти подтверждение, является ли эта форма принятой или же вместо нее употребляется другая, например тринадцать с половиной тонн. Естественно, что это была бы очень сложная работа ввиду редкости подобных оборотов. Владея же русским языком, мы можем поступить иначе. Мы сами конструируем нужные нам варианты.

Так, во-первых, устанавливаем, что при количественных числительных форма существительного определяется последним из нескольких входящих в составное числительное слов; при этом имеется три варианта: 1) существительное ставится в именительном падеже при согласуемом с ним один (триста двадцать одна тонна); 2) в родительном единственного при два, три, четыре (четыреста пятьдесят три ученика); 3) в родительном множественного при пять, шесть, семь, восемь, девять, десять и выше (семьсот сорок шесть столов).

Во-вторых, мы обнаруживаем, что дробные числительные половина, треть, три четверти, четыре пятых и т. д. требуют родительного падежа единственного числа независимо от того, в каком падеже они стоят, когда они употребляются отдельно, без других числительных (четыре пятых посевной площади).

В-третьих, наконец, оказывается, что присоединение дробных числительных к количественным не меняет формы существительного, как бы этих дробных числительных и не было вовсе: двадцать одно ведро, двадцать одно с половиной ведро, тридцать восемь ведер, тридцать восемь с третьей ведер. Но, когда дробные присоединяются союзом и, тогда существительное зависит от них: тридцать восемь и три пятых ведра.

Так оказываются установленными все варианты употребления существительных с числительными, и это дает возможность установить, что слышанная фраза представляла нарушение нормы.

Возьмем случай определения значения нескольких синонимов и различения их оттенков и употребления.

Объясняя значение слова всякий, "Толковый словарь русского языка" под редакцией Д. Н. Ушакова приводит его синонимы — каждый, любой. Но равнозначны ли они и в чем специфика значения каждого из них?

Целый ряд примеров показывает близость их значения, когда они могут употребляться один вместо другого: Во всяком — каждом — любом деле нужно мастерство; Всякий — каждый — любой скажет то же; На этот вопрос ответит всякий — каждый — любой ученик; Всякий — каждый — любой рабочий может сделать это. Общее их значение и сводится к тому, что они обозначают отдельные единицы из целой группы, указывая, что эти единицы в каком-либо отношении равны и охватывают всю группу.

Но ряд других фраз покажет возможность употребления только одного из этих синонимов: Каждый из споривших остался, при своем мнении (не всякий, любой); Я договорился с каждым (не всяким, любым) участником экскурсии; Во время пути приходилось преодолевать всякие (не каждые, любые) препятствия; Выбирай любую (не каждую, всякую) игрушку.

В ряде случаев возможно употребить два из этих местоимений, а именно: всякий, любой. Так: Матч состоится при всякой (или любой, но не каждой) погоде; Он умел ответить шуткой на всякую (или любую, но не каждую) колкость.

Сопоставление подобных примеров, особенно когда мы видим невозможность употребления того или другого синонима, значительно облегчает выяснение их значений и отличительных оттенков каждого из них.

Так, каждый подчеркивает полноту охвата в количественном отношении всех порознь: каждый == все по одному. Уточняя фразу Каждый предупрежден, можно спросить: Ни один не забыт?

Всякий указывает на охват качественных разновидностей внутри одной группы: всякие — это все с какими угодно различиями. Уточняя фразу У него были всякие инструменты, можно задать вопрос: А какие же?

Любой также указывает на качественное разнообразие (в связи с этим оно выступает заменой всякий), но нередко дополнительно обозначает предпочитаемый, желательный, тот, который нравится. На предложение Выбирайте любой карандаш! может последовать ответ: Мне хочется красный. Можно его взять?

Акад. Л. В. Щерба подчеркивает важность эксперимента в области стилистики: "Особенно плодотворен метод экспериментирования в синтаксисе и лексикографии и, конечно, в стилистике. Не ожидая того, что какой-либо писатель употребит тот или иной оборот, то или иное сочетание, можно произвольно сочетать слова и, систематически заменяя одно другим, меняя их порядок, интонацию и т. п., наблюдать получающиеся при этом смысловые различия, что мы постоянно и делаем, когда что-либо пишем. Я бы сказал, что без эксперимента почти невозможно заниматься этими отраслями языкознания" ⁴.

На важность эксперимента указывает и А. М. Пешковский: "Я должен сказать несколько слов об одном приеме, который я считаю необходимейшим орудием всякого стилистического анализа. Дело идет о стилистическом эксперименте, и притом в буквальном смысле слова, в смысле искусственного придумывания стилистических вариантов к тексту..." ⁵

Дальше он разъясняет: "Так как всякий художественный текст представляет собой систему определенным образом соотносящихся между собой фактов, то всякое смещение этих соотношений, всякое изменение какого-либо отдельного факта ощущается обычно чрезвычайно резко и помогает оценить и определить роль элемента, подвергшегося изменению" ⁶.

§ 22. По существу таким экспериментированием занимаются художники слова, тщательно отбирая языковые средства и производя их оценку. Отдельные высказывания писателей, раскрывающие лабораторию творчества, нередко представляют образцы стилистического анализа.

Исключительно яркий пример того, как разносторонне оценивает поэт каждую деталь своего произведения, как им сопоставляется множество вариантов и из них делается выбор наиболее точного и выразительного, дает статья В. В. Маяковского "Как делать стихи?", в которой он раскрывает процесс создания стихотворения "Сергею Есенину".

Маяковский указывает, что выбор слов определяется целевой установкой: "Все время спрашиваешь себя: А то ли это слово? А так ли оно поймется? и т. д.".

Приведем отрывок, рассказывающий о работе над первой строкой:

"Начинаю подбирать слова.

                               Вы ушли, Сережа, в мир в иной.

                               Вы ушли бесповоротно в мир в иной.

                               Вы ушли, Есенин, в мир в иной.

Какая из этих строчек лучше?

Все дрянь! Почему?

Первая строка фальшива из-за слова "Сережа". Я никогда так амикошонски не обращался к Есенину, и это слово недопустимо и сейчас, так как оно поведет за собой массу других фальшивых, несвойственных мне и нашим отношениям словечек: "ты", "милый", "брат" и т. д.

Вторая строка плоха потому, что слово "бесповоротно" в ней необязательно, случайно, вставлено только для размера: оно не только не помогает, ничего не объясняет, оно просто мешает. Действительно, что это за "бесповоротно"?! Разве кто-нибудь умирал поворотно? Разве есть смерть со срочным возвратом?

Третья строка не годится своей полной серьезностью (целевая установка постепенно вбивает в голову, что это недостаток всех трех строк). Почему эта серьезность недопустима? Потому, что она дает повод приписать мне веру в существование загробной жизни в евангельских тонах, чего у меня нет, — это раз, а во-вторых, эта серьезность делает стих просто погребальным, а не тенденциозным — затемняет целевую установку. Поэтому я ввожу слова "как говорится".

"Вы ушли, как говорится, в мир иной". Строка сделана: "как говорится", не будучи прямой насмешкой, только снижает патетику стиха и одновременно устраняет всяческие подозрения по поводу веры автора во все загробные ахинеи. Строка сделана и сразу становится основной, определяющей все четверостишие, — его нужно сделать двойственным, не приплясывать по поводу горя, а с другой стороны, не распускать слезоточивой нуди. Надо сразу четверостишие перервать пополам: две торжественные строки, две разговорные, бытовые, контрастом оттеняющие друг друга".

Насколько велико бывает количество привлекаемых синонимических оборотов, показывают приводимые Маяковским первоначальные варианты одной строки:

"Без всяких комментариев приведу постепенную обработку слов в одной строке:

1) наши дни к веселью мало оборудованы;

2) наши дни под радость мало оборудованы;

3) наши дни под счастье мало оборудованы;

4) наша жизнь к веселью мало оборудована;

5) наша жизнь под радость мало оборудована;

6) наша жизнь под счастье мало оборудована;

7) для веселий планета наша мало оборудована;

8) для веселостей планета наша мало оборудована;

9) не особенно планета наша для веселий оборудована;

10) не особенно планета наша для веселья оборудована;

11) планетишка наша к удовольствиям не очень оборудована;
и, наконец, последняя, 12-я:

12) для веселия планета наша мало оборудована.

Я мог бы произнести целую защитительную речь в пользу последней из строк, но сейчас удовлетворюсь простым списыванием этих строк с черновика для демонстрирования, сколько надо работы класть на выдел нескольких слов".

Как видно из этих примеров, при создании этого стихотворения Маяковский не бессознательно "творил", а взвешивал и отбирал средства языка, учитывая их разнообразные смысловые и экспрессивные оттенки, что и характеризует стилистический эксперимент.

———————————————

¹ Хрестоматия "Русские писатели о литературе", т. 1, стр. 361.

² Там же, стр. 360.

³ Л.B. Щерба, О трояком аспекте языковых явлений и об эксперименте в языкознании, "Известия Академии наук СССР", 1931, стр. 121.

⁴ Там же, стр. 122.

⁵ А. М. Пешковский, Вопросы методики родного языка, лингвистики и стилистики, стр. 133.

⁶ Там же.

ОБ ОБЪЕМЕ И СТРУКТУРЕ СТИЛИСТИКИ

§ 23. Наконец, следует коснуться вопроса об объеме и расположении материала в стилистике.

Объем стилистики определяется тем, что она рассматривает целесообразность использования языковых явлений из всех областей языка. Поэтому она охватывает и словарный состав, и грамматический строй языка, включая морфологию и синтаксис ¹, а также его фонетическую систему.

Поскольку в стилистике рассматривается использование грамматических средств языка, то употребляется и название "стилистическая грамматика"; она включает рассмотрение со стилистической стороны явлений морфологии и синтаксиса. Стилистическая грамматика и составляет наиболее значительную часть стилистики.

Расположение материала в стилистике имеет крупные отличия по сравнению с систематическим курсом грамматики.

В связи с тем что стилистика ставит целью оказывать помощь в использовании языковых средств, причем, как отмечалось, обычно дело сводится к выбору из группы близких по значению языковых средств приема, наиболее отвечающего целям автора, то обзор языковых явлений производится не в порядке их места в грамматической системе, а по группам, в зависимости от выражения ими оттенков общего значения. Обучая, какие средства могут быть использованы для выражения нужного говорящему или пишущему значения, важно познакомить изучающего с теми языковыми приемами, которые могут выражать это значение. Поэтому стилистика в основном располагает языковые средства по синонимическим группам как в области словаря, так и в области грамматики, с тем чтобы в распоряжении говорящего или пишущего оказались разные возможности для достижения стоящих перед ним задач.

Так, в области словаря необходимо вооружить изучающего умением привлекать больше синонимов и производить среди них выбор наиболее подходящего; например: характеризуя исполнительность известного лица, следует установить, какое из определений окажется более подходящим: аккуратный, добросовестный, старательный, усердный, деловитый, исполнительный и т. д.

В области синтаксиса также необходимо знакомить с группами синонимических оборотов, например, как можно выразить причину: Я не могу быть на завтрашнем совещании, так как я сегодня уезжаю (потому что я уезжаю; вследствие отъезда; по причине отъезда).

Как показывает этот пример, при рассмотрении языковых средств, служащих для выражения оттенков одного общего значения, могут привлекаться обороты речи, различные по грамматической структуре и рассматриваемые в разных разделах грамматики; так, для выражения причины используются то придаточные предложения, то члены простого предложения. Таким образом, стилистика отступает от систематического изложения грамматики, нередко рассматривая рядом морфологические и синтаксические явления, когда они выступают как синонимические средства. Не остается отграниченным от грамматики и словарь. В ряде случаев близкие значения могут передаваться то грамматическими, то словарными средствами, например, уменьшительность может быть передана суффиксом или словом маленький (веточка, маленькая ветка), просьба может быть выражена повелительным наклонением или оборотом с глаголом прошу (сходите, прошу сходить).

Кроме того, в связи с тем что по общности или близости значения оказываются объединенными явления разных разделов грамматики, например синтаксические и морфологические, или относящиеся к разным частям одного раздела, например, принадлежность может быть выражена прилагательным (сестрина книга) и родительным падежом существительного (книга сестры) или время действия выражается придаточным предложением (когда наступил вечер) и членом предложения (с наступлением вечера), то нередко близкие по значению средства рассматриваются несколько раз в разных разделах. В таких случаях делаются ссылки для объединения всех сведений по общему вопросу, а самое приурочение рассмотрения синонимических средств, различных по грамматической структуре, к определенной грамматической теме до известной степени условно, например, синонимику прилагательных и причастий можно приурочить и к прилагательному и к причастию (она помещана в главе о причастии), синонимику причастных и деепричастных оборотов и придаточных предложений можно отнести и к обособленным членам предложения и к придаточным предложениям (она рассматривается в главе об обособленных членах).

Такое отступление от систематического изложения грамматических вопросов в стилистике обусловливает то, что всегда надо помнить о ее тесной связи с грамматикой. Для того чтобы ориентироваться в отдельных вопросах, затрагиваемых в стилистике, необходимо знание общего курса современного русского языка.

§ 24. Наконец, особого замечания требует вопрос о стилистических ошибках. В работе при изложении отдельных тем устанавливаемые стилистические требования нередко иллюстрируются разного рода нарушениями этих требований, иногда из произведений печати, иногда из ученических работ. В связи с этим возникает вопрос об отграничении стилистических ошибок от грамматических. Этот вопрос недостаточно освещен, и отдельные авторы решают его по-разному, — то суживая, то расширяя круг стилистических ошибок.

Исходя из теснейшей связи стилистики с грамматикой и учитывая практический характер настоящих очерков, я не ставил целью проводить демаркационную линию между стилистическими и грамматическими ошибками, а привлекал вообще нарушения, которые отражаются на значении речи, создают неточности в выражении авторской речи, искажают передаваемое содержание. Одни из них не нарушают грамматических норм и могут быть названы чисто стилистическими, другие нарушают грамматические нормы, но вместе с тем искажают и содержание речи; они могут быть названы грамматико-стилистическими.

Примером первых может служить неточность, связанная с употреблением местоимения который в предложении: Я встретил отца ученика, который долго болел. Не ясно, болел ли отец или ученик, хотя грамматически предложение построено правильно. Во фразе Это показывает первоочередную актуальность темы также нет нарушений законов грамматики, но определение первоочередная неуместно, так как актуальность не имеет градаций, почему нельзя говорить об актуальности первой, или второй, или третьей очереди.

Примеры грамматико-стилистических ошибок. Когда вместо Оглянувшись назад, я увидел, что мальчик продолжал стоять употреблено: Оглянувшись назад, мальчик продолжал стоять, то, помимо неясности значения, нарушено требование грамматики о том, чтобы действия, обозначаемые деепричастием и глаголом, принадлежали одному лицу. Во фразе Я встретил ту учительницу, обучавшую нас грамоте местоимение ту не только затрудняет понимание но не допускается и грамматикой: его употребление предполагает наличие придаточного определительного предложения ("ту, которая обучала...").

В школе в первую очередь ведется борьба с грамматико-стилистическими ошибками, которые служат помехой точности и ясности речи и нарушают правила грамматики. В дальнейшем приводятся ошибки обоих этих разрядов без разграничения.

———————————————

¹ Это удачно сформулировано проф. С. Г. Бархударовым: "Что же касается стилистики, то она как учение об условиях употребления того или иного языкового материала должна входить как в учение о грамматическом строе языка, так и в учение о лексическом составе языка". Доклад "Основы преподавания русского языка в школе", изд. АПН РСФСР, М., 1950.

ЛЕКСИКА

Разновидности лексических единиц

Запас слов. Термины

Синонимы

Антонимы

Омонимы, паронимы

Стилистические пласты словаря

Общеупотребительные слова

Слова со специфическим употреблением

А. Литературно-книжные слова

Б. Разговорно-бытовые слова

Идиоматика

Идиомы, фразеология

О речевых штампах

Об иноязычных словах, архаизмах, славянизмах, неологизмах

Иноязычная лексика

Архаизмы

Славянизмы

Неологизмы

Переносное значение слов. Метафора, метонимия

РАЗНОВИДНОСТИ ЛЕКСИЧЕСКИХ ЕДИНИЦ

ЗАПАС СЛОВ. ТЕРМИНЫ

§ 25. Раздел лексики занимает в стилистике одно из первых мест. По важности он может быть поставлен вслед за синтаксисом. Словарный состав языка определяет возможности для выражения тех или иных понятий или предметов мысли, для их точного и выразительного обозначения.

Отсутствие в языке обозначения известного понятия является крупнейшим препятствием для его передачи в речи. Обычно это препятствие преодолевается путем создания нового слова или заимствования слова из другого языка. Такое пополнение лексики происходит непрерывно, кристаллизуя в словах все то, что отложилось в общественном сознании.

Словарный состав русского литературного языка, обогащавшийся вместе с развитием русской культуры, исключительно велик по объему и располагает огромными стилистическими ресурсами.

§ 26. В интересах изложения той или другой темы в первую очередь необходимо располагать запасом наименований для тех понятий, которые входят в круг этой темы. Это в одинаковой мере относится к темам бытового характера и специального или научного содержания. Совершенно очевидно, что, говоря о строительных материалах, или о хлебных культурах, или о полевых работах, мы также нуждаемся в их названиях, как, излагая какой-нибудь вопрос по физике или грамматике, должны прибегать к соответствующей физической или грамматической номенклатуре.

Каждая область жизни и знания характеризуется своим кругом наименований, которыми и следует овладеть каждому, имеющему с ними дело. Вспомним для примера, как незнакомому с городом чеховскому Ваньке недоставало самых обычных названий для описания городской жизни, и, наоборот, постоянный житель города, попадая в деревню, нередко оказывается в неудобном положении из-за незнания названий деревенского быта (сельскохозяйственные орудия, работы, растения и т. д.). Необходимость наименований является настолько элементарным условием точности речи, что стилистика обычно его не касается.

§ 27. Подчеркивая важность наименований, следует затронуть вопрос о терминах. Термины, служащие для точного обозначения понятий из области науки и техники, являются наиболее высоким разрядом наименований.

Более высокая по сравнению с основной массой слов точность и устойчивость значения терминов поддерживается тем, что каждая научная дисциплина дает определения значения терминов, в которых и указывается, какое содержание вкладывается в тот или другой термин. Этим термин охраняется от свойственной обычным словам многозначности и нечеткости содержания и объема употребления. Например, в грамматике дается определение того, что понимать под терминами: подлежащее, сказуемое, дополнение, обстоятельство, глагол, союз, предлог, корень слова, суффикс, звуки звонкие и глухие и т. д.

В одних случаях в качестве терминов фигурируют особые слова, не употребляемые в обычном языке (глагол, суффикс); в других используются слова, существующие в обиходной речи, но с совершенно иным значением (союз, предлог, наклонение; сравни: повелительное наклонение и наклонение головы), и даже в тех случаях, когда значение термина опирается на обычное значение слова, оно характеризуется строгой определенностью, чего нет у слов, не являющихся терминами. Сравни обычную фразу: Послышались глухие звуки с фразой из грамматики: Согласные звуки делятся на глухие и звонкие. В первом случае глухие — неотчетливые, невнятные по звуку, но характер этой неотчетливости остается нераскрытым, в грамматике глухие обозначает вполне определенное качество: звуки, состоящие из одного шума. Поэтому при понимании термина нельзя исходить из обиходного значения слова, а следует руководствоваться его определением.

В школе обычны ошибки, когда учащиеся из своего словарного запаса пытаются осмыслить такие на первый взгляд понятные термины, как окончание слова, звонкие звуки, дополнение, совершенный вид и т. д. Например, учащиеся нередко смешивают совершенный вид глагола с прошедшим временем, и одним из оснований появления этой ошибки следует считать такое их самостоятельное толкование этого термина: "совершенный вид обозначает действие, которое совершилось". Или нечеткое различение суффиксов и окончаний поддерживается тем, что, осмысляя понимание окончаний, учащиеся исходят из названия этого понятия и относят к окончаниям ту часть, которая находится на конце слова, например частицу -ся у возвратных глаголов.

Употребляя термин, необходимо строго соблюдать его закрепленное в науке значение, не допуская его превращения в слово с нечетко очерченным значением.

§ 28. Изложение тех или иных специальных вопросов требует терминированной речи. Систематический курс той или иной научной дисциплины обычно дает и определение употребляемых терминов.

Так, Менделеев, начиная свое руководство "Основы химии", пишет: "Всякие химические изменения, называемые реакциями, совершаются не иначе, как при полном теснейшем прикосновении действующих веществ, и определяются силами, свойственными малейшим, невидимым частицам (молекулам) вещества. Должно отличать три главных рода химических превращений:

1. Соединение есть такая реакция, при которой из двух тел происходит одно, или вообще из данного числа тел — меньшее число...

2. Реакцию разложения составляют случаи, обратные соединениям, то есть такие, при которых одно вещество дает два, или вообще данное число веществ — большее их число...

3. Третий род химических реакций, когда число веществ действующих равно числу происходящих, состоит как бы из совокупности разложения и соединения... Подобные реакции должно называть вообще перемещениями, а в частности, когда два вещества дают два новых, — замещениями".

Таким образом, такие, казалось бы, простые слова, как соединение, разложение, перемещение, получают полную определенность значения, придаваемого им в химии.

Всякое движение науки вперед сопровождается введением новых терминов для устанавливаемых понятий и определением их значения. Вот характерный пример из книги акад. И. П. Павлова, демонстрирующий те мотивы, которые учитываются при выборе термина: "Новые рефлексы мы назвали условными, противопоставляя их врожденным, как безусловным. Это прилагательное начинает входить в общее употребление. С исследовательской точки зрения, такое название вполне оправдывается. По сравнению с врожденными рефлексами это действительно очень обусловленные рефлексы: они, во-первых, требуют для своего возникновения известных условий, во-вторых, они в своей работе зависят от очень большого числа условий. Исследователю при их изучении приходится считаться с очень, очень многим. Но, конечно, наши прилагательные могут быть с правом заменены и другими прилагательными. Можно старые рефлексы назвать прирожденными, а новые — приобретенными, или же назвать первые видовыми, потому что они характеризуют вид животного, а последние — индивидуальными, потому что они будут варьировать у отдельных животных и даже у одного и того же в разное время, при разных условиях. Будет оправдано и название первых проводниковыми, а вторых замыкательными" ¹.

Достоинством терминов является строгая определенность их значения и их общепринятость. И с этой стороны необходимо внимательное отношение к терминам, так как разнобой в употреблении одного термина или употребление нескольких терминов для обозначения одного понятия чрезвычайно осложняет понимание читаемого. Так, в грамматической терминологии, вообще очень устойчивой по значению и имеющей широчайшее распространение, наблюдаются случаи разного применения одного термина; например, какая настороженность должна быть у читателя, встречающего термин синтагма, когда одни им обозначают группу тесно связанных по значению слов, другие — группу слов, произносимых без паузы, третьи — сочетание любых, расположенных последовательно языковых единиц (предложений, сочетаний слов, отдельных слов, морфем), из которых одна определяет другую, и т. д. Также немало затруднений для читателей литературы по языку доставляет обозначение одной и той же разновидности согласных терминами: щелевые, щелинные, фрикативные, придувные, спиранты. Ввиду этого в ряде научных отраслей организуются специальные конференции для установления единой терминологии. И такое сознательное регулирование терминологии крайне важно.

Уже в школе следует воспитывать у учащихся понимание своеобразия терминов и ответственное отношение к терминологии. Каждая школьная дисциплина оформляется в систему знаний при помощи терминов, дающих возможность фиксировать вырабатываемые научные понятия. Применение терминов и составляет обязательную особенность систематического научного изложения, отграничивая его от популярного, рассчитанного на неподготовленного читателя изложения, в котором нередко в целях общедоступности вместо терминов употребляются разные описательные выражения.

Следует заметить, что неразработанность вопросов стилистики сказывается на отсутствии общепринятой терминологии, обозначающей четко очерченные понятия. Нередко вместо терминов приходится прибегать к описанию явлений посредством слов и выражений, не являющихся терминами и не имеющих вполне определенного значения, что приводит к неясности изложения и вызывает споры о словах.

———————————————

¹ И. П. Павлов. Лекции о работе больших полушарий головного мозга. Полное собрание трудов, т. IV, стр. 36.

СИНОНИМЫ

§ 29. Стилистика, выясняя условия точного и выразительного обозначения отдельных понятий в языке, в первую очередь рассматривает синонимы. Синонимами обычно называются слова с близким, но не тождественным значением, например: будущее— грядущее, рассматривать — разглядывать, использовать — утилизировать, и — да ¹. Взятые отдельно, они могут показаться равнозначными. Нередко в словарях для пояснения значения слов приводятся его синонимы (например, у Даля). На самом же деле, как правило, синонимы, имея общее ядро значения, имеют разнообразные расхождения в значении.

Эти своеобразия в их значении и экспрессии ярче всего обнаруживаются тогда, когда мы убеждаемся в полной неуместности употребления одного из синонимов там, где другой вполне уместен (это один из приемов стилистического эксперимента). Так, если вместо обычной, вполне приемлемой фразы: На будущей неделе мы будем рассматривать вопрос об использовании архаизмов и неологизмов — мы в целях эксперимента сконструируем, используя ряд приведенных выше синонимов к имеющимся в ней словам, фразу такого типа: На грядущей неделе мы будем разглядывать вопрос об утилизации архаизмов да неологизмов, то мы непосредственно почувствуем невозможность пользоваться в данном случае этими разновидностями синонимов.

Что же мешает употреблять их в этой фразе, несмотря на сходство в значении? Препятствием оказываются разнообразные второстепенные, дополнительные оттенки в этих словах.

Так, слово грядущий по сравнению с будущий характеризует торжественную речь. Оно вызывает в памяти стихотворные строки, где оно исключительно выразительно: Грядущие годы таятся во мгле (Пушкин); Его грядущее иль пусто, иль темно (Лермонтов). Поэтому оно и неуместно в простом деловом сообщении. Разглядывать обозначает чисто конкретное действие с помощью глаз (разглядывать полустертую надпись, разглядывать тропинку) — "распознавать зрением" и в деловой речи с более широким и отвлеченным значением — "изучать что-либо, знакомиться с чем-нибудь" — неупотребительно. Утилизировать — чисто технический термин, приложимый к материалам (утилизировать кости, утилизировать отходы нефти) и неуместный по отношению к явлениям языка. Союз да по сравнению с и, помимо его особого, присоединительного оттенка, выделяется тем, что он не проникает в деловую, научную речь; так, нельзя сказать: Подлежащее да сказуемое — главные члены предложения; Широта да долгота определяют положение места на земной поверхности.

Проделанный опыт показывает, как те или другие особенности в значении синонима, не всегда отчетливо заметные, определяют его употребление. Умение разграничивать синонимы, выбирать из них наиболее уместный и точный представляет важный стилистический навык.

В то же время на приведенном примере видно, что синонимы представляют слова с одинаковым предметным значением, служащие для обозначения одних и тех же понятий и отличающиеся только дополнительными оттенками. Точнее сказать, когда два или несколько слов выступают как синонимы, они получают одинаковое предметное значение, т. е. используются для обозначения одного определенного предмета, или явления, или качества, или действия (взятые в целом слова, со всеми разветвлениями их значений, могут иметь и разное предметное значение). Этим и обусловлено то, что один синоним в ряде случаев может замещать другой. Такая замена характеризует общность их значения, единство их номинативной функции. Например: Храбрые (или отважные) разведчики выполнили порученное им задание; Рубежи (или границы) нашей Родины зорко охраняются; Дочь не решилась (не посмела) пойти в театр, не спросясъ у матери. В сущности там, где такое замещение невозможно, нет синонимов, а только слова, обозначающие разные понятия, хотя иногда и близкие между собой, например, определение отважные разведчики нельзя заменить определением опытные разведчики или находчивые разведчики; эти прилагательные обозначают разные качества, хотя все они выражают положительные качества, важные для разведчиков.

§ 30. Каждая группа синонимов представляет своеобразное единство в том отношении, что они, обозначая одно понятие, характеризуют его с разных сторон. Говорящий и распоряжается всей группой синонимов для целей высказывания. При этом обнаруживается, насколько богатый запас синонимов имеется в распоряжении отдельных лиц. Так, при неразвитом активном словаре учащийся для обозначения красного цвета зари может использовать лишь эпитет красный, тогда как для владеющего рядом синонимов встанет вопрос, использовать или красный, или алый, багряный, пурпурный, рдеющий, румяный и т. д. Все гнездо синонимов, выражающих одно основное понятие, объединяется у говорящих в тесно связанную группу. Это единство — живая, действующая лексическая закономерность, как согласование — обязательное синтаксическое требование.

В то же время синонимы, обозначая одно понятие, могут выдвигать разные его особенности или отмечать разное отношение к обозначаемому им предмету или явлению, вследствие чего синонимы иногда не только не замещают один другой, а противопоставляются один другому; в этих случаях особенно ярко вырисовываются их отличия в значении и экспрессии. Так, одно понятие передвижения ногами передают глаголы ходить и шествовать, или один процесс принятия пищи — глаголы есть и вкушать, но эти глаголы противопоставляются в таких примерах: Люди, лишенные от природы хорошей, естественной походки, не умеющие развить ее в себе, придя на сцену, пускаются на всевозможные ухищрения, чтобы скрыть свой недостаток. Для этого они учатся ходить как-то особенно, неестественно торжественно и картинно. Они не ходят, а шествуют по подмосткам (Станиславский, Работа актера над собой); Он не ел, а вкушал (Записные книжки Чехова).

В качестве примера того, что синонимы представляют собой объединение группы слов, которыми пользуются владеющие литературным языком, можно привести такой отрывок из статьи А. М. Горького "Беседа". По поводу заявления одного из своих корреспондентов о необходимости заменять нелепое слово "на ять" словами "хороню", "отлично" он замечает: "Кроме слов: хорошо, отлично есть еще немало хвалебных слов, например: славно, прекрасно, великолепно, неподражаемо, совершенно, удивительно, замечательно, изумительно, чудесно, обаятельно, даровито, талантливо и т. д.".

Таким образом, А. М. Горький приводит целый ряд слов со значением высокой положительной оценки ("хвалебных слов"); очевидно, они и составляют объединенную синонимическую группу, находящуюся в его распоряжении, чем и обусловлена легкость выбора одного, самого подходящего из синонимов.

Этот же пример демонстрирует, что отдельные слова известной группы только в редких случаях выступают как синонимы. Так, вся приведенная группа может быть использована для градаций хвалебной характеристики артиста во фразах Он играет..., Она пропела... Наоборот, для оценки достоинств научного труда во фразах: Работа выполнена..., Доклад сделан... совершенно неуместны слова обаятельно, неподражаемо и т. д.

§ 31. В некоторых случаях (сравнительно редких), стремясь полнее и разностороннее характеризовать известное понятие, говорящий использует сразу целую группу синонимов, взаимно дополняющих друг друга, например: Он был какой-то угрюмый, сумрачный, насупленный; Он умел сделать ярким, разукрасить, расцветить свое изложение. Такое использование синонимов, помимо выражения усиления и экспрессивной яркости (всестороннего охвата явления), производит также впечатление известного затруднения найти одно вполне отвечающее намерениям автора слово.

Наша пресса широко использует такое нагнетение синонимов в целях подчеркивания, развернутого обозначения тех или иных явлений, например: Важнейшим условием дальнейшего подъема работы Советов является большевистская организация дела, контроль, проверка исполнения решения; Основная беда многих постановлений заключается в том, что они общи, неконкретны; Можно с уверенностью сказать, что девять десятых наших прорех и прорывов объясняется отсутствием правильно поставленной проверки исполнения (газета "Известия", 16 июля 1948 г., Передовая; разрядка наша. — А. Г.).

В других (широко распространенных) случаях из группы синонимов выбирается один, наиболее соответствующий специфическим целям высказывания. При этом выборе особое значение приобретают все дополнительные оттенки значения, имеющиеся у отдельных синонимов. Как уже было показано, они иногда в полной мере препятствуют использованию того или другого синонима. Это и демонстрирует другую сторону взаимоотношения синонимов — отсутствие тождества в их значении, наличие всякого рода расхождений в их значении и употреблении.

§ 32. Расхождения синонимов в значении не всегда легко формулировать, но некоторые из них обнаруживаются вполне отчетливо и охватывают значительные группы синонимов. Сюда относятся:

1) Различие в степени известного признака. Таковы градации по величине: маленький — небольшой, большой — огромный; по температуре: теплый — горячий, прохладный — холодный; по цвету: красноватый — красный, тусклый — темный; по возрасту: пожилой — старый; по звуку: тихий — чуть слышный.

2) К ним примыкают такие синонимы, обозначающие градацию, которые осложнены известной экспрессией; они обычно обозначают признак гиперболически: большой — необъятный; маленький — крохотный; холодный — ледяной; темный — непроглядный; громкий — оглушительный; чистый — белоснежный; тяжелый —неподъемный. В противоположность первому разряду, такие экспрессивные разновидности не употребительны в строго деловой, лишенной экспрессии речи, например, вместо крохотный будет употреблено очень маленький, самый маленький, например: Ряд ядов в очень маленьких (не крохотных) дозах используется как лечебное средство.

3) Различие в отношении говорящего. Так, с одной стороны выделяются окрашенные экспрессией оценочные слова, которые характеризуют предмет с положительной стороны, служат выражением деликатности, уважения, поэтизации: кушать — есть, полный (человек) — толстый, ревностно — старательно, скончаться — умереть, воздвигнуть — построить, алый — красный, ликовать — радоваться, чудесно — отлично. С другой стороны, выделяются оценочные слова, выражающие отрицательное отношение к предмету, неодобрение, насмешку, отвращение: краснущий — румяный, обезьянничать — подражать, дрыхнуть — спать, рожа — лицо.

4) Различие по жанровому употреблению. Одни из синонимов употребительны только в некоторых жанрах речи и неуместны в других.

Одни из синонимов (они далее даются первыми) свойственны книжной речи: внезапно — неожиданно, стремительный — быстрый, исполнить — сделать, порицать — упрекать, взыскательность — требовательность, чрезмерно — слишком, обоюдный — взаимный. Другие синонимы (они далее указываются первыми) свойственны разговорной речи: врасплох — неожиданно, вволю — вдоволь, начистоту — откровенно, понукать — торопить, малость — немного, смыслить — понимать, напасти — неприятности.

Эта жанровая разграниченность нередко связана с экспрессивной окраской, например, книжные слова характеризуются приподнятостью (минувший — прошлый), разговорные слова включают оттенки пренебрежительности (клянчить — выпрашивать).

5) Синонимы различаются по объему своего употребления, например, синоним пожилой имеет более узкий объем употребления по сравнению со старый, так как он приложим только к людям (пожилой художник, пожилая женщина, пожилые рабочие), а старый распространяется и на животных (старая лошадь, старый медведь), и на растения (старый дуб), и на предметы (старый дом). Такова же разница между синонимами полный и толстый. Глагол утилизировать имеет более узкий объем, чем использовать, будучи приложим только к материалам, притом бросовым, не представляющим цены.

6) Рядом с этой разницей в объеме стоит различие в свободном и закрепленном употреблении синонимов. Так, одни из синонимов употребляются только в определенных, получивших широкое распространение в языке сочетаниях слов и не получают распространения на вновь создаваемые сочетания, например, карий (темно-коричневый) приложимо только к цвету глаз и к масти лошади, пегий — к масти лошади, расквасить — только нос, насупить (нахмурить) — только брови, скоропостижная (внезапная, неожиданная) — только смерть, утлый (плохонький, убогий) — только челн или лодка. Все это — образцы закрепленного употребления слов. Как показывают примеры, употребление этих синонимов строго ограничено рамками устойчивых фразеологических оборотов, они связаны с небольшим числом слов, являясь пережиточным слоем в лексике русского языка. В противоположность им, синонимы со свободным употреблением могут вступать в сочетание, в зависимости от их значения, с какими угодно словами; так, если можно сказать только расквасить нос, то можно сказать не только разбить нос, но также разбить глаз, колено, чашку, орех, стекло, льдину и т. д. Возможность употребления таких слов определяется только их значением.

Вот ряд линий, по которым намечаются расхождения отдельных синонимов, они могут проявляться то более ярко, то едва заметно. Кроме того, ими не исчерпываются имеющиеся между синонимами расхождения; нередко своеобразные отличия касаются той или иной отдельной группы синонимов. Но в то же время эти отличия следует учитывать для того, чтобы сознательно относиться к выбору синонима в каждом конкретном случае.

§ 33. Помимо оттенков значения и экспрессии, выбор синонимов диктуется необходимостью не допускать частого употребления одних и тех же слов. Такое повторение создает впечатление бедности и однообразия речи. Но повторяющееся слово не механически заменяется одним из его синонимов, а попутно проводится работа по уточнению речи; выбор синонима заставляет вдуматься в имеющиеся у слов оттенки и остановиться на наиболее уместном для стоящих перед автором целей. Писатели проявляют исключительную заботливость о том, чтобы не было надоедливого повторения слова. Вот пример того, как Гоголь использует целую группу синонимических выражений для обозначения "разговаривать, беседовать":

Приезжий [Чичиков] во всем как-то умел найтитъся и показал в себе опытного светского человека. О чем бы разговор ни был, он всегда умел поддержать его: шла ли речь о лошадином заводе, он говорил и о лошадином заводе; говорили ли о хороших собаках, и здесь он сообщал очень дельные замечания; трактовали ли касательно следствия, произведенного казенною палатою, — он показал, что ему небезызвестны и судейские проделки; было ли рассуждение о биллиардной игре — и в биллиардной игре не давал он промаха; говорили ли о добродетели, и о добродетели рассуждал он очень хорошо, даже со слезами на глазах; об выделке горячего вина, и в горячем вине знал он прок; о таможенных надсмотрщиках и чиновниках, и о них он судил так, как будто бы сам был и чиновником и надсмотрщиком ("Мертвые души").

Не так заметно стремление разнообразить словарный состав путем использования синонимов в таком отрывке из Чехова, однако оно и здесь есть (сравним вспархивают — летят, пролетели— пронеслись, стонут — плачут):

Я вижу, как дикие утки ходят по полю, как плавают они в лужах и придорожных канавах, как вспархивают почти у самого возка и лениво летят в березняк. Среди тишины вдруг раздается знакомый мелодический звук, глядишь вверх и видишь невысоко над головой пару журавлей, и почему-то становится грустно. Вот пролетели дикие гуси, пронеслась вереница белых, как снег, красивых лебедей... Стонут всюду кулики, плачут чайки... ("Из Сибири").

Это требование разнообразия словаря относится не только к художественным произведениям, но и к научной и деловой литературе. Ему, например, отвечает употребление целого ряда синонимических выражений для обозначения понятия "общеизвестно" в отрывке из "Лекций" акад. И. П. Павлова:

Очевидно, наше воспитание, обучение, дисциплинирование всякого рода, всевозможные привычки представляют собой длинные ряды условных рефлексов. Кто не знает, как установленные, приобретенные связи известных условий, т. е. определенных раздражений, с нашими действиями упорно воспроизводятся сами собой, часто даже несмотря на нарочитое противодействие с нашей стороны? Это одинаково касается, как производства тех или других действий, так и выработанного их задерживания, т. е. как положительных, так и отрицательных рефлексов. Известно далее, как иногда нелегко развить нужное торможение в случае как отдельных лишних движений при играх, при манипуляциях в разных искусствах, так и действий. Точно так же практика давно научила, как исполнение трудных задач достигается только постепенными и осторожными подходами к ним. Все знают, как экстренные раздражения задерживают и расстраивают хорошо налаженную и обычную деятельность и как путает и затрудняет изменение раз установленного порядка движений, действий и целого уклада жизни. Опять общеизвестно, что слабые и однообразные раздражения делают людей вялыми, сонливыми, а некоторых прямо усыпляют. Так же хорошо знакомы всем разные случаи частичного бодрствования при обыкновенном сне, например случай спящей матери у больного ребенка и т. д. и т. д. Это все факты, с которыми мы раньше в этих лекциях встречались на наших животных (разрядка наша. — А. Г.).

Поэтому пишущему следует накапливать синонимы, чтобы уточнять и разнообразить свое изложение. Вот несколько примеров синонимических групп, необходимых в деловой речи:

1. Доводы, доказательства, основания, мотивы, соображения, аргументы.

Например, все эти обозначения аргументации могут быть использованы в таких обычных формулировках: Приводимые автором доводы..., Доводы, выдвигаемые в статье... .

2. Использовать факты, привлекать факты, опираться на факты, пользоваться фактами, обосновывать фактами.

3. Изучать, исследовать, рассматривать, прослеживать, выяснять, устанавливать.

4. Упомянуть, коснуться, затронуть, сказать мимоходом.

5. Нужно, надо, надобно, необходимо, требуется, следует.

Такое стремление разнообразить словарь не распространяется на термины. Замена термина синонимом нетерминологического характера лишает речь точности. Поэтому термины употребляются там, где в этом есть необходимость, и по нескольку раз. А при столкновении омонимичного термина и другого слова заменяется последнее, например, в фразе: В дополнение к сказанному о дополнении необходимо указать на следующее — подлежит замене первое дополнение. Или недопустимо: Обратим внимание еще на одно обстоятельство. Обстоятельство не вносит никаких изменений в характер действия, к которому относится; следует исправить: Обратим внимание на одну подробность, частность, деталь. Это указывает на особое место терминологии в лексическом составе языка.

§ 34. Понимание синонимов иногда расширяют в двух направлениях: во-первых, к ним причисляют идиомы, во-вторых, к ним относят метафоры (и метонимии) художественной речи.

Идиомы представляют устойчивые элементы словарного состава, используемые наравне со словами и нередко выступающие как синонимичные к известным словам, вносящие разнообразные экспрессивные оттенки, например: без году неделя — очень мало (о времени), с грехом пополам — кое-как, смотреть в оба — быть бдительным, задать храповицкого — уснуть, захрапеть. Поэтому расширенное понимание синонимов допускает присоединение к ним синонимичных идиом и фразеологических выражений.

Метафоры и метонимии художественной речи, как правило, являются семантическими неологизмами, создаваемыми для конкретных целей, они остаются принадлежностью индивидуального стиля или даже известного художественного произведения: У Рагозиных затеплился несмелый огонек (Федин, Первые радости); На уступах были насаждены благовоспитанными рядами молодые деревца (там же); Они услышали над собой барабанные щелчки первых тяжелых капель (там же).

Метафоры используются здесь как замена обычных наименований: несмелый — слабый, благовоспитанные —стройные, ровные, щелчки — удары. Хотя они по функции сближаются с синонимами, но резко отличны от них тем, что не являются принадлежностью общенародного языка. Таким образом, нет основания включать их в синонимические ряды, которые представляют более или менее устойчивые объединения, представляющие говорящим возможность выбрать среди них подходящее слово.

§ 35. Развитие синонимики представляет ярко выраженный процесс совершенствования языка. Наличие обширных групп синонимов для выражения отдельных понятий делает возможным передачу самых разнообразных оттенков значения и экспрессии.

Русский язык исключительно богат синонимами. Они накапливались за всю историю его развития и черпались из разных источников. Особенно крупные пласты слов, пополнявшие синонимические группы, образовались вследствие обогащения лексики литературного языка заимствованиями слов из диалектов (стерня — жниво, косовица — косьба, умельцы — опытные мастера), старославянизмами (ограда — загородка, страж — сторож, истина — правда, повеление — приказ), заимствованными словами (индустриальный — промышленный, аграрный — сельскохозяйственный, деталь — частность, нюанс — оттенок, инициаторы — зачинатели). При этом синонимы старославянского и иноязычного происхождения обычно имеют оттенок книжности, но точно оттенки синонимов такого происхождения и их место в синонимических группах определяются для каждого отдельного случая (сравни такие общеупотребительные иноязычные слова, как архитектор, фонтан, с русскими зодчий, водомет, имеющими книжный характер).

———————————————

¹ Синонимы с тождественным значением составляют редкое исключение, например: лингвистика — языкознание, правописание — орфография. И в этих случаях иногда намечается тенденция к их разграничению; так, нередко термин орфография понимается более узко, чем правописание.

АНТОНИМЫ

§ 36. Особое место в лексике занимают антонимы, слова с противоположным значением: свет — тьма, высокий — низкий, перегонять — отставать, победа — поражение, правда — ложь.

Так как в антонимы объединяются слова на основе их значения, то одно и то же слово при наличии у него разных значений может иметь несколько антонимов, например, прилагательное свежий имеет следующие антонимы: 1) свежий (прохладный, например: свежее утро) — душный; 2) свежий (чистый, например: свежая вода) — мутный; 3) свежий (только что приготовленный, не потерявший своих качеств, например: свежая булка) — черствый; 4) свежий (не подвергшийся солке, например: свежая рыба) — соленый; 5) свежий (новый, оригинальный, например: свежая мысль) — шаблонный.

Выясняя и оценивая то или иное явление, событие, мы обычно ставим вопрос о его положительной или отрицательной оценке и относим к одному из двух противоположных рядов, например: Сегодня тепло или холодно? Чемодан легкий или тяжелый? Он хороший или плохой работник? Этим объясняется, что антонимы тесно связаны между собой, представляют собой особое лексическое единство и исключительно часто используются в речи совместно.

Например: Палитра красок человеческих характеров не имеет границ. Есть люди добрые и злые, храбрые и трусливые, умные и недалекие, красивые и уроды, здоровые и больные, веселые и угрюмые, старые и молодые, прямые и скрытные, откровенные и хитрые (Черкасов, Записки советского актера).

С их помощью получает выражение контраст (антитеза), служащий исключительно ярким средством изображения и характеристики лиц, предметов, событий путем их сопоставления с противоположными лицами, событиями так же, как в живописи светлые краски получают яркость на фоне темных. Контраст используется как в художественной литературе, так и в публицистике.

Контраст был излюбленным средством Лермонтова, например:

                               Прощай, немытая Россия,

                               Страна рабов, страна господ,

                               И вы, мундиры голубые,

                               И ты, послушный им народ...

               Твой стих, как божий дух, носился над толпой

               И, отзыв мыслей благородных,

               Звучал, как колокол на башне вечевой

               Во дни торжеств и бед народных.

Широко применяют контраст Маяковский и другие советские поэты.

В стихотворении Маяковского "Блэк энд уайт" ("Черное и белое"), в котором изображаются американские капиталисты и угнетаемые негры, дается противопоставление:

                               Белый

                                           ест

                                              ананас спелый,

                               черный —

                                              гнилью моченый.

                               Белую работу

                                                  делает белый,

                               черную работу —

                                                         черный.

Твардовский пишет о своем герое — Василии Теркине:

                               От Москвы, от Сталинграда

                               Неизменно ты со мной —

                               Боль моя, моя отрада,

                               Отдых мой и подвиг мой!

ОМОНИМЫ, ПАРОНИМЫ

§ 37. Омонимы — слова, имеющие разное значение и одинаковый звуковой состав: пила = 1) инструмент, 2) прошедшее время от глагола "пить"; брак = 1) испорченная продукция, 2) супружество.

Омонимы противопоставляются синонимам в том отношении, что, имея общую языковую материю, омонимы не разграничивают разных по значению слов, тогда как синонимы, будучи словами с разным звуковым составом, помогают различению сходных значений. Так как иногда омонимы дают основание смешивать разные по значению слова, то, по мнению ряда авторов, они должны быть отнесены к своеобразному дефекту языка.

Вообще же, когда мы в речи употребляем какое-нибудь слово, то обычно не замечаем, что оно имеет омоним. Поэтому необходимо развивать у себя наблюдательность, замечать, что употребленное слово, вследствие наличия омонима, может быть понято не так, как его понимает говорящий. Возникновение двусмыслицы при омонимичности двух слов — ошибка, довольно часто встречающаяся в речи. Например, фразу: Термин "речевой такт" надо оставить в значении "перестать употреблять, исключить", слушатели, наоборот, понимают, как предложение сохранить, не исключать этот термин. Фраза Я просмотрел эти строки двусмысленна: во-первых, просмотрел — бегло ознакомился, во-вторых, — не заметил, пропустил при чтении.

Может быть неправильно понято заглавие рассказа В. Ирвинга "Полный джентльмен" как "совершенный джентльмен", тогда как содержание рассказа говорит, что надо понимать "толстый джентльмен".

В связи с различиями, существующими между устной и письменной речью, имеются случаи совпадения двух слов только в произношении (омофоны) или только на письме (омографы); примерами первого рода могут служить: братца — браться, стог — сток; примерами второго рода — казачки (при обычном необозначении ударения это слово может быть прочитано: 1) казачки — именительный падеж множественного числа, а также родительный падеж единственного, от казачка; 2) казачки — именит, множест. от казачок); мою (может быть прочитано: 1) мою — 1-е лицо от глагола мыть, 2) мою — винительный женского рода местоимения мой).

Омофоны могут вызывать двусмыслицу только в устной речи, например, написанные фразы Надо отвести детей и Надо отвезти детей четко разграничены и совпадают только в произношении.

Омографы, наоборот, создают затруднения только в письменном виде, например, при обычном неупотреблении буквы ё написанная фраза Они все стояли двусмысленна, а в произношении все и всё ясно различаются.

Допускает двоякое чтение шуточная фраза из письма Чехова: Собирался приехать к Вам, да дорога дорога (дор`ога дорог`а или дорог`а дор`ога).

Отсюда следует, что при письме необходимо предвидеть опасность омографов, а омофоны в произведениях, не рассчитанных на устное исполнение, не вызывают затруднений. В этом отношении неодинаковы требования к тексту для газеты и для радиопередач.

Создаваемую омонимами возможность двусмыслицы не следует преувеличивать, так как слова в речи используются не изолированно. Обычно контекст обезвреживает омонимы, с полной определенностью наводя слушателя или читателя на правильное понимание, так что у него даже не возникает подозрений о возможности другого значения, например: На заводе резко сократился выпуск брака. Песчаная коса отделяла бухту от открытого моря.

Омонимы, встречающиеся в разных жанрах речи, смешиваются редко. Так, географические термины нос, коса, ледник, кряж (горный), порог обычно не дают повода к смешению их с соответствующими бытовыми словами.

Со стилистической точки зрения омонимы представляют интерес постольку, поскольку они создают условия для двоякого понимания и приводят к двусмыслице. Поэтому если важно учитывать различия между омофонами и омографами, то на второй план отходит подразделение омонимов на полные омонимы (типа ключ: 1) источник, 2) ключ от замка) и омоформы (типа пила: 1) форма именительного падежа единственного числа существительного пила, 2) форма прошедшего времени женского рода глагола пить). Наоборот, понятие омонимии как явления, обусловливающего возможность двусмыслицы, допускает расширенное понимание. Так к собственно омонимам, или лексическим омонимам, примыкают случаи, когда в произношении совпадают, с одной стороны, слово, с другой стороны, сочетание слов (мокли — мог ли, сутками — с утками, стройка — строй-ка). Наравне со словарными омофонами они могут оказаться причиной недоразумений; также обе эти группы служат материалом каламбуров и игры словами.

§ 38. Давая повод к неверному пониманию, омонимы в то же время являются источником разнообразной игры словами, которая в основном сводится к тому, что омоним как раз употребляется в таком контексте, что может быть понят двояко. В этом состоят каламбуры, употребляемые в тех жанрах, где находят место шутки, юмор.

Омонимы используются в народных сказках о знахарях и ловких солдатах, случайные слова которых слушатели толкуют так, что создается впечатление их умения раскрывать разные тайны.

В литературе каламбуры также не редки. Вот несколько примеров. Герцен в "Былом и думах", намекая на то, что его "переводили" в ссылке из одного города в другой (а в ссылку он попал за "пенье" недозволенной песни), пишет о шутнике-докторе: В день моего отъезда в Вятку, утром рано явился доктор и начал с следующей глупости: "Вы, как Гораций: раз пели и до сих пор вас все переводят".

Широко использовал каламбуры Д. Д. Минаев, особенно в эпиграммах и сатирических стихах. Одна из его эпиграмм даже посвящена им этой его склонности:

                               В Финляндии

                               Область рифм — моя стихия,

                               И легко пишу стихи я;

                               Без раздумья, без отсрочки,

                               Я бегу к строке от строчки,

                               Даже к финским скалам бурым

                               Обращаюсь с каламбуром.

Вот еще пример того, как Минаев строил всю эпиграмму на каламбурных рифмах:

                               Чиновным немцам

                               В России немец каждый,

                               Чинов страдая жаждой,

                               За них себя раз пять

                               Позволит нам распять.

                               По этой-то причине

                               Перед тобою, росс,

                               Он задирает нос

                               При ордене, при чине:

                               Для немца ведь чины

                               Вкуснее ветчины.

Как можно видеть на этих примерах, для игры слов важно повторение одинаковых в звуковом отношении, но имеющих разное значение элементов, независимо от того, являются ли они словами-омонимами или сочетаниями слов (причине — при чине, раз пять — распять).

Своеобразный характер приобретают омонимические рифмы, создающие особый оттенок неожиданности нового значения в повторяющемся, внешне одинаковом слове:

                               Защитник вольности и прав

                               В сем случае совсем не прав.

                                              ("Евгений Онегин".)

                               А что же делает супруга,

                               Одна в отсутствии супруга?

                                              ("Граф Нулин".)

Особый вид игры словами представляют случаи, когда употребляемое несколько раз слово используется всякий раз с новым значением.

В песне о железнодорожниках поется:

                               Железные люди железных дорог,

                               О вас эта песня поется.

Или в поэме Твардовского "Василий Теркин" есть такие строки, рисующие большую мощь Советского Союза по сравнению с фашистской Германией:

                               Сила силе доказала:

                               Сила силе — не ровня.

                               Есть металл прочней металла,

                               Есть огонь страшней огня!

В стихотворении Веры Инбер дается ряд противопоставлений понятий из области борьбы на фронте и трудовой деятельности в тылу, выраженных одинаковыми словами:

                               Покуда муж громит врага

                               Своим огнем, из автомата, —

                               Огонь родного очага

                               Жена поддерживает свято.

                               Покуда муж на поле брани,

                               На крыльях летного звена, —

                               Свое звено весною ранней

                               Выводит на поле жена.

§ 39. К омонимам близки паронимы, представляющие собой разные по значению слова, со сходным, хотя и не тождественным произношением (вакансия — вакация). Незначительность звуковых различий паронимов обусловливает затруднения в их усвоении в детском возрасте, а также в школе. Например, известно смешение таких гоеографических названий, как Швеция и Швейцария, Австрия и Австралия.

Ошибки в употреблении паронимов обычно падают на малознакомые слова; иногда они приводят к полной бессмыслице, например: судебная процессия (вместо "процесс"); сказал обидчивое (вместо "обидное") слово; Акакий Акакиевич был очень пристрастен ("привязан") к своей службе; слова при именовании ("по миновании") в них надобности отпадают.

М. Горький в своей статье "О пользе грамотности" приводит такие примеры смешения паронимов: "Верней клади ступень ноги", — советует один поэт, не замечая некоторого несходства между ступней ноги и ступенью лестницы.

Прозаик пишет: "Он щелкнул щиколоткой калитки" вместо "щеколдой".

Все это говорит о необходимости тщательно следить за употреблением малознакомых слов, обращаясь к толковым словарям за справкой об их точном написании и произношении. Так, путают иногда факт и фактор, индеец и индиец, адресант и адресат; встречалось: несоизмеримое значение вместо неизмеримое.

В печать проникает смешение слов надеть и одеть (надеть какую-нибудь часть костюма: надеть шляпу, пальто, рубашку, сапоги и т. д.; одеть кого-либо, что-либо, покрыть чем-нибудь: одеть ребенка, больного, одеть коня попоной); командированный и командировочный (командированный — лицо, находящееся в командировке: командированные регистрируются у секретаря; командировочный — относящийся, принадлежащий командированному: командировочное удостоверение). Но: Под фонарем стоял человек в брезентовом макинтоше поверх полушубка, в руках деревянный чемодан и толстый портфель, — типичный сельский командировочный, который только что приехал и направляется в Дом колхозника...

Как и омонимы, паронимы используются иногда для игры словами, создавая своеобразные сопоставления понятий. Нередко к паронимам прибегает Маяковский; вспомним, например, его знаменитое сопоставление "горы горя" и "моря мора" в "Левом марше":

                               Там

                               за горами горя

                               солнечный край непочатый,

                               за голод,

                               за мора море

                               шаг миллионный печатай.

Намекая на трудность различения паронимов, в стихотворении "Севастополь — Ялта" он пользуется ими для юмористического подчеркивания трудности различения нахлынувших в дороге впечатлений:

                               То солнечный жар,

                                              то ущелий тоска, —

                               не верь

                                              ни единой версийке.

                               Который москит

                                              и который мускат,

                               и кто персюки

                                              и персики.

В "Записных книжках" Чехова имеется такая запись: Кавказский князь в белом шербете ехал в открытом фельетоне. Комизм этой фразы основан на паронимах: шербет вместо бешмет, фельетон вместо фаэтон.

Таким образом, со стороны пишущего и говорящего требуется известная зоркость к омонимам и паронимам, чтобы первые не вызвали у слушателя другое значение, чем то, которое имел в виду говорящий, а вторые не были спутаны самим говорящим. Допуская игру омонимами и паронимами, говорящий должен строить речь так, чтобы предлагаемые им словесные загадки могли быть без труда разгаданы слушателями, а также учитывать, соответствуют ли они общему характеру речи.

СТИЛИСТИЧЕСКИЕ ПЛАСТЫ СЛОВАРЯ

§ 40. В тесной связи с синонимикой стоит вопрос о стилистических пластах слов, имеющихся в русском литературном языке.

Как это выяснялось при рассмотрении различий между синонимами, нередко слова, обозначая известные понятия, имеют разнообразные оттенки, определяющие их желательность или недопустимость для определенных целей.

От этого зависит, что многие слова ограничены в своем употреблении известными пределами и употребляются далеко не во всех стилях речи.

Необходимость выделения, в словаре русского языка отдельных пластов, различных по их стилистическому использованию, хорошо показана акад. Л. В. Щербой: "В этой стилистике русский литературный язык должен быть представлен в виде концентрических кругов — основного и целого ряда дополнительных, каждый из которых должен заключать в себе обозначения (поскольку они имеются) тех же понятий, что и в основном круге, но с тем или другим дополнительным оттенком, а также обозначения таких понятий, которых нет в основном круге, но которые имеют данный дополнительный оттенок.

Из всего сказанного ясно, что развитой литературный язык представляет собой весьма сложную систему более или менее синонимических средств выражения, так или иначе соотнесенных друг с другом" ¹.

Так, сравнивая парные слова:

сделать — выполнить
показать — обнаружить
кормить — питать
печально — прискорбно,

легко заметить, что помещенные во втором ряду слова более характерны для книжной речи. А сравнивая пары:

испугаться — оробеть
заболеть — занемочь
сердиться — серчать
загрустить — пригорюниться,

нетрудно видеть, что слова второго ряда свойственны разговорной речи, при этом выражают ласку, расположение, сочувствие, проявляемые к близким людям. Такие парные слова, как:

мечта — греза
прекрасный — чудный
краснеть — алеть
голубой — лазурный
красота — краса,

различны тем, что второй ряд составляют слова, не употребляемые в деловой и бытовой речи, встречающиеся лишь в художественной речи, главным образом характерные для лирики XIX в.

Эти примеры показывают наличие в лексике разновидности книжной и разговорной речи, а также непосредственно ощущаемое своеобразие этих групп.

§ 41. Оформлению таких стилистических пластов способствует то, что слова не только обозначают известные понятия, но и напоминают ту ситуацию или тот стиль, в которых они употребляются, в связи с чем они наполняются разнообразными эмоциональными оттенками, отражающими их жизненное употребление. Так, во время Великой Отечественной войны получили широчайшее распространение взятые из военного словаря эпитеты фронтовой, боевой, гвардейский, для самой высокой положительной оценки явлений, относящихся к разнообразным областям общественной жизни, так как фронт, его бойцы, методы борьбы представляли высочайшие образцы доблести и геройства.

Сравните такие обороты: работать по-фронтовому, фронтовые темпы, боевые задания трактористам, работать по-гвардейски.

Следует также вспомнить тот волнующий подъем, который вызывало предупреждение по радио "В последний час", за которым следовали сообщения о наших победах. Как отлична эмоциональная насыщенность этого заявления "В последний час" от объявления "Передаем последние известия", хотя сами по себе взятые (без отношения к следующим за ними сообщениям) эти выражения почти равнозначны и не окрашены эмоционально.

Связь с устной народной поэзией придает особый колорит народности и теплоты таким словам, как: погожий, пригожий, родимый, ненаглядный, кручиниться, холить, взлелеять, журить.

Налет устарелости и рутины приобретают такие слова, еще встречающиеся в канцелярском делопроизводстве, как: таковой, означенный, вышепоименованный, препровождать, посему и т. д.

§ 42. Отмечая возможность выделения лексических пластов, следует указать, что в словарном составе нет такого положения, чтобы каждый такой пласт был вполне однороден и включал слова одинаковой жанровой или экспрессивной окраски. Наоборот, известный оттенок в одних случаях выражается ярче, в других слабее, иногда он едва заметен.

Так, убывание архаичности можно видеть в следующих обозначениях наших органов:

ланиты — щеки
уста — рот
чело — лоб
очи — глаза

Убывание грубости показывает такой ряд вульгаризмов;

треснуться — удариться
гаркнуть — крикнуть
потащиться — пойти
здоровенный — сильный

Эти примеры дают представление о том, что нередки случаи, когда отнесение слов к известному пласту вызывает затруднения вследствие слабости необходимого для этого оттенка значения, и само разграничение отдельных стилистических пластов не всегда вполне четко.

Кроме того, стилистическая роль некоторых слов может изменяться в зависимости от их использования. Так, после Великой Октябрьской социалистической революции некоторые когда-то разговорные и просторечные слова становятся обычными в книжной речи, например: середняк, чересполосица, смекалка, вожатый, напарник.

§ 43. Затем следует подчеркнуть, что стилистическая роль слов определяется целиком их значением, благодаря чему нередки случаи, когда одно и то же слово в разных значениях имеет различные стилистические оттенки и включается в разные пласты. Так, переносное значение слова или создает приподнятость, или, наоборот, ведет к снижению экспрессивной окраски слова, например, с одной стороны: Дом тонет в зелени (сравни: "Сахар тонет в воде"), Звенел серебряный голосок малиновки (сравни: "Для скрепления требуется серебряная проволока"), с другой стороны.

Не в наследственной берлоге, не средь отческих могил. На большой мне, знать, дороге умереть господь судил (Пушкин) (сравни: "Медведь проводит зиму в берлоге"); Статья написана дубовым языком (сравни: "У стены стоят дубовые стулья").

Приобретая терминологическое значение, слова переходят в профессиональную лексику и лишаются эмоциональной окраски: Шейка вала сильно стерлась (сравни: "Птенцы вытягивали свои тоненькие шейки"); Летчик сделал горку (сравни: "Дети весело взбежали на горку").

Такие расхождения экспрессивного и жанрового характера, в зависимости от разных значений одного слова, не следует упускать из внимания при обзоре стилистических пластов лексики.

§ 44. Учитывая неполную однородность слов, в общем сходных в стилистическом отношении (на что указывалось выше), а также не теряя из виду возможностей сдвигов в стилистической окраске слов, иногда временных и ограниченных известными социальными группами, сделаем попытку характеризовать лексику как выразительную систему русского языка, в целом устойчивую и достаточно определенную.

Опыты стилистического рассмотрения русской лексики получают все большее распространение в толковых словарях русского языка ²; данные этих словарей и используются в дальнейшем.

Общепризнанным становится прежде всего деление на два основных раздела:

I. Общеупотребительные слова, используемые во всех жанрах речи.

II. Слова со специфическим употреблением, ограниченные тем или иным стилем.

Наиболее широкими разрядами второго раздела являются: А. Литературно-книжные слова, Б. Слова устной речи. Каждый из этих разрядов включает целый ряд разновидностей со своим особым употреблением, из которых некоторые отчетливо разграничены, а другие близко соприкасаются между собой.

———————————————

¹ Л. В. Щерба, Современный русский литературный язык, "Русский язык в школе", 1939, № 4, стр. 28.

² "Толковый словарь русского языка", под ред. проф. Д. Н. Ушакова, тт. I—IV, 1934—1940.
"Словарь современного русского литературного языка Института русского языка АН СССР".
"Словарь русского языка", сост. С. И. Ожеговым.

ОБЩЕУПОТРЕБИТЕЛЬНЫЕ СЛОВА

§ 45. Общеупотребительные слова представляют собой наиболее обычные и широко распространенные наименования предметов, явлений, качеств, действий, в одинаковой мере используемые и в бытовой речи, и в деловом научном и техническом стиле, и в художественной литературе.

Примером их могут служить такие названия предметов, явлений, понятий, как: дом, дверь, стол, двор, улица, дерево, рыба, птица, лошадь, голова, лицо, рот, нога, день, ночь, весна, лето, час, год, прошлое, будущее, работа, отдых, разговор, купанье, ходьба и т. д.; названия качеств и обстоятельств: веселый, твердый, теплый, чистый, красный, каменный, смелый, быстро, медленно, поздно, светло, много, завтра, пешком и т. д.; названия действий и состояний: идти, ехать, резать, писать, ставить, нести, сидеть, ждать, кашлять и т. д.

Будучи общераспространенными наименованиями всего окружающего, слова этого рода составляют основное ядро словаря, они нужны всем и используются наиболее часто, с ними каждый русский сживается еще в детстве, и в области лексики они составляют основу того, что мы называем родным языком.

Многие из этих слов издавна существуют в словаре русского языка и образуют устойчивый, многовековой слой, обеспечивающий самобытность русского языка. Этим словам свойственна естественность, простота, общепонятность, отсутствие искусственности, вычурности. Этим и объясняется то, что самые яркие, глубокие и задушевные мысли и образы художниками слова создаются с широчайшим использованием этих простых и обычных слов. Вспомним лирику Пушкина, рассказы Толстого или Чехова.

Недаром Чехов в письме к Горькому пишет: "Красочность и выразительность в описаниях природы достигаются только простотой, такими простыми фразами, как "зашло солнце", "стало темно", "пошел дождь" и т. д.

§ 46. Эти общеупотребительные слова и служат фоном, на котором выделяются разные пласты слов со специфическом употреблением и дополнительными оттенками, например, обычному идти противопоставляются книжное торжественное шествовать и разговорное с отрицательной окраской плестись или обычному доказывать противополагается книжное научное аргументировать. Общеупотребительные слова, используемые во всех стилях и жанрах, не приобретают особой стилистической окраски, и присоединение к ним, хотя бы в небольшом количестве, слов с ярким стилистическим колоритом окрашивает в соответствующий стилистический цвет весь отрывок; например, достаточно одного ласкательного слова, чтобы целое высказывание приобрело ласкательный характер: Не можете ли Вы остаться еще на денек? Введение одного слова особливый придает оттенок старомодной архаичности всему предложению: Один особливый случай заставил меня познакомиться с этим человеком, и оно представляется репликой персонажа старой повести.

С этой стороны общеупотребительные слова характеризуются своего рода прозрачностью; незначительная примесь к ним слов специфического употребления меняет весь характер речи, придает ей соответствующий стилистический колорит. В этом смысле этот слой слов иногда называется нейтральным ¹. В дальнейшем слова других пластов будут даваться в сравнении со словами этого разряда, на фоне которых ярче выступает их стилистическое своеобразие.

———————————————

¹ Но это название малопригодно потому, что создает впечатление слабой выразительности этих слов, что совершенно неверно.

СЛОВА СО СПЕЦИФИЧЕСКИМ УПОТРЕБЛЕНИЕМ

А. Литературно-книжные слова ¹

§ 47. Этот разряд характеризуется, с одной стороны, общей связью с книжной речью, с другой — полной неупотребительностью или большей или меньшей неуместностью в бытовой, обиходной речи. Это лексика разных видов публичной речи, обслуживающих многообразные культурные области.

В этом разряде имеется большое число разновидностей, среди которых выделяются обширные группы: 1) слова, служащие для обозначения понятий, не встречающихся при общении в быту; 2) слова, служащие для выражения разных экспрессивных оттенков. Основанием деления служит то, что слова первой разновидности обозначают понятия, для которых обычно нет наименований в общеупотребительной лексике, поэтому, как будет видно ниже, при них не даются соответствия общеупотребительных слов; слова второй группы, наоборот, являются обозначениями тех же понятий, которые имеют наименования в общеупотребительной лексике, но с особыми оттенками, поэтому они даются в сопоставлении с общеупотребительными словами. К первой группе относится:

§ 48. Научная и техническая терминология. Характеристика терминологии была сделана выше: термины выражают научные и технические понятия; точность терминов поддерживается даваемыми им определениями. Каждая научная дисциплина обладает обширным запасом своей терминологии, которая в полной мере известна специалистам. Часть терминологии через школу и в связи с повышением культурного уровня распространяется в широких кругах интеллигенции и трудящихся.

В качестве примеров можно привести термины отдельных научных дисциплин и технических отраслей:

а) Терминология диалектического и исторического материализма:

материя, сознание;

базис и надстройка, идеология;

тезис, антитезис, синтез, производственные отношения;

орудия производства;

классовая борьба, диктатура пролетариата;

эволюция, революция;

социализм, коммунизм;

диалектика, метафизика, агностицизм, дуализм.

б) Физиологическая терминология:

рефлекс, безусловный и условный рефлекс;

возбуждение, торможение;

иррадиирование;

анализаторы, раздражители;

гипнотические фазы.

в) Терминология садоводства:

гибриды, вегетативная гибридизация;

подвой, привой;

окулировка, опыление.

г) Лингвистическая терминология:

словарный состав, грамматический строй;

синтаксис, фонетика;

общенародный язык, диалект, жаргон;

семантика, аффиксация, флексия;

склонение, спряжение, род, падеж, число, лицо.

д) Медицинская терминология:

хирург, окулист, гинеколог, стоматолог, невропатолог, педиатр;

грипп, малярия, диабет, аппендицит, ангина, фурункулез, миокардит, гипертония;

акрихин, стрептоцид, хинин, сульфидин, пенициллин, аспирин, кофеин, пирамидон;

стетоскоп, ларингоскоп, рентген, пинцет, термометр.

е) Терминология официального языка (законов, деловой переписки):

декрет, постановление, решение, резолюция, инструкция, приказ;

сессия, пленум, комиссия, отдел, секретариат, протокол;

нарсуд, прокурор, следователь, свидетель, подсудимый, повестка;

фининспектор, подоходный, декларация;

бюджет, дотация, штаты, себестоимость, сверхштатный, вакантный;

горжилотдел, квартиросъемщик, соквартирант, квартплата;

долгосрочный, аккредитив.

ж) Политическая и дипломатическая терминология:

нота, меморандум, ультиматум, пакт, соглашение, договор, демарш;

конвенция, коммюнике, виза, аккредитование;

посол, посланник, атташе, консул;

депутат, президиум, исполнительный комитет;

суверенитет, самоопределение, автономия;

вотум доверия, коалиция, оппозиция, плебисцит.

з) Военная терминология:

артиллерия, кавалерия, авиация;

дивизия, батальон, эскадрон, рота, танковая бригада, охранение;

авангард, арьергард, фланг;

атака, фланговый рейд, обход, окружение, воздушный налет;

миномет, пулемет, гвардейский миномет, гаубица, танк, бронемашина.

и) Морская терминология:

линкор, крейсер, авианосец, катер, канонерка, подлодка;

адмирал, капитан, мичман, штурман, боцман, юнга, кок (повар на судне);

такелаж, мачта;

каюта, трюм, кубрик, камбуз, рубка, отсек;

торпеда, мина.

к) Авиационная терминология:

бомбардировщик, истребитель, планер, реактивный самолет, летное звено;

пикировать, снизиться, приземлиться;

пропеллер, крыло, хвостовое оперение;

мертвая петля, бочка, свеча, штопор;

штурман, бортмеханик, радист, парашютист.

л) Железнодорожная терминология:

дежурный по вокзалу, проводник, начальник тяги;

мягкий вагон, купированный вагон, багажный вагон, плацкарта, посадочный талон;

скорый поезд, почтовый поезд, экспресс;

рельсы, шпалы, профиль пути, габарит, тамбур, купе, тормоз.

м) Терминология печатного дела:

набор, гранки, верстка, сигнальный экземпляр;

корректура, разрядка, курсив, жирный шрифт;

нонпарель, петит, корпус, цицеро;

корректор, наборщик, метранпаж.

н) Спортивная терминология:

Футбол: тайм, гол, аут; защита, полузащита, центр нападения; вратарь.

Шахматы: гроссмейстер, мастер, шах, мат, цейтнот, дебют, эндшпиль, ферзевый дебют, староиндийская защита.

Из терминов отдельных дисциплин в качестве примеров приведены выше иногда и такие, которые получили широкое употребление, поэтому в отдельных случаях они стали общеупотребительными словами; таковы, например, слова революция, коммунизм, социализм, но, употребляемые в качестве терминов, они имеют более точное, строго определенное значение; здесь и имеются в виду их терминологические функции. Кроме того, при иллюстрировании примерами терминологии известной научной дисциплины не ставится вопрос, употребляется ли этот термин в других отраслях знания; при этом во многих случаях в разных дисциплинах одно и то же слово служит выражением разных понятий и имеют место термины-омонимы; так, наименование морфология является особым термином в языкознании, особым в ботанике. Все эти вопросы не затрагиваются, так как задача ограничивается показом разнообразия терминов.

§ 49. Лексика, характеризующая разные исторические эпохи. Сюда причисляются слова, выражающие понятия, относящиеся к отдельным историческим эпохам. Они находят место при описании этих эпох в исторических и художественных произведениях. Их использование в художественных произведениях создает исторический колорит. В отдельных случаях они обладают экспрессивными оттенками. Вся эта лексика является архаической, но от собственно архаизмов в стилистическом отношении отличается тем, что стилистические архаизмы имеют общеупотребительные синонимы, на фоне которых они приобретают известный оттенок устарелости (о них будет сказано ниже), а слова данной группы не имеют эквивалентов в общеупотребительном пласте лексики: обычно это единственные наименования, которыми располагает язык для обозначения понятий, выработанных в известную историческую эпоху. Слова этой группы распадаются на значительное число подгрупп, обычно включающих сравнительно небольшое число слов, характеризующих отдельные исторические эпохи. При этом одни слова относятся к эпохам большего исторического и географического охвата, другие — меньшего охвата, например: дворянин, боярин, стрелец, опричник; в этом ряду каждое последующее слово, обозначающее наименование социальных групп, употреблялось в более короткий промежуток времени: как известно, опричнина существовала только при Иване Грозном.

Приведу примеры отдельных подгрупп лексики этого разряда.

§ 50. 1) Естественно, что особенно обширной является группа слов, характеризующая историческое прошлое русского народа. При этом одни из них относятся к более древним историческим периодам, другие — к более новым. Так, характерны слова:

а) для времени древней Руси: дружина, гриди (княжеские воины), отроки (воины), тиун (должностное лицо при князе), смерды, закупы (рабы), гость (купец), посадник, тысяцкий, изгой, лада (супруг);

полюдье (дань, собираемая князем), куна (денежная единица);

тризна (поминки), ко'тора (раздор), вира (денежная пеня за убийство);

вече, калига (башмак), хартия, палица;

б) для времени Московского государства: дьяк, стольник, окольничий, рында (воин дворцовой охраны), дети боярские; боярская дума, приказ, опасная грамота (охранная грамота), тамга (вид подати);

сеча (битва), пищаль, бердыш (широкий топор), протазан (широкое копье), струг;

терем, опочивальня;

братина (чара), ендова, сулея;

поволока (шелковая ткань), камка (ткань); бармы (великокняжеские оплечья), фряжский (французский, заграничный);

в) для XVIII в.: баталия (битва), виктория (победа), фортеция (крепость), сатисфакция (удовлетворение), ретирада (отступление);

единорог (артиллерийское орудие), воинский артикул (устав), новик (дворянин, недавно вступивший на службу), недоросль;

художество (искусство), приклад (пример), прелестное письмо (прокламация), отменный (особенный), подлый (принадлежащий к низшему сословию);

махина (машина), материя (содержание), персона (портрет), перук (парик), ирой (герой), вивлиофика (библиотека).

§ 51. 2) Лексика, характеризующая античный мир, в частности:

а) древнюю Грецию: ареопаг, архонт, илот, акрополь, амфора, сатир, нектар, амброзия;

б) древний Рим:

патриции, плебеи, консул, триумвират;

форум, сенат, легион, когорта;

пенаты, календы, сатурналии, фавн, вакханка.

3) Лексика, характеризующая средневековье:

сюзерен, вассал, рыцарь, паладин, колоны, трубадур, миннезингер, командор, оруженосец, копьеносец, ландскнехт, корсар, корвет, аркебуза, мушкетер.

§ 52. Лексика, характеризующая быт разных народов. В художественных произведениях, рисующих жизнь различных народов, в целях воспроизведения своеобразия изображаемого быта используется ряд названий, обозначающих характерные черты национального быта. Этим создается так называемый местный колорит, однородный с историческим колоритом, который нередко с ним сочетается и его дополняет. Этот пласт слов, численно незначительный, имеет ограниченное применение, но как часть пассивного словарного фонда составляет устойчивый элемент литературного языка. Большинство этих слов вошло через посредство литературы XIX в. и отражает старый быт отдельных народов.

Вот несколько примеров слов этого рода:

1. Украина: запорожцы, гетман, кошевой атаман;

батько, жинка, парубок, кобзарь, чумак;

бандура, гай, левада, гребля, барвинок ².

2. Кавказ: джигит, абрек, кунак, уздень, хаджи;

аул, сакля, арба, чинара;

бешмет, чекмень, шальвары;

чурек, чихиръ.

3. Англия: мистер, миссис, мисс, джентльмен, леди, милорд;

лидер, билль, палата общин;

гинея, шиллинг, фунт стерлингов;

спич, бридж, коттедж.

4. Италия: синьор, синьорина, чичероне, гондола, тарантелла, карнавал, полишинель, арлекин.

5. Испания: дон, донна, тореадор, пикадор, гитана, мантилья, кастаньеты, качуча, гверилъя.

6. Турция (Восток): султан, визирь, янычары, башибузук, гяур;

аллах, коран, мечеть, минарет, муэдзин.

7. Китай: кули, мандарин, богдыхан, пагода, джонка.

8. Япония: самураи, гейша, тайфун.

§ 53. Особняком в этом разряде слов, связанных с разными историческими эпохами, стоят две значительные группы слов, характеризующие социальные отношения дореволюционной России, с одной стороны, и советской эпохи — с другой; они и получили названия 1) дореволюционных слов и 2) новых, или советизмов.

Группа дореволюционных слов включает названия социальных положений, званий, должностей, бытовых отношений, понятий, употребительных в дореволюционной России и отмененных или вышедших из употребления в результате Великой Октябрьской социалистической революции. Вследствие этого слова такого рода, обозначая черты чуждого нам быта, прежде всего становятся архаизмами, для употребления которых в повседневной речи не представляется поводов; они по преимуществу встречаются в художественных произведениях, рисующих дореволюционное прошлое (Чехов, Горький). Для молодых поколений, выросших после Октября, значение некоторых из них становится неясным. В то же время, так как обозначаемые ими чуждые социальные явления сметены Октябрьской революцией, некоторые слова этого рода получили ярко выраженную отрицательную окраску. Этим объясняется то, что они иногда используются в переносном значении для резко отрицательной характеристики, разоблачающей наличие пережитков старого у отдельных лиц. Например, чиновником называют того, кто формально, бездушно относится к людям, к работе.

Слова-архаизмы:

помещик, дворянин, заводчик, фабрикант, барин, коммерсант, купец, лавочник, приказчик, кабатчик;

жандарм, полицейский, городовой, урядник, губернатор, полицеймейстер, исправник;

лакей, прислуга, кухарка, горничная, половой;

имение, святки, великий пост.

§ 54. Новые слова, или советизмы, представляют собой новообразования советской эпохи, вызванные к жизни возникновением нового, социалистического производства, социалистической культуры, новой морали. Характеризуя новые отношения, они и приобретают особый оттенок современности, передового, революционного, советского, в противоположность старому, дореволюционному и буржуазному в капиталистических странах. Ряд этих слов получил широкое распространение во многих языках, и они стали интернациональными (советы, большевик и т. д.). Их яркая связь с нашей эпохой социалистического строительства создает полную недопустимость их использования для обозначения явлений других эпох (капитализма, феодализма). Когда в ученических сочинениях, вследствие недостаточного кругозора учащихся, встречаются подобные лексические ошибки, они представляют собой грубый анахронизм, например: Беликов запугал весь педколлектив или Чиновники, приняв Хлестакова за ревизора, боялись чистки.

Слова этого разряда, будучи наименованиями новых понятий, получают широчайшее употребление в разных стилях речи и по широте своего использования приближаются к пласту общеупотребительных слов, отличаясь от него только тем, что они, как указывалось, неприложимы для обозначения явлений чуждого социального строя. В связи с тем, что они одинаково употребляются и в книжной, и в разговорной речи, их рассмотрение среди разновидностей книжной речи условно.

Сюда относятся:

советы, советский, марксизм, ленинизм, пролетарский, ленинец, партиец, выдвиженец, декрет, декретировать, национализация, бесклассовый;

колхоз, колхозник, бригада, трудодни, посевная кампания;

комсомол, комсорг, пионер, звено, сбор;

планирование, пятилетка, квартальный план, перевыполнение, досрочный, соцсоревнование, ударничество, стахановцы, многостаночник, стотысячник;

культфронт, культпоход, шефствовать, кружковец, юннат, вуз, физмат, литфак, отличник;

курортник, путевка, курсовка;

самокритика, переподготовка, партучеба, сигнализировать, включиться, завышать.

§ 55. Лексика с эмоциональной окраской. В пределах широкой группы литературно-книжных слов этот разряд характеризует разные виды экспрессивной речи. Они обычно имеют соответствия в общеупотребительных словах, свободных от экспрессивной окраски. Одни группы служат для выражения положительной оценки, другие — для отрицательной. В другой широкой "группе слов разговорно-бытовой речи" также имеются разряды экспрессивно окрашенных слов, но характер этой окраски иной (об этом ниже, § 66—78).

Разновидности положительной оценки создают:

§ 56. Умеренно-книжные слова.

Эта группа слов отделяет книжную речь, как более важную, от разговорной, бытовой речи; к ним прибегают тогда, когда требуется изложить вопрос в деловом тоне. Они лишены простоты разговорного словаря, нередко характеризуются большей отвлеченностью, чем бытовая лексика. Сравним бытовую фразу: Надо починить печку и фразу в заявлении: Необходимо отремонтировать печь.

Примеры:

внезапно — неожиданно

отправить — послать

сооружать — строить

осуществить — сделать

бранить — ругать

избирать — выбирать

выполнить — сделать

кто-либо — кто-нибудь

§ 57. Торжественные слова.

Эта группа создает характер приподнятости, торжественности речи как в публицистике, так и в художественных произведениях. Некоторые из них рисуют качество гиперболически: несметный — многочисленный, безмерный — огромный. В простой деловой речи они обычно не используются вследствие присущей им экспрессии.

Примеры:

вдохновенно — с подъемом, с воодушевлением

доблестный — героический

непревзойдённый — совершенный

непреложный — бесспорный, обязательный

незыблемый — твердый

нерушимый — прочный

сокровенный — затаенный; хранимый, как святыня

жребий — судьба

утрата — потеря

кончина — смерть

чаяния — надежды

озарить — осветить

великий — выдающийся, большой

юный — молодой

смятенье — испуг, ужас

§ 58. Риторические слова.

Эта группа, примыкая к предыдущей, в более сильной степени выражает торжественность. Но, кроме того, эти слова обычно характеризуются архаичностью. Создавая пышность речи, риторическая лексика является очень сильным выразительным средством, вследствие чего неуместное употребление этих слов создает ходульность и напыщенность, с чем связано то, что некоторые слова этой группы могут использоваться с ироническим оттенком: Что ваш приятель вещал?

Примеры:

непреоборимый — неодолимый, непобедимый

всепобедный — торжествующий

разверстый — раскрытый

страждущий — страдающий

многострадальный — полный страданий

неимущий — бедный

незабвенный — незабываемый, памятный

маститый — заслуженный, почитаемый

простирать — протягивать

врачевать — лечить

алкать — желать

недуг — болезнь, недостаток

гордыня — гордость

хула — порицание

предначертание — указание, предписание

година — время, год

§ 59. Поэтические слова.

Эта группа примыкает к торжественным словам; слова этого рода также создают приподнятость речи, но они свойственны больше художественной речи и не употребляются в публицистике (за редкими исключениями). Отбор этих слов производился по преимуществу лирикой XIX в., в конце концов они иногда стали выступать как выразители условно красивого, вследствие чего с ними вели борьбу такие художники слова, как Чехов и Маяковский.

Примеры:

лазурный — голубой

обольстительный — привлекательный

чудный — прекрасный

божественный (голос) — прекрасный

безбрежный — огромный

безмятежно — спокойно

лелеять — ласкать, заботиться

краше — красивее

греза — мечта

чары — обаяние

волшебный — прекрасный

§ 60. "Свежие" слова.

Так акад. Л. А. Булаховский ³ обозначил группу слов, которые сравнительно редко употребляются в бытовой и в деловой речи и выступают как синонимы более обычных названий в целях выразительности. В отличие от предыдущей группы, им чужд налет условной красивости, они просты и естественны ⁴.

Примеры:

глядеть — смотреть

взор — взгляд

меркнуть — темнеть

робкий — несмелый

пытливый — любознательный

тишь — тишина

высь — высота, вышина

кровля — крыша

словно — будто, как

изумление — удивление

§ 61. Народно-поэтические слова.

Эта группа слов ведет свое начало из произведений народной словесности; в составе литературной лексики они выделяются своей устно-поэтической окраской, былинно-песенным характером. Их употребление создает колорит фольклора; они и используются поэтами, широко применяющими средства поэтики устного народного творчества (Некрасов).

Примеры:

пригожий — красивый

родимый — родной

лазоревый — голубой

пунцовый — красный

погожий — ясный

талан — способности

батюшка — отец

вороги — враги

зелье — яд

пересмешник — насмешник

Разновидности отрицательной оценки создают:

§ 62. Книжно-неодобрительные слова.

Сюда относятся слова, в которых обозначаемое содержание представляется как недостаток; отрицательное отношение, выражаемое этими словами, обычно в устной речи сказывается в особом ироническом тембре, но и в письменном виде отрицательный оттенок в этих словах отчетливо улавливается. Так, усердствовать обозначает стараться, но так, что такое старание почему-либо оказывается неуместным и излишним.

Также противопоставляются красота и красивость как условная, мнимая красота: Я не люблю пластику кистей у танцовщиц. Она манерна, условна и сентиментальна; в ней больше красивости, чем красоты (Станиславский, Работа актера над собой).

Примеры:

измыслить — придумать (ошибочное, вредное)

умудриться — додуматься

препираться — надоедливо спорить (без оснований)

домыслы — необоснованное, ошибочное положение

пресловутый — широко известный (с отрицательной стороны)

§ 63. Архаически-шутливые слова.

Сюда относится ряд ярко архаических слов, имеющих характер устарелой книжности и употребляемых изредка только в шутку. Так, в письмах Чехова: Я должен конторе. Магазин должен мне за "Сахалин" — и мы, кажется, квиты, посему я и дерзаю просить о займе (Гольцеву); Уповаю, что Вы еще вернетесь в Ялту (Шаховскому).

Приведем ряд таких слов:

вельми — очень

зело — очень

вкупе — вместе

купно — вместе

горше — хуже

сиречь — то есть

зри — смотри

мзда — плата

уповаю — надеюсь

поелику — поскольку

того ради — вследствие того

кои — которые

§ 64. Напыщенные архаически-комические слова. Сюда относится некоторое количество архаизмов, когда-то связанных с высоким стилем, но комически переосмысленных для деланно-торжественного обозначения явлений, вызывающих насмешливое отношение. Часть таких слов специально образована в комических целях по типу сложных слов, типичных для старинного книжного стиля с характерным для него "плетением словес", например: козлогласие (нестройное пение).

Примеры:

чревоугодие — обжорство

многоглаголание — болтливость

сребролюбие — жадность

во благовремении — своевременно

праздношатающийся — бездельник

медоточивый — льстивый

благоверный — муж

велеречие — напыщенная речь

злоехидство — злобная хитрость

благоглупость — преподносимая как нечто важное глупость

новоиспеченный — недавно удостоенный чего-либо

§ 65. Публицистическая лексика с отрицательной эмоциональной окраской.

Сюда относятся употребляемые в публицистике обозначения понятий из области идеологически чуждого, враждебного. Эта лексика, разоблачающая враждебные идеологические течения, характеризуется яркой отрицательной эмоциональной окраской:

капиталисты, империалисты, шовинисты, интервенты, захватчики, белобандиты, диверсанты, гангстеры;

социал-предатели, соглашатели;

фашисты, гестаповцы, коричневая чума, чернорубашечники, расисты, мракобесы;

уклонисты, леваки, групповщина, вульгаризаторы, талмудисты;

идеалисты, упрощенцы.

———————————————

¹ Термин "литературно-книжные слова" понимается в самом широком значении и охватывает всю область лексики литературного языка в противоположность чисто бытовой, обиходной лексике. Может быть, следовало бы обозначить этот разряд "литературная лексика", "культурная лексика", но и эти термины, помимо их неупотребительности, представляют ряд неудобств. В "Толковом словаре русского языка", под ред. Д. Н. Ушакова, соответствующий разряд (несколько более узкого объема) обозначен термином "разновидности письменной речи".
² Эти слова по большей части характеризуют ушедший в прошлое украинский быт; в русский литературный язык они вошли через произведения Гоголя и других писателей, изображавших украинский быт.
³ Л. А. Булаховский, Курс русского литературного языка, изд. 2, М., 1937, стр. 61.
⁴ Выделение данной группы вызвало критические замечания, все же она сохраняется, чтобы дать представление о наличии в русском языке подобных синонимов, отличающихся тонкими оттенками, которые трудно сформулировать, но именно такие трудноуловимые "чуть-чуть" и свидетельствуют о богатстве выразительных средств языка. Обозначение "свежие слова" является чисто рабочим термином.

Б. Разговорно-бытовые слова

§ 66. В этот разряд входят слова, характерные для обиходной речи, вне деловых, официальных отношений, обычно в обращении к лицам, с которыми говорящий считает возможным беседовать запросто.

Этим словам свойственна простота, непринужденность, большая или меньшая "вольность", допускаемая при обращении запросто, без строгого соблюдения принятых в публичных выступлениях языковых норм. Отдельные разряды этих слов характеризуются эмоциональной окраской, то положительной, то отрицательной.

В полной мере слова разговорной речи неуместны в строго деловой и научной речи, вообще в речи, не допускающей экспрессии. Попадая в другие виды книжной речи (в художественные произведения, в публицистику), они вызывают впечатление простоты, живости, некоторой вольности речи и вносят разнообразные оттенки экспрессии.

§ 67. Разговорные слова.

Эта группа слов характеризуется общей непринужденностью, уместностью в простой речи с близкими людьми. Они не нарушают норм литературной речи, но неуместны в деловом, официальном стиле.

Примеры:

охота — желание

начистоту — откровенно

врасплох — неожиданно

всердцах — рассердившись

по сердцу — нравится

удосужиться — найти время

малость — немного

хворь — болезнь

затеять — задумать

приключиться — случиться

басить — говорить басом

смекалка — изобретательность, сообразительность

печка — печь

картошка — картофель

сподручный — подходящий

§ 68. Фамильярно-ласкательные слова.

Эта группа выражает ласковое, сочувственное отношение, проявляемое к близким людям. Такие слова, с одной стороны, придают эмоциональную окраску нежности положительным понятиям и, с другой, смягчают понятия отрицательного порядка. Нередко этот оттенок придается суффиксами ласкательности:

а) бабуся — бабушка

дочурка — дочь

пичуга — птичка

приголубить — приласкать

б) занемочь — заболеть

оробеть — испугаться

трунить — подшучивать

размолвка — ссора

§ 69. Иронически-ласкательные слова.

Сюда относятся производные слова, образованные посредством суффиксов ласкателыюсти от слов с отрицательной окраской. Обычно ласкательность таких слов лишена приторности. Так:

безобразинка — некрасивая, но милая

грязнуля

трусишка

дурашка

глупыш

§ 70. Иронические слова.

Сюда относится употребление слов, обозначающих положительные качества, для выражения отрицательной характеристики, что в устной речи получает выражение в особой иронической интонации, а на письме нередко обозначается кавычками.

Примеры:

"умница" — несообразительный, допустивший промах

"мудрец" — глупый

"храбрец" — трус

"сокровище" — неудачник, доставляющий неприятности

"удружить" — сделать неприятность

"попросить" — уволить

§ 71. Фамильярно-грубоватые слова.

Сюда относятся слова с оттенком грубости, но выражающие не осуждение, а некоторое сочувственное отношение, грубоватое одобрение. Сравним: Я прошел пешком тридцать километров и Я отмахал пешедралом тридцать километров. Отличие их от грубых, осуждающих слов можно видеть из сравнения слов уплетать и жрать. Обычно такие слова не обидны.

Примеры:

шлепнуться — упасть

выпалить — сказать одним духом

чмокнуть — поцеловать

здоровенный — сильный

башка — умница, голова

башковитый — способный

барабанить — отвечать механически

бедокурить — проказничать

залихватский — удалой, развязный

§ 72. Интеллигентско-просторечные слова.

Сюда относится ряд грубоватых слов, свойственных непринужденной интеллигентской речи. Обычно это заимствованные слова, нередко переосмысленные. Так:

урезонивать — убеждать

сумбур — беспорядок

баталия — ссора

безалаберный — беспорядочный

беспардонный — беззастенчивый, нахальный

неотесанный — невоспитанный

§ 73. Неодобрительные слова.

Сюда относятся грубоватые слова с умеренным оттенком порицания. В непринужденной речи эти слова являются допустимыми.

Примеры:

поплестись — пойти

шнырять — бегать

шушукаться — шептаться

огорошить — удивить, расстроить

опростоволоситься — растеряться

швырнуть — бросить

замусолить — запачкать

искромсать — изрезать

околесица — чепуха

копун — медлительный человек

§ 74. Просторечные слова.

К этой группе относятся слова, которые по своей грубости являются нежелательными даже в непринужденной беседе и изредка употребляются для самого резкого осуждения. Они стоят на границе литературного языка.

Например:

мыкаться — ходить

угробить — отвергнуть предложение

ошпарить — обжечь, поразить

базарить — шуметь

табуниться — шумно вести себя

балаганить — кривляться, ломаться

обалдеть — утомиться, потерять сообразительность

свихнуться — сбиться с нормального пути

оттяпать — отнять

§ 75. Вульгарные слова.

Это слова, недопустимые по их грубости, стоящие за пределами литературного языка. Просторечная и вульгарная лексика использовалась, например, Маяковским в сатирических целях, чтобы резко заклеймить враждебные социалистическому строю явления. Так, у него имеется: О дряни, мурло мещанина, белая орава, пан республику сожрет.

Примеры:

лаяться — ругаться

треснуться — удариться

садануть — ударить

барахло — старье

смотаться — уйти

смыться — скрыться

§ 76. Слова воровского жаргона.

Это слова, возникшие и бытовавшие в тайном воровском жаргоне. Они иногда просачивались в разговорную речь, но на них лежит отпечаток преступного мира. Поэтому необходима решительная борьба против их проникновения в общий язык, особенно в речь подростков.

Эту борьбу возглавлял Горький, многократно выступавший против засорения языка такими словами. Так он писал в статье "О языке": "Борьба за очищение книг от "неудачных фраз" так же необходима, как и борьба против речевой бессмыслицы. С величайшим огорчением приходится указать, что в стране, которая так успешно — в общем — восходит на высшую ступень культуры, язык речевой обогатился такими нелепыми словечками и поговорками, как, например: "мура", "буза", "волынить", "шамать", "дай пять", "на большой палец с присыпкой", "на ять" и т. д. и т. п.".

Примеры:

шпана — вор

натырить — накрасть

фартовый — прекрасный

шамать —есть

бузить — скандалить

зекс — осторожно

§ 77. Простонародные слова.

Сюда относится ряд слов, которые широко распространены в народных говорах, но не приурочены к той или другой их группе. Они имеют соответствия в литературном языке, нередко отличные только в фонетическом отношении, поэтому их употребление говорит о выходе за пределы литературного языка. Они характеризуют простонародную речь и используются в художественной литературе для характеристики языка персонажей. Оттенки грубости им несвойственны:

помереть — умереть

склизкий — скользкий

беспременно — непременно

стращать — пугать

опояска — пояс

скрозь — сквозь

силком — насильно

§ 78. Диалектные слова.

Эта группа примыкает к группе простонародных слов, выделяясь из них в том отношении, что их принадлежность к определенным территориальным диалектам сказывается ярче. Поэтому они используются для местного колорита. Вот, например, группа донских слов, встречающихся у Шолохова:

баз — двор

займище — пойма, заливной луг

краснотал — вид вербы

курень — изба, хата

наметом — галопом

сполох — тревога

тал — верба

увал — крутой склон

шлях — дорога

Еще примеры таких слов:

гуторить — говорить

баять — говорить

рушник — полотенце

столешник — скатерть

рядно — грубая материя

§ 79. Таков ряд пластов словаря, которые получают особое стилистическое использование. Среди этих пластов имеются близкие по своим стилистическим оттенкам, поэтому распределение по таким разрядам конкретных слов вызывает значительные затруднения и в отдельных случаях может зависеть от субъективной оценки. Несмотря на это, произведенный обзор делает совершенно ясным, как богата и разнообразна палитра стилистических красок и их оттенков, которыми располагает словарный состав русского языка. Вследствие этого создаются исключительные возможности для того, чтобы, как выразился Гоголь, "в одной и той же речи восходить до высоты, недоступной никакому другому языку, и опускаться до простоты, ощутительной осязанию непонятливейшего человека" ¹. Одни стили и используют самую разнородную лексику, создавая особое богатство стилистических оттенков сочетанием разных, в частности контрастных лексических элементов, другие, наоборот, отбирают однородную лексику, стремясь к строгой, выдержанной, целостной стилистической окраске.

Каким неуместным в приподнятой речи с общей установкой на поэтичность картины может оказаться один будничный образ, видно из следующего описания леса в лунном свете, в котором вслед за образами "многоэтажного терема", "белой колоннады" вдруг появляется "лунное небо, распавшееся на куски, как простокваша", создающее впечатление пародийного комизма:

Лес был смешанный. То в полосе лунного света показывался непроницаемо черный силуэт громадной ели, похожий на многоэтажный терем, то вдруг в отдалении белая колоннада берез; то на прогалине, на фоне белого, лунного неба, распавшегося на куски, как простокваша, тонко рисовались голые ветви осин, уныло окруженные радужным сиянием.

———————————————

¹ Н. В. Гоголь, В чем же, наконец, существо русской поэзии и в чем ее особенность. Собрание сочинений, т. 6, М., 1950, стр. 182.

ИДИОМАТИКА

ИДИОМЫ, ФРАЗЕОЛОГИЯ

§ 80. Идиомы представляют собой целые по значению обороты, смысл которых не может быть выведен из значений входящих в них слов: мелко плавать (не иметь большого значения), заморить червячка (слегка закусить), филькина грамота (поддельный, не имеющий значения документ). Характерным признаком идиом является наличие в них архаических, только в них употребляемых слов и форм: там и сям, бить баклуши, попасть впросак, не понимать ни бельмеса, часто совсем непонятных. Этим особенно усиливается неразложимость идиом, их целостность. Они и являются лексическими единицами наравне со словами.

Общее стилистическое значение идиом сводится к тому, что они, выступая синонимами к словам и сочетаниям слов, обогащают лексику. Кроме того, составляя характерную особенность русского языка, так как они не имеют буквальных соответствий в других языках (обычно идиомы не переводимы дословно на другие языки), они придают речи ярко выраженный национальный характер.

Но стилистическая роль идиом неодинакова, среди них имеются различные разряды, связанные с разными стилями речи и благодаря этому имеющие неодинаковый экспрессивный характер. В общем, в этом отношении выделяются пласты идиом, аналогичные лексическим пластам, о которых была речь выше.

Ввиду полной неразработанности этого вопроса нет возможности дать сколько-нибудь полный обзор этих пластов. Ниже приводятся лишь некоторые разряды, более заметно выделяющиеся по их стилистическому использованию (эти разряды не являются членами последовательно проведенной классификации; они до некоторой степени соотносительны с соответствующими разрядами лексики).

§ 81. 1) Очень разнообразна идиоматика и фразеология бытовой речи, в ней нередко встречаются образы с чертами комизма, придающими речи живописный характер, в ходу алогизмы и гиперболы, отражаются черты давно оставленных и забытых верований, нередко комически переосмысляемых. Они являются типичным элементом разговорного стиля, создавая живость и непосредственность, естественную художественность речи:

тянуть канитель

нужен до зарезу

на дню семь пятниц

без году неделя

типун на язык

мерить на свой аршин

не до жиру, быть бы живу

смотреть в кусты

чудеса в решете

свинью подложить

Широко использует такие идиомы Чехов в своих полных непосредственности и шутливости письмах:

Думаю, думаю, и хоть кол теши на голове (Лейкину).

Подтяните художников! К несчастью, их так мало и так они все избалованы, что с ними каши не сваришь (Лейкину).

Всё, имеющееся у меня, я ухлопал на семью и теперь сижу на бобах (Сав-ву).

Живет он у черта на куличках, куда птица не залетает и где извозчика не найдешь днем с огнем (Лейкину).

Темы есть, а остального прочего кот наплакал (А. П. Чехову).

Царапаю субботник, но с грехом пополам и на тему, которая мне не симпатична (А. П. Чехову).

...начинаешь жалеть публику, которая уходила из театра не солоно хлебавши (М. П. Чехову).

Как бы и где бы задamь храповицкого... (Лейкину)

Женщин в его труппе нет, и у меня две прекрасные женские роли погибают ни за понюшку табаку (Лейкину).

§ 82. 2) Особый оттенок сказочности сохраняет фольклорная идиоматика, заимствованная из произведений устной народной словесности, в первую очередь воспроизводящая привычные формулы сказок:

жить-поживать

за тридевять земель

в некотором царстве, в некотором государстве

три кита

по щучьему велению

сума переметная

сказка про белого бычка

§ 83. 3) Ряд идиом характеризует интеллигентское просторечие; они нередко имеют книжное происхождение, характеризуют непринужденную разговорную, литературную речь и отсутствуют в народной (диалектной) речи:

всеми фибрами души

без зазрения совести

великое переселение народов

танцевать от печки

хватать с неба звезды

маг и волшебник

на точке замерзания

§ 84. 4) Комически-архаическая идиоматика по большей части представляет переосмысленные и иронически сниженные выражения религиозных текстов. Лежащие в их основе образы теперь, разумеется, забыты:

благую часть избрать — уклониться от чего-нибудь, выбрать легкое и приятное

им же имя легион — несметное количество

притча во языцех — предмет общих пересудов

темна вода во облацех — полная темнота, непонятность

козел отпущения — лицо, на которое взваливается вина многих

избиение младенцев — расправа над беспомощными

вавилонское столпотворение — исключительный беспорядок, неразбериха

во время оно — давным-давно

иерихонская труба — неприятно громкий голос

§ 85. 5) Идиоматика и фразеология книжной речи включают ряд привычных оборотов, используемых обычно при изложении научных и литературных тем в качестве готовых формул, причем лежащая в их основе образность является стертой. Сюда относятся:

проходить красной нитью

поставить точки над "и"

привести к общему знаменателю

подготовить почву

лежать вне рамок

удельный вес

ведущая роль

животрепещущий вопрос

заколдованный круг

в первую голову

§ 86. 6) Характер литературности носят крылатые слова, связанные с теми или иными литературными произведениями и историческими событиями; почерпнутые по большей части из литературных произведений, они предполагают знакомство с литературой и историей. Таковы:

гордиев узел — неразрешимая задача

дамоклов меч — постоянная смертельная угроза

ахиллесова пята — уязвимое место

сизифов труд — тяжелый бессмысленный труд

гомерический смех — веселый, грубоватый хохот

аттическая соль — тонкое, изящное остроумие

лукулловский обед — роскошный обед

между Сциллой и Харибдой — между двумя страшными опасностями

рог изобилия — источник изобилия

§ 87. 7) Острым политическим содержанием насыщена употребляемая в советской публицистике фразеология (краткие и меткие образы и оценки).

Примеры:

генеральная линия партии

развернутое наступление социализма

зримые черты коммунизма

головокружение от успехов

дымовая завеса

гнилой либерализм

§ 88. 8) Риторическая фразеология, носящая характер торжественности и приподнятости с налетом архаичности:

властитель дум

краеугольный камень

выпить горькую чашу

лебединая песня

сжечь свои корабли

с открытым забралом

творимая легенда

§ 89. 9) Литературные реминисценции представляют яркие образные выражения из литературных произведений, причем употребляющие их отчетливо сознают, из какого произведения взята цитата и какое значение она имеет в этом произведении, благодаря чему используемое выражение вызывает в памяти сложный художественный образ и служит понятным намеком на этот образ. Например, словосочетание человек в футляре сразу вызывает представление о персонаже чеховского рассказа под этим заглавием со всеми его характерными чертами. Если говорящий или слушатель теряет представление о связи цитаты с произведением и художественным образом, то вместо литературной реминисценции получается крылатое выражение, не дополняемое контекстом произведения. Наиболее обычным источником литературных реминисценций служат общеизвестные произведения классической литературы:

не мудрствуя лукаво

очутиться у разбитого корыта

как не порадеть родному человечку

ври, да знай же меру

рожденный ползать летать не может

уж сколько раз твердили миру

а ларчик просто открывался

слона-то я и не приметил

Вот несколько примеров введения литературных цитат в авторскую речь из писем А. П. Чехова:

Что со мной подеялосъ, не ведаю. Вероятно, вещуньина с похвал вскружилась голова.

Зеленые деревья Садовой напоминают мне Бабкино, в котором я отшельником провел три года незаметных...

Скажите Я. А. Корнееву, что ему кланялся некий Похлебин — субъект с бакенами и с головой редькой хвостом вверх.

Псевдоним А. Чехонте, вероятно, и странен и изыскан. Но придуман он еще на заре туманной юности, я привык к нему, а потому и не замечаю его странности...

———————

В заключение обзора идиоматики следует отметить, что идиомы особенно широко используются во всех видах экспрессивной речи — в художественных произведениях, в публицистике и в бытовой речи. Наоборот, они очень редки в строго деловой речи, в ней отсутствуют идиомы, имеющие характер живописности, и находит место лишь фразеология книжной речи, представляющая ходовые обороты, потерявшие образность.

О РЕЧЕВЫХ ШТАМПАХ

§ 90. С использованием фразеологии связан ряд стилистических недочетов; к ним относятся злоупотребления трафаретами речи.

Трафаретами называются часто повторяемые выражения, которые не создаются говорящим, а используются в готовом виде. Нередко они возникают из образных выражений, ставших фразеологическими единствами, причем благодаря привычности они уже не создают образов, а только служат для обозначения известного значения. Когда мы говорим: Сочувствие страданиям угнетенных проходит красной нитью через произведения Некрасова, то выражение проходит красной нитью обозначает только занимает большое место, а самый образ красной нити на белом полотне стерт и обычно не возникает у слушателей. Традиционный, закрепленный характер этого выражения обнаруживается в том, что составляющие его слова не допускают замены: так, вместо красной нельзя сказать розовой, синей, голубой и т. д. Все же, несмотря на потерю образности, такие выражения в отдельных случаях допустимы и удобны как ходовые, привычные обороты для передачи известного значения, только не следует употреблять их в большом количестве, а также надо избегать тех из них, которые носят характер вычурности.

§ 91. Совершенно недопустимым является употребление ряда трафаретных выражений, когда в них фигурируют противоречивые образы, сочетание которых вопреки намерениям автора может производить комический эффект или создавать бессмыслицу. Это происходит вследствие того, что автор не учитывает заключенной в них образности, а читатель может уловить эту образность, хотя она стерта, и заметить противоречия между объединенными в одно целое несоединимыми деталями.

Такие промахи встречаются и в устной речи, и в печати. Вот несколько примеров сочетания противоречивых образов.

В выражении Беспечность директора привела предприятие к безвыходному краху имеется сочетание таких противоречивых элементов: безвыходным может быть тупик, который создает препятствие, но не вызывает разрушения, а крах обозначает именно разрушение, гибель, поэтому он не может характеризоваться безвыходностью; обычное определение полный крах подчеркивает степень и объем разрушения.

Комично прозвучала фраза одного из выступавших на собрании, который, говоря о желательности обсуждения имеющихся затруднений, выяснения "больных мест", выразился так: Мы будем делиться своими больными местами, т. е. фраза выражала предложение передавать друг другу свои болезни, недостатки.

В одной из статей о прибалтийских сланцах была такая фраза: Каждая иностранная фирма стремилась урвать более лакомый кусочек от эстонского сланцевого пирога. Конечно, здесь идет речь о прибыльности сланцевых предприятий, но "сланцевый пирог" трудно представить лакомым.

В "Севастопольской страде" Сергеева-Ценского есть фраза: Но от чего бы ни погибла армия, она прежде всего требовала замены ее другою, более боеспособной, — в этом таилась та крепкая стена, которую не смогли прошибить опытные парламентские болтуны своими речами. Здесь прежде всего неудачно сочетание таилась крепкая стена; стена не является таким препятствием, которое скрыто, незаметно, наоборот, образ стены служит для обозначения очевидной непреодолимой преграды; обычно "таится" опасность. Затем ходовым оборотом является пробивать стену лбом, а речами вообще нельзя пробить какого-либо, даже незначительного, препятствия.

§ 92. Речевые штампы теряют образность вследствие их привычности, вследствие того, что словесное выражение остается застывшим, примелькавшимся, в него перестают вдумываться; поэтому внесение тех или иных изменений в такое ходовое выражение освобождает его от трафаретности и делает его более свежим и выразительным. Такому обновлению трафаретов способствует, например, введение дополнительных деталей. Так, почти потеряло образность привычное сравнение силен, как лев, которое уже не вызывает представления о льве, но это сравнение становится гораздо ярче в таком виде: Он был силен и рыж, как лев.

Трафаретны и бледны такие выражения, как: Нить порвалась; Ветер воет, как собака. У Горького имеются такие выразительные варианты этих оборотов: Нить, скреплявшая меня с ними, как-то сразу перегнила и порвалась ("В людях"); Порывисто, как огромная издыхающая собака, воет ветер.

§ 93. Близко к такому обновлению трафаретов стоит переработка фразеологических оборотов, создание на их основе ряда образов, которые в затемненном виде заключены в этих оборотах. Нередко это делается в целях комизма.

Так, Чехов в одном из своих писем Киселевой шутит, используя выражение положить зубы на полку: Если я умру раньше Вас, то шкаф благоволите выдать моим прямым наследникам, которые на его полки положат свои зубы.

В другом письме к ней же он комически восстанавливает буквальное значение фразеологического оборота зарубить на носу, дополняя его рядом конкретных подробностей: Сим довожу до Вашего сведения, что моя пьеса пойдет в четверг 19 ноября, каковое число прошу зарубить на носу Лилиши с тем, чтобы Лилиша показывала Вам свой нос ежеминутно.

Брату, Александру Павловичу Чехову, он пишет: Никто не просил тебя выбрасываться за борт парохода. Зная, как плохо ты плаваешь, мог ли я, не свихнувшись с разума, дать тебе этот пагубный совет?

Комическое переосмысление названия четырехтрубный крейсер на основе сближения его с идиомой вылететь в трубу приводится в "Записных книжках" Чехова: Зовут антрепренера четырехтрубным крейсером, потому что он уже четыре раза в трубу вылетал.

Такие же приемы используют Горький и Маяковский:

Я, вообще, не боязлив, но "величие" пугает меня. Старый воробей, я хорошо знаю вкус мякины и к тому же немало видел и вижу людей, склонных величаться (Горький, О возвеличенных и "начинающих").

Рассказец, конечно, детский, наивный. Но наивность мой горб, его, несомненно, исправит могила, люди же не исправят, даже те двуногие верблюды, которые особенно усердно стараются исправить чужие горбы (Горький).

               А теперь буржуазия!

                                              Что делает она?

                    Она —

               из мухи делает слона

               и после

                               продает слоновую кость

                                                             (Маяковский.)

Такая переработка фразеологических оборотов показывает, что идиомы и фразеологические единства используются не только как цельные, неразложимые сочетания, но и обогащают речь, способствуя созданию говорящими, в полной мере владеющими русским языком, живописных образов, изобилующих ассоциациями и намеками, на основе заключенной в идиоматике образности, обычно скрытой и затемненной. Такие своеобразные обороты, развертываемые в русле фразеологии русского языка, сообщают речи самобытный характер. Их перевод на другие языки создает такие же трудности, как и перевод идиоматики.

ОБ ИНОЯЗЫЧНЫХ СЛОВАХ, АРХАИЗМАХ, СЛАВЯНИЗМАХ, НЕОЛОГИЗМАХ

§ 94. Нередко в учебниках по теории литературы в качестве пластов словарного состава, имеющих особые стилистические функции, выделяются заимствованные иноязычные слова (варваризмы), архаизмы, славянизмы, неологизмы, но все эти разряды лексики выделяются по иным, не стилистическим основаниям, в стилистическом отношении они не однородны. Поэтому в сделанном выше обзоре стилистических пластов лексики эти разряды не фигурировали, но в разных группах приводились примеры, относящиеся к этим разрядам. Поэтому следует остановиться на этих разрядах и, с одной стороны, показать принадлежность входящих в них слов к различным стилистическим группам, с другой — отметить имеющееся своеобразие их стилистического использования; кроме того, следует иметь в виду, что стилистический подход требует несколько иного их понимания, чем это принято обычно.

ИНОЯЗЫЧНАЯ ЛЕКСИКА

§ 95. Иноязычные, иначе иностранные, слова выделяются по их происхождению и противополагаются исконно русским словам. Отдельные их группы используются по-разному, в зависимости от той области, к которой относятся обозначаемые ими понятия, от того, насколько прочно они вошли в русский язык, и имеются ли для них русские синонимы.

§ 96. 1) Наиболее обширную и важную группу заимствований представляют научные и технические термины, многие из которых относятся к интернациональному фонду словарного состава. Одни из них известны широким массам и употребляются в газетах и журналах, проникая даже в художественную литературу; среди них есть термины, относящиеся к целому кругу дисциплин и к отдельным специальностям: анализ, атом, атмосфера, базис, бойкот, гидролог, гипотеза, континент, муссоны, норматив, рефлекс, ориентир, орфоэпия, планетарий, радиотехника, софизм. Другие термины, получившие меньшую известность, употребляются в научной и технической литературе для специалистов: азойская эра (древнейшая геологическая эра), брахицефалия (короткоголовость), геосинклиналь (подвижные участки земной коры), динамоскоп (прибор, регистрирующий движения человека), изоанемоны (линии, соединяющие на карте точки с одинаковой скоростью ветра), карболой (сверхтвердый сплав), конъюнктивит (воспаление соединительной оболочки глаза), милливольт (тысячная доля вольта), паралогизм (логическая ошибка), романистика (наука о романских языках). Характеристику терминологии и другие примеры терминов см. в § 48.

В ряде случаев при замене таких терминов русскими и церковнославянскими синонимами теряется или ослабляется их терминологическое значение, связь с научным и официальным стилем: анализаторы — органы чувств, гибриды — помесь, дезорганизация — расстройство, импорт — ввоз, коммюнике — сообщение, купе — отделение, окулист — глазник, паритет — равенство, прогрессивный — передовой, эволюция — развитие, экспорт — вывоз.

§ 97. 2) Значительные группы иноязычных слов имеют соответствующие им русские синонимы, причем заимствованные слова по сравнению с русскими обычно имеют более книжный характер, а также знакомы более узкому кругу читателей, например:

акцентировать — подчеркивать, выделять

аналогичный — сходный, подобный

варьировать — изменяться, колебаться в известных пределах

вульгарный — грубый, упрощенный, пошлый

дезинформировать — вводить в заблуждение, давать ложные сведения

декорировать — украшать

идеальный — совершенный, образцовый

интенсивный — напряженный, усиленный

инертный — бездеятельный, косный, вялый

инфекционный — заразный

мемуары — воспоминания

персонаж — действующее лицо

проблема — вопрос

реконструкция — восстановление

скрупулезный — тщательный (часто в мелочах)

эксцентричный — странный, чудак, с причудами

эластичный — упругий, гибкий

§ 98. 3) Значительное количество заимствованных слов, прочно вошедших в русский язык и служащих основными наименованиями общеизвестных предметов, явлений, целиком сомкнулось с русскими словами и вошло в состав общеупотребительных, стилистически нейтральных слов, например: амбар, арбуз, аршин, базар, башмак, винт, грамота, карман, картина, корабль, кровать, кукла, лампа, лиловый, портрет, розовый, стул, тарелка, тетрадь, шапка, школа. (Об общеупотребительных словах см. § 45.)

§ 99. 4) Ограниченное употребление имеют слова, характеризующие быт разных народов, о которых сообщалось в § 52. Еще примеры: сандвич (Англия), франк, сантим, сидр (Франция), брамин, сагиб (Индия), пирога, вигвам (индейцы Америки).

Такие же ограничения имеют иноязычные слова, характеризующие быт и культуру разных исторических эпох (см. § 49): амфора, олимпийцы, фаланга, гоплиты, гладиатор, колизей, термы, викинг, герольд, бард.

§ 100. 5) В интеллигентском просторечии изредка еще употребляется иронически группа слов, принадлежавших в прошлом к жаргону дворянской верхушки:

рандеву — свидание

амурный — любовный

пардон — извините

вояж — путешествие

бонжур — добрый день

сантименты — неуместная чувствительность

бонвиван — легкомысленный весельчак

§ 101. 6) Имеются также слова с ярко выраженной отрицательной эмоциональной окраской, обозначающие понятия чуждого и враждебного социализму капиталистического мира. Обычно слова этого разряда представляют переосмысление слов языка-источника, сюда относятся: фюрер, гестаповцы, фрицы, блицкриг, эрзац, а также: вермахт, бизнес, бизнесмен, Уолл-стрит, маккартизм, гангстеры.

Вот далеко не полный перечень разновидностей иноязычных слов, но и он достаточно ясно показывает, насколько различны отдельные разряды их по широте употребления, по связям с отдельными стилями речи, по эмоциональной окраске. Поэтому нет оснований рассматривать иноязычные слова как стилистически однородную группу.

§ 102. Особым вопросом, относящимся к большей части иноязычных слов, является то, насколько допустимо и уместно их употребление. Это связано с тем, что многие слова, кроме вполне усвоенных языком (третья группа), еще остаются неизвестными широким народным массам и сохраняют отпечаток инородных элементов на общем фоне родного языка. Они и служат предметом объяснений в словарях иностранных слов.

Борьба против засорения литературного языка иностранными словами велась на протяжении XVIII и XIX веков с разных позиций. Передовые писатели и публицисты боролись за доступность языка народным массам и в этих целях требовали ограничения в употреблении непонятных заимствованных слов, а кроме того, решительно осуждали жаргонную лексику космополитической дворянской верхушки, в то же время принимали и развивали необходимую научную, политическую, техническую терминологию.

В пооктябрьскую эпоху отношение к иностранным словам с полной определенностью выражено в общеизвестных высказываниях В. И. Ленина, призывавшего бороться против "употребления иностранных слов без надобности" и указавшего, что злоупотребление ими создает затруднения в партийной агитации и пропаганде. Иностранные слова употребляются без надобности тогда, когда рядом с ними есть простые, общеизвестные русские соответствия, что В. И. Ленин и демонстрировал на примере: "К чему говорить "дефекты", когда можно сказать "недочеты", или "недостатки", или "пробелы". Наоборот, необходимую политическую терминологию В. И. Ленин тщательно разъяснял и делал доступной массам трудящихся.

На основе этих указаний, а также на примере литературной деятельности В. И. Ленина борьба за очищение русского языка от иностранных слов получила широкий размах и охватила не только газетный язык, но и научную и техническую терминологию. Вот несколько примеров замен иностранных слов русскими, осуществленных в годы революции: аэроплан — самолет, авиатор — летчик, гелиокоптер — вертолет, мегафон — громкоговоритель, лозунги — призывы, матч — состязание, встреча. В научной литературе следует различать употребление иностранных слов в качестве терминов, особенно общепринятых, и в качестве обозначений, не имеющих терминологического значения, в последнем случае особенно желательно заменять их русскими соответствиями; так, в учебном пособии по языку не оправдано употребление таких слов, не являющихся установившимися терминами в языкознании: Предложения... нередко даже асинтаксичны (?), в связи с идиоматизацией выражений резко изменяется и их грамматический смысл и т. п.

Очевидно, отражение наблюдений над неуместностью книжных иностранных слов представляет такая заметка в "Записных книжках" Чехова: Она любит слово компромисс и часто употребляет его: "я не способна на компромисс"...; доска, имеющая форму параллелепипеда и т. п.

Очищение языка от неуместных иностранных слов должно вестись с особой настойчивостью в художественной литературе, где чувствительны малейшие экспрессивные оттенки слов, а иноязычные слова нередко лишены нужной простоты, естественности, носят отпечаток вычурности или делового стиля. Материалы о стилистической правке классиков при выработке окончательной редакции, а также при переиздании произведений нередко свидетельствуют о последовательной замене иностранных слов русскими. Такую замену очень широко осуществлял Чехов, и в этом отчетливо проглядывает его стремление к предельной простоте и естественности речи. Вот несколько примеров замены им иностранных слов русскими или их устранения: лицо стало сантиментальным — лицо стало ласковым; финал беседы Варламова — беседа Варламова ("Степь"); напевала мысленно веселенький мотив — напевала мысленно что-то веселенькое ("Неприятность"); среди любопытных, группировавшихся около этого вагона — среди любопытных, которых я встретил около этого вагона; он начал импровизировать — офицер вздохнул и сказал; моя грусть была тем специфическим чувством — моя грусть была тем особенным чувством ("Красавицы"); усердно занимался лингвистикой — усердно занимался изучением языков; читал чрезвычайно много, но без всякой системы — читал чрезвычайно много, без всякого разбора ("Пари") и т. п.

АРХАИЗМЫ

§ 103. Архаизмами называются устаревшие слова, переставшие употребляться в обычной речи. Понятие архаизма не имеет строгой определенности. С одной стороны, нет четкости в установлении исторических границ, которые необходимо иметь в виду при отнесении слов к архаизмам, т. е. остается неустановленным, относить ли к архаизмам слова, вышедшие из употребления, например, только в XX веке, или в XIX, со времени Пушкина, или с какого-либо более раннего периода; также не выясняется, следует ли относить к архаизмам слова, переставшие употребляться, но встречающиеся в классической литературе, которая имеет до сих пор массового читателя, или употреблявшиеся и в произведениях, ставших достоянием истории. Обычно не разграничиваются два очень различных пласта слов, относимых к архаизмам: во-первых, слова литературного языка, служащие обозначениями понятий давних исторических эпох и прежде всего употребляемые как термины в исторических трудах, как вече, боярская дума, приказ, посадник, тысяцкий, стольник, думный боярин и т. д. Как выяснялось (см. § 49), эти слова не имеют синонимов в общеупотребительной лексике. Они и используются или как термины науки, или как средство создания исторического колорита в художественных произведениях. Их удобнее называть лексическими историзмами. Во-вторых, к архаизмам относятся устарелые обозначения понятий, имеющих в современном языке другие, общеупотребительные названия, при сравнении с которыми их устарелость, необычность в современном языке выступает особенно отчетливо. Возможность выбора общеупотребительного и архаического слова и делает их предметом стилистического использования, например:

благопристойный — приличный

ближний — близкий, родной

вседневно — всегда, беспрерывно, ежедневно

гонитель — преследователь

издревле — издавна, со старины

изрядный — отличный

коловращение — круговорот

комедиант — актер

непотребство — разврат

неустройство — беспорядок

ответствовать — отвечать

особливо — особенно

поведать — рассказать, сообщить

поистине — действительно

посмеяние — осмеяние

рачительный — заботливый

сей — этот

сонмище — сборище

тщетный — напрасный

человеколюбие — гуманность

чужестранец — иностранец

хранительный — оберегающий, охраняющий

Общей чертой всех таких слов служит то, что они не употребительны в нейтральном и деловом стиле, а вводятся для придания той или другой экспрессивной окраски, но эта окраска, как уже можно видеть из приведенных примеров, оказывается не только не однородной, а имеет различный, иногда противоположный характер. Так намечается по крайней мере несколько групп архаизмов.

§ 104. 1) Архаизмы, служащие выражением разных степеней приподнятости, торжественности речи (см. § 57, 58): внимать — слушать, горделивый — надменный, дерзновение — решительность, смелость, державный — величественный, отчизна — родина, стяг — флаг.

§ 105. 2) Наоборот, другая группа создает впечатление смешной устарелости, старомодности и употребляется иронически и в целях пародии (см. § 63, 64, частью 62):

тем паче — тем более

каковой — какой

токмо — только

елико возможно — поскольку возможно

горше — труднее, хуже

злопыхательство — злобные выходки

злоключение — несчастный случай

Некоторые слова, примыкающие к этому разряду, имеют характер устарелого канцелярского стиля: посему — поэтому, при сем — при этом, присовокуплять — присоединять.

Некоторые дополнения будут сделаны ниже, при рассмотрении славянизмов.

СЛАВЯНИЗМЫ

§ 106. Под славянизмами разумеются слова, заимствованные из старославянского языка или созданные в русском языке из элементов старославянского языка. Иногда их рассматривают по их происхождению из другого, хотя и родственного языка как особую разновидность заимствований, иногда же по их функции в современном языке как наиболее крупный пласт архаической лексики. Второй подход помогает уяснению стилистического использования славянизмов. Но и по отношению к ним приходится повторить сказанное об иноязычных словах и архаизмах: славянизмы не составляют однородного стилистического пласта; среди них имеются далеко расходящиеся разновидности. Можно выделить четыре особые группы.

§ 107. В первую группу входят общеупотребительные слова, являющиеся основными для русского языка наименованиями понятий; они, как правило, не имеют русских параллелей. В целом ряде случаев они заменили существовавшие в древнем языке соответствующие им слова с русскими фонетическими особенностями. Сюда относятся: время, враг, плен, храбрый, срам, шлем, владеть, жажда, надежда, вред, нрав, пещера (ср. старые и диалектные: веремя, ворог, полон, хоробрый, сором, шелом, володети, жажа, надежа, веред, норов, печера), а также: брань (ср. оборона), платок (ср. полотно), мрак (морочить), небо (нёбо). Они органически вошли в основную группу общеупотребительных, стилистически нейтральных русских слов.

§ 108. Вторую группу составляют слова, часто имеющие русские параллели, но отличное от них значение, именно обозначающие книжные, отвлеченные понятия; они являются принадлежностью литературного языка и его книжных стилей в отличие от народных говоров (см. § 56). Вот примеры: власть (волость), главный (головной), вождь (вожак), просвещение (просвечивание), предисловие, оглавление, заглавие, единство, главенство. Эта группа представляет собой среди славянизмов наиболее ценный вклад в лексику русского языка.

§ 109. К третьей группе относятся слова, характеризующиеся окраской приподнятости, торжественности, нередко и архаичности; эти слова имеют более простые русские параллели, служащие основными наименованиями соответствующих понятий. Такие старославянизмы — принадлежность высокого стиля речи (см. § 57, 58). Таковы: грядущее — будущее, внимать — слушать, хранить — беречь, перст — палец, ладья — лодка, зодчий — архитектор, лобзание — поцелуй, отверзать — открывать, лик — лицо.

§ 110. В четвертую группу входит небольшое количество устарелых слов, употребляемых иронически в целях дискредитирования, осмеяния изображаемого (см. § 63, 64); такая экспрессивная окраска резко отлична от их использования в религиозных текстах старославянского языка: паки — опять, не токмо — не только, всуе — понапрасну, зело — очень, елико возможно — сколько возможно, тем паче — тем более.

§ 111. Слова первой и второй групп, органически вошедшие в словарный состав русского языка, в значительной части относящиеся к основному словарному фонду, уже не обособляются от основной массы русских слов, они и получили название этимологических старославянизмов, то есть выделяющихся только при изучении их происхождения. Две последние группы слов, отчетливо противополагающиеся соответствующим русским словам и употребляемые с особыми стилистическими целями, получили название стилистических старославянизмов. Эти группы и относятся к разным группам архаизмов.

В современном языке по сравнению с языком пушкинской эпохи эта группа сильно сократилась и почти выходит из употребления. Например, в пушкинскую эпоху широко использовались такие двойники, как златой — золотой, сребристый — серебристый, брег — берег, врата — ворота, хладный — холодный, глас — голос, нощь — ночь и т. д. Сейчас они перестали употребляться даже в поэтическом языке; крайне редко употребляются и слова с иронической окраской. Это составляет одно из крупных отличий в стилистических ресурсах современного языка сравнительно с языком пушкинской поры.

НЕОЛОГИЗМЫ

§ 112. В противоположность архаизмам, неологизмы — новые слова, только входящие или недавно вошедшие в язык. И в отношении их нет определенности в установлении хронологических рамок, которыми определяется принадлежность появившихся в языке слов к неологизмам. История языка пользуется этим термином, характеризуя обогащение словарного состава в отдельные исторические периоды; так, выясняют неологизмы петровского времени, или неологизмы Карамзина и его школы, или неологизмы Отечественной войны, но при этом не поднимается вопрос, сколько времени они остаются неологизмами и когда поступают в общий словарный состав. Этот вопрос не ставится и при описании словарного состава современного языка. Правда, в толковых словарях дается пометка "новое", указывающая на возникновение слова в советскую эпоху, но и в этом нет полной определенности ¹.

Но если Великую Октябрьскую социалистическую революцию естественно принять за рубеж, отделяющий современный русский язык от его более раннего состояния, отошедшего к истории, то в целях определения стилистического использования таких новых слов этот критерий недостаточен.

В стилистическом отношении для неологизмов на первый план выдвигается то, насколько говорящими воспринимается новизна слова, его необычность на фоне хорошо знакомых, привычных слов. С этой стороны новообразования советской эпохи представляют несколько различных групп (конечно, как обычно в лексике, четкого разграничения между группами нет).

§ 113. 1) Очень быстро теряют новизну и примыкают к основной массе слов "без возраста" слова, получающие широкое, каждодневное употребление в быту, а также в газетах и радиопередачах. Только память о недавнем появлении обозначаемых ими предметов еще поддерживает некоторые представления об их вхождении в язык в ближайшие десятилетия: грузовик, легковая машина, автобус, троллейбус, светофор, электричка, радио, приемник, репродуктор, трансляция, передача, телевизор, трактор, аэродром.

§ 114. 2) Специальная терминология, хотя она длительно существует в отдельных отраслях знания и производства, нередко остается известной только специалистам и лишь постепенно становится достоянием широких кругов; в связи с этим, когда тот или другой термин получает широкое распространение, нередко остается неясным, новое это слово или существовавшее давно, но только что перешедшее в общее употребление из узкопрофессионального. Поэтому вновь создаваемые термины вливаются в широкий круг специальной терминологии и приобретают характер научного и делового стиля. Новизна их, за редкими исключениями, воспринимается слабо, например, незаметна большая новизна названий препаратов, вошедших в употребление в годы после Октябрьской революции, как акрихин, аспирин, стрептоцид, витамин, по сравнению с употреблявшимися раньше: антипирин (1891) ², атропин (1847), глюкоза (1875).

Также не ощущается недавнее происхождение таких технических и научных терминов, которые встречаются впервые в газетных сообщениях и отсутствуют в толковых словарях. Нет никогда уверенности, что они не существовали раньше в специальной литературе. Так, в "Литературной газете" от 23 ноября 1954 г. в сообщении "Новые телевизионные центры" имеется фраза: Ретрансляционный телецентр в Калинине — первый в нашей стране; в газете "Волжская коммуна" от 28 ноября 1954 г. в подписи к снимку сообщается: В Цихидзирском цитрусовом совхозе в этом году закончено строительство лимонария, занимающего площадь в 3000 квадратных метров. В лимонарии посажены 350 лимонных и апельсиновых плодоносящих деревьев. Остается неизвестным, существовали раньше или только созданы слова ретрансляционный, лимонарии.

Неспециалист, встречая такие термины в заглавиях книг, как О вегетативной гибридизации и менторах (И. В. Мичурин); Резьба по ганчу; Озеро, рожденное силем ³ (журнал "Вокруг света", 1954, № 11), не может определить, являются ли они давно принятыми или только вводятся в науку.

§ 115. 3) Особое место среди новообразований пооктябрьской эпохи занимают слова, которые обозначают понятия, имеющие яркий отпечаток советского уклада, эпохи социалистического строительства. Как указывалось (§ 54), они приобретают оттенок передового, революционного. Кроме приведенных в § 54 примеров, сюда относятся: коллективизация, плановость, скоростники, высотные здания, новостройки, передовики, мастера урожаев, новаторы производства, достижения.

Среди них сокращенные и сложносокращенные слова, преимущественно представляющие наименования учреждений и организаций для удобств деловой переписки, нередко получают дополнительный оттенок делового, а иногда и разговорного стиля, и их употребление все более ограничивается в общей прессе, сравним: партийный актив и партактив, районный комитет — райком, партийные организации — парторганизации; высшие учебные заведения — вузы, педагогический институт — пединститут, литературный факультет — литфак.

§ 116. 4) Выше отмечался (см. § 65) особый характер (их резкая отрицательная окраска) заимствований, служащих названиями чуждых нашему строю явлений, как фашисты, гестаповцы, вермахт.

Вот несколько различных по стилистической окраске и употреблению групп слов, вошедших в язык в пооктябрьскую эпоху и являющихся наименованиями вновь формирующихся понятий. В общем для слов, прочно входящих в лексический состав, характерно, что они быстро становятся малозаметными как неологизмы и по стилистическим функциям примыкают к разным пластам в зависимости от обозначаемых ими понятий и от устанавливающегося отношения к ним.

§ 117. Новообразованиям, обозначающим понятия, получающие широкое распространение, и ставшим достоянием повседневной речи, противопоставляются появляющиеся в литературных произведениях индивидуальные новообразования, которые авторы вводят намеренно и которые читатели воспринимают как только создаваемые, новые, не существовавшие в языке слова; они и представляются языковым новшеством, выходящим за рамки общепринятого в языке. Таковы многие новообразования Маяковского, Федина, Леонова, например:

               Граждане,

                               у меня

                                              огромная радость.

               Разулыбьте

                               сочувственные лица.

                                              (Маяковский, Я счастлив.)

               Я встал со стула,

                               радостью высвечен.

                                              (Маяковский, Разговор с товарищем Лениным.)

"Покупатели были брачливы, но это только подогревало Меркурия Авдеевича" (Федин, Первые радости); "Справа дубравились угольники и овалы чернолесья..." (Федин, Необыкновенное лето); "А Лиза так наверно и умрет обыкновенной женщиной провинции, в грустной незаметности (там же); "Влажным знобом потянуло в лицо" (Леонов, Дорога на океан); "Но и вся эта ночь полна необыкновенностей" (там же); "И такая знойкая лучезарность была в ее взгляде, что он испытал почти смятение" (там же).

Особенностью таких неологизмов является то, что они образуются из продуктивных морфем (приставок, корней, суффиксов), так что новым выступает только их необычное соединение, а входящие в них морфемы представляются хорошо знакомыми элементами языковой системы, вследствие чего значение таких слов без труда разгадывается слушателями и читателями и не требует объяснений. Так, в разулыбьте корень улыб-, как в словах улыбаться, улыбка, приставка раз-, как в словах раздвигать, разбегаться, частица -те, как в повелительном наклонении станьте, разукрасьте; в брачливы — корень брак- (с чередованием к — ч), как в словах браковать, браковщик, суффикс -лив-, как в словах драчливый, прожорливый. С этой стороны неологизмы из продуктивных морфем резко отличны от искусственных, заумных образований, которые создавались футуристами и оставались совершенно непонятными, как еуы (лилия) у Крученых, мокоть, маловек у Хлебникова.

Впервые употребляемые неологизмы из продуктивных морфем самостоятельно разгадываемые читателями, и представляют своеобразную лексическую группу, создавая впечатление свежести и выразительности. Поэтому такие неологизмы не употребляются в деловом стиле, а характерны для экспрессивной речи, и к ним прибегают с тем, чтобы более ярко выразить то, что так или иначе имеет свое обозначение в общепринятом языке (сравним: Покупатели были брачливы — любили браковать, имели привычку браковать, были склонны браковать).

Такое стилистическое своеобразие они могут сохранять, когда встречаются впервые, при повторениях уже исчезает необходимость самостоятельного раскрытия их значения; с этим связано то, что входящие в общий обиход неологизмы быстро лишаются принадлежащей индивидуальным новообразованиям экспрессии. Поэтому, вопреки нередкому указанию на то, что "невхождение" в общеупотребительный язык свидетельствует о нежизненности этих неологизмов, необходимо признать, что назначение этих слов — быть сказанными однажды, остаться неповторимыми; только при таких условиях они сохраняют присущую им свежесть и остроту, однородную с метафорами.

Поэтому ряд слов, встречающихся у классиков, до настоящего времени сохраняет качество новизны впервые воспринимаемого слова. Так, у Пушкина: "Я влюблен, я очарован, Словом, я огончарован".

В письме Вяземского: "Я пойду в потомство с российским гербом на лбу, как вы, мои современники, ни французьте меня". Особенно много таких новообразований в дружеской переписке Чехова: "Если будет безматеръялье, ...то черкните строчку"; "Брать с меня, как с других берете, Вы поделикатитесь"; "Весь Ваш недостаток — Ваша мягкость, ватность (от слова "вата" — простите за сравнение)".

§ 118. Старая классическая литература использовала индивидуальные неологизмы редко и по преимуществу с оттенками шутливости, комизма, непринужденности речи, ее эксцентричности; особенно часто они и появлялись в дружеской переписке, в общем оставаясь за пределами областей публичной речи.

Их употребление расширилось в пооктябрьскую эпоху. Но и в советской литературе к ним прибегают только некоторые авторы, при этом, кроме присущей им новизны, отдельные их группы имеют разную экспрессивную окраску. Так, Маяковский, боровшийся с трафаретами старой поэтической речи и вводивший в разные жанры литературного творчества приемы разговорной речи, обычно с окраской юмора и сатиры, широко применял новообразования, характеризующиеся непринужденностью, а сверх того комической или сатирической окраской.

               Морозным днем отмелькала Самара...

               Верблюдина

                                 сено

                                        привозит, замаран,

               В упряжку лошажью взятый.

                                              ("По городам Союза".)

               Пылают горы-горны,

               И море синеблузится.

                                              ("Крым".)

               И свистели

                               в каждом

                                              онемевшем месте

               плетищи

                               царевых манифестин.

                                              ("Корона и кепка".)

               Но нам ли,

                               шагавшим в огне и воде,

               Годами,

                           борьбой прожженными,

               растить

                          на смену себе

                                              булъвардье

               французскими пижонами!

                                              ("Нашему юношеству".)

У него же некоторые неологизмы, особенно сложные слова, получают окраску приподнятости:

               ... на массивном грузе

               Кавказа и

                               Крыма скалоликого...

                                              ("Канцелярские привычки".)

               ... стоводная удаль безудержной Волги.

                                              ("По городам Союза".)

Довольно часто вводит в свою речь неологизмы Федин, но они обычно не имеют оттенка комизма и сатиры; при этом он создает слова, не бросающиеся в глаза необычностью, а иногда и такие естественные, что возникают колебания, принадлежат ли они лично ему или подслушаны в окружающей речи. Они и выступают как одно из средств достижения нетрафаретного живописного описания: "Ничего не осталось от его приодетостш ("Первые радости"); "Аночка слышала отцовскую ворчню..." ("Необыкновенное лето"); "Меркурия Авдеевича осенило некоторое посмеление (там же); "Она [лодка] описала разбежистый круг..." (там же); "Этот заревной свет, еще горя огнем, уже притушивал все вокруг золотистой тенью крадущегося вечера" (там же).

Таким образом, индивидуальные новообразования обладают разными степенями яркости — у одних новизна бросается в глаза, другие едва выделяются на фоне употребительного в языке словарного состава; отдельные из них получают разнообразные экспрессивные оттенки, частично в зависимости от типов словообразования, которые в них используются. В их употреблении сказывается некоторое привлечение внимания к самим языковым средствам; где все внимание сосредоточивается на содержании, они не применяются; так, к ним не прибегают не только в деловом стиле, но и во многих художественных произведениях. Их почти невозможно найти у Горького и А. Н. Толстого. Как средство, применяемое более или менее последовательно, они составляют черту индивидуального стиля лишь некоторых поэтов и писателей.

———————————————

¹ "Толковый словарь русского языка", под ред. Д. Н. Ушакова: "(нов.), т. е. новое, означает, что слово или значение возникло в русском языке в эпохи мировой войны и революции (т. е. с 1914 г.)", т. I. Как пользоваться словарем, § 15.
"Словарь современного русского литературного языка": "новое; последняя помета дается при словах, происхождение и значение которых непосредственно связано с советской современностью (колхоз, стахановец, комсомол)" т. I. Введение, § 15.
² Цифры в скобках указывают год выхода того словаря, в котором по данным "Словаря современного русского литературного языка" впервые зарегистрировано данное слово.
³ Ганч — строительный и декоративный материал, употребляемый в Узбекистане; силь — употребляемое в Средней Азии название горных грязевых потоков.

ПЕРЕНОСНОЕ ЗНАЧЕНИЕ СЛОВ. МЕТАФОРА, МЕТОНИМИЯ

§ 119. Общепризнанным приемом выразительности речи является употребление слов в переносном значении. Основные разновидности переносного значения — метафора и метонимия.

Метафора — употребление слова для обозначения предмета, явления, действия на основе сходства с предметом, явлением, действием, обычно обозначаемыми этим словом. Это наблюдается, например, в отрывке из книги Н. Н. Михайлова "Земля русская": Пароход весь белый. Поблескивают медь поручней и стекла окон. Крытая галерея обегает все каюты. Сзади косо висит лодка. Машина дышит, лопасти мерно бьют по воде, и все судно слегка дрожит.

На синеющей воде, среди зеленых берегов — желтые клинья отмелей, белые пирамидки бакенов с лампами, которые загораются в сумерках.

Здесь новое, переносное значение придано словам: обегает в значении "расположена вокруг", по сходству с тем, как окружают что-либо посредством движения, бега; дышит в значении "издает мерные звуки, похожие на дыхание", прямое значение этого слова — "вбирает воздух легкими"; клинья в значении "мысы" по сходству в форме; пирамидка в значении "треугольные фигурки, напоминающие пирамиды". При метафорическом употреблении слов сходство может относиться к самым разнообразным сторонам предметов и явлений: формы, разных качеств, функций, эмоционального воздействия и т. д.

§ 120. Метонимией называется переносное употребление слова для обозначения предмета или явления, так или иначе связанного с предметом или явлением, обычно обозначаемым этим словом. В отличие от метафоры, при метонимическом употреблении слов между предметами, объединяемыми одним названием, сходство отсутствует, например: Победы в Отечественной войне были завоеваны благодаря великому единству фронта и тыла, т. е. Советской Армии, боровшейся на фронте, и трудящихся в тылу. Говорит Москва, т. е. передачу ведет московская радиостанция. Урал — кузница победы (= промышленность Урала) и т. д.

Одну из разновидностей метонимии представляет синекдоха, когда название части употребляется для обозначения целого: Бедуин забыл наезды для цветных ковров и поет, считая звезды, про дела отцов. Так Лермонтов характеризует не одного бедуина, а бедуинов в целом. А сегодня мы [советские писатели] решаем новую задачу, и, может быть, не менее трудную, чем прежние наши задачи. Перед писателями — неимоверно выросший на войне советский человек (Тренев, Не бойтесь дерзать).

Метафора и метонимия не разграничены и нередко могут совмещаться в одном образе. Так, в афоризме Гоголя, характеризующем резкое изменение литературных вкусов и направлений в XVIII веке: Поэзия наша, по выходе из церкви, очутилась вдруг на бале; церковь и бал не только выступают символами духовных и светских кругов общества как тесно связанные с ними частные проявления, но и по сходству характеризуют два па-правления поэзии — религиозность одного и легкомыслие другого.

§ 121. Метафоры и метонимии постоянно создаются вновь. Это один из основных путей развития значений слов и обогащения словарного состава. Вновь создаваемые метафоры и метонимии представляют собой семантические неологизмы и имеют ряд общих черт с новообразованиями из продуктивных морфем, рассмотренных выше (§ 117). Так, впервые воспринимаемые метафоры и метонимии представляют сочетание знакомого, принятого в языке с неизвестным, новым; они предполагают сопоставление предметов или явлений по сходству или по их объединенности; при этом слушатель или читатель самостоятельно раскрывает новое значение, исходя из того, что ему знакомо, и улавливая то сходство или ту связь, которые послужили основанием для употребления слова в переносном значении (первоначально та же работа сопоставления творчески осуществляется автором).

Таким образом, вновь создаваемые метафоры и метонимии заключают творческий элемент речи как для автора, так и для читателя, они и создают впечатление свежести, обновленного употребления слов, почему и служат одним из приемов художественной речи. Но если они употребляются повторно и входят в общее употребление, то новое значение начинает улавливаться непосредственно, без сопоставления с первичным значением слова; это и приводит к стиранию образности, к развитию у слов обособляющихся значений и выделению самостоятельных слов. В связи с этим различаются метафоры (и метонимии) стиля и метафоры языка, имеющие резко отличные стилистические функции.

§ 122. Метафорами (и метонимиями) стиля называют метафоры, которые вызывают сопоставление двух предметов или явлений, в которых новое значение слова улавливается на основе старого. Наиболее характерными образцами метафор стиля являются вновь создаваемые метафоры, например: Скука, холодная и нудная, дышит отовсюду: от земли, прикрытой грязным снегом, от серых сугробов на крышах, от мясного кирпича зданий (Горький, В людях). (Мясного — красного, как мясо.) Степи настежь открыты буранам и пургам (Симонов). (Настежь — совершенно открыты, как настежь распахивается дверь.) Как все больные, Лиза заполняла бессчетные часы лежания раздумьями. Это были медленные облака, проплывавшие перед взором из конца в конец прожитых лет (Федин, Необыкновенное лето); История "болезни" капитализма начинается почти немедленно вслед за тем, как только буржуазия вырвала власть из обессилевших рук феодалов (Горький, Пролетарский гуманизм). Яркая образность и экспрессивность этой фразы особенно наглядно видна по сравнению с отвлеченной формулировкой: "История разложения капитализма начинается почти немедленно после его победы над феодалами". Мы знаем, мы всеми силами нашей потрясенной души чувствуем — светел лик нашего великого народа, широк и прям его путь, и вскрытие пороков отдельных лиц и групп не может повредить ему (Тренев, Не бойтесь дерзать). Метонимия (синекдоха) и метафора: светел лик народа — "наш народ полон сил, радостен".

§ 123. Под метафорами (и метонимиями) языка разумеются метафоры, ставшие привычными в языке благодаря их частому употреблению; в них непосредственно воспринимается одно новое значение, переносный характер употребления слова утрачивается: Через пять минут саперы миновали место, где только что разорвался снаряд, — вокруг воронки на дороге валялись рыжие комья вырванной земли (Симонов, Товарищи по оружию). Слово воронка непосредственно воспринимается как углубление от снаряда и не вызывает сопоставления с воронкой для переливания жидкостей. Не заметим мы переносного значения слова источник в такой фразе: Красная армия имела источником снабжения отечественную военную промышленность ("Правда", 9 ноября 1951 г.). Значения слова источник — 1) выходящий из земли поток и 2) исходная область и материалы, обеспечивающие снабжение, — обособились и стали самостоятельными. В языке этот процесс нередко идет и дальше: более раннее значение может выйти из употребления, и вторичное значение становится первичным, прямым: пленять имеет уже значение не "брать в плен", а "располагать к себе, очаровывать", влияние обозначает воздействие (влияние Пушкина на последующую литературу), но неупотребительно в значении "вливание" (нельзя сказать влияние спирта в пробирку или влияние Камы в Волгу).

Метафоры языка чрезвычайно широко распространены в языке, но они уже потеряли свое метафорическое, иносказательное употребление и сравнялись со словами, имеющими прямое для настоящего времени, первичное значение. Они и не выступают в качестве стилистического средства образной речи.

Конечно, между только создаваемыми метафорами и совсем стертыми есть большое количество переходных ступеней. Как особую разновидность следует отметить те, которые стали шаблонными, часто повторяющимися. Их выразительность или является слабой, или даже становится отрицательной. Это особенно часто наблюдается у метафор, бьющих на эффект. Превратившись в штампы, они производят впечатление речи, лишенной самостоятельной мысли, и с ними ведется борьба в художественной литературе и в газетной речи, или их используют иронически и пародийно, таковы штампы: кумир публики, душа общества, цветы красноречия, восходящая звезда, жемчужина поэзии. Но штампы, особенно менее яркие и лишенные вычурности, в известной мере допустимы и удобны как ходовые обороты речи, часто примыкающие к фразеологии (см. § 90—93). Многие фразеологические обороты заключают метонимии и метафоры: след простыл — исчез, сбежал; разинуть рот — упустить что-либо; забить тревогу — предупредить об упущениях или недостатках; смешать карты — расстроить чьи-то замыслы.

§ 124. Помимо различий, зависящих от новизны или широкого употребления в речи, метафоры и метонимии имеют чисто индивидуальные различия, связанные с тем, насколько метко схвачены сходства между явлениями, насколько способствуют они образной и эмоциональной характеристике изображаемого. Это и является главной задачей творческих исканий. Меткие стилистические метафоры (и сравнения) представляют своего рода открытия, выявляющие скрытые сходства между предметами, привлекающие внимание к незамечаемым сторонам и деталям изображаемого, вызывающие разнообразные дополнительные, побочные представления, сопровождаемые эмоциями; тем самым они создают яркую образность изображаемого и выражают авторскую оценку.

Целый ряд зрительных деталей приобретает особую точность и живописную наглядность благодаря метафорическому употреблению выделенных слов в следующем отрывке из "Сказок об Италии" Горького:

Его [Пепе] все занимает: цветы, густыми ручьями текущие по доброй земле, ящерицы среди лиловатых камней, птицы в чеканной листве олив, в малахитовом кружеве виноградника, рыбы в темных садах на дне моря...

Другой, заостренно оценочный характер имеют метафорические эпитеты из статьи Горького "Лев Толстой":

Среди природы юга, непривычно северянину разнообразной, среди самодовольно-пышной, хвастливо-разнузданной растительности, он, Лев Толстой — даже самое имя обнажает внутреннюю силу его! — маленький человек, весь связанный из каких-то очень крепких глубокоземных корней, весь такой узловатый — среди, я говорю, хвастливой природы Крыма, он был одновременно на месте и не на месте.

В зависимости от целей автора иногда применяется целая цепь однородных метафор, они взаимно дополняют одна другую и вызывают особенное богатство дополнительных представлений, в то же время помогая создавать цельность и единство общей картины.

Так, Горький достигает исключительной яркости и своеобразия картины лесного пожара с его стихийной разрушительной силой, вызывающей представление об игре могучих живых существ в виде нашествия фантастических зверей.

А ночью лес принял неописуемо жуткий, сказочный вид: стена его выросла выше, и в глубине ее, между черных стволов, безумно заметались, запрыгали красные, мохнатые звери. Они припадали к земле до корней и, обнимая стволы, ловкими обезьянами лезли вверх, боролись друг с другом, ломали сучья, свистели, гудели, ухали, и лес хрустел, точно тысячи собак грызли кости.

Бесконечно разнообразно струились фигуры огня между черных стволов, и была неутомима пляска этих фигур. Вот, неуклюже подпрыгивая, кувыркаясь, выкатывается на опушку леса большой рыжий медведь и, теряя клочья огненной шерсти, лезет, точно за медом, по стволу вверх, а достигнув кроны, обнимает ветви ее мохнатым объятием багровых лап, качается на них, осыпая хвою дождем золотых искр; вот зверь легко переметнулся на соседнее дерево, а там, где он был, на черных, голых ветвях зажглись во множестве голубые свечи, по сучьям бегут пурпуровые мыши, и при ярком движении их хорошо видно, как затейливо курятся синие дымки и как по коре ствола ползут, вверх и вниз, сотни огненных муравьев.

Иногда огонь выползал из леса медленно, крадучись, точно кошка на охоте за птицей, и вдруг, подняв острую морду, озирался — что схватить? Или вдруг являлся сверкающий, пламенный медведь-овсяник и полз по земле на животе, широко раскидывая лапы, загребая траву в красную огромную пасть.

Раскрывая свое понимание поэзии как боевого оружия, Маяковский в поэме "Во весь голос" последовательно изображает литературные явления в образах разных видов вооружения и родов войск; помимо меткости отдельных сопоставлений, блестяще раскрывающих характерные черты его собственного творчества, творчества поэта-публициста ("нацеленные заглавия", "кавалерия острот", "отточенные пики рифм"), особую силу и политическую заостренность всему изображению придает то, что сравнение ведется не с какой-то вооруженной силой вообще, а с беззаветно преданными делу пролетариата победоносными войсками революции.

   Парадом развернув

                                  моих страниц войска,

   я прохожу

                   по строчечному фронту.

   Стихи стоят

                   свинцово-тяжело,

   готовые и к смерти,

                                  и к бессмертной славе.

   Поэмы замерли,

                          к жерлу прижав жерло

   нацеленных

                   зияющих заглавий.

   Оружия

                   любимейшего род,

   готовая

                   рвануться в гике,

   застыла

                   кавалерия острот,

   поднявши рифм

                           отточенные пики.

   И все

            поверх зубов вооруженные войска,

   что двадцать лет в победах

                                          пролетали,

   до самого

                   последнего листка

   я отдаю тебе,

                   планеты пролетарий.

§ 125. Создавая живописность и эмоциональность, в то же время метафоры и метонимии могут сделать речь затрудненной и осложненной. С этой стороны в отношении их употребления не одинакова емкость стихотворных и прозаических произведений. Стихотворения, обычно имеющие небольшой объем, усваиваемые при повторном чтении или даже при заучивании наизусть, не только допускают, но за некоторыми исключениями требуют нового, своеобразного выражения содержания, и в них метафоричность речи выступает как один из основных приемов и находит широчайшее применение.

Проза, наоборот, допускает метафоры с значительными ограничениями. Излишняя цветистость речи выступает помехой в усвоении содержания. На такое различие прозы от стихов указывал еще Пушкин в замечательной статье "О прозе", где, высмеяв современных ему писателей, "которые, почитая за низость изъяснить просто вещи самые обыкновенные, думают оживить детскую прозу дополнениями и вялыми метафорами", заявлял: "Точность и краткость — вот первые достоинства прозы. Она требует мыслей и мыслей — без них блестящие выражения ни к чему не служат. Стихи дело другое" ¹. В статье с иронией комментируются образчики модного в то время перифрастического стиля: "Должно бы сказать: рано поутру — а они пишут: Едва первые лучи восходящего солнца озарили восточные края лазурного неба — ах, как это все ново и свежо, разве оно лучше потому только, что длиннее".

Неудачное употребление метафор и метонимий наблюдается тогда, когда они вызывают образы, не соответствующие общему характеру произведения, или же являются надуманными, вычурными и вызывают неясные, трудноуловимые образы.

Горький в своих литературно-критических статьях приводит многочисленные примеры злоупотреблений метафорами и неумелого их употребления, сопровождая их замечаниями, раскрывающими имеющиеся в них погрешности.

Ряд указаний относится к потугам придать речи ложную и неуместную красивость, например:

И пишут [литераторы] так прелестно: "А полночь уже заводила свои звездные часы граненым ключиком частого сентябрьского сверчка".

"Рвется сердце Василия в завороженную жавороночной песней высь" — это очень плохо — и говорит о Вашей претензии писать поэтически, красиво.

Все начало рассказа написано с напряженными поисками образности и метких слов, как, например: "Рушился ноздрястый, как подмоченный рафинад, снег".

Он вскрывает расплывчатость образов, их запутанность и противоречивость:

"Бессмысленная, вялая какая-то, скучная смерть веяла ровным дыханием"... Это — очень характерная фраза для Вас. А ведь в ней, несмотря на три определения понятия "смерть", — нет ясности. Сказать "вялая смерть" и прибавить к слову "вялая" — "какая-то" — это значит подвергнуть сомнению правильность эпитета "вялый". Затем вы добавляете — "скучная", — к чему это нагромождение? ²

"Нестерпимая тишина была прижата сине-черным небом и задыхалась в тесноте". Почему и для кого тишина нестерпима? Это Вы забыли сказать. Что значит: тишина задыхалась в темноте? ...Вы описываете улицу поселка, вокруг его, вероятно, — поля, а над ним сине-черное небо. В этих условиях достаточно простора и задыхаться тишине — нет оснований ³.

Как особенно грубые ошибки отмечает Горький случаи употребления слов в полном расхождении с наблюдающимися в действительности отношениями:

Лохмотья звенели — чепуха, тряпки не звенят.

Тут у автора — дышала рыхлая весна. Рыхлый снег, рыхлое тело — я понимаю, но весна с таким эпитетом непонятна мне.

Метафоры и метонимии стиля, способствуя живописности и экспрессивности речи, находят применение в художественных произведениях и в публицистике, причем целесообразность их использования устанавливается на основе учета общего стилистического характера произведения или отрывка, а также стилистических особенностей отдельных метафор, которые, как можно было видеть из примеров, могут придавать самую разнообразную окрашенность речи. Проникают они и в научную речь, оживляя и дополняя образами изложение, оперирующее отвлеченными понятиями. Как указывалось (§ 12), научно-популярная литература очень часто прибегает к ним, чтобы в яркой и увлекательной форме знакомить с научными проблемами.

———————————————

¹ А. С. Пушкин, Полное собрание сочинений в десяти томах, т. VII. М., 1949, стр. 14-15.
² M. Горький, О литературе, 1953, стр. 392.
³ Там же, стр. 382.

МОРФОЛОГИЯ

Стилистические ресурсы морфологии

О связи морфологических явлений с отдельными стилями речи

Существительное

Род существительных

Число существительных

Собирательность

Одушевленность

Синонимика падежных конструкций

Прилагательное

Синонимика прилагательных и косвенных падежей существительного

Стилистическое использование полных и кратких форм прилагательных

Использование притяжательных прилагательных

Семантика степеней сравнения и их употребление в стилях речи

Местоимение

Местоимение и контекст

Экспрессивные и семантические оттенки личных местоимений

Синонимика и семантика других видов местоимений

Глагол

Лица глаголов

Обозначение действий говорящего

Обозначение действий собеседника

Обозначение действий 3-го лица

Времена глаголов

Прошедшее время

Настоящее время

Будущее время

Наклонения

Выражение просьб и приказов

Выражение желательности действий

Выражение необходимости действия

Выражение возможности действия при известных условиях

Синонимика форм разных видов

Причастие

Деепричастие

СТИЛИСТИЧЕСКИЕ РЕСУРСЫ МОРФОЛОГИИ

§ 126. Чтобы уяснить специфичность изучения морфологических явлений в стилистике, необходимо напомнить, что стилистика подходит к фактам со стороны их функций, устанавливая как смысловые, так и экспрессивные своеобразия отдельных языковых явлений в ряду других, объединяемых общностью или близостью основного значения. Поэтому важнейшую часть стилистического рассмотрения составляют синонимические средства языка.

Ставя задачу — стилистически осветить морфологические явления, прежде всего следует ответить, имеются ли в русском языке морфологические синонимы. Четкое разграничение стилистических вариантов форм от таких, которые являются слишком различными по своему значению, чтобы их можно было использовать для взаимного замещения, проводит А. М. Пешковский, который пишет о грамматических фактах: "Как и в других отделах, речь может идти, конечно, только о тонких оттенках, о нюансах, потому что стилистика вообще ведает только ими. Разница между посылаю брата и посылаю брату, как ни тонка она для анализа сама по себе, все еще слишком груба для стилистики. Это разница не стилистическая. А вот сделал мне и сделал для меня будет уже разницей не только грамматической, но и стилистической. Точно так же взял на нож и взял ножом различны только грамматически, а швырял камни и швырял камнями — и грамматически и стилистически. Другими словами, изучаться и сравниваться здесь должны не грамматические значения вообще, а лишь грамматические синонимы, т. е. значения слов и словосочетаний, близкие друг к другу по их грамматическому смыслу" ¹. Это разграничение и приведенные А. М. Пешковским иллюстрации совершенно правильно устанавливают направление стилистических наблюдений.

Исходя из такого понимания, А. М. Пешковский констатирует, что стилистические возможности морфологии очень ограниченны. При этом он особо рассматривает вопрос о синтаксических и несинтаксических формах (формах словоизменения и словообразования).

О первых он пишет: "Поскольку же рассматривается синонимика синтаксических форм, стилистический выбор автора крайне ограничен. Морфологические синонимы этого типа в нашем языке все наперечет. Вот они: 1) сыра — сыру, 2) в лесе — в лесу, в кр'ови — в кров'и, 3) аптекари — аптекаря, 4) добрый — добр".

Надо заметить, что этот перечень явно не полон. Без затруднений можно присоединить еще ряд пар, например: 1) песок — пески, 2) сыплются листья, сыплется лист, 3) не закрыл трубу — трубы, 4) ехать полем — по полю, 5) швырять камни — камнями (пример самого Пешковского), 6) легче — более легко, 7) чистейший — самый чистый, 8) принеси — принести — принес бы, 9) приди он — пришел бы, 10) люблю читать — люблю чтение и т. д. Все же, действительно, таких синонимов немного.

§ 127. В отношении словообразовательных синонимов, или синонимики несинтаксических форм, по терминологии А. М. Пешковского, у него заметно колебание. С одной стороны, он склонен отнести их в словарь: "Поскольку рассматривается синонимика несинтаксических форм (беловатый — беленький, зубатый — зубастый...), отдел этот совпадает с отделом о словаре". С другой стороны, он отмечает и специально грамматические особенности таких синонимов, в то же время указывая на неразработанность этих вопросов: "Специально грамматическое изложение его (этого отдела. — А. Г.) свелось бы к изложению синонимики префиксов и суффиксов, чрезвычайно сложному и затруднительному при неразработанности в науке отдела о значениях префиксов и суффиксов современного русского языка" ². Учитывая неразработанность этих вопросов, в то же время следует присоединиться к последнему указанию А. М. Пешковского на специфически грамматический характер этих синонимов, во многом отличных от чисто лексических синонимов. Это своеобразие может быть показано на анализе упомянутой пары суффиксов прилагательных -оват-, -еньк-.

Эти суффиксы являются синонимичными, обозначая неполноту качества. Во многих случаях и может стать вопрос о том, который из них предпочесть для стоящих перед автором целей, выбрать ли, например, сероватый или серенький, сладковатый или сладенький, жидковатый или жиденький.

Различия прилагательных с этими суффиксами идут по нескольким направлениям:

1) Чисто смысловая разница сводится к тому, что -оват- очень отчетливо выражает ослабленность, незначительность качества, тогда как -еньк- указывает на недостаточную четкость в установлении качества. Так, сероватый по сравнению с серый только слабоокрашенный в серый цвет, а серенький не столько слабоокрашенный, сколько неопределенный или неясно различаемый серый цвет (серенъкий = что-то вроде серого). Но все же смысловое различие между ними незначительно.

2) Эти суффиксы резко различны по эмоциональной окраске: -оват- относится к суффиксам, не выражающим эмоциональной окраски; -еньк- принадлежит к суффиксам субъективной оценки и обычно выражает ласкательность. Это обусловливает то, что прилагательные с суффиксом -еньк- не получают доступа в строго деловую и научную речь: Микстура имеет сладковатый (не сладенький) вкус.

3) Значительно расхождение этих суффиксов в объеме их употребления. Более широкий объем имеет -еньк-; помимо качественных прилагательных, он употребляется и с рядом относительных прилагательных, создавая отрицательную оценку: деревянненький домишко, ситцевенькое платье, медненькие запонки. Многие качественные прилагательные также допускают образования только с этим суффиксом: добренький, молоденький, здоровенький, чистенький, веселенький, нарядненький, богатенький, подленький и т. д. В некоторых случаях, наоборот, употребляется только суффикс -оват- (при непосредственном образовании прилагательного от существительного): чудаковатый, трусоватый, придурковатый.

4) Наконец, важным различием является то, что прилагательные с суффиксом -еньк- совсем не имеют краткой формы, хотя обычно образуются от качественных прилагательных, и поэтому они не служат для выражения состояния, передаваемого краткими формами (он весел в противоположность он веселый). Наоборот, прилагательные с суффиксом -оват- особенно часто выступают в краткой форме: маловат, великоват, горьковат. Это отличие чисто грамматического характера; оно свидетельствует, что суффикс может видоизменять грамматические функции слов.

Все это показывает, что суффиксы имеют ряд общих различий, охватывающих большие группы слов с этими суффиксами, при этом отдельные различия имеют грамматический характер, вследствие чего они приобретают самостоятельную стилистическую роль и ее удобнее рассматривать в целом, а не только в отдельных словах, в которых употребляется данный суффикс ³.

———————————————

¹ А.М. Пешковский, Вопросы методики родного языка, лингвистики и стилистики, 1930, стр. 153.

² А.М. Пешковский, Вопросы методики родного языка, лингвистики и стилистики, 1930, стр. 153.

³ Конечно, в отдельных словах основное значение и стилистические особенности, присущие данному суффиксу, могут быть стерты; например, прилагательное маленький потеряло значение уменьшительности и ласкательности и в связи с этим стало употребляться и в деловой речи. Такие случаи следует рассматривать в лексике.

О СВЯЗИ МОРФОЛОГИЧЕСКИХ ЯВЛЕНИЙ С ОТДЕЛЬНЫМИ СТИЛЯМИ РЕЧИ

§ 128. Помимо морфологической синонимики, для стилистики важно установить, нет ли морфологических категорий и форм, которые имеют специфическое назначение, будучи допустимыми в одних стилях речи и недопустимыми — в других. Как уже отмечалось, лексика обладает широко разветвленной группировкой таких специфических пластов слов (см. в разделе "Лексика").

В противоположность этому, морфологическая система представляется единой, общей для всех стилей речи. Так, возьмем ли мы склонение или спряжение, мы увидим, что они единообразно охватывают наряду с общеупотребительной лексикой и самую разнообразную специальную лексику. Это объясняется единством грамматического строя, которым в полной мере обладает только национальный язык.

Растворяясь в национальных языках, диалекты утрачивают особенности своей грамматической системы, так что в отдельных диалектах встречаются лишь незначительные отличия в грамматике по сравнению с национальным языком, да и те стираются под воздействием национального языка.

Отсутствие в жаргонах своего грамматического строя и незначительность грамматических отличий диалектов обусловливают то, что из этих источников почти не могут попадать в национальный язык особые пласты грамматических явлений, как проникают в него лексические элементы. Это и способствует поддержанию исключительного единства его грамматического строя.

Разные стили литературной речи используют огромное количество общих грамматических явлений. Однако, в связи со своими специфическими целями, они могут, с одной стороны, не использовать некоторых морфологических образований, с другой — могут использовать отдельные морфологические образования чаще, чем другие стили, или использовать их с особым значением. Это намечает некоторую разграниченность стилей и в морфологическом отношении, но следует подчеркнуть, что отдельные стили имеют очень немного только им присущих морфологических средств. В общем, морфологическая система русского языка, будучи единой в основной массе своих категорий и форм, имеет только незначительные своеобразные ответвления, связанные со стилями речи. Одни из этих ветвей выделяются более заметно, другие едва обозначаются разрозненными единичными фактами; к тому же объем употребления нескольких сходных в стилевом отношении явлений нередко не совпадает (это же наблюдается и в лексике).

§ 129. Так, выделяется стиль строго деловой речи (может быть, его следовало бы назвать стилем терминированной речи), который особенно отчетливо характеризуется отсутствием в нем категорий субъективной оценки (ласкательных, уменьшительных, уничижительных суффиксов). Такие образования, как лошадка, лошаденка, лошадушка; красненький, краснущий; домик, домок, домище, домина, были бы совершенно неуместны, например, где-нибудь в учебнике по той или иной дисциплине. Достаточно представить себе любое деловое сообщение, чтобы убедиться в полной неуместности в нем подобных образований, например: Окулист осматривал у детей глаза (а не глазки, глазенки и т. д.) или: Мастерская производит окраску в красный, темно-красный, бледно-красный, ярко-красный цвета (а не в красненький, краснейший, краснущий).

Конечно, нередко наблюдается, что слова с суффиксами субъективной оценки становятся терминами и, таким образом, употребляются в технической и научной речи, например: собачка (у ружья), шейка вала, сережки березы, горка (у железнодорожников и летчиков), волосок электролампы, станок, станина, полотнище.

Но эти примеры как раз и подтверждают общее положение об отсутствии в этом стиле суффиксов субъективной оценки, так как эти слова лишены эмоциональной окраски и суффиксы в них потеряли свойственное им значение уменьшительности или увеличительности.

Во многих случаях подобные слова совершенно обособились от тех, от которых они образованы, например: очки, коньки, зрачок, пестик (цветка) и т. д.

Таким образом, в стиль деловой и научной речи не проникают те морфологические явления, которые имеют дополнительную нагрузку эмоциональности, экспрессивности, изобразительности.

§ 130. Положительно этот стиль характеризуется разными типами словообразования, типичными для терминов. Сюда относятся такие типы сложных слов, как: 1) человеко-день, пчеломатка, лесоматериал; 2) сеноуборка, свеклоочистка, автомобилестроение; 3) теплопроводящая сеть, металлорежущие станки, водоснабжающая сеть, буквопечатающий аппарат; 4) зимостойкий, кислотоупорный, засухоустойчивый; 5) бомбосбрасывателъ, видоискатель, огнетушитель, искрогаситель, стеклоочиститель.

Большая часть приведенных примеров заимствована из статьи проф. Г. О. Винокура "О некоторых явлениях словообразования в русской технической терминологии". Г. О. Винокур в этой статье как раз и выдвигает общее положение, подтверждающее стилевое разграничение в употреблении морфологических средств: "Существуют словообразовательные средства, прочно прикрепленные своим значением и стилистическим колоритом к определенным видам речи".

Для характеристики данного стиля также очень важно сделанное Г. О. Винокуром наблюдение о дифференциальном значении суффиксов -истый, -оватистый в русской химической терминологии (серный — сернистый — серноватистый) и суффикса -ит со значением воспалительного процесса в медицинской терминологии (бронхит, ларингит, миэлит, цистит) и со значением минерала в естественнонаучной терминологии (александрит, кальцит, лабрадорит, лазурит) и пр. Следует добавить, что суффикс -ит выступает в терминологии как продуктивный; сравним такие термины, как: победит, жигу лит.

Для официальных документов характерно употребление мужского рода для обозначения лиц женского пола по их профессии, особенно тогда, когда в литературном языке имеется и соответствующее существительное женского рода: аспирант Петрова, заведующий школой Николаева, студенты Иванова, Сергеева, Гавриловна, вожатый Марьина.

Техническая литература широко употребляет множественное число от вещественных существительных для обозначения разных марок материалов: качественные стали, нефти, извести, табаки и т. д.

§131. Ряд других явлений характеризует книжную речь вообще (а не только строго деловую речь), к тому же они менее отчетливо связаны с ней, иногда употребляясь и за ее пределами. Сюда можно отнести:

1) Употребление причастий.

2) Употребление деепричастий. Их использование до известной степени параллельно (в отношении стиля) с использованием причастий.

3) Употребление аналитической формы сравнительной степени более высокий, более чистый.

4) Употребление существительных с суффиксами отвлеченности -ение, -ание, -ость, -ство: получение, опыление; сгорание, переваривание; успеваемость, засоренность; устройство, упрощенчество.

5) Употребление существительных с суффиксом -тель для обозначения орудий и материалов: сшиватель, выключатель, краситель, дубитель.

6) Употребление существительных с суффиксом -ище со значением помещения, имеющего известное назначение: зернохранилище, пристанище, убежище, вместилище.

7) Существительные и прилагательные с заимствованными приставками контр- и анти-: контрнаступление, контрпредложение; антиобщественный, антифашист.

8) Употребление существительных с заимствованными суффиксами -изм, -ист: ленинизм, большевизм; связист, очеркист, значкист.

9) Употребление прилагательных с суффиксами -ический, -ичный, -тельный, -тельский: артистический, сценический, догматический; сценичный; оборонительный, подготовительный, заключительный; издательский, попустительский.

10) Употребление прилагательных с приставкой не- и суффиксами -им-, -ем-: неукротимый, недостижимый; несгораемый, непромокаемый.

11) Употребление прилагательных с приставками внутри-, между-, при-, под-, вне-, сверх-: внутрисоюзный, внутриатомный; международный, междуведомственный; пришкольный, пристанционный; подмосковный, подсудный; внешкольный, внеочередной; сверхранний, сверхурочный.

12) Употребление глаголов с суффиксом -изировать: военизировать, яровизировать.

Среди этого далеко не полного перечня морфологических и словообразовательных типов, характерных для книжной речи, полной однородности по их стилевому употреблению нет.

§ 132. Книжной речи, имеющей деловой характер, противостоит разговорная речь. Для нее характерна известная непринужденность, отсутствие специальных забот об ее точности.

К особенностям этого стиля можно отнести:

1) Употребление существительных с суффиксами -ка-, -ик, потерявшими значение уменьшительности: печка, свечка, известка, ножик, окошко. Это является очень характерным признаком непринужденной речи; как только мы переходим на деловые отношения, мы употребляем: печь, свеча, окно и т. д.

2) Отсутствие связанности такой речи между близкими людьми общепризнанными нормами литературного языка сказывается в широком использовании неологизмов, нередко создаваемых и употребляемых всего однажды. В качестве примера можно привести значительное количество неологизмов в переписке Чехова, которые не применяются им в его литературных произведениях, например: На сей раз посылаю Вам маленькую "ерундишку"; Я не лгун и не комплиментщик; Живут шикарями; Буду серьезничать только по большим праздникам. Очевидно, в письмах Чехов считал возможным выходить за пределы строго нормированной речи.

3) Употребление образований женского рода для обозначения представительниц отдельных профессий, например: докторша, директорша, кондукторша, врачиха.

4) Употребление конструкций предлога с наречием вместо существительного, например: задешево вместо за дешевую цену.

5) Склонение имен и отчеств как одного слова: Петр Ивановича, Николай Сергеевичу.

6) Употребление инфинитива на -ть от глаголов, обычно имеющих -ти: цвесть, бресть, весть.

7) Широко распространенное нарушение склонения составных имен числительных, как отнять из двести пятьдесят трех, с тысяча восемьсот двадцатью бойцами, прибавить к триста двенадцати.

§ 133. С разговорной речью соприкасается просторечие; употребляемые в нем формы выходят за пределы норм литературного языка, в связи с чем такие формы неупотребительны, за исключением случаев, когда в литературных произведениях их наличие объясняется речевой характеристикой персонажа. При этом, в отличие от просторечной лексики, которая, обладая отрицательной эмоциональной окраской, иногда находит применение в целях резкого осуждения, разоблачения и сатирической характеристики (см. § 74, 75), просторечные морфологические явления не выполняют таких функций, а только свидетельствуют о том, что говорящий не владеет нормами литературного языка.

Вот несколько относящихся сюда явлений, нередко встречающихся в устной речи:

1) Широкое распространение окончания -а в именительном падеже множественного числа у существительных мужского рода: инженера, выговора, выбора, договора.

2) Употребление окончания -ов в родительном падеже множественного числа у таких существительных, как: чулков, сапогов, а также: делов, жестов.

3) Нарушение склонения существительных на -мя, особенно употребление оборотов: нет время, без знамя.

4) Употребление окончания -ями в творительном падеже множественного числа существительных 3-го склонения: детями, людями.

5) Склонение заимствованных слов с основой на гласную, например: без пальта, в пальте, у депа.

6) Нарушение чередования к—ч, г—ж в глагольных формах: текет, пекет, берегет, бегет.

§ 134. Рядом с рассмотренным противопоставлением, с одной стороны, деловой, с другой — разговорной речи и просторечия выступает противопоставление интеллектуальной речи и речи экспрессивной, живописующей, эмоционально окрашенной. Область применения экспрессивно окрашенной речи очень широка, она охватывает публицистику, художественные произведения и бытовую речь.

Морфологические средства, имеющие характер экспрессивности и эмоциональности, ограничиваются в своем употреблении (как это уже указывалось) тем, что они не находят места в строго деловой речи (законы, техническая и научная литература).

К этим средствам прежде всего относятся суффиксы субъективной оценки существительных и прилагательных, наречий (дом— домик, длинный — длинненький, тихо — тихонько).

Кроме того, сюда же относятся различные категории, имеющие живописующий характер, примером которых могут служить:

1) Глаголы, выражающие многократность: похаживать, побаливать, пошаливать, помахивать; вместо них в деловой речи употребляются такие лишенные экспрессии выражения: изредка ходить, немного или редко болеть и т. д.

2) Глаголы с приставкой по- для обозначения ограниченной длительности действия: посидеть, поработать, постоять, помедлить, подышать, поспать, без экспрессии им соответствуют: сидеть недолго, работать небольшой срок и т. д. Например:

С тех пор моя работа получила определенное направление и закипела. Пение чередовалось с речью: попою четверть часа, потом поговорю столько же на установленном звуке, опять попою и снова поговорю. Так длилось долго, но результатов не было (Станиславский, Работа актера над собой).

3) Сравнительная степень с приставкой по-: поменьше, потеплее, полегче, поближе, потише, которым соответствуют: несколько меньше, немного теплее и т. д.

Экспрессивные средства морфологии далеко не однородны, и часть их имеет более узкое стилевое приурочение. Так, они резко распадаются на две группы в зависимости от того, имеют ли они положительную или отрицательную эмоциональную окраску. Первая группа, до известной степени условно обозначаемая термином "ласкательные суффиксы", особенно широко употребляется в интимной речи и более редко и с более слабыми эмоциональными оттенками в лирике и публицистике.

§ 135. Для интимной речи характерны такие ласкательные суффиксы, как: 1) -очек: годочек, глазочек, голосочек, старичочек; 2) -ечко: словечко, местечко; 3) -ышко: перышко, зернышко; 4) -ичка: водичка, косичка; 5) -онька, -енька: березонька, рученька. Известна неуместность ("слащавость") употребления подобных слов вне тесных пределов интимной речи (в частности, с детьми). Особенно широко распространены они в произведениях с фольклорной окраской, захватывая в них ряд особых семантических категорий существительных; сравним: думушка, заботушка, скотинушка, волюшка, горюшко, дороженька. Целиком с фольклорным стилем связаны: 1) образования с -ёхонький, -ёхонько: мокрехонький, прямехонько; 2) деепричастия на -ючи: глядючи, играючи, помышляючи.

Еще большее ограничение пределами интимной интеллигентской речи имеют слова с суффиксами: 1) -уся: мамуся, бабуся, дедуся; 2) -уля: мамуля, капризуля, милая актрисуля (в письмах Чехова Книппер).

§ 136. Ряд суффиксов с менее ярко выраженной ласкательностью имеет более широкое распространение; таковы, например, суффиксы:

1) -ок: часок, годок; 2) -ик: садик, карандашик, домик; 3) -ко: облачко, озерко, ведерко; 4) -ка: березка, горка; 5) -цо: словцо, дельце. Широко распространены такие фразы в бытовой речи: Нет ли у вас карандашика?; Подождите минутку; Останьтесь еще на денек; У меня к вам дельце. Такие слова уместны и в лирике, и в авторском тексте художественных произведений.

§ 137. Вторая группа "уничижительных" суффиксов характеризует стиль юмора, сатиры для обличения, разоблачения, выражения презрения, представления изображаемого в отрицательном виде. Таковы суффиксы: 1) -ишко: домишко, столишко, письмишко; 2) -ишка: актеришка, учителишка, картишка, страстишка; 3) -онка, -енка: бумажонка, деньжонки, шубенка, коровенка.

Хотя все эти образования широко встречаются в разговорной речи, некоторые из них имеют особенно ярко выраженный характер разговорного стиля и даже просторечья; таковы образования: 1) прилагательные с суффиксом -ущий: краснущий, пьянущий, жаднущий; 2) существительные с суффиксом -лка: умывалка, раздевалка, читалка; 3) существительные с суффиксом -ка: столовка, дежурка, вечерка; 4) существительные с суффиксом -ыга, -юга, -яха: торопыга, подлюга, растеряха; 5) глаголы с суффиксом -ануть: тряхануть, стукануть, сказануть, толкануть, храпануть, пугануть (возможно, что здесь дело ограничивается только просторечностью и усилением действия без его отрицательной характеристики). Например:

— ... Их тут наши так тряханули, так чесанули, так бабахнули! Бой тут был, страсть! Набито их ужасть, ну, ужасть сколько! (Полевой, Повесть о настоящем человеке).

Наоборот, со стилем книжной (публицистической) речи связаны существительные с суффиксом -щина: обломовщина, окуровщина, кружковщина.

Вот ряд фактов, говорящих о разграничении морфологических явлений русского языка по отдельным стилям речи. Несмотря на отсутствие полной четкости в приурочении к тому или иному стилю отдельных явлений, все же наличие известных ответвлений, характеризующих отдельные стили, несомненно. Стилистически эти ответвления аналогичны соответствующим стилистическим пластам лексики и фразеологии.

СУЩЕСТВИТЕЛЬНОЕ

§ 138. В области существительного для стилистики представляет интерес использование разных категорий существительных, падежных конструкций и словообразования существительных. Во всех этих случаях особое значение приобретают синонимические формы и использование отдельных форм в разных стилях речи.

РОД СУЩЕСТВИТЕЛЬНЫХ

§ 139. Возможность выбирать слова разного рода — мужского и женского — относится к обозначению лиц женского пола по их профессии, занятию, должности и т. д.

В связи с тем что целый ряд профессий, занятий, должностей и т. д. до недавнего времени был недоступен женщинам, в языке выработались только названия мужского рода: полководец, командир, начальник, генерал, полковник, офицер, министр, директор, управляющий, доктор, лекарь, профессор, инженер, техник, лектор, а также: косарь, печник, сапожник, дровосек, пахарь, конюх, водовоз и т. д.

Во всех этих словах на первое место выступает социальная и профессиональная характеристика лица, а его пол остается на втором плане. Это и дало возможность прилагать их и к женщинам, когда они получили доступ к этим, когда-то всецело "мужским" профессиям.

Такое единое обозначение распространилось и на названия различных выборных должностей, которые возникли после революции: председатель колхоза, профорг, парторг, хотя эти функции нередко выполняются женщинами.

В других случаях уже вырабатываются особые обозначения для женщин: кассир — кассирша, делегат — делегатка, студент — студентка, лаборант — лаборантка, аспирант — аспирантка. В употреблении таких парных слов и наметилось разграничение: официальный стиль употребляет только слова мужского рода. Но и слова женского рода являются вполне литературными. А в целом ряде случаев дополнительное обозначение пола к обозначению лица по роду занятий имеет немалое значение. Нередко, например, при таком обозначении лиц, как Седых, Дурново, Антонович, Шпиллер, создается представление о мужчине, тогда как речь может идти о женщине. Наоборот, парные названия свободны от такой двусмыслицы: певец — певица, писатель — писательница, комсомолец — комсомолка, партиец — партийка, пионер — пионерка, герой — героиня, преподаватель — преподавательница. Это соответствует установившимся в русском языке традициям проводить такое различие при обозначении профессий: ткач — ткачиха, повар — повариха, портной — портниха, жнец — жница, учитель — учительница.

Но употребление таких существительных женского рода нередко осложняется тем, что они получают двусмысленное значение: 1) обозначение женщины по профессии или по социальному положению и 2) по семейному положению (в значении "жена такого-то"): врачиха, директорша, комендантша, милиционерша, профессорша, парикмахерша. Эти названия и употребляются для обозначения женщин по роду занятий в разговорной речи и просторечии, где возможная двусмыслица обезвреживается тем, что лица, о которых идет речь, обычно хорошо известны собеседникам.

§ 140. Особняком стоит использование рода в художественных произведениях при олицетворениях. В этих случаях олицетворяемые предметы, обозначаемые существительными мужского рода, выступают как персонажи мужского пола, а обозначаемые существительными женского рода — как женщины. Например, без каких-либо усилий у читателя возникает представление о кофейнике как о мужчине и о вилке как о женщине в следующих строках А. К. Толстого:

               Угораздило кофейник

               С вилкой в роще погулять.

Различие пола проступает и в таком описании Тургенева из его "Леса и степи", где олицетворение не дается отчетливо:

Вот и лес. Тень и тишина. Статные осины высоко лепечут над вами; длинные, висячие ветки берез едва шевелятся; могучий дуб стоит, как боец, подле красивой липы.

Разница в роде слов Москва и Петербург послужила Гоголю основанием для того, чтобы представить их в образе персонажей женского и мужского пола, как он это сделал в "Петербургских записках 1836 г." (он сам и указывает на это):

Москва женского рода, Петербург мужского. В Москве все невесты, в Петербурге все женихи... Москва — старая домоседка, печет блины, глядит издали и слушает рассказ, не поднимаясь с кресел, о том, что делается, на свете. Петербург — разбитной малый, никогда не сидит дома, всегда одет и похаживает на кордоне, охорашиваясь перед Европой, которую видит, но не слышит.

Совершенно естественно, что русский язык с его распределением существительных по родам препятствует тому, чтобы Москву представлять лицом мужского пола и, наоборот, Петербург — женского.

С такой значимостью рода при олицетворении связаны затруднения при переводах. Так, наличие в стихотворении Гейне "Сосна" мужского рода у слова Fichtenbaum (сосна) и женского у Palme (пальма) давало ему возможность развертывать образы мужчины и женщины, что осталось не выраженным в переводе Лермонтова "Сосна", так как по-русски оба слова — "сосна" и "пальма" — женского рода; поэтому Тютчев в своем переводе прибег к замене "сосны" "кедром", чтобы сохранить контраст мужского и женского рода: "одинокий кедр — юная пальма". В другом стихотворении Гейне "Die Lotosblume" (лотос) вследствие того, что это слово по-немецки женского рода, а слово Mond (луна, месяц) — мужского рода, рисуется образ, как "он" (der Mond) пробуждает "ее" (die Lotosblume) своим светом, что совершенно теряется при точном переводе этих слов существительными "луна" и "лотос"; поэтому для соблюдения имеющихся в оригинале отношений "его" к "ней" А. Майков, жертвуя лексической точностью, использует существительные "месяц" и "лилия" ¹.

Сравните также: Кварц — отец стекла; без кварца не было бы стекла, этого удивительного материала, одного из самых замечательных изобретений человека, одного из самых мощных рычагов мировой культуры (Ферсман, Рассказы о самоцветах). Было бы менее естественно сказать по-русски: Кварц — мать стекла. Отмечу, что связь рода существительных с полом у неодушевленных подмечается ребенком, например, таково замечание мальчика пяти лет, относящееся как раз к словам "луна" и "месяц": "Луна — это жена месяцева, а месяц сходит на мужчину".

Так в художественной речи категория рода может выступить как яркое средство выразительности.

———————————————

¹ Подробно этот вопрос изложен в книге "Русский язык" акад. В.В. Виноградова, 1947, стр. 63—65.

ЧИСЛО СУЩЕСТВИТЕЛЬНЫХ

§ 141. В ряде случаев формы единственного и множественного числа существительных настолько близки по значению, что оказывается возможным производить выбор между ними; обычно в таких случаях та и другая из этих форм характеризуется своим оттенком значения, который и важно учитывать при употреблении одной из них.

Сюда относятся следующие случаи:

§ 142. 1) Единственное число с собирательным значением. Это единственное число подчеркивает единство, цельность, массовость. В некоторых случаях рядом с таким единственным числом возможно употребить множественное число, которое уже не дает указания на объединение и полноту охвата предметов. Так: а) Береза распускается раньше дуба и б) Березы распускаются раньше дубов.

Собирательное (а не единичное) значение имеется у слова лист в следующей фразе Горького: Мимо тусклых в сумраке стекол медленно падал лист, в зеленоватом воздухе неподвижно висели ветви клена.

Еще примеры:

               Кроет уж лист золотой

               Влажную землю в лесу.

                                              (Майков.)

Что же вечно волнует зрителя? То, что он видит вокруг себя в жизни (Горчаков, Режиссерские уроки Станиславского).

А щебета птиц не слыхать, хотя леса Заволжья богаты певчей птицей. В этом примере замена птиц на единственное птицы придало бы значение единичности, а во втором случае вполне допустимо употребить и множественное певчими птицами, но это ослабило бы имеющееся здесь значение собирательности.

С 15 июня появились молодые бекасы и дупеля, но такие стоят жары и столько комара и мошки, что охотиться нет возможности (из письма Некрасова Тургеневу). (Сравните столько комаров и мошек.) Здесь единственное число имеет оттенок разговорности.

В других случаях единственное число с собирательным значением получает отчетливо разговорный характер, например: Огурец не уродился; О полдень наткнулись мы на пастуха; согнав стадо к реке, он, маленький, сухой человек, с жестким, рыжим волосом на костях лица, посоветовал нам... (Горький, Проводник).

Единственное число с собирательным значением является обязательным, когда речь идет о целом разряде (виде) предметов, например:

Мебель делают из липы, сосны, березы, клена, дуба; Собака — друг человека.

§ 143. 2) Единственное число может употребляться для обозначения того, что у каждого лица из целой их группы имеется по одному какому-нибудь предмету. Это носит название единственного дистрибутивного; например, в передаваемых по радио уроках гимнастики, где руководитель обращается ко многим лицам, проделывающим упражнения, постоянно слышится: Поднимите правую руку, поверните голову, наклоните туловище вперед. Употребление вместо единственного множественного числа придало бы речи искусственный, книжный характер.

Еще примеры: Мы вступили в университет, облекшись в форменные сюртуки с малиновым воротником (Гончаров, Воспоминания); Повелено брить им бороду (Пушкин).

§ 144. 3) Множественное число, обычно у существительных с отвлеченным значением, употребляется для обозначения длительности, повторяемости, например: холода, морозы, жары, ветры, дожди, времена.

Например: Установились жары; Морозы продолжались весь январь; Прошли обильные дожди.

У слова время множественное число обозначает длительный срок, исторический период, тогда как единственное указывает на любой отрезок времени, например: веселые времена — веселое время, новые времена, незапамятные времена.

Кроме того, множественное число этого слова имеет экспрессивный оттенок, не свойственный строго деловому стилю: Действие повести происходит в пушкинское время и Действие повести происходит в пушкинские времена; сравните также: И проходишь ты в думах и грезах, как царица блаженных времен (Блок).

§ 145. 4) У слов с вещественным значением множественное число обозначает большое количество: воды, пески, овсы, ржи, камыши, солончаки.

Во многих случаях можно употребить и единственное, и множественное число, но множественное число подчеркивает обширность охватываемого пространства: Кругом колыхалась рожь — Кругом колыхались ржи; До горизонта желтел песок пустыни — До горизонта желтели пески пустыни, но только единственное число возможно во фразе: В углу двора был насыпан песок.

               Еще в полях белеет снег,

               А воды уж весной шумят.

                                              (Тютчев.)

               Люблю ее степей алмазные снега.

                                                             (Фет.)

§ 146. 5) У слов с вещественным значением множественное число употребляется для обозначения разных сортов или марок материалов: масла, соли, минеральные воды, табаки, извести, нефти, стали. Такое использование множественного числа чаще всего наблюдается в строго деловом, техническом стиле речи. Обычно же вместо этого употребляются выражения: разные сорта нефти, сталь разных марок, животное и растительное масло и т. д.

§ 147. 6) В разговорной речи употребляется множественное число от собственных имен, употребляемых переносно вместо нарицательных со значением тех или иных характерных черт данного исторического лица или литературного персонажа. Например: Так ты, — говорит, — рассказы пишешь, в графы Толстые метишь? (Горький, Неудавшийся писатель).

§ 148. 7) Обычно в поэтической речи множественное число от существительных, обозначающих отвлеченные понятия, употребляется для указания конкретных проявлений данного свойства или выражения его усиления:

               Повсюду страсти роковые

               И от судеб защиты нет.

                                              (Пушкин.)

               А зимних праздников блестящие тревоги.

                                                             (Пушкин.)

               Отрады. Знаю я сладких четыре отрады.

                                                             (Брюсов.)

               Уже седой ветерок подул,

               Вестник далеких отплытий.

                                              (В. Инбер.)

               Зима роскошествует. Нет конца

               Ее великолепьям и щедротам.

                                              (В. Инбер.)

Изредка множественное число от отвлеченных существительных встречается и в других жанрах речи: И вот эти обывательские, волчьи травли человека весьма надоедливо вспоминаются каждый раз... (Горький).

В ряде фразеологических оборотов, имеющих характер непринужденной разговорной речи и просторечия, употребляется множественное число (вместо ожидаемого единственного) с оттенком усиления обозначаемых переживаний, эмоций: на радостях, в сердцах, с сердцов, животики подвело.

СОБИРАТЕЛЬНОСТЬ

§ 149. Собирательные существительные отграничиваются от множественного числа соответствующих им конкретных существительных. В семантическом отношении они характеризуются тем, что обозначают группу лиц или предметов как нечто целое, единое, тогда как множественное число обозначает некоторое количество предметов без указания на их объединенность. Сравните: В лесу встречался ельник (сплошные заросли елей) и В лесу встречались ели (разрозненно растущие среди деревьев других пород).

Кроме того, отдельные типы собирательных образований связаны с разными стилями речи и имеют дополнительные оттенки.

К книжной речи относятся собирательные существительные с суффиксами:

1) -ура: адвокатура, профессура, клиентура;

2) -aт: пролетариат, секретариат, нотариат, старостат;

3) -ество, -ство: чиновничество, купечество, студенчество, казачество.

Отрицательную оценку, выражение презрения получают собирательные существительные с суффиксами:

1) -щина: деревенщина, военщина; особенно распространены такие обозначения в публицистике и критике: махаевщина, обломовщина, смердяковщина, в которых на первый план выступает качественная характеристика, а не собирательность;

2) -ье: старичье, гнилье, воронье, тряпье;

3) -ня: солдатня.

ОДУШЕВЛЕННОСТЬ

§ 150. Вследствие того что одушевленные существительные отличаются от неодушевленных в форме винительного падежа (у одушевленных винительный сходен с родительным, у неодушевленных — с именительным), создаются затруднения, когда одушевленные существительные выступают приложением к неодушевленным в форме винительного падежа. Так, вполне приемлема фраза: Город-герой поразил мальчика своей величавой красотой, но неловко сказать: Мальчик впервые увидел величавый город-герой; совсем невозможно употребить форму: увидел город-героя.

Изредка встречающиеся случаи согласования одушевленных в винительном падеже с неодушевленными, когда одушевленные употребляются в форме именительного падежа, оставляют впечатление шероховатости, и их следует избегать. Так: Франция горячо приветствует этот город-мученик Эльзаса (из газет); Всякое недемократическое государство неизбежно превращается в государство-агрессор (из газет); лучше: в агрессивное государство, становится государством-агрессором.

СИНОНИМИКА ПАДЕЖНЫХ КОНСТРУКЦИЙ

§ 151. Синонимичными оказываются два разных падежа (без предлога или с предлогом), когда их значение бывает близким, так что в отдельных случаях возможен выбор одной или другой конструкции (принести товарищу — принести для товарища).

Подобных синонимичных конструкций немного (см. § 126); при этом одни из них расходятся очень отчетливо, так что разница между ними почти выходит за границы стилистики и перерастает в грамматическую, по терминологии Пешковского; в других случаях разница очень слабая и неодинаково охватывает разные случаи одной категории, так что нередко приходится анализировать отдельные обороты.

§ 152. 1) Винительный и родительный объекта. При переходных глаголах обозначается объект в винительном или родительном падеже. Винительный обозначает полный охват объекта, а родительный — частичный охват: купи соль и соли. Точнее эту разницу можно выразить как обозначение определенного, известного собеседникам количества, например: принеси воду, бумагу, с одной стороны, и неопределенного, в то же время неполного количества: принеси воды, бумаги. Сравни: передай хлеб обозначает обычно, что надо передать весь хлеб, например, лежащий на тарелке, а передай хлеба выражает просьбу дать какую-то часть имеющегося хлеба, например один ломоть. Оба эти оттенка значения четко выражены в следующем отрывке из Горького:

На другой день, желая загладить вину свою перед Людмилой, я купил на семишник леденцов "ячменного сахара", любимого ею, как я уже знал.
— Хочешь?
Она насильно-сердито сказала:
— Уйди, я с тобой не дружусь!
Но тотчас взяла леденцы.

Поэтому этот родительный употребляется обычно у существительных вещественных, обозначающих сплошные массы. Наоборот, невозможно сказать дай стакана, принеси стола и т. д. Но это касается только единственного числа конкретных существительных, во множественном числе и у них возможна разница между определенным и неопределенным количеством, и употребительны оба оборота: принесли столы и понаставили столов; достал пуговиц и пуговицы.

Поэтому при глаголе нарубил, указывающем лишь на какую-то часть объекта, возможен только родительный: дров, а при глаголе изрубил, обозначающем полноту охвата объекта, возможен только винительный: изрубил дрова; также: набросал крошек и разбросал крошки; наловили рыбы и выловили рыбу.

При переходных глаголах часто только указывается объект без всякого отношения к ограничению или полноте его охвата и употребляется винительный падеж: покупал книги, писал стихи, выдавал талоны.

§ 153. 2) Винительный и родительный объекта при отрицании. При переходных глаголах с отрицанием объект обозначается родительным или винительным падежом: не закрыл трубу и трубы. Старая грамматика рекомендовала в этом случае только родительный, но у всех наших классиков встречается и винительный ¹. Винительный больше употребляется в разговорной речи. Вполне отчетливо сказывается предпочтительность винительного при обозначении определенного конкретного предмета и родительного при обозначении известного рода предметов в целом, когда можно предполагать неполный охват: Он не любит эти стихи, но Он не любит стихов. Но это разграничение все же необязательно: так, и при обозначении конкретного предмета допустим родительный: Он не принес мою лопату и моей лопаты. Все же, по-видимому, родительный при названиях конкретных предметов идет на убыль и вытесняется винительным. Так, необычно звучит фраза из "Чайки" Чехова: Твой отец не даст мне лошади; обычно будет: Твой отец не даст мне лошадь (возможно, что родительный в подобных случаях выходит из употребления вместе с отмиранием родительного со значением временного пользования при глаголах без отрицания: Дай ножичка). Употреблению винительного способствует положение дополнения впереди глагола: Письмо я не написал, но допустимо и Письма я не написал.

Винительный часто встречается, когда он зависит от инфинитива, подчиненного глаголу с отрицанием: Он не запрещал выносить столы и столов; Он не мог окончить работу и работы.

В ряде случаев родительный падеж совершенно обязателен. Часто это наблюдается при отвлеченных существительных: Не позволил себе малейшей прихоти (Пушкин); Горе от ума... переживет и еще много эпох и все не утратит своей жизненности (Гончаров); Неужели и это не даст тебе радости? (Горький); В тоне этой фразы звучала только скромность, я не уловил даже тени раскаяния в словах и на лице (Горький).

§ 154. 3) Дательный и родительный с предлогом для. Дательный обозначает лицо, которому непосредственно что-нибудь передается, а родительный указывает на цель, назначение. В ряде случаев эти формы выступают как близкие по значению, например: Отложите мне эту книгу и Отложите для меня эту книгу; Мать привезла дочери туфли и Мать привезла для дочери туфли.

Разница этих конструкций обнаруживается особенно четко тогда, когда они обе употребляются в одном предложении: Директор рассказал корреспонденту о достижениях бригады для сообщения в газету; Этот сверток вручаю вам для вашей дочки; Я возвратил рукопись секретарю для передачи редактору. Сравните: нередкие надписи на конвертах: "В. Н. Беловой для Вари".

§ 155. 4) Творительный и дательный с предлогом по для обозначения места. Эти две конструкции в ряде случаев обозначают пространство, в пределах которого происходит движение: Ехали городом — Ехали по городу; Шли лесом — Шли по лесу; Груз прибыл водой — Груз прибыл по воде; Дорогой они разговорились — По дороге они разговорились; Однажды я шел с ним нижней дорогой от Дюльберак Ай-Тодору (Горький, Лев Толстой); Он ходит по дорогам и тропинкам спорой, спешной походкой умелого испытателя земли (Горький, Лев Толстой).

Дательный с предлогом по нередко дополнительно указывает, что движение происходит по поверхности, но этот оттенок может быть выражен слабо (в таких случаях этот оборот и оказывается синонимичным творительному); когда же он выражен отчетливо, он не допускает замены творительным: Шел по крыше; Дети бегали по панели; По воде плыли доски; Потом на чердак медленно поднялся по лестнице хозяин... (Горький, В людях).

Затем дательный с предлогом по указывает на пределы распространения тех или иных явлений; в таких случаях он тоже не допускает замены творительным: По городу разнеслась весть о победе; По воде расходились круги; По двору быстро разбежался тревожный говор (Горький, В людях).

Изредка при глаголах, допускающих конструкции с творительным и дательным (с предлогом по) падежами, употребляется винительный, обозначающий полный охват пути внутри какого-либо пространственного обозначения:

Прошел лес — прошел лесом — прошел по лесу.

Проехал город — проехал городом — проехал по городу.

При этом конструкция с винительным стоит особняком потому, что не допускает указания на цель движения. Так, можно сказать: Прошел лесом (по лесу) на станцию, но нельзя сказать: Прошел лес на станцию.

§ 156. 5) Творительный, дательный с предлогом по, предложный с предлогами в, на для обозначения времени. Эти конструкции во многом аналогичны рассмотренным обозначениям пространства.

Творительный падеж указывает промежуток времени, внутри которого происходят известные события или явления: Прошлой зимой стояли сильные морозы; Будущим летом мы поедем в экскурсию; Было это ясным, тихим вечером (Горький, В людях).

Чаще это значение выражается предложным падежом с предлогами в, на: В этом году я ездил в Москву; В июле стояли жары; На прошлой неделе наблюдалось потепление. Эти конструкции разграничены на основе того, что с одними единицами времени (времена года — лето, осень, зима, весна, части суток — утро, день, вечер, ночь) употребляется творительный, с другими (неделя, месяц, год, пятилетие, век, столетие) — предложный падеж.

К этим конструкциям близок родительный без предлога, обозначающий дату: пятого июля, двадцатого декабря. Он не допускает замен другими конструкциями. Но благодаря его наличию имеется возможность выражать несколько употребляемых рядом указаний времени разными падежными конструкциями и таким образом избегать повторения одинаковых оборотов: В прошлом году десятого января вечером мы вернулись из экскурсии. Дательный с предлогом по, употребляемый во множественном числе, дополнительно указывает на повторность: По утрам ребенок оставался с бабушкой (сравните: Утрами (или утром) ребенок оставался с бабушкой, но нельзя сказать: По утру ребенок оставался с бабушкой); По вечерам у нее играли на пианино и скрипке... (Горький, В людях); По праздникам... я приходил к ней утром (там же).

Этот последний пример имеет синонимическое выражение: в праздники; то же по будням — в будни. В ряде других случаев конструкция винительного падежа с предлогом в употребляется только с определением: В ясные дни он ходил купаться; В долгие осенние вечера он много читал; Завтра в этот час приходи на перевязку.

Винительный без предлога обозначает полный охват промежутка времени: работал один год; прожил неделю; ждал целый час. Сравните: Работал прошлую зиму в колхозе и Работал прошлой зимой в колхозе.

———————————————

¹ А.М. Пешковский, Русский синтаксис в научном освещении, изд. 6, М., 1938, стр. 278—279.

ПРИЛАГАТЕЛЬНОЕ

§ 157. Стилистическое использование прилагательных определяется возможностью выбора близких по значению разрядов и форм прилагательных, а также выбора между прилагательными, с одной стороны, и косвенными падежами существительных — с другой.

СИНОНИМИКА ПРИЛАГАТЕЛЬНЫХ И КОСВЕННЫХ ПАДЕЖЕЙ СУЩЕСТВИТЕЛЬНОГО

§ 158. Нередки случаи, когда русский язык располагает близкими по значению прилагательными, с одной стороны, и косвенными падежами существительного, выступающими в качестве определений при другом существительном, с другой, например: жестяное ведро и ведро из жести, рабочий стол и стол для работы, городские улицы и улицы города и т. д.

Общим различием всех таких парных оборотов является то, что в сочетаниях с прилагательными имеется обозначение одного предмета, дополняемое указанием на его признак. Сочетание же двух существительных вызывает отчетливое представление двух предметов; так, выражение улицы города вызывает представление о городе, чего нет в выражении городские улицы, или жесть в выражении ведро из жести выступает как самостоятельно существующий материал, из которого могут делаться разные предметы, тогда как выражение жестяное ведро не вызывает представления о жести, а только указывает на один предмет (ведро) с его качеством.

Следующее различие этих синонимических оборотов сводится к тому, что прилагательные дают качественную характеристику предмета, указывают на его устойчивые свойства, а косвенный падеж указывает только на отношение между двумя предметами, которые могут быть лишены постоянства, длительности и характерности. Сравним такие парные выражения: ловкость кошки и кошачья ловкость, заботы матери и материнские заботы. Родительный падеж существительного только указывает на то, кому принадлежит ловкость, забота, прилагательное же характеризует эти понятия: кошачья ловкость — это такая ловкость, какую проявляет кошка, она может быть обнаружена не только кошкой, сравним: Мальчик взбирался на дерево с кошачьей ловкостью. Также материнская забота — не только забота матери, но такая, полная теплоты и нежности, какую свойственно проявлять матери и которую могут проявлять и другие: Бойцы с материнской заботой ухаживали за ребенком, который был найден в разрушенном доме. Сравните также: Комната для раздевания и Раздевальная комната. Первой может служить всякая комната, когда представляется необходимость выделить помещение для раздевания, вторая — специально оборудованная вешалками комната, например: Раздевальная комната в школе была невелика, и поэтому, устраивая вечер с гостями, директор отвел один класс под комнату для раздевания.

Рядом с рассмотренными общими различиями отдельные группы прилагательных имеют синонимичные им падежи существительных, характеризуемые особыми оттенками значения.

Сюда относятся:

§ 159. 1) Родительный падеж, обозначающий лицо или предмет, которому принадлежит предмет, или то или иное свойство:

смех ребенка — детский смех
нос птицы — птичий нос
глаза совы — совиные глаза
зоркость орла — орлиная зоркость
зубы овцы — овечьи зубы
свисток парохода — пароходный свисток
улицы города — городские улицы

Во всех случаях существительные указывают только на принадлежность, а прилагательные дают качественную характеристику и в ряде случаев (первые пять примеров) употребляются в переносном значении в приложении к людям.

Допускаемое иногда употребление вместо прилагательных родительного падежа существительного вызывает представление о предмете со всеми его особенностями (а не только о признаке), а помимо этого создает впечатление свежести, нетрафаретности речи. Этот прием нередко использует Горький: Хорошо относился ко мне темный человек Трусов, благообразный, щеголевато одетый, с тонкими пальцами музыканта ("Мои университеты"); Мысль об университете внушил мне гимназист Н. Ефремов, милый юноша, красавец с ласковыми глазами женщины (там же); Среди голодной молодежи бестолково болтался рыжий, плешивый человек с большим животом, на тонких ногах, с огромным ртом и зубами лошади (там же); Галоши были настолько малы для его ног слона, что он стоптал их ("Заметки читателя").

Эти примеры показывают, что обычно в подобных случаях используются прилагательные.

§ 160. 2) Родительный падеж с предлогом из, обозначающий материал, из которого сделан предмет:

дубовый шкаф — шкаф из дуба
мраморная лестница — лестница из мрамора
шелковый платок — платок из шелка
железные ворота — ворота из железа
бронзовая статуя — статуя из бронзы
клюквенный кисель — кисель из клюквы

В этих парных сочетаниях прилагательное указывает на признак предмета, характеризует его, а существительное с предлогом из выделяет материал, как нечто существующее отдельно от предмета; поэтому такой оборот употребляется сравнительно редко, когда имеется необходимость обратить внимание на материал; так, обычно употребляется: На ней был шелковый платок (а не платок из шелка), но уместнее сказать: Платки из шелка хорошо моются и не марки.

§ 161. 3) Родительный падеж с предлогом для, обозначающий назначение:

писчая бумага — бумага для письма
рабочий стол — стол для работы
раздевальная комната — комната для раздевания

Прилагательное дает характеристику предмета, указывает на его отличительный признак, стойко ему присущий, родительный с предлогом для четко выражает назначение предмета, причем такое использование может быть единичным и случайным. Так, писчая бумага, стиральное мыло, рабочий стол — все это особые разновидности бумаги, мыла, столов с качествами, присущими им, независимо от конкретного использования, например, писчая бумага может употребляться для завертывания покупок, но она не станет от этого оберточной бумагой. Если предмет в связи со своим назначением не имеет отличительных признаков, то в языке не образуются сочетания с прилагательным; так, мы говорим: вода для поливки, вода для умывания, но у нас нет поливочной воды, так как для поливки используется обычная вода без каких-либо особых свойств. Наоборот, в случаях, когда требуется обозначить особый вид, сорт предметов, то употребляется прилагательное: чайная ложка (а не ложка для чая), кухонная посуда, дворовая собака.

§ 162. 4) Родительный падеж с предлогом от:

дверная ручка — ручка от двери
часовая цепочка — цепочка от часов
книжная закладка — закладка от книги

Первые сочетания (с прилагательным) дают характеристику, вторые указывают, с каким предметом связан в обиходе данный предмет, и дополнительно отмечают оторванность его от этого его назначения; прилагательные этого не передают.

§ 163. 5) Родительный падеж с предлогом из, обозначающим происхождение предмета:

речная вода — вода из реки
колодезная вода — вода из колодца
пензенские платки — платки из Пензы
персидский ковер — ковер из Персии

Первые сочетания (с прилагательным) дают характеристику, причем происхождение предмета отходит на второй план или совсем теряется (сравним: английская булавка, бородинский хлеб), вторые сочетания указывают только на конкретное происхождение, без качественной характеристики (сравним: Вода из реки оказалась солоноватой).

§ 164. 6) Винительный с предлогом на, обозначающий охватываемый промежуток времени:

годовая программа — программа на год
недельное задание — задание на неделю
месячный отпуск — отпуск на месяц

Сочетания с прилагательным дают представление о длительности того или иного срока, сочетания с существительным нередко подчеркивают, что указываемый срок относится к будущему, к планируемому, а не к установившемуся и осуществляющемуся на практике.

§ 165. 7) Родительный падеж с прилагательным, служащий для качественной характеристики:

человек большого ума — очень умный человек
человек большой наблюдательности — очень наблюдательный человек
человек исключительных способностей — исключительно способный человек
товар высокого качества — высококачественный товар

Обороты с существительным носят более книжный характер.

§ 166. Характеризуя соотношение прилагательных и существительных, следует также отметить случаи, когда прилагательное заменяется существительным с качественной семантикой:

блестящее остроумие — блеск остроумия
громовые аплодисменты — гром аплодисментов
румяные щеки — румянец щек
глубокая мысль — глубина мысли
янтарная заря — янтарь зари

Такая замена прилагательного существительным придает качеству самостоятельность, выдвигает его на первый план, а подчиненное существительное, указывающее, кому или чему принадлежит такое качество, отходит на второй план. Эти обороты отличаются экспрессивностью и характерны для художественной речи (сравните: золото ресниц, бархат ночей, мрамор чела): Невыразимо прекрасен его [огня] великолепный, едва заметный для глаза трепет, создающий в пустыне неба и океана волшебную картину огненного города (Горький, Город Желтого Дьявола).

§ 167. Кроме того, в использовании в качестве определений прилагательных, с одной стороны, и косвенных падежей существительных, с другой, существует то различие, что существительные могут иметь при себе разнообразные поясняющие слова, конкретизирующие их значение, а прилагательные лишены такой возможности: детский смех — смех пятилетнего ребенка, дубовый шкаф — шкаф из черного дуба, писчая бумага — бумага для письма карандашом, раздевальная комната — комната для раздевания преподавателей и учащихся, колодезная вода — вода из колхозного колодца за сельсоветом.

СТИЛИСТИЧЕСКОЕ ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ПОЛНЫХ И КРАТКИХ ФОРМ ПРИЛАГАТЕЛЬНЫХ

§ 168. Качественные прилагательные обычно располагают двумя формами: полными (чистый, чистая, чистое) и краткими (чист, чиста, чисто). Они разграничиваются в смысловом отношении. В основном полные формы обозначают постоянное, вневременное качество, краткие — временное состояние. В связи с тем, что краткие формы употребляются только в сказуемом, сравнение оттенков значения удобно производить, когда те и другие употребляются в сказуемом. Сравнение: она веселая — она весела — показывает, что в первом случае обозначена постоянная черта характера и нет указания на то, в каком состоянии находится данное лицо; может быть, несмотря на свой веселый нрав, она в настоящее время грустит, расстроена и т. д. Наоборот, во втором случае речь идет только о состоянии в настоящее время и не дается характеристики лица: она весела в настоящее время, хотя, может быть, она вообще не склонна к веселью. Наша река спокойная характеризует течение реки, отсутствие порогов, водоворотов, быстрины, а река спокойна говорит о тихой погоде, об отсутствии волн в настоящем.

Эта разница постоянного и временного получает иногда особый оттенок в зависимости от значения прилагательных. Так, в прилагательных, обозначающих размер, полные формы обозначают безотносительные признаки, а краткие указывают на признак по отношению к тому или иному конкретному положению или ситуации. Например, шкаф высокий и шкаф высок; во втором случае шкаф может быть и низким, но он оказывается излишне высоким, например, для того, чтобы его пронести через дверь или поместить в известном помещении. Груз легок указывает лишь на то, что для достижения определенной цели вес груза недостаточен. Доска широка обозначает, что ширина доски препятствует ее использованию, например, для заделки щели.

В некоторых случаях различия в значении полных и кратких форм оказываются малозаметными и даже неуловимыми, например: пол чистый и пол чист, утро ясное и утро ясно. Краткие формы обозначают некоторое усиление качества. Как будет видно ниже (§ 170), это связано с употреблением кратких форм преимущественно в литературном языке.

Нечеткость разграничения по значению полных и кратких форм стоит в связи с семантикой прилагательных; например, она наблюдается у прилагательных, обозначающих склонность: она смешливая — она смешлива, он неразговорчивый — он неразговорчив, он бережливый — он бережлив.

§ 169. В связи с указанными различиями полных и кратких прилагательных стоит то, что полные прилагательные используются в характеристиках, когда рисуются постоянные качества персонажа: Лицо у него (слесаря Шапошникова. —Л. Г.) было смуглое, тонкое, волосы курчавые и черные, как у цыгана... (Горький, Мои университеты); Лицо у него — умное, улыбка — любезная, глаза — хитрые (там же).

Наоборот, при описании временного состояния выступают краткие прилагательные: Сегодня праздник... Город безмолвен, не слышно даже плача детей. День мучительно зноен... Желтые, рыжеватые былинки на могилах неподвижны и сухи... (Горький, Городок). Движения тела больного архиерейски медленны и важны (Горький, Мои университеты). В этом отношении характерно изображение Петра во время Полтавской битвы:

                               Из шатра,

               Толпой любимцев окруженный,

               Выходит Петр. Его глаза

               Сияют. Лик его ужасен.

               Движенья быстры. Он прекрасен,

               Он весь, как божия гроза.

Замена краткой формы ужасен полной: лик его ужасный — создала бы впечатление физического безобразия лица Петра.

В следующем примере рядом для общей характеристики употребляются полные формы, а для изображения состояния в настоящем — краткие. Рассказ идет о наряженной на святках матери: Но все-таки мне обидно, что моя мать, всегда такая строгая и красивая, — теперь так некрасива и смешна... ("Архив Горького", т. 3, стр. 13).

§ 170. Полные и краткие формы отчетливо расходятся по употреблению в отдельных стилях языка. Краткие формы более книжны. Кроме небольшого числа часто употребляемых прилагательных, они почти не встречаются в разговорной и диалектной речи. Наоборот, полные прилагательные в качестве сказуемого имеют характер разговорности.

Это различие обусловливает то, что прилагательные, обозначающие положительные качества, в краткой форме ярче, категоричнее выражают эти качества; так:

он смелый — он смел
он умный — он умен
он честный — он честен

Поэтому только краткие прилагательные уместны в следующей фразе А. Н. Толстого: Сложна, богата, миролюбива, талантлива славянская душа ("Родина"). Также совершенно неуместными были бы полные прилагательные и в следующих примерах: Мне трудно писать о Москве, так она отлична от Ленинграда. Да и какой другой город похож сейчас на него? Только здесь я почувствовала, как он мне близок, дорог (В. Инбер, Ленинградский дневник); Куда я поеду? Мне восемьдесят шесть лет, я стар. А мои коллекции вечно молоды (там же). В одних случаях снизилась бы выразительность, в других получились бы нелитературные обороты.

В ряде случаев употребление полных прилагательных оказывается за пределами литературной речи и используется в художественной литературе для характеристики речи действующих лиц. Так: Что вы, — шипит, — мне своя башка очень дорогая (Горький, Испытатели); Ты — способный к работе, через год, два — будешь пекарем (Горький, Мои университеты); Прошу допустить меня до новой жизни, так как я с ней вполне согласный (Шолохов, Поднятая целина).

Требуется замена полных прилагательных краткими в следующих примерах: Техника проведения рассматриваемого упражнения несложная; Такая позиция неправильная. Подобное употребление полных прилагательных вместо кратких нередко встречается в ученических сочинениях и требует исправления.

Прилагательные с отрицательными качествами, наоборот, в краткой форме выражают более резкое, холодное, официальное осуждение, а полные прилагательные выражают более мягкое отношение:

он глупый — он глуп
он хитрый — он хитер
он такой смешной — он так смешон
он старый — он стар
он некрасивый — он некрасив

Яркую иллюстрацию меньшей обидности отрицательной характеристики, выраженной полным прилагательным, приводит А. М. Пешковский: "В "Трех сестрах" Чехова есть три однородные реплики: Ирина говорит Маше (во втором акте): "Ты, Машка, злая"; Ольга говорит ей же (в третьем акте): "Ты, Маша, глупая. Самая глупая в нашей семье. Извини, пожалуйста". Наконец, Маша говорит немного спустя (в связи с предыдущим) Ольге: "О, глупая ты, Оля". Все три реплики отнюдь не враждебны. Это — по-родственному, по-дружески" ¹.

§ 171. Связь кратких прилагательных с книжной речью сказывается в том, что они употребляются в стихотворной речи в качестве обособленных определений, а также в качестве присвязочного члена в сложном сказуемом, тогда как вообще они выступают только в роли сказуемого.

               Как исполин в ночном тумане,

               Встал новый год, суров и слеп.

                                                             (Брюсов.)

               Касаясь трех великих океанов,

               Она (Родина. — А. Г.) лежит, раскинув города,

               Вся в черных обручах меридианов,

               Непобедима, широка, горда.

                                                             (Симонов.)

               Он ровняет шаг, суров, как судьба,

               Этот все испытавший взвод.

                                                             (Сурков.)

               Вот идем мы, славою богаты,

               Через реки, горы и поля.

                                                             (Сурков.)

               На девять

                               сюда

                                              октябрей и маев,

               Под красными

                               флагами

                                              праздничных шествий,

               Носил,

                               с миллионами,

                                              сердце мое,

               Уверен и весел,

                               горд и торжествен.

                                                             (Маяковский.).

Такое употребление прилагательных приобретает характер художественного приема приподнятой речи и иногда встречается и в прозе: А кругом — ... зеленый необъятный простор, дрожащие струи марева, полуденным зноем скованная древняя степь и на горизонте — недосягаем и сказочен — сизый грудастый курган (Шолохов. Тихий Дон).

Показательно также употребление необычных кратких форм в научной речи: Не менее массовы параллели в глагольном словообразовании, связанном с образованием вторичного несовершенного от приставочного совершенного... (С. И. Ожегов, О трех типах толковых словарей русского языка, "Вопросы языкознания", 1952, № 2, стр. 97); Единственны в мире наши золотисто-зеленые хризолиты (Ферсман, Рассказы о камне).

§ 172. Вследствие такой резкой стилистической обособленности полных и кратких форм прилагательных, они несовместимы в качестве однородных членов. Так, нельзя сказать: Комната просторная и светла. Необычна фраза Гончарова: Речь его была плавная, исполнена приличия ("Воспоминания"). Сравните также: Был он коренаст, круглолиц, сонный, весь запачканный мукой (А. Н. Толстой, Хлеб).

Во всех этих исключительных случаях в устной речи необходимо обособить интонационно краткие и полные формы.

Необходимость приспособить относительное прилагательное к краткой форме, имеющейся в пословице, привела Чехова к такой конструкции: ... в потемках все кошки серы и все марки семикопеечны... (Письмо к Лейкину).

Краткую форму бархатна можно объяснить также поддержкой другой краткой формы: Луна где-то сзади, над городом, река под тенью его черна и бархатна, а вдали посветлела... (Горький, Пожар).

———————————————

¹ A.M. Пешковский, Русский синтаксис в научном освещении, изд. 6, М., 1938, стр. 222.

ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ПРИТЯЖАТЕЛЬНЫХ ПРИЛАГАТЕЛЬНЫХ

§ 173. Притяжательные прилагательные на -ов и -ин с краткими окончаниями (отцов, мамин) обозначают только принадлежность, при этом одному определенному лицу или животному. Из них в общем употреблении находится небольшое число слов, выражающих семейные отношения: отцов, материн, сестрин, бабушкин, дедушкин и т. д., а также от уменьшительных имен: Петин, Машин, Ванин, Валин и т. д. Так, без особого стилистического оттенка звучит: Хороши глаза у него; не отцовы, а материны, должно быть (Горький, Дело Артамоновых). Впрочем, здесь эти прилагательные получают качественный оттенок: глаза не такие, как у отца, а такие, как у матери.

Вообще же такие прилагательные вытесняются родительным падежом существительного, который с полной отчетливостью выражает принадлежность определенному лицу (ружье отца). Они продолжают употребляться в просторечии и встречаются в художественной литературе, особенно в речи действующих лиц: Путешествуют обыкновенно: садятся на пароход, остальное — дело капитаново, — говорит он (Горький, Пожары); А он, — точно сторожевой пес на исходе дней собакиной жизни (Горький, Отработанный пар); Теперь, браток, все само собой делается, как в старухиной сказке (Горький, Дело Артамоновых); У нас кучерова жена своего мужа хозяином зовет (Островский, Сердце не камень). В баснях Крылова: Закралась грусть в красавицыну грудь; И на приветливы Лисицыны слова ворона каркнула во все воронье горло. У Маршака: Зонтиком тычут в шоферову спину ("Мистер Твистер").

Иронический оттенок получает прилагательное книжкин в следующей фразе Горького: Книжка, из которой режиссер почерпнул эту мудрость, только что вышла в свет; он купил ее, прочитал и, спрятав от глаз приятелей, расточал среди них книжкины идеи как свои личные домыслы ("Репетиция").

Совершенно архаичны и вышли из употребления притяжательные от собственных имен писателей, исторических деятелей и т. д. Например, у Ломоносова: сильное красноречие Цицероново, великолепная Виргилиева важность, Овидиево приятное витийство. Также необычно звучит у Горького: Гегелева "Феноменология духа" воспринималась им как нечто юмористическое ("О вреде философии").

§ 174. Особо стоят притяжательные на -овый, -иный. Они прежде всего обозначают принадлежность не одному лицу или животному, а всему классу таких лиц и животных; затем в них нередко на первый план выступает качественный оттенок, особенно тогда, когда они употребляются в переносном значении; так, утиные яйца — это яйца не одной определенной утки, а уток в отличие от кур, гусей и т. д., а утиный нос — это не всегда нос утки, а часто такой, как у утки. Эти прилагательные, в противоположность таким, как отцов, являются общеупотребительными. Чаще всего они образуются от названий животных, например: бобровый, китовый, осетровый, слоновый, гусиный, звериный, куриный, лебединый, лошадиный, пчелиный, соколиный.

§ 175. С прилагательными типа утиный сходны по значению прилагательные на -ий, -ья, -ье, образованные от названий животных: волчий, бараний, верблюжий, коровий, кошачий, медвежий, олений, рыбий, щучий — или от названий лиц: рыбачий, охотничий, помещичий. Они также обозначают принадлежность целому виду животных (или лиц), а не отдельному животному (или лицу), что видно при сравнении этих прилагательных с родительным падежом существительного в единственном числе: заячьи следы (следы зайцев), следы зайца — одного; щучья чешуя (от щук), чешуя щуки — от одной щуки, также: оленьи рога — рога оленя, помещичья земля — земля помещика.

С качественным оттенком эти прилагательные выступают в таких примерах: И даже старый будочник Никифорыч всегда приветствовал Гурия лисьей улыбкой (Горький, Мои университеты); Эка повадка у тебя, сватья! Княжья повадка, убей меня бог! (Горький, Дело Артамоновых).

§ 176. К этой же группе притяжательных прилагательных в их качественном использовании примыкают прилагательные на -овский (отцовский, жениховский), -инский (материнский), -еский (человеческий, вражеский). С тем же значением принадлежности и качественной характеристики прилагательные на -ский образуются от фамилий и географических названий (чеховский театр, горьковский реализм, пушкинский стих): Пушкинский период был самым цветущим временем нашей словесности (Белинский). Эти прилагательные со значением простой принадлежности приобретают разговорный характер: Мы читали чеховские рассказы. Так говорится запросто, обычно же: рассказы Чехова.

Разговорны и такие обозначения, как Некрасовская улица, Гоголевская улица вместо улица Некрасова, Гоголя.

Отличие всех этих типов прилагательных от притяжательных на -ов и -ин с их обозначением принадлежности одной особи видно из такого сопоставления:

петухов — петушиный
отцов — отцовский
женихов — жениховский
пастухов — пастуший
материн — материнский
старухин — старушечий
кошкин — кошачий
уткин — утиный

СЕМАНТИКА СТЕПЕНЕЙ СРАВНЕНИЯ И ИХ УПОТРЕБЛЕНИЕ В СТИЛЯХ РЕЧИ

§ 177. Выясняя семантику сравнительной степени, прежде всего следует отметить особенность ее значения: она показывает только, что один предмет обладает качеством в большей мере, чем другой, с которым производится сравнение. Предложение Брат моложе сестры говорит только о том, что возраст брата меньше, чем возраст сестры, но не сообщает, что брат является молодым, так ему, например, может быть 59, а сестре 60. Эта лента шире той говорит о сравнительной ширине двух лент, которые обе могут быть узкими. С этим связано то, что в отдельных случаях обычное прилагательное (в положительной степени) может выражать более значительную меру качества, чем сравнительная степень; например, в статье Гончарова "Мильон терзаний" дается такая характеристика Чацкого: Но Чацкий не только умнее всех прочих лиц, но и положительно умен. Очевидно, быть умным вообще более почетно, чем превосходить умом Молчалина, Скалозуба, Загорецкого и других персонажей "Горя от ума".

Особенностью значения сравнительной степени объясняется возможность таких сопоставлений в поэме К. Симонова "Суворов":

               Он верит — для его солдат

               И долгий путь вперед короче

               Короткого пути назад.

§ 178. Сравнительная степень располагает двумя формами: синтетической, образованной при помощи суффикса (скорее, выше), и аналитической, образованной путем присоединения к прилагательному слова более (более скорый, более высокий). Синтетическая форма сравнительной степени употребляется во всех стилях, а аналитическая более характерна для книжной речи. Так, более обычно; Он был выше, чем брат, но: Показатели у первой бригады были более высокие, чем у второй; Конечно, мне следовало бы добиться более определенного и ясного ответа, но я не посмел задерживать его дольше (Станиславский, Моя жизнь в искусстве); Знаю, что из вас (детей. — А. Г.) вырастут сотни людей более значительных, чем я (Горький, О возвеличенных и "начинающих").

В стилистическом отношении представляет интерес также то, что синтетическая форма образуется далеко не ото всех прилагательных; так, ее нельзя образовать от таких прилагательных, как краткий, кроткий, ломкий, плавкий, топкий, тяжкий и др. Аналитическая форма таких ограничений не имеет, даже больше — она возможна не только от прилагательных, но также от получающих качественный оттенок причастий и существительных. Так: Нельзя представить себе, чтобы могла явиться когда-нибудь другая, более естественная, простая, более взятая из жизни речь (Гончаров, Мильон терзаний); Викторушка, еще более порыжевший от веснушек, фыркнул на всех, чем-то неизлечимо обиженный (Горький, В людях); Малый восторгается мной и доказывает, что я больше художник, чем Короленко (из письма Чехова).

Кроме того, при существительных в косвенном падеже почти исключительно употребляется аналитическая форма: Я не встречал более находчивого человека, чем наш водитель; Она была в более светлом платье, чем сестра; Но он неожиданно приехал с более ранним поездом (Станиславский, Моя жизнь в искусстве); Агат является материалом еще более трудным для обработки, чем кристаллы кварца... (Ферсман, Рассказы о самоцветах). Поэтому для скульптуры нет более совершенного материала, чем белый, нежно просвечивающий мелкозернистый мрамор (там же). Особая затрудненность употребления синтетической формы относится к предложным конструкциям. В редко употребляемых случаях прилагательное ставится после существительного: Я не встречал человека находчивее, чем наш водитель; Читальня в Полушубове закрылась за отсутствием хозяина, с головой зарывшегося в работу поважней (Леонов, Русский лес); Его не оскорбила, но испугала почтительная неприязнь, прозвучавшая в голосе Леночки да еще в обсуждении его качеств с посторонним и моложе его человеком (там же). В последнем случае постановка сравнительной степени перед существительным обусловлена наличием другого прилагательного и союза и; сравните невозможность употребления оборота с моложе его человеком.

§ 179. Оттенок смягчения, указание на незначительность превосходства одного предмета над другим вносится приставкой по-: Он пониже брата; Она пополнее сестры; Берегитесь и, чтобы не упасть в обморок, возьмитесь покрепче за спинку стула (из письма Чехова); Получается четыре месяца свободы — надо подумать, как их прожить получше, поумнее, потеплее (из письма Книппер). В деловом стиле вместо этой формы, имеющей экспрессивный оттенок, употребляется сочетание с несколько: Она зарабатывает несколько больше (сравните побольше) мужа. Формы с приставкой по- употребляются в сравнительной степени и в значении прилагательного, и в значении наречия.

Сравнительная степень наречия может иметь при себе частицу всё, вносящую оттенок постепенного усиления: Он всё реже появлялся среди знакомых; Дела булочной шли весьма хорошо, лично мои — всё хуже (Горький, Мои университеты); Моя новая деятельность всё больше и больше меня затягивала (Станиславский, Моя жизнь в искусстве).

§ 180. Превосходная степень также имеет синтетическую (сильнейший, величайший) и аналитическую форму (самый сильный, самый большой). Во всех стилях употребляется аналитическая форма: Разговор был самый официальный и краткий (Станиславский, Моя жизнь в искусстве); От пяти до семи самое бушующее, самое непроходимое время (Маяковский, Об Америке)..

               Кто в самую дьявольскую погоду

               Сто раз провожал его и встречал.

                                                             (Симонов.)

Синтетическая превосходная степень имеет более книжный характер и употребляется в художественной литературе и публицистике для экспрессивного выражения качества.

Эти люди (начинающие писатели. — А. Г.) заслуживают глубочайшего внимания и всяческой помощи... (Горький, О возвеличенных и "начинающих"); Они (рабселькоры. — А. Г.) имеют законнейшее право требовать от старого писателя ознакомления их с техникой работы (там же); Днем это интереснейшее место (Маяковский, Об Америке).

Вследствие большой экспрессивности этой формы она используется в общем редко, причем иногда употребляется в шутливом и ироническом значении, что характерно для сатиры, юмора и непринужденной дружеской речи. Так, Чехов обращается в письме к Шехтелю: Талантливейший из всех архитекторов мира!

§ 181. Синтетическая форма далеко не всегда имеет значение превосходной степени, т. е. указывает на то, что один предмет обладает известным качеством в большей степени, чем все другие. Такое значение наблюдается, когда данная форма сопровождается указанием на сравниваемые предметы (Старейший из депутатов открыл собрание; Сильнейший из всех раскатов грома был в самом начале грозы), а также в других случаях без такого указания в связи с общим смыслом предложения (Эльбрус — высочайшая вершина Кавказа; Мы направились к ближайшему дому) ¹.

§ 182. В других случаях эта форма служит простым обозначением большой меры качества, без сравнения с другими предметами; эта разновидность значения данной формы получила название элятива. Так: Три тысячи людей не спеша исполняют обыкновеннейшие обязанности людей (Горький); И между ними завязалась оживленнейшая беседа о птицах (Горький).

Такое обозначение большой меры качества, имеющее экспрессивный характер, нередко принимающее гиперболические размеры, имеет ряд синонимических оборотов, различающихся по связи с разными стилями речи. Некоторые из этих оборотов захватывают не только прилагательные, но и существительные с качественным значением.

§ 183. 1) Большой экспрессией характеризуется форма превосходной степени с приставкой наи-, характерная для книжной речи; эта форма обозначает высшую, до предела, степень качества: наилучший выход, наистрожайший приказ, наиспособнейший артист, наисложнейший вопрос, наименьшие потери.

§ 184. 2) Исключительной экспрессивностью обладают формы превосходной степени, сопровождаемые родительным падежом того же прилагательного с предлогом из, который (род. падеж) указывает, над кем устанавливается превосходство: лучшие из лучших. Этот оборот также связан с книжной речью: Все были налицо, одного только недоставало, ближайшего из близких (Герцен).

К этому обороту примыкает конструкция из существительного с качественным значением, сопровождаемого родительным падежом множественного числа того же существительного с предлогом из: герой из героев, ударник из ударников, храбрец из храбрецов, красавица из красавиц, молодец из молодцов.

§ 185. 3) Гиперболизм, рассчитанный на экспрессию, выражает конструкция, состоящая из сравнительной степени и родительного падежа того же прилагательного: чище чистого, слаще сладкого, яснее ясного, легче легкого, ближе близкого, глупее глупого. Эта конструкция до известной степени алогична, так как она выражает такую степень качества, которая выходит за его пределы. В самом деле, как что-либо может быть чище чистого? Эта конструкция используется в художественной и разговорной речи:

Буду доставлять туда рассказы аккуратнее аккуратного (из письма Чехова); Дороги и города хуже худшего (из письма Чехова).

§ 186. 4) Книжной, по преимуществу публицистической, речи свойственны экспрессивные образования с приставками: сверх-, ультра-, архи: сверхмощный, сверхлевый, сверхранний; ультралевый, ультраправый, ультраимпериалистический; архитяжкий, архиругателъный, архичудесный, архинервный.

Эти приставки употребляются и с существительными: ультра-роялист, архиплут, архибестия.

§ 187. 5) Прилагательное или его превосходная степень с приставкой пре- выражает большую степень качества с экспрессивной окраской; обычно это образование употребляется в разговорной речи с шутливым или ироническим оттенком: предобрейший человек, преглупейшее положение. И выбрал, наконец, барана, да какого? Прежирного, прематерого (Крылов); И стал осел скотиной превеликой (Крылов); Это, я вам скажу, преинтересная фигура (Горький).

§ 188. 6) Разговорный и просторечный характер носят образования с приставкой раз-: разудалый, развеселый, разлюбезный, распостылый. Погода у нас расчудесная (из письма Чехова).

Нередко для усиления еще повторяется прилагательное (сердитый-рассердитый, красный-раскрасный): Получила от тебя хорошее-расхорошее письмо (из письма Книппер Чехову); Возьми разбольшущий дом в Нью-Йорке, взгляни насквозь на зданье на то (Маяковский).

Приставка раз- для выражения экспрессии присоединяется и к существительным: И будь обидчик хоша разгенерал, добром со мной не разделается (Мельников-Печерский); Туманы мои, растуманы (Песня).

§ 189. 7) Усиление с оттенком живописания представляет повторение прилагательного: Быстрые, быстрые мягкие шаги застучали по паркету (Л. Толстой); Хлеба густые, густые, изобильные, изобильные (Чернышевский).

Аналогично употребляются и наречия: Все затихло в Москве. Редко, редко где слышится визг колес по зимней улице (Л. Толстой).

§ 190. 8) Просторечный характер и отрицательную эмоциональную окраску имеют прилагательные с суффиксом -ущ-: краснущий (ср., например, с "краснейший"), толстущий, здоровущий, большущий, долгущий, худущий (Длиннущее полосатое перо дикобраза. —Федин).

§ 191. 9) Такой же просторечный характер имеют прилагательные с суффиксом -енн- (здоровенный, толстенный, страшенный, широченный): Нам, здоровенным с шагом саженным (Маяковский); На сеновале страшенная темень (Шолохов).

———————————————

¹ Значение превосходной степени также передается сочетанием формы сравнительной степени и местоимения всех, (всего): он выше всех. Это сочетание встречается во всех жанрах: Труднее всего начать (Станиславский, Моя жизнь в искусстве).

МЕСТОИМЕНИЕ

§ 192. Стилистическая роль местоимений очень велика и разнообразна, что зависит как от своеобразия семантики местоимений, так и от частоты их употребления. В целях выяснения стилистических функций местоимений необходимо затронуть несколько отдельно стоящих вопросов.

МЕСТОИМЕНИЕ И КОНТЕКСТ

§ 193. Как известно, конкретное значение местоимений нередко зависит от контекста и определяется тем, с каким словом местоимение связано, на какой названный существительным или прилагательным предмет или признак указывает; поэтому если такая связь отсутствует или осложнена, то значение местоимения оказывается неясным; например, нередко, включая радиоприемник в середине передачи, мы слышим такие фразы: Романс Глинки "Я помню чудное мгновенье" в том же исполнении или: Стихотворение "Родина" того же автора, и для нас остается неизвестным исполнитель или автор. Так же, вырванные из контекста, остаются неясными такие обычные фразы: Они лежали на траве (о лицах или предметах и каких именно идет речь?); Этот случай доказал, как важно выполнять все требования правил безопасности (здесь "этот" отсылает к предыдущему рассказу, может быть, сложному и подробному, и без предшествующего описания остается неизвестным не только конкретное происшествие, но и самый общий характер "этого случая", например, идет ли речь об избежании грозившей опасности вследствие точного выполнения правил безопасности или, наоборот, о несчастье в результате их нарушения); Такие карандаши продаются в ближайшем магазине (остается неизвестным, о каких карандашах здесь сообщается — черных или цветных, химических или обыкновенных и т. д.). Контекст же придает таким местоимениям полную ясность, например: Мы скоро нашли часы. Они лежали на траве или: Вам нужны мягкие тушевальные карандаши? Такие карандаши продаются в ближайшем магазине.

Совершенно неожиданным является значение местоимения в предложении: Он был примитивен, которое следовало за фразами: Какую роль выбрал для себя? Каков был мой тогдашний идеал? Он был примитивен (Станиславский, Моя жизнь в искусстве).

§ 194. В связи с такой зависимостью местоимений от их отношений к известным словам или же целым сообщениям важно, чтобы эти отношения были ясными и чтобы отсутствовала возможность связывать местоимение с другими словами.

В первую очередь это относится к местоимению он.

Обычно местоимение он указывает на ближайшие названные перед ним лица или предметы, с которыми оно может быть согласовано, но такая связь определяется не чисто внешней близостью, а значением, и это местоимение может относиться и к более отдаленному существительному. Затруднения возникают тогда, когда в предшествующем предложении (а иногда и в более отдаленном) встречается несколько существительных, к которым возможно по значению отнести это местоимение; так: Девочка неожиданно увидела мать. Она была так рада. Здесь местоимение она скорее связывается с девочка, так как рассказ ведется о девочке, но все же не исключена возможность, что слушатель отнесет она к ближайшему существительному мать. Наоборот, если мы имеем: Девочка неожиданно увидела мать. Она была чем-то озабочена, местоимение уже скорее окажется связанным с существительным мать, но все же может быть отнесено и к слову девочка. А в предложениях: Завтра девочка пойдет встречать мать. Она будет в белом платье — имеется полная возможность связать местоимение и с тем и с другим существительным.

Неясности в значении этого местоимения встречаются очень часто, и при пересмотре написанного требуется постоянное внимание к его употреблению.

Ошибки этого рода встречаются и в печати. Так, Горький в статье "О начинающих писателях" приводит неудачную фразу: Отец умер, когда ему было девять лет. В статье "Письма к начинающим литераторам", приведя фразу Праздношатаи гремели раскатистым смехом, посылая по его адресу всевозможные остроты, Горький сопровождает ее замечанием: "По адресу смеха?"

Вот еще несколько литературных примеров, в которых местоимение он при беглом чтении может быть связано не с тем словом, к которому оно относится: Отец Огарева умер в 1838; незадолго до его смерти он женился (Герцен, Былое и думы); Софи поместилась на какой-то кадке, которая в продолжение девятисот верст напоминала ей, что она сделана не из лебяжьего пуха (Герцен, Кто виноват?).

В следующем отрывке из "Севастопольской страды" Сергеева-Ценского правильное понимание достигается лишь на основе четких исторических знаний:

Но царь, присвоивший себе такую исключительную полноту власти, должен был не казаться только, а действительно быть всемогущим, — это понимал Николай. Он терпеть не мог латыни, которую вздумали преподавать ему в отроческие годы, но он знал историю Августа, счастливого во всех своих начинаниях до конца своих дней. Он привык считать себя именно русским Августом и даже в любви своей к строительству находил это сходство с первым из римских цезарей.

И вот рухнуло это сходство. Границы государства оказались в опасности. Назойливо стало лезть в голову сравнение с положением Фридриха II, которому также пришлось бороться с коалицией сильнейших европейских держав, Фридриха, перед которым благоговели его дед, его отец, часами просиживавший перед его портретом, наконец, его мать, всячески старавшаяся всем своим детям внушить преклонение перед этим королем Пруссии. Здесь в предложении благоговели его дед, его отец, его мать местоимение его обозначает Николая I, а не Фридриха II.

§ 195. Эта возможность двоякого понимания местоимения используется для игры слов; так, у Герцена и у Тургенева: Император Николай увидел, что с образованием больше идти нельзя, не утратив доли деспотического произвола, и отрекся от него, т. е. не от деспотизма, а от образования (Письмо Герцена к Александру II).

Я нашел довольно редкий экземпляр водяного жука, dyticus marqinatus, знаешь? Я тебе его покажу. — Я тебе обещался рассказать его историю, — начал Аркадий. — Историю жука? — Ну, полно, Евгений. Историю моего дяди (Тургенев, Отцы и дети).

Для предупреждения двусмыслицы иногда, особенно в деловой речи, рядом с местоимением в скобках ставится поясняющее слово, т. е. существительное: Амур чрезвычайно интересный край. До чертиков оригинален. Жизнь тут кипит такая, о какой в Европе и понятия не имеют. Она, т. е. эта жизнь, напоминает мне рассказы из американской жизни (из письма Чехова). Этот же прием используется Чеховым в целях шутки: Выпив у И. Грэка стакан крепкого, как деготь, чаю, я пошел с ним гулять на Неву, т. е. не с чаем, не с дегтем, а с Билибиным.

§ 196. Иногда наблюдаются отступления от согласования местоимения в роде и в числе с тем существительным, к которому оно относится. Нет оснований для нарушения согласования в роде с существительным автор в связи с тем, что автором является женщина, как это имеет место в следующих случаях: Автор дневника не скрывает тех педагогических трудностей, с которыми она сталкивалась, и тех ошибок, которые она допускала. Автор дневника — психолог и мать, отсюда понятна та двойная задача, которая стояла перед ней при ведении записей.

Совершенно исключительный случай согласования местоимения, а также прилагательных и прошедшего времени то по форме (с существительным странное существо), то по значению (речь идет об императрице) имеется в "Севастопольской страде" Сергеева-Ценского: Именины Николая праздновались при дворе скромнее, чем обычно: это связывали не столько с войной, сколько с болезнью императрицы.

Это странное существо, не раз уже умиравшее так же длительно и трудно, чтобы потом неожиданно для всех подняться совсем почти невесомой и с трясучей головой, но деятельной и даже способной ехать за границу лечиться, часто спрашивала окружающих ее камерюнгфер, приехали ли из этого страшного Севастополя ее дети. И когда дня через два после именин отца они действительно приехали, она тут же, повидавшись с ними, попросила снять себя с кровати и посадить в кресло, лицом к окну.

§ 197. Связь с контекстом, помимо местоимения он, имеется у ряда других местоимений — указательных: этот, тот; определительных: такой, столько; притяжательных: мой, твой, свой; возвратного: себя. Поэтому употребление этих местоимений требует осмотрительности, с тем чтобы их конкретное значение было достаточно ясным. Обратим внимание на значение некоторых из этих местоимений.

Указательные местоимения этот и тот обычно согласуются с существительным; благодаря этому, как правило, не возникает затруднений в установлении слов, на которые они указывают. У него [комиссара] была своя особая манера приучать людей к войне. Он узнавал человека на ходу... Если приходилось идти в атаку, он брал этого человека с собой в атаку и шел рядом с ним (Симонов, Третий адъютант).

Особо следует обратить внимание на местоимение среднего рода это, употребляемое без существительного. Оно указывает не только на предмет, но и на различные события, целые описания, выраженные предложениями и их группами; поэтому важно, чтобы было ясно, на что оно указывает.

Комиссар был твердо убежден, что смелых убивают реже, чем трусов. Он любил это повторять и сердился, когда с ним спорили (Симонов, Третий адъютант). (Здесь это значит: что смелых убивают реже, чем трусов.)

Комиссар добрался до штаба только к рассвету. Он был не в духе и, вызывая к себе людей, сегодня особенно быстро отправлял их с короткими, большей частью ворчливыми напутствиями. В этом были свой расчет и хитрость (там же).

Сабуров шел вдоль путей и разглядывал людей, вместе с которыми послезавтра ему предстояло вступить в бой. Очень многих он хорошо знал в лицо и по фамилии. Это были "воронежские", — так про себя называл он тех, которые были с ним в боях еще под Воронежем (Симонов, Дни и ночи).

§ 198. Указательное местоимение тот и определительное такой нередко раскрываются придаточными предложениями. Так: Сейчас, на Эльтоне, он вдруг почувствовал, что именно здесь и лежит тот предел, за который уже нельзя переступить (Симонов, Дни и ночи); Они оба невольно посмотрели в ту сторону, куда предстояло идти полку (там же). Необходимо следить, чтобы при замене придаточного предложения причастным оборотом в главном не осталось этого местоимения, так как оно в таких случаях не употребляется; так: Он вспомнил тот осенний день, который он провел на Волге, но: Он вспомнил осенний день, проведенный на Волге; Он подошел к тому огромному дому, который растянулся на целый квартал, но: Он подошел к огромному дому, растянувшемуся на целый квартал.

§ 199. Возвратное местоимение себя и образованное от него притяжательное свой также могут иногда указывать на разные лица. Это бывает тогда, когда в предложении, помимо подлежащего, имеется другое лицо, могущее быть субъектом действия; так, Мать велела дочери налить себе воды может обозначать, что воду надо налить для матери или же для дочери; Вели ему взять свою лопату ( = лопату твою и лопату его). Еще пример: Комендант велел дворнику отнести вещи приехавшего в свою комнату (чью комнату — коменданта или дворника?). Об избежании неясности в подобных случаях см. § 211.

ЭКСПРЕССИВНЫЕ И СЕМАНТИЧЕСКИЕ ОТТЕНКИ ЛИЧНЫХ МЕСТОИМЕНИЙ

§ 200. Личные местоимения, в прямой связи с тем, что они обозначают лица в их отношении к говорящему, замечательны богатством и разнообразием экспрессивных и эмоциональных оттенков, которые проявляются у них в разных случаях.

Прежде всего местоимение мы, а также притяжательное 1-го лица наш служат для выражения единства говорящего с другими лицами: наш язык, наша страна, наш народ, наша армия.

Никакими другими средствами, кроме личных местоимений, нельзя выразить так сплоченности всего советского народа (причем автор выступает только выразителем общих взглядов и желаний), как это передано в статье А. Н. Толстого "Родина", когда он говорит о завоевании победы: Это случится при одном единственном условии, — если мы все — от мала до велика — удвоим и утроим темпы нашей оборонной работы, если каждый из нас — от мала до велика — поймет, что каждый час, тобой потерянный для оборонного труда, будет стоить жизни твоего брата на фронте. Если бы вместо мы все было весь советский народ, это могло бы обозначать, что автор говорит об общем деле как посторонний. Переход в конце к местоимению 2-го лица ("час, тобой потерянный", "твой брат") создает непосредственность обращения к отдельным участникам грандиозного труда по обороне Родины.

Та же непосредственность обращения, изображение бойца как близкого, своего человека выражается местоимением ты в стихотворении К. Симонова "Атака".

               Когда ты по свистку, по знаку,

               Встав на растоптанном снегу,

               Был должен броситься в атаку,

               Винтовку вскинув на бегу,

               Какой уютной показалась

               Тебе холодная земля...

Если бы вместо ты было бы употреблено боец, стерлась бы близость и теплота отношений между автором и бойцом.

Затем обобщающее значение местоимений 1-го и 2-го лица приводит к широкому использованию мы преподавателями, лекторами, авторами для выражения общности с аудиторией, призывов к слушателям и читателям участвовать в совместной работе. Таковы широко распространенные формулы обращения к аудитории; Сегодня мы прочтем рассказ Толстого "Кавказский пленник"; Теперь мы рассмотрим новый вопрос; Мы выясним связь языка с мышлением и т. д.

§ 201. Обобщающий характер местоимения ты сказывается в том, что оно обозначает не только собеседника, но и любое другое лицо, в том числе и самого говорящего; при этом всякое такое лицо приравнивается к собеседнику, с ним говорящий вступает в непосредственное общение. Вот пример такого использования местоимения тебя в поэме К. Симонова "Суворов":

               Суворов подошел к солдату,

               Взглянул на кивер, на мундир,

               Взглянул и на ноги босые...

               И, рукавом содрав слезу, —

               От ветра, что ль, она в глазу? —

               Спросил солдата: — Где Россия?

               Когда тебя спросил Суворов,

               Не отвечать — помилуй бог!

               И гренадер без разговоров

               Махнул рукою на восток.

Достаточно вместо тебя сказать кого-нибудь, как исчезнет оттенок живости речи, включения обозначенного здесь лица в общение с говорящим.

Пушкин от своего собственного лица начинает стихотворение:

               Не дай мне бог сойти с ума.

               Нет, лучше посох и сума...

И в дальнейшем он в первую очередь говорит о себе, но, переходя на местоимение 2-го лица, он выражает широкое обобщение — издевательства ожидают не только его, но и всякого другого в таком положении:

               Да вот беда: сойди с ума,

               И страшен будешь, как чума,

               Как раз тебя запрут,

               Посадят на цепь дурака

               И сквозь решетку, как зверька,

               Дразнить тебя придут.

§ 202. Особые экспрессивные оттенки создаются противопоставлением местоимений мы и вы. Местоимением мы говорящий обозначает всех, кого объединяет с собой, отсюда развивается значение "близкие", "друзья", "единомышленники", "представители одного направления, лагеря", наоборот, местоимением вы говорящий обозначает собеседников и всех лиц, объединяемых с ними и противополагаемых самому говорящему, откуда развивается значение "посторонние", "чужие", "представители других взглядов", "враги".

Это противопоставление местоимений мы — вы очень часто и в разнообразных формах сказывается в бытовой речи, когда такое разделение используется, в зависимости от конкретной ситуации и отношений, в самых разнообразных направлениях; то мы — представители одной семьи, вы — другой, соседней семьи, то мы — представители одной профессии, вы — другой, то мы — жители одного города или села, вы — другого. В школьной жизни мы могут противопоставлять одну группу известного класса другой, целый класс или курс другому, одну школу другой, один тип учебного заведения другому. Это связано со всякого рода спорами.

Особую выразительность это противопоставление приобретает в публицистике. Так, стихотворение Блока "Скифы" сразу начинается таким противопоставлением:

               Мильоны вас. Нас — тьмы, и тьмы, и тьмы.

               Попробуйте, сразитесь с нами!

И эта антитеза проходит через все стихотворение. То же найдем в стихотворении Пушкина "Клеветникам России":

               О чем шумите вы, народные витии?..

               Иль мало нас?..

Вместо местоимения 2-го лица вы для обозначения враждебного лагеря в противоположность мы может быть использовано местоимение они (в таком случае о противной стороне только говорят, но к ней не обращаются). Так, у К. Симонова:

               Мир неделим на черных, смуглых, желтых,

               А лишь на красных — нас и белых — их.

                                                             ("Красное и белое".)

У него же:

               Мы — коммунисты. В этом тайны нет.

               Они — фашисты. В этом тайны нет.

               Без всяких тайн, что мы воюем с ними,

               Они же объявили на весь свет.

                                                             ("Три точки".)

§ 203. Рядом с противопоставлением мы — вы следует отметить аналогичное использование притяжательных местоимений наш, ваш.

Местоимение наш служит для обозначения человека, целиком и до конца близкого, преданного общему делу. Выделение такого в полной мере своего человека от всяких лиц, так или иначе сочувствующих и в той или иной мере действующих заодно, четко сказывается в таком заявлении рабочего: Вы с нами, а — не наш, вот что я говорю, — продолжал он вдумчиво, тихо (Горький, Мои университеты).

Местоимения ваш и твой прилагаются к лицу, которому дается отрицательная характеристика, в обращении к тем, кто выступает на его защиту или подозревается в сочувствии к нему. Говорящий стремится опорочить слушателя, объединяя его с порицаемым лицом. Такова в "Горе от ума" реплика: ... Он якобинец, ваш Чацкий. Серебряков в "Дяде Ване" заявляет: На что мне твой Астров? Он столько же понимает в медицине, как я в астрономии.

§ 204. Местоимение 1-го лица в единственном числе, обозначающее самого говорящего, употребляемое часто, создает впечатление выпячивания говорящим своей роли, нескромного самовосхваления. Такое самохвальство типически воспроизводится Гоголем в репликах Хлестакова, особенно в его угрозах чиновникам: Извольте, господа, я принимаю должность, я принимаю... только у меня: ни, ни, ни! уж у меня ухо востро! уж я... О, я шутить не люблю; я им всем задал острастку... Я такой! Я не посмотрю ни на кого...

В "Записных книжках" Чехова есть такая запись, безусловно, имеющая в виду разоблачение самохвальства: Она, девица умная: —я не умею притворяться... я никогда не лгу... я с принципами... — и все я... я... я...

В стихотворении "Последняя буква алфавита" В. Лебедев-Кумач выпячивание я рисует как типичную черту самодовольного бюрократа, расточающего угрозы: Да я вас!.. Да я вам!.. Я вас прогоню! Я вам покажу!

В связи с этим становится устойчивой нормой употребление 1-го лица глагола без личного местоимения; в таком случае все внимание сосредоточивается на самом действии, без подчеркивания его принадлежности говорящему или пишущему.

Обычны такие глаголы без я в письмах Чехова. Вот несколько характерных оборотов: Отвечаю на Ваше письмо...; Когда кончу, не знаю; Пишу степной рассказ; Пишу, но чувствую...; Никак не могу забыть его обещания; Напугал [о себе] человека ни за что, ни про что...

Такой пропуск "я" характеризует и научную речь. Вот несколько примеров из статьи Шахматова "Русский язык и его особенности": Скажу несколько слов о тех методах...; Поясню сказанное примером; Считаю вероятным..., Думаю, что и на это надо ответить отрицательно... .

§ 205. Говорящий иногда обозначает себя местоимениями 2-го и 3-го лица, что обусловлено особым отношением к себе.

Местоимения ты, твой употребляются при внутренних диалогах, когда говорящий обращается к себе как к собеседнику: "Булычев смотрит в зеркало, говорит почти во весь голос: Плохо твое дело, Егор. И рожа, брат, у тебя... не твоя, какая-то!" (Горький, Егор Булычев и другие).

Местоимение я для обозначения самого говорящего заменяется и местоимением 3-го лица он. Это, во-первых, служит выражением того, что говорящий или размышляющий судит о себе со стороны, рассматривая себя глазами постороннего. Обоснование такой замены раскрывается Л. Н. Толстым по поводу размышлений Наташи Ростовой: Это удивительно, как я умна, и как... она мила, — продолжала она, говоря про себя в третьем лице и воображая, что это говорит про нее какой-то очень умный, самый умный и самый хороший мужчина.

Во-вторых, это делается в целях маскировки, для того чтобы об интимных подробностях можно было говорить открыто, без лишнего стеснения, как о чем-то постороннем. Этот прием оказывается разъясненным в следующем месте "Записок" Вигеля. Рассказывая о своем раннем романе, он пишет:

Явное предпочтение, оказанное мне [одной молодой женщиной] перед сими людьми, сначала только польстило моему самолюбию. Брат мой, будучи сам еще молод, но гораздо более опытен, первый заметил, что тут не одно простое предпочтение, а нечто более нежное и пылкое. Находя, что пришла уже для меня пора любви, и надеясь, что воспитание ее предохранит меня от разврата, он видел в этом самый счастливый к тому случай. Что сказать мне более? В столь отдаленном времени, мне кажется, говорю я не о себе, а совсем о другом человеке, и потому, не краснея, могу признаться, что он был любим и что сам был более чем неравнодушен. Все это так мало скрывалось от посторонних глаз, что я, право, не знаю, как это сходило нам с рук. Над нашим добрым согласием, маленькими ссорами, потом примирениями все еще смеялись и смотрели на то, как на ребячество.

Своеобразный пример рассказа о себе со стороны, выражающего стремление объективно, с некоторой долей скептицизма передать о своих замыслах, приводит С. Н. Дурылин в своей книге "Нестеров-портретист". Он пишет:

"Он (т. е. Нестеров. — А. Г.) давно думал о "лирическом портрете" и эту свою думу связал с новым портретом дочери. В апреле 1928 года Нестеров писал мне, говоря о себе в 3-м лице: М. В. (Михаил Васильевич Нестеров. — А. Г.) мечтает летом написать портрет с его Веры. "Лирический портрет". Посмотрим, остался ли у старика "порох в пороховницах", или это уже "шлюпик". 16 мая, не боясь повторения, Михаил Васильевич делился со мной теми же надеждами и опасениями: Я недели через полторы поеду туда же (в Мураново, музей-усадьбу Ф. И. Тютчева. — С. Д.) не надолго, на один этюд. А потом за портрет — "лирический портрет". Посмотрим, посмотрим, много ли осталось у старика "пороха". Чего он стоит в 66 лет".

В лирике использование личных местоимений иногда оказывается тонким и сложным и создает разнообразные оттенки экспрессии. Ограничусь одним примером. В начале стихотворения "С какою негою..." Тютчев обращается к героине во 2-м лице, а о ее возлюбленном говорит в 3-м лице:

               С какою негою, с какой тоской влюбленной

               Твой взор, твой страстный взор изнемогал на нем,

               И матери нежней тебя лелеял он.

А в самом конце переходит на 1-е лицо множественного числа, говоря о "нас обоих":

               А днесь... О, если бы тогда тебе приснилось,

               Что будущность для нас обоих берегла,

тем самым раскрывая, что изображенный им посторонний герой, обозначавшийся местоимением он, и есть сам автор. Такое признание как бы прорывается непроизвольно под влиянием охвативших автора горестных чувств, преодолев его скрытность.

§ 206. Иного характера маскировка, вызываемая нежеланием назвать то или иное лицо по имени, проявляется при обозначении местоимением он героя или героини (возлюбленных) или, наоборот, врага. В таком случае это местоимение субстантивируется:

               То видит он (Онегин) врагов забвенных...

               То сельский дом — и у окна

               Сидит она, и все она.

                                              (Пушкин, Евгений Онегин.)

               Вся обомлела, запылала,

               И в мыслях молвила: вот он!

                                              (Там же.)

Когда же она увидела его в первый раз, на вечере, который давал ее отец, она окончательно убедилась, что это — он, и он, в самом деле, сделался ее "он" (Герцен, Былое и думы); Оказалось, что и ее "он" принадлежал тоже к "табуну диких людей" (Чехов, Скучная история).

§ 207. В обращении к собеседнику употребляется местоимение 2-го лица в единственном и множественном числе. Как известно, характерным признаком литературного языка является обращение на вы ко всем лицам, вне узкого круга семьи и близких друзей. Обращение к посторонним на ты или служит признаком нелитературности речи и в таком случае не является обидным, или же производит впечатление намеренного желания грубо оскорбить и унизить собеседника.

О том, какое потрясение может произвести такое обращение, рассказывает в "Педагогической поэме" А.С. Макаренко:

В одно зимнее утро я предложил Задорову пойти нарубить дров для кухни. Услышал обычный задорно-веселый ответ:
— Иди сам наруби, много вас тут!
Это впервые ко мне обратились на "ты".
В состоянии гнева и обиды, доведенный до отчаяния и остервенения всеми предшествующими месяцами, я размахнулся и ударил Задорова по щеке.

§ 208. В то же время в жанре высокой, торжественной лирики, в обращениях к изображаемому персонажу, в том числе и к крупным историческим деятелям, употребляется местоимение ты. Это один из примеров сохранения архаических элементов в данном стиле речи.

Так, Пушкин в стихотворении "Ко гробу Кутузова" обращается к Кутузову:

               В твоем гробу восторг живет!

               Он русский глас нам издает;

               Он нам твердит о той године,

               Когда народной веры глас

               Воззвал к святой твоей седине:

               "Иди, спасай!" Ты встал и спас.

Некрасов в стихотворении "Памяти Добролюбова" пишет:

               Суров ты был, ты в молодые годы

               Умел рассудку страсти подчинять.

               Учил ты жить для славы, для свободы,

               Но более учил ты умирать.

В стихотворении "Тургеневу" Некрасов пишет:

               Мы вышли вместе... Наобум

               Я шел во мраке ночи,

               А ты... уж светел был твой ум,

               И зорки были очи.

               Ты знал, что ночь, глухая ночь

               Всю нашу жизнь продлится,

               И не ушел ты с поля прочь,

               И стал ты честно биться.

               В великом сердце ты носил

               Великую заботу,

               Ты как поденщик выходил

               До солнца на работу.

               Во лжи дремать ты не давал,

               Клеймя и проклиная,

               И маску дерзостно срывал

               С глупца и негодяя.

§ 209. Особо следует сказать об употреблении форм местоимения 3-го лица рядом с существительным. С одной стороны, такое употребление широко распространено в просторечии и в художественной литературе используется в речи действующих лиц: А где он, этот сосед? (Шолохов, Они сражались за Родину); Жутко ему стало, Ермилу-то псарю (Тургенев, Записки охотника); Работа — она штука долговекая (Бажов, Чугунная бабушка).

Являясь выразителем усиления, подчеркивания, близкое по значению к определенному артиклю, такое он нередко засоряет речь учащихся и требует исправления. Вот несколько примеров этого рода: Ученик, он получал литературный материал; Фонетический курс, он играет большую роль; Принцип единства педагогического воздействия, как он осуществляется в семье?

С другой стороны, он совместно с существительным употребляется в торжественной, риторической речи в целях усиления. Так, у Пушкина в послании "К Чаадаеву":

               Товарищ, верь: взойдет она,

               Заря пленительного счастья..

У Тютчева:

               Весна — она о вас не знает,

               О вас, о горе и о зле...

               Твой милый образ, незабвенный,

               Он предо мной везде, всегда...

В трудную минуту спроси у них, этих строгих людей, что по крохам собирали нашу державу, и они подскажут тебе, как поступать, даже оставшись в одиночку среди вражьего множества (Леонов, Слава России).

§ 210. Наконец, помимо общеупотребительных местоимений 1-го и 2-го лица мы, вы, в разговорной речи и просторечии с местоименным значением используются выражения: наш брат, наша сестра, ваш брат, ваша сестра. Так, в письме Тихонову Чехов пишет: Огрубел и ленив, хотя и знаю, что нашему брату без ласки никак быть невозможно. Будь я министром, запретил бы я вашему брату ятем людей морочить (Чехов); Вслед за властью, за советской, вслед за фронтом шел наш брат (Твардовский, Василий Теркин).

СИНОНИМИКА И СЕМАНТИКА ДРУГИХ ВИДОВ МЕСТОИМЕНИЙ

§ 211. В русском языке имеется несколько групп местоимений, близких по значению, которые иногда могут заменять одно другое. Выяснение оттенков таких синонимических местоимений связано с их семантикой, поэтому оба эти вопроса рассматриваются совместно.

1) Возвратное местоимение себя и косвенные падежи местоимения он.

Возвратное местоимение себя служит для указания на то, что объект действия тождествен с субъектом, иначе говоря, обозначает, что действие направлено на само действующее лицо. Он не щадил себя на работе; Что с вами? Вы не похожи на себя; Я пойду к себе; Эти книги я оставлю себе, а эти вы возьмите себе; Расскажите о себе подробнее; Вы недовольны собой (т. е. вами же), а я собой (т. е. мной самим). Как видно из этих примеров, возвратное местоимение себя может относиться ко всем трем лицам, что отличает русский язык от ряда других языков (английского, немецкого, французского), в которых оно не может связываться с 1-м и 2-м лицом.

Возвратное местоимение себя, указывая объект, тождественный с субъектом действия, обычно обозначает то же лицо или предмет, что и подлежащее, как в приведенных выше примерах. Но оно может относиться также к лицу, испытывающему то или иное состояние и выражаемому родительным с предлогом у и дательным падежами в таких безличных оборотах, как: Мне посчастливилось найти себе комнату; Ему хотелось устроить себе праздник; У него не было охоты утруждать себя этим поручением; У вас не было причины быть недовольным собой. Во всех подобных случаях себя указывает на то лицо, которое совершает действие, выраженное инфинитивом (сравни: Я нашел себе комнату, Он устроил себе праздник и т. д.).

Возможность связи местоимения себя с лицом, совершающим действие, обозначаемое инфинитивом, приводит к неясности в тех случаях, когда инфинитив подчинен другому глаголу, с другим действующим лицом, например: Мать велела дочери налить себе воды. В этом случае налицо два деятеля: велела наливать мать, а наливала дочь. И себе может обозначать и матери, и дочери Так, эта фраза может быть соотнесена по значению с двумя следующими: 1) Мать велела, чтобы дочь налила ей [матери] воды; 2) Мать велела, чтобы дочь налила себе [дочери] воды. Также допускает двойное понимание фраза: Директор отдал распоряжение секретарю не допускать к себе посетителей раньше 10 часов.

Здесь, чтобы выразить не допускать к директору следует перестроить фразу, заменив к себе местоимением 3-го лица к нему: Директор отдал распоряжение секретарю, чтобы тот не допускал к нему посетителей раньше 10 часов. Правильно употреблено его, а не себя в такой фразе: Он уже забыл о попытке попугать его взрывом (Горький, Мои университеты), так как попытка попугать совершалась другими лицами и их объектами не были они сами.

Возвратное местоимение не употребительно, когда подлежащим является предмет или понятие, не совершающее действия. Поэтому требует исправления фраза: Определение, имеющее относящиеся к себе (надо к нему) слова, более часто встречается как постпозитивное.

§ 212. 2) Местоимение себя и частица ся.

В русском языке местоимение себя может быть близко по значению к возвратным глаголам с частицей ся, исторически восходящей к тому же местоимению. Так:

сдерживай себя — сдерживайся
не расстраивай себя — не расстраивайся
прикрыл себя — прикрылся
утомил себя — утомился
освежил себя — освежился
почистил себя — почистился
разуверить себя — разувериться

Различие этих пар сводится к тому, что местоимение себя отчетливо указывает на объект, чего нет в возвратных глаголах. К тому же сочетания с себя нередко обозначают действия, совершаемые деятелем намеренно, сознательно, а возвратные глаголы передают процессы, совершающиеся независимо от его намерений. Так, Вересаев в "Воспоминаниях", рассказывая о том, как он в детстве сжег подаренные ему одной девочкой волосы, пишет; Но и волос этих я лишился, сам лишил себя. Здесь лишился только отмечает факт, а лишил себя указывает на то, что действие совершилось благодаря активному участию говорящего.

В шуточной пьесе Чехова "Трагик поневоле" Толкачев заявляет: Я мученик! Я вьючная скотина, негр, раб, подлец, который все еще чего-то ждет и не отправляет себя на тот свет. Если б вместо отправляет себя было отправляется, то было бы понятно, что он угрожает самоубийством.

Зажгите себя. Ведь вы так легко воспламеняетесь (Письмо Чехова к Щеглову); Приучите себя к сдержанности и терпению (акад. Павлов, Письмо к молодежи).

§ 213. 3) Синонимика определительных местоимений каждый, всякий, любой.

Местоимения всякий, каждый, любой близки по своему значению. Эта близость их значения обусловливает возможность употребления их в одинаковых фразах и замены одного из них другим. Так: Это знает каждый (всякий, любой) ученик; Любой (всякий, каждый) встречный укажет вам дорогу на вокзал. Общее их значение и сводится к тому, что они обозначают отдельных лиц (или предметы) из целой их группы, указывая, что они в каком-либо отношении равны и охватывают всю группу.

В то же время каждое из этих местоимений имеет свои оттенки значения, что и демонстрируется невозможностью в ряде случаев замены одного из них другими.

Всякий указывает на качественные различия лиц и предметов одной группы, на их разнообразие в качественном отношении: всякие — это все, с какими угодно различиями или несмотря на разнообразные качественные различия. В жизни он встречался со всякими (не каждыми, любыми) людьми; В углу валяется всякий (не каждый, любой) сор и хлам.

Любой также указывает на качественное разнообразие; поэтому в некоторых случаях эти два местоимения употребляются там, где неуместно местоимение каждый, например: Занятия состоятся при всяких (или любых, но не каждых) условиях; Он ходил на охоту в любую (или всякую, но не каждую) погоду.

В то же время любой указывает на выделение одной разновидности лиц и предметов из других и при этом нередко добавочно обозначает — предпочитаемый, нравящийся; поэтому только любой употребляется при позволении выбрать один предмет из их группы: Возьмите любое (не всякое) яблоко; Напишите любое слово. Можно сказать: Конверты вы найдете в любом (или во всяком) писчебумажном магазине, но мы скажем только: Купите конверты в любом (не во всяком) писчебумажном магазине, так как в последнем случае идет речь в выборе магазина, являющегося более удобным для лица, которому дается это поручение.

Каждый подчеркивает полноту охвата в количественном отношении, каждый — это все по-одному. Приказ был передан каждому (не всякому, любому) бойцу; Предупредите о занятиях кружка каждого студента.

Каждый, указывая на количественный охват лиц, близко по значению к местоимению все, но подчеркнуто указывает на охват всех лиц порознь, в отдельности. На собрании высказывались все члены кружка и На собрании высказался каждый член кружка. Мы оповестили о репетиции всех участников спектакля может обозначать, что оповещение было сделано перед целой группой лиц, тогда как Мы оповестили о репетиции каждого участника спектакля указывает на то, что оповещение делалось порознь отдельным лицам и охватило их целиком.

§ 214. 4) Синонимика неопределенных местоимений кое-что, что-то, что-нибудь, что-либо, нечто.

Перечисленные неопределенные местоимения очень близки по значению, но в то же время имеют отличия семантического характера, и некоторые из них употребляются не во всех стилях речи.

Наиболее обособленным и своеобразным по значению является местоимение кое-что и соответствующее ему кое-кто. Обозначаемое им содержание остается неясным, неизвестным, "неопределенным", но только для посторонних, для собеседников, тогда как самому говорящему оно вполне ясно; это местоимение и употребляется тогда, когда говорящий хочет скрыть от собеседника то, что ему известно, например: Я кое-что принес вам; К нам кое-кто приходил. В этом отношении кое-что, кое-кто отличаются от остальных неопределенных местоимений, которые обозначают неясное, неизвестное для самого говорящего. Так: Он кое в чем виноват обозначает, что говорящий имеет сведения о виновности данного лица, но не раскрывает их собеседнику, тогда как Он в чем-то виноват указывает, что и сам говорящий имеет смутное представление о виновности данного лица. Что-то виднеется вдали указывает на то, что говорящий не рассмотрел и не может определить виднеющийся предмет, поэтому в этом случае неуместно употреблять кое-что. Фразы: Я кое-что знаю и Он что-то знает различаются тем, что в первом случае сообщается об известном говорящему, а во втором — о неизвестном.

В связи с этим следует отметить, что ошибочным является употребление что-то вместо кое-что, когда сообщается об известном самому говорящему, например: Я вам что-то принес; Я вам хочу что-то сказать. Наоборот, только что-то и кто-то может быть употреблено в следующих примерах, так как в них сообщается о том, что представляется неясным говорящему: Собираюсь писать что-то вроде романа и уже начал (из письма Чехова); Около редактора сидел еще кто-то, какой-то икс на манер редакционного секретаря или Гольцева (из письма Чехова); У меня есть что-то радостное, что я разберу, когда останусь одна (Л. Толстой).

Затем рассматриваемая группа местоимений различается по их употреблению в разных стилях языка. С разговорной речью связаны: кое-что, кое-кто, что-то, кто-то; с книжной: что-либо, кто-либо, нечто, некто. Так, в разговоре обычно: Его что-то задержало; Что-то случилось. В деловых сношениях: Если чего-либо недостает, обратитесь в высшую инстанцию.

Очень близки по значению и употреблению что-то и что-нибудь, но последнее имеет оттенок предпочтения (напоминая в этом отношении местоимение любой). Поэтому, если эти местоимения допускают замену тогда, когда имеется констатирование факта: Что-то (или что-нибудь) пропущено, то в приказах, предложениях, советах возможно только что-нибудь: Пропустите что-нибудь (не что-то); Расскажите что-нибудь.

Местоимение нечто имеет еще ту особенность, что оно употребляется с определением. Мы скажем: Что-то произошло, но не употребим: Нечто произошло; в то же время обычно: Произошло нечто странное; Имею сказать ему нечто приятное (из писем Чехова).

§ 215. 5) Синонимика местоимений этот — данный, такой — известный, некоторый — определенный.

Книжная, научная речь в связи со сложностью и разнообразием устанавливаемых между отдельными мыслями взаимоотношений, для выражения этих связей широко использует местоимения. Не ограничиваясь запасом общераспространенных местоимений, она употребляет ряд слов в значении местоимений; сюда относятся такие слова, как данный, известный, определенный, которые и оказываются синонимами местоимений этот, такой, некоторый. Те и другие разграничиваются по их употреблению в разных стилях речи. Указанные выше местоименные слова, выработанные в книжной речи, и остаются исключительной принадлежностью научной и деловой речи. Сравните такие, чисто книжные фразы: Данный (этот) опыт был проведен дважды; При определенных (некоторых) условиях опыт всегда удается; На известной (некоторой) стадии развития происходит переход количества в новое качество (см. § 311).

§ 216. 6) Синонимика отрицательных местоимений никого, ничего, некого, нечего.

Основным отрицательным местоимением является никто, ничто; оно и выражает в отрицательных предложениях обобщенное обозначение субъекта или объекта. Так, в предложении Брат не пришел отрицается приход одного лица — брата, а в предложении Никто не пришел отрицается приход какого бы то ни было лица, отрицается приход всех лиц вообще. В предложении Я не купил бумаги отрицается покупка одного объекта — бумаги, а в предложении Я не купил ничего отрицается совершение покупок вообще.

Местоимение некого, нечего (именительный падеж у него отсутствует) указывает на отсутствие самого объекта для действия, при этом оно употребляется только в особом типе инфинитивных предложений со значением возможности и необходимости действия, например: Позвать было некого, что приблизительно обозначает: была необходимость кого-нибудь позвать, но возможности позвать не существовало из-за отсутствия подходящих лиц. Некому рассказать близко может быть передано таким синонимическим оборотом: Нет никого, кому можно было бы рассказать. В противоположность всем другим отрицательным местоимениям некого, нечего употребляется в утвердительных предложениях (глагол не имеет отрицания). Таким образом, значение и область употребления местоимения никого, ничего, с одной стороны, и некого, нечего — с другой, значительно расходятся, и поэтому редко представляется возможность выбора между ними. До известной степени сближены такие обороты: Никого нельзя было послать и Некого было послать, но и эти выражения отчетливо различаются по значению, а именно: в первом невозможность относится к самому действию (нельзя послать), во втором — невозможность обусловлена исключительно отсутствием объектов.

Как уже указывалось, такие обороты, как некого послать, могут быть расчлененно заменены сложным предложением, в котором главное указывает на отсутствие объекта, а придаточное констатирует возможность действия: Не было никого, кого можно было бы послать. Из этих двух близких по значению синонимических оборотов второй более подчеркнуто выражает данное положение, к тому же он менее употребителен в разговорной речи.

ГЛАГОЛ

§ 217. Глагол, располагающий большим числом категорий и форм, нередко близких по значению и могущих заменять одна другую, создает широкие возможности их выбора с учетом их семантических и экспрессивных оттенков.

ЛИЦА ГЛАГОЛОВ

§ 218. Личные формы глаголов по своему значению однородны с личными местоимениями. Основное значение тех и других сводится к обозначению говорящим лиц (и предметов) в их отношении к нему и к их участию в речи. Так, 1-е лицо единственного числа обозначает действие самого говорящего, 2-е лицо — действие собеседника, к которому говорящий непосредственно обращается с речью, 3-е лицо — действие лица, не участвующего в речи, с которым говорящий не ведет беседы. Значение лиц множественного числа отличается от значения соответствующих лиц единственного числа тем, что они обозначают несколько лиц вместо одного, а также выражают распределение этих лиц говорящим в зависимости от их отношений к нему или собеседнику. Так, 1-е лицо обозначает действие лиц, которых говорящий объединяет с собой, от лица которых он считает возможным выступать, вместе с которыми он совершает одно действие; 2-е лицо также может обозначать не только нескольких собеседников, но также и всех, кого говорящий считает с ними объединенными, действующими совместно, заодно; 3-е лицо — нескольких лиц, совершающих совместно те или иные действия и не участвующих в диалоге.

Таковы основные значения личных форм глагола, но нередко функции личных форм оказываются осложненными целым рядом разнообразных дополнительных оттенков и экспрессивных тональностей; кроме того, отдельные личные формы часто выступают заместителями других, приобретая в таких случаях своеобразные оттенки значения. Поэтому система значений этих глагольных образований далека от той простоты отношений, которая только что намечена. Анализируя разнообразные значения личных форм, следует иметь в виду также и то, что использование этих форм значительно различается в зависимости от стиля речи. Наиболее простым, чаще всего совпадающим с указанными основными значениями, является их употребление в деловой и научной речи. Наиболее богата разнообразием оттенков для выражения социальных взаимоотношений и эмоциональных состояний живая устная речь и использующая ее ресурсы художественная речь. Этот стиль займет главное место в изложении данного вопроса.

В дальнейшем и будет рассмотрено, какими средствами располагает русский язык для обозначения действий трех участников диалога: 1) самого говорящего, 2) собеседника, 3) постороннего диалогу лица. При этом на первый план будет поставлено именно это обозначение, и поэтому одновременно будут рассматриваться все формы, служащие для обозначения действий одного из этих лиц, хотя бы они грамматически представляли собой формы разных лиц. Как будет видно ниже, такие формы и являются синонимичными, нередко допускающими взаимную замену.

Обозначение действий говорящего

§ 219. Обозначение действий самого говорящего отличается исключительным разнообразием в зависимости от того, представляется ли действие как совершаемое только говорящим, или же говорящий не противопоставляет себя другим, а, наоборот, объединяет с собой других или даже скрывает свое участие среди других, а также от того, каков характер самого действия, — является ли оно конкретным и единичным или обобщенным, обычным, совершаемым неоднократно.

Конкретные, единичные действия, совершаемые самим говорящим, выражаются только формой 1-го лица единственного числа глагола, например: Я пишу; Завтра я отвечу вам; Я уже рассказывал вам, как это произошло.

Нина (прислушиваясь). Тсс... Я пойду. Прощайте. Когда я стану большой актрисой, приезжайте взглянуть на меня" Обещаете? А теперь... Уже поздно. Я еле на ногах стою... (Чехов, Чайка).

Как уже отмечалось в главе о местоимениях, пропуск местоимения несколько затемняет принадлежность действия говорящему: Иду; Спешу ответить; Думаю поехать в Москву.

Первым лицом также выражаются длительные или повторяющиеся действия, совершаемые говорящим, характеризующие его привычки, склонности:

Астров. Я работаю — вам это известно — как никто в уезде, судьба бьет меня не переставая, порой страдаю я невыносимо, но у меня вдали нет огонька. Я для себя уже ничего не жду, не люблю людей... (Чехов, Дядя Ваня).

Такое обозначение действий самого говорящего посредством формы 1-го лица и является основным и наиболее обычным. Все другие способы выражения действий 1-го лица являются дополнительными и обычно характеризуются тем, что принадлежность действий говорящему более или менее скрывается.

§ 220. Прежде всего сюда относится употребление 2-го лица единственного числа с обобщающим значением, которое нередко обозначает чисто личные действия говорящего. Таковы следующие заявления Астрова: Заработался, нянька. От утра до ночи все на ногах, покою не знаю, а ночью лежишь под одеялом и боишься, как бы к больному не потащили... Затягивает эта жизнь. Кругом тебя одни чудаки, сплошь одни чудаки; а поживешь с ними года два-три и мало-помалу сам, незаметно для себя, становишься чудаком... Я стал чудаком, нянька... (Чехов, Дядя Ваня). В этом отрывке Астров рассказывает о себе, и его заявление: ночью лежишь под одеялом и боишься, как бы к больному не потащили — также говорит о его личных страхах; это особенно отчетливо демонстрируется тем, что этот оборот можно заменить формой 1-го лица: От утра до ночи все на ногах, покою не знаю, а ночью лежу под одеялом и боюсь (лучше бы: все время в страхе), как бы к больному не потащили... Эта замена также обнаруживает и различие этих оборотов: 2-е лицо, во-первых, обозначает не единичные, а длительные, обычные действия, так что при замене 1-м лицом удобно ввести такие дополнения, как: А по ночам все время (или обычно, постоянно) лежу и боюсь... ; во-вторых, личное участие говорящего затушевывается, он не противополагает себя другим, а объединяется с ними, его действие выставляется как типичное при подобных обстоятельствах для многих или для всех; в этом сказывается обобщающий характер этой конструкции. Кроме того, важно отметить, что для того, чтобы слушатель в этом обобщающем обороте воспринял сообщения о действиях самого говорящего, необходим соответствующий контекст. Так, в данном случае оторванное от предыдущего и взятое отдельно "лежишь... и боишься" будет воспринято только как обобщенное, относящееся ко всякому лицу сообщение. Это также свидетельствует о вторичности обозначения в таких случаях действий 1-го лица.

Этим обобщающим характером оборота со 2-м лицом объясняется, что в ряде случаев роль говорящего еще больше заслоняется участием многих лиц или всех вообще, а иногда и совсем теряется, и данный оборот приобретает типично обобщенно-личное значение. Так, во второй половине приведенной выдержки из "Дяди Вани", где Астров говорит, как среди чудаков "сам... становишься чудаком", несомненно, что он утверждает это о себе (кстати в выражении "кругом тебя одни чудаки" местоимение тебя также в первую очередь говорит о самом Астрове, но с таким же, как и глагол, расширенным значением), по своему опыту, но такое превращение выставляется как нечто общераспространенное. Поэтому вслед за общим утверждением: "незаметно для себя становишься чудаком", он присоединяет констатирование конкретного факта своего превращения в чудака: Я стал чудаком, нянька...

Еще больше личные настроения говорящего тонут в общераспространенных, характерных для всех проявлениях настроений в следующих заявлениях Астрова: Вообще жизнь люблю... А что касается моей собственной личной жизни, то, ей-богу, в ней нет решительно ничего хорошего. Знаете, когда идешь темною ночью по лесу и если в это время вдали светит огонек, то не замечаешь ни утомления, ни потемок, ни колючих веток, которые бьют тебя по лицу... Здесь замена данного обобщенно-личного оборота личным с 1-м лицом неуместна, даже с такими обобщающими словами, как: Знаете, всякий раз, как я иду... Такая замена лишала бы сделанное сообщение его типичности для всех вообще.

Наоборот, только длительность, обычность чисто личных состояний передает следующий отрывок из письма Чехова: Возят через Сибирь почтовые и вольные. Я взял последних: все равно. Посадили меня, раба божьего, в корзинку-плетушку и повезли на паре. Сидишь в корзине, глядишь на свет божий, как чижик, и ни о чем не думаешь...

§ 221. Растворение в суждениях общего характера своего личного мнения достигается употреблением для обозначения действий 1-го лица формы 3-го лица множественного числа с неопределенно-личным значением. Это имеет место в таких бытовых репликах по адресу неуступчивого собеседника, как: Вам говорят русским языком; Вас просят (вместо Я вас прошу); Тебе толкуют, что нельзя, а ты все свое твердишь!

Характерно, что хотя говорящий высказывается в такой общей форме, но слушатель улавливает, что речь идет о заявлениях самого говорящего. Вот показательная в этом отношении сцена из "Дяди Вани":

Соня. А ты, дядя Ваня, опять напился с доктором... В твои годы это совсем не к лицу.
Войницкий. Годы тут ни при чем. Когда нет настоящей жизни, то живут миражами. Все-таки лучше, чем ничего.
Соня. Сено у нас все скошено, идут каждый день дожди, все гниет, а ты занимаешься миражами. Ты совсем забросил хозяйство.

Здесь Соня, говоря: ты занимаешься миражами, прямо относит к Войницкому то его заявление об уходе от жизни в миражи, которое он сделал в общей форме.

§ 222. Особый оттенок объективизации, отношения к себе со стороны, заключают заявления говорящего, выражаемые формой 3-го лица, причем обычно говорящий называет себя так, как его могут называть посторонние. Например, в "Лесе" Островского имеется такое заявление Несчастливцева: Нет, такой обиды не прощает Несчастливцев. Или в приведенном в главе о личных местоимениях (§ 205) отрывке письма художника М. В. Нестерова он пишет, называя себя по имени: М.В. мечтает летом написать портрет с его Веры.

Этот прием встречается не часто и характеризует отношения, когда роль говорящего недооценивается, подвергается сомнению другими или им самим.

§ 223. Оттенок непроизвольности действий и состояний говорящего получает выражение в безличном глаголе с обозначением самого говорящего косвенными падежами местоимения 1-го лица (мне, меня), например: Мне хочется поехать на юг; Мне думается, что вопрос решается проще; Мне представляется необходимым... Эти обороты выражают, что желания и мысли говорящего не являются достаточно осознанными, определенными, четкими, они скорее выражают смутные влечения, чем сознательно принятые решения, только кажущиеся вероятными, а не категорически высказываемые мысли. Осознанность и решительность высказываний достигается соответствующими личными оборотами: Я хочу... Я думаю... Я считаю необходимым....

Непроизвольность действий и состояний, выражаемых безличным оборотом, ярко проглядывается в таких высказываниях: Мне вчера очень "игралось" в сестрах... (из письма Книппер Чехову); В душе волнуется целый мир образов, мыслей, каких-то до слез простых и ласковых песен! Так бы дождем с неба и опрокинул все это на землю, на людей, а — не удается, не умеется (Горький, Коцюбинский).

Безличный оборот, обозначающий непроизвольность желаний и мыслей, нередко используется для смягчения высказывания и служит приемом выражения деликатности: Мне хочется вам указать не так категорично, как Я хочу вам указать.

§ 224. Обобщенное сообщение о себе говорящий выражает формой инфинитива. Так, Серебряков в "Дяде Ване" заявляет: Всю жизнь работать для науки, привыкнуть к своему кабинету, к аудитории, к почтенным товарищам — и вдруг, ни с того ни с сего, очутиться в этом склепе, каждый день видеть тут глупых людей, слушать ничтожные разговоры... Я хочу жить, я люблю успех, люблю известность, шум, а тут — как в ссылке. Такое по внешней форме общее суждение, не дающее указаний на его отношение к каким-либо отдельным лицам, оказывается связанным с самим говорящим только при посредстве контекста. Его обобщающий характер становится ясным при сравнении с личными конструкциями: Я всю жизнь проработал для науки, привык к своему кабинету...

Вот еще пример отнесения, при посредстве контекста, подобного общего суждения к самому говорящему. Войницкий. Разыграть такого дурака: стрелять два раза и ни разу не попасть. Этого я себе никогда не прощу (Чехов, Дядя Ваня); (Я разыграл такого дурака: два раза стрелял...).

Оттенок необходимости или невозможности действия для говорящего передается инфинитивом с личным местоимением мне: Вот вам моя жизнь и моя любовь: куда мне их девать, что мне с ними делать? (Чехов, Дядя Ваня). Сравните личные обороты, выражающие констатирование: Куда я их дену, что я буду с ними делать?

Так как этот оборот выражает модальность, о нем будет сказано ниже.

§ 225. Очень своеобразной конструкцией, связанной с диалогом, является повторение за собеседником глагола во 2-м лице для обозначения своего собственного действия. Таковы бытовые реплики: Ты все пишешь? — Пишешь! А сколько задано!; Что вы опаздываете? — Как опаздываете! Да я вас целый час жду! (Сравните: Как я опаздываю?!)

В "Необыкновенном лете" К. Федина между Рагозиным и Ваней происходит такой обмен репликами:

— Ну, а где ты столуешься?
— Столуешься! — передернул плечами Ваня. — Я не нахлебник — столоваться!

У Крылова в басне "Две собаки" читаем:

               — Да чем же ты, Жужу, в случай попал,

               Бессилен бывши так и мал,

               Меж тем как я из кожи рвусь напрасно?

               Чем служишь ты? — Чем служишь! Вот

                                                             прекрасно, —

               С насмешкой отвечал Жужу:

               — На задних лапках я хожу.

Такое перехватывание употребленной собеседником формы без ее переработки приобретает оттенок непосредственности отклика говорящего на вопрос собеседника, а также изумления этим вопросом, что и получает выражение в особой интонации.

§ 226. Вот ряд глагольных форм, которые используются для сообщения о действиях самого говорящего, причем в одних случаях участие 1-го лица выражается ясно и открыто, в других же оно прикрывается и даже маскируется разными способами.

Приведу отрывок из "Чайки" Чехова, представляющий исключительное разнообразие обозначений действий 1-го лица, отрывок, в котором имеется большинство рассмотренных оборотов. Это рассказ Сорина о себе: Вот история, никогда в деревне я не жил, как хотел. Бывало, возьмешь отпуск на 28 дней и приедешь сюда, чтобы отдохнуть и все, но тут тебя так доймут всяким вздором, что уж с первого же дня хочется вон. Всегда я уезжал отсюда с удовольствием... Ну, а теперь я в отставке, деваться некуда, в конце концов. Хочешь не хочешь, живи. Здесь чисто конкретные сообщения передаются 1-м лицом (в деревне я не жил...; я уезжал...); чисто личные, но повторные, обычные действия выражены 2-м лицом (возьмешь отпуск... приедешь); так же 2-м лицом выражается общее суждение, которое распространяется на говорящего (хочешь не хочешь, живи); безличный оборот (хочется вон) обозначает влечение; инфинитив (деваться некуда) — неизбежность. В этом проявляется богатство живого языка, так мастерски используемое Чеховым.

Обозначение действий собеседника

§ 227. Обозначение действий собеседника менее разнообразно, чем действий 1-го лица.

Основным способом для этого служит форма 2-го лица единственного и множественного числа. При этом, как об этом говорилось в разделе о личных местоимениях (§ 207), в литературном языке вежливое обращение к постороннему требует употребления множественного числа. Вот отрывок из "Чайки" Чехова:

Треплев. ...Отчего вы до сих пор не приходили? Я знаю, вы здесь живете уже почти неделю...
Нина. ...Я боялась, что вы меня ненавидите. Мне каждую ночь все снится, что вы смотрите на меня и не узнаете.

§ 228. Дополнительные обозначения действий 2-го лица по большей части имеют ограниченное употребление.

Форма 1-го лица множественного числа выражает как бы общность говорящего с собеседником, обычно с оттенком сочувствия, нежности. Такое обращение нередко практикуется по отношению к детям. Так: Ну, мы накушались!; Как мы поспали?; Куда мы отправились? По отношению к взрослым такое обращение приобретает характер интимности или, наоборот, деланности и слащавости. Вот два примера из пьес Чехова:

Саша. ...Ну, так возмутись, закричи на меня, затопай ногами. Ну? Начинай сердиться... (Пауза.) Ну?
Иванов. Смешная.
Саша. Мы, кажется, улыбаемся! Будьте добры, соблаговолите еще раз улыбнуться ("Иванов").

Треплев (Нина кладет ему голову на грудь и сдержанно рыдает). Нина! Нина! Это вы... вы... Я точно предчувствовал, весь день душа моя томилась ужасно. О, моя добрая, моя ненаглядная, она пришла! Не будем плакать, не будем ("Чайка").

В пьесе А. М. Горького "Егор Булычов и другие" доктор, входя к больному Булычову, обращается к нему: Здравствуйте! Как мы себя чувствуем?
Булычов. Неважно. Плоховато лечишь, Нифонт Григорьевич. (Сравните: Как вы себя чувствуете?)

§ 229. Действия собеседника иногда обозначаются формой 3-го лица, в таком случае говорящий как бы не обращается к собеседнику, а вслух размышляет, говоря о собеседнике, как об отсутствующем. Таково восклицание Треплева в только что приведенном отрывке: О, моя добрая, моя ненаглядная, она пришла!

Так же для себя бросает Нина невольно вырывающееся замечание на признание Треплева.

Треплев. ...Я зову вас, целую землю, по которой вы ходили; куда бы я ни смотрел, всюду мне представляется ваше лицо, эта ласковая улыбка, которая светила мне в лучшие годы моей жизни...
Нина (растерянно). Зачем он так говорит, зачем он так говорит? ("Чайка").

Как о постороннем делает замечание Иванов по адресу напугавшего его Боркина в следующей сцене:

Иванов (увидев Боркина, вздрагивает и вскакивает). Миша, бог знает что... вы меня испугали... (Садится.) Испугал и радуется... ("Иванов").

Суждения о собеседнике то во 2-м, то в 3-м лице, показывающие различие этих двух оборотов, встречаются рядом в такой сцене из "Трех сестер":

Кулыгин. Сейчас уйду... Жена моя хорошая, славная... Люблю тебя, мою единственную.
Маша (сердито). А то, amas, amat, amamus, amatis, amant.
Кулыгин (смеется). Нет, право, она удивительная. Женат я на тебе семь лет, а кажется, что венчались только вчера. Честное слово. Нет, право, ты удивительная женщина.

Едва ли здесь можно допустить, что заявление она удивительная совсем не имеет в виду жену, тем более что и до этого и после Кулыгин обращается к ней.

§ 230. Безличный глагол с местоимением вам служит для обозначения невольных, не зависящих от воли собеседника действий и состояний (они целиком однородны с таким же оборотом с мне. Сравните: Как вам спалось? и Как вы спали? Что вам не сидится? и Что вы не сидите?

Но ведь и Вам, думаю, нередко вздыхается по белой березе... (Горький, Коцюбинский); Отвечай мне скорее, обстоятельнее и теплее, что ты хочешь, что тебе грезится (из письма Книппер Чехову).

§ 231. Модальный оттенок желательности и необходимости действия передается инфинитивом с частицей бы и местоимением вам, сравните: Вам бы признать свою ошибку и Вы бы признали свою ошибку.

Любовь Андреевна. Вам не пьесы смотреть, а смотреть бы почаще на самих себя. Как вы все серо живете, как много говорите ненужного (Чехов, Вишневый сад); Астров. Я шучу, конечно, но все же... странно, и я убежден, что если бы Вы остались, то опустошение произошло бы громадное. И я бы погиб, да и Вам бы... не сдоброватъ (Чехов, Дядя Ваня).

Обозначение действий 3-го лица

§ 232. Обозначение действий 3-го лица, т. е. лица, не участвующего в беседе, обычно отсутствующего во время диалога, не располагает такими дополнительными средствами, как обозначения первых двух лиц, что, по-видимому, стоит в связи с отсутствием необходимости придания эмоциональных оттенков, а также разных форм вежливости сообщениям о лице, которое их не может воспринять.

Обычным обозначением действий лиц, не участвующих в диалоге, является форма 3-го лица, сопровождаемая обозначением лиц посредством существительного и местоимения.

§ 233. Рядом с этим можно отметить, что когда интерес сообщения состоит в самом действии или событии, то используется форма 3-го лица множественного числа в неопределенно-личном значении. Такой переход от личного к неопределенно-личному обороту имеется в суждении Трофимова о "большинстве интеллигенции":

У нас, в России, работают пока очень немногие. Громадное большинство той интеллигенции, какую я знаю, ничего не делает и к труду пока неспособна. Называют себя интеллигенцией, а прислуге говорят "ты", с мужиками обращаются, как с животными, учатся плохо... (Чехов, Вишневый сад). Как показывает этот пример, связь неопределенно-личных суждений с определенными лицами осуществляется контекстом.

ВРЕМЕНА ГЛАГОЛОВ

§ 234. Основное значение времен сводится к тому, чтобы указать на осуществление действия. Так, прошедшее время указывает на действие, уже фактически осуществленное, воплотившееся в действительность, и говорящий только констатирует его, но лишен возможности воздействовать на него. Наоборот, будущее время обозначает действие, еще только возможное, хотя мыслимое как вполне достоверное, но все же находящееся в области допускаемого, поэтому доступное воздействию. Настоящее обозначает действие, совершающееся в момент речи, и выражает само становление действия, его реализацию. Естественно, что эти различия в отношении к действительности являются исключительно важными в процессе общения.

Но, помимо того, времена выражают ряд дополнительных оттенков, конкретизирующих и живописующих осуществление действий. Нередко это связано с использованием разных видов глагола и с заменой одних форм времени другими. В результате оказывается большое количество форм, близких по значению, которые отличаются лишь тонкими оттенками и нередко допускают взаимную замену.

Прошедшее время

§ 235. Отнесенность действий к прошедшему времени, т. е. указание на то, что оно имело место в действительности, выражается в основном формами прошедшего времени обоих видов.

Прошедшее время несовершенного вида у глаголов, обозначающих конкретные действия, обычно указывает на длительность действия в прошлом, например: Утром мы читали "Войну и мир"; Дети шли в лес; Пионеры маршировали на площади.

В рассказе о прошлом эти формы дают возможность выразить течение, развертывание действий, их распространение на тот или другой промежуток времени и рисовать само прохождение действий и состояний.

Так, заполненность целого дня деятельностью и сосредоточение внимания на ходе разнообразных действий без указания на их последовательность прекрасно показывает в "Детстве" А. М. Горький, изображая занятия нахлебника деда, прозванного "Хорошее дело":

С утра до вечера он, в рыжей кожаной куртке, в серых клетчатых штанах, весь измазанный какими-то красками, неприятно пахучий, встрепанный и неловкий, плавил свинец, паял какие-то медные штучки, что-то взвешивал на маленьких весах, мычал, обжигал пальцы и торопливо дул на них, подходил, спотыкаясь, к чертежам на стене, и, протерев очки, нюхал чертежи, почти касаясь бумаги тонким и прямым, странно белым носом. А иногда вдруг останавливался среди комнаты или у окна и долго стоял, закрыв глаза, подняв лицо, остолбеневший, безмолвный (Горький, Детство).

Вот еще пример развертывания конкретных действий в рассказа о прошлом:

Дед с матерью шли впереди всех. Он был ростом под руку ей, шагал мелко и быстро, а она, глядя на него сверху вниз, точно по воздуху плыла. За ними молча двигались дядья... Я шел с бабушкой и маленькой теткой Натальей (Горький, Детство).

Когда глаголы имеют более общее значение и выражают длительные состояния или обычно совершаемые действия, то формы прошедшего времени несовершенного вида служат для описания и характеристики, отнесенной к прошлому:

Новый дом был нарядней, милей прежнего; его фасад покрашен теплой и спокойной темно-малиновой краской; на нем ярко светились голубые ставни трех окон и одинарная решетчатая ставня чердачного окна; крышу с левой стороны красиво прикрывала густая зелень вяза и липы. На дворе и в саду было множество уютных закоулков, как будто нарочно для игры в прятки. Особенно хорош сад, небольшой, но густой и приятно запутанный; в одном углу его стояла маленькая, точно игрушка, баня; в другом была большая, довольно глубокая яма; она заросла бурьяном, а из него торчали толстые головни, остатки прежней, сгоревшей бани (Горький, Детство).

Так же, относя ее к прошлому, развертывает А. М. Горький характеристику бабушки:

Говорила она, как-то особенно выпевая слова, и они легко укреплялись в памяти моей, похожие на цветы, такие же ласковые, яркие, сочные. Когда она улыбалась, ее темные, как вишни, зрачки расширялись, вспыхивая невыразимо приятным светом, улыбка весело обнажала белые, крепкие зубы, и, несмотря на множество морщин на темной коже щек, все лицо казалось молодым и светлым. Очень портил его этот рыхлый нос с раздутыми ноздрями и красный на конце. Она нюхала табак из черной табакерки, украшенной серебром. Вся она темная, но светилась изнутри — через глаза — неугасимым, веселым и теплым светом (Горький, Детство).

§ 236. Синонимичным к такому прошедшему несовершенного вида выступает настоящее историческое (praesens historicum).

Под названием настоящего исторического разумеется использование форм настоящего времени для описания прошлых действий или событий, например: Вчера я иду и думаю... Сравните: Вчера я шел и думал.

Его употребление придает живость рассказу о прошедшем, слушатель как бы переносится в прошлое и становится непосредственным наблюдателем развертывающихся перед ним событий. Поэтому этот прием широко используется в художественных произведениях.

В этом отношении очень характерны басни Крылова. В них нередко вначале дается короткое введение, знакомящее с действующими лицами, обстановкой, событиями, и в такой вводной части употребляются формы прошедшего времени, а затем развертывается основная картина, которая как бы происходит непосредственно перед читателем, и в этой части басни употребляется настоящее время.

Примером может служить басня "Волк и Ягненок":

               Ягненок в жаркий день зашел к ручью напиться;

               И надобно ж беде случиться,

               Что около тех мест голодный рыскал Волк.

               Ягненка видит он, на добычу стремится;

               Но, делу дать хотя законный вид и толк,

               Кричит...

То же имеет место в баснях "Ларчик", "Ворона и Лисица", "Слон и Моська", "Муха и Дорожные", "Крестьянин в беде" и др.

В своих коротких рассказах А. П. Чехов сразу развертывает перед читателем сцену и поэтому использует настоящее историческое. Вот начало рассказа "Спать хочется":

Ночь. Нянька Варька, девочка лет тринадцати, качает колыбель, в которой лежит ребенок, и чуть слышно мурлычет:

Баю-баюшки-баю,
А я песенку спою...

Перед образом горит зеленая лампадка; через всю комнату от угла до угла тянется веревка, на которой висят пеленки...

Научная речь также пользуется настоящим историческим, когда в интересах живости и наглядности изложения слушатели и читатели приглашаются представить известное положение, вообразить, что они являются его свидетелями, участниками описываемого опыта.

Так, акад. И. П. Павлов пишет:

Самый простой и обыденный случай такой. Вы находитесь с животным в отдельной экспериментальной комнате, где вся обстановка некоторое время остается без колебаний, а затем вдруг npoucxoдит какое-нибудь изменение ее...

Особая близость настоящего исторического к рассмотренным разновидностям прошедшего несовершенного вида сказывается в том, что оно без всяких осложнений, с сохранением всех оттенков глаголов, может заменять такое прошедшее. Так, во всех приведенных выше примерах из "Детства" без затруднений можно произвести такую замену.

При замене же прошедшего совершенного вида переработка сопряжена с рядом изменений. Так, обязательно меняется вид глагола и в связи с этим не сохраняются видовые оттенки, например: Вчера он вошел и сказал и Вчера он входит и говорит (см. § 277).

§237. Со стилями экспрессивной разговорной речи связано очень выразительное прошедшее, обозначающее подчеркнутую повторность, многократность действий с оттенком давности, от бесприставочных глаголов с суффиксами -ива, -ва- типа нашивал, видывал, гащивал, живал, пивал, певал: В детстве я гащивал у деда; эта форма ближе всего может быть передана оборотами: нередко гостил, бывало гостил. Такие формы чаще встречаются у Крылова и других писателей, широко применявших средства народного языка: Мы лавливали и ершей; Какой-то муравей был силы непомерной, и даже хаживал один на паука. У Маяковского: Как это у вас говаривала Ольга? ("Юбилейное"); Дорога была неблизкая, но до каждой надолбы знакомая Меркурию Авдеевичу: не так уж давно он хаживал, что ни день, на Верхний базар в свою лавку (Федин, Необыкновенное лето); Под знаменем большевиков карал он — красный командир Василий Иванович,— карал и казнивал корыстный старый мир щедрой и увесистой народной дланью (там же); Никто из них не живал прежде в этих краях (там же); В мирное время летчики живали здесь с женами, порой и целыми семьями (Полевой, Повесть о настоящем человеке); Я знавал актеров, которые были на сцене необыкновенно умны (Немирович-Данченко).

§ 238. Прошедшее совершенного вида отличается от прошедшего несовершенного вида главным образом тем, что оно указывает не на течение действия, а на его ограничение, завершенность и сосредоточивает внимание на тех результатах, которые достигаются действием (сравните: переставлял столы — сообщение о занятиях, времяпрепровождении, а переставил столы — о выполнении задачи). Кроме того, прошедшее совершенного вида обозначает исключительно конкретные действия; сравните: читал часто и много — говорит об обыкновении, склонности к чтению вообще, а прочитал указывает на то, что закончено чтение определенного объекта (книги, статьи, письма и т. д.).

В связи с этими особенностями значения прошедшего совершенного вида обычное его употребление сводится к тому, что в рассказе о прошедших действиях оно выражает смену одного цельного, завершенного действия другим, поэтому широко используется при изображении развивающихся событий, включающих ряд последовательных действий. Так, в "Детстве" Горького: Прошло много пустого времени, и меня снова переселили к матери в подвальный этаж каменного дома, мать тотчас же сунула меня в школу; с первого же дня школа вызвала во мне отвращение.
Я пришел туда в материных башмаках, в пальтишке, перешитом из бабушкиной кофты, в желтой рубахе и штанах "на выпуск", все это сразу было осмеяно, за желтую рубаху я получил прозвище "бубнового туза". С мальчиками я скоро поладил, но учитель и поп невзлюбили меня.

А вот пример смены и последовательного развития конкретных действий: Я отнес книги в лавочку, продал их за пятьдесят пять копеек, отдал деньги бабушке, а похвальный лист испортил какими-то надписями и тогда же вручил деду. Он бережно спрятал бумагу, не развернув ее и не заметив моего озорства.

§ 239. Разновидностями прошедшего совершенного вида, характерными для разговорной речи, являются следующие образования:

1) Особая краткая форма, состоящая из одной основы типа стук, щелк, звяк, обозначает мгновенность действия, а кроме того, она имеет яркий экспрессивный характер, благодаря чему сближается с междометием:

               Мартышка, в зеркало увидя образ свой,

               Тихохонько медведя толк ногой.

                               (Крылов, Мартышка и зеркало.)

               По камням, рытвинам, пошли толчки,

                                              Скачки,

               Левей, левей, и с возом — бух в канаву.

                                              (Крылов, Обоз.)

Сравнение толк и толкнула, бух и бухнулась обнаруживает, что данные формы обозначают особенно быстрые, мгновенные действия и отличаются экспрессией.

2) Оттенок краткости и неожиданности действия имеет редкая форма, совпадающая с повелительным наклонением, типа а он и приди, нередко сопровождаемая частицей возьми, например: Положил я его на стол, чтобы ему операцию делать, а он возьми и умри у меня под хлороформом (Чехов, Дядя Ваня); Писать так было, пожалуй, жестоко: в ходе переписки девушка призналась, что давно уже неравнодушна к "товарищу старшему лейтенанту", но что нипочем бы ему в этом не созналась, не приключись с ним такое горе (Б. Полевой, Повесть о настоящем человеке).

3) Оттенок экспрессии с подчеркиванием начала действия обозначает сочетание частицы ну и инфинитива:

               Лягушка, на лугу увидевши Вола,

               Затеяла сама в дородстве с ним сравняться:

               Она завистлива была.

               И ну топорщиться, пыхтеть и надуваться.

                                              (Крылов, Лягушка и Вол.)

               Отколе ни возьмись, навстречу Моська им.

               Увидевши Слона, ну на него метаться,

               И лаять, и визжать, и рваться...

                                              (Крылов, Слон и Моська.)

Замена ну метаться сочетанием стала метаться приведет к потере экспрессии.

§ 240. Особый оттенок конкретного завершения действия и его повторности в прошлом достигается употреблением будущего (простого) совершенного вида. Обычно отнесение таких действий к прошлому достигается на основе связи их с формами прошедшего времени. Так: На стеклах плавали слезы и белели недолговечные снежинки. Снежинка упадет на стекло, взглянет на дьячиху и растает (Чехов, Ведьма). Для замены такого будущего более подойдет форма прошедшего несовершенного времени с указанием на повторяемость: Снежинки падали на стекло и таяли, чем форма совершенного вида: Снежинка упала и растаяла.

Бывало, — зайдет солнце, прольются в небесах огненные реки и сгорят, ниспадет на бархатную зелень сада золотисто-красный пепел, потом все вокруг ощутимо темнеет, ширится, пухнет, облитое теплым сумраком... (Горький, Детство).

В последнем примере будущее сопровождается частицей бывало, указывающей на повторность в прошлом.

§ 241. Особый оттенок прерванности действия создает частица было: Мы вышли было пройтись, но дождь заставил нас вернуться; Мы заговорили было о деле, но нас отвлекли; Тёма при его приближении вильнул было, как будто играя, в кирпичный сарай, но Абрушка вошел в сарай и потребовал от Тёмы денег... (Гарин, Детство Тёмы); Сестра вскочила было при его приближении, но он досадливо отвернулся от нее (Полевой, Повесть о настоящем человеке).

Настоящее время

§ 242. Отнесенность действия к настоящему времени, т. е. обозначение того, что оно осуществляется в момент речи, получает выражение в формах настоящего времени несовершенного вида. В первую очередь это относится к конкретным действиям, имеющим незначительную длительность. Так, сообщения: Я читаю газету; Самолет летит над облаками; Ученики записывают домашнее задание — являются констатированием того, что совершается тогда, когда говорящий делает такие высказывания.

Гаев, видя входящих Трофимова, Аню и Варю, говорит: А вот и наши идут (Чехов, Вишневый сад).

Лирика, нередко фиксирующая текущие впечатления и размышления поэта в момент их возникновения, использует такое настоящее:

               Кавказ подо мною. Один в вышине

               Стою над снегами у края стремнины;

               Орел, с отдаленной поднявшись вершины,

               Парит неподвижно со мной наравне.

                                              (Пушкин, Кавказ.)

               Мне не спится, нет огня;

               Всюду мрак и сон докучный.

               Ход часов лишь однозвучный

               Раздается близ меня...

                               (Пушкин, Стихи, сочиненные ночью во время бессонницы.)

Непосредственность впечатлений и размышлений и может быть передана лишь таким настоящим.

§ 243. В ряде случаев прошедшее совершенного вида, которое обозначает действие, законченное в прошлом, но результат которого сохраняется в момент речи (этот оттенок в значении прошедшего времени называется перфективным; см. § 404), нередко употребляется рядом с настоящим для обозначения состояний, относящихся к моменту речи: Я встал на табуретку и забиваю гвоздь — обозначает не только то, что действие "встал" совершилось в прошлом, но также указывает на продолжение в настоящем достигнутого положения, поэтому обозначает "встал и стою, продолжаю стоять"; при этом главный интерес сообщения и заключается в этом результате: Он принялся за работу указывает, что "он работает"; заявление по телефону: Извините, пожалуйста — ко мне пришел один знакомый — близко по значению к фразе: "У меня сидит один знакомый" ¹ — и служит объяснением, почему прерывается разговор.

О своем состоянии в настоящем сообщает Елена Андреевна ("Дядя Ваня"): Я замучилась с ним. Едва на ногах стою. Здесь я замучилась не столько говорит о возникновении усталости в прошлом, сколько о ее наличии во время сообщения, и близко по значению к оборотам: "я сейчас такая замученная, я не имею сил".

В стихотворении "Цветок" Пушкин на лету передает свои мысли, возникающие при виде найденного в книге цветка:

               Цветок засохший, безуханный,

               Забытый в книге вижу я;

               И вот уже мечтою странной

               Душа наполнилась моя.

Здесь ...мечтою странной душа наполнилась моя, как видно из дальнейшего содержания стихотворения, значит: "у меня возникают странные мечты".

§ 244. У глаголов с обобщенным значением настоящее время выражает длительность процесса, его всегдашнее или обычное совершение, отсутствие у него ограничений во времени, например: Земля вращается вокруг Солнца. В данном случае вследствие постоянства вращения Земли оно осуществляется и в момент речи, в то же время простираясь на неопределенно длительное прошедшее и будущее. В других случаях, когда речь идет о действиях прерываемых, осуществляемых не беспрерывно, а время от времени, обобщенное настоящее обозначает обычность действия, его характерность, типичность, "свойственность" для тех или других лиц или предметов и в таком случае может не указывать на его наличие в момент речи. Девочка выразительно читает — говорит о ее умении читать и не обозначает, что она читает в момент сообщения. Такую же общую характеристику дают предложения: Брат играет на скрипке; Преподаватель руководит кружком физики.

Настоящее обобщенное и служит средством для выражения научных законов, выражающих постоянно действующие связи и отношения: Тела от теплоты расширяются; Нева впадает в Финский залив; Сон восстанавливает силы организма.

§ 245. Повторность конкретных действий, их обычность и типичность, с их распространением и на настоящее время, получает выражение в формах будущего простого, причем их отнесенность к настоящему поддерживается употреблением в контексте настоящего времени. Так, у Крылова:

               Гребень не только не теребит,

               Нигде он даже не зацепит.

Елена Андреевна ("Дядя Ваня") говорит: Это только в идейных романах учат и лечат мужиков, а как я, ни с того ни с сего, возьму вдруг и пойду лечить или учить. Благодаря связи с обобщенным учат и лечат и будущее возьму вдруг и пойду лечить не столько указывает на одно, относимое к будущему действие, сколько на отнесенность к любому времени; так, его легко можно заменить выражением: а как я пошла бы вдруг лечить, в котором приуроченность ко времени целиком определяется контекстом.

Характерное сочетание в научной речи настоящего для обозначения стойких закономерностей и будущего простого для выражения повторности конкретных действий находим в следующем отрывке из "Лекций" акад. И. П. Павлова ²:

Экспериментатор заключает в себе массу раздражений... Поэтому пришлось вывести экспериментатора за дверь и исключить, хотя и не вполне, его действие на животное. Но и это в обычных лабораториях оказалось недостаточным. Действительно, в них среда около собаки постоянно колеблется: появляются новые звуки, кто-нибудь пройдет, стукнет, с улицы доносится шум, дрожит стена от проехавшего экипажа, пробегают в окнах тени и т. д.

Такое использование будущего простого вполне совпадает с его употреблением для обозначения повторяющихся конкретных действий в прошлом, что рассматривалось выше (§ 240).

§ 246. Ограниченный объем имеет употребление будущего простого с отрицанием для выражения невозможности осуществления действия в настоящем, например в таких бытовых репликах: Я что-то не пойму вас; И не разберешь, что здесь написано. Эти заявления делаются по поводу происходящего во время речи.

Софья в "Горе от ума" заявляет: Я гнева вашего никак не растолкую.

Дуняша ("Вишневый сад") говорит: И не узнаешь вас, Яша. Какой вы стали за границей. Здесь речь идет не о будущем, а о том, что она в момент самого сообщения не может узнать Яшу. Этот оборот по сравнению с не могу узнать отличается большей живостью.

———————————————

¹ Это совмещение в прошедшем типа перфекта значений прошедшего и настоящего вызывает широко распространенную ошибку, когда учащиеся принимают его за настоящее время.

² И.П. Павлов, Лекции о работе больших полушарий головного мозга. Полное собрание трудов, т. IV, стр. 32.

Будущее время

§ 247. Отнесение действия к будущему времени, т. е. обозначение такого действия, которое еще не осуществляется, но осуществление которого в будущем говорящий считает вполне достоверным, получает выражение в формах будущего несовершенного и совершенного вида.

Будущее несовершенного вида указывает на совершение действия в будущем и на его длительность, распространение на известный срок и соответствует в этом отношении формам прошедшего несовершенного вида у глаголов с конкретным значением; будущее совершенного вида (простое) указывает на завершенность действия, на достижение результата (самое течение действия остается в стороне).

Аня ("Вишневый сад") заявляет: Ты, мама, вернешься скоро, скоро... не правда ли? Я приготовлюсь, выдержу экзамен в гимназии, потом буду работать, тебе помогать. Мы, мама, будем вместе читать разные книги... Не правда ли? Мы будем читать в осенние вечера, прочтем много книг, и перед нами откроется новый, чудесный мир... Здесь формы буду работать, помогать, будем читать указывают на то, что будет осуществляться в будущем, а также характеризуют, чем будет заполнено время в будущем, это те занятия, о которых мечтает Аня, а вернешься, приготовлюсь, выдержу, прочтем, откроется говорят о том, что будет достигнуто; так, вернешься = будешь здесь, перед нами откроется новый мир = мы будем жить в новом мире; в формах совершенного вида внимание сосредоточено именно на результате, а не на процессе.

Кроме этого основного способа передавать будущие действия, имеется ряд второстепенных.

§ 248. Настоящее время, обычно у глаголов движения, передает действия, относящиеся к будущему, с оттенком категоричности, полной уверенности в наступлении такого действия, например: Завтра мы проводим репетицию (сравним: Завтра мы будем проводить репетицию). Такое настоящее живописует предполагаемые действия, перенося слушателя в будущее, и рисует их уже совершающимися. Обычно в таких случаях обозначаются действия ближайшего будущего.

Еще примеры: Завтра я улетучиваюсь из Москвы дня на два-три (из письма Чехова).

Елена Андреевна. Я сию же минуту уезжаю из этого ада! (Кричит.) Я не могу дольше выносить! ("Дядя Ваня").

§ 249. Будущие действия также могут обозначаться формами прошедшего времени; это создает впечатление, что действие представляется уже осуществленным в будущем. Сюда относится бытовое выражение: Ну, я пошел (Ну, я пойду), носящее характер идиомы, а также: Теперь я пропал.

Яша. Завтра сядем в курьерский поезд и закатим, только нас и видели ("Вишневый сад"); Пищик. Не теряю никогда надежды. Вот, думаю, уже все пропало, погиб, ан глядь — железная дорога по моей земле прошла, и... мне заплатили (там же).

Или такое обращение к цветку у Тютчева:

               Покойся ж на груди моей,

               Пока любви не замер в ней

               Последний вздох.

Сравните полную возможность использования здесь будущего времени: пока не замрет последний вздох.

С тем же значением выступает и причастие прошедшего времени страдательного залога. Лопахин ("Вишневый сад") заявляет: Раз окончательно решите, чтоб были дачи, так деньги вам дадут сколько угодно, и вы тогда спасены.

§ 250. Особняком стоят такие выражения бытового языка, произносимые с иронической интонацией и обозначающие отказ, противодействие, отрицание, несмотря на то, что внешне они выражают утвердительные заявления: Так я и отдал!; Так и пошел!; Так он и дал вам взаймы! (сравните: "Он ни за что не даст вам взаймы!" или: "Разве он даст вам взаймы!"). Эти реплики обычно являются эмоциональным возражением на такие предложения, как: Отдай мяч!; Сходи за водой!

§ 251. Наконец, при посредстве контекста будущие действия может обозначать и такое междометное прошедшее, как бух, толк, со своим обычным оттенком мгновенности и экспрессии:

Астров. Не хочется уезжать отсюда. Вот подают лошадей... Остается, стало быть, проститься с вами, друзья, проститься со своим столом и — айда; Он же. Дайте себе волю хоть раз в жизни, влюбитесь в какого-нибудь водяного по самые уши — и бултых с головой в омут, чтобы герр профессор и все мы только руками развели ("Дядя Ваня").

Все добавочные обозначения будущих действий формами настоящего и прошедшего времени имеют экспрессивную окраску и в связи с этим широко используются в разговорной и художественной речи и очень редко встречаются в строго деловой речи.

НАКЛОНЕНИЯ

§ 252. Наклонения глагола служат для выражения модальности, т. е. указывают на различия в отношении действий к их реальному осуществлению. Они указывают, с одной стороны, на то, что действие происходит на самом деле (изъявительное наклонение), или, с другой стороны, только возможно, желательно, необходимо (повелительное, условное наклонение).

В стилистическом отношении представляет интерес то, что русский язык располагает рядом синонимических средств для выражения тех значений, которые свойственны формам наклонений. Сюда относится выражение приказов и просьб, выражение желательности, необходимости, возможности действия. Круг таких синонимических средств слагается прежде всего из форм разных наклонений. Как будет видно дальше, в русском языке широко развита замена одного наклонения другим, т. е. употребление форм одного наклонения для передачи значения, свойственного другому наклонению; так, просьба обычно выражается повелительным наклонением, но может быть передана и условным наклонением (Расскажите нам что-нибудь — Рассказали бы нам что-нибудь.) Затем те же значения иногда передаются лексическими средствами, например, просьба может быть выражена оборотом с глаголом прошу (Прошу вас рассказать нам что-нибудь).

Поэтому, как и в других разделах, обзор будет объединять разнородные формы наклонений, поскольку они служат для выражения оттенков одного общего значения, захватывая и лексические средства, имеющие то же общее значение. При этом для передачи приказов и просьб в первую очередь используется повелительное наклонение, а для передачи желательности, необходимости, обусловленности действия — условное наклонение.

Выражение просьб и приказов

§ 253. Основным выражением волеизъявлений говорящего, его желаний, чтобы действие совершилось, его побуждений, обращенных к другим лицам, к осуществлению действий, является повелительное наклонение. Оно и служит для выражения просьб и приказов разной категоричности.

В связи с тем что непосредственно побуждать речевыми средствами возможно только собеседников, среди форм повелительного наклонения главное место занимает 2-е лицо единственного и множественного числа. 2-е лицо повелительного наклонения и выражает побуждение говорящим собеседника к выполнению того или иного действия. Эта форма служит для выражения как приказов, так и просьб говорящего; при этом в устной речи различия между приказом и просьбой и различных оттенков приказов и просьб, нередко имеющих разную эмоциональную окраску, сказываются в интонациях, которые отличаются большой выразительностью и разнообразием.

Письменная речь не располагает средствами для передачи этой гаммы интонаций, начиная от строжайшего приказа до нерешительной просьбы; поэтому в художественных произведениях обычно даются авторские замечания о характере произношения. Вот несколько примеров из повести Горького "В людях": "Не мешайте мне работать, черт вас возьми!" — орет хозяин, бледный с натуги; "Читай!" — сердито приказывает повар; Хозяин прятал в карман свою сладкую улыбку, командовал: "Каширин, прибери товар!"; "Не криви рожу", — тихонько, но строго говорит он [хозяин], [Смурый] угрюмо приказал: "Читай Тараса..."; [Смурый] гулким голосом уговаривал всех: "Да постыдитесь!"; Мокрый господин... с досадой говорил: "Оставь его, болвана..."; "А ты не тряси стол", — миролюбиво советовал хозяин; Получив письмо от сестры, он [солдат] беспокойно просил: "Читай, пожалуйста, скорее..."; Ласково подмигнув мне, она [бабушка] отзывалась внушительно: "А ты помалкивай, ты здесь не хозяин!" Как показывают авторские ремарки, произношение этих фраз должно быть исключительно разнообразным, отражая различия в строгости приказов, сопровождаемых то нескрываемым гневом, досадой, то сдерживаемым раздражением, или советы, просьбы, в которых звучат доброжелательство, ласка, тревога.

§ 254. Ряд оттенков, ограничивающих такое широкое использование 2-го лица повелительного наклонения, вносит употребление местоимения и частиц.

Обычно повелительное наклонение употребляется без местоимения. Присоединение местоимения 2-го лица смягчает требование и обычно выражает просьбу. Например: Напишите и Вы напишите; Приезжайте и Вы приезжайте; Ты не бойся его, он добрый; ты гляди прямо в глаза ему (Горький). В то же время местоимение создает оттенок интимности, близости отношений. Поэтому в резких приказах употребление вы невозможно: Отойдите прочь!; Замолчите!

§ 255. Частица да, употребляемая в разговорной речи, создает оттенок нетерпения, настойчивости просьбы: Да рассказывайте; Да отоприте же; Да уходите же, наконец; Да останьтесь; Викторушка... время от времени кричит: "Да не трясите стол!" (Горький, В людях).

§ 256. Частица ну выражает уступку со стороны говорящего, его согласие после тех или иных возражений, например, в таких обычных ситуациях: на заявление собеседника о его желании закрыть окно говорящий возражает, что будет душно, но собеседник настаивает: "А я все же закрою!" И говорящий соглашается: Ну закрой! Еще примеры: Ну купи! (после уговоров не покупать); Ну поступай в театральную студию. Эта частица отлична от выражающего побуждение междометия ну; сравните выражение согласия после отказов: Ну поезжай! и побуждение: Ну, поезжай! (Эти обороты резко различаются в интонационном отношении.)

§ 257. Форма повелительного наклонения смотри, потерявшая лексическое значение, присоединяемая к повелительному наклонению другого глагола, выражает подчеркивание необходимости выполнения даваемых советов, поручений: Смотри, помни мои слова; Смотри, приходи; Смотрите, будьте осторожны!; Смотри, учись хорошо! Особенно часто этот оборот употребляется с отрицанием: Смотри, не проговорись!; Смотри, не забудь!; Смотрите, не оступитесь!; Смотрите, не растеряйте! Глаголы совершенного вида с отрицанием употребляются в повелительном наклонении только в значении предостережения: Не забудь!; Не оступись!; Не растеряйте! Присоединение смотри усиливает предостережение. Эти обороты со смотри употребляются в разговорной речи.

§ 258. Частица -ка, аналогичная суффиксам субъективной оценки, выражает ласковость, близость отношений, и с этой частицей повелительное наклонение передает не приказы, а различные просьбы: Посидите-ка!; Отдохните-ка; Передайте-ка мне газету; Не спится мне, Лексейка, боязно чего-то, поговори-ка ты со мной (Горький, В людях).

Как и суффиксы субъективной оценки, эта частица употребляется и для выражения иронии, насмешки: Нет, зачем я буду молчатъ!; Нем, голубчик, иди-ка, иди! Я говорю — иди (Горький, В людях). Обычно частица -ка указывает на близкое к моменту высказывания действие (таковы все приведенные случаи), но она может относиться и к длительным, обычным действиям: Занимайтесь-ка поприлежней; Пишите-ка чаще.

§ 259. В связи с широтой значения и эмоциональной окраской форм 2-го лица отдельные их разновидности оказываются синонимичными с разными конструкциями.

Для выражения категорического приказа используется форма инфинитива с особой повелительной интонацией: Сидеть смирно!; Не шуметь!; Немедленно вызвать врача!; Сейчас же выступать! По сравнению со 2-м лицом повелительного наклонения, эта форма выражает особую категоричность, а кроме того, она выдвигает на первый план требование о выполнении действия и оставляет в тени того, к кому направлено это требование. Поэтому эта форма, как правило, употребляется без обозначения лица.

Эта конструкция, не обозначая определенных лиц, к которым направлено требование, служит для обращения ко всем вообще и поэтому нередко используется в заглавиях статей, носящих характер призыва, например: Убрать урожай без потерь; Растить молодые силы науки; Чутко прислушиваться к голосу избирателей; Совершенствовать педагогическое мастерство.

Наоборот, призывы, обращенные к определенной категории лиц, не допускают употребления этой конструкции, а требуют использования 2-го лица повелительного наклонения: Рабочие и работницы текстильной промышленности, боритесь за высокое качество продукции!; Преподаватели начальной и средней школы, совершенствуйте педагогическое мастерство!

Поэтому в обращении акад. И. П. Павлова к молодежи встречаются только формы повелительного наклонения: Приучайте себя к сдержанности и терпению. Научитесь делать черную работу в науке. Изучайте, сопоставляйте, накопляйте факты!

§ 260. Для выражения просьбы, советов, мягкого увещевания, нерешительных уговоров употребляется условное наклонение, например: Посидели бы еще (сравните: "Посидите еще"); Зашли бы к нам; Отдохнули бы; Соня. Ты бы ложилась, нянечка (Чехов, Дядя Ваня); Астров. А то остались бы! А? (Чехов, Дядя Ваня); Ведь у вас деньги-то есть, вы бы купили книгу! (Горький, В людях); Яков предложил ему: "Бросил бы ты это!" (Горький, Дело Артамоновых); "Ты бы не читал, а спал", — заботливо советовал он... (Горький, Мои университеты).

§ 261. Близким по значению к такому использованию условного наклонения для выражения советов может служить конструкция, состоящая из инфинитива с частицей бы, сопровождаемая указанием лица посредством местоимения тебе, вам: Вам бы сходить самим (сравните: "Вы бы сами сходили" и "Сходите сами"). Особенностью таких оборотов служит то, что в них скрыто, что совет дается говорящим от своего лица, говорящий как бы только констатирует необходимость действий.

Молчалин. К Татьяне Юрьевне хоть раз бы съездить вам (Грибоедов, Горе от ума).

Любовь Андреевна. Вам не пьесы смотреть, а смотреть бы почаще на самих себя. Как вы все серо живете, как много говорите ненужного (Чехов, Вишневый сад).

Вам бы, ребята, на медведей сходить, забава хорошая (Горький, Дело Артамоновых).

Как будет видно дальше, эта конструкция также выражает необходимость действия без обращения к собеседнику с предложением о его выполнении.

§ 262. Форма 1-го лица множественного числа будущего простого с особой интонацией приглашения служит для выражения побуждения к действию, в котором вместе с собеседниками примет участие сам говорящий: Тригорин (Аркадиной). Останемся еще на один день! (Чехов, Чайка); Медведенко. Поедем, Маша, домой! (Чехов, Чайка); Запишем задание; Прочитаем стихотворение Пушкина "Памятник". Такие фразы, как последние, обычны в школьной работе, когда учащиеся приглашаются к выполнению заданий под руководством учителя. В таких случаях говорящий объединяет слушателей с собой. Особенно ярко это сказывается в таких лекторских формулах, обращенных к аудитории: Рассмотрим следующее положение; Перейдем к выяснению нового вопроса; Подведем итоги сказанному; Теперь сопоставим разные нервные расстройства у наших животных и у людей ("Лекции" акад. И. П. Павлова).

Широко распространены такие обороты, выражающие призывы, в заглавиях: Отстоим правое дело мира!

Эта форма приглашения сочетается с рядом частиц, вносящих дополнительные оттенки.

Так, эта форма употребляется с частицей множественного числа повелительного наклонения -те, которая придает оттенок вежливости в обращении к собеседникам: Пойдемте в музей!; Продолжимте наш разговор; "Будемте друзьями", — говорил он, пожимая мою руку... (Горький, Мои университеты). Но эта частица употребляется только в кругу бытовых диалогов и неуместна в призывах к широкой аудитории; ее невозможно употребить в таком призыве, как: Выполним взятые обязательства!

Затем с этой формой употребляется частица -ка с ее обычным значением: Попробуем-ка!; Побежимте-ка!; "Пойдем-ка со мной, Ульяна Ивановна", — приказал Артамонов (Горький, Дело Артамоновых). Разговорный и просторечный характер придает частица давай, подчеркивающая побуждение: Давай почитаем (обращение к одному лицу на ты); Давайте сходим в театр.

§ 263. Приглашение выполнить действие вместе с говорящим в разговорной речи выражается формой множественного числа прошедшего времени с той же интонацией приглашения, что и при формах будущего времени: Пошли!; Поехали! По сравнению с Поедем эта конструкция обозначает более решительное предложение к немедленному началу действия: "Пошли с лесом прощаться", — беспечным тоном предложил Алексей (Полевой, Повесть о настоящем человеке). Такой оборот фактически образуется едва ли не от двух указанных глаголов движения, а также от начинательного глагола начали. Менее обычен он от других синонимических с ними глаголов движения, все же он встречается, особенно при поддержке побудительной частицы ну: Ну, побежали!; Ну, тронулись! Совсем необычен он от других глаголов, Ну, запели; Ну, позавтракали (в значении приглашения: "Давайте позавтракаем").

§ 264. Предложение выполнить действие может быть выражено формой будущего времени совершенного вида: К вечеру вы мне напечатаете эту статью (сравните: "К вечеру напечатайте эту статью"). Употребление будущего времени создает оттенок полной уверенности в выполнении действия: Лопахин (отдает Дуняше букет). И квасу мне принесешь. Дуняша. Слушаю (Чехов, Вишневый сад); Елена Андреевна (быстро подходит к Войницкому). Вы постараетесь, вы употребите все ваше влияние, чтобы я и муж уехали отсюда сегодня же! Слышите? Сегодня же! (Чехов, Дядя Ваня). Таким образом, здесь самый категорический приказ, в выполнении которого у говорящего нет сомнений; о нем и сообщается как о действии, которое непременно совершится в будущем, но от простого констатирования осуществления в будущем действия, которое обычно выражается той же формой будущего времени, эти случаи отличаются наличием волеизъявления говорящего, что в устной речи получает выражение в особой повелительной интонации.

§ 265. Разговорной речи и просторечию свойственно употребление 2-го лица повелительного наклонения в единственном числе при обращении к нескольким лицам: Ну, товарищи, налегай на весла!; Тенора, подтягивай!; Трофимов. Мы идем неудержимо к яркой звезде, которая горит там вдали! Вперед! Не отставай, друзья! (Чехов, Вишневый сад); Староста... завизжал: "Фонарей! Ну, молодчики, покажи работу!" (Горький, Мои университеты). В этом обращении запросто форма единственного числа приобретает оттенок собирательности.

§ 266. Форма 3-го лица повелительного наклонения стоит особняком от формы 2-го лица и выражает не непосредственное обращение к исполнителям действия, так как эти лица не участвуют в диалоге и обычно отсутствуют, а передачу поручений через посредство собеседника. Поэтому они могут дополняться обращением к собеседнику: Пусть Сергеев зайдет ко мне, передайте ему об этом.

В случаях, когда употребляется глагол несовершенного вида в настоящем времени, такая форма может обозначать согласие говорящего, его позволение продолжать уже совершающееся действие: Пусть читает!; Пусть живет у нас; Пусть поют, а мы будем заниматься. В таком случае фразовое ударение падает на пусть. Но эта конструкция может выражать и предложение начать действие (в таком случае на пусть не падает фразового ударения): Пусть читает Николаев; Пусть Иванова читает доклад; Пусть же читатели знают эту мою ошибку (Горький). Но такие случаи редки. Обычно для выражения предложения совершить действие употребляется будущее время совершенного вида: Пусть споет Белова!; Стихотворение "Узник" пусть прочтет Петров!; Об этом надо написать Фомину, пусть обогатится еще одной темой (Горький, Рассказ об одном романе).

Разговорным вариантом к пусть является пускай: Пускай еще поучит; Пускай сам все посмотрит; Пускай бригадир съездит в поле и узнает, можно ли сеять.

§ 267. Наконец, говорящий может выражать свои волеизъявления изъявительным наклонением глаголов, лексическое значение которых выражает приказы и просьбы: Приказываю вам явиться к 8 часам утра; Прошу вас сходить в аптеку; Советую вам взять эту работу; Умоляю вас прийти! Особенностью этих оборотов по сравнению с синонимичными конструкциями, в которых волеизъявление выражается грамматически, является выдвижение на первый план и четкость выражения того, идет ли речь о "приказе", "совете", "просьбе", "мольбе", при этом "приказ" или "просьба" больше констатируются, чем непосредственно выражаются (волевые и экспрессивные оттенки передаются лишь интонационно, например, "приказываю" может быть произнесено с разной степенью строгости и совершенно спокойно).

Выражение желательности действий

§ 268. Рядом с выражением приказов и просьб стоит выражение говорящим желаний осуществления известных действий. Различие между первыми и вторыми сводится к тому, что в приказах и просьбах имеются обращения к другим лицам, которые по воле говорящего и должны выполнить действия, а при пожеланиях нет обращения к другим лицам; говорящий высказывается лишь о желательности для него осуществления действий, но не предлагает кому-либо их выполнить и вообще не делает никаких предложений для их осуществления. С этим связано то, что для выражения желаний не используется повелительное наклонение.

Примером выражения простой желательности действий служит следующая реплика Елены Андреевны: Мне хочется играть... Я сыграла бы что-нибудь (Чехов, Дядя Ваня). Обе фразы говорят о желании Елены Андреевны играть на рояле, но в них не делается никаких предложений для осуществления этого желания.

§ 269. Наиболее типичным выражением желания служит сочетание инфинитива с частицей бы: Посмотреть бы, как вы будете выступать!; Поспать бы теперь... (Чехов, Горе); Ах, скорее бы уйти! (Чехов, Мужики); Елена Андреевна. Улететь бы вольною птицей от всех вас... (Чехов, Дядя Ваня; см. также § 337).

§ 270. Желание выражается также условным наклонением: Я бы поспал теперь (сравните: "Поспать бы теперь"); Эх, покатался бы я на лыжах!; Я сыграла бы что-нибудь (Чехов, Дядя Ваня). Различие между этими оборотами в том, что инфинитив с частицей бы выражает более активное, целеустремленное желание, а условное наклонение — не столько желание, сколько смутное влечение, связанное с возникшим представлением, картиной: Посидеть бы на берегу моря свидетельствует о некотором стремлении, а Я посидел бы на берегу моря говорит больше о привлекательности развернувшегося образа, волевой элемент в этом случае очень незначителен или сведен на нет. По-видимому, с этим связано то, что, когда речь идет о желаниях, к осуществлению которых говорящий действительно стремится, возможен только первый оборот: Закончить бы работу на этой неделе! (невозможно: "Я закончил бы работу на этой неделе"); Стать бы летчиком!

И тот и другой оборот нередко сопровождаются эмоциональной окраской, и в таком случае употребляются междометия ах, эх: Эх, побродить бы по лесам!; Эх, побродил бы я по лесам!

Большой экспрессивностью, соединенной с обозначением интенсивности желания и трудности его достижения, служит оборот с если: Любовь Андреевна. Если бы снять с груди и плеч моих тяжелый камень, если бы я могла забыть мое прошлое... (Чехов, Вишневый сад); Эх, если бы я мог написать книгу! (Горький).

Особенно подчеркивает трудность исполнения введение модального слова можно: Войницкий. Понимаешь, если бы можно было прожить остаток жизни как-нибудь по-новому. Проснуться бы в ясное, тихое утро и почувствовать, что жить ты начал снова, что все прошлое забыто, рассеялось как дым (Чехов. Дядя Ваня).

Модальное выражение хорошо бы с инфинитивом глагола подчеркивает положительную оценку желания говорящим: Хорошо бы навестить родные места; Хорошо бы достичь полной успеваемости.

Выражение необходимости действия

§ 271. К модальным значениям относится выражение необходимости и неизбежности действия.

Наиболее обычным в русском языке выражением необходимости по желанию говорящего служат модальные слова нужно, надо, необходимо, нельзя, невозможно: Вам нужно экономить материал; Вам надо обратиться к врачу; Ему не надо выходить на мороз; Необходимо напечатать резолюцию; Статью нельзя напечатать; Мне невозможно дольше задерживаться; Нельзя так торопиться. Надо идти по программе (Станиславский, Работа актера над собой). Все эти выражения носят констатирующий характер и не обладают экспрессивностью. Среди них надо, нельзя употребляется во всех стилях, а необходимо, невозможно более связаны с книжной речью.

§ 272. Различные виды необходимости — то в значении предназначения или объективной необходимости, то в значении обязательности на основе твердого решения говорящих — получают выражение в форме инфинитива в сочетании с дательным падежом, обозначающим лицо или предмет, о подчинении которых объективным или субъективным силам сообщается. Этот вид инфинитивных предложений характеризуется экспрессией. Они допускают замену различными конструкциями, не имеющими экспрессии в зависимости от содержания отдельных предложений: Тебе — большим человеком быть, понял? (Горький, Дело Артамоновых) (сравните: Тебе суждено, предназначено быть большим человеком); Быть дождю (Непременно, по всем данным должен быть дождь); пословица: Плыть, да быть (Хоть придется плыть из-за бездорожья, но нам нужно во что бы то ни стало добраться до места).

Обычно этот оборот встречается с отрицанием: Мне не забыть этого случая (Забыть этот случай не в моей власти); Вам не найти лучшего друга (Вы не сможете найти лучшего друга или Вам не удастся найти лучшего друга); Врагу не выдержать удара (У врага нет сил выдержать удар или Враг не сможет выдержать удар); Войне не быть (Мы не допустим войны); Ну, конечно, нашу русскую птичку обезьяне не поймать (Горький). (Нет сомненья, что обезьяна не сумеет поймать нашу русскую птичку); Не сосчитать всех гроз, всех бед, что мы перенесли (П. Михалков) (Невозможно, нельзя сосчитать...).

§ 273. Особняком стоит оборот, выражающий вынужденность действия и состоящий из неизменяемой формы 2-го лица единственного числа повелительного наклонения, служащего сказуемым к подлежащему, выраженному существительным или местоимением во всех лицах. Он имеет разговорный характер и ближе всего соответствует безличному предложению с приходится: Вы идете в концерт, а мы сиди дома (Вы идете в концерт, а нам приходится сидеть дома или а мы вынуждены сидеть дома). Обычно этот оборот и употребляется при противопоставлении: Уж то-то там мы заживем: не так, как здесь, ходи с оглядкой днем и не засни спокойно на ночлеге (Крылов, Волк и Кукушка); Им бал, а батюшка таскайся на поклон (Грибоедов, Горе от ума); У Тихона были свои мысли. "Родился, ну и живи до смерти", —говорил он (Горький, Дело Артамоновых); Марина. Ночью профессор читает и пишет, и вдруг часу во втором звонок... Что такое, батюшки? Чаю! Буди для него народ, ставь самовар... Порядки! (Чехов. Дядя Ваня). Здесь "Буди для него народ" можно передать и личным оборотом: "Я должна будить..." и безличным: "Нужно будить..."

Выражение возможности действия при известных условиях

§ 274. Основным способом передачи возможности действия служит условное наклонение, при этом, так как в этих случаях устанавливается зависимость одного действия от другого, выражение обусловленного действия наиболее четко достигается сочетанием двух предложений: в придаточном указывается условие, а в главном — то возможное действие, совершение которого зависит от условия: Если бы дул попутный ветер, мы плыли бы значительно быстрее. В этом случае констатируется только зависимость осуществления одного действия от другого, и все сообщение ограничивается высказыванием одного предположения, без указаний на действительное осуществление (очевидно, на самом деле не было условия — "попутного ветра", и не могло быть обусловленного им действия). Если бы каждый человек на куске земли своей сделал бы все, что он может, как прекрасна была бы земля наша (Горький); Если бы это было утомлением, то оно должно было вести к постепенному уменьшению эффекта ("Лекции" акад. И. П. Павлова).

§ 275. Другим способом выражения условия в таких предложениях служит форма 2-го лица повелительного наклонения, приобретающая существенное отличие по сравнению с употреблением этой формы с значением повеления: она сочетается со всеми тремя лицами обоих чисел, оставаясь неизменяемой: Расскажи он о своих затруднениях, ему была бы оказана помощь (сравните: расскажи вы; расскажи я и т. д.). Этот оборот всегда допускает замену условным наклонением и по сравнению с ним характеризуется большей живостью и более типичен для разговорной речи: Щепотки волосков лиса не пожалей, остался б хвост у ней (Крылов); Знай я ремесло — жил бы в городе (Горький, Мои университеты); Замолчи он — и ночь будет не так красива и мила душе (Горький).

СИНОНИМИКА ФОРМ РАЗНЫХ ВИДОВ

§ 276. Как известно, характерной особенностью глагола в русском языке служит принадлежность отдельных глаголов к одному из двух видов — несовершенному или совершенному. В подавляющем большинстве глаголы объединяются в видовые пары, различающиеся только видом (делать — сделать, писать — написать, запирать — запереть, украшать — украсить, выписывать — выписать), в связи с чем даже возникает вопрос, признавать ли такие пары за два разных глагола или за формы одного глагола.

Глаголы (или формы одного и того же глагола) разных видов имеют ряд общих особенностей в значении, с которыми связаны различия в их употреблении, частью отмечавшиеся при рассмотрении времен и наклонений. Глаголы несовершенного вида, не дающие указаний на предел, обозначают действия в процессе их осуществления, а также действия без ограничения времени и широко применяются в описаниях и в формулах общих закономерностей (см. § 244). Глаголы совершенного вида, обозначающие действия, ограниченные пределом, более конкретны, сосредоточивают внимание не на процессе, а на завершенности и результатах действия и используются для выражения единичных действий, их последовательного совершения и типичны для повествования о событиях, сменяющих одно другое.

В целом ряде случаев формы одного вида допускают замену формами другого вида, причем обычно меняется форма времени; каждый раз это связано с теми или другими изменениями в оттенках значения или в экспрессии; поэтому они и заслуживают рассмотрения со стилистической точки зрения.

Сюда относятся следующие синонимические отношения форм несовершенного и совершенного вида.

§ 277. I. Прежде всего это наблюдается в повествовании о прошлом, когда, с одной стороны, употребляются формы прошедшего, с другой — они заменяются настоящим историческим (или живописным). Так, обычная фраза: Вчера он вошел и сказал — получает при переходе на настоящее историческое такой вид: Вчера он входит и говорит.

Нередко настоящее историческое, которое, как настоящее время вообще, образуется от глаголов несовершенного вида, заменяет прошедшее совершенного вида. Это бывает тогда, когда рассказ ведется о событиях, развертывающихся во времени и сменяющих одно другое. Многочисленные примеры этого можно найти в баснях Крылова.

Так:

               Ягненок в жаркий день зашел к ручью напиться;

               И надобно ж беде случиться,

               Что около тех мест голодный рыскал Волк.

               Ягненка видит он, на добычу стремится;

               Но, делу дать хотя законный вид и толк

               Кричит...

                                                             ("Волк и Ягненок".)

При употреблении в этом рассказе прошедшего времени следует употребить глаголы совершенного вида: Он увидел ягненка и устремился на добычу; но, хотя дать делу законный вид и толк, закричал... Было бы неуместным использовать глаголы несовершенного вида: Он видел ягненка и стремился на добычу;... кричал...

               К кому-то принесли от мастера Ларец.

               Отделкой, чистотой Ларец в глаза кидался;

               Ну, всякий Ларчиком прекрасным любовался.

               Вот входит в комнату механики мудрец.

                                                             ("Ларчик".)

Можно заменить: Вот вошел в комнату механики мудрец, а нельзя: Вот входил...

Наоборот, при переработке повествования о прошлом, излагаемого с использованием прошедшего времени, в живописующий рассказ с настоящим историческим замене подвергается не только прошедшее несовершенного вида, но и прошедшее совершенного вида и, естественно, глаголы совершенного вида заменяются глаголами несовершенного вида. Это также можно показать на примере из басен Крылова, которые, представляя отдельные сцены, картинки, легко допускают употребление настоящего исторического.

               Навозну кучу разрывая,

               Петух нашел жемчужное зерно

               И говорит: "Куда оно?"

                               ("Петух и Жемчужное зерно".)

Заменяется: Навозну кучу разрывая, Петух находит жемчужное зерно и говорит...

               Зубастой щуке в мысль пришло

               За кошачье приняться ремесло.

                                              ("Щука и Кот".)

Заменяется: Зубастой щуке приходит в мысль... Особенности этих конструкций прежде всего сводятся к общему отличию использования в повествованиях о прошлом: 1) прошедшего времени и 2) настоящего исторического, главным образом экспрессивностью последнего, что выяснялось в главе об употреблении времен. Дополнительно прошедшее четко выражает завершенность отдельных действий и их последовательность, а настоящее демонстрирует действия в момент их осуществления, не отмечая их завершения, а порядок их следования улавливается только из всего содержания изображаемых происшествий.

§ 278. II. Будущее совершенного вида синонимично с настоящим несовершенного вида. Это наблюдается в описаниях, когда рядом с употреблением настоящего времени для обозначения длительных действий употребляется будущее простое для обозначения конкретных действий, например: Осень. Река бушует. Лодка с трудом продвигается вперед, время от времени волна захлестнет лодку и обдаст брызгами гребцов, но они сосредоточенно работают веслами. Возможно заменить: Время от времени волны захлестывают лодку и обдают брызгами гребцов. Сравнение этих конструкций показывает, что будущее простое выражает завершенность и повторность конкретных действий.

В басне "Мартышка и очки" описываются занятия мартышки с очками:

               Очков с полдюжины себе она достала;

               Вертит очками так и сяк:

               То к темю их прижмет, то их на хвост нанижет,

               То их понюхает, то их полижет;

               Очки не действуют никак.

Замена: то прижимает их к темени, то нанизывает на хвост, то нюхает, то лижет или в прошедшем времени: то прижимала их к темени, то нанизывала на хвост, то нюхала, то лизала.

Мы расстилаем грязную тряпку вместо скатерти и едим по-киргизски: прямо руками, швыряя кости нашей собаке. Она где-то во тьме под тележкой хрустит. Карат и Кулат шуршат травой. И какая-то большая птица все укает над нами и укает. Поравняется с нами, укнет и опять надолго пропадет и опять укнет. Это птица юзак, будто бы жених, потерявший невесту (Пришвин, Черный араб). Здесь сначала длительность и повторность криков птицы передается настоящим временем несовершенного вида: Все укает над нами и укает, а затем завершенность отдельных конкретных действий—будущим простым. Замена глагола поравняется вызывает затруднения, так как возможно двоякое понимание; если передавать значение придаточного времени, то следует заменить деепричастием: поравнявшись с нами, если же здесь перечисление (это сказывается на интонации), то лучше взять синоним: Подлетает к нам, укает и опять надолго пропадает, и опять укает.

Нередко такое будущее и употребляется с союзом то — то для обозначения попеременности, спорадичности: К полудню солнце в степи белеет. Мы останавливаемся у колодца попоить лошадей. Исак расстилает халат и молится богу...
Его желтое лицо то сольется с сухим ковылем, то опять покажется на синем небе. Попадает, попадает, проведет ладонями по бороде, поднимет узкие, чуть-чуть раскосые глаза к небу и замрет, сложив ладони (Пришвин, Черный араб).

Здесь возможна замена настоящим (отрывок дается с использованием настоящего исторического) или прошедшим: и в том и в другом случае необходимы глаголы несовершенного вида: то сливается (сливалось)... то показывается (показывалось). Падает вновь и вновь (падал вновь и вновь), проводит ладонями (проводил), поднимает глаза (поднимал), замирает (замирал). Особенностями такого употребления формы будущего совершенного вида являются следующие:

1) Она обозначает действия, относимые к настоящему времени в его широком, обобщенном значении с охватом значительного промежутка времени, поэтому его уместно назвать, как это делалось (Буслаев), настоящим совершенного вида. Это особенно отчетливо проявляется в том, что она сочетается в перечислениях с настоящим временем.

2) Она обозначает повторность и допустимость известных действий, что не типично для форм совершенного вида; наоборот, она не может обозначать единичного, фактически осуществляющегося действия, что как раз обычно для совершенного вида.

По сравнению с настоящим несовершенного вида она указывает на краткость, мгновенность и завершенность повторяющихся действий, тогда как синонимичное с ним настоящее — на развертывание и течение действия; поэтому такое настоящее совершенного вида не отграничено от настоящего исторического (см. ниже об употреблении будущего простого для обозначения действий, относимых к прошедшему).

§ 279. III. Будущее совершенного вида синонимично с прошедшим несовершенного вида. Например: Дети играли в мяч: одна девочка бросит мяч, другая поймает и бросит следующей подруге. Замена: Одна девочка бросала мяч, другая ловила его и бросала следующей подруге.

Такое использование будущего наблюдается в описаниях, отнесенных к прошлому; при этом оно употребляется в сочетании с прошедшим (прошедшее несовершенного вида, начинающее описание) и служит показателем отнесенности действий к прошлому: Все лето, исключая, конечно, непогожие дни, я прожил в саду; теплыми ночами даже спал там на кошме, подаренной бабушкой, нередко и сама она ночевала в саду, принесет охапку сена, разбросает его около моего ложа, ляжет и долго рассказывает мне о чем-нибудь (Горький, Детство). Замена: Нередко и сама она ночевала в саду, приносила охапку сена, разбрасывала его около моего ложа, ложилась и долго рассказывала мне о чем-нибудь. Употреблению прошедшего совершенного вида препятствуют начальный и последний глаголы несовершенного вида ночевала и рассказывает, причем рассказывает формой настоящего исторического указывает, что и форма будущего простого имеет здесь живописующий характер:

Книг читал мало, даже по своей специальности, а в часы отдыха любил читать ноты; ляжет на диван, почему-то сняв один ботинок с ноги, возьмет Бетховена, Моцарта, Баха или какую русскую оперу и читает, молча или напевая с закрытым ртом (Горький, А.Н. Алексин). Замена: Ложился на диван... брал Бетховена... и читал.

Отнесение к прошлому и указание на повторность нередко выражается частицей бывало: Учился он жадно, довольно успешно и очень хорошо удивлялся; бывало, во время урока, вдруг встанет, возьмет с полки книгу, высоко подняв брови, с натугой прочитает две-три строки и, покраснев, смотрит на меня, изумленно говоря: "Читаю ведь..." (Горький, Мои университеты). Замена: Бывало, во время урока, он вдруг вставал, брал с полки книгу, высоко подняв брови, с натугой читал две-три строки и, покраснев, смотрел на меня, изумленно говоря... И в этом случае будущее простое сочетается с настоящим историческим (смотрит).

Будущее простое для обозначения прошедшего характеризуется следующими чертами:

1) Его отнесенность к прошедшему достигается контекстом: формами прошедшего, частицей бывало; таким образом, сама форма выражает собственно вид, а не время.

2) Аналогично будущему простому в значении настоящего оно обозначает повторность и завершенность конкретных действий, не указывая на порядок их следования, в связи с чем и заменяется прошедшим несовершенного вида.

3) Нередкое сочетание его с настоящим историческим, соотносительным с прошедшим несовершенного вида, обнаруживает одинаковый живописующий характер этих форм. Оно и характерно для описаний.

Соотносительное с ним прошедшее несовершенного вида, как обычно, выражает самое течение действий, их длительность и повторность, тогда как их завершенность получает лишь косвенное выражение из общего содержания описания.

§ 280. IV. Будущее простое (совершенного вида) синонимично с настоящим, когда употребляется в придаточных предложениях времени и условия для обозначения предшествующего действия (или предела) при обобщенном настоящем и прошедшем несовершенного вида в главном предложении: Когда вода закипит, запускают рыбу — Когда вода закипает, запускают рыбу; Всякий раз, когда ему возразят, он тотчас соглашается — Всякий раз, когда ему возражают, он тотчас соглашается.

Особенностью этих конструкций служит то, что глагол совершенного вида употребляется для обозначения многократности действий, почему и возможно его использование в сочетании с оборотом всякий раз, а глагол несовершенного вида употребляется для выражения предшествования, тогда как обычно это осуществляется глаголом совершенного вида; так, при однократном действии в главном предложении в придаточном возможен только совершенный вид (Когда вода закипела, мы запустили рыбу).

Весною, когда земля оттает, люди как будто тоже становятся мягче (Горький, Пожар). Здесь имеется не единичный конкретный случай, а общая связь между наступлением весны и настроениями людей. Замена: Весною, когда земля оттаивает...; единичный факт был бы выражен формами прошедшего: Весною, когда оттаяла земля, люди стали мягче.

На этом основании я себя сравниваю с караульной, поднимающей стукотню всякий раз, как проедет генерал (из письма Некрасова Тургеневу). Замена: ... как проезжает генерал.

Борт судна от качки то опускается, то поднимается, а матросы, когда опустится борт, прижимают грудью сеть; волна сама уже поднимает ее (Пришвин, Колобок).

Аналогично только что рассмотренным случаям при прошедшем несовершенного вида в главном предложении будущее простое в придаточном синонимично прошедшему несовершенного вида: У мальчика была страсть к лошадям. Лошадь была для него недосягаемым идеалом, к которому он всеми силами стремился. Бежать, как лошадь, есть, как лошадь. Если он упадет, то стоило ему сказать, что он упал, как лошадь, и, несмотря на боль, он вскочит и весело побежит объявлять всем, что упал, как лошадь (Гарин, Вариант). Замена: Если он падал, то стоило ему сказать... и он вскакивал и весело бежал...

Придаточное может обозначать и предел, до которого простирается действие главного предложения: Часть [рыбаков] занималась рыболовством поневоле, пока не найдется работа на заводе, но некоторые только этим и жили (Бажов, Уральские были). Замена: Пока не находилась работа...

               Об нем она во мраке ночи,

               Пока Морфей не прилетит,

               Бывало девственно грустит.

                                              (Пушкин.)

Замена: Грустила, пока не прилетал Морфей.

§ 281. V. Несколько особняком стоит употребление форм несовершенного и совершенного вида в побудительных предложениях с отрицанием.

Во-первых, в повелительном наклонении глаголам совершенного вида при утверждении соответствуют глаголы несовершенного вида при отрицании. Например, если и спрашивается позволение: Можно написать?, в ответе будет: Напишите или: Не пишите; Закрыть дверь? — Да, закройте или: Нет, не закрывайте! И в том и в другом случае речь идет о единичных действиях, которые в других формах одинаково обозначаются глаголами совершенного вида: Вы написали? — Написал или: Нет, не написал; Закрыли дверь? — Закрыл или: Нет, не закрыл.

Такое появление глаголов несовершенного вида в повелительном наклонении с отрицанием составляет устойчивую закономерность русского языка. Так:

Можно рассказать? — Расскажите! или: Не рассказывайте!
Принести воду? — Принесите! — Не приносите!
Нужно остаться? — Останьтесь! — Не оставайтесь!
Вам завернуть книгу? — Заверните! — Не завертывайте!
Вызвать секретаря? — Вызовите! — Не вызывайте!

Следует отметить, что в ответе без отрицания возможны оба вида: Расскажите и Рассказывайте; Заверните и Завертывайте, но единичность и законченность действий получает выражение формами совершенного вида, тогда как при отрицании возможна только одна форма несовершенного вида, и она неразграниченно обозначает как незаконченные и многократные действия, так и законченные и однократные. А повелительное наклонение совершенного вида с отрицанием выражает предостережение: Не расскажите!; Не проговоритесь!, и эти формы неуместны для выражения запрета.

Во-вторых, те же отношения наблюдаются и при употреблении инфинитива для выражения категорического приказа.

Остановиться! — Не останавливаться!
Опустить весла! — Не опускать весла!
Выйти из рядов! — Не выходить из рядов!
Догнать его! — Не догонять его!

Таким образом, формы повелительного наклонения и инфинитива, выражающего повеление, у глаголов несовершенного вида с отрицанием представляют более широкую категорию, чем формы без отрицания, и бывают соотносительными с формами без отрицания глаголов совершенного вида (не приносите — принесите, не опускать — опустить). И в этих случаях они могут сообщать о единичных действиях в зависимости от контекста и ситуации. Вследствие невозможности вместо форм несовершенного вида с частицей не употреблять с той же частицей формы совершенного вида, эти формы несовершенного вида с отрицанием не имеют синонимичных им форм совершенного вида.

Употребление с отрицанием только глаголов несовершенного вида, по всей вероятности, связано с тем, что отрицательные предложения, выражающие побуждение, имеют обобщающий характер, они не ограничивают запрет одним конкретным случаем, а распространяют его на целую категорию случаев, тогда как глаголам совершенного вида свойственно обозначение единичных действий.

ПРИЧАСТИЕ

§ 282. Общей чертой употребления причастий является то, что они составляют принадлежность книжной речи. Это объясняется историей причастий. Основные разряды причастий относятся к элементам литературного языка, заимствованным из старославянского языка, что сказывается на ряде их фонетических особенностей, например в наличии щ в причастиях настоящего времени: текущий, горящий, которым соответствуют прилагательные текучий, горячий, представляющие собой по происхождению древнерусские причастия, а также в наличии у ряда причастий перед твердым согласным под ударением е, тогда как в глаголах, от которых они образованы, при этих же условиях имеется ё (о): пришедший, но пришёл, изобретший, но изобрёл, расцветший, но расцвёл.

Связь причастий со старославянским языком в XVIII в. отмечается Ломоносовым, который в своей "Российской грамматике" о нескольких разрядах причастий разъясняет, что они употребляются только от славянских глаголов и недопустимы от русских. Так, он пишет: "Действительного залога времени настоящего причастия, кончающиеся на -щий, производятся от глаголов Славенского происхождения: венчающий, пишущий, питающий; а весьма не пристойны от простых Российских, которые у Славян неизвестны: говорящий, чавкающий" (§ 440). То же отмечается им относительно страдательных причастий настоящего времени (§ 444): "От Российских глаголов, у Славян в употреблении не бывших, произведенные, например: трогаемый, качаемый, мараемый, весьма дики и слуху несносны", и относительно причастий прошедшего времени действительного залога (§ 442): "... например, брякнул, брякнувший, нырнул, нырнувший, весьма противны". При этом Ломоносов отмечает и большую уместность причастий для высоких стилей речи, указывая, что они "приличнее полагаются в риторических и стихотворческих сочинениях, нежели в простом штиле, или в просторечии".

В настоящее время, через два столетия после Ломоносова, ограничений в образовании причастий от чисто русских глаголов, чуждых старославянскому языку, не сохранилось. И демонстрируемые Ломоносовым примеры недопустимых причастий не создают того впечатления оскорбления языкового чутья, о котором он говорит с такой категоричностью, и вполне допустимы. Основные разряды полных причастий являются продуктивными и без труда образуются от любых глаголов, в том числе от новообразований (яровизирующий, яровизировавший, яровизируемый, яровизированный). Наименее распространены страдательные причастия настоящего времени, но и они у некоторых типов глаголов продуктивны (засоряемый, формируемый, хранимый) и непродуктивны лишь с суффиксом -ом- (несомый, ведомый, искомый).

Но и в настоящее время, во-первых, причастия являются принадлежностью литературного языка (они отсутствуют в диалектах); во-вторых, они почти не встречаются в разговорной речи. Особняком стоят краткие причастия прошедшего времени страдательного залога (написан, принесен, налит), которые широко используются в бытовой речи и употребляются в диалектах. Наоборот, для разных стилей книжной речи полные причастия представляют собой одно из необходимейших средств, которое используется исключительно широко. Это связано с тем, что причастия способствуют сжатости речи, давая возможность заменять придаточные предложения; сравните: Предприятия, досрочно выполнившие план и Предприятия, которые досрочно выполнили план; Избранный общим собранием делегат и Делегат, которого избрало общее собрание. В газетной речи почти всегда предпочитаются обороты с причастиями. (Подробно вопрос о синонимике причастных оборотов и придаточных предложений рассматривается в главе об обособлении, § 481–484.)

§ 283. В связи с тем что причастия составляют принадлежность книжной речи и почти (если не совсем) не встречаются в бытовой речи, дети не усваивают их до школы, и поэтому при проработке причастий в школе должно учитывать, что, в отличие от подавляющего большинства явлений родного языка, которыми практически дети владеют до их изучения в школе, причастия требуют не только теоретического рассмотрения, но и выработки практических навыков по их использованию.

О необходимости таких практических упражнений свидетельствует значительное количество ошибок в употреблении причастий, в ряде случаев допускаемых только у причастий и отсутствующих в аналогичных случаях у глаголов и прилагательных. Сюда относится:

1. Пропуск частицы -ся, тогда как в соответствующих глаголах он не наблюдается. Наиболее ходовыми примерами этого являются учащий вместо учащийся; трудящий вместо трудящийся; оканчивающий вместо оканчивающийся; небьющая посуда вместо небьющаяся посуда; в то же время совсем не встречается ошибочного употребления учит вместо учится; оканчивает вместо оканчивается.

2. Отсутствие согласования причастия, выражающееся в том, что при существительных, стоящих в разных падежах, оно употребляется в именительном падеже мужского рода: Я не застал товарища дома, просивший меня зайти к нему; Навсегда останется в памяти поколений подвиг летчика Гастелло, протаранивший своим самолетом вражескую машину; До 1861 г. крестьяне являлись крепостными, находящиеся под властью помещиков. У прилагательных таких нарушений в согласовании не наблюдается.

3. Наличие при причастии союзного слова который, очевидно, под влиянием более привычной конструкции определительного придаточного предложения с этим союзным словом: Дерево, которое растущее на скале под влиянием: Дерево, которое растет на скале. В комических целях этот оборот воспроизводится Чеховым в его шуточном рассказе "Сапоги всмятку": В городе Москве... жило одно очень прекрасное и благородное семейство, которое всеми любимое; Брючкины жили богато: у них в конюшне была лошадь, которая быстро бегающая.

4. Смешение на диалектной почве причастия с суффиксом -ущ-, -ющ- и формы превосходной степени с суффиксом -ейш- и образование таких форм, как первеющий, вернеющий, жалеющий, вместо первейший, вернейший, малейший.

5. Смешение залогов. Нечеткое представление о значении причастий приводит иногда к употреблению причастия действительного залога вместо страдательного, и наоборот: Шум, издающий (вместо издаваемый) водопадом, слышен издалека или концовка письма: Остаюсь уважаемый вами.

§ 284. Причастия по своему значению близки к прилагательным и нередко переходят в прилагательные. Общим отличием причастий от прилагательных является то, что причастие обозначает временный признак предмета, создаваемый действием самого предмета (действительные причастия) или действием, осуществляемым над этим предметом (страдательное причастие), тогда как прилагательное обозначает постоянный признак предмета, например: летящие семена — это семена, которые летят, находятся в движении, а летучие семяна — семена, имеющие особенности в строении, благодаря которым они легко летают, переносятся ветром. Причастие указывает только на состояние и не характеризует самого предмета, поэтому можно сказать летящий камень, хотя у камня нет качеств, способствующих полету. Прилагательное, наоборот, только характеризует предмет и не дает сведений о том, в каком состоянии он находится, поэтому возможна фраза: Земля была покрыта летучими семенами клена, хотя эти семена неподвижно лежат на земле. Осушаемая площадь — это площадь, над которой осуществляются работы по осушению; в прилагательном же сушеный, образовавшемся из причастия, процесс сушки оставлен без внимания, а обозначаются характерные качества предметов; так, сушеные фрукты — антоним к свежие фрукты, т. е. фрукты со своими вкусовыми особенностями, удобные для хранения, и т. д.

Причастия имеют ряд соответствий среди прилагательных, частью по своему происхождению восходящих к причастиям. Сюда относятся:

§ 285. 1) Действительные причастия настоящего времени и прилагательные с тем же корнем:

краснеющий — красный
синеющий — синий
белеющий — белый
стареющий — старый
седеющий — седой
твердеющий — твердый
редеющий — редкий

Все эти причастия, принадлежащие глаголам, образованным от прилагательных (краснеть от красный, седеть от седой), указывают на признак в процессе его образования: краснеющие яблоки — яблоки, которые становятся красными; прилагательное выражает обладание качеством в сложившемся виде: красные яблоки. В переносном значении эти причастия указывают на более активное, действенное проявление признака, а прилагательные — на пассивное наличие его у предметов. Сравните: зеленеющие поля и зеленые поля; что-то белеющее и что-то белое.

§ 286. 2) Причастия настоящего времени действительного залога (а также возвратные) и прилагательные с суффиксом -учий, -ючий, -ачий, -ячий, являющиеся по происхождению древнерусскими причастиями:

сыплющийся — сыпучий
сидящий — сидячий
колющий — колючий
стоящий — стоячий
скрипящий — скрипучий
текущий — текучий
лежащий — лежачий
горящий — горючий
летящий — летучий
сыплющийся — сыпучий

Как указывалось выше, в этих парных обозначениях причастие выражает, в каком состоянии находится предмет, какое он проявляет действие, относящееся к настоящему времени: висящий шар — шар, который висит, текущая вода — вода, находящаяся в движении, колющая травинка — травинка, которая колет, без отношения к тому, способствует ли этому ее строение. Прилагательное обозначает постоянное свойство, особенность предмета, благодаря которой он приспособлен для выполнения какого-нибудь действия, но не указывает на осуществление этого действия: висячая лампа указывает на особенность в устройстве лампы, способствующую тому, чтобы ее вешать, колючий кустарник — кустарник, который обладает шипами и легко может колоть; так же бродячая собака дает общую характеристику собаки и близко по значению к бездомная. В ряде случаев такие прилагательные являются антонимами прилагательных другой структуры: горячий — холодный, сидячий (образ жизни) — подвижный, горючий — огнестойкий.

§ 287. 3) Действительное причастие настоящего времени (обычно с отрицанием) и прилагательное, совпадающее со страдательным причастием настоящего времени с отрицательной приставкой не-:

не сгорающий ¹ — несгораемый
не увядающий — неувядаемый
не промокающий — непромокаемый
не смолкающий — несмолкаемый
не передающий — непередаваемый
не проникающий — непроницаемый

Причастие только констатирует, что действие продолжается, что оно не близится к завершению; это и достигается при посредстве отрицательной частицы не; сравним: сгорающий — не сгорающий, смолкающий — не смолкающий. Прилагательные указывают на невозможность совершения действия, на недоступность предмета для известного процесса: несгораемый шкаф — шкаф, который не может сгореть, непромокаемое пальто — пальто, которое не может промокнуть. Поэтому можно сказать: Пришлось топить сырыми, долго не сгорающими дровами (но невозможно сказать: "долго несгораемыми дровами"). Прилагательные обычно гиперболически характеризуют предмет, представляя известное его качество как абсолютное, поэтому неумолкаемый сильнее, чем неумолкающий. Следует отметить, что такие прилагательные, как несгораемый, образуются по большей части от непереходных глаголов, т. е. таких, которые не допускают образования страдательных причастий.

§ 288. 4) Страдательные причастия настоящего времени (обычно с отрицанием) и прилагательные с приставкой не- и суффиксом -имый:

не допускаемый — недопустимый
не побеждаемый — непобедимый
не укрощаемый — неукротимый
не сокрушаемый — несокрушимый
не обозреваемый — необозримый
не отвращаемый — неотвратимый
не осуществляемый — неосуществимый
не умоляемый — неумолимый
не повторяемый — неповторимый
не отделяемый — неотделимый

Различие причастий и прилагательных в этом разряде аналогично различию в предыдущем: причастия констатируют отсутствие воздействия на предмет: Не осуществляемый нами проект может быть использован другой организацией; здесь не осуществляемый — тот, который не осуществляется, без указания на то, может он быть осуществлен или нет. Прилагательное указывает на невозможность совершения над предметом действия, на сопротивляемость предмета известному воздействию: неосуществимый проект — тот, который нельзя осуществить, несокрушимый оплот — тот, который невозможно сокрушить. Эти прилагательные также гиперболически выражают качество (непобедимый — "самый могущественный") и в связи с этим обладают экспрессией. Обычно прилагательные типа непобедимый образованы от глаголов совершенного вида, у которых не может быть причастий настоящего времени, но в ряде случаев они образуются от глаголов несовершенного вида, и тогда могут оказаться омонимичными причастие и прилагательное, например: Не переводимый мной отрывок уже переведен моим товарищем и У Гоголя нередко встречаются непереводимые обороты, то же: Не смываемое вами пятно портит картину, т. е. пятно, которое по каким-то причинам остается несмытым, и Это несмываемый позор, т. е. позор, которого нельзя смыть, то же: нескрываемый ( = 1) который нельзя скрыть и 2) который не скрывается кем-либо).

§ 289. 5) Действительные причастия прошедшего времени и прилагательные, образовавшиеся из причастий с суффиксом -лый:

загоревший — загорелый
пригоревший — пригорелый
посиневший — посинелый
закостеневший — закостенелый
заледеневший — заледенелый
запотевший — запотелый
похудевший — похуделый
закоптевший — закоптелый
застывший — застылый
оробевший — оробелый
осовевший — осовелый
посоловевший — посоловелый

Данные причастия и прилагательные особенно близки по значению; у причастий отчетливее выражен процесс: загоревший — это тот, кто приобрел загар, так как подвергался загоранию, а загорелый — обладающий загаром, и это прилагательное более близко к смуглый. Затем причастие яснее выражает личное участие; так, оробевший испытывает испуг, больше осознавая основания для испуга, чем оробелый, которым испуг овладел как бы извне (не потому ли нет таких прилагательных от глаголов, которые выражают большую активность действующего лица: поумневший, повеселевший); прилагательные чаще приложимы к предметам (запотелые стекла, закоптелые стены, застарелая болезнь, пригорелый пирог, оледенелая дорога), которые только подвергаются воздействию со стороны. Наконец, прилагательные связаны с разговорной речью и часто образуются от разговорных и просторечных глаголов: оробеть, осоветь, посоловеть.

... Исхудалый, остроносый, с красными после незаживших ячменей глазами, он [Дибич] улыбался застенчиво и обиженно (Федин, Необыкновенное лето); Дибич глядел на землю, проплывавшую мимо него в ленивой смене распаханных полос, черных деревенек, крутых откосов железнодорожного полотна с телеграфными полинялыми столбушками на подпорках и малиновками, заливавшимися в одиночку на обвислых проводах (там же); Он сидел, навалившись на стол локтями, мокрый от духоты, очумелый от папирос (там же); Обвислые щеки его быстро белели...; (там же).

§ 290. 6) Дальше по значению от причастий бесприставочные прилагательные на -лый, не имеющие вполне соответствующих им причастий; для них имеются только более далекие причастия с приставками:

поспевший — спелый
созревший — зрелый
завядший — вялый
опостылевший — постылый
залежавшийся — лежалый
обгоревший — горелый
сопревший — прелый
сгнивший — гнилой

Отглагольный характер этих прилагательных совсем затемнен, и они обычно обозначают только качества без указаний на их образование.

§ 291. 7) Страдательные причастия прошедшего времени и прилагательные, которые образовались из этих причастий; обычно первые с приставками, а вторые без приставок:

сваренный — вареный
испеченный — печеный
посоленный — соленый
намоченный — моченый
натертый — тертый
разбитый — битый

Причастие указывает на процесс, которому подвергался предмет: Испеченные яблоки — яблоки, которые испекли, а прилагательное печеное яблоко указывает, каким качеством обладает яблоко, в связи с чем это прилагательное выступает как антоним слову сырое. В отдельных случаях переходят в прилагательные и причастия с приставками: раздутые штаты ( = слишком большие), открытая рана.

§ 292. 8) Действительные и страдательные причастия и омонимичные с ними прилагательные, образовавшиеся из этих причастий:

а) Камень, блестящий на солнце — блестящий доклад.
Мыс, выдающийся в море — выдающийся деятель.
Блуждающие в лесу шакалы — блуждающая улыбка.
Директор, вызывающий техника — вызывающий тон.

б) Уважаемый всеми человек — уважаемый товарищ.
Управляемая шофером машина — управляемый аэростат.

Причастия, обычно поддерживаемые тем, что при них есть зависимые слова, обозначают признак, создаваемый самим предметом (действительные причастия), или выражают воздействие на предмет со стороны другого предмета (страдательные причастия); прилагательные, обычно имеющие переносное значение, указывают на постоянные качества: блестящий доклад = великолепный доклад, выдающийся работник = отличный, превосходный работник, блуждающая улыбка = непроизвольная, слабая улыбка, вызывающий тон = резкий, грубый тон, уважаемый товарищ = достойный уважения, управляемый аэростат = обладающий приспособлениями для управления.

—————————

§ 293. Среди причастий имеются типы, близкие по значению и выступающие иногда в качестве синонимов. Это относится, с одной стороны, к страдательным причастиям и, с другой — к причастиям от возвратных глаголов. Именно среди разнообразных значений возвратных глаголов имеется и значение страдательности; в таком случае глагол относится к подлежащему, являющемуся объектом действия, а действующее лицо обозначается творительным падежом: Дом строится архитектором. Образуемое от глаголов с таким значением причастие с частицей -ся также приобретает значение страдательности: Дом, строящийся архитектором, соотносительно по выражению страдательного значения с оборотом Дом, построенный архитектором, где выступает страдательное причастие; в то же время эти причастия не равноценны.

Анализ различий между этими типами причастий тонко произведен А. М. Пешковским, который установил, что основным выразителем страдательности выступает страдательное причастие, и там, где оно имеется, обычно возвратное причастие недопустимо: "Мы никогда не скажем ребенок, одевающийся нянькой, а только— одеваемый нянькой; никогда не скажем ящик, сделавшийся столяром, никогда не скажем дом, построившийся этим архитектором, а только — построенный этим архитектором, и т. д." ². Он и указывает, что возвратное причастие употребляется тогда, когда страдательное причастие совсем не образуется или является малоупотребительным. Так, у глаголов несовершенного вида обычно не образуется страдательное причастие прошедшего времени, в таком случае его заменителем и выступает возвратное причастие; поэтому, наряду со страдательным причастием совершенного вида, употребляется возвратное причастие несовершенного вида: Дом, воздвигнутый архитектором и Дом, воздвигавшийся архитектором; Доклад, написанный студентом и Доклад, писавшийся студентом в течение месяца; Книги, изданные Учпедгизом и Книги, издававшиеся в прошлом году Учпедгизом.

Для некоторых случаев А. М. Пешковский все же считает допустимым употребление причастий обоих типов. В качестве примеров у него фигурируют: "книга, читаемая многими и книга, читающаяся многими; дом, строенный архитектором и дом, строившийся архитектором". Но причастие строенный не является общепринятым, а оборот книга, читающаяся многими явно хуже, чем книга, читаемая многими. При наличии причастий обоих типов возвратное причастие едва ли желательно там, где страдательность выражена отчетливо (когда налицо творительный действующего лица), оно более уместно, когда страдательное значение затушевано, так, более приемлемо: Книга, много и охотно читающаяся или не вызывает возражений: Явления, наблюдающиеся в быту (существующие), но лучше: Явления, наблюдаемые нами.

Поэтому можно согласиться с образной оценкой, которую дает А. М. Пешковский этим разрядам причастий: "Они относятся друг к другу, как специалист к дилетанту" (стр. 136).

———————————————

¹ Здесь и в следующем разряде дается отдельное написание не с причастием, так как для причастий характерно наличие при них зависимых слов, а в таких случаях отрицание пишется отдельно.

² А.М. Пешковский, Русский синтаксис в научном освещении, изд. 6, М., 1938, стр. 137.

ДЕЕПРИЧАСТИЕ

§ 294. Как и причастие, деепричастие распространено в книжной речи и не характерно для бытовой разговорной речи.

Деепричастие, обозначая добавочное действие, характеризующее другое действие, в первую очередь используется для того, чтобы одно из действий отодвинуть на второй план по сравнению с другим. В этом отношении глагол с относящимся к нему деепричастием противополагается двум глаголам. Так: Стоял у окна, читая письмо указывает, что основным является стоял, а читая детализирует это состояние указанием на сопровождающее его занятие, тогда как Стоял у окна и читал письмо представляет оба глагола равноправными и независимыми. Употребление деепричастия дает возможность установить еще одно отношение между этими глаголами: Стоя у окна, читал письмо, где на первом плане оказывается читал, а добавлением, указывающим на то, в каком положении проходило чтение, — стоя. Такая возможность давать сочетание равноправных глаголов, с одной стороны, и устанавливать между ними перспективу, выделяя главное и второстепенное, с другой — служит удобным средством для выражения разнообразных взаимоотношений между несколькими действиями и состояниями. Сравним: Он рассказывал и смеялся — Он рассказывал, смеясь — Рассказывая, он смеялся; Перебегали и стреляли — Перебегали, стреляя — Перебегая, стреляли.

Каким образом деепричастия дают возможность одни действия подчинить другим, сделать их выразителями различных деталей и обстоятельств других действий, можно видеть из таких примеров: Бабушка помалкивала, выпивая чашку за чашкой; я сидел у окна, глядя, как рдеет над городом вечерняя заря и красно сверкают стекла в окнах домов... (Горький, Детство); И она [бабушка] смеется сердечным смешком, нос ее дрожит уморительно, а глаза, задумчиво светясь, ласкают меня, говоря обо всем еще понятнее, чем слова (там же); Я все чаще думаю о матери, ставя ее в центр всех сказок и былей, рассказанных бабушкой (там же). Попытка заменить деепричастия глаголами разорвала бы связи между отдельными действиями, уничтожила бы различия между основным и дополнительным, сделала бы однообразным перечень отдельных действий.

Во многих случаях деепричастия совсем не могут быть заменены глаголом. Это бывает тогда, когда они приобретают обстоятельственное значение, например: Бабушка хмуро прислонилась к притолоке и вздыхает, опустив глаза в пол (= с опущенными глазами) (Горький, Детство); Он [дед] стоит, вздернув голову (= со вздернутой головой) (там же); Я тоже готов был плакать, жалея мой сад, шалаш (= от жалости) (там же).

Взаимоотношения, выражаемые деепричастием, очень разнообразны (см. главу о синонимике деепричастных оборотов и придаточных предложений, § 485—492).

§ 295. При употреблении деепричастий следует не упускать из виду, какому лицу принадлежат действия, обозначаемые деепричастием и глаголом. В этом отношении существуют значительные ограничения. Именно условием общепринятого в русском языке употребления деепричастий является то, чтобы действия, обозначаемые деепричастием, совершались тем же лицом, которому принадлежит действие, обозначаемое глаголом-сказуемым. Это находит место в личных предложениях, в которых деепричастие и глагол обозначают действия подлежащего. Так: Конструктор, демонстрируя чертеж, разъяснял особенности новой модели. Здесь демонстрировал и разъяснял конструктор.

Помимо личных предложений, деепричастие также допустимо в безличных предложениях при условии принадлежности обоих действий одному лицу: Рассказывая об этом, мне хочется напомнить... Такие обороты встречаются в художественных произведениях и в научной речи. Неизъяснимо хорошо плыть по Волге осенней ночью, сидя на корме баржи, у руля (Горький); Не любя — невозможно понять жизни (Горький). Я почувствовал, что только очень крепко, очень страстно любя человека, можно почерпнуть в этой любви силу для того, чтобы найти и понять смысл жизни (Горький); Исследуя изо дня в день условные рефлексы, можно довольно точно заранее предсказать наступление судорог ("Лекции" акад. И. П. Павлова); Таким образом, не претендуя на абсолютную точность положения, надо принимать, что большие полушария являются главнейшим органом условных рефлексов (там же).

Деепричастие может быть подчинено инфинитиву при условии, что действия, обозначаемые деепричастием и инфинитивом, принадлежат одному лицу: Таким образом, цель — удалив часть полушарий, видеть исчезновение функций удаленной части из общей нормальной деятельности полушарий — покрывается на первых порах отзвуком операционного удара по всей массе полушарий ("Лекции" акад. И.П. Павлова); На нем [физиологе] лежит постоянная обязанность, опираясь на теперешние успехи естествознания и чрезвычайное увеличение современных технических средств, стараться изыскивать для той же цели другие приемы, не так удаленные от недосягаемого совершенства исследуемого им прибора (там же).

Еще реже деепричастие бывает подчинено причастию, но все же такие случаи встречаются в художественных произведениях: Почтенный блюститель тишины гордо отправился под арку, как паук, возвращающийся в темный угол, закусивши мушиными мозгами (Герцен). (Здесь закусивши мушиными мозгами относится к пауку, а не блюстителю тишины.) Эти маленькие удовольствия несколько примиряли его с множеством обид, которые он испытывал со стороны бойких людей, все более крепко забиравших дело в свои цепкие руки, отодвигая его в сторону, в одиночество (Горький, Дело Артамоновых); Однажды этот Агафонов, маленький, русоволосый человек, писавший свои рассказы, волнуясь до рыданий, заболел... (Горький, Каронин).

§ 296. Ошибками в использовании деепричастий является их употребление в зависимости от глагола тогда, когда деепричастие и глагол представляют действия разных лиц, например: Вошедши в комнату, мать стояла у окна. Здесь вошедши является действием говорящего (= когда я вошел в комнату), а стояла мать. Недопустимость таких оборотов, помимо того, что они не приняты в русском языке, объясняется также тем, что они приводят к двусмыслице вследствие возможности приписать действие, обозначаемое деепричастием, лицу, которое выступает подлежащим предложения: например, если бы мы фразу Когда я вернулся домой, бабушка накормила меня обедом заменили конструкцией с деепричастием: Вернувшись домой, бабушка накормила меня обедом, то создалось бы впечатление, что вернулась домой бабушка. Ошибки этого рода довольно часто встречаются в ученических работах, например: Как-то сидя вечером дома, к нам вошел незнакомый человек; Проработав три месяца, отца перевели в Пензу; Проучившись в школе четыре года, у меня явилось желание учиться дальше; Двери закрывались плотно, боясь, чтобы до ушей барыни не докатились звуки с улицы. Иногда такие обороты проникают и в печать: И когда заметили, как, слушая его, у меня горели глаза и щеки, милого студента тихо удалили из нашего дома (Книппер, Несколько слов о Чехове).

§ 297. Особо стоят аналогичные обороты, встречающиеся изредка у классиков, по преимуществу первой половины XIX в. (Пушкин, Лермонтов, Герцен, Л. Толстой). У них такая синтаксическая конструкция поддерживалась влиянием французского языка. На это обращал внимание еще Ломоносов, писавший в "Российской грамматике": "Весьма погрешают те, которые по свойствам чужих языков деепричастия от глаголов личных лицами разделяют. Ибо деепричастие должно в лице согласоваться с главным глаголом личным, на котором всей речи состоит сила: идучи в школу, встретился я с приятелем; написав я грамотку, посылаю за море. Но многие в противность сему пишут: идучи я в школу, встретился со мною приятель; написав я грамотку, он приехал с моря; что весьма неправильно и досадно слуху, чувствующему правое российское сочинение" (§ 532).

Вот примеры таких не допускаемых теперь оборотов из произведений Герцена и Л. Толстого: Все это было сделано, подъезжая к деревне (Герцен); Уехав из Вятки, меня долго мучило воспоминание о Р. (Герцен); Пройдя в калитку, Пьера обдало жаром, и он невольно остановился (Л. Толстой).

§ 298. Заслуживает внимания обозначение времени деепричастием совершенного вида. Обычно деепричастие совершенного вида обозначает действие, предшествующее действию глагола. Это бывает всегда, когда деепричастие стоит впереди глагола: Кратко рассказав мне о жизни и смерти Пушкина, она спросила, улыбаясь... (Горький, В людях); Запустив палец за тугой воротничок, повар сердито оттягивает его... (там же). Обычно предшествующее действие обозначает и деепричастие, стоящее после глагола: "Как мальчишку он меня учит", — обиженно подумал Петр, проводив его (= подумал, когда проводил) (Горький, Дело Артамоновых); Она ушла из кухни, бросив на стол пучок моркови (= сначала бросила, потом ушла) (Горький, Мои университеты); Кочегар продолжал, сунув за щеку кусок сахара (= продолжал после того, как сунул в рот кусок сахара).

Но когда деепричастие стоит после глагола, оно может выражать и другие отношения с глаголом по времени. Так, оно иногда обозначает одновременное с глаголом действие. В таком случае деепричастие имеет значение, аналогичное перфективному значению прошедшего времени, когда на первый план выступает не совершение действия, а сохранение его результата: Отец ушел под руку с Яковом, молчаливо опустив голову (= опустил голову и продолжал оставаться с опущенной головой) (Горький, Дело Артамоновых); Петр сидел на стуле, крепко прижав затылок к стене (= прижал и не отнимал) (там же); Он читал книги даже на улице, — идет по панели, закрыв лицо книгой, и толкает людей (Горький).

Наконец, имеются случаи, когда стоящее после глагола деепричастие обозначает последующее действие; при этом можно наметить две группы примеров:

а) деепричастие обозначает следствие того действия, которое выражено глаголом: Где-то близко ударил гром, напугав всех (= ударил и напугал) (Горький, Дело Артамоновых); Под Казанью села на камень, проломив днище, большая баржа с персидским товаром (= села на камень и вследствие этого проломила) (Горький, Мои университеты); Я подрубил один, два кола, — стена закачалась, тогда я влез на нее, ухватился за верх... и вся полоса плетня упала, покрыв меня почти до головы (= упала и покрыла) (там же);

б) деепричастие обозначает действие, не обязательно вытекающее из действия глагола, а обычно быстро следующее за ним) Я сел на пол, подложив под себя кулаки... (= сел и подложил) (Горький, Мои университеты); Он бросил папироску на землю, растоптав ее двумя ударами ноги (= бросил и после этого растоптал) (Горький, О вреде философии).

Такие оттенки времени у деепричастия развиваются в русском языке сравнительно недавно и, по всей вероятности, это происходит под воздействием порядка слов, так как глаголы совершенного вида обозначают разновременно совершающиеся действия, следующие одно за другим в том порядке, в каком расположены глаголы (Достал книгу, прочел ее, передал товарищу).

§ 299. Ряд деепричастий близок по значению к наречиям, образованным от причастий: умоляя — умоляюще угрожая — угрожающе, волнуя — волнующе, ослепляя — ослепляюще, негодуя — негодующе. Различие деепричастий от таких наречий сводится к тому, что первые обозначают добавочное действие (Ребенок говорил, умоляя пустить его на спектакль), а второе имеет обстоятельственное значение и указывает, как или с каким видом производится действие, близкое к оборотам творительного падежа с предлогом с типа с мольбой или с видом мольбы, с угрозой или с угрожающим видом: Ребенок смотрел умоляюще на мать; Они [глаза] смотрят на все вокруг недоверчиво и ожидающе (Горький); Софрон часто и угрожающе кричал: Логика! (Горький, О тараканах); Здесь и разговаривали по-особенному — коротко, предостерегающе... (А. Н. Толстой, Хмурое утро); Вертя в руках поношенные документы, они то угрожающе, то безнадежно выкрикивали: "Товарищ начальник!" (Федин, Необыкновенное лето); Павлик вытер губы и отвернулся вызывающе... (там же); Он глядел на нее с превосходством и выжидающе... (там же); Он улыбнулся подбадривающе и увлеченно... (там же).

Такие наречия, как волнующе, ослепляюще, в сочетании с прилагательными выражают качественную характеристику и указывают на высокую степень качества: Волнующе прекрасны мелодии Чайковского; Залитые огнями фонтаны ослепляюще ярки и многоцветны.

§ 300. Различие между добавочным действием и обстоятельством наблюдается также в случаях, когда деепричастие переходит в наречие, и вследствие этого, наряду с деепричастием, имеется наречие, образовавшееся из деепричастия. Сюда относится несколько различных разрядов.

Во-первых, отдельные случаи, когда употребляемое без пояснительных слов деепричастие переходит в наречие: Художник рисовал стоя, здесь стоя не обозначает второго действия, а только детализирует значение глагола рисовал, указывая, в какой позе проходило рисование; наоборот, в фразе: Художник рисовал, стоя за мольбертом стоя обозначает второе действие, подчиненное первому. Так же: Мальчик пишет сидя и Мальчик пишет, сидя за партой.

Во-вторых, сюда относится ряд идиоматических выражений: сложа руки, высуня язык, спустя рукава, немного погодя, очертя голову, сломя голову. Не сиди сложа руки значит только: "Не сиди без дела", здесь ничего не говорится о положении рук, а Не сиди, сложив руки уже указывает, что действительно руки сложены и что это положение рук следует изменить. Так же: Бежать высуня язык (стремительно) и Бежать, высунув язык (с высунутым языком); Работать спустя рукава (небрежно) и Работать, спустив рукава (со спущенными рукавами). Идиомы этого рода имеют разговорный оттенок.

В-третьих, наряду с деепричастиями имеются наречия на -ючи, -учи: играючи, припеваючи, умеючи, крадучись: Он играючи переносил тяжелые тюки (легко, без усилий); Живет припеваючи (без забот) и Плясал, припевая вполголоса какой-то мотив. Такие наречия имеют разговорный и фольклорный характер. От таких наречий на -учи следует отличать единичные деепричастия: общелитературное будучи и разговорные идучи, едучи.

§ 301. Наконец, следует упомянуть, что некоторые группы деепричастий располагают двумя морфологическими образованиями с одинаковым значением. Так, во-первых, деепричастия совершенного вида с основой на гласный звук могут иметь суффикс -в и -вши: написав — написавши, налив — наливши, зарыв — зарывши, нагнув — нагнувши. В подавляющем большинстве случаев употребляются формы с суффиксом -в; они более кратки и более благозвучны. Неблагозвучность форм типа написавши особенно подчеркивал А. М. Горький. Но следует иметь в виду, что у глаголов с основой на согласный имеется только одна форма: принесши, привезши, вошедши; то же у всех возвратных глаголов: нагнувшись, засмеявшись, закутавшись.

Во-вторых, наряду с формами, имеющими суффиксы -в, -вши, у ряда глаголов совершенного вида имеются деепричастия с суффиксом -а, -я: положив — положа, услышав — услыша, заметив — заметя. Обычно указывают (Шахматов, Чернышев), что формы на -а, -я шире употреблялись в XIX в., но они нередки и в настоящее время и, например, широко применялись Горьким. Вот несколько примеров из "Дела Артамоновых": нахмуря, наклоня, подойдя, сойдя, навалясь, выпрямясь, склонясь, углубясь, опустясь, помолясь, поклонясь, возвратясь, остановясь, изменясь, прислонясь, отворотясь, наклонясь. Явно неупотребительна форма посоветуясь вместо посоветовавшись, употребленная Чеховым в письме к брату (Посоветуясь с Лейкиным, я вышлю Вам...).

СИНТАКСИС

Стилистические ресурсы синтаксиса. Особенности синтаксиса разных стилей речи

Элементы синтаксиса научной речи

Элементы литературно-обработанного синтаксиса

Элементы синтаксиса разговорной речи

Повествовательные, вопросительные, побудительные, восклицательные предложения

Полные и неполные предложения

Односоставные предложения

Сказуемое и синонимика выражения сказуемого

Согласование сказуемого с подлежащим

Действительный и страдательный обороты

Управление

Однородные члены предложения

Соединительная связь

Противительные отношения

Разделительные отношения

Употребление обобщающих слов

Обособление

Синонимика обособленных и необособленных членов предложения

Синонимика обособленных членов и придаточных предложений

Сложное предложение

Различия в использовании простых и сложных предложений

Использование сложносочиненных и сложноподчиненных предложений в разных стилях речи

Союзные и бессоюзные сложные предложения

Сложносочиненные предложения

Соединительные отношения

Противительные отношения

Разделительные отношения

Сложноподчиненные предложения

Дополнительные предложения

Определительные предложения

Временные предложения

Условные предложения

Уступительные предложения

Предложения причины

Предложения цели

Предложения следствия

Относительные предложения

Предложения образа действия

Период

Чужая речь

Прямая речь

Косвенная речь

СТИЛИСТИЧЕСКИЕ РЕСУРСЫ СИНТАКСИСА,
ОСОБЕННОСТИ СИНТАКСИСА РАЗНЫХ СТИЛЕЙ РЕЧИ

§ 302. Исключительное значение синтаксиса для стилистики определяется тем, что, во-первых, предложения являются основной единицей речи, обслуживающей мышление и общение; во-вторых, тем, что предложения в русском языке отличаются необычайным разнообразием построения.

Уже простое расположение слов в предложении допускает множество вариантов, обычно связанных с разными оттенками значения или экспрессии. Недаром, по выражению Л. Н. Толстого, мастерство художника слова заключается в том, чтобы находить "единственное нужное размещение единственно нужных слов" ("Что такое искусство?", глава XII).

Даже отдельные слова получают вполне определенное значение только в связной речи; при этом их стилистическая роль чрезвычайно разнообразится в зависимости от их сочетаний с другими словами. Особенно большое значение имеет то, формируется ли речь из стилистически однородных слов, или в ней сталкиваются слова разной стилистической окраски, которые в таком случае создают своеобразную игру стилистическими оттенками.

§ 303. В основном же синтаксис приобретает для стилистики первостепенное значение потому, что русский язык располагает огромным запасом синтаксических синонимов, т. е. параллельных оборотов речи, которые различаются только тонкими оттенками в значениях и поэтому во многих случаях могут заменять один другой. Раздел синтаксиса и будет по преимуществу занят анализом таких синтаксических синонимов. Но в качестве вводного вопроса следует остановиться на синтаксических особенностях разных стилей речи.

Своеобразие синтаксиса отдельных стилей непосредственно бросается в глаза. Достаточно сравнить, например, любой отрывок учебника, дающего систематическое изложение научного вопроса, со сценой драматического произведения, воспроизводящей живую разговорную речь. Но вопрос этот остается научно не изученным, и невозможно указать пособие, которое давало бы характеристику отдельных стилей с синтаксической стороны. Поэтому в дальнейшем будет дан набросок только наиболее характерных синтаксических особенностей разных стилей речи.

§ 304. Эти особенности в синтаксисе обусловлены разным отношением говорящего к речи, различием целей и задач при ее использовании. Так, прежде всего выделяется синтаксис научной и деловой речи, в которой все внимание говорящего и пишущего сосредоточено на содержании, на стремлении с наибольшей точностью развить систему известных суждений, исчерпать в логической последовательности ту или иную тему большей или меньшей сложности. Языковая форма здесь в полной мере подчинена основной цели — логике мысли. Это речь строго обдуманная, систематизированная, обычно письменная. Нередко общую характеристику письменной речи, в отличие от устной, делают на основании рассмотрения этого именно стиля, называя его логическим или интеллектуальным. Разумея под письменным "языком" в первую очередь стиль научной речи, указывают на резкое различие письменной и устной речи. И главное различие этих форм языка (письменной и устной) заключается в особенностях их синтаксического строя.

В то же время синтаксический строй интеллектуальной речи является наиболее широко распространенным в литературной (письменной) речи. По существу только он и изучается в школе. Школа знакомит учащихся со строем синтаксиса делового изложения, оставляя незатронутыми своеобразия живой разговорной и экспрессивной художественной речи. Поэтому он является тем общеупотребительным синтаксисом литературного языка, которым владеют лица, прошедшие школу, используя его в сфере своей деятельности. В связи с этим он соответствует основному слою словаря в том отношении, что на его фоне выделяются специфические синтаксические средства, преследующие свои особые цели.

§ 305. Сюда относятся две противоположные разновидности: с одной стороны, литературно-обработанный синтаксис, с другой — синтаксис разговорный. Первый имеет специальную установку на языковую выразительность; поэтому в нем подвергаются упорядочению синтаксические средства языка. В противоположность обычной интеллектуальной речи, языковая форма здесь служит предметом сосредоточенного внимания и обработки, она становится особым слагаемым в общей выразительности речи.

Маяковский, резюмируя свою статью "Как делать стихи", в качестве одного из выдвигаемых им положений приводит: "Нельзя придавать выделке, так называемой технической обработке, самодовлеющей ценности. Но именно эта выделка делает поэтическое произведение годным к употреблению".

В основном такая упорядоченность синтаксиса сводится к разного рода симметрии, к уравновешиванию отдельных синтаксических слагаемых, к их ритмическому расположению. Различные способы обработки речи изучались античными и позднейшими риториками; отдельные приемы такой обработки регистрировались обычно под названием риторических фигур.

§ 306. На противоположном конце стоит разговорный синтаксис. Основные его особенности вытекают из того, что в этом случае мы имеем непосредственную речь, которой мы реагируем на все возникающие в текущей жизни ситуации. Участвуя в беседе, мы не только не имеем возможности заранее подготовить нашу речь, но и продумать и оформить ее до конца в момент произнесения. К тому же в особой тщательности обработки здесь нет и большой нужды, так как обычно сообщения не отличаются сложностью, а наличие собеседников, нередко тесно связанных в жизни с говорящим, дает возможность участникам диалога без труда понимать друг друга. Отсюда для этого стиля характерна всякого рода неполнота выражения. Нередко говорящий ограничивается намеками, рассчитывая на осведомленность слушателя. Многое улавливается благодаря интонациям и жестам.

Такое ежедневное общение обычно протекает в атмосфере текущих жизненных интересов, в связи с чем речь окрашивается разнообразными эмоциями. Поэтому такой стиль включает элементы аффективной речи. Но аффективность в нем проявляется непосредственно, без какого-либо расчета, в противоположность риторическому стилю, который также применяет различные приемы аффективной речи, но уже в обработанном виде.

ЭЛЕМЕНТЫ СИНТАКСИСА НАУЧНОЙ РЕЧИ

§ 307. Характерные черты синтаксиса научной речи вытекают из основных целей, стоящих перед научным изложением, — точно, в логической последовательности выражать сложную систему понятий с четким установлением взаимоотношений между ними (доказательства и выводы, конкретный материал и обобщения, причины и следствия и т. д.).

Задачи, стоящие перед научной речью, обусловливают то, что синтаксис этого стиля в некоторых отношениях является особенно сложным, использующим наибольшее число синтаксических средств, служащих для выражения разнообразных логических отношений. Это относится прежде всего к употреблению в этом стиле сложных предложений.

Самые беглые наблюдения над научной речью показывают, что сложные предложения встречаются в ней в исключительно большом количестве и нередко преобладают над простыми. Кроме этого, они очень разнообразны по своей структуре, велики по объему и иногда объединяют целую цепь взаимно связанных предложений.

Для сложных предложений научной речи характерно то, что отдельные предложения в них связываются союзами, так как союзы выражают смысловые взаимоотношения предложений гораздо более четко; сравним, например, выражение причины союзом потому что и интонацией объяснения: Он не поехал, потому что у него оказалась спешная работа; Он не поехал: у него оказалась спешная работа.

Самый состав союзов в научной речи гораздо более разнообразен, чем в обиходной. Это особенно относится к сложным союзам, большая часть которых употребляется только в книжной речи, например: оттого что, благодаря тому что, несмотря на то что, между тем как, после того как, едва только, чуть только, прежде чем и т. д.

§ 308. В ряде случаев при использовании этих союзов формируются специальные типы сложных предложений, которые обычно не упоминаются в общих обзорах сложных предложений; например, союзы в то время как, между тем как устанавливают уже не отношения во времени, а чисто логическое соотношение с оттенком противопоставления двух суждений. Так: В то время как оборонительный рефлекс... делает животное очень возбужденным, ...пищевой и легкий оборонительный... являются ежедневными, нормальными и простыми актами (И. П. Павлов).

В опыте с метрономом могло обратить на себя ваше внимание то обстоятельство, что между началом действия метронома и началом слюноотделения протекло значительное число секунд, между тем как в рефлексах этот промежуток измеряется частями секунды (И. П. Павлов).

Не столько время, сколько условие выражает следующее предложение с союзом только тогда, когда: И только тогда, когда эти щенки несколько раз поели хлеба и мяса, только тогда и один вид хлеба и мяса стал гнать слюну (И. П. Павлов).

§ 309. Кроме того, существует большое число слов, по своему значению приближающихся к союзам, которые употребляются в начале самостоятельных предложений для установления разных их связей с предыдущим. Пешковский называет это "подчинением после разделительной паузы" (443). К ним относятся: поэтому, оттого, тогда, при этом, затем.

Этот пример показывает, как мы еще далеки от удовлетворительного группирования наших отдельных фактов. Вот почему я пока отказываюсь высказываться за ту или другую из существующих теорий торможения или выставлять новую (И. П. Павлов).

Понятно, что при соответствующем условии, т. е. при встрече раздражений, проторенностъ должна образовываться при первой встрече и постоянно увеличиваться, суммироваться при следующих встречах. Тогда является законный вопрос: почему же условный рефлекс не получился в последней вариации описываемого опыта? Ведь встреча происходила 60 раз... (И. П. Павлов. Разрядка наша. — А. Г.).

§ 310. Та же цель установления взаимоотношений между мыслями достигается применением вводных слов, особенно таких, которые устанавливают логические связи и последовательность мыслей, как: во-первых, во-вторых, наконец, с одной стороны, с другой стороны, итак, следовательно, таким образом и т. д.

Задача состояла прежде всего в том, чтобы возможно обеспечить эту лабораторию от доступа влияний снаружи. Для этого она была окружена рвом и применено несколько других строительных средств. Затем внутри здания все рабочие комнаты (по четыре на каждом этаже) разделены крестообразным коридором; верхний этаж и нижний, где находятся эти рабочие комнаты, разобщены средним этажом. Наконец, в каждой отдельной рабочей комнате особенно старательно, при помощи нескольких плохо проводящих звук материалов, отделено помещение, где находится животное, от части комнаты, где ведет опыт экспериментатор. Для того же, чтобы действовать на животное и отмечать его реакции, устроены воздушные или электрические провода. Таким образом, гарантировано возможное упрощение и постоянство обстановки, в которой находится животное во время экспериментального сеанса (И. П. Павлов).

§ 311. Связывание и объединение отдельных предложений или их частей осуществляется также местоимениями, которые по своей роли приближаются к союзам, а иногда и переходят в союзы. Таково употребление следующих местоимений в только что приведенном примере: "прежде всего в том", "эту лабораторию", "для этого она была", "эти рабочие комнаты", "для того же", "отмечать его реакции", "в которой".

Еще пример: Одно из первых проявлений гипноза — потеря человеком произвольных движений и каталепсия, т. е. удержание частями тела положения, приданного им внешней силой... Загипнотизированный может понимать, что мы ему говорим, может знать от нас, какую мы ему придали уродливую форму, желать ее изменить и все же не иметь возможности это сделать (И. П. Павлов).

Местоимения выполняют ту же функцию и в других стилях, но в научной речи это сказывается особенно ярко. Так, в этом стиле образовался особый разряд слов, по своему значению приближающихся к местоимениям с их обобщающим и указательным значением. Например:

В лучшем случае уже достаточно появиться перед собакой экспериментатору, чтобы начался указанный симптомокомплекс (И. П. Павлов); Но последнее обстоятельство, соучастие именно безусловного раздражителя, не является непременным требованием (И. П. Павлов); Нами были поставлены следующие опыты (И. П. Павлов); Принимая во внимание все перечисленные условия... мы непременно получаем условный рефлекс (И. П. Павлов); Из звука бульканья только что описанным приемом образован вторичный условный раздражитель (И. П. Павлов).

Здесь же приведу и другие слова этой группы местоименных слов, близких к неопределенным местоимениям (данный, известный, соответствующий); они тоже характерны для научной речи:

Но все эти рефлексы при соответствующих подкреплениях держались в течение года (И. П. Павлов); Слово того, кто начинает гипнотизировать данного субъекта, при известной степени развивающегося в коре полушарий торможения, концентрируя по общему закону раздражение в определенном узком районе, вызывает вместе с тем естественно глубокое внешнее торможение (как в только что указанном моем собственном случае) во всей остальной массе полушарий... (И. П. Павлов).

§ 312. В простом предложении также имеется более богатый подбор союзов для установления разных соотношений между однородными членами предложения: как — так, не только — но и, если не —то, пусть не — но.

Условным раздражителем может быть не только прекращение явления, но и его ослабление, происходящее, однако, с известной быстротой (И. П. Павлов); Как можно было бы себе представить психическое расстройство без нарушения мозговой ткани, если не в структурном, то в функциональном отношении? (И. П. Павлов); С другой стороны, люди часто делаются нервно и психически больными, подвергаясь чрезвычайным опасностям, угрожающим им самим, а также их дорогим близким, или даже только присутствуя при страшных событиях, ни их самих, ни их близких непосредственно не касавшихся (И. П. Павлов).

§ 313. Усложненность синтаксических связей между словами в предложении проявляется и в том, что развивается ряд выражений, получающих значение предложных конструкций: в течение, несмотря на, при помощи, в свете, благодаря, ввиду, со стороны, путем.

Мы много раз разбрасывали на полу куски пищи или вешали их на нитках на разной высоте, и ни одна из собак без затылочных долей, как они ни были голодны, ни разу не направила к ним своих движений в силу зрительных раздражений, исключительно ориентируясь относительно них при помощи запахов и кожно-механических раздражений (И. П. Павлов).

§ 314. Из синтаксических конструкций, помимо широкого применения причастных и деепричастных оборотов, следует обратить внимание на страдательную конструкцию, также встречающуюся в этом жанре очень часто. Таково обилие страдательных конструкций в приведенном выше примере из "Лекций" И. П. Павлова: "Задача состояла прежде всего в том, чтобы возможно обеспечить эту лабораторию от доступа влияний снаружи". Так: "она была окружена рвом", "рабочие комнаты разделены крестообразным коридором", "верхний этаж и нижний разобщены средним".

§ 315. Наконец, для научной речи характерно употребление отглагольных существительных в соответствии с целыми придаточными предложениями, что создает большую компактность речи: То же и в случае оборонительного рефлекса при попадании в рот собаки отвергаемых веществ (сравним: "если в рот собаки попадают отвергаемые вещества") (И. П. Павлов). Вместо этого при применении указанной процедуры теперь и тут выступают те же явления другого рода (сравним: "когда применяется указанная процедура") (И. П. Павлов).

Но вместо одного глагола с конкретным значением нередко употребляется глагол с ослабленным лексическим значением и связанное с ним существительное со значением процесса, так как отвлеченные существительные лучше передают научные понятия (например, физика трактует о горении, а не о том, как что-либо горит): Каждое из них [раздражений] оказывает на животное известное воздействие (сравним: "воздействует") (И. П. Павлов); Легко устанавливается и точная автоматическая электрическая регистрация числа капель совершенно одинакового объема (сравним: "легко точно регистрировать") (И. П. Павлов); Вот собака, подвергавшаяся несколько раз впрыскиванию морфия ("которой впрыскивали") (И. П. Павлов); Этот агент делается возбудителем той же реакции, как и сама пища (И. П. Павлов); ...следовало присоединить вынимание и открывание ящика со шприцем (И. П. Павлов).

§ 316. В связи с этим в научной речи господствует существительное, а среди падежей существительного на первый план выходит родительный, который в других стилях уступает именительному и винительному. Такое главенство родительного падежа получается вследствие того, что он чаще всего выражает подчинение одного существительного другому, служащее для передачи разнообразных отношений между понятиями. И в научной речи существительные, последовательно подчиненные одно другому, нередко образуют целую цепочку в три, четыре, пять звеньев. Так: Обоснование и история принципиальной методики исследования работы больших полушарий (И. П. Павлов); Все наши опытные собаки подвергаются предварительной легкой операции выведения нормального конца протока слюнной железы на кожу, наружу (И. П. Павлов).

§ 317. Вот ряд синтаксических особенностей систематического делового и научного изложения. Приведенные приемы особенно характерны для случаев развертывания более сложных тем. Они реже встречаются в среднем уровне интеллектуальной речи, обслуживающем более элементарные потребности, который выше был обозначен как общеупотребительный синтаксис литературного языка

ЭЛЕМЕНТЫ ЛИТЕРАТУРНО-ОБРАБОТАННОГО СИНТАКСИСА

§ 318. Литературно-обработанный синтаксис характеризуется особой заботой об упорядочении, приведении к равновесию, симметрии разных синтаксических единиц.

Наиболее ярко подчиненность содержания известным синтаксическим формам сказывается в стихотворной речи с отчетливым делением на строфы. Строфа и представляет законченное по значению целое, отлитое в определенную синтаксическо-ритмическую форму, в которой ритм особо подчеркивает упорядоченность и соразмерность синтаксических слагаемых.

Приведу несколько общеизвестных примеров.

1. Все стихотворение представляет собой одно предложение, чем особенно подчеркивается единство и спаянность отдельных частей развернутой мысли. Таково стихотворение Пушкина "К портрету Жуковского":

                               Его стихов пленительная сладость

                               Пройдет веков завистливую даль,

                               И, внемля им, вздохнет о славе младость,

                               Утешится безмолвная печаль,

                               И резвая задумается радость.

В этом целом, спаянном ритмом и рифмами (рифмуются 1, 3, 5-я строки; рифмуется 2-я с 4-й), наблюдается замечательная соразмерность предложений. Первое предложение, основное по содержанию, занимает две строки, при этом первая из них заключает состав подлежащего, вторая — сказуемого, три остальных — предложения, параллельные по содержанию и сочиненные по форме, — занимают по одной строке. В целом в этих пяти строках дана меткая и своеобразно выраженная характеристика Жуковского.

Также из одного предложения, уложенного в одну строфу, состоит, например, стихотворение Тютчева "Среди громов, среди огней", дающее его понимание поэзии.

2. В других случаях развернутая тема объединена одним предложением, захватывающим несколько строф, причем каждая из них соответствует отдельным частям сложного предложения. Таково стихотворение Лермонтова "Когда волнуется желтеющая нива", первые три строфы которого представляют три развернутых придаточных предложения времени, каждое из них составляет строфу, а последняя строфа включает расчлененное главное предложение.

3. Исключительно стройны стихотворения, распадающиеся на две контрастирующие или сопоставляемые части, каждая из которых занимает строфу. Таково стихотворение Лермонтова "На севере диком" или стихотворение Майкова:

                               Голубенький, чистый подснежник-цветок,

                               И подле сквозистый, последний снежок...

                               Последние слезы о горе былом,

                               И первые грезы о счастье ином...

4. Подчеркнуто-упорядоченный синтаксис представляют стихотворения, каждая строфа которых оканчивается рефреном, например:

                               Слыхали ль вы за рощей глас ночной

                               Певца любви, певца своей печали,

                               Когда поля в час утренний молчали,

                               Свирели звук унылый и простой

                               Слыхали ль вы?

                                                             (Пушкин.)

§ 319. Синтаксическая упорядоченность в прозе носит гораздо более свободный характер, но и в ней нередко организованность синтаксических элементов выступает как намеренно проводимый прием. Обычно это наблюдается в эмоционально окрашенных произведениях. Особенно заметно такое упорядочение выступает в ритмической прозе.

Рассмотрим несколько таких приемов. По большей части будем приводить примеры из статей И. Эренбурга и Л. Леонова эпохи Великой Отечественной войны, где они особенно широко применяются. Все эти приемы, как указывалось, получили названия еще в античных риториках.

§ 320. 1) Анафора (единоначатие) сводится к тому, что несколько предложений или их частей начинаются одним повторяющимся словом. Это создаёт параллелизм предложений и подчеркивает повторяющееся слово: Чудом была Истра. Чудом был Можайск. Чудом была Лозовая (Эренбург); Ждет Украина. Ждет Белоруссия. Ждет Крым (Эренбург).

               Но на этот раз

               Весь вестибюль глазел на нас.

               Глазел на нас, вывертывая головы,

               Глазел, сигар до рта не дотащив,

               Глазел, как вдруг на улице на голого,

               Как на возникший перед носом взрыв.

                                              (Симонов, Красное и белое.)

Не та стала Россия, перешагнувшая историческую пропасть, не та Москва, не те стали мы с вами (Л. Леонов, Судьба поэта).

§ 321. 2) Эпифора (концовка) состоит, в противоположность анафоре, в том, что соседние предложения оканчиваются одним словом. Это также усиливает значение повторяющегося конечного слова.

Мы не оглядываемся назад. Нас движет одно слово: вперед... Слышишь, друг, это как плеск крыльев — это летит над Россией простое бодрое слово: вперед! (Эренбург).

Такая концовка широко применяется в стихотворениях, например, в стихотворении "Талисман" Пушкина строфы оканчиваются такими фразами:

                   1. Мне вручила талисман.

                   2. Не спасет мой талисман.

                   3. Не умчит мой талисман.

                   4. Сохранит мой талисман.

Сюда же относится рефрен, повторяющийся в конце каждой строфы, например, в стихотворении Пушкина "Моя родословная": Я просто русский мещанин.

§ 322. 3) Кольцо строфы заключается в том, что предложение начинается и кончается одним словом или словосочетанием. Этот прием особенно распространен в ряде стихотворных форм, например в приведенном выше стихотворении Пушкина "Слыхали ль вы?". Но и в прозе он также находит место:

Этой сказкой гордимся мы все, это сказка о людях, которые находятся на границах нашей великой страны, о молодых людях, которые тоже любят песни, стихи и девушек, которые умеют хорошо повиноваться, храня при этом человеческое достоинство, которые спаяны истинным чувством товарищества, которые так же не похожи на прежних солдат, как не похожи живые люди на заводную игрушку, — это сказка о Красной Армии (Эренбург, Откровенный разговор).

§ 323. 4) Композиционный стык состоит в повторении в начале нового предложения (или его части) слов, заканчивающих предыдущее предложение:

В длинные декабрьские ночи среди сугробов шли немцы. Они шли на запад. Мир увидел необычное зрелище: немцы убегали. Они убегали, теряя танки и орудия (Эренбург).

То же в песне:

                   Вниз по матушке по Волге

                   По широкому раздолью,

                   По широкому раздолью

                   Разгулялася погода.

§ 324. 5) Повторение слов в середине предложения для их усиления:

Мы не отворачиваемся от карты: мы видим Украину, захваченную врагом; немцев под Ленинградом, немцев под Москвой, немцев под Ростовом (Эренбург); У нас еще много земли, много нив, много станков (Эренбург); Стать хозяином страны мог только победитель на трех фронтах. Это были фронт военный, фронт хлебный, фронт денежный (Федин, Необыкновенное лето).

§ 325. 6) Полный параллелизм построения нескольких предложений, когда в одной последовательности в них расположены члены предложения, выраженные одинаковыми формами; это создает синтаксическую симметрию:

Нашу верность проверили каленым железом. Нашу гордость испытали танками и бомбами (Эренбург).

Мы выкорчевали из сердец беспечность. Мы выжгли малодушие (Эренбург).

Конечно, параллелизм может быть и не таким полным: Есть книги, которые читаются; есть книги, которые изучаются терпеливыми людьми; есть книги, что хранятся в сердце нации (Л. Леонов, Судьба поэта).

§ 326. 7) Антитеза, выражающаяся в сопоставлении противоположных понятий, подчеркивает контраст.

Рабочие Шкода или Крезо работают, как каторжники. Рабочие Урала работают как герои (Эренбург).

У нас она [комедия "Горе от ума"] вызывает смех, — в них [современниках Грибоедова] она будила ярость или совесть (Л. Леонов, Судьба поэта).

Мне надо писать добросовестно, с чувством, с толком, писать не по пяти листов в месяц, а один лист в пять месяцев (из письма Чехова).

Как видно из примеров, антитеза нередко связывается с параллелизмом. Вот еще несколько примеров: Враг в Донбассе, но у нас Кузнецк, Караганда. Враг захватил Кривой Рог, но у нас Магнитка, у нас мощные заводы Урала (Эренбург).

Ветер гасит слабый огонь. Ветер раздувает большой костер. Испытание не задавит русского сопротивления. Испытание его разожжет (Эренбург).

   Ненавижу

                   всяческую мертвечину!

   Обожаю

                   всяческую жизнь.

                                  (Маяковский, Юбилейное.)

Комедию ["Горе от ума"] тем яростней терзали цензоры, чем громче рукоплескала ей прогрессивная часть обеих столиц... (Л. Леонов, Судьба поэта).

§ 327. 8) Градация дает перечень все более усиливающихся образов и создает впечатление нарастания выразительности:

Победа не упала с неба. Мы ее выстояли. Мы ее выковали. Мы ее оплатили горем и кровью. Мы ее заслужили стойкостью и отвагой (Эренбург).

Речь — музыка. Текст роли и пьесы — мелодия, опера или симфония. Произношение на сцене — искусство не менее трудное, чем пение, требующее большой подготовки и техники, доходящей до виртуозности. Когда артист с хорошо упражненным голосом, обладающий виртуозной техникой произношения, звучно говорит свою роль на сцене, он захватывает меня своим мастерством. Когда он ритмичен и, помимо воли, сам увлекается ритмом и фонетикой своей речи, он волнует меня. Когда артист проникает в душу букв, слов, фраз, мыслей, он ведет меня за собой в глубокие тайники произведения поэта и своей собственной души. Когда он ярко окрашивает звуком и очерчивает интонацией то, чем живет внутри, он заставляет меня видеть внутренним взором те образы и картины, о которых повествуют слова речи и которые создает его творческое воображение (Станиславский, Работа актера над собой).

§ 328. 9) Упорядоченное перечисление группирует (попарно) однородные члены:

О доблести Красной Армии теперь говорят в Австралии и в Канаде, в Китае и в Мексике (Эренбург).

Приподнятость речи допускает в перечислении объединение логически далеких понятий:

Поэт Николай Тихонов когда-то писал о наших людях: "Гвозди, бы делать из этих людей, в мире бы не было крепче гвоздей". Да, из таких людей можно делать все: гвозди и танки, стихи и победу (Эренбург); И потому все нынче в могучей руке твоей, советский воин; смех детей и мудрые дары наук, цветение садов и блистательные свершения искусств (Л. Леонов, Величавая слава).

§ 329. 10) Риторический вопрос используется для эмоционального выражения категорического утверждения:

Не в том ли была трагедия Гоголя, что, в лупу "Мертвых душ" рассмотрев тогдашнее общество, он не нашел в нем подтверждения своим надеждам? (Л. Леонов, Речь на открытии памятника Н. В. Гоголю в Москве 2 марта 1952 г.).

Не за то ли благодарны мы Толстому, что он дал нам силу и право презирать и отвергать Каренина; вместе с Наташей волноваться у постели раненого жениха; плакать от гордого восхищения перед подвигом тушинской батареи; возмущаться фальшью и преступным равнодушием сословного судилища над Масловой, их же безвинной жертвой; вместе с Левиным жадно испить сладкой усталости в знаменитой сцене покоса; навечно и благодарно запомнить зрительное и нравственное потрясение от той, на пределе мастерства исполненной разоблачительной встречи простертого на Аустерлицком поле Болконского со своим кумиром, осуществляющим истребление жизни? (Л. Леонов, Слово о Толстом).

§ 330. 11) Вопрос и ответ для сосредоточивания внимания и подчеркивания:

Что ж это за Луосаваара и Кируноваара? Да просто — две невысокие и неказистые горки, далеко от Стокгольма, на самом севере Лапландии (Эренбург, Север).

§ 331. 12) Период с ритмом одинаково построенных предложений придает стройность ряду объединяемых положений (подробнее о периоде § 670—677).

Леонид Леонов пишет о "Горе от ума": Значение гениального произведения проступает по мере того, как проверяется годами его обширная, в родной почве, корневая система. И если ни ленивое забвение потомков, ни бури века не могут заглушить его, и свежие отпрыски бегут от ствола, и молодость сбирается, как сегодня, под его старые ветви, — такое произведение само повышает уровень родного искусства, оно старым своим испытанным хмелем будоражит новые, еще не созревшие идеи, с его вершин открываются более широкие горизонты национального бытия (Л. Леонов, Судьба поэта).

§ 332. Следует отметить, что рассмотренные приемы выразительности требуют осторожного их применения: они уместны лишь тогда, когда само содержание оправдывает использование ярких художественных средств речи. Наоборот, когда они широко пускаются в ход без этого основного условия, они создают впечатление стилизованной, манерной речи, в которой форма не подчинена содержанию, а выдвинута в ущерб содержанию на первый план. Характерно, что в приведенных примерах широко используются другие приемы приподнятой речи.

ЭЛЕМЕНТЫ СИНТАКСИСА РАЗГОВОРНОЙ РЕЧИ

§ 333. Разговорная речь по своей функции характеризуется тем, что обслуживает текущие жизненные интересы; отсюда ее непосредственность, отсутствие предварительной подготовки, с одной стороны; с другой — ее эмоциональность и экспрессивность. Кроме того, она обычно осуществляется в форме диалога. Обращенная к собеседникам, часто тесно связанным в жизни с говорящим, эта речь, в противоположность публичной литературной речи, не нуждается в тщательной обработке, в полноте и точности высказывания, так как собеседникам нередко для понимания достаточно намека.

В качестве основного источника, откуда черпался, материал наблюдений над этим стилем, были использованы в первую очередь письма Чехова и его драматические произведения. Этот материал подчеркивает еще одну черту рассматриваемых элементов: они, находясь вне стиля книжной речи, в то же время находятся в сфере литературного языка; им чужда какая-либо диалектная окраска. Кроме писем и пьес Чехова, привлекаются и другие материалы (Горький, Толстой). Общая черта относимых сюда явлений — обязательность их переработки, своего рода "перевода" для перенесения в стиль деловой и научной речи. А сравнение с этим "переводом" и дает представление об их своеобразии со стороны синтаксической структуры и со стороны их стилистических функций.

§ 334. Прежде всего крупнейшую особенность разговорного синтаксиса составляет строение основной синтаксической единицы — предложения. В противоположность полному предложению книжной речи, здесь широко распространены неполные предложения, в которых многое остается недоговоренным. Значительное количество неполных предложений встречается в письмах Чехова, например:

Теперь о рыбе. На удочку идет плохо. Ловятся ерши да пескари... На жерлицы попадается. На Ванину жерлицу попался громадный налим... Привези жерличных крючков средней величины. У меня не осталось ни одного (из письма Чехова).

Еще пример типично разговорного синтаксиса с неполными предложениями, разобщенностью отдельных деталей, без строгой логической последовательности в рассказе:

Вот вспоминаю сейчас одного инженера. Он умер. Работал в Москве на заводе. Полный, с небольшим брюшком. Треугольничек рыжеватых волос под носом. Был добродушен, но мало развит и мало даровит (Вересаев, Как он меня удивил).

Важно, что нередко возникают затруднения в самой возможности признать известные высказывания предложением, а также определить его границы. Сюда относятся такие случаи:

Одно письмо послано Вам. Книга тоже (из письма Чехова); Погода в Москве великолепная. Лучше не надо (там же); Анфиса в "Трех сестрах": Сюда, батюшка мой. Входи.

Есть очень простое решение этого вопроса: рассматривать каждый подобный отрезок от точки до точки как неполное предложение. Но подобная простота и вызывает сомнения: ведь, несмотря на интонационное разобщение, подобные части в семантическом и синтаксическом отношении обладают чертами связи: так, обычно форма слова определяется только его положением и зависимостью от другого слова внутри одного простого предложения, а в подобных случаях интонационно обособленные слова приобретают форму в зависимости от слов, отделенных от них интонацией понижения и паузой. Поэтому некоторые авторы совсем отказываются признавать подобные образования за предложения. Но, по-видимому, здесь только возникающее, создающееся предложение с недостаточно объединенными элементами. Эти элементы и располагаются в виде постепенно присоединяемых добавлений, которые первоначально не были предусмотрены говорящим. Поэтому такую структуру можно обозначить как формирующееся, ступенчатое предложение.

Что дело здесь именно в неполном завершении структуры предложения, может показать "перевод" таких высказываний на "интеллектуальный" язык, когда эти элементы войдут как члены в одно предложение.

В одних случаях эта переработка потребует только интонационного объединения разобщенных частей, в других — так же ряда других изменений. Но как бы ни рассматривать теоретически подобные образования, важно, что они характерны для разговорного стиля и имеют характер непосредственности, чуждой предварительного обдумывания.

§ 335. Это же быстрое развертывание разговорной речи, не дающее предусмотреть заранее необходимых предварительных сведений и сделать подготовительные сообщения, приводит к тому, что начатое предложение прерывается разными вводными замечаниями.

Критика Ладожеского (кто он?) не важная (из письма Чехова); Со мной живет художник Левитан (не тот, а другой — пейзажист), ярый стрелок. Он-то и убил зайца (там же).

Иногда разрыв предложения происходит благодаря вставке вопросов, обращенных говорящим к самому себе. Эти вопросы как бы нужны говорящему, чтобы сформулировать еще неясную мысль. В таком случае монологическая речь носит следы диалога.

                   Моцарт (за фортепиано).

   Представь себе... кого бы?

   Ну, хоть меня — немного помоложе;

   Влюбленного — не слишком, а слегка —

   С красоткой, или с другом — хоть с тобой,

   Я весел...

                                  (Пушкин, Моцарт и Сальери.)

                   Самозванец.

   Не странно ли? сын Курбского ведет

   На трон, кого? да — сына Иоанна...

                                  (Пушкин, Борис Годунов.)

Я умею сочинять подписи, но — как? В компании (из письма Чехова).

Он большой чудак и находится на службе при великом князе в Варшаве в должности — как бы сказать? — забавника (Вяземский, Записная книжка).

Вот уже письма — какой? — пятый месяц не получаем (слышанная на улице фраза).

§ 336. Недостаточная подготовленность предложения сказывается и в том, что внутри предложения в качестве вводных замечаний получают место группы слов, которые в обработанной неэмоциональной речи заняли бы место тех или иных членов предложения. А в непосредственной речи без подготовки они занимают место, аналогичное тем добавочным звеньям только формирующегося предложения, которые отграничены интонацией конца: Поставляет мне из французских журналов (старых) анекдоты (Письма Чехова); Отсюда до Звенигорода (15 верст) на лошадях (там же); Видел я его третьего дня (до обеда и вечером) (там же); Деньги вышлешь переводом (простым) в субботу же... (там же); Я вышлю Вам всего Пушкина (в подарок Георгию за его письмо) (там же).

Как видно, эти заключенные в скобках слова близки то к обособленным членам, то к вводным словам, недостаточно увязанным с предложением.

§ 337. Типичным выражением формирования предложений "на ходу" является контаминация, состоящая в том, что структура начала предложения расходится со структурой его конца, так как говорящий благодаря недостаточной сосредоточенности соскальзывает с одной синтаксической конструкции на другую:

Все крайне мило, комфортабельно и уютно. Спичечницы, пепельницы, ящик для папирос и черт знает чего только не наставили любезные хозяева (Письма Чехова). Предложение, по-видимому, начато как назывное рядом существительных в именительном падеже, но это оказывается не увязанным с управляющим глаголом в его конце: чего не наставили, требующим родительного падежа. Гиляй издает книгу "Трущобные люди" — издание не плохое, но трущобно (там же). Чехов Белоусову: Поэт, если он талантлив, берет не только качеством, но и количеством, а из Вашего сборника трудно составить себе понятие ни о Вашей, ни о шевченковской физиономии (там же).

Это последнее предложение начато как положительное, а кончено как отрицательное. Подобные случаи в обработанной речи представляются ляпсусами.

Фраза Маяковского Мне бы памятник при жизни полагается по чину ("Юбилейное") начата в условном наклонении, а закончена в изъявительном.

§ 338. Характерно, что контаминация из индивидуального явления, как в только что приведенных примерах, может превратиться в узаконенный оборот, имеющий характер непринужденности речи. Это наблюдается в случаях, изредка встречающихся у ряда наших классиков (Гоголь, Толстой, Лесков), когда употребленное вводное слово затем получает функцию предложения, которому подчинен конец начатого до вводного слова предложения:

Прежде всего пошли они осматривать конюшню, где видели двух кобыл, одну серую в яблоках, другую каурую, потом гнедого жеребца, на вид и неказистого, но за которого Ноздрев божился, что заплатил десять тысяч (Гоголь, Мертвые души); Средство для этого было одно — его семья и, главное, его сын, к которому, Шамиль знал, что Хаджи Мурат имел страстную любовь (Л. Толстой, Хаджи Мурат); Такие богатые делали им предложения, каких, они знали, что в родной земле им ожидать себе невозможно... (Лесков, Вдохновенные бродяги).

Придаточное предложение первого примера средствами общераспространенного синтаксиса было бы выражено: за которого, как божился Ноздрев, он заплатил десять тысяч; во втором примере: к которому, как знал Шамиль, Хаджи Мурат имел страстную любовь.

Подобным же образом предложение, начатое как простое, заканчивается как сложное предложение с придаточным, и благодаря этому получается не допускаемое в книжной речи положение, что главное предложение оказывается включенным в придаточное. Такова фраза: Ему одному только не помню я, какое дал прозвание Жуковский (Вигель, Записки, т. IV). Очевидно, предполагалось: Ему одному только не помню прозвания, данного Жуковским. Подобные контаминации также приобрели характер узаконенного приема разговорного стиля речи: Хозяйством нельзя сказать, чтобы он занимался... (Гоголь, Мертвые души). (Сравним обычное: "Нельзя сказать, чтобы он занимался хозяйством"). Из трех назначений масонства Пьер сознавал, что он не исполнял того, которое предписывало каждому масону быть образцом нравственной жизни... (Л. Толстой, Война и мир); Вспоминая вчерашний вечер, проведенный у Корчагиных, богатых и знаменитых людей, на дочери которых предполагалось всеми, что он должен жениться, он вздохнул и, бросив выкуренную папироску, хотел достать из серебряного портсигара другую, но раздумал (Л. Толстой, Воскресение); Всем этим качествам я и хотел бы, чтобы вы подучились. (Обычно: "Я и хотел бы, чтобы вы подучились всем этим качествам"; Н. Горчаков, Режиссерские уроки К. С. Станиславского.)

Вот ряд явлений, обнаруживающих некоторую несформированность предложений, недостаточную связь отдельных его частей и членов, которые оказываются не в полной мере включенными в предложение, сохраняя в разной степени признаки оторванного от предложения, обособленного положения в речи.

§ 339. Следующий ряд явлений характеризует неполную грамматическую оформленность предложений, наличие отступлений от синтаксических связей внутри предложения, обязательных в книжной речи.

Сюда прежде всего относится широкое введение идиом как таких целых, в которых синтаксические отношения не подчинены структуре данного предложения, а нередко вообще необъяснимы с точки зрения системы современного синтаксиса. Берем примеры из писем Чехова: Из редакции в типографию Голике рукой подать; Были кое-какие деньжонки, да нелегкая дернула меня дать взаймы приятелю-поручику; ...начинаешь жалеть публику, которая уходила из театра не солоно хлебавши; Сочинители подписей и мертвые не имут сраму. Особенно показательны те идиомы, которые по своей структуре сами являются предложением: Денег — кот наплакал; У нас было не лето, а сплошное черт знает что: дождь, дождь и дождь.

Сходно с употреблением идиом использование целых выражений из речи собеседника, структурно не увязанных с данным предложением: Покорный Вашему "поскорее и всю правду", берусь за перо тотчас же по получении Вашего письма... (из письма Чехова); Ты не видишь конца моему "надо", потому что это "надо" — не твое. (Федин, Необыкновенное лето); Стихи всегда хочется говорить быстрее, чем прозу... — С этим "хочется" надо бороться, — ответил ей К. С. (Н. Горчаков, Режиссерские уроки К. С. Станиславского); "Победа" была новенькая, прямо с завода. Необкатанный ее мотор был с ограничителем. Поэтому двигались мы, по выражению водителя, со скоростью "девятый день десятую версту"... (Б. Полевой, Морская улица).

В "Буре" Эренбурга есть такой диалог: Молодой врач Забродский, до болезненности впечатлительный, входя в палату Крылова, говорил:

— Дмитрий Алексеевич, пришел к вам — руки опускаются.

— Я от "руки опускаются" не лечу, — ворчал Крылов, — особенно лиц, так сказать, медицинского звания.

§ 340. Затем ряд явлений обнаруживает, что говорящий позволяет себе отступить от синтаксических норм языка как слишком сложных и обременительных. Вместо конструкций, где отношения выражены формами слов, выступают чисто аналитические конструкции, в которых неизменяемые слова оказываются на месте изменяемых или изменяемые выступают в своей независимой основной форме, не будучи связаны грамматически с другими словами предложения.

Таково широкое введение междометий в структуру предложений, когда они выступают в роли разных членов предложения и заменяют разные части речи. Особенно часто междометие выступает в роли сказуемого. Примеры из писем Чехова: Прятать нужно, но прятаться — ни, ни; Если приедете в ноябре, то — merci; За тему — мерси Вас. Утилизирую.

Но также они появляются в роли других членов предложения на месте имен существительных: Ах! Но одного "аха" недостаточно: Второе "ах" по поводу "Речи и ремешка"; Возвращаю письмо Горленко вместе с большим спасибо; Поместите объявление, скажу спасибо.

§ 341. Чисто аналитические конструкции представляет употребление наречий с предлогами: Я шлю Вам рассказ, который писал не для Осколков, а для "вообще", куда сгодится; Было ли до сегодня напечатано что-либо подобное в Стрекозе?; Обратно можно за дешево проехать. Близко к этому употребление предложного сочетания как цельного выражения с новым предлогом: Половина работы отложена на после лета.

Подобным же образом употребляется инфинитив: Теперь насчет сниматься (из письма Чехова); Какая разница между рассказать зрителю об идее пьесы... и вскрыть, показать совершающийся на его глазах внутренний процесс становления идей (Н. Горчаков, О Станиславском).

§ 342. В качестве независимой формы выступает именительный падеж существительного, который в роли приложения остается не согласованным с подчиняющим словом: На Фоминой неделе я шаферствую у двоих: доктор и художник; А книги моей нигде нет в Москве. Есть она только у Салаева и Ступина — магазины, куда ходят только за учебниками (Письма Чехова).

Употребление несогласованного именительного падежа придает ему больший вес; отталкиваясь от своего места внутри предложения, этот именительный имеет тенденцию превратиться в целое предложение; при этом налицо ряд переходных случаев, когда нет возможности определить, следует ли рассматривать именительный лишь как член предложения или как особую формацию, приближающуюся к предложению. Такие переходные случаи имеются в следующих примерах:

Вся беда в покупках и расходах, которые ты не имел права делать и от которых давно уже должен был отказаться: Мука Нестле (?!?), лишняя прислуга и т. д. (Письма Чехова). Когда я во вторник после обеда читаю сей журнал, то он напоминает мне Францию: цветущая, богато одаренная, но несомненно вымирающая нация! (там же). Второй случай резко отличен от обычного приложения по своей предикативности.

В следующих случаях именительный соответствует придаточному предложению, но имеет ту своеобразную черту, что он не выражает утверждения, а только называет тему:

В июне я не приеду: семейные обстоятельства... (Письма Чехова); Праздники в Москве прошли шумно. По крайней мере я не имел ни одного покойного дня: гости, съезд врачей, длинные разговоры и проч. (там же); Сестра в угаре: поклонники, симфонические собрания, большая квартира... (там же). Таким образом, здесь имеется формация, обычно неупотребительная в книжной речи.

§ 343. Рассматриваемый стиль использует ряд словосочетаний или совсем недопустимых в книжной речи, или не характерных для нее. Сюда прежде всего относится группа явлений, которая обнаруживает свое происхождение из диалога, когда известные словосочетания или формы слов как бы подхватываются говорящим от собеседника и вводятся им в свою речь без их необходимой переработки. Обычно явления такого рода встречаются в диалоге, но некоторые из них, превратившись в структурный элемент известного типа предложения, получают распространение и в монологической речи.

Очень своеобразной конструкцией подобного рода является употребление 1-го лица глагола, или повторяемого за собеседником, или ему приписываемого, для выражения самого резкого возражения и запрета совершать действие, которое собеседник выражает желание совершить. При этом форма 1-го лица не обозначает действия, совершаемого самим говорящим (уеду), а выражает протест со стороны говорящего против его совершения собеседником (я тебе решительно запрещаю уехать). Подобный оборот окрашен интонацией угрозы и включает дательный лица для обозначения того, к кому направлена угроза (этот дательный вне этого оборота невозможен при данных глаголах). Весь оборот представляет собой синтаксическую идиому и, может быть, своим происхождением обязан контаминации авторского начала я тебе и глагола из прямой речи собеседника.

— Нам бы уехать отсюда, — говорю. Он мне кулак показал: — Я те уеду (Горький, Рассказ о необыкновенном). Нужно было очень долго и разнообразно бить Платона, прежде чем он сказал, что ему надоел птичий свист... и что он хочет утопиться в омуте, за мельницей. — Попробуй, стервец! Я те утоплюсь, — пригрозил вахмистр... (Горький, О тараканах).

— Обдумать надо, — сказал Павлик, как купец, решивший поторговаться.

Рагозин пригрозил в полушутку:

— Я тебе обдумаю! (Федин, Необыкновенное лето).

В этих случаях на прямую речь собеседника как бы наслаивается авторская интонация резкого протеста против такого явления.

§ 344. Таким же образом наблюдается подхватывание говорящим второго лица собеседника в его вопросе, обращенном к говорящему, вместо его замены первым лицом, в отношении к себе, как это бывает в более спокойной речи.

Этот оборот выражает крайнее удивление говорящего.

   Да чем же ты, Жужу, в случай попал,

   Бессилен бывши так и мал,

   Меж тем как я из кожи рвусь напрасно?

   Чем служишь ты? — Чем служишь!

                                  Вот прекрасно!

   С насмешкой отвечал Жужу:

   На задних лапках я хожу.

                                  (Крылов, Две собаки.)

§ 345. Говорящий повторно воспроизводит вопрос собеседника, а затем противополагает ему (союзом а) свой ответ; этим достигается то, что даваемый ответ подчеркивается и выдвигается на первый план по сравнению со всеми другими возможными ответами. Такие повторяющиеся вопросительные слова в целях усиления употребляются и в монологической речи, не будучи заимствованы из речи собеседника в каждом отдельном случае, и представляют собой специфический прием аффективной речи.

Аркадина. На мне был удивительный туалет... Что-что, а уж одеться я не дура... (Чехов, Чайка); Кому-кому, а уж им-то, севастопольским матросам, все эти редуты и бастионы были известны в каждой лопате земли (Сергеев-Ценский, Севастопольская страда. Эпилог).

§ 346. Говорящий воспроизводит дважды — без отрицания и с отрицанием — из речи собеседника название того предмета или явления, относительно которого собеседник выражает сомнение, а затем с противительным а дает свой ответ, выражающий желание, при частичном ограничении, рассеять сомнения говорящего.

— В Петербурге невест на всех на вас хватит, не бойся!

— Я не боюсь, что не хватит, да ведь не всех же ты знаешь, Прасковья Ивановна, — продолжал шутливо спорить Лесли.

— Всех не всех, а порядочно знаю... (Сергеев-Ценский, Севастопольская страда).

— Куда же нам теперь, дядя Арсентий? — Он [Арсентий] без малейшего промедления ответил:

— На Северную, куда же еще!

— Хорошо, на Северную, а что ж там гостиниц, что ли, понастроили? — недовольно сказала Капитолина Петровна.

— Гостиниц не гостиниц, а что касается земли, на всех хватит,—уверенно отозвался Арсентий (там же).

Пищик. Я полнокровный, со мной уж два раза удар был, танцевать трудно, но, как говорится, попал в стаю, лай не лай, а хвостом, виляй (Чехов, Вишневый сад).

§ 347. Говорящий сначала вслед за собеседником воспроизводит глагол в инфинитиве, вызывая этим представление о данном действии, а затем употребляет тот же глагол в форме, нужной для выражения известного утверждения, согласия с определенным положением или фактом, высказанным собеседником, после чего (союзы но, да) говорящим вносится известное ограничение в это утверждение и ему противополагается собственное утверждение говорящего.

...Пойди-ка, найди сии элементы во всей России! Найти-то найдешь, да не в таких крайних видах, какие нужны драматургам (из письма Чехова); Вы эту книжку читать-то читайте, да не особенно верьте (Чехов, Три года).

Они, на мой взгляд, не характерны для общей массы тех ребят, которые по примеру одного философа древности требуют:

— Бей, но научи!

— Бить их — бьют, но учат — плохо и почти всегда жестоко (Горький, О возвеличенных и "начинающих").

В книжной речи этот оборот ближе всего может быть передан уступительным предложением ("Хотя их и найдешь, да не в таких крайних видах, какие нужны драматургам").

Глагол может употребляться и в той форме, в которой он был у собеседника:

— Позволь, — остановил Рагозина его оппонент. — Ты думаешь, мы тут этого не изучали?

— Изучали-то изучали, а ты разреши еще пару строчек (Федин, Необыкновенное лето).

§ 348. Только разговорной речи свойственно употребление сочетаний из двух глаголов в одинаковой форме, из которых один подчинен другому. Особенно часто подчиняющим бывает глагол пойти, но также некоторые другие (пытаться, сидеть), основное содержание оборота выражается в подчиненном глаголе. В литературной речи этому обороту соответствует сочетание подчиняющего глагола с инфинитивом, если глаголы совершенного вида: пойду посмотрю — пойду посмотреть, и с деепричастием, если глаголы несовершенного вида: сижу читаю — сижу читая. В текстах иногда постановка запятой затрудняет отличие этого оборота от перечисления. Вот несколько фраз из разговоров: В лесу мы сели отдохнули (сели отдохнуть); Я пишу тороплюсь (пишу торопясь); Вчера сидим разговариваем (сидим разговаривая).

Еще примеры:

Отдохну-ка, сяду у лесной опушки (Майков, Родина); Маша. Я пойду поищу его (Чехов, Чайка); Дорн. Пойти дать обоим валериановых капель (там же); А ты попробуй поверь (Горький, Пожары).

   Мильоны вас. Нас — тьмы, и тьмы, и тьмы.

   Попробуйте, сразитесь с нами.

                                  (Блок. Скифы.)

Я пойду погуляю, — сказал Кирилл, накидывая на плечи куртку (Федин, Первые радости); Так я пойду погуляю. — Пойди погуляй (реплики Кирилла и Веры Никандровны) (там же); Пойдем посмотрим, — вдруг загоревшись, сказал Пастухов (там же); Не подходи ко мне, я должен помыться, ступай играй, — сказал Пастухов немного растроганно (Федин, Необыкновенное лето).

§ 349. Характерной чертой разговорного синтаксиса является архаический параллелизм форм вместо имеющегося в таких случаях подчинения одного слова другому:

Скоро ли попаду в Россию, сам еще не знаю, но думаю, что к августу, к половине, буду с Вами (Письмо Некрасова к Лазаревскому).

   С этого знамени, с каждой складки,

   Снова живой взывает Ленин.

                                  (Маяковский,

                                  Владимир Ильич Ленин.)

   Когда ты по свистку, по знаку,

   Встав на растоптанном снегу,

   Был должен броситься в атаку,

   Винтовку вскинув на бегу

   Какой уютной показалась

   Тебе холодная земля.

                                  (Симонов, Атака.)

Употребление подобных словосочетаний по сравнению с общераспространенными в половине августа, с каждой складки этого знамени, по знаку свистка создает впечатление уточнения, явившегося в результате "додумывания" в процессе речи.

§ 350. Характерно, далее, употребление словосочетаний, имеющих алогический характер и выражающих обычно гиперболу. Сюда относится употребление сравнительной степени с родительным падежом того же прилагательного (чище чистого, легче легкого) для экспрессивного выражения высшей степени качества: Буду доставлять туда рассказы аккуратнее аккуратного (Письма Чехова); Дороги и города хуже худшего (там же).

Так же алогичен идиоматический оборот именительного с творительным того же существительного (рыба рыбой, чучело чучелом), представляющий гиперболическую качественную характеристику: Лопахин о себе: ...а ежеле подумать и разобраться, то мужик мужиком (Чехов, Вишневый сад).

   И из гостей домой

   Пришла свинья свиньей.

                                  (Крылов.)

§ 351. Значительное количество особых синтаксических конструкций разговорного стиля речи связано с употреблением особых форм, чуждых книжной речи. Вот несколько примеров.

Пережиток аориста, совпавший с формой 2-го лица повелительного наклонения, употребляется в значении прошедшего времени с оттенком живописности и неожиданности действия:

   Но скворушка услышь, что хвалят соловья...

   И думает...

                                  (Крылов.)

Отец-то мой ему и полюбись: что прикажешь делать? (Тургенев).

Вот ряд явлений (далеко не представляющий собой какой-либо полноты), характеризующий разговорную речь в отличие от книжной, делового и научного стиля. Эти явления не всегда однородны, и их стилистические функции различны. Но они показывают своеобразие синтаксического строя этого стиля нашего языка.

ПОВЕСТВОВАТЕЛЬНЫЕ, ВОПРОСИТЕЛЬНЫЕ, ПОБУДИТЕЛЬНЫЕ, ВОСКЛИЦАТЕЛЬНЫЕ ПРЕДЛОЖЕНИЯ

§ 352. Ряда замечаний стилистического характера требуют типы предложений по их назначению в речи: повествовательные, вопросительные, побудительные, восклицательные. С одной стороны, следует коснуться синонимики этих типов предложений, с другой — их особого использования.

§ 353. Повествовательные предложения представляют собой суждения о действительности; так как они служат для выражения сообщений о тех или иных явлениях жизни, особое значение приобретает в них передача того, имеется ли реальная связь между понятиями, или она отсутствует. Мы или утверждаем что-нибудь о явлениях реального мира, или отрицаем. В связи с этим в повествовательных предложениях большое значение приобретает деление их на утвердительные и отрицательные.

§ 354. Утвердительные предложения выражают связь между понятиями, отражающую реальные связи между явлениями действительности: Горький — великий пролетарский писатель; Производственный план выполнен досрочно; Мир победит войну. Грамматически утверждение выражается в том, что в этих предложениях отсутствует отрицательная частица не.

Рядом с общераспространенным выражением утверждения, констатирующим наличие связи, существующей на самом деле, изредка употребляется усилительно-экспрессивное утверждение: Он приехал — Он не мог не приехать; Не согласиться Рагозин не мог (Федин, Необыкновенное лето).

Как показывают примеры, эта конструкция состоит из глагола мочь с отрицанием и подчиненного ему инфинитива, также с отрицанием. По значению особенность этого оборота в том, что он выражает собственно не констатирование, а лишь убеждение говорящего в том, что утверждаемое должно было случиться; буквально этим оборотом выражается отрицание возможности неосуществления чего-либо.

§ 355. Отрицательные предложения указывают на отсутствие в действительности связи между понятиями.

Рядом с обычным отрицанием имеется особое эмоциональное отрицание, выражаемое оборотами, имеющими характер идиом. Так, сравните: Он не пришел и Он и не думал приходить; Он и не думает писать (сравните: Он, не пишет); этот оборот употребляется в качестве возражения, отказа: Отнеси книгу! — И не подумаю относить (сравните: Не отнесу) — и связан с разговорным стилем речи.

— Лелечка, пожалуйте кушать! — кричит издали Настя, горничная. Я, конечно, и не воображаю откликаться (А. Н. Толстой, Я лежу на траве).

§ 356. Эмоционально насыщенная речь может производить резкие сдвиги в выражении утверждения и отрицания; так, выражая возмущение заявлением собеседника, говорящий повторяет его мысль с интонацией протеста или иронии, и такое предложение, не имея отрицательной частицы, выражает решительное отрицание, сравним: Он умен — Он умен!; Он решит — Он решит!

В шуточной пьесе Чехова "Медведь" есть несколько случаев, когда собеседник повторяет с возмущением и иронией слова другого лица, тем самым категорически отрицая его заявления и протестуя против них:

Лука. Барыны больны и не принимают.

Смирнов. Пошел! (Лука уходит.) Больны и не принимают! Не нужно, не принимай....

Попова. Позвольте, так кто же, по-вашему, верен и постоянен в любви? не мужчина ли?

Смирнов. Да-с, мужчина!

Попова. Мужчина! (Злой смех.) Мужчина верен и постоянен в любви! Скажите, какая новость/ (Горячо.) Да какое вы имеете право говорить это?..

Попова. Почему вы не хотите драться?

Смирнов. Потому что... потому что вы... мне нравитесь.

Попова. (Злой смех.) Я ему нравлюсь! Он смеет говорить, что я ему нравлюсь!

Аналогичное выражение отрицания может встречаться не только как повторение реплик собеседника: Гаев. Дам я ему, держи карман (Чехов, Вишневый сад).

В диалоге Парабукина с дочерью Аночкой:

— Хочешь, чтобы у тебя папка знаменитостью стал?

— Это как? — спросила Аночка. — Это как артисты?

— Куда артистам! Так, чтобы меня все знали.

— На берегу?

— На берегу я и так известный. Нужен мне берег! (Федин, Первые радости).

§ 357. Только по отношению к будущему времени для выражения экспрессивного отрицания употребляется оборот с формой прошедшего (без отрицательной частицы не), имеющей дополнение в дательном падеже для обозначения лица, отказ которому высказывается данной конструкцией, причем этот оборот произносится также с интонацией, выражающей протест и иронию. Сравним: Я не пойду — Пошел я тебе!; Поехал он вам!; Так я ему и сделал! По-видимому, этот оборот ограничивается использованием небольшой группы глаголов.

Такие способы эмоционально окрашенного отрицания относятся к разговорной речи. Они показывают, насколько своеобразны восклицательные предложения и как велика в них роль интонации.

§ 358. Значение отрицательных предложений заметно меняется от места отрицания. Так, с одной стороны, выделяются в полной мере отрицательные предложения, когда констатируется отсутствие связи между понятиями. Это бывает тогда, когда отрицание не относится к сказуемому: Николаев не инженер; Ученик не был спрошен; Ночь не темна; Директор не приехал. С другой стороны, имеются частично отрицательные предложения, — когда предложение заключает утверждение, но оно ограничено в том или другом отношении. Это и бывает тогда, когда отрицание не стоит при каком-либо члене предложения, кроме сказуемого. Так: Не я рассказывал вам это. Здесь констатируется, что рассказ имел место, только отрицается, что он был совершен указываемым лицом (я). Я читал не долго указывает на то, что чтение имело место, и отрицается только его продолжительность. Дети ходили не в лес. Они не очень устали — отрицание относится только к очень, указывая отсутствие значительной степени усталости, тогда как связь между подлежащим и сказуемым имеется: дети устали.

Предложение остается частично отрицательным и тогда, когда в составном сказуемом отрицание относится не к связке, а к предикативному члену. Так: Было время, когда человек был не великаном, а карликом, не хозяином природы, а ее послушным рабом (М. Ильин и Е. Сегал, Как человек стал великаном). В этом предложении имеется частичное утверждение, благодаря чему рядом и дается противопоставление, именно: человек был карликом, послушным рабом.

Таким образом, необходимо тщательно следить за тем, к какому слову относится отрицание не, так как от этого зависит содержание высказываемого.

§ 359. В вопросительных предложениях прежде всего выделяются две группы, противоположные по характеру ожидаемого ответа. В одних случаях говорящий только ждет от собеседника подтверждения или отрицания высказываемого им суждения — в самой мысли для него ничего неизвестного нет. Этот тип вопроса имеет место тогда, когда вопросительное предложение не имеет вопросительных членов предложения и отличается от повествовательного только интонацией или вопросительной частицей: Вы прочитали книгу?; Он закончил перевод?; Пришел ли секретарь? Такие предложения предполагают только один из двух ответов да или нет, т. е. здесь идет речь об отношении высказываемой мысли к действительности.

Ряд таких вопросов имеется в следующем отрывке из стихотворения Пушкина:

   Зима. Что делать нам в деревне? Я встречаю

   Слугу, несущего мне утром чашку чаю,

   Вопросами: тепло ль? утихла ли метель?

   Пороша есть иль нет? и можно ли постель

   Покинуть для седла, иль лучше до обеда

   Возиться с старыми журналами соседа?

§ 360. В других случаях, наоборот, говорящему неизвестны те или иные элементы интересующей его мысли; ему важно знать лицо или предмет, их качества, место, время, причину, цель действия и т. д. В этих случаях вопросительные предложения включают вопросительные слова, выступающие членами предложения,— кто, что, когда, почему, куда, зачем и т. д.: Кто открыл окно?; Как пройти на вокзал?; У кого ты был?

Поспешаю я, что есть мочи, гляжу, а по дорожке... белый вол идет. Я и думаю: чей это вол? Зачем его сюда занесла нелегкая? (Чехов, Счастье).

§ 361. Вопросительные предложения строятся по-разному, в зависимости от того, какого ответа ждет или хочет говорящий. Так, во-первых, спрашивающий не предвидит ответа; положительный и отрицательный ответ представляется ему одинаково возможным:

Фирс. Готов кофий? (Чехов, Вишневый сад).

Аня. Ну что, как? Заплатили проценты? (там же).

Лопахин. Согласны вы отдать землю под дачи или нет? Ответьте одно слово: да или нет? (там же).

В подобных случаях или совсем отсутствует вопросительная частица, или употребляется частица ли.

Во-вторых, положительный ответ кажется говорящему маловероятным; в таком случае используются частицы разве, неужели.

Шарлотта. Влюблен? (Пожав плечами.) Разве вы можете любить? (Чехов, Вишневый сад).

Звонцов. Она хочет музыке учиться. — Варвара. Кто? — Звонцов. Шура. — Шура. Неправда. Я не хочу учиться музыке. — Варвара. Откуда же ты это взял? — Звонцов. Разве ты, Шура, не говорила, что хочешь? — Шура (уходя). Никогда не говорила (Горький, Егор Булычев и другие).

А видел ли слона? Каков собой на взгляд? — Да разве там он? (Крылов, Любопытный).

В-третьих, спрашивающий сам уверен в факте и только хочет найти у собеседника его подтверждение или добивается того, чтобы собеседник не скрывал своего мнения или своих поступков. Это выражается разными усилительными частицами — ведь, не правда ли: Ведь ты принес книгу? Ага, согласился?

Аня. Ты, мама , вернешься скоро, скоро... не правда ли? (Чехов, Вишневый сад).

Лопахин. Значит, в Москву теперь? (там же).

Марина. Так и уедешь без чаю? (Чехов, Дядя Ваня).

Кроме того, случаи второй и третьей группы также эмоциональны.

Ряд частиц (что, как), присоединяемых к вопросительным предложениям, выражает подчеркивание, усиление вопроса: Что, написал?; Как, не поехал?; — Что ж, будешь рыть? — Попытаю счастья,... (Чехов, Счастье).

§ 362. 1) Из особых функций вопросительных предложений следует отметить употребление их в повествовании для создания характера диалога. Примером может служить отрывок из произведения Сергеева-Ценского "Севастопольская страда":

Капитан-лейтенант Стеценко, человек малого роста, но большой серьезности, чем ближе и больше наблюдал Меньшикова, как один из его адъютантов, тем яснее видел, что тот попал почему-то совсем не на свое место, хотя в нем и было несколько качеств, без которых немыслим главнокомандующий. Ум? — Был, притом всеми признанный. — Широкий взгляд на вещи? — Был и широкий взгляд на вещи. — Общая образованность? — Была, и большая, вплоть до диплома ветеринара и звания ученого кузнеца, полученного в Германии в молодости. — Знание военного дела? — Было, притом всестороннее: и пехотного, и кавалерийского, и инженерного, и морского дела. — Уменье управлять людьми?—Было, несомненно, приобретено за очень долгую службу на высоких постах Финляндского генерал-губернатора и управляющего морским министерством. — Стратегия? — Да, он был даже и стратегом, несмотря на его неудачи... Казалось бы, что по всем предметам, необходимым для поста главнокомандующего, Меньшиков мог бы выдержать экзамен на двенадцать, и все-таки чего-то не хватало в нем, притом самого важного.

Достаточно переработать этот отрывок, исключив черты диалога, как будет потеряна живость и естественность этой характеристики; "У него был ум, притом всеми признанный. Был широкий взгляд на вещи. Была широкая общая образованность..."

Вот пример из книги К. С. Станиславского "Работа актера над собой":

Знаете ли вы таких актеров, которым стоит только появиться на сцене, — и зрители их уже любят. За что? За красоту? Но очень часто ее нет. За голос? И он нередко отсутствует. За талант? Он не всегда заслуживает восхищения. За что же? За то не уловимое свойство, которое на разговорном языке мы называем: "Поди, сюда". За ту необъяснимую привлекательность всего существа актеpa, недостатки которого превращаются, в достоинства и копируются его поклонниками и подражателями. Таким актерам позволяется все, даже плохая игра. Пусть они только почаще выходят на сцену и остаются на ней подольше, чтобы зрители видели своего любимца!

§ 363. 2) В связи с тем что естественно протекающие размышления развертываются в форме диалога, они часто выражаются в художественных произведениях в виде возникающих перед персонажем вопросов:

В экспедиции, вместе со мной, пять работников. Из них Захаров и Николай оказались слабыми, старик может только стряпать. Я занимаюсь не сбором семян, а поисками зарослей трав. С одним Кузьмой много не сделаешь. Думать о замене их другими работниками сейчас поздно. Не выполнить мне плана экспедиции.

Я загоревал. Что делать? Один выход — приняться за Николая и Захарова всерьез, заставить их работать. Но как? Уговорами? Бесполезная трата времени. Заняться воспитанием?.. Я никогда педагогом не был, да в экспедиции перевоспитанием заниматься трудно (А. Шахов, Длинные дороги).

Свалившись после неудачной попытки встать, Алексей на мгновенье потерял сознание, но то же ощущение близкой опасности привело его в себя. Несомненно в сосняке скрывались люди, они наблюдали за ним и о чем-то перешептывались.

Он приподнялся на руках, поднял со снега пистолет и, незаметно держа его у земли, стал наблюдать. Опасность вернула его из полузабытья. Сознание работало четко. Кто они были? Может быть, лесорубы, которых немцы гоняют сюда на заготовку дров? Может, русские, такие же, как и он, окруженцы, пробирающиеся из немецких тылов через линию фронта к своим? Или кто-нибудь из местных крестьян? Ведь слышал же он, как кто-то отчетливо вскрикнул: "Человек"? (Б. Полевой, Повесть о настоящем человеке).

Фиксацию цепи непосредственно возникающих вопросов представляет стихотворение Пушкина "Цветок":

   Цветок засохший, безуханный,

   Забытый в книге вижу я;

   И вот уже мечтою странной

   Душа наполнилась моя:

   Где цвел? когда? какой весною?

   И долго ль цвел? и сорван кем,

   Чужой, знакомой ли рукою?

   И положен сюда зачем?

   На память нежного ль свиданья,

   Или разлуки роковой,

   Иль одинокого гулянья

   В тиши полей, в тени лесной?

   И жив ли тот, и та жива ли?

   И нынче где их уголок?

   Или уже они увяли,

   Как сей неведомый цветок?

§ 364. 3) Выше, в обзоре особенностей разговорного стиля (§ 335), было указано, что в непосредственной речи говорящий, формируя предложение в момент его произнесения, иногда в середине его ставит перед собой вопрос и лишь потом заканчивает предложение, уяснив ту или иную деталь при посредстве этого вопроса.

Этот прием используется в художественной речи, придавая оттенок непосредственности и живости.

Литературную обработку такой живой речи, использующей элементы диалога, находим в стихотворении К. Н. Батюшкова "Странствователь и домосед":

   Как трудно век дожить на родине своей

   Тому, кто в юности из края в край носился,

   Все видел, все узнал — и что ж? из-за морей

   Ни лучше, ни умней

   Под кров домашний воротился;

   Поклонник суетным мечтам,

   Он осужден искать... чего — не знает сам!..

   Два брата, Филалет и Клит, смиренно жили

   В предместий Афин, под кровлею одной;

   В довольстве? — не скажу, но с бодрою душой

   Встречали день и ночь спокойно проводили,

   Затем что по трудах всегда приятен сон.

§ 365. 4) Главным образом в научной речи вопросы используются для сосредоточения внимания читателя на известном положении (см. также § 330).

Затем мы должны заняться ответом на серьезнейший вопрос: что же такое эта сигнализация, как ее понимать с чисто физиологической точки зрения? (И. П. Павлов).

Теперь перейдем к вопросу: при каких же условиях образуется условный рефлекс, происходит замыкание нового нервного пути? (там же).

Заключительная глава "Камень в культуре будущего" книги акад. Ферсмана "Рассказы о самоцветах" начинается вопросами, имеющими целью сосредоточить внимание на излагаемом содержании:

Что же будет с камнем в будущем? Какое место займет он в культуре грядущих эпох?

§ 366. 5) Особо стоит риторический вопрос, представляющий собой категорическое, обычно эмоционально окрашенное утверждение, только имеющее грамматическую форму вопроса (см. также § 329).

Во-вторых, при изучении хаотически сложных явлений неизбежно нарочитое раздробление их, разгруппирование. Разве физиология животных не пользовалась и не пользуется постоянно до сих пор вивисекцией и даже методом изолированных органов и тканей? (И. П. Павлов). Указав, что у собаки большие полушария играют огромную роль, Павлов пишет: А человек? Разве вся его высшая деятельность не приурочена к нормальному строению и отправлению больших полушарий!

§ 367. Синонимика побудительных, иначе повелительных, предложений уже была затронута при разборе глагольных форм. Так, разные степени категоричности приказа выражаются: 1) инфинитивом, 2) повелительным наклонением, 3) условным наклонением: молчать! — молчи! — молчал бы! Разные дополнительные оттенки отношений к собеседнику вносятся интонациями и частицами (см. § 253—267).

§ 368. Восклицательные предложения характеризуют эмоционально насыщенную речь, поэтому они часты в лирике, в диалоге драматических произведений и только как редчайшее исключение встречаются в научной речи.

Они выражают самые разнообразные чувства: восторг, удивление, сочувствие и привет, печаль и отчаяние, возмущение. Вот несколько примеров из "Медного всадника":

1) Восторг:

   Люблю тебя, Петра творенье!

   Люблю твой строгий, стройный вид,

   Невы державное теченье,

   Береговой ее гранит...

2) Привет и пожелания:

   Красуйся, град Петров, и стой

   Неколебимо, как Россия,

   Да умирится же с тобой

   И побежденная стихия;

   Вражду и плен старинный свой

   Пусть волны финские забудут

   И тщетной злобою не будут

   Тревожить вечный сон Петра!

3) Отчаяние, горе:

   Редеет мгла ненастной ночи,

   И бледный день уж настает...

   Ужасный день!

   Увы! Все гибнет; кров и пища!

4) Восхищение, изумление:

   ...Он узнал... Того, чьей волей роковой

   Над морем город основался...

   Ужасен он в окрестной мгле!

   Какая дума на челе!

   Какая сила в нем сокрыта!

   А в сем коне какой огонь!

5) Угроза:

   ...Он мрачен стал

   Пред горделивым истуканом

   И, зубы стиснув, пальцы сжав,

   Как обуянный силой черной,

   "Добро, строитель чудотворный! —

   Шепнул он, злобно задрожав. —

   Ужо тебе!"

§ 369. В области восклицательных предложений следует отметить синонимику междометий, с одной стороны, и, с другой — грамматически построенных предложений. Первые только выражают эмоцию в совершенно нерасчлененном виде, вторые точно называют эмоцию, нередко обозначают ее степень, отмечают вызвавшие ее обстоятельства и причины, включают пожелания собеседнику и т. д., вообще в этих случаях налицо то или иное высказывание, имеющее эмоциональную окраску (сравните: Уф! и Как я устал!):

Ура! — Какая радость!

Ну, ну! — Мне это кажется странным!

То-то! — Так в другой раз не делайте этого!

Поэтому нередко рядом употребляется и междометие и предложение, дающее в расчлененном виде сообщение об эмоции:

Тьфу! оплошал! ("Горе от ума").

Ай-ай-ай! Стыдитесь! ("Обыкновенная история").

Увы! Все гибнет: кров и пища! ("Медный всадник").

Ба! знакомые все лица! ("Горе от ума").

§ 370. Восклицательные предложения располагают восклицательными словами какой, как, сколько, насколько, которые при восклицательной интонации и служат наиболее экспрессивным выражением эмоций и оценок; при более спокойном выражении чувств им соответствуют слова такой, так, столько, настолько, иногда требующие дополнительного раскрытия качеств, образа действий и т. д.: Какой он чудак! — Он такой чудак!; Как я рад! — Я так рад!; Сколько он знает! — Он столько знает!; Насколько он деликатней! — Он настолько деликатней! При заменах требуются дополнения: Какой вечер! — Такой прекрасный вечер!; Какой ребенок! — Такой капризный ребенок!; Как едет! — Так быстро (или же медленно) едет! Конечно, и при словах какой, как могут быть качественные определители (Какой прекрасный вечер!), но они часто не употребляются; в таких случаях большую роль играет интонация (сравните у Пушкина: Какая дума на челе! Какая сила в нем сокрыта!). При замене обязательно потребовалось бы раскрытие: На челе такая глубокая (или величавая) дума, такая огромная сила в нем сокрыта. Кроме того, при замене часто требуется изменение порядка слов.

Еще пример: Многими сотнями писем молодежь отвечает на книгу "Занимательная минералогия", сотни молодых энтузиастов камня рождаются в нашей стране, и как бесхитростно, просто, как увлекательно, правдиво, с какой глубокой верой в себя, природу, родину написаны эти письма! (Ферсман, Рассказы о самоцветах). Замена: так бесхитростно, так увлекательно, с такой глубокой верой.

ПОЛНЫЕ И НЕПОЛНЫЕ ПРЕДЛОЖЕНИЯ

§ 371. Школа всегда прилагала усилия, чтобы научить учащихся пользоваться полными предложениями. "Отвечай полным ответом", — настойчиво требует учитель от учеников. Это объясняется тем, что школа учит интеллектуальной речи, в которой полные предложения часто обязательны, а овладение навыком их построения и использования представляет для учащихся нелегкую задачу, так как дети до школы и вне школы окружены стихией бытовой речи, для которой неполные предложения являются совершенно обычными и естественными. Во многих случаях употребление в бытовой речи полных предложений вызывает непосредственное ощущение неуместности, смешной тяжеловесности и неестественности.

В связи с этим и следует иметь в виду, что если в одних стилях (например, в научной речи) господствует полное предложение, то в других нередко уместны неполные предложения. В целом ряде случаев неполные предложения предпочтительнее полных.

§ 372. Так, неполные предложения особенно распространены в диалоге. Это вытекает из основных особенностей диалогической речи: наличие собеседника, взаимные вопросы, обстановка, облегчающая понимание, общность житейского опыта участников диалога и т. д.

Отсюда — широкое распространение неполных предложений в драматических произведениях. Вот отрывок из "Егора Булычева" А. М. Горького:

Донат. Доброго здоровья, Егор Васильевич!

Булычев. Спасибо. С чем прибыл?

Донат. С хорошим. Медведя обложили.

Булычев (вздохнув). Ну это — для зависти, а не для радости. Мне теперь медведь — не забава. Лес-то рубят?

Донат. Помаленьку. Людей нет.

(Входит Ксения.)

Булычев. Ты что?

Ксения. Ничего. Ты бы, Егорий, не соблазнялся медведем-то, куда уж тебе охотиться.

Булычев. Помолчи. Нет людей?

Донат. Старики да мальчишки остались.

Здесь предложения в большинстве случаев неполные. Особенно в ответах обычно опускаются слова, ясные из вопросов (С хорошим. Помаленьку); оторванные от вопросов, эти выражения оказались бы совершенно непонятными.

§ 373. Важность для драматических произведений естественной разговорной речи с большим числом неполных предложений видна из работы Гоголя над "Ревизором". Ряд примеров того, как развернутые сложные предложения первой редакции заменяются в окончательном тексте лаконичными репликами разговорного характера, приводит М. А. Рыбникова ¹. Ограничусь одним из них. Первоначально ответ городничего на заявление судьи о возможности войны представлял целую речь.

Городничий. Из ваших слов видеть можно, что и умный человек может ошибиться. Куда нашему уездному городишке! Другое дело, если бы он был пограничным, тогда бы еще было так и сяк; но будучи в такой глуши, черт знает где: двадцать тысяч верст, я думаю, будет от Турции или Австрии.

Во второй редакции эта реплика переработана так:

Городничий. Эк, куда хватили! Еще умный человек! В уездном городе измена! Что он, пограничный, что ли? Да отсюда хоть три года скачи, ни до какого государства не доедешь.

Большая живость, естественность и экспрессия речи в последней редакции по сравнению с первой непосредственно бросается в глаза.

Неуместность в простой, обиходной речи облеченных в законченную грамматическую форму предложений можно видеть из комического использования в художественных произведениях трюизмов, выраженных в форме логической речи. Например, у Чехова в рассказе "Учитель словесности" Ипполит Ипполитович произносит фразы вроде следующей: В женитьбе человек, перестав быть холостым, начинает новую жизнь. Здесь комично не только само содержание, но и необычная для простой беседы форма.

§ 374. В монологической речи неполные предложения широко распространены, например, в дружеской переписке. Они и придают ей живость и непринужденность речи.

Вот отрывок из письма Чехова брату Александру Павловичу о постановке "Иванова":

Ну, пьеса проехала. Описываю все по порядку. Прежде всего: Корш обещал мне десять репетиций, а дал только четыре, из коих репетициями можно назвать только две, ибо остальные две изображали из себя турниры, на коих гг. артисты упражнялись в словопрениях и брани. Роль знали только Давыдов и Глама, а остальные играли по суфлеру и по внутреннему убеждению.

Первое действие. Я за сценой в маленькой ложе, похожей на арестантскую камеру. Семья в ложе бенуар: трепещет. Сверх ожидания я хладнокровен и волнения не чувствую. Актеры взволнованы, напряжены... Занавес. Выход бенефицианта...

Второе действие. На сцене масса народа. Гости. Ролей не знают, путают, говорят вздор. Каждое слово режет меня ножом по спине. Но — о муза! — и это действие имело успех. Вызывали всех, вызывали и меня два раза. Поздравления с успехом.

§ 375. В стиле писателей, типизирующих живую, разговорную речь, широко используются неполные предложения. В прозе можно указать на А. Н. Толстого, в стихах — на Маяковского. Вот отрывок из "Петра Первого", в котором в большинстве предложений отсутствуют те или другие члены предложения, но их включение лишило бы рассказ живости и близости к естественному устному рассказу. В скобках помещены слова, которые можно бы ввести для полноты предложений:

Алексашка Меншиков, как попал в ту ночь к Петру в опочивальню, так и остался (у него). Ловок (он) был, бес, проворен, угадывал мысли; только кудри (у него) отлетали, — повернется, кинется и — (уже все) сделано. Непонятно (было), когда (он) спал, — проведет ладонью по роже и, как вымытый, — (снова ходит) веселый, ясноглазый, смешливый. Ростом (он был) почти с Петра, но шире в плечах, тонок в поясе. Куда (ни отправится) Петр, туда и он. Бить ли на барабане, стрелять из мушкета, рубить саблей хворостину, — ему (все) нипочем. Начнет потешать—умора; (представляет) как медведь полез в дупло за медом, да напоролся на пчел, или как поп пугает купчиху, чтоб (она) позвала (его) служить обедню, или как поругались два заики...

Широко применяет неполные предложения К. Симонов в стихотворении "Транссибирский экспресс":

   У этого поезда плакать не принято. Штраф.

   Я им говорил, чтоб они догадались повесить.

   Нет, не десять рублей. Я иначе хотел, я был прав, —

   Чтобы плачущих жен удаляли с платформы за десять...

   Понимаете вы, десять самых последних минут,

   Те, в которые что ни скажи, — не дослышат,

   Те, в которые жены перчатки отчаянно мнут,

   Бестолковые буквы по стеклам навыворот пишут.

§ 376. В очень ограниченных пределах пропуск отдельных членов предложения встречается и в научной речи, когда такой пропуск не вызывает затруднений в понимании, например:

Новый условный рефлекс может образоваться и при помощи условного же, только хорошо выработанного (И. П. Павлов); То же часто бывает, когда собака переводится из одной рабочей комнаты в другую, особенно — из одной лаборатории в другую лабораторию (там же). Здесь было бы ненужным отяжелением речи введение естественно подразумеваемых слов: "и при помощи условного же" (рефлекса), "из одной рабочей комнаты в другую" (комнату), "особенно (когда она переводится) из одной лаборатории..." Но такие пропуски так редки, что их приходится отыскивать.

§ 377. Примером оборота, где пропуск является обязательным, служит выделительное сочетание, при котором прилагательное (местоимение, числительное) употребляется без существительного, с которым оно согласуется, так как это существительное употребляется рядом в родительном падеже с предлогом из: Один из моих сотрудников повторял несколько раз опыт (И. П. Павлов).

§ 378. 1) В качестве особых функций неполных предложений укажу такие. Пропуск глаголов создает оттенок быстроты, напряженности действий:

   Татьяна в лес, медведь за ней.

                                  (Пушкин.)

   Он к ней, она вперед; он шагу прибавлять,

   Она туда же; он, наконец, бежать:

   Но чем он прытче, тем и тень скорей бежала.

                                                 (Крылов.)

   Мы села — в пепел; грады — в прах,

   В мечи — серпы и плуги.

                                  (Жуковский.)

   Наполним кубок! Меч во длань!

   Внимай нам, вечный Мститель!

   За гибель — гибель, брань — за брань,

   И казнь тебе, губитель!

                                  (Жуковский).

§ 379. 2) Намеренное недоговаривание предложений создает впечатление полной ясности недосказанного, а также нежелания договаривать что-либо неприятное.

Примеры:

Ну стоит ли из-за пустяков... впрочем, не оканчиваю эту фразу, ибо вспоминаю, что вся жизнь человеческая состоит из пустяков;

Ты просил денег вперед: не дадут, ибо жилы. Заработанные деньги трудно выцарапать, а...;

Я с ним (редактором "Будильника". — А. Г.) познакомился; толковал о вражде газет и журналов, он соглашался со мной, а сам... (Из писем Чехова).

Итак, Серов, более близкий нам по возрасту и живописным задачам, становится для нас одним из самых интересных художников. Наши преподаватели уже не интересуют нас. Почти с неприязнью и досадой мы относимся к этим вообще очень добрым и милым, но уже утомленным людям, неспособным воодушевить и дать нам необходимые навыки в живописи. Что, если бы?.. Но разве можно рассчитывать на то, чтобы свежий живой человек согласился вдруг оказаться среди них? Однако ходили слухи... Но разве можно было поверить в невозможное? И мы не верили, пока не совершилось то, на что мы не смели надеяться. В натурный класс Училища живописи входит однажды директор, князь Львов, и торжественно объявляет: "Сейчас будет Валентин Александрович Серов" (Ульянов, Мои встречи).

§ 380. Наличие случаев, когда неполные предложения являются уместными и выразительными, не следует рассматривать как указание на то, что школа должна ослабить борьбу за выработку умения пользоваться полными предложениями в огромном большинстве случаев школьной речи, особенно письменной.

Ошибки учащихся, состоящие в пропуске отдельных членов предложения, очень часты и требуют настойчивого исправления. Они или затемняют смысл излагаемого, или создают не соответствующий целям работы неряшливый стиль.

Приведу несколько характерных ошибок:

1. Пропуск подлежащего; Нас распустили на летние каникулы и задумала поехать к тете в Крым.

2. Пропуск сказуемого: Частые ссоры дома не позволяли дальше учиться, а думать о заработке.

3. Пропуск второстепенных членов нередко является таким же недопустимым, как пропуск главных членов, как видно из следующих примеров: Не выучив уроки, я не могла идти в школу, поэтому часто пропускала.

Меня устроили в школу 1-й ступени, где я проучилась 2 года, потом бросила.

Ввиду плохих условий (чего?) мне не пришлось окончить педагогическое училище.

———————————————

¹ См. М. А. Рыбникова, Введение в стилистику, М., 1937, стр. 259—260.

ОДНОСОСТАВНЫЕ ПРЕДЛОЖЕНИЯ

§ 381. Односоставные предложения во многих случаях стилистически выступают как синонимы личных предложений, отличаясь от них только тонкими оттенками в значении. Как общую черту можно отметить то, что разные виды односоставных предложений шире используются в разговорной и художественной речи, чем в деловой и научной.

§ 382. Безличные предложения по сравнению с личными обозначают состояния, которые навязываются лицу со стороны, помимо его воли и желания; такие состояния характеризуются неосознанностью, непроизвольностью, безотчетностью.

Работаю — констатирование факта; Мне работается — указывает на тягу к работе, непроизвольное влечение, охватывающее говорящего. Также: Не читаю—Не читается; Он спит — Ему спится; Не хочу — отдавая отчет, чем вызывается нежелание, Не хочется — без ясного осознания мотивов нежелания; Думаю — активно и четко, Думается — неясно, непроизвольно.

Ему не гулялось, не ходилось, не хотелось даже подняться вверх (Гоголь). Как Вам обедалось? (Письма Чехова). Весной жилось мне противно (там же). Как Вам ездилось? (там же).

Пешковский, указывая на возможность самого широкого образования безличных глаголов с частицей -ся от невозвратных глаголов (мне читается, говорится, работается, лежится, пихается и т. д.), отмечает, что "в огромном большинстве случаев" они приобретают "особый оттенок легкости действия (мне говорится = мне легко говорить)" ¹.

§ 383. Рядом следует поставить синонимику таких безличных и личных предложений: Ветром гонит листву — Ветер гонит листву; Волнами прибило лодку к берегу — Волны прибили лодку к берегу; Мокрым снегом залепило все окна — Мокрый снег залепил все окна; Пулей пробило стену — Пуля пробила стену; Пылью покрыло стол — Пыль покрыла стол.

Безличные обороты обозначают процессы, не имеющие деятеля, в них творительный падеж обозначает средство, материал, орудие. Поэтому удобнее сказать: Ушибло деревом; Разливом унесло дрова, так как дерево и разлив только попутно, в силу случайного совпадения, играют роль в данных происшествиях. Еще более обязателен безличный оборот в таких случаях, как: Из двери пахнуло свежим воздухом; Потянуло сыростью, где свежим воздухом и сыростью раскрывают содержание тех запахов, на которые только намекает глагол.

Личные обороты обозначают субъект и его действие; обычно в таких случаях выступает явление, производящее свое основное, типичное действие; поэтому предпочтительно сказать: Гром оглушил всех, хотя возможно и Громом оглушило всех; личный оборот еще более уместен по отношению к молнии: Молния слепит глаза. Личный оборот способствует олицетворению явлений природы, проявляющемуся с большей или меньшей ясностью.

Такие безличные обороты употребительны только по отношению к силам природы (ветер, гроза, гром), предметам (дерево, пуля), веществам (пыль, снег), вообще неодушевленным предметам. Наоборот, они неупотребительны, когда речь идет о лицах (Рабочий пробил стену, но не: Рабочим пробило стену) и животных (только: Кошка опрокинула стакан, но не: Кошкой опрокинуло стакан), что и объясняется тем, что лица и животные (составляющие категорию одушевленности) выступают как активно действующие субъекты, и это их участие в действии резко отграничено от значения средства и орудия действия.

§ 384. Сравнивая безличные и личные обороты типа брезжится и заря брезжит, вечереет и день вечереет, светает и день светает, Чернышев пишет: "Чисто русский язык, например народный, обыкновенно знает лишь первые, безличные употребления; вторые, личные, по-видимому, возникли в книжном языке". Он даже заявляет: "Да и день вечереет, день светает неприятно русскому слуху" ².

Но приводимые им примеры, почти все стихотворные, производят впечатление некоторой необычности, новизны, вполне уместной в поэтической речи: День вечерел. Косая тень ложилась низко и широко (И. Аксаков); Глядит — и день светает (Крылов); Мы тут в погоню. Уж день рассветал (Никитин).

Конечно, вечереет, светает, рассвело, вне особых условий поэтической речи, являются единственно приемлемыми и естественными.

§ 385. Особо стоят безличные обороты с отрицанием. Как известно, для русского языка характерен переход личного оборота в безличный, когда предложение становится отрицательным: Он был в классе — Его не было в классе; У нас были гости — У нас не было гостей; Завтра будет дождь — Завтра не будет дождя; В реке водятся сазаны — В реке сазанов не водится; Слышатся раскаты грома — Раскатов грома не слышится; Легкомысленных людей среди нас не оказалось (Ульянов, Мои встречи). Такие безличные конструкции употребительны при глаголах, обозначающих присутствие, а также восприятие имеющихся налицо предметов и явлений: быть, находиться, появляться, показываться, чувствоваться, виднеться, слышаться, доноситься и подобных, а также видно, слышно в соответствии с прилагательным виден, слышен: Видны горы — Гор не видно. Слышен грохот — Не слышно грохота.

Но наряду с безличными оборотами при наличии отрицания в известных условиях также возможны личные конструкции. Они прежде всего связаны с особым оттенком в значении: безличная конструкция имеет обобщающий характер, а личная указывает на известный конкретный случай: Птиц больше не появлялось — Птицы больше не появлялись. Во втором случае речь идет о том, что какие-то известные птицы, которые однажды появлялись, снова не прилетали; в первом же случае речь идет о любых птицах, о птицах вообще, независимо от того, были они раньше или нет. Сравним также: Гостей не было и Гости не были.

Затем имеет значение стиль речи. Если в разговорной речи совершенно недопустима такая калька, как Я не имею денег вместо У меня нет денег, то в деловой и научной речи, наоборот, более обычен оборот с не имеет, чем с нет. Так, обычно будет написано: Существительные мужского рода не имеют окончаний в именительном падеже, и мало подходящей окажется конструкция: У существительных мужского рода нет окончаний...

Характерно для научной речи: Тогда является законный вопрос: почему же условный рефлекс не получился в последней вариации описываемого опыта? (И. П. Павлов). Сравним рядом два оборота: Если не может быть речи в настоящее время о понимании всей деятельности больших полушарий из деталей физико-химического процесса, что очевидно; если нет, по всей вероятности, верных шансов для понимания этой деятельности из элементарных свойств нервной ткани; если мы, даже относительно самого основного явления этой деятельности, не имеем еще полного знания, то что же остается для нашего исследования, к чему сводится наша работа? (И. П. Павлов).

У Тургенева: ...нигде не мерцал огонек, не слышалось никакого звука. Здесь в первом случае речь идет о единичном огоньке, во втором — о звуках вообще.

§ 386. Особенностью неопределенно-личных предложений по сравнению с личными является то, что в них все внимание сосредоточивается на факте, событии, действии, а субъект действия остается в тени, иногда вследствие затруднительности указать его, но часто как раз вследствие очевидности того, кем совершается действие; во всех случаях его обозначение не представляется важным. Возьмем приводимый Пешковским пример из Гончарова: Часу в пятом купали команду. На воду спускали парус, который наполнялся водой, а матросы прыгали с борта, как в яму. Но за ними надо было зорко смотреть... нечего было опасаться, что они утонут... но боялись акул. К купальщикам тихо подкрадывалась акула. Их всех выгнали из воды, а акуле сначала бросили бараньи внутренности... а потом кольнули ее острогой ("Фрегат "Паллада").

Здесь в одних случаях было бы очень удобно обозначить действующих лиц неопределенно-личных предложений, в других это сделать труднее, но эта трудность возникает перед читателем, автор же как очевидец событий мог сделать это с полной конкретностью. Этот пример особенно любопытен тем, что почти во всех случаях предполагаются разные действующие лица (на это не указывает Пешковский). Так, купали относится к кому-то из командования, может быть, к капитану, если разуметь общий приказ о времени купания, может быть, к дежурному офицеру, если это относится к распоряжению в данный день; спускали уже относится к какой-то группе из команды; боялись акул по контексту также относится к какому-то начальству, организовавшему наблюдение за купанием, но не обязательно к тому, которое отдавало распоряжение (купали); выгнали — распоряжение тоже кого-то из командиров, но скорее всего младших, может быть дежурного матроса; бросили — действие кого-то из команды, может быть, повара; кольнули — это, конечно, сделал кто-то один, возможно, тот же, кто бросил акуле приманку, а, возможно, кто-то другой. Автору ничего не стоило назвать всех этих действующих лиц, но все его внимание привлечено к развертывающимся событиям, он и довольствуется самыми неопределенными указаниями относительно действующих лиц.

§ 387. Очень часто неопределенно-личные предложения, когда они обозначают действия лиц, известных говорящему, могут иметь синонимичные личные предложения. Их особенностью и служит, как указывалось, то, что внимание говорящего целиком сосредоточено на действии, факте, событии, а кто является совершителем действия, остается неуказанным, нередко ввиду полной ясности этого для участников беседы. Сравним такие бытовые реплики: Газеты принесли? и Почтальон принес газеты?; Что сообщили о погоде? и Что сообщило бюро погоды?; Мне передали о вашей просьбе и Петр Иванович передал мне о вашей просьбе; Вам звонили, чтобы вы представили отчет и Секретарь звонил, чтобы вы представили отчет. Также: Однажды играли в карты у конногвардейца Нарумова (Пушкин, Пиковая дама); Пришли меня звать от имени коменданта (Пушкин, Капитанская дочка). (Как известно, за Гриневым, от имени которого ведется рассказ, приходил казак.)

В других случаях действующие лица остаются неизвестными или не вполне известными и самому говорящему, но это и не представляется важным: В городе много говорили о приехавшей труппе (сравним: В городе шли разговоры о приехавшей труппе). Это только в идейных романах учат и лечат мужиков (Чехов, Дядя Ваня).

§ 388. Обобщенно-личные предложения выступают как синонимичные личным тогда, когда они обозначают действия самого рассказчика и относятся, таким образом, к 1-му лицу; в этих случаях они, во-первых, указывают на обычное, нередко повторяющееся действие (в этом сказывается присущее им обобщение), тогда как личные предложения могут обозначать конкретные действия; во-вторых, принадлежность действия говорящему не дается отчетливо, затушевывается. (Подробности смотри в главе о значении лиц глагола, § 220.)

Примеры: В базарные дни, среду и пятницу, торговля шла бойко, на террасе то и дело появлялись мужики и старухи, иногда целые семьи, — все старообрядцы из Заволжья, недоверчивый и угрюмый лесной народ. Увидишь, бывало, как медленно, точно боясь провалиться, шагает по галерее тяжелый человек, закутанный в овчину и толстое, дома валянное сукно, — становится неловко перед ним, стыдно. С великим усилием встанешь на дороге ему, вертишься под его ногами в пудовых сапогах и комаром поешь:"Что вам угодно, почтенный?" (Горький, В людях).

Но я очень увлекся птицеловством, оно мне нравилось и, оставляя меня независимым, не причиняло неудобств никому, кроме птиц. Я обзавелся хорошими снастями; беседы со старыми птицеловами многому научили меня, — я один ходил ловить птиц почти за тридцать верст...

Бывало — выйдешь с вечера и всю ночь шлепаешь по казанскому тракту, иногда — под осенним дождем, по глубокой грязи (Горький, В людях).

Здесь личные обороты: "Я очень увлекался птицеловством", "я обзавелся хорошими снастями", "я один ходил ловить птиц" — четко выражают принадлежность действий самому говорящему и передают сообщения об определенных событиях, в том числе и единичных, относящихся только к нему. Обобщенно-личное предложение — "бывало выйдешь с вечера и всю ночь шлепаешь..." — также сообщает о действиях говорящего и поэтому допускает замену личным предложением: "Бывало я выходил с вечера и всю ночь шлепал..." Но сравнение этих синонимичных конструкций показывает, что обобщенно-личное предложение не отграничивает действий первого лица от действий других лиц, такие действия рисуются характерными для всех, поэтому их принадлежность в первую очередь самому говорящему устанавливается на основе контекста. Кроме того, оно сообщает не об одном действии, а о повторности конкретных действий, вследствие чего при замене нельзя сохранить совершенный вид бывало выйдешь (например, сказать бывало вышел), а требуется употребить несовершенный вид бывало выходил.

Пешковский указывает на то, что предложения этого типа способствуют выражению чисто интимных мыслей, настроений под обобщенной формой: "В этих случаях обобщительная форма сочетания получает глубокое жизненное и литературное значение; она является тем мостом, который соединяет личное с общим, субъективное — с объективным. И чем интимнее какое-либо переживание, тем труднее говорящему выставить его напоказ перед всеми, тем охотнее он облекает его в форму обобщения, переносящего это переживание на всех, в том числе и на слушателя, который в силу этого более захватывается повествованием, чем при чисто личной форме". В качестве примера он указывает лермонтовские строки: "В себя ли заглянешь? — там прошлого нет и следа..."

Но это только одна из функций этих предложений.

§ 389. Основное значение обобщенно-личных предложений сводится к образному выражению общих суждений на основе возведения частного, конкретного случая в степень широкого обобщения. Яркими примерами таких обиходных общих суждений служат пословицы: С кем поведешься, от того и наберешься; За чем пойдешь, то и найдешь; Что посеешь, то и пожнешь. Обобщающий характер последней пословицы в том, что она употребляется не только для указаний на зависимость урожая от семян, их качества, но и обычно для доказательства обусловленности следствий их причинами в самых разнообразных областях жизни. В этом отношении пословица обладает основным свойством художественных произведений: от частного ведет к общему, дает конкретный образ, имеющий широкое познавательное значение. В этих суждениях с их расширенным значением обобщение распространяется и на обозначение действующего лица: за формой 2-го лица единственного числа посеешь выступает не только собеседник, но и любой другой, кто сеет.

Деловая речь использует в таких случаях в качестве субъекта высказывания такие местоимения, как всякий, каждый. Сравните: Что посеешь, то и пожнешь и Всякий пожнёт то, что посеет или Всякий пожинает то, что сеет. Второй вариант, в котором использовано настоящее обобщенное, особенно характерен для формулировки обобщений в научной речи. Наоборот, в рассматриваемом типе предложений находит место будущее простое (посеешь, пожнешь), также имеющее оттенок конкретности и единичности, что отличает эти обиходные суждения от научных суждений, в которых общее дается в отвлечении от конкретного. Поэтому эти обобщенно-личные предложения не употребляются для научных обобщений.

§ 390. Инфинитивные предложения, выражающие долженствование, синонимичны безличным предложениям с такими модальными словами, как необходимо, нужно, следует, должно, надо, нельзя. Инфинитивные предложения по сравнению с ними отличаются экспрессивностью и эмоциональностью, поэтому они широко распространены в художественной и разговорной речи.

Инфинитивные предложения очень разнообразны по выражаемым ими эмоциональным оттенкам, что в устной речи передается интонацией.

Среди инфинитивных предложений имеется ряд типов, различающихся по значению и соответствующих различным видам безличных и личных предложений.

§ 391. 1) Предложения, выражающие необходимость и долженствование. В первую очередь они выражаются инфинитивом глагола быть. Сравним разговорное: Быть путанице и неразбериxe! и Обязательно произойдет путаница и неразбериха; Быть беде! — Наверно, случится беда.

Шуйский. Весть важная! и если до народа она дойдет, то быть грозе великой (Пушкин, Борис Годунов).

То же с другими глаголами:

                   Это счастье теперь никому не отнять, —

                   Нам оно драгоценнее жизни.

                   Нашей Красной Звезде — век победно сиять,

                   Вечно жить нашей славной Отчизне.

                                  (Лебедев-Кумач, Тридцать лет.)

Инфинитив с отрицанием выражает невозможность действий, а также запрет: Вас не переспорить — Вас нельзя, невозможно переспорить; Здесь не проехать — Здесь нельзя проехать; Фамусов. Не быть тебе в Москве, не жить тебе с людьми (Грибоедов, Горе от ума) (сравним: Не позволю быть тебе в Москве, запрещаю жить тебе с людьми); Утрат не перечесть (Тютчев); Эй, Азамат, не сносить тебе головы! (Лермонтов, Герой нашего времени); И любым, самым злобным заморским драконам нашей книги чудесной у нас не отнять (Лебедев-Кумач, Чудесная книга).

§ 392. 2) Сочетание инфинитива с косвенными падежами местоимений некого, нечего, а также с наречиями негде, некуда, некогда, незачем указывает на невозможность действия вследствие полного отсутствия объекта или места, времени, цели и т. д.: Не с кем посоветоваться (сравним: Нет никого, с кем бы можно было посоветоваться); Некого послать; Некем заменить; Нечего добавить; Негде расположиться; Некогда почитать; Ему незачем ехать; Ну, бал! Ну, Фамусов! умел гостей назвать! Какие-то уроды с того света, и не с кем говорить и не с кем танцевать (Грибоедов, Горе от ума).

Около 1860 года Улих объявил, что ему нечему уже более учить и что для Римского-Корсакова надобно учителя посильнее его (Стасов, Н. А. Римский-Корсаков).

Эти предложения имеют обобщающий характер (дополнительно о них см. в главе о местоимениях, в связи с выяснением семантики местоимений некого, нечего, § 216) и обычно выражают простое констатирование; они могут быть лишены эмоциональной окраски.

Особняком от них стоят случаи, когда нечего не обозначает объекта действия, а выражает настойчивое предложение, приказ отказаться от чего-нибудь: Нечего их ждать! (Давайте их не ждать!; Не будем их ждать!); Нечего разговаривать! (Замолчите!); Нечего отказываться! (Не отказывайтесь, соглашайтесь!). Эти обороты, свойственные разговорной речи, характеризуются экспрессией; они примыкают к побудительным предложениям.

§ 393. 3) Инфинитивные предложения, являющиеся в то же время вопросительными, ставят вопрос о возможности или обязательности (с оттенком желательности), позволении и близки по значению к личным предложениям с глаголом может или к безличным оборотам с можно, следует: У кого ему учиться? — У кого он может учиться? или У кого ему можно (следует) учиться?; К кому ему обратиться?; Зачем мне прийти?; На какой срок планировать занятия?; Какие упражнения проработать?; Почему ему опоздать?; У меня семь книжек. Какую же или какие же прислать вам? (Чехов, Письмо к Трефолеву).

§ 394. Восклицание с оттенком протеста придает этим предложениям, вопросительным по форме, значение эмоционального утверждения, что получает выражение в особой интонации. Так, предложению с вопросом о причине: Зачем мне идти? — соответствует предложение, выражающее отказ: Зачем мне идти!, близкое по значению к таким заявлениям: Мне незачем идти!; Мне совсем не нужно идти! Как видно из примера, в этих случаях интонация выражает отрицание без употребления отрицательной частицы не (как это отмечалось и в других видах восклицательных предложений).

Что зайца убеждать? Зайчишка захмелел: "Да что мне лев! — кричит. — Да мне ль его бояться? Я как бы сам его не съел!" (С. Михалков, Заяц во хмелю). Здесь Что зайца убеждать близко по значению к Зайца убедить невозможно или Разве возможно убедить зайца! (при этом в последнем варианте восклицательность преобладает над вопросом), так же и предложение Да мне ль его бояться? значит: Я его нисколько не боюсь.

Еще примеры: Куда уж Суслику с нуждой к нему [Еноту] пробиться, Когда Медведь — и тот семь дней приема ждет? (С. Михалков, Енот, да не тот).

Как Черепахе было отказаться? (С. Михалков, Заяц и Черепаха).

Ну, как тут не бояться Мухи?.. (С. Михалков, Лев и Муха).

В таких случаях слова куда, где, как теряют свое прямое значение вопроса о месте и способе действия и только указывают на невозможность осуществления действия, вследствие чего куда и где могут заменять друг друга: Куда ему учиться лучше брата! и Где ему учиться лучше брата!

В ряде случаев такие предложения близки к риторическим вопросам: Гоните поэтов и беллетристов в деревню! Что им нищенствовать и жить впроголодь? (из письма Чехова).

§ 395. 4) Инфинитив с частицей бы выражает желательность. Если эти предложения заключают обращение к собеседнику (в таком случае лицо обозначается дательным падежом местоимения вам), то они, с одной стороны, оказываются близкими к побудительным предложениям, выражающим совет. Так: Вам бы обратиться в консультацию и Вы бы обратились в консультацию или Обратитесь-ка в консультацию, но настоящие предложения все же имеют и оттенок необходимости, поэтому им, с другой стороны, синонимичны и предложения с модальными словами нужно, необходимо: Вам нужно обратиться в консультацию.

Вам бы, ребята, на медведей сходить, забава хорошая (Горький, Дело Артамоновых). Сравним, с одной стороны: Вы бы, ребята, сходили на медведей, с другой: Вам нужно бы (следовало бы) сходить на медведей.

§ 396. Когда речь идет о действиях самого говорящего, то особенно отчетливо выражается желательность (без выражения побуждения), часто сопровождаемая эмоциональной окраской: Научиться бы рисовать, как настоящий художник!; Эх, дождаться бы весны!; Эх, поездить бы, да побывать и на Алтае, и в Крыму, и на Карпатах!; Свободы хочется и денег. Сидеть бы на палубе... и беседовать о литературе... (из письма Чехова). (Подробнее об этих предложениях в главе о наклонениях — выражение желательности действий, § 268—270.) Тот же оттенок в вопросительном предложении: Отчего бы нам не переписываться, хотя бы раз в месяц? (Письмо Чехова к Билибину В. В.). Отчего бы Вам не приехать ко мне, хотя бы на денек? (Письмо Чехова к В. А. Гольцеву).

При отсутствии обозначения лица и обобщенном значении предложения больше выступает оттенок необходимости: Вот вас бы с тетушкою свестъ, чтоб всех знакомых перечесть (Грибоедов, Горе от ума). (Сравним: Следовало бы, нужно бы свесть.)

§ 397. 5) Целиком к сфере побудительных предложений относятся инфинитивные предложения, выражающие категорические приказы и призывы, которые отличаются и своей особой интонацией: Построиться в ряды!; Достать тетради!; Прекратить разговоры! Они синонимичны предложениям с формами повелительного наклонения, отличаясь от них большей категоричностью; сравним: Поднять флаг! и Поднимите флаг! Об употреблении этих предложений для выражения приказов и призывов было сказано в главе о наклонении, § 259.

§ 398. Назывные предложения близки по значению к ряду личных предложений описательного, констатирующего характера.

Ветер. — Дует ветер.

Широкое поле. — Перед нами открылось широкое поле.

Гроза. Ослепительный блеск молний. Раскаты грома. — Разразилась, бушует гроза. Ослепительный блеск молний слепит глаза. Грохочут раскаты грома.

Как видно из этих примеров, назывные предложения только констатируют наличие, существование известных предметов, явлений, в них нет осложнений указаниями на то или другое действие. Отсюда их чисто описательный характер. Этим объясняется их исключительно широкое распространение в драматических произведениях для обозначения места действия и описания декораций. Так в "Борисе Годунове":

Кремлевские палаты; Москва. Дом Шуйского; Ночь. Сад. Фонтан.

Поэтому же они употребляются обычно в начале произведений (рассказов, стихотворений), когда дается вводная описательная часть:

Донецкая дорога. Невеселая станция, одиноко белеющая в степи, тихая, со стенами, горячими от зноя, без одной тени и, похоже, без людей. Поезд уже ушел, покинув вас здесь, и шум его слышится чуть-чуть и замирает, наконец... (Чехов, В родном углу); Ночь. Нянька Варька, девочка лет тринадцати, качает колыбель... (Чехов, Спать хочется).

Для сравнения возьмем экспозицию с личными предложениями:

Длинный товарный поезд давно уже стоит у полустанка. Паровоз не издает ни звука, точно потух; около поезда и в дверях полустанка ни души (Чехов, Холодная кровь).

И здесь нетрудно дать ряд назывных предложений: Полустанок. Длинный товарный поезд. Это сравнение обнаружит, что назывные предложения дают разрозненные штрихи, сосредоточивают все внимание на описании обстановки.

Назывные предложения, помимо того, имеют несколько литературный и импрессионистический характер, представляя отдельные, не объединенные детали в виде ярких штрихов. Они характерны для беллетристики.

———————————————

¹ А. М. Пешковский, Русский синтаксис в научном освещении, изд. 6, М., 1938, стр. 319.
² В. Чернышев, Правильность и чистота русской речи, изд. 3, Пг., 1915, стр. 199.

СКАЗУЕМОЕ И СИНОНИМИКА ВЫРАЖЕНИЯ СКАЗУЕМОГО

§399. Сказуемое отличается разнообразием способов выражения. В разных видах простого и составного сказуемого используются все знаменательные части речи. В связи с этим среди разновидностей сказуемого имеются группы таких форм, которые различаются лишь оттенками значения, и перед пишущим нередко возникает вопрос о выборе одной из этих синонимических конструкций. Так как особенности значения отдельных разновидностей сказуемого нередко зависят от того, какой частью речи и какой формой выражается сказуемое, то анализ этих значений проводился в главах, посвященных соответствующим частям речи; поэтому в настоящем обзоре ряд явлений будет характеризован коротко.

Вот ряд синонимических конструкций сказуемого.

§ 400. 1) Сказуемое располагает значительным числом форм для выражения качественной характеристики лиц и предметов. Наиболее обычным типом сказуемого, выражающим качество, является составное сказуемое, состоящее из связки и прилагательного, как полного, так и краткого: Вечер тихий; Вечер тих.

В главе о прилагательном выяснялось, что полные прилагательные имеют тенденцию выражать постоянное качество и служат для характеристики лиц и предметов, а краткие — обозначать временное состояние; там же указывалось, что краткие формы более литературны, а полные — более разговорны, с чем связан ряд особенностей в использовании тех и других (см. § 168—170); при этом разговорный характер полные прилагательные приобретают лишь тогда, когда они выступают в роли сказуемого.

Ограничусь приведением примеров полных прилагательных, являющихся вполне литературными: Сад великолепный (Письма Чехова); Беседа интересная в высшей степени (там же); Погода у нас скверная (там же).

Употребление прилагательного со связкой был, будет относит характеристику к прошедшему и будущему времени, отсутствие связки указывает на настоящее время: День был ясный; День будет ясный; День ясный. При этом, по аналогии с обобщенным значением настоящего времени глаголов, выражающего длительность и обычность действий, сказуемое без связки также приобретает расширительное по отношению ко времени значение и может выражать длительность, постоянство. Это заметно сказывается на кратких формах прилагательных. Сравнивая Он был внимателен, Он будет внимателен, с одной стороны, и Он внимателен — с другой, нетрудно видеть, что сказуемое со связкой говорит о каких-то отдельных случаях, указывает на ограниченное во времени проявление качества, а без связки дает общую характеристику без ограничения времени. Так же общая характеристика дается такими краткими формами, как: Он находчив, остроумен, рассудителен и т. д., соответствующие им полные формы (Он остроумный) мало употребительны, они дают ослабленную оценку и имеют разговорный характер (обычно они резко отличны по интонации). Только краткая форма возможна в таких случаях:

                               Мир, отвоеванный в огне,

                               Свободен, чист и благороден.

                                              (Долматовский, Твое государство.)

Без связки даются формулы общих закономерностей: Климат жаркий, дожди обильные, растительность богатая.

§ 401. Полное прилагательное со связкой употребительно в именительном и творительном падежах. Разграничение их по значению и по употреблению затруднительно. По-видимому, оно идет по двум линиям: именительный падеж более типичен для разговорной речи и выражает большее постоянство признака, а творительный чаще встречается в книжной речи. Так, скажем: День был теплый; Хозяйство было образцовое; Он был худой (характеристика), но: В прошлом году он был худым; Сообщение будет непродолжительным; Сентябрь был дождливым, неприветливым (Эренбург, Буря); Неистощимой была сила жизни в Дмитрии Алексеевиче Крылове (там же). При других связках (стать, становиться, делаться), выражающих переход из одного состояния в другое, обычен творительный: День становится теплым; Разговор стал оживленным.

§ 402. Для выражения характеристики рядом с прилагательными используются существительные с качественным значением, обычно образованные от соответствующих прилагательных: Он беден — Он бедняк; Он веселый — Он весельчак. Различие этих конструкций в основном сводится к тому, что прилагательное обозначает только качество, тогда как в существительном выступает обозначение лица, характеризуемого известным качеством, но это качество осложнено: бедняк — это лицо, характеризуемое бедностью и связанными с нею качествами (худоба, потертая одежда и т. д.), весельчак вызывает представление о молодости, пышущем здоровье, смеющемся лице, шутках и т. д. Поэтому существительное обладает большей образностью; кроме того, этот разряд существительных обычно характеризуется экспрессивностью; сравни: богатый — богач, сильный — силач, смелый — смельчак, добрый — добряк, храбрый — храбрец, красивый — красавец, озорной — озорник, болтливый — болтун, драчливый — драчун, ворчливый — ворчун, умный — умник.

                               Немало школьников у нас,

                               И каждый — грамотей!

                                              (С. Михалков, Разговор с сыном.)

§ 403. Со сказуемым, выражаемым кратким прилагательным и обозначающим состояние, сближается простое глагольное сказуемое, когда глаголы имеют значение состояния. Здесь намечаются разные подгруппы. Так:

а) болен — болеет, весел — веселится, рад — радуется; в этих случаях глагол показывает большую активность проявления данного состояния: веселится — обнаруживает веселье разными действиями;

б) красен — краснеет, худ — худеет, свеж — свежеет; здесь прилагательное обозначает качество в сложившемся виде, а глагол — его возникновение (краснеет — делается красным): Листья клена краснеют с каждым днем; Листья красны; Вода свежа.

Такое же соотношение с глаголами имеют и полные формы прилагательных: черствый — черствеет, седой — седеет, спелый — спеет, редкий — редеет;

в) бел — белеет, красен — краснеется, зелен — зеленеется, желт — желтеется; прилагательное обозначает качество, при этом сильнее в краткой форме и слабее в полной: Снег бел — Снег белый; Озимь зелена — Озимь зеленая; глагол имеет значение — "кажется белым, зеленым, выделяется белым, зеленым цветом": Белеется снег; Зеленеется озимь; нередко получает оттенок — "слабо выделяется": Что-то синеется вдали; Впереди чернеется дерево;

г) зелен — зеленеет, синий — синеет, светлый — светлеет. Сюда относятся такие случаи: Луга зеленеют; Небо синеет; Вдали светлеет река; Прозрачный лес один чернеет (Пушкин); Белеет парус одинокий (Лермонтов). Эти случаи близки к предшествующим (группа "в"), но отличаются от них тем, что в данном случае качество проявляется вполне, а там слабо (сравним: Вдали светлеет река и Вдали, светлеется река); по форме глагола они совпадают с группой "б", но отличаются от нее тем, что в этом случае выражается не образование признака, а его яркое проявление; разряды "б" и "г" бывают омонимичными, например: К осени листья краснеют (становятся красными); Всюду на улице краснеют флаги (выделяются красным цветом). По сравнению с прилагательными глагол более ярко рисует признак, представляя его более действенным: Небо синеет и Небо синее.

§ 404. 2) У сказуемых, выраженных кратким страдательным причастием прошедшего времени, в зависимости от употребления связки передается разное отношение к результату действия. Именно сказуемое, выраженное этим причастием без связки, имеет своеобразное значение, указывая не только на завершенность действия в прошлом, но и на сохранение результата этого действия в настоящем. Так, Окно открыто указывает на то, что окно открыли и что оно остается открытым; Материалы доставлены указывает не только, что доставка была осуществлена, но и на то, что материалы имеются налицо. При этом обычно более важным и представляется наличие материалов. Фраза Семафор открыт указывает, что путь свободен и можно ехать. Такое значение времени, когда выражено завершение действия в прошлом и сохранение его результата в настоящем, носит название перфекта.

Значение перфекта свойственно в русском языке и формам прошедшего времени совершенного вида, но там оно необязательно, тогда как данное причастие без связки всегда имеет это перфективное значение. Вот примеры такого значения причастия без связки: Пятый день повышена температура, а лежать не хочется (Горький, А. П. Чехов). Характерно, что здесь сказуемое, выраженное причастием без связки, сочетается с другим сказуемым, выраженным настоящим временем; первое предложение близко по значению такому: Пятый день у меня держится повышенная температура. Показательным примером того, что в такой конструкции основное внимание привлечено к настоящему, к результату действия, служит такой отрывок из "Хлеба" А. Н. Толстого: Мы должны теперь же произвести учет всего имущества эшелонов. Здесь, в Морозовской, мы должны создать единую базу снабжения армии. Образована особая комиссия учета, в нее входят товарищи Руднев и Межнев. Этим товарищам вы доверяете? В штаб передано вот это письмо... — Он разгладил на столе запачканный листочек, исписанный чернильным карандашом. Здесь для осуществления планов на будущее самым важным является, что комиссия существует, а ремарка Он разгладил... листочек подтверждает близость фразы о переданном письме к такой: В штабе есть письмо.

§ 405. Употребление связки лишает такое сказуемое перфективного значения. Так, Окно было открыто выражает только, что окно открывали, но не указывает, остается ли оно открытым или нет. При этом следует отметить, что противоположность оборотов Окно открыто и Окно было открыто в отсутствии у второго из них перфективного значения особенно четко сказывается тогда, когда усиленное ударение падает на связку; в этом случае интерес говорящих привлечен к настоящему, к результату действия; когда же ударение падает на причастие, то создается типичное повествование о прошлом: Был весенний вечер. Окно было открыто... Вот еще пример рассказа о прошлом: Иван был контужен и в нескольких местах ранен осколками снаряда. Агриппина выходила его... раны его теперь затягивались... (А. Н. Толстой, Хлеб); На шестой день было вынесено решение образовать Громославский полк и включить его в Московскую дивизию (А. Н. Толстой, Хлеб).

Различие между причастием без связки и со связкой отчетливо демонстрирует следующий отрывок из "Хлеба" А. Н. Толстого:

Чугай, предъявив ультиматум анархистам, направился к выходу из их вагона. Когда к нему с ревом кинулись, — медленно обернулся: — Оставьте ваши руки, — сказал, — не берите меня... Вагон окружен, вагон под прицелом коммунистической бригады... — тут только оплошавший отряд "Буря" увидел, что за время разговора действительно их эшелон был окружен пулеметами.

§ 406. 3) Сказуемое, выраженное существительным (без связки или со связкой), располагает возможностью передавать постоянный или ограниченный временем характер отношений между понятиями, выступающими подлежащим и сказуемым. В первую очередь это связано с тем, выражается ли сказуемое именительным или творительным падежом, а затем, имеется или отсутствует связка.

Именительный падеж существительного без связки выражает наибольшее постоянство отношений двух понятий — неизменный вневременной характер связи между ними: Волга — величайшая река Европы; Библиотека имени Ленина — одно из крупнейших книгохранилищ в мире, могучая цитадель советской культуры (Н. Михайлов). В связи с этим такая конструкция и употребляется для выражения различных научных закономерностей и определений: Меркурий — ближайшая к солнцу планета; Уротропин — средство от гриппа; Агностицизм — разновидность идеалистической философии, отрицающая возможность познания мира и его закономерностей (БСЭ); Аллитерация — повторение однородных согласных в словах, входящих в строку, фразу, строфу и т. д. для •усиления звуковой и интонационной выразительности речи (БСЭ).

§ 407. Именительный падеж со связкой, указывающей на прошедшее или будущее время, тем самым вносит ограничения во времени: Семенов был литейщик; Серов был талантливый преподаватель. Нередко такие фразы дают характеристику умерших лиц, указывая на профессию или черту характера как на постоянное свойство этого лица. Он [Чехов] был врач, а болезнь врача всегда тяжелее болезни его пациентов (Горький, А. П. Чехов).

Даже в случаях, когда речь идет о явно временных состояниях, именительный падеж сосредоточивает внимание на характеристике, оставляя в тени вопрос о длительности состояния. В этом отношении показательно употребление именительного, а не творительного падежа в таком примере: Далъский играл несколько пьес обычного, гастрольного репертуара, чаще всего "Отелло", маркиза Позу в "Дон Карлосе", мелодраму "Кин, или Гений и беспутством. И в то же время он был трогательный и простодушный Белугин в "Женитьбе Белугина" , несчастный и безумный Парфен Рогожин в инсценировке романа Достоевского "Идиот" (Л. Никулин, Люди русского искусства).

§ 408. Творительный падеж обычно указывает на временную черту, давая возможность предполагать, что она существовала в прошлом и заменилась чем-то другим: Он был учителем вызывает предположение, что в настоящее время он уже не учительствует. В годы Отечественной войны Николаев был летчиком; По своему облику оно [Замоскворечье] было долгое время как бы уездным городом внутри столицы (Н. Михайлов, Земля русская); Пролетарская Красная Пресня была кипящим очагом революционной борьбы в 1905 году (там же); Еще недавно Волга была лишь дорогой для бакинской нефти, а теперь сама дала нефть (там же).

Обычно такие сказуемые, указывая на смену состояний, употребляются без определений; присоединение определений придает оттенок качественной характеристики: Викторов был знающим инженером, и в таком случае указание на временный характер приписываемой в сказуемом черты и на ее замену другой остается в тени.

Творительный падеж обязателен при других связках: стать, становиться, делаться, выражающих смену одного состояния другим: Замоскворечье стало оживленной частью советской трудовой Москвы (Н. Михайлов, Земля русская); Советский Союз из страны аграрной стал страной индустриальной (там же).

СОГЛАСОВАНИЕ СКАЗУЕМОГО С ПОДЛЕЖАЩИМ

§ 409. В личном предложении со стилистической стороны представляет интерес выражение отношения между главными членами. Сюда относятся случаи, когда язык располагает разными возможностями сочетания сказуемого с подлежащим: то оно согласуется грамматически, то связывается, нарушая параллелизм грамматических форм, наблюдающийся при согласовании, на основе чисто смысловых отношений. Рассмотрим эти синонимичные разновидности сочетания сказуемого с подлежащим.

§ 410. 1) При подлежащем, выраженном сочетанием числительного с родительным падежом существительного, сказуемое употребляется и в единственном, и во множественном числе. Тенденция к употреблению единственного числа обнаруживается тогда, когда названное в подлежащем количество предметов выступает как нечто целое.

Так, почти обязательно сказуемое ставится в единственном числе, когда собственно нет отдельных предметов, а числительное представляет только измерение одного временного или пространственного целого:

Прошло пять минут; Два года прошло незаметно; В кадку входит пять ведер воды; На покраску дверей потребуется четыре килограмма белил; Семь тонн угля завезено для отопления школы; Внуку исполнилось пять лет; До дома будет километра четыре; От куска осталось три метра материи; Отрезано десять метров ситца; Отмерено триста метров (сравним: отмерена верста).

Правда, в литературе при таких сочетаниях встречается и постановка сказуемого во множественном числе: Так прошли три недели (Л. Толстой; Война и мир); Прошли недели две (Герцен, Былое и думы); Прошли две-три минуты, — та же тишина (там же). Но, помимо необычности и редкости этих примеров, может быть, они имеют особое стилистическое задание — показать, как длилась каждая неделя или минута.

Представление о группе предметов как о целом вызывает единственное число в таких примерах: Пять стульев стоит в комнате; Всего на стенах висит шесть картин; В нашем классе учится двадцать пять девочек; В этой группе было двадцать три человека (Горький, Пожары). Только в единственном числе можно сказать: За пять лет было четыре убийства (Горький, Дело Артамоновых).

Очевидно, тот же оттенок значения продиктовал употребление единственного числа в следующих примерах (хотя множественное число здесь возможно): Вокруг каждой чашки садилось десять человек (Горький, Дело Артамоновых); В стороне, под кустами, лежало трое его товарищей (Горький, Чужие люди); А справа, на болоте, явилось два солдата, в сапогах, в рубахах без поясов (Горький, Пожары). В этих примерах сказуемое предшествует подлежащему, но то же наблюдается и при противоположном порядке слов: Человек семь, тяжело подпрыгивая, направлялось к нам... (Горький, Пожары); Несколько охотников поскакало к месту драки (Л. Толстой, Война и мир).

§ 411. Множественное число обязательно тогда, когда действующие лица совершают не одно общее действие, а действуют обособленно: Две машины разъехались в разные стороны; Три собачонки бросились врассыпную; Три подруги съехались из разных городов; Оба супруга переглянулись... (Л. Толстой, Война и мир); К собакам, подскакали два охотника: один в красной шапке, другой, чужой, в зеленом кафтане (Л. Толстой, Война и мир). (Здесь охотники скакали не вместе, а с разных сторон.)

Множественное число обязательно при наличии у подлежащего местоимения или прилагательного во множественном числе. Местоимение все в таком случае иногда указывает на своеобразное равенство называемых предметов или явления: Все три года прошли без событий; Все пять недель экскурсии пролетели незаметно.

§ 412. И в других случаях, где употребляется множественное число (а единственное возможно), имеется оттенок некоторой самостоятельности, обособленности отдельных лиц и предметов:

Две девочки в белых платьях, с одинаковыми розами в черных волосах, одинаково присели (Л. Толстой, Война и мир); Песчаный холм осеняли десятка два мощных сосен (Горький, Пожары); Три молодых дерева растут перед дверью пещеры — липа, береза и клен (Горький, Отшельник). В этом последнем примере самостоятельность отдельных деревьев видна из того, что каждое из них принадлежит к разным породам. Еще примеры: Четыре зверя когти разжали... четыре ворона прочь отлетели... (А. Н. Толстой, Петр Первый); Ниже по реке раздались два глухих взрыва... (А. Н. Толстой, Хмурое утро); Три делегатки вошли, с поклоном сказали: "Здравствуйте" — и сели на лавку поближе к двери (там же). Два гармониста перебирали лады... (там же).

§ 413. Особо следует выделить случаи, когда в подлежащем встречаются так называемые собирательные числительные: двое, трое, четверо, пятеро и т. д.; при них особенно часто употребляется множественное число: Трое бегут, а не бежит. Стрелец свистнул в палец. Подбежали еще пятеро (А. П. Толстой, Петр Первый); Ей помогали трое не чесанных от колыбели лакеев... (Герцен, Кто виноват?); Трое начали играть в карты, человек пять стали мыться в горном, холодном ручье (Горький, Чужие люди).

Но встречается и единственное число: Это был час процедур, в палате оставалось трое... (Б. Полевой, Повесть о настоящем человеке); За дверью налево оказалось двое (Л. Леонов, Русский лес).

В заключение все же следует отметить, что указанное разграничение объединения и обособленности лиц и предметов, обозначенных в подлежащем, является очень нечетким.

§ 414. 2) При подлежащем, выраженном собирательными существительными, уже устойчиво употребляется сказуемое в единственном числе, т. е. осуществляется грамматическое согласование: Большинство не возражало; Большая часть студентов выполнила задание; Народ расходился; Купечество обогащалось.

Большинство их [мужчин] привело сюда жен и детей и чувствует себя благодетелями своих семейств... (Горький, Царство скуки); Публика встает и уходит. Некоторые осмеливаются смеяться, большинство людей сосредоточено (там же). Но в связи с наличием в древнем языке и в диалектах в подобных случаях множественного числа, оно иногда попадает и в литературу. Чернышев говорит, что в первом издании "Леса и степи" Тургенева было: Пара, только что проснувшихся белых гусей молча и медленно перебираются через дорогу; в следующих изданиях было исправлено; перебирается. Он же указывает, что Белинский исправил в фразе: Большая часть журналов наших сильно заговорили о добросовестности критики — заговорили на заговорила ¹. У Герцена: Ряд лиц, виденных Бельтовым, не выходили у него из головы ("Кто виноват?").

§ 415. В художественной литературе множественное число в некоторых условиях (например, при удаленности сказуемого) приемлемо и даже выразительно. Так, совсем не представляются ошибочными следующие фразы: Множество темных тучек... расползлись по бледно-голубому небу (Тургенев). Здесь множественное число поддерживается и тем, что как бы изображается движение в разные стороны. Огромное число солдат... возвращались назад от мостов (Л. Толстой. Война и мир).

§ 416. В ученических работах ошибки, состоящие в нарушении согласования при собирательных существительных, многочисленны и требуют исправления:

Но нового купечество в своем хозяйстве не вводили.

Часть из них умерли от всяких заболеваний, часть болели цингой.

Так смотрят большинство людей.

§ 417. 3) При составном подлежащем, состоящем из именительного падежа в сопровождении творительного с предлогом с употребительно и множественное, и единственное число.

Множественное число указывает на равенство обоих лиц, одинаково участвующих в действии. Именно этот случай свидетельствует, что в подлежащее входит все такое выражение в целом: Мать с дочерью вернулись из города; Миша с братом делают лодку; За руки взявшись, гуляли Ундина с Бертолъдой (Жуковский); С Пиладом мой Орест грызутся; На солнышке Полкан с Барбосом лежа грелись (Крылов); В кухню вошли дед с матерью (Горький).

Единственное число указывает на то, что лицо, обозначаемое творительным падежом, является второстепенным, сопутствующим первому:

Жил старик со своею старухой (Пушкин); Старик-крестьянин с Батраком шел под вечер леском (Крылов).

Наконец, творительный падеж может выражать дополнение. Это получает выражение в другом порядке слов, когда дополнение стоит после сказуемого: Мать поехала в город с дочерью или, наоборот: Со мной живет мой младший брат. Если порядок слов не отделяет дополнения от подлежащего, то оно отделяется по крайней мере интонационно: Мать с дочерью пошла в лес.

§ 418. 4) Сказуемое, выраженное повелительным наклонением, при подлежащем множественного числа вы может стоять в единственном числе. Это создает оттенок просторечности:

                   Я затяну, а вы не отставай.

                                                 (Крылов.)

Фонарей! Ну, молодчики, покажи работу! Честно, детки! Начинай! (слова артельного старосты) (Горький, Мои университеты).

§ 419. 5) Ряд затруднений вызывает согласование связки в роде, когда подлежащее и сказуемое выражены существительными разного рода и стоят в именительном падеже. В этих случаях связка согласуется то с подлежащим, то со сказуемым:

Это было для меня трудный подвиг (Гончаров, Фрегат "Паллада").

                   Для старика была закон

                   Ее младенческая воля.

                                  (Пушкин, Цыганы.)

Мы переехали горы, и первый предмет, поразивший меня, была береза, северная береза (Пушкин).

Чернышев приводит насмешки Писарева над фразой: Белинский была замечательная личность. Писарев считал нелепым сочетание Белинский была. Чернышев указывает на такую же неуместность сочетания был личность ². Эти затруднения и приводят авторов к колебаниям в согласовании связки. Большую роль, по-видимому, играет близость связки к подлежащему или удаленность от него. Вот несколько примеров из Толстого и Герцена. Они все производят впечатление некоторой необычности и в деловой речи едва ли были бы уместны, но в художественной речи получают характер свежести и своеобразия:

Большинство присутствовавших были старые, почтенные люди, с широкими, самоуверенными лицами, толстыми пальцами, твердыми движениями и голосами (Л. Толстой, Война и мир).

Больше всех смущен был старый граф. Он, вероятно, не умел бы назвать того, что было причиной его смущения, а причина эта была его денежные дела (там же).

Знакомство у Ростовых была вся Москва (там же).

Подъехавшие верховые были Наполеон, сопутствуемый двумя адъютантами (там же).

Туда, сверх жильцов, приходили их знакомые; главный предмет занятий и разговоров было волокитство и подсматривание друг за другом (Герцен, Былое и думы).

Я грыз себе пальцы, плакал, бесился, и первая мысль, пришедшая мне в голову, было мщение (там же).

Огареву моя ссора с Белинским была очень прискорбна; он понимал, что нелепое воззрение у Белинского была переходная болезнь... (там же).

Самый труд его был постоянная беседа с другим, и этот другой был Шекспир (там же).

Леопарди была последняя книга, которую читала, перелистывала перед смертью Natalie (там же).

§ 420. 6) По-видимому, контаминацию безличного и личного оборота представляют случаи, когда сказуемое ставится в среднем роде, хотя подлежащее стоит в мужском или женском: Мне было в то время шестнадцатый год на исходе (Л. Толстой, Юность); В моей повести было бездна натянутого (Герцен); Не лучше ли было бы конец, совсем конец! — иногда думала княжна Марья (Л. Толстой, Война и мир); Если никто не помешает, то кончу. Пустяки осталось (Чехов); У меня осталось копейка.

По поводу таких случаев Чернышев, отметив, что "язык авторов прежнего, хотя и недавнего, времени был богаче, гибче и сохранял еще такие формы, достоинства которых мы уже не чувствуем и которыми перестали обладать", указывает, что вместо них предпочтительны такие: Была половина шестого, когда я вернулся домой; В моем сочинении была бездна ошибок; Четверть века прошла с той поры ³. С этим можно согласиться только по отношению к стилю деловой речи, для художественной речи подобные несогласованные предложения более уместны своей естественностью.

———————————————

¹ См. В. Чернышев, Правильность и чистота русской речи, изд. 3, Пг., 1915, стр. 200.
² См. В. Чернышев, Правильность и чистота русской речи, изд. 3, Пг., 1915, стр. 201.
³ См. В. Чернышев, Правильность и чистота русской речи, изд. 3, Пг., 1915, стр. 197.

ДЕЙСТВИТЕЛЬНЫЙ И СТРАДАТЕЛЬНЫЙ ОБОРОТЫ

§ 421. К синтаксическим синонимам, связанным с различиями грамматической структуры главных членов предложения, относятся действительный (активный) и страдательный (пассивный) обороты.

Действия, имеющие субъект и объект и обозначаемые переходными глаголами, допускают две разные синтаксические конструкции для их выражения.

Во-первых, субъект выражается подлежащим, а объект — дополнением в винительном падеже, например: Ученик прочитал книгу; Завод перевыполнил план. Это и получило название действительного оборота.

Во-вторых, объект выражается подлежащим, а субъект — дополнением в творительном падеже, например: Книга прочитана учеником; План перевыполнен заводом. В таком случае имеет место страдательный оборот.

В стилистическом отношении различие между этими конструкциями сводится к тому, что в действительном обороте на первый план выставляется субъект действия: в нем сообщается о деятеле, тогда как в страдательном обороте основным в сообщении является объект действия. Так, Директор вызвал мастера указывает, что скорее сообщение имеет в виду директора и его деятельность, а Мастер был вызван директором уже говорит о том, что основным персонажем в сообщении выступает мастер.

Еще примеры действительных и страдательных оборотов: Безграмотным, не имевшим письменности, полудиким людям русский рабочий широко открыл путь к знанию (Горький, Пролетарский гуманизм); Быстрота культурного роста населения Союза Советов признана честными людьми всех стран (там же).

§ 422. Особый оттенок приобретает страдательный оборот, в котором в качестве субъекта действия (творительный падеж) выступает не лицо и живое существо, а неодушевленный предмет. В этом случае такое обозначение совершителя действия приближается к обозначению орудия или средства действия. Это сказывается в том, что в этих случаях страдательный оборот оказывается синонимичным безличному предложению с творительным падежом, обозначающим орудие или средство действия. Так: Окно забрызгано дождем — Окно забрызгало дождем. Оба эти оборота более близки между собой, чем каждый из них к действительному обороту: Дождь забрызгал окно.

Еще примеры таких оборотов: Город окутан желтовато-серой сыростью... (Горький, Туман). (Сравним: Город окутало желтовато-серой сыростью и желтовато-серая сырость окутала город). Стены домов, стекла витрин покрыты мокрой пылью (там же).

Поэтому в ряде случаев творительный падеж при страдательном причастии не следует заменять именительным падежом действительного оборота; надо оставлять творительный со значением орудия или средства действия в неопределенно-личных предложениях или в личных предложениях, имеющих в качестве подлежащего названия лиц. Так: Лагерь был обнесен валом, У околицы, украшенной ковылем, стояли две пушки (А. Н. Толстой, Хлеб.) Можно заменить: Лагерь обнесли валом. У околицы, которую бойцы украсили ковылем, стояли две пушки. Но было бы недопустимым употребить такой действительный оборот: Вал обнес лагерь. У околицы, которую украсил ковыль, стояли две пушки. То же: Затем внутри здания все рабочие комнаты... разделены крестообразным коридором; верхний этаж и нижний, где находятся эти рабочие комнаты, разобщены средним этажом (И. П. Павлов); ближе по значению к неопределенно-личному предложению: Все рабочие комнаты разделили коридором, а верхний этаж и нижний разобщили средним этажом, чем к личному обороту: Крестообразный коридор разделил все рабочие комнаты, средний этаж разобщил верхний и нижний этажи; последний оборот приобретает экспрессивный оттенок и неуместен в деловой речи.

§ 423. Особо стоят страдательные конструкции, в которых нет обозначенного творительным падежом субъекта действия, например: Окна раскрыты; Работа аккуратно переписана. Здесь прежде всего отсутствует возможность замены действительным оборотом. Они и выражают не столько объект, подвергающийся воздействию деятеля, сколько предмет и его состояние, характеристику. Поэтому они допускают замену глаголами состояния, например: Книга затеряна — Книга пропала (сравним невозможность такой замены в конструкции: Книга затеряна мной); На столе разложены и расставлены разные игрушки — На столе стоят и лежат разные игрушки, и прилагательными, например: Работа выполнена — Работа готова; Статья написана просто — Статья понятна; Но в нее [в сырость. — А. Г.] входишь, как во всякий иной туман, только дыхание затруднено и обессилены глаза (Горький, Туман).

В других случаях при отсутствии творительного падежа со значением субъекта действия, когда подлежащее страдательного оборота четко выражает объект действия, ближе всего к нему неопределенно-личное предложение с винительным падежом прямого дополнения: Груз доставлен на самолете — Груз доставили на самолете; У нас недавно установлены светофоры — У нас недавно установили светофоры; Рождается нелепое сравнение: точно город посажен в большую бутылку, лежащую на боку, заткнутую огненной пробкой, и кто-то лениво, тихонько бьет извне по ее нагретому стеклу (Горький, Как сложили песню); Мересьев был усажен в глубокое бархатное кресло (Б. Полевой, Повесть о настоящем человеке). (Сравним: Мересъева усадили в кресло. )

УПРАВЛЕНИЕ

Управление представляет собой чрезвычайно сложное явление, располагающее многочисленными конструкциями для передачи разнообразных оттенков в значении.

§ 424. 1) Прежде всего следует обратить внимание на то, что разница в управлении связана со значением. В одних случаях значения разных управляемых падежей резко расходятся: Извещение послано сестре и Извещение послано сестрой; Проводил брата и Проводил с братом; Проводил к брату. В других случаях эти значения близки и в известных условиях допускают замену. Ряд примеров таких синонимических оборотов в управлении разбирался в морфологии в главе о существительном (§ 151—156), например: Принес брату и для брата; Принеси воду и воды; Ехали лесом и по лесу.

Эти парные обороты охватывают широкий круг управляемых слов.

§ 425. Помимо того, имеются случаи разного управления, существующего у отдельных слов или у небольшой группы близких по значению слов, отдельные разновидности которого выражают разные семантические оттенки. Сюда относится употребление при некоторых глаголах винительного и творительного падежей. Только в единичных случаях эти падежи оказываются близкими по значению и допускают замену, например: Мальчик бросал камни в воду — Мальчик бросал камнями в воду; Бросать на огонь песок — песком; На костер лить воду — водой. Винительный падеж в этих случаях обозначает объект, используемый для каких-то целей; так, бросать на огонь песок является синонимом к выражению тушить песком; творительный отчетливей обозначает материал, служащий орудием действия. Это значение ярче сказывается у глаголов с приставкой, где винительный невозможен (засыпать песком, заливать водой).

В огромном большинстве случаев эти конструкции далеки по значению. Винительный падеж обозначает объект действия, а творительный выражает способ или орудие действия. Примерами творительного способа действия служат: раскидывать кучи — кучами, писать прозу — прозой, вернуть деньги — вернуть деньгами, завязать узел — узлом. Примеры творительного орудия: показывать руку — рукой, запирать замок — замком, зачерпнуть ведро — ведром, очищать лопату — лопатой, заставить кресло — креслом. Различие винительного и творительного в таких случаях проявляется в возможности употребления и того и другого падежа в одной фразе: Очищать лопату ножом — Очищать лопатой тротуар; Заставить стол креслом — Заставить кресло столом.

§ 426. Двойное управление свойственно ряду отдельных глаголов. В таком случае каждая конструкция передает свои оттенки значения. Вот несколько примеров:

а) Знать французский язык, историю, географическую карту и т. д. и Знать об отъезде, о предстоящем собрании, о болезни товарища и т. д. Винительный падеж обозначает знание по существу, достаточное знание самого материала; предложный падеж — только общие сведения о событии или обстоятельстве, своего рода знание только темы, вопроса, без овладения содержанием.

б) Близко к этому: Напомнить чьи-то слова — о чьих-то словах; Забыть стихотворение — забыл о необходимости подписаться на журнал.

в) Наблюдать необычайное явление, ход болезни, лунное затмение (проводить наблюдения); наблюдать за порядком, за посадкой пассажиров, за чистотой класса (не допускать нарушений, нести административные функции).

г) Жертвовать деньги, необходимую сумму, золотое кольцо (объект, вносимый жертвователем); жертвовать жизнью, покоем, близким человеком (отказываться от чего-нибудь в каких-либо интересах), например: жертвовать живостью изложения ради точности.

д) Торговать яблоками, мясом, мебелью (предмет продажи); торговать дом, корову (предмет покупки), например: Тут башмачки козловые дед внучке торговал (Некрасов).

§ 427. 2) Следует иметь в виду, что отдельные типы управления, будучи связаны с известным значением, нередко включают случаи, которые нелегко объяснить присущим ему значением. Так, рядом со случаями, охватываемыми известным значением, имеются такие, которые или далеки от него, или даже противоречат ему. Это обычно относится к ряду оборотов с управлением, носящих идиоматический характер.

В качестве примера можно взять предложный падеж с предлогами в и на. Первый обычно обозначает положение внутри (вода в стакане, чугун в печи), второй — положение на поверхности (стакан на столе, дрова на печи).

Но в целом ряде случаев такое разграничение произвести затруднительно и рискованно. Так, некоторые основания для этого различия в значении есть в таких выражениях:

Ехать на телеге, на дрожках, на велосипеде, но ехать в кибитке, в возке, в вагоне, в трамвае, так как в первом случае фигурируют открытые экипажи и пассажир или поклажа помещаются на поверхности, а во втором — крытые экипажи, вмещающие перевозимых лиц или вещи внутри.

Труднее разграничить такие обороты: Жил на Кавказе, на Урале, на Украине, на юге, но жил в Крыму, в Альпах, в Сибири, в Белоруссии, в степи, хотя и здесь некоторые авторы пытаются найти различие в том, что конструкция с на употребляется по отношению к гористым районам, а конструкция с в — к равнинным местностям, лишенным гор.

Совершенно однородные отношения выражаются и той и другой конструкцией в таких случаях: учится на курсах, на втором курсе института, но учится в техникуме, во втором классе школы; работает на почте, на фабрике, но работает в милиции, в мастерской; живет на хуторе, но живет в деревне.

Эти примеры также демонстрируют, что, несмотря на свою немотивированность, все эти обороты очень стойки в языке и употребление одного вместо другого свидетельствовало бы о недостаточном владении русским языком.

§ 428. 3) Особого внимания заслуживает управление при синонимических словах, обычно глаголах, в тех случаях, когда они требуют разных падежей, например:

а) Изучать математику — заниматься математикой.

б) Понимать что — отдавать себе отчет в чем.

в) Интересоваться чем — проявлять интерес к чему.

г) Быть недовольным чем — разочароваться в чем.

д) Делать выговор кому за что — упрекать кого в чем.

е) Извещать кого — сообщать кому.

Это приводит к нередким в устной речи контаминациям двух подобных оборотов; так, вместо Коснулся проекта иногда можно услышать коснулся о проекте под влиянием говорил, сообщил, рассказал о проекте. За пролетариатом принадлежит будущее вместо пролетариату, под влиянием: Будущее за пролетариатом.

Подобные ошибки нередки у учащихся, особенно при книжных, отвлеченных словах, которые им редко встречаются:

а) Серафимович больше описывает о массе (под влиянием рассказывает, говорит).

б) Но бывают этим рады (под влиянием довольны).

в) Тут они начинают думать к организованной борьбе (под влиянием готовиться).

г) Я этим не успокоился (под влиянием не удовлетворился).

д) Она не была уверена в свои силы (под влиянием не верила).

е) Блок чужд был от рабочего класса (под влиянием далек).

ж) Прислушиваться в отдаленный рокочущий шум (под влиянием вслушиваться).

Иногда такие ошибки проникают в печать:

Техника требует во все больших и больших количествах твердые и прочные камни (вместо твердых и прочных камней).

Исправление подобных ошибок может производиться двумя способами: 1) сохранить управляющее слово и заменить падеж (описывает массу), 2) оставить падеж и подыскать синоним, требующий этого падежа (сообщает, пишет, говорит о массе). Полезно демонстрировать учащимся обе эти возможности и разъяснять причину, вызвавшую ошибку.

§ 429. 4) Следует наблюдать за управлением при двух словах, обычно глаголах. Если оба глагола требуют одного падежа, то управляемый падеж обычно употребляется один раз (переносит и укладывает дрова; надо оскоблить и разрезать свеклу ножом). Если же они требуют разных падежей, то необходимо при одном глаголе употребить существительное, а при другом местоимение: Он смеялся над мальчиком и дразнил его; Дочь обожала отца и восторгалась им; Человека сразу ошеломили, ему раздавили этим блеском сознание, изгнали из него мысль и сделали личность куском толпы (Горький, Царство скуки); Хочется вырвать из рук музыканта самую большую медную трубу и дуть в нее всей силой груди, долго, громко, страшно... (там же); Многочисленные насекомые садились на блестящую смолу и тонули в ней (Ферсман, Рассказы о самоцветах).

Ошибки выражаются в употреблении одного падежа к обоим глаголам: Организация и управление трестом. Следует: Организация треста и управление им.

Мы ценим и вчитываемся в Тураевские характеристики отдельных памятников или даже порою мимоходом брошенные слова (ценим характеристики и вчитываемся в них).

В аналогичное положение попал и не вполне справился Герцен в переводе из Гофмана (не вполне справился с ним).

У учащихся такие ошибки нередки: Управляющий и разные приказчики обманывали и воровали у него из-под носу.

Было там при мне землетрясение, от которого я напугалась и уехала домой.

§ 430. 5) Необходимо следить, чтобы не было допущено омонимических выражений. Они бывают тогда, когда совпадают формы разных падежей или один падеж имеет разное значение. Так: Девочка несколько раз перечитала письмо матери (от матери или к матери?); Чтение Симонова продолжалось более часа (читал Симонов или читали его произведения?).

Правда, нередко контекст обезвреживает омонимию подобных конструкций, но это бывает далеко не всегда, и необходимо следить, не вызывает ли употребленный оборот другого понимания.

Родительный падеж у существительных имеет ряд разных значений, и в некоторых случаях оказывается возможным понять его по-разному; например, это бывает тогда, когда родительный падеж подчинен отглагольному существительному, при котором может быть: 1) обозначение действующего лица и 2) обозначение объекта. Так, фраза Обвинение врача было необоснованным может значить, что врач был обвинителем или обвиняемым. Преследование тигра окончилось ничем соответствует двум оборотам: Тигр преследовал безрезультатно и Тигра преследовали безрезультатно; также: Предупреждение начальника было своевременно; Защита товарища помогла выяснить все обстоятельства происшествия.

В связи с совпадением форм родительного и дательного падежей у существительных 3-го склонения, а также у существительных 1-го склонения на -ия оказываются омонимичными такие обороты, как: Огласите ответ комиссии (ответ со стороны комиссии; ответ в адрес комиссии); Помощь дивизии пришла вовремя (чья помощь? — дивизии, как полка; помощь кому? — дивизии, как полку); Казалось, конца этой повести не будет (повести — родительный падеж или дательный падеж?).

Двоякое понимание допускает заголовок афиши: Показ молодежи (показ молодых дарований; показ молодым зрителям). Изредка могут вызывать двоякое понимание омонимичные формы винительного и предложного падежей слов среднего рода с окончанием -е : Самолеты летят на взморье (куда или где?); Прием, заявлений в училище живописи продолжается (в училище — винительный падеж или предложный?).

Довольно часто разное значение в однородных синтаксических сочетаниях имеют формы творительного падежа. Так, а) при страдательной конструкции возможен творительный действующего лица: написано учеником, и орудия: написано карандашом (см. § 422); поэтому, например, Ров вырыт экскаватором может быть понято как "экскаватор вырыл ров" и "ров вырыли экскаватором"; б) при той же страдательной конструкции возможен творительный действующего лица: накормлен матерью, и лица, в роли которого выступает обозначенное подлежащим лицо: Иванов выбран делегатом, поэтому Я послан уполномоченным может значить "Меня послал уполномоченный" и "Я послан в качестве уполномоченного" или: Девочка одета цыганкой = "Девочка одета в цыганский костюм" и "Девочку одела цыганка"; в) при некоторых глаголах возможен творительный объекта и времени. Строки Тютчева: Еще в полях белеет снег, а воды уж весной шумят — можно понять как "шумят о весне, шумом возвещают весну" и "шумят с наступлением весны".

§ 431. Изредка встречаются омонимы управления и согласования, обусловленные тем, что в сочетании двух слов или: 1) подчиненное слово имеет такую форму, что она может быть понята как согласованный или как управляемый член предложения; например, в словосочетании сестра Валерия слово Валерия может быть согласованным именительным падежом и в таком случае обозначает имя сестры, но может быть и управляемым родительным падежом от имени брата — Валерий, или 2) каждое из входящих в словосочетание слов может выступать то как подчиняющее, то как подчиненное, например: в словосочетании родные тетки слово родные может иметь значение "родственники", и в таком случае ему подчинен родительный падеж единственного числа от слова тетка, или же тетки — именительный падеж множественного числа, и тогда родные — согласованное с ним прилагательное. Примерами двусмысленных фраз могут быть такие:

Во фразе Рабочие бригады выполнили план подлежащим может быть рабочие, и в этом случае бригады — родительный падеж единственного числа или подлежащее — бригады и тогда рабочие — согласованное с ним определение.

Что показывают данные обследования? (данные в значении материалы или данные = эти).

Ученица Сергеева сыграла полонез (ученица по фамилии Сергеева или ученица преподавателя Сергеева).

Сравним у Пушкина:

                   Все, все, что гибелью грозит,

                   Для сердца смертного таит

                   Неизъяснимы наслажденья...

Очевидно, смертного имеет значение человека, но по грамматической форме его можно понять и как согласованное прилагательное человеческого.

§ 432. 6) При характеристике особенностей синтаксиса интеллектуальной речи указывалось, что цепь родительных падежей характерна для научной речи (§ 316), в то же время их скопление затрудняет понимание, и поэтому желательно следить за тем, чтобы по возможности сокращать такую цепь, применяя другие синтаксические конструкции.

Пешковский приводит такую, созданную в целях эксперимента фразу, в которой нелегко разобраться: Дом племянника жены кучера брата доктора.

Нелегко понять и такую журнальную фразу, приведенную в книге К. И. Былинского "Основы и техника литературной правки": В связи с вопросом необходимости увеличения продолжительности действия аппарата лаборатории спасательного дела МНИИ, нами был поставлен ряд опытов..., в которой цепь родительных падежей состоит из восьми звеньев.

Несомненно, в целях комизма Л. Н. Толстой дает нарочито трудное для понимания сочетание восьми родительных падежей:

Берг, зять Ростовых, был уже полковник с Владимиром и Анной на шее и занимал все то же покойное и приятное место помощника начальника штаба помощника первого отделения начальника штаба второго корпуса ("Война и мир").

Скопление других падежей еще более нетерпимо. Так, уже два творительных мешают один другому, например: Тротуар посыпан песком дворником; Будучи одарен природою талантом, я требую обратить на меня исключительное внимание (пример А. М. Горького в статье "О начинающих писателях").

С другой стороны, сказалось пренебрежительное отношение к слову вообще и к его сценическому звучанию, характерное для периода увлечения нашими театрами "левого фронта" биомеханикой, физкультурой и движением (предисловие Вл. Филиппова к книге Г. Винокура "Русское сценическое произношение", 1948, стр. 3).

Колчак и Деникин признавались этим письмом главными и единственными серьезными врагами Советской республики (Федин, Необыкновенное лето). Лучше: В этом письме или: Это письмо признавало Колчака и Деникина главными и единственно серьезными врагами Советской республики ¹.

———————————————

¹ Значительное число указаний о колеблющихся и трудных случаях управления дает статья проф. К. И. Былинского "Некоторые случаи управления в современном литературном языке" ("Русский язык в школе", 1939, № 5—6, стр. 66—74), о затруднительных случаях согласования его же статья "Особые случаи согласования определения с существительным в современном литературном языке" ("Русский язык в школе", 1939, № 3, стр. 12—19).

ОДНОРОДНЫЕ ЧЛЕНЫ ПРЕДЛОЖЕНИЯ

§ 433. Характеризуя стилистическую роль однородных членов, прежде всего следует отметить разницу между предложением, имеющим однородные члены, с одной стороны, и рядом самостоятельных простых предложений — с другой. Вторые эмоциональны и экспрессивны и используются редко, обычно в приподнятой речи. Так, у Эренбурга:

На их место [убитых немцев. — А. Г.] пришли новые. Пришли старики. Пришли подростки. Пришли калеки. Пригнали марсельских сутенеров. Пригнали босячье всей Европы ("Солнцеворот").

Достаточно заменить ряд имеющихся здесь отдельных предложений одним предложением с однородными членами, чтобы убедиться, как снизится эмоциональность отрывка, изложение приобретает спокойный, заранее обдуманный характер. Так: Пришли старики, подростки, калеки... и т. д.

И тотчас множество мелких и даже мельчайших подробностей, на которые солдаты не обратили внимания именно потому, что эти подробности были так близко, сразу бросились им в глаза.

Они увидели втоптанную в землю недокуренную сигарету. Они увидели целый ворох листьев, сбитых с поломанного куста. Наконец, они увидели немного подальше веревочный кнут Вани (В. Катаев). И здесь объединение трех последних предложений в одно (с опущением повторных они увидели) лишило бы речь экспрессии.

Однородные члены нередко связаны со строго логическим изложением, лишены эмоциональности. Это подтверждается и тем, что в эмоциональной речи вместо перечисления оказывается ряд разорванных, самостоятельных восклицаний. Так, в "Горе от ума":

Молчалин. Как обходительна! добра! мила! проста!

Загорецкий.              На басни бы налег; ох! басни — смерть моя!

                   Насмешки вечные над львами! над орлами!

Репетилов.               Зови меня вандалом:

                   Я это имя заслужил —

                   Людьми пустыми дорожил!

                   Сам бредил целый век обедом или балом!

                   Об детях забывал! обманывал жену!

                   Играл! проигрывал! в опеку взят указом!

В отличие от однородных членов, здесь каждое восклицание самостоятельно и не указывает на продолжение перечисления.

Достаточно заменить восклицательные знаки запятыми и читать эти фразы как одно предложение с однородными членами, чтобы убедиться в том, что они потеряют яркость эмоциональной окраски.

§ 434. Из функций однородных членов на первом месте следует рассмотреть их использование для выражения всякого рода классификаций. С этой стороны к ним предъявляются чисто логические требования:

1) Чтобы деление и мело одно основание. Основанием деления в логике называется признак понятия, по отношению к которому общее понятие разделяется на ряд групп, например: студентов можно делить на группы по успеваемости, по партийности, по возрасту, по полу. Эти признаки — успеваемость, партийность, возраст, пол — являются основаниями деления; логика и требует, чтобы деление производилось по одному признаку.

Так, перечисляя члены предложения, мы выделяем слова по их функции в предложении. Основание деления будет подменено, если в перечисление членов предложения: подлежащее, сказуемое, определение, дополнение, обстоятельство — будет включено, например, существительное или прилагательное, так как части речи выделяются по другому основанию. Или при перечне согласных по месту образования: губные, губно-зубные, зубные, передненебные, средненебные, задненебные — присоединение к ним взрывных или фрикативных было бы сделано по другому основанию (по способу образования); присоединение сонорных или свистящих опять меняло бы основание (это группы звуков по акустическим признакам).

2) Чтобы члены деления исключали друг друга. Это требование нарушается, если при перечне членов предложения — определение, дополнение, обстоятельство — будет включено также обстоятельство причины, так как оно входит в состав обстоятельства в целом. Или во фразе: В саду гуляли взрослые, дети, учащиеся — понятия дети и учащиеся не исключают друг друга. Это нарушает и единство основания деления: таким основанием в данном случае является деление по возрасту. Точно также в приведенных выше примерах понятия подлежащее и существительное или зубные и взрывные не исключают друг друга.

3) Чтобы деление было полным, охватывая все виды известного рода, например, чтобы при перечне членов предложения они были охвачены все. Это простое требование обязательно для научных классификаций; во многих других случаях перечень может быть и неполным.

§ 435. Обязательность этих логических требований не только в науке, но и в других жанрах речи видна из того, что их нарушение создает комический эффект, как все нелогичное. Так, у Гоголя: Это все перед домом; а посмотрели бы, что у него в саду! Чего там нет? Сливы, вишни, огородина всякая, подсолнечники, огурцы, дыни, стручья, даже гумно и кузница.

Комический оттенок имеется и в следующем отрывке из "Евгения Онегина":

                   Мелькают мимо будки, бабы,

                   Мальчишки, лавки, фонари,

                   Дворцы, сады, монастыри,

                   Бухарцы, сани, огороды,

                   Купцы, лачужки, мужики,

                   Бульвары, башни, казаки,

                   Аптеки, магазины моды,

                   Балконы, львы на воротах

                   И стаи галок на крестах.

В то же время здесь пестрота и логическая неоднородность перечисления имеет целью показать калейдоскопичность и неожиданность впечатлений, набегающих на проезжающего по Москве путешественника.

§ 436. Кроме того, художественная речь, особенно стихотворная, широко допускающая игру слов, использует как специальный оборот, основанный на игре прямым и переносным значением слов и дающий смелое объединение далеких по значению понятий, перечисление в зависимости от одного слова в разных значениях. В таких перечислениях нередко даются рядом далекие и логически неоднородные понятия. Так, у Крылова:

[Философ]

                   Читал, выписывал, справлялся,

                   И в книгах рылся и в грядах.

                                  ("Огородник и философ".)

Здесь рядом с прямым значением рылся в грядах дается переносное рылся в книгах, т. е. отыскивал в книгах.

У Фета:

                   Я полон дум, когда, закрывши вежды,

                   Внимаю шум

                   Младого дня и молодой надежды.

У Тютчева:

                   И языками неземными,

                   Волнуя реки и леса,

                   В ночи не совещалась с ними

                   В беседе дружеской гроза.

У Блока:

                   Я, не спеша, собрал бесстрастно

                   Воспоминанья и дела.

У В. Инбер в описании путешествия:

                   Как путали мы деньги и слова.

Это говорит о том, насколько своеобразны выразительные средства этого стиля.

В прозе такие случаи носят более или менее комический характер: Он [путешественник-англичанин] лежал в каюте на койке, которая была непосредственно над моей; в продолжение ночи он раза три чуть не убил меня то страхом, то ногами; в каюте была смертная жара, он несколько раз ходил пить коньяк и всякий раз, сходя или входя, наступал на меня и громко кричал... (Герцен, Былое и думы); ... и на подъезд выбежали девки и лакеи со свечами и радостными лицами (Л. Толстой, Война и мир); Мужчины остались за столом и за портвейном (там же).

Поэтому нельзя в полной мере согласиться с такими замечаниями Чернышева: "Нельзя также соединять в одно слитное предложение глаголов, тождественных по звукам, но неодинаковых по значению, как это делается в известной шуточной фразе: На улице шли дождь и молодой человек. Поэтому не совсем правильно следующее:

                   Какая тень и аромат

                   Плывут над меркнущею степью.

                                                                (Фет.)

Неудобно также соединение союзами частей слитного предложения, одинаковых по форме, но различных по смыслу. Например, у Лермонтова в рукописи "Героя нашего времени" написано: ...гостей не было, кроме Веры и скуки. В печатном тексте это место, однако, оказалось переделанным: ...гостей не было, кроме Веры и одного презабавного старичка. Неловко сказано и у Аксакова: Когда мы весело возвращались с богатой добычей, милая сестрица выбежала ко мне навстречу с радостным криком и с полоскательной чашкой спелой ежевики". ¹

Пример из Фета не вызывает никаких сомнений. В примерах из Лермонтова и Аксакова вопрос идет только об уместности комического оттенка.

Логическая неоднородность при перечислении встречается в работах учащихся и требует исправления. Так: "Я увидела очень много интересного, как, например: Украину, горы, соленые озера".

Здесь в перечислении рядом фигурируют логически несоединимые отвлеченные и конкретные понятия.

§ 437. Обычной формой логически исчерпывающего перечня является ряд однородных членов без союзов, кроме двух последних, соединенных союзом и. Такой одиночный союз и создает впечатление логической однородности и законченности перечисления.

Музыкальные звуки различаются по силе, высоте и тембру; Мы видели, что суждения бывают общеутвердительные, общеотрицательные, частноутвердительные и частноотрицательные (Учебник логики).

Подчеркнутая важность каждого из членов перечисления в научной и деловой речи отмечается цифрами перед каждым из них:

Речевой аппарат состоит, из четырех главных частей: 1) дыхательного аппарата, 2) гортани, 3) полости носа, 4) полости рта; В логике принято делить суждения с четырех точек зрения: 1) количества, 2) качества, 3) отношения и 4) модальности (Учебник логики).

§ 438. Отсутствие полноты перечисления выражается однородными членами без союзов: Она сидит на краю оврага, разостлала платок, разложила на нем хлеб, огурцы, репу, яблоки (Горький, В людях).

Пожалуй, в этом чувстве есть нечто немножко смешное, как любовь старой девы к попугаю, моське, коту (Горький, Л. Толстой).

В жанрах художественной речи перечисление нередко охватывает и логически неоднородные понятия, но это создает характер естественной непосредственности речи или комизма (яркие примеры чего уже приводились); вместе с этим такие разнородные понятия с какой-нибудь интересующей автора точки зрения представляются однородными:

Вместе с ними [фраками. — А. Г.] явились и странные мундиры всех времен: и милиционные, и с двумя рядами пуговиц, и однобортные, и с одной эполетой, и совсем без эполет (Герцен, Кто виноват?).

Гляди и вникай. Это все лес, прорва лесу... стоит, гниет, сохнет. В нем водятся грибы, медведи, пустынники, черти, всё, кроме разума и воли (Л. Леонов, Соть).

А в поэтической речи сопоставление далеких и неоднородных понятий создает впечатление смелости и приподнятости речи:

                   В леса, в пустыни молчаливы

                   Перенесу, тобою полн,

                   Твои скалы, твои заливы,

                   И блеск, и тень, и говор волн.

                                                 (Пушкин, К морю.)

§ 439. Кроме того, однородные члены могут представлять ряд синонимов, которые характеризуют одно понятие, явление или признак и используются вместе, чтобы по возможности полнее обрисовать его, так как каждый из них отдельно не характеризует его достаточно точно; в этих случаях к ним совершенно не приложимы указанные выше логические условия для деления понятий. Такие синонимы обычно не исключают один другой, а, перекрещиваясь, охватывают характеризуемое понятие:

День был августовский, знойный, томительно скучный (Чехов); Но дух и приемы эти были те самые, неподражаемые, неизучаемые, русские, которых и ждал от нее дядюшка (Л. Толстой, Война и мир); Прелестный вид, представившийся глазам его, был общий, губернский, форменный (Герцен, Кто виноват?).

Как видно из этих примеров, отдельные слова под влиянием других, входящих вместе с ними в перечисление, иногда участвуют в характеристике явления только одним из оттенков своего значения.

§ 440. Со стороны своей языковой структуры однородные члены представляют большие возможности для стилистического использования в связи с тем, что они располагают большим количеством синонимических структур, различающихся или смысловыми оттенками, или употреблением в разных стилях речи.

Как известно, однородные члены группируются на основе соединительной, противительной и разделительной связи.

———————————————

¹ В. Чернышев, Правильность и чистота русской речи, изд. 3, Пг., 1915. стр. 204.

СОЕДИНИТЕЛЬНАЯ СВЯЗЬ

§ 441. Соединительная связь, выражающая только объединение равноправных, в известных отношениях сходных ("однородных") понятий, получает выражение как в перечислении без союзов, так и с соединительными союзами.

Уже указывалось, что бессоюзное соединение однородных членов говорит о незаконченности, неисчерпанности перечисляемого ряда, а также нередко и о логической неоднородности соединяемых понятий:

По улице ветер гнал перья, стружки, пыль (Горький); Повсюду под ленивым ветром вертящиеся крылья мельниц, мызы, хуторки, домики с крутыми черепичными кровлями, с гнездами аистов, ряды невысоких ив вдоль канав (А. Н. Толстой, Петр Первый); Я как-то особенно люблю солнце, мне нравится самое имя его, сладкие звуки имени, звон, скрытый в них (Горький, В людях). В этих случаях было бы натяжкой ввести одиночный союз и — так он изменил бы значение!

Совсем невозможен союз при однородных словах-синонимах; характерно, что при таких существительных-синонимах причастие может стоять в единственном числе, тогда как при перечислении оно употребляется во множественном числе; так: Все то, чем ты жил и живешь, есть ложь, обман, скрывающий от тебя, жизнь и смерть (Л. Толстой, Смерть Ивана Ильича).

Четверть часа тому назад я пережила нечто невероятное, фантастическое, безумное (Горький, Рассказ об одном романе); Мы всегда и все гораздо более концентрированы духовно, в нас больше поэзии, лирики, романтизма (там же). Введение союза и создало бы здесь оттенок перечисления, неуместный в данном случае.

На письменном столе горит маленькая электрическая лампа, которую я привезла с собой из Москвы, и этот кружок света кажется мне прибежищем, тихим раем. Моя комната представляется мне защитой, очагом, опорой (В. Инбер, Почти три года).

§ 442. Одиночный союз и, связывающий два последних однородных члена, придает характер законченности перечислению, поэтому он обязателен в научных делениях рода на виды (примеры выше, § 437). В других случаях эта законченность определяется не логическими причинами, а намерениями автора:

Я вошел в комнату, взглянул на деда и едва удержался от смеха... (Горький, В людях); Меншиков повел плечами, повел бровями, соскучился лицом и пошел с носка на пятку (А. Н. Толстой, Петр Первый).

§ 443. Повторный союз и подчеркивает однородные члены, а также создает экспрессивную окраску:

Вон дедушка-то и умен и грамотен, а тоже ничего не сумел (Горький, В людях); К Пархоменко подошла толпа добровольцев — были тут и ремесленники, и хуторские мужики, и мещане, жившие на окраинах станицы, и мальчики из реального училища (А. Н. Толстой, Хлеб); Она и боялась-то его, и не смела плакать, и прощалась с ним, и любовалась им в последний раз (Тургенев, Отцы и дети); Бывал же я и весел, и легок, и подвижен, и смешон на сцене (Станиславский, Моя жизнь в искусстве).

Такое же усиление и в научной речи: Когда мы отличаем лицо одного человека от лица другого, мы принимаем одновременно в расчет и формы, и краски, и тени, и размеры (И. П. Павлов).

Особое упорядочение однородных членов представляет объединение их союзом и по парам.

О доблестной Красной Армии теперь говорят в Австралии и Канаде, в Китае и в Мексике (Эренбург).

                   На бесконечном, на вольном просторе,

                   Блеск и движение, грохот и гром.

                                                                (Тютчев.)

Урал очень стар. За миллионы лет вода и ветер, жара и мороз выщербили, стесали Уральские горы... (Михайлов).

Попарно могут объединяться контрастные понятия: У бортов парохода собрались эмигранты, молча глядя на все вокруг пытливыми глазами надежд и опасений, страха и радости (Горький).

§ 444. Повторяющийся союз ни — ни создает аналогичное усиление в предложениях с отрицанием:

Не хотелось ни глядеть, ни говорить, ни думать (Чехов); Ни желаний, ни грусти, ни радости — ничего не выражало ее красивое лицо со вздернутым носом и ямками на щеках (Чехов); Такие (целесообразные) действия не нуждаются ни в аффектации, ни в сентиментальности, ни в балетной утрировке (Станиславский).

Однородные члены с союзом ни — ни могут объединяться попарно, что получает отражение в интонации: Встаньте и прислонитесь то правым, то левым плечом и боком туловища к колонне или к косяку двери. Эта опора нужна для того, чтобы тело неизменно сохраняло свое вертикальное положение и не могло наклоняться ни вперед, ни назад, ни вправо, ни влево (Станиславский).

§ 445. Союз да характерен для разговорной и художественной речи; он совершенно не употребляется в научной речи. Помимо того, ему свойствен присоединительный оттенок, указывающий, что следующий за ним однородный член присоединен или как что-то дополнительное, второстепенное, или как добавление, делаемое в процессе самой речи. Он и создает оттенок простоты, естественности речи.

Здравствуй, утро да солнце веселое! (Никитин); Собака, лев да волк с лисой в соседстве как-то жили (Крылов); Раньше все имущество моряка было в сундучке. Теперь нет и сундучка, теперь хозяйство моряка — винтовка, пулеметная лента да весь мир (А. Н. Толстой).

§ 446. По преимуществу книжная, в частности научная речь располагает рядом союзных слов для установления сравнительного значения, соотношения, удельного веса однородных членов, обычно двух. Так, обоюдность, двусторонность отношений, нередко с добавочным оттенком подчеркнутой их равнозначности выражают союзы как — так и: Я следил за их [звуков] звучанием как у себя, так и у других, ходил в оперу и в концерты, слушал певцов (Станиславский); К удивлению, смежные ноты как вверху, так и внизу зазвучали сами собой прекрасно (там же); Это одинаково касается как производства тех или других действий, так и выработанного их задерживания, т. е. как положительных, так и отрицательных рефлексов (И. П. Павлов).

§ 447. Союзы не так — как показывают большее значение второго члена; при этом первый не целиком охвачен или проявляет себя лишь частично, так что эта конструкция одновременно с объединением понятий выражает и их противопоставление в отношении полноты охвата:

Никите казалось, что все в доме не так огорчены и напуганы этой смертью, как удивлены ею (Горький).

Союзы насколько — настолько указывают на количественное равенство: Он насколько отважен, настолько и осмотрителен.

ПРОТИВИТЕЛЬНЫЕ ОТНОШЕНИЯ

§ 448. Противительные отношения указывают на противоположность, контраст двух однородных членов.

Эта противоположность может выражаться в их разном отношении к тому члену, с которым они связаны, именно в таких случаях выражается реальность одной связи и нереальность другой: Мальчик читает, а не пишет; Не Ваня, а Петя принес книгу. В этой разновидности противительных отношений один из однородных членов имеет при себе отрицание; оно может быть и при первом, и при втором: Он пошел в театр, а не в кино и Он пошел не в кино, а в театр. Сами однородные члены в таком случае не представляют собой контраста; так, нет какой-либо противоположности между такими лицами, как: Ваня и Петя, между зрелищами: театр и кино, между действиями: читать и писать.

Другая разновидность противопоставления указывает на контраст самих однородных членов: Ученик написал коротко, но содержательно; Багаж громоздкий, но легкий; Он спешил, но опоздал; День солнечный, но холодный. В этих случаях связи обоих членов реальны.

Отдельные оттенки противительных отношений создаются употребляемыми при них союзами.

§ 449. 1) Наиболее типичным союзом, выражающим противопоставление, нередко с оттенком ограничения, является но; он сравнительно редко встречается в разговорной речи и имеет слабо выраженный книжный оттенок: Он смотрел на нее греющим взглядом серых, но мягких глаз, говорил глуховатым, но гибким голосом (Горький, Рассказ об одном романе); Было не больно, но нестерпимо обидно (Горький, Детство); Я чувствовал лишь запах, аромат своей жизни, но не самую жизнь (Станиславский, Работа актера над собой); Я думал, но не додумывал, я слушал, но не дослушивал, нюхал и не донюхивал (там же).

Иногда при этом союзе во второй части опускается сказуемое, которое имеется в первой части, и создается впечатление, что союз объединяет разные члены предложения; в этих случаях вторая часть вносит ограничение к утверждению, имеющемуся в первой части: Правда, в газету я писал, но через силу, поневоле (Письма Чехова); Вероятно, ты будешь работать в этой газетине, но не раньше лета (там же); Поймал, впрочем, одного голавля, но такого маленького, что впору ему не на жаркое идти, а в гимназии учиться (там же).

§ 450. 2) Союз а выражает противопоставление не так четко, как но, зато в отличие от но при нем противопоставление не осложняется оттенком ограничения; он особенно широко употребляется в разговорной речи:

Природа не храм, а мастерская, и человек в ней работник (Тургенев, Отцы и дети); Мое дело говорить живыми образами, а не рассуждениями (Письма Гоголя); Меня угнетала не боль, а тяжелое, тупое недоумение (Горький); Следовательно, возбудителем теперь будет не появление действующего агента, а его исчезновение, прекращение (И. П. Павлов); И можно сказать, что Урал не разъединяет, а соединяет среднюю Россию с Сибирью (Михайлов, Земля русская).

§ 451. 3) Союз да в противительном значении встречается редко и имеет разговорный характер: Мал золотник, да дорог; Она шьет хорошо, да медленно.

§ 452. 4) Союз хотя сочетает противопоставление с уступительным оттенком, показывающим, что второй член по важности уступает первому, а в отдельных случаях что он, несмотря на создаваемое им препятствие, не мешает реальной связи первого члена:

Учился он порядочно, хотя часто ленился (Тургенев). (Сравним: но часто ленился.) Она смотрит на все издали, со стороны, наблюдая, с улыбкой взрослого, пережитые им милые, хотя порой опасные забавы детей (Горький, О первой любви); Мне стало грустно, сквозь невеселую, хотя свежую улыбку увядающей природы, казалось, прокрадывался унылый страх недалекой зимы (Тургенев).

Когда союз хотя употребляется в первой части, во второй ему соответствует союз а или но: Я плакала от жалости к тому, во что уже не могла верить, но скоро ощутила под собой, хотя жесткую, но твердую почву (Горький, О первой любви); Граф Илья Андреич, хотя и не охотник по душе, но знавший твердо охотничьи законы, въехал в опушку кустов (Л. Толстой, Война и мир).

§ 453. 5) Союз пусть выражает те же уступительные отношения, еще с добавлением ограничения: Этот опыт—несомненное достижение, пусть не полное; Пусть не все, а большинство вполне усвоило материал.

Кулак в картине Коровина — типичный мелкий деревенский эксплуататор, а не крупный капиталист; для последнего он слишком скромно ведет себя на сходе, сохраняя к сходу пусть только внешнюю, но почтительность (Суздалев, С. А. Коровин).

В сущности вихровская книга была откровением для него; пусть наивный, но только законный наследник национального достояния мог с такой, дерзостью ставить перед обществом, пусть несвоевременные, вопросы советского лесоустройства... (Л. Леонов, Русский лес).

§ 454. 6) Союзы не только — но и (или а) указывают, что охват действия не ограничивается одним членом, а также распространяется на другой, противоположный. Они характерны для книжной речи: Условным раздражителем может быть не только прекращение явления, но и его ослабление, происходящее, однако, с известной быстротой (И. П. Павлов); Что же касается согласных, то они не только не звучали, но и мешали мне при пении своим сухим стучанием (Станиславский, Моя жизнь в искусстве); Я с воодушевлением пел целый вечер, и мой голос не только не утомлялся, а звучал все лучше (там же); Я пробовал не только не усиливать мимики, но даже подавлять ее (там же).

§ 455. 7) Союзы не столько — сколько указывают на контраст в степени обнаружения действия и на большее значение второго члена: Не столько благодарю за посылку, сколько за память и внимание (Письма Чехова); Сабуров почувствовал, что Масленников не столько хочет рассказать о своем детстве, сколько хочет, наконец, вызвать его самого на разговор о прошлом (Симонов, Дни и ночи).

§ 456. 8) То же значение придают союзы не так — как: Он не так быстро схватывает материал, как прочно его усваивает.

§ 457. 9) Союзы если не — то указывают на неполноту реального осуществления, причем выражается полное осуществление второго члена (с союзом то) и приближение к осуществлению первого (с союзом если не), который в то же время является более важным: Ручаюсь вам если не за триумф, то за барыш (Пушкин, Египетские ночи); Ужин, благодаря двойным стараниям Бена и Б., был если не отличный, то обильный (Гончаров, Фрегат "Паллада"); Но, кажется, этот вопрос, если еще не решился, то решается уже в желательном для большинства смысле (Гончаров, Воспоминания); Одним, если не прекрасным, то совершенно петербургским утром... сидела Бельтова у того же камина (Герцен, Кто виноват?).

§ 458. Союзы не то чтобы — а выражают отношения, близкие к союзам если не — то, т. е. указывают на неполноту осуществления первого члена, с добавочным оттенком неясности, затруднительности установления этой неполноты:

Кукушкин врал про себя бессовестно, и ему не то чтобы верили, а как-то мимо ушей пропускали все его небылицы (Чехов, Рассказ неизвестного человека); На новой работе в ближайшие полгода Сережа несколько изменил свое отношение к милосской статуе: чумазому пареньку с тендера она стала не то чтоб родней, а как-то бесспорней (Л. Леонов, Русский лес); Самая молодая из трех тамошних санитарок, она молча бралась за любое дело, и вскоре стало не то чтобы теплей в этом заведенье, а вроде подомашней, как всегда при появлении новой и старательной хозяйки. (там же)

§ 459. Противительные отношения двучленны. С этим связано то, что в редких случаях, когда противительные союзы употребляются больше одного раза, противопоставление выражает лишь первый союз, а все последующие приобретают оттенок присоединительных союзов:

Ему хотелось, чтобы они [врачи. — А. Г.] к кровати больного подходили как к высшему священнодействию, а им хотелось вечером играть в карты, а им хотелось практики, а им было недосуг (Герцен, Кто виноват?); Желал бы я похвалить и прочие меры правительства [в связи с наводнением 1824 г.], да газеты говорят об одном розданном миллионе. Велико дело миллион; но соль, но хлеб, но овес, но вино? (Письма Пушкина).

РАЗДЕЛИТЕЛЬНЫЕ ОТНОШЕНИЯ

§ 460. Разделительные отношения указывают на несовместимость связей всех однородных членов с подчиняющим словом (если однородными являются подлежащие, то с подчиненным им сказуемым), причем каждая из этих связей является возможной. Среди однородных членов, объединенных разделительными отношениями, выделяются две группы в зависимости от отношения к осуществлению устанавливаемых связей в действительности.

Во-первых, выражается возможность реального осуществления только одной, при этом любой, из всех связей; ее осуществление делает неосуществимым все прочие; в этом случае высказывание имеет предположительный характер. Поэтому такие высказывания относятся или к будущему, или к неизвестному: Техник принесет проект сам или пришлет его с рассыльным (здесь доставка проекта самим техником делает ненужной его доставку с рассыльным, и наоборот); Я извещу вас письмом или телеграммой; Он уехал, или занят спешной работой, или болен; Это нарисовали вы или ваш брат?; Кто прошел по двору: комендант или почтальон? Говорящий видел одного человека, но не рассмотрел его и делает предположение, кто был этот человек, так что если это был комендант, то отпадает предположение о почтальоне, и наоборот.

Во-вторых, разделительные отношения выражают реальность всех связей, которые осуществляются порознь, несовместимость которых состоит в том, что они исключают друг друга при всех или только некоторых условиях, например, не осуществляются одновременно: Я встречал его на улице или заходил к нему (т. е. в одних случаях встречал его на улице, в других заходил к нему); Он или молчал, или отвечал двумя, тремя словами; Эти данные в статье или недостаточно учитываются, или совсем оставляются без внимания (т. е. иногда недостаточно учитываются, иногда оставляются без внимания).

Такие предложения дают многостороннюю характеристику лиц, событий, явлений, намечая распределение отдельных черт, или проявлений, замещающих и сменяющих друг друга: День председателя колхоза был наполнен кипучей деятельностью: он или ехал в поле, или осматривал строящуюся школу, или проверял качество ремонта инвентаря, или инструктировал бригадиров, или заглядывал на птицеферму.

Эти предложения допускают замену предложениями с соединительным союзом и, но при этом будет теряться оттенок заменяемости и смены, а на первый план выступит объединение однородных членов. Сравним: Я встречал его на улице или заходил к нему и Я встречал его на улице и заходил к нему. Предложения первой группы, выражающие альтернативу, такой замены не допускают.

§ 461. 1) Наиболее распространенным и обычным разделительным союзом является или, который употребляется одиночно и повторно:

Здесь [на сцене. — А. Г.] все дело в том, чтобы искренне поверить своему глупому, или невероятному, или безвыходному положению; искренне волноваться и страдать от него (Станиславский, Моя жизнь в искусстве); Различие между нервным и психическим заболеванием есть различие или по сложности, или по тонкости нарушения нервной деятельности (И. П. Павлов).

Реальность связей всех однородных членов, соединенных союзом или с указанием на раздельность, попеременность осуществления особенно подчеркивается наличием обобщающего слова: И действительно, Кити видела, что она [Варенька. — А. Г.] всегда занята: или она уводит с вод детей русского семейства, или несет плед для больной и укутывает ее, или старается развлечь раздраженного больного, или выбирает и покупает печенье к кофею для кого-то (Л. Толстой, Анна Каренина).

§ 462. 2) Союз либо отличается от или разговорным характером: Под старость они делаются либо мирными помещиками, либо пьяницами (Лермонтов); С чужими я либо робел, либо важничал (Горький); Вы пересекли Волгу и едете в вагоне на восток — либо по еловой тайге через Киров на Пермь, либо по смешанному лесу от Казани на Свердловск, либо по открытой лесостепи через Кинелъ на Челябинск (Михайлов).

§ 463. 3) Повторяющийся союз то—то обозначает ряд реально осуществляющихся действий, которые совершаются попеременно, — когда совершается одно, то не совершаются остальные:

Небо то заволакивалось рыхлыми белыми облаками, то вдруг местами расчищалось на мгновение... (Тургенев); Сердце то вдруг задрожит и забьется, страстно бросится вперед, то безвозвратно потонет в воспоминаниях (Тургенев); Жалобный плач слышался то за окном, то над крышей, то в печке (Чехов); Только что поднялось усталое сентябрьское солнце; его белые лучи то гаснут в облаках, то серебряным веером падают в овраг ко мне (Горький); Десять балтийских моряков балагурили на корме около пушки. Там же обычно полеживал на боку и Иван Ильич, — то охая, и обмирая, то до слез хохоча над их рассказами (А. Н. Толстой).

Однородные члены могут объединяться попарно, причем каждая такая пара включает контрастные понятия; такое объединение в устной речи получает особое интонационное выражение: Таким образом, искусство казалось мне то легким, то трудным, то восхитительным, то нестерпимым, то радостным, то мучительным (Станиславский, Моя жизнь в искусстве).

§ 464. 4) Отношения, близкие к союзам то — то, выражает повторяющееся наречие где, указывающее на спорадичность распределения в пространстве:

Когда они проехали лес, все внимание его поглотилось видом парового поля на бугре, где желтеющего травой, где сбитого и изрезанного клетками, где уваленного кучами, а где и вспаханного (Толстой, Анна Каренина).

§ 465. 5) Союзы не то — не то создают значение, стоящее особняком от других союзов, именно — сопровождаемые ими однородные члены характеризуют предмет, качество или действие, которые представляются неясными или не поддающимися точному определению; поэтому для их описания и используется несколько однородных членов, которые напоминают характеризуемый предмет, представляющийся чем-то средним между ними; в таких случаях обычно используется только два однородных члена, нередко синонимичных:

Ей помогали трое не чесанных от колыбели лакеев, одетых в полуфраки из какой-то серой не то байки, не то сукна (Герцен, Кто виноват?); Он [попечитель университета граф Панин. — А. Г.] так же, как ректор Двигубский, взглянул на нас не то мрачно, не то сердито, почти про себя заметил, что у многих студентов очень длинны волосы, и ушел (Гончаров, Воспоминания); На вопросы, обращенные к нему, отвечал кратко и не то угрюмо, не то насмешливо (Горький, О вреде философии).

Но встречается и больше двух однородных членов с этими союзами, так:

С замиранием сердца я стоял у двери его артистической уборной, не то охраняя его, не то молясь на него, не то любуясь им в щелку двери (Станиславский, Моя жизнь в искусстве).

То же значение неясности, невозможности точно определить качество или действие рядом с союзами не то — не то передается повторяющимся союзом то — то в сочетании с частицей ли: Кирилл отвалился на подушку, взял ее в обхват и задышал ровно и громко — то ли притворяясь, что засыпает, то ли действительно засыпая от усталости (Федин, Необыкновенное лето).

Однако и во втором отделении что-что мешало ей отдаться музыке; то ли отсутствие опоры у затылка, то ли едкий запах духов от крашеной блондинки впереди (Л. Леонов, Русский лес).

§ 466. 6) В разговорной речи такая затруднительность в определении предмета, качества, действия выражается сочетанием, состоящим из повторения слова в первый раз без отрицания, второй с отрицанием: Что там чернеется? Пень не пень, камень не камень! (Не то пень, не то камень); Цветок все в одном положении. Не поймешь — растет не растет!; В дверях показывается завсегдатай маклер Николай Стаматич, о котором даже самые близкие к нему люди говорили, что он грек не грек, русский не русский, армянин не армянин, а так, черт его знает, что он такое... (Ал. П. Чехов. Из детских лет Чехова).

§ 467. Как исключительные случаи следует отметить передачу разделительных отношений однородными членами без союзов. Такая возможность связана со значением всего предложения; все же разделительные отношения выражаются в таких случаях нечетко, только в виде намека: В третьих, наконец, — сказал отец [Болконский князю Андрею. — А. Г.], насмешливо глядя на сына, — я тебя прошу, отложи дело на год... и потом, ежели уж любовь, страсть, упрямство, что хочешь, так велики, тогда женись (Л. Толстой, Война и мир). (Здесь можно бы употребить союз или: "ежели уж любовь, или страсть, или упрямство, что хочешь..."); По двору ходил тяжелый, аккуратный, как машина, строгий к людям Тихон Вялов с метлой, с лопатой в руках, с топором; он, не торопясь, мел, колол, рубил, покрикивал на мужиков, на рабочих (Горький, Дело Артамоновых). (Здесь можно бы употребить союзы или — или, то — то: "с метлой, или с лопатой, или с топором...", "...то мел, то копал, то рубил...".)

УПОТРЕБЛЕНИЕ ОБОБЩАЮЩИХ СЛОВ

§ 468. Значительно различается, в зависимости от стиля речи, употребление обобщающих слов при однородных членах.

В научном и деловом языке обобщающие слова, как правило, указывают ближайшее родовое понятие, виды которого и перечисляются однородными членами. Такое обобщающее слово стоит впереди однородных членов: В древнерусском языке грамматически различались три категории числа: единственное, двойственное и множественное; В нашем районе имеются следующие породы лиственных деревьев: дуб, вяз, клен, липа, осина, ясень; В Волге водятся следующие породы осетровых рыб: осетр, севрюга, белуга, шип и стерлядь.

В художественных произведениях такое логическое использование обобщающих слов нередко затемнено и осложнено. Так, с одной стороны, обобщающее слово часто не является ближайшим родовым понятием, а указывает очень широкое понятие, к которому однородные члены не являются ближайшими видами, а между собой они не выступают как соподчиненные понятия: Перед моими глазами расстилался необыкновенно теплый, ласкающий пейзаж: речка, вдали лес, Софонтьево, кусочек киселевского дома... (из письма Чехова); Подобно жиденькому голоску, все у этого человека было мелко и не соответствовало его росту, ширине и мясистому лицу: и улыбка, и глазки, и пуговки, и картузик, едва державшийся на жирной, стриженой голове (Чехов); Грязь — стихия, она пропитала собой все: стены домов, стекла окон, одежды людей, поры их тела, мозги, желания, мысли... (Горький, Город Желтого Дьявола); На иных платформах был навален домашний скарб — кровати, узлы, клетка с птицами (А. Н. Толстой, Хлеб); Нас радует все: и свист ветра в окне, и равномерный стук колес, и волнующий голос паровоза... (Бабаевский, Кавалер Золотой Звезды).

Как в последнем примере, обобщающими словами нередко выступают предельно широкие слова: все, повсюду, везде, всегда, при отрицании никто, ничто, нигде, никогда и т. д. Они и придают оттенок экспрессивного подчеркивания, усиления того, что по частям выражено отдельными однородными членами: Везде — над головой, под ногами и рядом с тобой живет, грохочет, торжествуя свои победы, железо (Горький, Город Желтого Дьявола).

Такие обобщающие слова могут употребляться и после однородных членов, чего не наблюдается тогда, когда обобщающее слово обозначает ближайшее родовое понятие: Старые, молодые и дети — все одинаково безмолвны, однообразно спокойны (Горький, Город Желтого Дьявола); Торжествующий гул железа, громкий вой электричества, гремящий шум работ по устройству новой сети металла, новых стен из камня — все это заглушает голоса людей, как буря в океане — крики птиц (там же); Вокзал в Миллерове, перроны, пути, пустыри, булыжная площадь — все было запружено людьми, телегами, скотом, конными упряжками орудий, военными двуколками (А. Н. Толстой, Хлеб).

ОБОСОБЛЕНИЕ

§ 469. Обособление со стилистической стороны представляет интерес, поскольку оно создает те или иные оттенки значения. Общей чертой обособленных членов, в отличие от необособленных, является то, что они обладают большим семантическим весом, выделяют, подчеркивают обозначаемую ими деталь, что особенно отчетливо видно из сравнения одного и того же члена, когда он то обособлен, то не обособлен: Участник соревнования, Петров, доложил о достижениях бригады и Участник соревнования Петров доложил о достижениях бригады; или: Окрыленный успехом, конструктор досрочно произвел необходимые расчеты и Окрыленный успехом конструктор досрочно произвел необходимые расчеты (смысловой вес обособленных членов получает внешнее выражение в наличии у них усиленного ударения и в их отграниченности паузами). Поэтому в первую очередь следует остановиться на случаях факультативного обособления, когда возможно употребление в предложении как обособленного, так и необособленного члена предложения (как в приведенных примерах) и выбор определяется тем, насколько свойственные этим разновидностям одного члена предложения оттенки значения соответствуют целям автора.

§ 470. Но прежде чем перейти к этой синонимике обособленных и необособленных членов, следует коснуться одного общего вопроса.

Обособление далеко не одинаково используется в разных стилях речи. Так, в научной и деловой речи почти не встречается факультативное обособление, в ней обычно находят место случаи обязательного обособления, и, таким образом, обособление почти не используется как выразительный прием. Правда, ряд обособленных конструкций в этом стиле находит особенно широкое распространение в связи с потребностями сжатого и компактного выражения дополнительных положений, связанных с основным содержанием предложения, но занимающих в нем подчиненное и второстепенное место (причастные и деепричастные обороты).

Наоборот, в художественной речи, особенно эмоциональной, факультативное обособление получает применение в самых широких размерах. Здесь не редкость встретить обособление в таких случаях, где его трудно предположить, и отдельные случаи такого обособления не предусмотрены общепринятым кодексом пунктуационного выделения обособленных членов. Мастерски пользуется обособлением А. М. Горький. Так:

В седьмом или восьмом году, на Капри, Стефан Жеромский рассказал мне... историю о мальчике, жмудине или мазуре, крестьянине, который, каким-то случаем, попал в Краков и заплутался в нем (Горький, С. Есенин).

Позднее, когда я читал его размашистые, яркие, удивительно сердечные стихи, не верилось мне, что пишет их тот самый нарочито картинно одетый мальчик, с которым я стоял, ночью, на Симеоновском и видел, как он, сквозь зубы, плюет на черный бархат реки, стиснутой гранитом (там же).

Человек прижался к нелепой, чугунной решетке и, зрительно, был почти неотделим от нее (Горький, Пожары).

Обособление разнообразных групп слов находим у А. Н. Толстого, который в целях их более яркого выделения нередко использует не запятую, а тире: По обе стороны полотна копошились люди, — с криком, говором, смехом копая и кидая землю. Линия окопов на западе упиралась в пышные заросли левого берега Донца. Позади, верстах в трех, раскинулась большая станица Каменская. Туда — через мост — ползли эшелоны. Много разного люда переправлялось из-за реки на лодках — добровольно рыть укрепления ("Хлеб").

Эти обособления в какой-то мере передают живые интонации и ударения устной речи.

Особенно широко используется для создания обособления необычный порядок слов; это тоже особенность эмоциональной речи, отсутствующая в деловой речи с ее общепринятым, устойчивым порядком слов.

СИНОНИМИКА ОБОСОБЛЕННЫХ И НЕОБОСОБЛЕННЫХ ЧЛЕНОВ ПРЕДЛОЖЕНИЯ

§ 471. 1) Прилагательные и причастия, стоящие впереди существительных, обособляются только в том случае, если они приобретают особый оттенок временного состояния (а не постоянного качества), часто причины, — оттенок, который довольно близко передается оборотом с будучи (только придающим характер книжности); такие прилагательные связаны не только с подлежащим, но и со сказуемым: Увлеченные игрой, дети не обратили внимания на подошедшего. Здесь увлеченные игрой не столько характеризует детей, сколько разъясняет, почему они не обратили внимания: Будучи увлечены..., Так как дети были увлечены игрой.... Но эти замены делают указанный оттенок гораздо более четким.

Сухонький и легкий, дед встал с пола, сел рядом со мной (Горький, В людях); Гонимый бешеным бегом вагонов, воздух развевает платье и волосы людей, бьет им в лицо теплой, душной волной (Горький, Город Желтого Дьявола).

Где этот оттенок неуместен, там такое обособление невозможно: Еловый и осиновый лес возвышался за рекой (Горький). Здесь обособление придало бы совершенно неуместный оттенок, что лес возвышался потому, что он был еловый и осиновый. По той же причине невозможно обособление прилагательных и в следующем случае: Непонятные, глухие звуки дремотно возятся в душной, тоскливой тьме (Горький, Город Желтого Дьявола).

§ 472. 2) Особый случай обособления представляет прилагательное, которое уточняет стоящее впереди него местоимение или прилагательное: Это был необыкновенный, понятный только матери, лепет. В ряде случаев перед таким уточняющим прилагательным можно вставить а именно: "Это был необыкновенный, а именно понятный только матери, лепет". Но такая замена сделала бы рассматриваемый оттенок излишне подчеркнутым, а кроме того, придала бы фразе характер строго делового стиля.

Конечно, есть и у него свои, и пресмешные, недостатки (Герцен, Былое и думы); Одной из таких, мало приятных, женщин и была героиня романа, о котором я рассказываю... (Горький, Рассказ об одном романе); И яркий свет какого-то внутреннего, прежде потушенного, огня опять горел в ней (Л. Толстой, Война и мир); Они глядели на правый — высокий — берез Дона, куда не доходил туман (А. Н. Толстой, Хмурое утро). Аналогичны случаи обособления определения, выраженного существительным: Промчался золоченый, со стеклянными окнами, возок (А. Н. Толстой, Петр Первый); Вдали, у Никольских ворот, виднелась высокая — трубой — соболья шапка боярина (там же); Говорил он негромко, но как бы на железный стержень были нанизаны звенья его гладкой, без запинки, певучей речи (Л. Леонов, Русский лес).

Чтение такого обособления отличается от перечислительного. Так, неуместно перечислительное чтение в таком случае:

Что за прелесть эта Наташа! — сказала она опять про себя словами какого-то третьего, собирательного, мужского лица (Л. Толстой, Война и мир). Возможно и то и другое чтение в таком примере: В картине, где нет ни одного бледного пятна, ни одного постороннего, лишнего звука (Гончаров, Мильон терзаний).

Такое обособление связано с некоторой нарочитостью, не совсем обычной в живой речи. Может быть, поэтому находим перемену знаков препинания у Симонова:

                   Слишком многих друзей не докличется

                   Повидавшее смерть поколение,

                   И обратно не все увеличится

                   В нашем, горем испытанном зрении,

                                                                ("Бинокль".)

                   Она [слава] не стоит одного ночлега

                   Под спальным, шерстью пахнущим мешком.

                                                                ("Старик".)

В раннем издании сборника "Война" (1944) было: "В нашем, горем испытанном, зрении", "Под спальным, шерстью пахнущим, мешком".

§ 473. 3) С экспрессивным и эмоциональным оттенком связано обособление двух прилагательных, стоящих после существительного; в строго деловой речи такой необычный порядок слов не употребляется:

За кормой шелково струится, тихо плещет вода, смолисто-густая, безбрежная (Горький, Мои университеты); Люди, маленькие, черные, суетливо бегут мимо монументов, и никто не бросит взгляда на лицо героя (Горький, Город Желтого Дьявола); Ко всем инаковерующим он относился с легким пренебрежением, жалостливым, но не обидным (Горький, Время Короленко); Вся душа его, добрая и теплая, казалось, была проникнута насквозь, пресыщена одним чувством (Тургенев); Гнедые, пристяжные, маленькие, черноглазые, черноногие, так и горят, так и поджимаются (Тургенев).

Как и в других случаях, здесь обособление особо подчеркивает и существительное, и прилагательные, а где это невозможно из-за несамостоятельности по значению существительного и его тесной связи с прилагательными, оно отсутствует:

Идя, она впервые убедилась, что земля действительно вращается вокруг оси своей, вращается с быстротой нелепой и ненужной (Горький, Рассказ об одном романе).

§ 474. 4) Причастный оборот обособляется тогда, когда он стоит после существительного. Он в таком случае близок по значению к придаточному определительному и обычно может быть заменен им (о различиях между причастным оборотом и придаточным определительным см. ниже, § 482): Перед нами раскинулось версты на три скудное дерновое поле, изрезанное оврагами, ограниченное гребнем леса (Горький, В людях); Снегирь, отбившийся от стаи, сидит на ольхе, красный, важный, как генерал (там же). Перенос причастного оборота в положение перед существительным, в связи с чем он становится необособленным, теснее увязывает его с существительным, создает более компактную группу предмета с его определением:

Отбившийся от стаи снегирь...; Послышались приближающиеся к кустам звуки (Л. Толстой, Хаджи Мурат); Кажется, что там... качается чудесно сотканная из нитей золота, цветов и звезд большая колыбель — в ней, ночью, отдыхает солнце (Горький, Царство скуки).

§ 475. 5) Эмоциональной художественной речи свойственно обособление прилагательных, расположенных отдельно от существительного: Ярко освещенный, неожиданно показался за поворотом большой приволжский город.

                   Дальше, вечно чуждый тени,

                   Моет желтый Нил

                   Раскаленные ступени

                   Царственных могил.

                                                 (Лермонтов.)

Никита Зотов стоял перед ней истово и прямо, как в церкви, — расчесанный, чистый, в мягких сапожках, в темной из тонкого сукна ферязи... (А. Н. Толстой, Петр Первый); Озаренные закатом, медленно приближались черепичные кровли (там же).

§ 476. 6) У приложений, обозначающих фамилии и имена и стоящих после существительного, обособление, направляя внимание на приложение, обычно указывает на то, что фамилия сообщается впервые; отсутствие обособления указывает на то, что фамилия уже знакома слушателям и поэтому не требует подчеркивания:

Заведующий складом, Петров, согласился отпустить товары — Заведующий складом Петров согласился отпустить товары; Переводчик, князь Тарханов, подошел к Хаджи Мурату (Л. Толстой, Хаджи Мурат); Хозяин сакли, Садо, был человек лет сорока (там же); Ему помогал торговать Алексей — ленивый, грубый парень; Третий брат — Иван, учится в учительском институте... (Горький, Мои университеты).

Любопытно, что в первой фразе "Капитанской дочки" Отец мой Андрей Петрович Гринев в молодости своей служил при графе Минихе и вышел в отставку премьер-майором в 17... году в некоторых изданиях выделяется запятыми "Андреи Петрович Гринев". Это требует чтения данной группы слов с обособлением.

§ 477. 7) Особым эмоциональным характером обладают приложения, стоящие в начале предложения в именительном падеже и не согласованные с личным местоимением, к которому они относятся. Именительный падеж при этих условиях получает большую самостоятельность. Он сосредоточивает внимание на названном предмете. Пешковский называет его именительным "представления":

Счастливые безумцы, никогда не трезвеющие, — им незнакома внутренняя, борьба, они страдают от внешних причин, от злых людей и случайностей (Герцен, Былое и думы); Потомки римских "отцов отечества" и дети во Христе отцов иезуитов, воспитанные на классических воспоминаниях и на преданиях средневековых смут, у них в душе бродит бездна античных добродетелей и католических пороков... (там же).

И высокое чувство юмора было у Шаляпина. Тонкая ирония или простодушная шутка — тем и другим он превосходно владел (Л. Никулин, Люди русского искусства).

Колоссальные вазы Эрмитажа до 2 метров вышины (работы 1840—1852 годов), огромные столешницы сплошного синего тона — таких изделий не видел мир, и перед ними бледнеют создания эпохи Возрождения (Ферсман, Рассказы о самоцветах).

Так же употребляются и несогласованные прилагательные и причастия: Развратный по жизни, грубый по натуре, не терпящий никакого возражения, — его влияние было чрезвычайно вредно (Герцен, Былое и думы).

Совсем отрывается от предложения именительный в таком случае:

Недоразумения! — я благодарен им, они объяснили мне много... (там же).

§ 478. 8) Одиночное деепричастие обособляют для того, чтобы выдвинуть его, подчеркнуть обозначаемое им действие. Чаще это бывает в художественной речи. Когда такое выделение неуместно, обособление отсутствует:

Огонек папиросы, вспыхивая, освещал его странное лицо, отражался в стеклах очков (Горький, О вреде философии); Улыбаясь, женщина протянула ему руку (Горький, Рассказ об одном романе); Перегоняя, жгли кнутами, — мерин приседал (А. Н. Толстой, Петр Первый); Дворянин божился, рвал себя за грудь, а иные, прося, плакали, — что вконец захудали на землишке и помирают голодной и озябают студеной смертью (там же).

Одиночное деепричастие не обособлено: Иногда по двору ходил прихрамывая старик (Горький, Детство); Там в темноте чьи-то глаза смотрели не мигая (А. Н. Толстой, Петр Первый).

§ 479. 9) При наличии двух одинаковых обстоятельств (времени или места) второе обособляется, если его следует выделить, иначе они могут образовать одно целое. Такое обособление чаще наблюдается в художественной речи для подчеркивания отдельных деталей: ...в тени, под деревьями, на узорных листьях папоротника сверкает серебряной парчой иней утреннего заморозка (Горький, В людях); Он жил далеко, на противоположном конце города (Горький, Время Короленко); Я сидел в березовой роще осенью, около половины сентября (Тургенев); Наташа ловко и уверенно сидела на своем вороном Арабчике и верной рукой, без усилия, осадила его (Л. Толстой, Война и мир); Он смеется негромко, разбитым бубенчиком (Горький, В людях); Она подалась в самую глубь, за трубу (А. Н. Толстой, Петр Первый); Напротив Охотного ряда, на Голицынском дворе, было чисто и чинно. Жарко блестели, от крыши до земли, обитые медью стены дома (там же); Едва перешли мост, из канавы — где-то в трех шагах — угрожающе окликнули: Стой! Кто идет? (А. Н. Толстой, Хлеб).

§ 480. 10) В художественной речи обособляются и одиночные обстоятельства и дополнения, чтобы выделить их как яркую деталь:

Граф, по старинной привычке, перед охотой выпил серебряную чарку охотничьей запеканки (Л. Толстой, Война и мир); Угнетал, конечно, бессмысленностью своей, Океании грохот и вой прибоя волн (Горький, О безответной любви); Вспоминая эти свинцовые мерзости дикой русской жизни, я минутами спрашиваю себя: да стоит ли говорить об этом? И, с обновленной уверенностью, отвечаю себе — стоит... (Горький, Детство); Почти каждый день во дворе, от полудня до вечера, играли трое мальчиков (там же); Табуны мальчишек — босиком по весенней траве — мчались вперед (А. Н. Толстой, Хлеб); Иван шел за ним — на полшага сзади (там же).

СИНОНИМИКА ОБОСОБЛЕННЫХ ЧЛЕНОВ И ПРИДАТОЧНЫХ ПРЕДЛОЖЕНИЙ

§ 481. Обособленные члены предложения по своему смысловому весу приближаются к придаточным предложениям. Этим объясняется то, что долгое время их и рассматривали как сокращенные придаточные предложения, хотя с точки зрения синтаксической структуры, а также со стороны их исторического происхождения это неверно, но со стороны значения они нередко выступают как синонимы придаточных предложений. Наиболее близки к придаточным предложениям причастные и деепричастные обороты, так что уже в средней школе даются указания о приемах замены этих оборотов придаточными предложениями. Рассмотрим отдельные случаи таких соотношений обособленных членов предложения и придаточных предложений.

§ 482. 1) Причастный оборот очень близок по значению к определительному предложению с который: Мальчик, сидевший у окна, встал — Мальчик, который сидел у окна, встал.

Очень незначительные различия этих синонимических конструкций сводятся к: 1) большей книжности причастного оборота; как указывалось, в разговорной речи причастие почти не употребляется; 2) большей краткости причастного оборота по сравнению с придаточным предложением, так как одному причастию (сидевший) в придаточном предложении соответствует сочетание относительного местоимения и глагола (который сидел). А уменьшение хотя бы на одно слово в речи всегда представляет известный плюс; 3) несколько большему весу придаточного предложения; причастный оборот до известной степени затушевывает обозначаемую деталь.

Например, было бы нежелательным "отяжелением" заменять причастный оборот в таких случаях: Позади дома был старый сад, уже одичавший, заглушенный бурьяном (Чехов). При замене: ...который уже одичал и который был заглушен бурьяном было бы более развернуто выражение самого процесса "одичания" и "заглушения", и это уводило бы от изображения сада. Я рассказываю, он качает круглой головой, плотно оклеенной серыми волосами... (Горький, В людях) (сравним неуместность: ...которая плотно оклеена...).

Как указывалось (§ 474), особую компактность представляет необособленный причастный оборот, стоящий впереди существительного — обычно его совсем нельзя заменять придаточным предложением: Один из сидевших у костра людей быстро встал и подошел к Хаджи Мурату.

§ 483. В отдельных случаях выбор придаточного предложения или причастного оборота может диктоваться еще другими мотивами. Так, причастный оборот, благодаря согласованию причастия и разному порядку слов, может быть более отчетливо связан с определяемым существительным.

Так, двусмысленное предложение Командир отряда, который подошел к реке, делал распоряжения о переправе может быть заменено в зависимости от того, относится ли придаточное предложение к существительным командир или отряда, двумя причастными оборотами: Командир отряда, подошедший к реке... и Командир отряда, подошедшего к реке..., каждый из которых имеет уже одно значение. Я повстречал отца учителя, который вчера вернулся из отпуска (сравним: Я повстречал вернувшегося вчера из отпуска отца учителя). Следует заметить, что вторая замена Я повстречал отца учителя, вернувшегося из отпуска, так же, как и придаточное предложение, остается неясной.

В Оружейной палате в Москве хранится самовар из горного хрусталя, принадлежавший Петру Первому (Ферсман, Рассказы о самоцветах). Употребление придаточного который принадлежал Петру Первому создало бы двусмыслицу.

В очерке А. М. Горького "Хозяева жизни" приведший автора на кладбище Дьявол заявляет: Под ногами твоими, — говорил он мне, — лежат творцы законов, которые руководят тобой, ты попираешь подошвой сапога прах плотников и кузнецов, которые построили клетку для зверя внутри тебя. Придаточное которые руководят тобой с одинаковым правом может относиться и к слову творцы и к слову законов, и оно может соответствовать двум причастным оборотам: руководящие тобой и руководящих тобой.

Наконец, замена причастным оборотом дает возможность разнообразить речь, особенно избегать скопления придаточных предложений с который.

§ 484. Замена придаточных предложений причастными оборотами ограничена рядом условий:

Во-первых, отсутствием причастий будущего времени и отдельных причастий настоящего и прошедшего времени. Так, не допускает замены: Каникулы, которые продлятся десять дней, так как здесь употреблено будущее время; сравним возможность замены в прошедшем: каникулы, которые длились... и каникулы, длившиеся... . Предложение Письмо, которое пишет ученик нельзя заменить в связи с тем, что у глагола писать нет страдательного причастия настоящего времени. Также отсутствие страдательного причастия прошедшего времени у глагола переписывать не позволяет произвести замену предложения: Упражнения, которые переписывала девочка.

Во-вторых, падежом относительного слова который. Как известно, замена невозможна, если относительное слово стоит в одном из косвенных падежей с предлогом и без предлога, кроме винительного прямого дополнения, а также именительного падежа. Так, не допускают замены предложения: Мост, на котором толпился народ; Сестра, которой передали книгу; Дело, о котором шла речь; Кружка, которой черпают воду.

§ 485. 2) Деепричастный оборот близок к ряду придаточных предложений — времени, условия, причины, уступительных, образа действия, но эта близость не так велика, как у причастных оборотов и определительных предложений. Деепричастный оборот только имеет оттенки, близкие к указанным предложениям, но они нередко очень нечетки. Поэтому при замене деепричастия придаточным предложением могут быть колебания в выборе типа предложения.

Например, в "Грамматике русского языка" А.Н. Земского, С.Е. Крючкова, М.В. Светлаева приводится такая замена деепричастного оборота придаточным причины: Соскучась глядеть из окна в грязный переулок, я пошел бродить по всем комнатам ("Так как я соскучился глядеть из окна в грязный переулок, то я пошел бродить по всем комнатам"), но с известным правом (особенно вне контекста) можно понять этот деепричастный оборот как указание на время: "Когда я соскучился...".

На возможность совмещения в деепричастном обороте оттенков двух типов придаточных предложений указывает В.А. Добромыслов; анализируя предложение Почуя серого так близко забияку, псы залились в хлевах и рвутся вон на драку, он пишет: "Здесь нетрудно обнаружить у деепричастного оборота причинное значение, которое совмещается с временным: Псы залились в хлевах, потому что почуяли... или как только почуяли...".

Во многих случаях, когда деепричастие обозначает обстоятельство образа действия, вообще замена нежелательна и невозможна:

Далеко, за лесами луговой стороны восходит, не торопясь, посветлевшее солнце (Горький, В людях); Трясутся лошади, с трудом одолевая сугробы (там же); Он взял меня за руку, привлек к себе и, стукая холодным пальцем по лбу моему, лениво продолжал... (там же).

В других случаях замена возможна разными типами предложений.

§ 486. 1) Наиболее часто деепричастный оборот указывает на соотношение действий во времени и в таких случаях может быть заменен временными придаточными предложениями. При этом обычно деепричастие совершенного вида указывает на предшествующее действие или событие (однако, как указывалось, это бывает не всегда, см. § 298):

Перестав читать книгу, думаешь о ней, как о задаче из учебника арифметики (Горький, В людях) ("Когда перестанешь читать..."); Придя в магазин, подметал пол, стирал пыль, готовил чай, разносил покупателям товар, ходил домой за обедом (Горький, В людях); Наревевшись до утомления, мы заснули (там же).

Деепричастие несовершенного вида указывает на одновременное сопутствующее действие: Сходя с крыльца на двор, она уронила костыль и беспомощно остановилась на ступенях (Горький, В людях) ("Когда она сходила с крыльца..."); Раздевая меня, она [мать] кидала одежду к порогу (Горький, Детство); Помогая мне вытягивать бадью, он [мальчик] сказал: "Тихонько, пожалуйста!" (там же).

§ 487. 2) Значительно реже возможна замена деепричастного оборота придаточными предложениями причины; она обусловлена значением предложения в целом. Деепричастный оборот дает только неясный намек на причину: Желая блеснуть знанием кулинарного искусства, я сказал, что для пельменей мясо — плохо (Горький, В людях) ("Так как я желал блеснуть..."); Испугавшись, я стал поднимать его, но он отбивался руками и ногами, все более пугая меня. Я отошел в сторону, не зная, что делать (Горький, В людях) ("Так как я испугался...", "Я отошел в сторону, потому что не знал..."); Почти пятьдесят лет я наблюдал жизнь людей различных классов. Не очень доверяя моим непосредственным впечатлениям, я проверял их, изучая историю моего народа, сравнивая ее с историей народов Запада (Горький, О старом и новом человеке).

§ 488. 3) Так же редко допустима замена придаточными цели, при этом деепричастный оборот намекает на цель очень нечетко и иногда неотграниченно от причины: На другой день, желая загладить вину свою перед Людмилой, я купил на семишник леденцов ячменного сахара, любимого ею, как я уже знал (Горький, В людях) ("Чтобы загладить..." или "Так как желал загладить..."); Однако я хватаю эти слова и, стараясь уложить их в стихи, перевертываю всячески (Горький, В людях) ("чтобы уложить...").

§ 489. 4) Очень редко в связи со значением предложения в целом возможна замена деепричастного оборота уступительным предложением.

Берестов, признавая в своем соседе некоторое сумасбродство, однако не отрицал в нем и многих отличных достоинств (Пушкин, Барышня-крестьянка) ("хотя признавал..."); Но, презирая пустоту жизни, праздное барство, они поддались ему и не подумали ни бороться с ним, ни бежать окончательно (Гончаров, Мильон терзаний).

§ 490. 5) Замена придаточным образа действия (сравнительным) возможно тогда, когда деепричастный оборот присоединяется сравнительными союзами точно, словно, как бы. Придаточное предложение в этих случаях уменьшает тот оттенок добавочности, второстепенности действия, который характеризует деепричастие.

Ночь становилась все мертвее, точно утверждаясь навсегда (Горький, В людях) ("точно утверждалась"); [Дед] Приподнял топор, точно собираясь швырнуть его в голову мне (там же); Словно вспоминая давно забытое, она назвала несколько городов... (Горький, Детство); Говорили негромко, серьезно, как бы оправдываясь друг перед другом (Горький, Девятое января).

§ 491. 6) Единичными примерами можно иллюстрировать замену условными предложениями: Однако, болтая с тобой, грибов не наберешь (Пушкин, Барышня-крестьянка) ("если будешь болтать...").

§ 492. 7) Так же единичны примеры замены деепричастных оборотов дополнительным придаточным предложением: Софье удалось было совершенно отделаться от новой подозрительности Чацкого, но она сама увлеклась своей любовью к Молчалину и чуть не испортила все дело, высказавшись почти открыто в любви (Гончаров, Мильон терзаний) ("...тем, что высказалась...").

Уже такое разнообразие придаточных предложений, соответствующих деепричастным оборотам, показывает, что в каждом отдельном случае многое зависит не столько от синтаксической структуры, сколько от лексического состава и других условий данного предложения. К тому же самый выбор того или иного типа конструкции также вызывает затруднения — особенно часто слабо разграничены временной и условный оттенок, причина и цель. Все это говорит о своеобразии деепричастных оборотов и об осложненности условий их замены.

§ 493. Деепричастие, обозначающее сопутствующее действие, может заменяться глаголом-сказуемым, но от этого исчезает оттенок второстепенности, добавочности, присущий ему; оба действия становятся равноправными: Он обнял сундук ногами и склонился над ним, напевая тихонько... (Горький, В людях) ("склонился над ним и напевал тихонько"); Матери следили за играми, поощряя ловких, осмеивая плохих игроков (там же); Она ласково улыбалась, кивая головой несколько раз кряду (там же).

§ 494. Замене придаточных предложений деепричастным оборотом препятствует: 1) наличие разных подлежащих в главном и придаточном (Когда я вышел, он читал газету), 2) отсутствие у глагола деепричастия (Когда он пишет, он шевелит губами; у глагола писать отсутствует деепричастие). Об этих условиях было сказано в главе о деепричастиях (§ 294).

§ 495. Кроме причастных и деепричастных оборотов, и другие конструкции, выражающие второстепенные члены предложения, имеют синонимичные придаточные предложения. Чаще (но не всегда) эти конструкции в предложении выступают обособленно.

Из обстоятельств, выраженных существительными с предлогами, допускают в отдельных случаях замену обстоятельства причины, условия, уступительные, временные, но каждый раз это требует значительной переработки. Обычно эти обстоятельства носят книжный характер и используются в научной и деловой речи в интересах компактности (см. § 315).

§ 496. 1) Из конструкций, обозначающих причину, сюда относятся такие, которые включают вследствие: Вследствие похолодания следует немедленно укрыть виноград ("Так как началось похолодание, следует немедленно укрыть виноград"); благодаря: Благодаря оказанной шефами помощи, школа своевременно произвела ремонт ("Школа своевременно произвела ремонт, так как ей была оказана помощь шефами"); по причине: По причине начавшегося ледохода, перевоз через реку прекратился ("Так как начался ледоход, перевоз через реку прекратился"); Я ехал на почтовых, а он, по причине тяжелой поклажи, не мог за мной следовать (Лермонтов) ("так как у него была тяжелая поклажа...").

§ 497. 2) Конструкции, обозначающие условия, начинающиеся выражениями в случае: В случае порчи станка, будет введен в действие другой, запасной ("Если испортится один станок, будет введен в действие другой, запасной"); при наличии: При наличии кворума, собрание может провести законное голосование ("Если соберется кворум, собрание может провести законное голосование"); при условии: При условии соблюдения правильного режима, выздоровление пойдет быстро ("Если будет соблюдаться правильный режим, то выздоровление пойдет быстро").

§ 498. 3) Конструкции с отглагольными существительными, выражающие время: С восходом солнца лес наполнился щебетом птиц ("Когда взошло солнце, лес наполнился щебетом птиц"); По окончании строительства школы учащиеся устроили концерт ("Когда было закончено строительство школы, учащиеся устроили концерт"); С приездом директора был пересмотрен производственный план завода ("Когда приехал директор, был пересмотрен производственный план завода"); После отхода поезда вокзал опустел ("Когда поезд отошел, вокзал опустел").

§ 499. 4) Конструкции, выражающие уступительность, начинающиеся выражениями несмотря на: Несмотря на обилие суеты в магазине и работы дома, я словно засыпал в тяжелой скуке ("Хотя в магазине было много суеты, а дома много работы, я словно засыпал в тяжелой скуке"); вопреки: Вопреки сообщениям бюро погоды о похолодании, началось потепление ("Хотя бюро погоды сообщало о похолодании, началось потепление").

§ 500. 5) Конструкции, обозначающие цель, начинающиеся выражением в целях: В целях охраны насаждений от повреждений, их следует обносить изгородью ("Чтобы сохранить насаждения от повреждений, их следует обносить изгородью"); предлогом для с отглагольным существительным: Для успешного проведения сева необходим своевременный ремонт инвентаря ("Чтобы успешно провести сев, необходим своевременный ремонт инвентаря").

§ 501. Наконец, следует отметить ошибки, допускаемые при употреблении обособленных оборотов. В связи с указанной близостью по значению обособленных членов и придаточных предложений они иногда соединяются союзом и. Так:

1. Причастие и придаточное определительное: Скоро открывается множество разбросанных каменных избушек, построенных русскими поселенцами, и которые со временем по утвержденному плану должны составить новые кварталы города (Вигель, Записка о Керчи); С завистью смотрел я на город, не весьма обширный, но славно обстроенный и где везде видны были чистота и порядок (там же); Это был высокий, красивый и умный старик, может быть и не грамотный крестьянин, но умевший всем внушить уважение, и который отлично вел полевое хозяйство в Губаревке (Е.А. Масальская, Повесть о Шахматове).

2. Деепричастие связывается со сказуемым сочинительными союзами и, но, вследствие чего они представляются равноправными: Она перешагнула, но коснувшись гроба! (Герцен, Былое и думы); Кавалергарды скакали, но еще удерживая лошадей (Л. Толстой, Война и мир); Пленялся глупостью такой, и к делу приступил тотчас механик мой (Крылов, Механик).

3. Деепричастие связывается союзом и с придаточным предложением: Чтобы скучно не было и снисходя к крайней нужде вновь приезжавших и несемейных... доктор Самойленко держал у себя нечто вроде табльдота (Чехов, Дуэль).

4. Причастие связывается союзом и с деепричастием:

Казенная палата, закупленная купцами и боясь родственника Канкрина, запутала дело (Герцен, Былое и думы); Рассказывали, что причудливый, сумасбродный Иван Бальш, пожалованный камергером и поселившись тогда в Петербурге в маленькой улице, любил забавляться стрелянием в цель (Вигель); Она [струйка воды] падала на землю и, прозрачная, веселая, сверкающая на солнце и тихо ворча, точно воображая себя сильным и бурным потоком, быстро бежала куда-то влево (Чехов, Степь); Один деревенский мужик, продавший уголь и напившись чаю в трактире, подошел к ней, перекрестился и подал ей копейку (Л. Толстой, Воскресение).

Большинство этих примеров встречается у авторов XIX в. Это указывает, что для того времени такие обороты были в большей мере допустимы. По-видимому, в настоящее время резче обозначилась неоднородность конструкций, объединяемых в рассматриваемых случаях соединительными союзами.

СЛОЖНОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ

РАЗЛИЧИЯ В ИСПОЛЬЗОВАНИИ ПРОСТЫХ И СЛОЖНЫХ ПРЕДЛОЖЕНИЙ

§ 502. Сложные предложения дают исключительно разнообразные возможности для выражения связей и взаимоотношений мыслей; в частности, они с особой четкостью выражают чисто логические отношения (причина и следствие, основания и вывод, условия, цель и т. д.). При этом сложное предложение располагает большим количеством отдельных структур для передачи взаимоотношений между объединяемыми в нем суждениями. Этим обусловливается их широчайшее использование в научной и деловой речи, где, как отмечалось, нередко требуется устанавливать логические отношения между выдвигаемыми положениями.

В художественных произведениях наблюдается разное отношение к сложным предложениям. Одни авторы предпочтительно пользуются простыми предложениями, другие широко используют сложные предложения.

В качестве примера мастеров слова, у которых на первом плане простое предложение, можно назвать Пушкина и Чехова; наоборот, Гоголь, Толстой культивировали сложное предложение. Общим различием той и другой литературной манеры является то, что речь, состоящая из простых, коротких, самостоятельных предложений, выдвигает отдельные детали, дает яркие, красочные точки, оставляя в тени связи между относящимися к одной картине мыслями, которые (связи) нередко угадываются читателем из общего содержания произведения.

В сложных предложениях, наоборот, тщательно увязываются отдельные положения; они выступают как элементы более сложного целого, место каждого из них в этом целом строго определено.

Нередко первая манера характеризуется простотой, предельной сжатостью, безыскусственностью, а также близостью к живой разговорной речи; вторая манера может соединяться с приподнятостью, торжественностью, живописностью, которая, не будучи оправдана содержанием, может перейти в искусственность и манерность.

Это различие до некоторой степени напоминает различные приемы использования красок в живописи, когда, с одной стороны, даются яркие цветовые пятна, с другой — отдельные краски увязаны посредством постепенных переходов одного цвета в другой.

Примером того, как почти одинаковые детали могут быть представлены то как самостоятельные, независимые, то как связанные в одно целое, может служить описание утра у Пушкина в "Полтаве" и "Кавказском пленнике".

1. "Полтава":

Редела тень. Восток алел.

Огонь казачий пламенел.

2. "Кавказский пленник":

Редел на небе мрак глубокий,

Ложился день на темный дол,

Взошла заря.

Насколько меняется стилистический характер отрывка, в частности его эмоциональная окраска, в зависимости от замены простых самостоятельных предложений сложными, можно видеть, сравнивая следующий отрывок из "Капитанской дочки" с его переработкой, выражающейся в объединении ряда простых предложений в сложное:

Я умирал от скуки. Время шло. Писем из Белогорской крепости я не получал. Все дороги были отрезаны. Разлука с Марьей Ивановной становилась мне нестерпима. Неизвестность о ее судьбе меня мучила. Единственное развлечение мое состояло в наездничестве (Пушкин, Капитанская дочка, гл. X).

Переработка отрывка:

"Я умирал от скуки. Время шло, а писем из Белогорской крепости я не получал, так как все дороги были отрезаны. Разлука с Марьей Ивановной становилась мне нестерпима, и неизвестность о ее судьбе меня мучила. Единственное развлечение мое состояло в наездничестве".

При такой переделке не только получают отчетливое выражение взаимоотношения между предложениями, на которые в отрывке из "Капитанской дочки" были только намеки, но, главное, весь отрывок получает характер спокойного повествования, приближающегося к деловому сообщению, тогда как у Пушкина взволнованный, напряженный рассказ, отражающий выразительные средства живой устной речи (для полного раскрытия эмоционального характера этого отрывка его необходимо выразительно читать).

Различие словесной живописи, когда, с одной стороны, используются по преимуществу простые предложения, с другой — сложные, можно демонстрировать описаниями весны в "Петре Первом" А. Н. Толстого и в "Анне Карениной" Л. Н. Толстого.

С юга, с Дикого поля, дул теплый ветер. В неделю согнало снега. Весеннее небо синело в полых водах, заливавших равнину. Вздулись речонки, тронулся Дон. В одну ночь вышла из берегов Воронеж-река, затопило верфи. От города до самого Дона качались на якорях корабли, бригантины, галеры, каторги, лодки. Непросохшая смола капала с бортов, блестели позолоченные и посеребренные нептуньи морды. Трепало паруса, поднятые для просушки. В мутных водах шуршали, ныряя, последние льдины. Над стенами крепости — на правой стороне реки, напротив Воронежа, — взлетали клубы порохового дыма, ветер рвал их в клочья. Катились по водам пушечные выстрелы, будто сама земля взбухала и лопалась пузырями.

На верфи шла работа день и ночь. Заканчивали отделку сорокапушечного корабля "Крепость". Он покачивался высокой резной кормой и тремя мачтами у свежих свай стенки. К нему то и дело отплывали через реку ладьи, груженные порохом, солониной и сухарями, — причаливали к его черному борту ("Петр Первый").

Весна долго не открывалась. Последние недели поста стояла ясная, морозная погода. Днем таяло на солнце, а ночью доходило до семи градусов; наст был такой, что на возах ездили без дороги. Пасха была на снегу. Потом вдруг, на второй день Святой, понесло теплым ветром, надвинулись тучи, и три дня и три ночи лил бурный и теплый дождь. В четверг ветер затих, и надвинулся густой серый туман, как бы скрывая тайны совершавшихся в природе перемен. В тумане полились воды, затрещали и сдвинулись льдины, быстрее двинулись мутные, вспенившиеся потоки, и на самую Красную Горку, с вечера, разорвался туман, тучи разбежались барашками, прояснело, и открылась настоящая весна. На утро поднявшееся яркое солнце быстро съело тонкий ледок, подернувший воды, и весь теплый воздух задрожал от наполнивших его испарений ожившей земли. Зазеленела старая и вылезающая иглами молодая трава; надулись почки калины, смородины и липкой спиртовой березы, и на обсыпанной золотым цветом лозине загудела выставленная облетавшаяся пчела. Залились невидимые жаворонки над бархатом зеленей и обледеневшим жнивьем, заплакали чибисы над налившимися бурою неубравшеюся водой низами и болотами, и высоко пролетели с весенним гоготаньем журавли и гуси. Заревела на выгонах облезшая, только местами еще не перелинявшая скотина, заиграли кривоногие ягнята вокруг теряющих волну блеющих матерей, побежали быстроногие ребята по просыхающим с отпечатками босых ног тропинкам, затрещали на пруду веселые голоса баб с холстами, и застучали по дворам топоры мужиков, налаживающих сохи и бороны. Пришла настоящая весна ("Анна Каренина").

ИСПОЛЬЗОВАНИЕ СЛОЖНОСОЧИНЕННЫХ И СЛОЖНОПОДЧИНЕННЫХ ПРЕДЛОЖЕНИЙ В РАЗНЫХ СТИЛЯХ РЕЧИ

§ 503. Характерным различием в структуре сложного предложения, связанным с отдельными стилями, является использование сложносочиненных и сложноподчиненных предложений; именно разговорная речь шире пользуется сочинением, а деловая и научная речь — подчинением. Это обусловлено тем, что при подчинении взаимоотношения между отдельными положениями выражаются более дифференцированно и четко, а при сочинении нередко имеет место простое следование одного предложения за другим, и их взаимоотношения улавливаются только из общего содержания этих предложений, а часто из более широкого контекста.

Как известно, сочинение является исторически более древней конструкцией и может служить выражением более примитивного синтаксического строя, чем подчинение.

В разговорной речи мы и встречаем нередко ряд сочиненных предложений, на месте которых в деловом изложении скорее были бы употреблены подчиненные предложения. Поэтому такие конструкции используются в драматических произведениях, типизирующих живую, разговорную речь.

Вот пример из "Чайки" Чехова:

Нина. И не странно ли, знаменитый писатель, любимец публики, о нем пишут во всех газетах, портреты его продаются, его переводят на иностранные языки, а он целый день ловит рыбу и радуется, что поймал двух голавлей.

В деловом сообщении здесь появилось бы несколько придаточных предложений, которые увязали бы в одно целое все отдельные высказывания, но это привело бы к потере живости и естественности такого высказывания, стерло бы его непринужденный, разговорный характер. Сравним такую переработку:

"И не странно ли, что знаменитый писатель, любимец публики, о котором пишут во всех газетах, портреты которого продаются, которого переводят на иностранные языки, целый день ловит рыбу и радуется, что поймал двух голавлей".

Вот еще пример того, как сочинение вместо подчинения придает высказыванию разговорный характер.

Трофимов. Варя боится, а вдруг мы полюбим друг друга, и целые дни не отходит от нас (Чехов, Вишневый сад; сравним; "Варя боится, что мы...").

Такое же использование сочинения находит место в художественных произведениях, когда рассказ ведется от лица персонажа и характеризует его речь. Вот начало рассказа А. М. Горького "Карамора":

Отец мой был слесарь. Большой такой, добрый, очень веселый. В каждом человеке он прежде всего искал, над чем бы посмеяться. Меня он любил и прозвал Караморой, он всем давал прозвища. Есть такой крупный комар, похожий на паука, в просторечии его зовут — карамора. Я был мальчишка длинноногий, худощавый; любил ловить птиц. В играх был удачлив, в драках — ловок.

Нетрудно целый ряд предложений этого отрывка, частью сочиненных, частью самостоятельных, увязать в одно сложноподчиненное предложение, но это резко изменит стилистический характер отрывка, например:

"В каждом человеке он искал, над чем бы посмеяться, и поэтому всем давал прозвища, а так как я был мальчишка длинноногий, худощавый, то он прозвал меня Караморой, как у нас зовут крупного комара, похожего на паука". При такой переделке черты разговорного синтаксиса стираются и создаются логически увязанные предложения делового стиля, лишенные живости и эмоциональности.

Характерно, что синтаксические конструкции с сочинением находят широкое применение в стихах Агнии Барто для детей, в которых рассказ нередко ведется от лица маленьких персонажей, например:

                   В скалах камень-самоцвет,

                   Редкий минерал,

                   Мне говорил об этом дед,

                   Он был шахтером двадцать лет,

                   Он знает весь Урал.

(Сравним: "Мне говорил об этом дед, который был шахтером двадцать лет и знает весь Урал").

                   Все знают дедушку Петра —

                   Он слесарь с нашего двора,

                   Сын на фронте у него,

                   На заводе внуки,

                   У него у самого

                   Золотые руки.

(Сравним: "Все знают дедушку Петра, слесаря с нашего двора, у которого сын на фронте...")

                   Мы решили твердо

                   Все елки обойти,

                   Еще один мальчишка

                   Прибавился в пути,

                   Он за нами увязался,

                   Чьим-то братом оказался.

СОЮЗНЫЕ И БЕССОЮЗНЫЕ СЛОЖНЫЕ ПРЕДЛОЖЕНИЯ

§ 504. В значительной степени с употреблением в разных стилях связано разграничение союзных и бессоюзных сложных предложений. Так, бессоюзные предложения прежде всего характерны для разговорной речи; союзные, наоборот, типичны для книжной, деловой и научной речи. Связь союзных предложений с книжкой речью ярко сказывается в том, что значительная группа союзов употребляется только в книжной речи.

Общее различие союзных и бессоюзных предложений сводится к тому, что первые выражают устанавливаемые между предложениями смысловые отношения более четко, чем бессоюзные; в них яснее выражаются логические связи между предложениями. В бессоюзных предложениях связи менее четки, они только намечаются интонацией, которая не располагает возможностями для выражения большого числа разновидностей в смысловых взаимоотношениях предложений; эти отношения больше угадываются на основе семантики объединяемых предложений.

В связи с этим бессоюзные предложения отличаются легкостью, непосредственностью, естественностью, что и обусловливает их использование не только в бытовой, но и в художественной речи, при этом как такой, которая ориентируется на разговорную, так и такой, которая характеризуется специальной обработкой синтаксиса.

Так, М. В. Ломоносов в "Кратком руководстве к красноречию" заявляет, что уменьшение числа союзов делает речь "важнее и великолепнее":

Союзы не что иное суть, как средства, которыми идеи соединяются; итак, подобны они гвоздям или клею, которыми части какой махины сплочены или склеены бывают. И как те махины, в которых меньше клею и гвоздей видно, весьма лучший вид имеют, нежели те, в которых споев и склеек много, так и слово важнее и великолепнее бывает, чем в нем союзов меньше (М. В. Ломоносов, Полное собрание сочинений, т. 7, стр. 376—377).

Вот как характеризует бессоюзные предложения проф. Л. А. Булаховский: "Отсутствие или бедность союзов и союзных слов может быть в языке или признаком примитивности структуры, или же, на фоне развитой системы союзов, когда употребление их сокращается сознательно и заменяется другими средствами языка, в особенности специально культивируемыми приемами тонирования, — чертою стиля утонченного, обработанного в сторону разговорной легкости и изящества. Тонирование в разговорной речи играет гораздо большую роль, нежели в речи письменной, рассчитанной на восприятие текста в чтении, и сообщение письменной фразе такого характера, когда роль логических скреп берут на себя не моменты специфически интеллектуальные (союзы), а эмоционально-интеллектуальные (ритмо-мелодические признаки), дает ей и большую психологическую окрашенность, некоторый налет своеобразной интимности, и специальную сжатость, предполагающую со стороны читающего способность схватывать мысли быстрее, связывать звенья их по даваемым интонацией намекам, а не по прямо указанным союзами логическим отношениям" ¹.

Чтобы дать общее представление о том, как отсутствие союзной связи (в сочетании с другими явлениями неполноты предложений) придает характер живости, естественной разговорности и эмоциональности речи, приведу отрывок очерка А. М. Горького "О Гарине-Михайловском", а затем переработку его путем введения союзов и замены неполных предложений полными:

Рассказ, насколько я его помню, таков: лесной сторож, человек, углубленный в себя, подавленный одинокой жизнью и только чувствующий зверя в человеке, идет, к ночи, в свою сторожку. Обогнал бродягу, пошли вместе. Вялая и осторожная беседа людей, взаимно не верящих друг другу. Собирается гроза, в природе напряжение, над землей мечется ветер, деревья прячутся друг за друга, жуткий шорох. Вдруг сторож почувствовал, что бродягу соблазняет желание убить его. Он старается идти сзади попутчика, но тот, явно не желая этого, шагает рядом. Оба замолчали. И сторож думает: все равно, что бы он ни делал, — бродяга убьет его — судьба! Пришли в сторожку, лесник накормил бродягу, поел сам, помолился и лег, а нож, которым резал хлеб, оставил на столе, да еще, перед тем как лечь, осмотрел ружье, стоявшее в углу у печки. Разыгралась гроза. Гром в лесу гудит особенно жутко и молнии страшнее. Хлещет ливень, сторожка дрожит, как будто сорвалась с земли и плывет.

Переработка отрывка:

Рассказ, насколько я его помню, таков: лесной сторож, человек углубленный в себя, подавленный одинокой жизнью и только чувствующий зверя в человеке, идет, к ночи, в свою сторожку. Он обогнал бродягу, и они пошли вместе. Между ними начинается вялая и осторожная беседа людей, взаимно не верящих друг другу. Собирается гроза, и в природе чувствуется напряжение; над землей мечется ветер, деревья как бы прячутся друг за друга; раздается жуткий шорох. Вдруг сторож почувствовал, что бродягу соблазняет желание убить его. Он старается идти сзади своего попутчика, но тот, явно не желая этого, шагает рядом с ним. Оба они замолчали. Тогда сторож подумал, что все равно, что бы он ни делал, а бродяга убьет его, — такова судьба. Когда они пришли в сторожку, лесник накормил бродягу, и с ним поел сам, потом помолился и лег, а нож, которым он резал хлеб, оставил на столе, а еще перед тем, как лечь, он осмотрел ружье, стоявшее у печки в узлу. Разыгралась гроза. Гром гудит в лесу особенно жутко и молнии сверкают еще страшнее. Хлещет ливень, и сторожка дрожит, как будто она сорвалась с земли и плывет.

§ 505. Рассмотрим несколько типов бессоюзных предложений, имеющих синонимические соответствия в союзных предложениях.

1) Дополнительные предложения без союзов близки по значению к предложениям с союзом что: Помню так же, она любила хорошо одеваться и прыскаться духами (Чехов); Вы думаете — этого достаточно, чтобы поступить в университет? (Горький); Однажды, помню, — луна взошла громадная, во все окно, неестественно розовая, вся какая-то словно восковая (В. Инбер); Вдруг видим — шофер Ковров делает нам знак, а мы машины не заказывали (В. Инбер); Мы знаем, есть еще семейки, где наше хаят и бранят (С. Михалков).

Во всех этих случаях можно бы употребить придаточное с союзом что; это сделало бы подчинение более ясным, но речь — менее живой.

В других случаях смысловые отношения между предложениями более скрыты, и переработка в деловой стиль требует введения ряда слов (обычно второго сказуемого), чтобы отношения были выражены достаточно ясно: Я взглянул в окно: на безоблачном небе разгорались звезды (Горький). (Сравним: "Я взглянул в окно и увидел, что на безоблачном небе разгорались звезды".) В три часа ночи просыпаюсь: мой офицер собирает вещи, чтобы уходить (Чехов). (Сравним: "В три часа ночи просыпаюсь и замечаю, что...") Егорушка заглянул в ведро: оно было полно (Чехов).

Меньшие возможности в передаче смысловых оттенков, имеющиеся у бессоюзных предложений по сравнению с союзными, обнаруживаются в том, что они не имеют соответствия дополнительным предложениям, связанным с главным такими союзными словами и союзами, как кто, что, где, куда, когда, который, какой, чтобы, ли и т. д. (об этом см. ниже, 548—562).

§ 506. 2) Подлежащные предложения, как и дополнительные, имеют соответствия в предложениях с союзом что: Иногда мне думается — надо убежать (Горький); Думается — человек этот пришел сменить меня на земле (Горький); Порой становится так тихо, что кажется — поезд идет по мху (В. Инбер); Ночь была до ужаса тиха. Казалось, город не дышит, лежит во тьме и ждет (там же).

Эти предложения без каких-либо осложнений допускают замену предложениями с союзом что, по сравнению с которыми они более характерны для живой устной речи.

Когда в главном предложении имеются выражения мне думается, казалось и. т. д., то главное близко по значению к вводным словам и предложениям, и в отдельных случаях возможна их замена вводными словами; так: Казалось, город не дышит и Город, казалось, не дышит.

Наоборот, предложения с союзом что могут быть заменены бессоюзными предложениями: Мне кажется, что мой минутный выход из роли и показ настоящей личности еще более оттенил характерные черты роли (Станиславский, Работа актера над собой). Но предложения с другими союзами не допускают замены бессоюзными предложениями: Ей (волчице) послышалось, будто бы в лесу блеяли ягнята (Чехов, Белолобый); Незаметно было, чтоб вино охмеляло монаха (Горький, Дело Артамоновых).

§ 507. 3) Предложения, выражающие причину, синонимичны предложениям с союзами потому что, так как.

Печален я: со мною друга нет (Пушкин); Герман вздрогнул: в самом деле, вместо туза у него стояла пиковая дама (Пушкин); Отец все время оставался спокойным: он был уверен в искусстве лодочника (Аксаков); Итак, я в трех шагах от Жанны, но самолета нет, а на пароход я не отваживаюсь: слишком долго и сложно (В. Инбер); Небо полыхает на горизонте: там идет воздушный бой (там же). На станции и в вагонах запрещено было зажигать свет, — даже по вспыхнувшей спичке стреляли (А. Толстой); Вьются весело дымки: всюду топят печки (Твардовский).

В связи с тем что союзы потому что и так как не характерны для разговорной речи (последний особенно тесно связан с деловым книжным стилем), замена этих бессоюзных предложений создала бы неуместное для художественных произведений отяжеление речи. Этим объясняется почти безраздельное господство предложений этого типа в лирике.

§ 508. 4) К причинным предложениям примыкают, имея одинаковый с ними интонационный рисунок, предложения, служащие для раскрытия содержания первого предложения. Они приводят разного рода сообщения, дополняющие конкретными деталями первое предложение. Замена этих предложений союзными очень осложнена и во многих случаях нежелательна. Лишь иногда с большой натяжкой по значению несколько подходил бы причинный союз. Так: Я не ошибся: старик не отказался от предлагаемого стакана (Пушкин). Здесь до некоторой степени допустима замена: "Я не ошибся, потому что старик..." Еще меньше уместна такая замена (хотя некоторые основания для нее есть) в следующих примерах: У меня небольшая (надо надеяться) полоса неудач: очень плохо работаю (В. Инбер, Почти три года); Небо как бы находится в состоянии бегства: все тучи убегают в одну сторону (там же); Хотя еще жарко, но какие-то деревья уже готовятся к осени: вырядились во все золотое и алое (там же).

Совсем невозможна замена в таких случаях, когда второе предложение конкретизирует первое, раскрывая те общие положения, которые в нем даются, например: Внезапно звонит телефон: сообщают, что одна наша зенитная батарея сбила пятнадцать вражеских самолетов (В. Инбер, Почти три года); Все, подхватив гранаты и пулемет, забыв про голод, устремляются в двери: едут на батарею (там же); После отбоя спектакль продолжался, хотя и в уторопленном темпе: были опущены второстепенные арии и дуэты (там же).

§ 509. Некоторые из таких предложений близки к определительным, давая в приводимых деталях качественную характеристику понятия, выраженного существительным; их замена союзными предложениями невозможна: Там чудеса: там леший бродит, русалка на ветвях сидит (Пушкин); Казалось, отроду не бывал я в таких пустых местах: нигде не мерцал огонек, не слышалось никакого звука (Тургенев); Перед мутнеющими глазами выплывало какое-нибудь приятное воспоминание, — люди в летних сумерках сидят на бревнах, над головами летает мышь (А. Толстой).

§ 510. Особняком стоят такие бессоюзные предложения, близкие к определительным, в которых второе предложение имеет личное местоимение. Это личное местоимение легко может быть заменено союзным словом который, например; Пархоменко вытащил голову из-под меховой бекеши — ею он прикрывался вместе с телефонным аппаратом от надоедливого шума пушечной стрельбы... (А. Н. Толстой, Хлеб). (Сравним: "Пархоменко вытащил голову из-под меховой бекеши, которой он прикрывался..."); Руднев отобрал особую бригаду под командой Чугая, — в ней были и силач Боркун, и злой Иван Прохватилов, и упрямый Миколай Чебред, и оба Кривоноса (А. Н. Толстой, Хлеб.) (Сравним: "Руднев отобрал особую бригаду под командой Чугая, в которой были...")

В этих случаях одновременно с заменой бессоюзного предложения предложением с относительным местоимением осуществляется замена сочинения подчинением. Как указывалось (§ 503), такое сочинение характеризует разговорную речь.

§ 511. 5) Бессоюзные предложения, указывающие на следствие, могут быть заменены сочиненными предложениями, в которых второе предложенье связывается с первым словом поэтому. Наша Петроградская сторона считается наиболее безопасной: сюда эвакуируют людей из других районов города (В. Инбер, Почти три года) (сравним: "Наша Петроградская сторона считается наиболее безопасной; поэтому сюда эвакуируют людей из других районов города"); Ночная тень надвигалась на равнину, — больше уже нельзя было различить на ней движения войск (А. Н. Толстой, Хмурое утро); Солнце дымное встает, — будет день горячий (Твардовский, Еще про Данилу).

Предложения с наречием следствия поэтому имеют характер делового стиля.

§ 512. 6) Предложения, выражающие условия, имеют две разновидности. Первый тип представляет сочетание условия и реально осуществляемого действия. Они допускают замену союзным предложением с союзом если и с сохранением изъявительного наклонения глаголов:

Назвался груздем — полезай в кузов (сравним: "Если назвался груздем, то полезай в кузов");. Ставнем стукнет — он вздрогнет и побледнеет (Лермонтов); Кликну — встанет целый взвод сыновей и внуков (Твардовский); Позволишь — буду плакать; не позволишь — ни слезкой я тебе не досажу (Пушкин, Русалка); Смешного бояться — правды не любить (Тургенев, Переписка).

Второй тип указывает на соотношение условия и действия, только предполагаемого, реально же не осуществляемого вследствие неосуществления условия. Обычно в таких случаях в первом предложении употребляется повелительное наклонение в значении условного, а во втором условное наклонение. При замене предложением с союзом если и в первом предложении используется условное наклонение. Так: Приди он пятью минутами раньше, он попал бы на пароход; И будь не я, коптел бы ты в Твери (Грибоедов); Будь он несколько помоложе — он заплакал бы от тоски, от скуки, от раздражения... (Тургенев).

Оба вида условных предложений без союза более употребительны в разговорной речи, хотя проникают и в книжную.

§ 513. 7) Временные предложения допускают замену союзными предложениями с союзом когда. Они выражают то последовательность, то одновременность действий.

Последовательность действий имеет место тогда, когда употребляются глаголы совершенного вида: Вернусь домой — тотчас напишу вам (сравним: "Когда вернусь домой, тотчас напишу вам"); Выучусь, начитаюсь, — пойду вдоль всех рек и буду все понимать (Горький).

Одновременность действий выражается путем употребления глаголов несовершенного вида: Пришла весна — сказался снег! Он силен до поры: летит — молчит, лежит — молчит, когда умрет, тогда ревет (Некрасов). ("Когда летит, молчит, когда лежит, молчит".)

Нечеткость бессоюзных предложений времени сказывается, во-первых, в том, что в ряде случаев они слабо разграничены с условными предложениями; так, пословицу Пашню пашут — руками не машут с известным правом можно заменить союзным предложением с союзом когда и с союзом если. Во-вторых, могут быть колебания относительно того, заменить ли предложением с союзом когда или сложносочиненным предложением с союзом и, выражающим следствие, например, только что приведенное предложение Пришла весна — сказался снег! близко к сложноподчиненному — "Когда пришла весна, то снег сказался" и сложносочиненному — "Пришла весна, и снег сказался".

———————————————

¹ Л.A. Булаховский, Русский литературный язык первой половины XIX в., М., 1948, стр. 271.

СЛОЖНОСОЧИНЕННЫЕ ПРЕДЛОЖЕНИЯ

§ 514. С употреблением сложносочиненных предложений связано выражение ряда объединений и соотношений между отдельными высказываниями, например соединение их в качестве деталей сложного целого, их противопоставление, несовместимость и т. д. Каждый вид таких соотношений располагает синонимическими конструкциями, на анализе которых и следует остановиться.

СОЕДИНИТЕЛЬНЫЕ ОТНОШЕНИЯ

§ 515. Сложносочиненные предложения выражают соединительные отношения. Отдельные, входящие в их состав предложения представляют детали, из сочетания которых создается общая картина. Такие сложносочиненные предложения особенно часто используются для описаний. В них отдельные предложения обычно характеризуются однородным синтаксическим построением: сходством в составе членов предложения и в их расположении, единством наклонений, видов и времен глаголов, параллелизмом интонационного рисунка всех предложений.

Указания о том, что отдельные предложения объединены для создания одного общего описания, обычно даются контекстом в целом. С особой отчетливостью эти указания получают выражение в предшествующих предложениях, представляющих собой предупреждение, или в последующих предложениях, подводящих итог. Например: В вечерние часы парк наполнен весельем — гремит музыка, шуршит песок дорожек, разносится смех (Михайлов, Земля русская); Положение Челябинска выгодно: здесь скрещиваются железные дороги, залегает уголь, равнинность территории дает удобные площадки для строительства (там же).

В этих случаях обобщающее предупреждение дается внутри того же сложного предложения, но оно может быть дано и в виде самостоятельного предложения, предшествующего сложносочиненному этого типа, например:

Освобождение башкирам принесли Советская власть, великая партия Ленина. Была введена башкирская письменность, сложился литературный язык, открылись вузы. Создана своя художественная литература, выросли свои писатели, поэты (Михайлов, Земля русская).

Концовкой, подытоживающей и объединяющей отдельные черты описания весны, даваемого Л. Н. Толстым, служит заключительная фраза Пришла настоящая весна:

Зазеленела старая и вылезающая иглами молодая трава; надулись почки калины, смородины и липкой спиртовой березы, и на обсыпанной золотым цветом лозине загудела выставленная облетавшаяся пчела. Залились невидимые жаворонки над бархатом зеленей и обледеневшим жнивьем, заплакали чибисы над налившимися бурою неубравшеюся водой низами и болотами, и высоко пролетели с весенним гоготаньем журавли и гуси. Заревела на выгонах облезшая, только местами еще не перелинявшая скотина, заиграли кривоногие ягнята вокруг теряющих волну блеющих матерей, побежали быстроногие ребята по просыхающим с отпечатками босых ног тропинкам, затрещали на пруду веселые голоса баб с холстами, и застучали по дворам топоры мужиков, налаживающих сохи и бороны. Пришла настоящая весна (Л. Толстой, Анна Каренина).

Этот отрывок служит также примером однородности синтаксического построения отдельных предложений; так, все они имеют на первом месте сказуемое, на втором подлежащее, во всех сказуемые выражены прошедшим временем совершенного вида.

§ 516. Соединительные отношения различаются между собой тем, во-первых, насколько тесно связаны отдельные предложения и, во-вторых, насколько они однородны между собой.

Более или менее тесное объединение предложений по преимуществу получает выражение в устной речи посредством интонаций, а на письме посредством пунктуации. А полная однородность или частичная разнородность — частью в параллелизме синтаксической структуры, частью в союзах.

Особенно тесным бывает объединение однородно построенных предложений, не имеющих союзов и произносимых с повышениями, обозначаемыми на письме запятой.

Такое произношение, характеризующее самую тесную связь, типично для предложений, имеющих общий член: В отдаленьи темнеют леса, сверкают пруды, желтеют деревья... (Тургенев, Лес и степь); Где-то за рекою уныло скрипела арба, посвистывали суслики (Горький, Чужие люди); На золоте углей извивались лиловые языки, цвели голубые цветы (там же).

В других случаях такая же тесная связь наблюдается и при отсутствии общего члена; Вот и околица. Кучер слезает, лошади фыркают, пристяжные оглядываются, коренная помахивает хвостом и прислоняет голову к дуге... (Тургенев, Лес и степь); Скрипела телега, надсадно мычала корова, шумели ручьи (Горький, Мои университеты); Проведены новые дороги, выкопаны новые колодцы, построены черепичные, кожевенные, маслобойные заводы (Михайлов, Земля русская); Это крайний юг Урала. Горный хребет здесь переходит в отлогие холмы, почвы становятся каштановыми, последний лес исчезает (там же).

Совершенный вид глаголов указывает на развитие событий, а также последовательность и смену действий, при этом более четко при глаголах, обозначающих конкретные действия с небольшой длительностью, и менее четко при глаголах, выражающих длительные действия: Лошади тронулись, колокольчик зазвенел, кибитка понеслась (Пушкин, Капитанская дочка); С чудесной быстротой, незаметно степь покрылась южной ночью, на потемневшем небе вспыхнул густой посев звезд, на реке заколыхался черный бархат, засверкали золотые искры (Горький, Чужие люди).

Как видно из этих примеров, однородность грамматической структуры этих предложений сказывается в одинаковом расположении главных членов, в употреблении глаголов одного вида и времени.

§ 517. Однородные детали общей картины, получающие выражение в симметрично построенных предложениях, могут быть объединены менее тесно. Это получает выражение в интонации неполного понижения, обычно обозначаемой на письме точкой с запятой. Различие такого менее тесного объединения от только что рассмотренного тесного объединения можно видеть в следующем отрывке из "Леса и степи" Тургенева:

Весело пробираться по узкой дорожке, между двумя стенами высокой ржи. Колосья тихо бьют вас по лицу, васильки цепляются за ноги, перепела кричат кругом, лошадь бежит ленивой рысью. Вот и лес. Тень и тишина.

Статные осины высоко лепечут над вами; длинные, висячие ветки берез едва шевелятся; могучий дуб стоит, как боец, подле красивой липы.

Здесь более тесная связь в первом случае создает впечатление динамичности, разнообразия впечатлений во время езды, а менее тесная связь во втором рисует картину леса, подчеркивая спокойствие, неподвижность (возможно предположить, что в лесу автор остановился и не спеша рассматривает окружающее).

Еще примеры такой ослабленной связи предложений: Река вьется верст на десять, тускло синея сквозь туман; за ней водянисто-зеленые луга; за лугами пологие холмы (Тургенев); Возвышенности Восточной Сибири покрыты необозримой тайгой... Вот ее обычный вид: на горизонте — синеватый излом невысоких гор; увалы покрыты взлохмаченным лесом из лиственниц с низкими сучьями и редкой хвоей; чаща завалена упавшими стволами; на пожарищах торчат горелые пни, пробиваются молодые березки; земля покрыта мхом, ягодами, красивыми розовато-лиловыми цветами ивам-чая (Михайлов, Земля русская).

§ 518. Наконец, возможна еще большая самостоятельность, разобщенность отдельных предложений. В таком случае они разделяются точкой. Их объединенность в общем описании поддерживается симметричной синтаксической структурой, но и она оказывается ослабленной. Вот развернутое описание, которому предшествует обобщающее введение.

Советская власть все здесь [в Черноземном Центре] изменила. Крестьяне получили миллионы гектаров помещичьей и кулацкой земли. С созданием колхозов межи были распаханы, трехполье изгнано. Культурная обработка полей, удобрения и правильные севообороты подняли урожайность. Кроме "серых хлебов" — ржи и овса — стали сеять много пшеницы, сахарной свеклы, конопли и картофеля. Появились новые культуры, например каучуконос кок-сагыз. Овраги закрепляют посадками леса. Глубокой вспашкой "окультуривают" почву, создают в ней более мощный питательный слой. На сеяных травах разводят скот (Михайлов, Земля русская). Объединение этих самостоятельных предложений в общем описании, помимо вводящего предложения, поддерживается однотипностью групп соседних фраз; сравните три первых предложения (личные предложения с подлежащим впереди сказуемого) и три последних предложения (неопределенно-личные). Каждую из этих групп без натяжки можно бы сблизить в более тесные единства, поставив между предложениями точку с запятой. В то же время переход от одной конструкции предложений в начале отрывка к другой в конце свидетельствует о стремлении автора к разнообразию и к расчленению обширного описания.

Возможность по-разному группировать элементы общей картины создает благоприятные условия для того, чтобы устанавливать перспективу между разными подробностями, то сближая их в более тесные единства, то располагая их в большем отдалении в зависимости от их значения. С особым мастерством использовал эти возможности создания перспективы описаний Тургенев, прибегая к постановке трех знаков: запятой, точки с запятой и точки.

§ 519. Употребление соединительных союзов только изредка выражает такие простые объединения предложений, какие типичны для бессоюзных предложений; чаще они соединяют не в такой мере равноправные элементы и выражают более усложненные отношения между отдельными предложениями.

Одиночный союз и иногда выражает отношения, близкие к рассмотренным бессоюзным предложениям; в таких случаях он может быть опущен без значительного изменения взаимоотношений между предложениями: В сенях пахло свежими яблоками и висели волчьи и лисьи шкуры (Л. Толстой); В саду было прохладно и темные покойные тени лежали на земле (Чехов); Здесь настоящая весна. Кругом зелено, и поют птицы (Чехов); Далеко за двором кричали лягушки и пел соловей (Чехов); Сквозь серый камень вода сочилась, и было душно в ущелье темном (Горький).

§ 520. С таким же значением употребляется союз да, имеющий разговорный характер (более обычно он имеет присоединительный характер): Лишь где-то колесо гремит, да соловей в саду свистит (Никитин); Тишина необычайная... Попискивают только птицы, да скребет где-то за обоями (Чехов). В таких случаях объединяемые предложения имеют симметричную синтаксическую структуру (но и в этих случаях возможна присоединительная интонация).

§ 521. Повторные союзы и — и, ни — ни подчеркивают однородность соединяемых предложений; последний употребляется в отрицательных предложениях; кроме того, повторение союзов характерно для литературно обработанной речи. Обычно они употребляются в стихах:

                   Прозрачный лес один чернеет,

                   И ель сквозь иней зеленеет,

                   И речка подо льдом блестит.

                                                 (Пушкин, Зимнее утро.)

                   Ни солнца мне не виден свет,

                   Ни для корней моих простору нет.

                                                 (Крылов, Дерево.)

§ 522. От чисто соединительных связей отличаются присоединительные связи, которые вместо однородности указывают на некоторую неравнозначность предложений, на меньший вес присоединяемого предложения, на то, что оно вносит нечто добавочное, дополнительное к предшествующему предложению. Присоединительные связи, таким образом, расширяют возможности соединительных отношений, выделяя среди отдельных предложений более важные и второстепенные.

Присоединительные связи выражаются союзами и союзными сочетаниями: и, да, да и, а также, при этом, при том же, к тому же. Присоединительный характер в устной речи получает выражение в понижении голоса в конце первого, основного предложения — в понижении, указывающем на слабость связи с ним добавочного предложения.

§ 523. Союз и особенно отчетливо выражает присоединительные связи, когда он стоит внутри второго предложения перед словом, носящим логическое ударение: Собралась вся семья, приехал и старший брат — инженер; Прения по докладу были оживленными, выступал и докладчик. Пропуск и во втором предложении приведет к потере оттенка добавочности и второстепенности этого предложения — оба предложения окажутся связанными соединительной связью.

§ 524. Обычно в качестве присоединительного союза выступает союз да, придающий оттенок непосредственной разговорной речи:

                   Не случилось никаких

                   За ночь происшествий.

                   Никакой такой беды —

                   Ни большой, ни малой.

                   Только с неба три звезды

                   На землю упало,

                   Да под свет невдалеке

                   Пес от скуки лаял,

                   Да плеснулась на реке

                   Щука — вот такая...

                                  (Твардовский.)

Всегда со значением присоединения употребляется союз да и:

                   Дело в том, что не был дед

                   Злобен по природе,

                   Да и близится обед,

                   Да и скучно вроде.

                                  (Твардовский.)

§ 525. Союзы и, да, да и характерны для разговорной и художественной речи; сочетания а также, при этом, к тому же связаны с деловой речью:

К весне ремонт инвентаря был закончен, а также был произведен пробный выезд в поле; Завод перевыполняет план, при этом, выпускается продукция только высокого качества; Командировка т. Михайлова не вызывается необходимостью, к тому же у него много текущей работы.

Таким образом, использование разновидностей соединительных и присоединительных связей создает богатые возможности для группировки отдельных положений, причем устанавливается перспектива их важности, разных степеней близости.

ПРОТИВИТЕЛЬНЫЕ ОТНОШЕНИЯ

§ 526. Сложносочиненные предложения, объединяющие предложения с противительными отношениями, выражают противопоставление, контраст между двумя положениями, в связи с чем эти предложения двучленны.

Контраст прежде всего выражается бессоюзным сочетанием предложений, которые представляют противоположные по содержанию высказывания, при этом в одних случаях их противоположность остается в тени, в других — она подчеркивается. Это различие в устной речи получает выражение в интонациях: в первом случае имеется обычная перечислительная интонация, во втором — интонация противопоставления; на письме перечислительной интонации соответствует запятая, интонации противопоставления — тире, но полной последовательности в употреблении запятой и тире в таких случаях нет.

Одно и то же предложение может быть произнесено и с той и с другой интонацией; например Старуха сердилась, девушка хохотала (аналогично: Старуха сидела за рукоделием, девушка читала) представляет простое соединительное сочетание двух контрастных по содержанию предложений. Наоборот, их противоположность будет выражена, если их произносить с интонацией противопоставления: Старуха сердилась — девушка хохотала. (Эта интонация в самых общих чертах характеризуется тем, что первое предложение произносится с значительным повышением, которому соответствует глубокое понижение второго предложения; между предложениями имеется более длительная, чем при перечислении, пауза.)

Объединение контрастных предложений перечислительной интонацией, скрадывая их противоположность, связывает их как однородные части целого; это характерно для описаний: Летом здесь сухо и знойно, зимой морозно (Михайлов, Земля русская); Горы понизились, долины стали шире (там же). При ослаблении связи такие предложения могут разделяться точками, но их соотношения все же сохраняются: Москва веками росла из глубин русского народа. Ленинград сознательно, преднамеренно создан (Михайлов, Земля русская); Слово со скомканным началом подобно человеку с расплющенной головой. Слово с недоговоренным концом напоминает мне человека с ампутированными ногами (Станиславский, Работа актера над собой). Постановка между этими предложениями знака тире, подчеркнув противопоставление, лишила бы эти предложения повествовательного характера.

§ 527. Соединение контрастных предложений интонацией противопоставления выдвигает на первый план их противоположность, оно обычно сопровождается экспрессивной окраской. Этот прием, носящий название антитезы, является одним из выразительных средств, используемых в художественных произведениях и в публицистике.

На антитезах построена строфа стихотворения Пушкина "Ты и я"; хотя контрастирующие предложения в ней разделены запятыми, но они требуют чтения с интонацией противопоставления:

                               Ты богат, я очень беден;

                               Ты прозаик, я поэт;

                               Ты румян, как маков цвет,

                               Я, как смерть, и тощ, и бледен.

Еще примеры таких противопоставлений: Я был угрюм — другие дети веселы и болтливы. Я чувствовал себя выше их — меня ставили ниже. Я говорил правду — мне не верили (Лермонтов); Мне они [стихи] казались отвратительными, она — хохотала над ними до слез (Горький). Введение во всех этих случаях союза а, допустимого по значению, лишило бы данные притивопоставления экспрессии.

§ 528. Противительные отношения выражаются также союзными предложениями с союзами а, но, да, зато, однако, же, которые обычно устанавливают противопоставление предложений, не являющихся контрастными по содержанию, а, помимо того, создают дополнительные оттенки.

Наиболее близки по выражению противопоставления к бессоюзным предложениям (с интонацией противопоставления) предложения с союзом а. Как уже указывалось, бессоюзные предложения допускают замену предложениями с этим союзом, но последние, не обладая экспрессией; более свойственны деловой речи. Помимо того, они включают предложения, недостаточно контрастные по содержанию, и поэтому только иногда допускают замену бессоюзным предложением. В этих случаях они могут, подобно бессоюзным предложениям, произноситься с двумя видами интонаций — перечисления и противопоставления: Он шутил, а я злобствовал (Пушкин); У горизонта вспыхивали, молнии, а над нами еще сияли звезды. По черным облакам скользили отблески молнии, а на востоке облака уже горели и плавились в огне утренней зари (Горький). Первое из этих предложений вполне допускает замену бессоюзным, два других — с натяжкой; в следующих предложениях замена совсем неуместна: До вечера оставалось не более получаса, а заря едва-едва зажигалась (Тургенев); Еще земли печален вид, а воздух уж весною дышит (Тютчев).

Такое различие в заменах связано с тем, что, кроме противопоставления, союз а выражает сопоставление двух отличных положений и случаи противопоставления и сопоставления не разграничены. Сопоставление имеется в таких примерах: Сдав свои экзамены, он уехал, а недели через две и я отправился вслед за ним (Горький); Неустанно и страстно пели соловьи, а днем задорно дразнились скворцы, и невидимые жаворонки изливали на землю непрерывный, нежный звон свой (Горький).

Сопоставление примыкает по значению к соединительным отношениям и нередко используется для группировки подробностей одного описания (в таких случаях возможна замена союза а союзом и).

§ 529. Близким к союзу а в противительном значении является союз же, обычно допускающий замену союзом а; его особенностью является то, что он подчеркивает то слово, к которому примыкает (он ставится после первого слова второго предложения): Березы распустились, дубы же стояли обнаженными; В комнатах тепло и светло, на дворе же стужа и темнота; Здоровье мое лучше, карман же по-прежнему в чахотке (Чехов).

При наличии интонации противопоставления сочетание союзов и и же выражает контраст и объединенность контрастирующих суждений: С Петербургом связана целая эпоха в истории России. Здесь был оплот самодержавия, — и здесь же созрели силы освобождения. Здесь был очаг мракобесия, стремившегося подавить все живое, — и здесь же, ему наперекор, росла великая прогрессивная русская культура (Михайлов, Земля русская).

§ 530. Кроме того, интонация противопоставления, выражающая антитезу, употребляется в предложениях, связанных союзом и. Союз и в таких случаях близок по значению к союзу а, и оба эти союза выражают сопоставление (они без затруднений могут заменять один другой). Обычно такие конструкции характеризуют литературно обработанную речь.

Вот отрывок из "Первых радостей" К. Федина, в котором описывается впечатление, произведенное уходом из Ясной Поляны Л. Толстого перед его смертью: Земной шар сместил свое тяготение. Земля тянулась к маленькой станции, название которой в один день сделалось вторым именем Толстого. Никто не должен был знать, куда скрылся гонимый высоким желанием старик, и весь мир узнал, где он. Никто не должен был знать намерений его души, и весь мир был посвящен в его тайный замысел. Никому не должно было быть дела до его самочувствия, и весь мир начал заниматься его температурой, хрипами в груди, пищеварением, пульсом. Все понимали, что наступил момент, когда надо посторониться и помолчать, а все теснились, лезли, устраивали давку и болтали, болтали, болтали. Ни у кого не было сил сдержаться, все выбежали на гигантский, открытый четырем ветрам базар мира.

Здесь в первых трех случаях употреблен союз и, но он допускает замену союзом а; в четвертом случае — союз а, который, наоборот, может быть заменен союзом и.

§ 531. Союз но сочетает с противопоставлением оттенок ограничения. Второе предложение вскрывает факты или следствия, создающие ограничения для даваемого в первом предложении утверждения; они поэтому отличаются от выражения контраста и не допускают замены бессоюзным предложением с интонацией противопоставления: В лесу вы почти не отыщете широколиственных деревьев: липа еще есть, но дуб остался за Уралом (Михайлов, Земля русская); По сторонам просторных тротуаров выстроились большие здания почти одной высоты, но у них нет однообразия, у каждого есть что-нибудь свое (там же); Крайний Север богат минералами, рыбой, пушниной, морским зверем, но все эти богатства раньше оставались неразработанными (там же); Арктика сильно влияет на климат страны, но метеорология Арктики была не изучена (там же). В этом предложении но близко к однако.

§ 532. Союз да в противительном значении близок к но, но имеет разговорный характер и оттенок присоединения: Жаль братца, да лететь охота велика (Крылов, Два голубя); Он [волк] рад бы в первые тут шмыгнуть ворота, да то лишь горе, что все ворота на запоре (Крылов, Волк и Кот); Были бури, непогоды, да младые были годы! (Баратынский); Нужно бы в Москву съездить за деньгами, да денег нет на дорогу (Чехов).

§ 533. Союз однако также выражает ограничение (поэтому близок к но), кроме того, он имеет оттенок присоединения; с ним обычно присоединяются всякие оговорки автора, заключающие противопоказания к основному утверждению; его употребление связано с деловым стилем: Упражнения доступны учащимся, однако требуют вдумчивого отношения (сравним: "но требуют вдумчивого отношения"); Болезнь запущена, однако выздоровление возможно.

При сочетании с союзом и несколько ослабляется противопоставление, но все же однако имеет больший вес, чем и: Первая домна была задута здесь лишь в 1932 году, у нас на глазах, — и однако мы уже готовы посчитать Магнитогорский металлургический гигант "старым" заводом (Михайлов, Земля русская).

§ 534. Близко к союзу однако стоит сочетание и все же. Это сочетание также указывает на ограничения по отношению к утверждениям, даваемым в первом предложении, но дополнительно может указывать на достижение какого-то положительного результата (в этих случаях оно предпочтительнее союза однако): Путники долго плутали, и все же им удалось выбраться на дорогу (здесь союз однако менее уместен); Весна очень запоздала, и все же сев был проведен своевременно.

Вы можете увидеть себя на фотографии, в зеркале, наконец, с разных сторон через отражение зеркал, и все же это не даст вам полного и точного представления о ваших внешних данных (Н.К. Черкасов, Записки советского актера).

§ 535. Союз зато, имеющий оттенок разговорности, указывает на возмещение: второе предложение противополагает нечто положительное отрицательному содержанию первого предложения: Солист оказался плоховат, зато хор был великолепен (сравним: "но хор был великолепен"); В короткие зимние дни здесь рано спускается сумрак, зато в начале лета неделями длятся немеркнущие белые ночи (Михайлов, Земля русская).

Соединение союзов но зато усиливает противопоставление: Все птицы притихли, но зато зашелестели листья и ветер долетел до крыльца, на котором сидел Нехлюдов, шевеля его волосы (Л. Толстой, Воскресение).

§ 536. Наконец, противительные отношения могут выражаться сложноподчиненными предложениями с союзами в то время как, тогда как, если — то. Эти союзы имеют книжный характер. В этих предложениях противопоставление особенно подчеркивается; несколько больше значения придается утверждению, заключенному в главном предложении; так: В то время как под Москвой лежит снег, в Туркмении начинается сев — на первый план выдвигается второе сообщение, а в предложении Под Москвой лежит снег, в то время как в Туркмении начинается сев — выдвигается первое (сравним противопоставление без такого выставления на первое место одного из сообщений: "Под Москвой лежит снег, а в Туркмении начался сев"); В то время как оборонительный рефлекс... делает животное очень возбужденным... пищевой и легкий оборонительный... являются ежедневными, нормальными и простыми актами (И. П. Павлов); ... одно дело — явление в данном организме при нормальных условиях... а другое дело — в случаях патологических явлений... Это, конечно, совершенно разные вещи. В то время как там можно дойти до простоты, здесь — в норме — явления усложняются (И. П. Павлов, Проблема сна); В то время как гимнастика вырабатывает определенные до резкости движения, с сильной акцентировкой и почти военным ритмом, танцы стремятся к созданию плавности, ширины, кантилены в жесте (Станиславский, Работа актера над собой).

§ 537. Союз тогда как заметней указывает на то, что утверждение придаточного предложения уступает противопоставляемому ему утверждению главного предложения. Брат неразговорчив, тогда как сестра болтлива представляет сообщение о брате. Если суждения главного и придаточного связаны между собой, то придаточное предложение получает оттенок уступительности: План не был выполнен, тогда как все возможности для выполнения были налицо (сравним: "хотя все возможности были налицо").

Перед нею на столике была раскрытая книга, но глаза ее, неподвижные и полные неизъяснимой грусти, казалось, в сотый раз пробегали одну и ту же страницу, тогда как мысли ее были далеко (Лермонтов, Герой нашего времени).

§ 538. Предложения с союзом если, которому обычно в главном соответствует то, подчеркнуто указывают на контраст или различие двух сопоставляемых высказываний, сосредоточивая большее внимание на втором из них; первое высказывание приводится в основном с тем, чтобы оттенить своеобразие и характерные черты второго сообщения:

Если в молодости повороты в пояснице совершаются быстро и свободно под углом в пятьдесят, шестьдесят градусов, то к старости они сокращаются до двадцати и производятся не сразу, а в несколько приемов, осторожно, с передышками (Станиславский, Работа актера над собой); Сначала гость многозначительно погрозил вторым пальцем, выражая этим упрек. На это дядя Шустова ответил тем же, но только не вторым пальцем, а мизинцем. Если первый жест выражал угрозу, то второй говорил об иронии (там же)

Эти предложения допускают замену предложениями с союзом а (сравним: Первый жест выражал угрозу, а второй говорил об иронии), но при этом оба суждения становятся равноправными и теряется подчеркнутость их противопоставления.

Таким образом, для выражения противопоставлений русский язык располагает многочисленными конструкциями, обладающими своими смысловыми и экспрессивными оттенками.

РАЗДЕЛИТЕЛЬНЫЕ ОТНОШЕНИЯ

§ 539. Разделительные отношения встречаются сравнительно редко и для их выражения имеется сравнительно немного синонимических конструкций. Как и в однородных членах, в одних случаях они выражают взаимное исключение высказываний, возможность осуществления только одного из них; в других — несовместимость их при известных условиях, например их попеременное осуществление. Разделительные отношения выражаются союзами или, либо, то — то, не то — не то. Их значение при соединении предложений совпадает с тем, какое они имеют при однородных членах.

§ 540. Наиболее обычным является союз или, одиночный и повторяющийся. В зависимости от содержания связываемых им предложений, он может указывать на исключение одного высказывания другим: Иль чума меня подцепит, иль мороз окостенит, иль мне в лоб шлагбаум влепит непроворный инвалид (Пушкин).

В других случаях он соединяет сообщения о фактах, событиях, явлениях, не исключающих друг друга и осуществляющихся в действительности, но с какой-либо обусловленностью, например порознь, попеременно: Лишь изредка олень пугливый через пустыню пробежит, или коней табун игривый молчанье дали возмутит (Лермонтов); Залает пес домовый, иль ветерок зашелестит в листах темнеющей дубровы, иль птица робко пролетит (Языков). Союз или выражает здесь спорадичность описываемых явлений.

§ 541. Союз либо имеет разговорный характер: Либо ткать, либо прясть, либо песенки петь (поговорка); Палка о двух концах: либо ты меня, либо я тебя (поговорка).

§ 542. Повторяющийся союз то — то указывает на невозможность одновременного совершения явлений, осуществляющихся попеременно: Ну что у вас за край? То холодно, то очень жарко, то солнце спрячется, то светит слишком ярко (Крылов, Лжец); Случаются и развлечения: то в кита стреляют, то за акулой охотятся, то альбатросов ловят (Станюкович, Вокруг света на "Коршуне").

Иногда этот союз выражает спорадичность явлений: То флейта слышится, то будто фортепьяно (Грибоедов, Горе от ума).

§ 543. Повторяющийся союз не то — не то, как и при однородных членах, указывает на затрудненность говорящего при определении неясного для него явления: он и называет несколько сходных явлений, одним из которых может оказаться разгадываемое явление: Не то прошумел ветер, не то птица зашуршала ветками.

СЛОЖНОПОДЧИНЕННЫЕ ПРЕДЛОЖЕНИЯ

§ 544. Отдельные виды придаточных предложений включают значительное количество различающихся по своей структуре разновидностей, которые имеют свои оттенки в значении и выбор которых определяется целями автора. Чаще всего эти различия зависят от употребления разных союзов и относительных слов, которые, помимо свойственных им значений, иногда различаются по связи с отдельными стилями языка. Вследствие неразработанности этих вопросов, в данном разделе нередко даются лишь разрозненные наблюдения.

ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ ПРЕДЛОЖЕНИЯ

§ 545. Дополнительные предложения раскрывают объект действия главного предложения. Прежде всего по сравнению с дополнениями они обладают неизмеримо большей емкостью, располагая широкими возможностями для передачи самых разнообразных сообщений.

Это, во-первых, связано с тем, что придаточное предложение, имеющее сказуемое, способно выражать разные модальные оттенки, которых не может передать дополнение; например, дополнению о приезде соответствует несколько придаточных предложений, передающих различия во времени, в модальных оттенках возможности, желательности, необходимости. Так, с одной стороны: Я не слышал о его приезде, с другой: Я не слышал, что он приехал (или приезжает, или приедет); что он может (или хочет, или должен) приехать; приедет ли он.

Во-вторых, придаточное предложение, группируя вокруг подлежащего и сказуемого второстепенные члены, легко включает разнообразные подробности, например: Я слышал, что он, проживши три недели в доме отдыха на берегу Волги, вчера вечером вернулся домой отдохнувший и довольный. Даже с натяжкой невозможно присоединить всех этих деталей к дополнению в простом предложении, например: Я слышал о его приезде после трехнедельного пребывания в доме отдыха на берегу Волги. При этом фраза становится невыразительной и тяжелой.

§ 546. В ряде случаев, когда главное предложение состоит из выражений: я думаю; считаю; полагаю; надеюсь; сомневаюсь; полезно напомнить; считаю вероятным; нужно думать и т. д., все сообщение целиком заключается в придаточном предложении, а главное предложение только указывает, кому принадлежит высказывание или каково отношение говорящего к делаемым сообщениям. В таких случаях главное предложение по значению близко к вводным словам, и тогда автор может выбирать одну из этих конструкций:

Вот краткое сообщение о наших новейших результатах, которые, я думаю, убедят вас, как физиолог может захватить, анализировать, выяснять высшее поведение человека. Я думаю, что на этом пути исследования человеческий ум ждет исключительная победа. Я надеюсь, что даже и я, в моем возрасте, успею увидеть кое-что, а масса более молодых из присутствующих будут свидетелями чрезвычайных завоеваний (И. П. Павлов, Новейшие успехи объективного изучения высшей нервной деятельности). Здесь замене главных предложений я думаю, я надеюсь вводными словами препятствует то, что это превратило бы их в добавочные замечания, тогда как в этом отрывке подчеркивается убежденность И. П. Павлова в успехе его исследований.

Наоборот, вводные предложения я признаюсь, я решил допускают замену главными предложениями, но в качестве вводных слов они представляют дополнительные замечания: Вот в этом я, признаюсь, тебе завидую (Л. Толстой, Анна Каренина). (Сравним: "Я признаюсь, что в этом завидую тебе"); Но, решил я, в нашем деле это излишняя предосторожность... (Станиславский, Работа актера над собой).

§ 547. Дополнительные предложения могут иметь в главном местоимение тот; придаточное в этих случаях раскрывает и наполняет конкретным содержанием это местоимение. Наличие местоимения тот делает особенно отчетливой и тесной связь придаточного с главным. При отсутствии местоимения связь предложений менее тесна.

В одних случаях указательное местоимение обязательно: Это я заключаю из того, что во время игры мне было необыкновенно радостно следить за своим перевоплощением (Станиславский, Работа актера над собой); В состоянии раздвоенности, неопределенности и непрестанных поисков того, что не давалось, я пришел в общую ученическую уборную при школьной сцене (там же); Шустов злил меня тем, что удовольствовался банальным костюмом и общим видом красавца Скалозуба (там же).

В других случаях местоимение необязательно: Вронский не понял того, что именно произошло между Картасовыми и Анной, но он понял, что произошло что-то унизительное для Анны (Л. Толстой, Анна Каренина); Княгиня, услыхав о том, что Варенька хорошо поет, попросила ее прийти к ним петь вечером (там же). В этих примерах местоимение легко может быть опущено. Отсутствие местоимений придает некоторый оттенок разговорности, и, по-видимому, в современной литературе по сравнению с классической употребление местоимения идет на убыль.

Вот несколько примеров связи придаточного с главным без местоимения, хотя оно могло быть употреблено, но это отяжелило бы речь: Ну-ка, расскажи (о том), как ты жил на пароходе (Горький; Детство). Я уверен (в том), что она не знала ни одной песни, кроме этой (там же); Но опасения Носовича (в том), что за ним наблюдают, были, пожалуй, неосновательны (А. Н. Толстой, Хлеб).

Следующей ступенью к разговорной речи является пропуск союза что: Я уверен — за нами наблюдают с того берега (А. Н. Толстой, Хлеб). (Сравним также обычное Я уверен,что за нами наблюдают и книжное Я уверен в том, что за нами наблюдают.)

§ 548. Дополнительные предложения имеют ряд оттенков, получающих выражение в употребляемых в них союзах и союзных словах.

Наиболее близки по значению дополнительные предложения с союзами что, будто, чтобы и частицей ли.

1) Союз что указывает, что придаточное предложение сообщает об определенном факте, в достоверности которого говорящий не выражает сомнений:

а) С местоимением тот в главном предложении: Одна из главных выгод охоты, любезные мои читатели, состоит в том, что она заставляет вас беспрестанно переезжать с места на место... (Тургенев); Тушину теперь только, при виде грозного начальства, во всем ужасе представилась его вина и позор в том, что он, оставшись жив, потерял два орудия (Л. Толстой, Война и мир); Растроганный тем, что эта статуеобразная княжна могла так измениться, Пьер взял ее руку и просил извинения, сам не зная за что (Л. Толстой, Война и мир); В газетах, из которых впервые узнал старый князь об Аустерлицком поражении, было написано, как всегда, весьма кратко и неопределенно, о том, что русские после блестящих баталий должны были отретироваться и ретираду произвели в совершенном порядке (там же); Пьер думал о том, что князь Андрей несчастлив, что он заблуждается, что он не знает истинного света и что Пьер должен прийти на помощь ему, просветить и поднять его (там же).

б) Без местоимения в главном предложении: Он [Ростов] видел, что Тушин всей душой хотел и ничем не мог помочь ему (Л. Толстой, Война и мир); Пьер чувствовал, что он был центром всего, и это положение и радовало и стесняло его (там же); Она уверяла меня, что театр даже в настоящем его виде выше аудиторий, выше книг, выше всего на свете (Чехов); Как-то вдруг слышишь, что уже лес, на минуту важно задумчивый, налился сотнями птичьих голосов (Горький, Детство); Он был рад, что шумел дождь и что в комнате было темно (Чехов).

§ 549. 2) Союз будто и будто бы, указывает на предположение, на неуверенность автора в сообщаемом факте; нередко сообщаемое передается со слов других лиц:

Иные уверяли, будто люди Дубровского зажгли дом из неосторожности (Пушкин, Дубровский).

§ 550. 3) Союз что, сопровождаемый частицей якобы, указывает на недостоверность или ложность того или иного сообщения:

Упорно говорили о том, что якобы где-то около Кореновской уже произошел первый большой бой между донской дивизией и кубанскими пластунами (Шолохов, Тихий Дон).

§ 551. 4) Союз чтобы указывает не на одиночный факт, а выражает обобщение, широкий охват фактов известной категории; это и наблюдается в отрицательных предложениях, например: Я не думал, что он мог приехать — сообщение об определенной, имевшейся фактически возможности приезда; Я не думал, чтобы, он мог приехать — выражает предположение о возможности приезда не только в прошлом, но и в будущем. Очевидно, для выражения обобщения употреблен союз чтобы в следующем утвердительном предложении: Я привык, чтобы на меня кричали, но было неприятно, что эта дама тоже кричит (Горький, Детство).

При глаголах, выражающих волеизъявление, — приказание, предложение, просьбу, а также при формах повелительного наклонения союз чтобы дополнительно указывает на желаемый объект. При этом при повелительном наклонении употребляется и союз что; так возможно: Напиши, чтобы мать приехала и Напиши, что мать приехала, или: Передайте, чтобы работа была закончена 20 апреля, или: Передайте, что работа будет закончена 20 апреля. В первом случае выражается предложение о выполнении желаемого в будущем, во втором — сообщение о том, что совершилось в прошлом или совершится в будущем.

Обломову и хотелось бы, чтоб было чисто, да он бы желал, чтобы это сделалось как-нибудь так, незаметно, само собой (Гончаров, Обломов); Внушайте мужику, чтобы он постепенно научался отбирать у царя власть в свои руки, говорите ему, что народ должен иметь право выбирать начальство из своей среды (Горький, Мои университеты); Вы хотите, чтобы я отвечал на такой вопрос? (Тургенев, Ася); Хотя Сабуров прекрасно понимал, что главная опасность начнется именно с рассветом, ему все-таки хотелось, чтобы поскорее начался эmom рассвет (Симонов, Дни и ночи).

§ 552. 5) Частица ли придает оттенок неуверенности в исполнимости действия, выражаемого придаточным предложением, или сомнения в его реальности:

Я не знал, успею ли до темноты дойти до дому; Ей интересно знать, что я читаю, что делаю в университете, не боюсь ли трупов, куда деваю свое жалованье (Чехов); Никита при жизни отца не знал, любит ли его (Горький, Дело Артамоновых); В твои годы я тоже думал, не лебедь ли я (Горький); Он то и дело прикладывал руку к карману пиджака, сщупывал, цела ли пробирка (Геннадий Фиш, Наука изобилия).

§ 553. 6) Частица ли в сочетании с разделительным союзом или, а также один этот союз подчиняют разделительные предложения и выражают колебания в определении объекта:

Нет у меня сил судить, заслужена мною эта высокая награда или нет (Письмо Чехова Григоровичу); Вглядываясь за реку на пашню, он различал что-то черное, но не мог разобрать, лошадь это или приказчик верхом (Л. Толстой, Анна Каренина).

§ 554. Дополнительные предложения с союзными словами где, куда, когда, как, кто отличаются от предложений с союзами тем, что в них добавочно указывается на место, время, способ действия, причину, субъект или объект. Придаточные предложения в этих сложных предложениях соответствуют вопросительным предложениям, имеющим те же местоимения и наречия, только вследствие подчинения главному предложению вопросительный характер их затемнен; в некоторых случаях (когда в главном спросил и т. д.) они представляют косвенный вопрос.

Своеобразие этих предложений особенно отчетливо обнаруживается тогда, когда их можно сравнивать с союзными предложениями: Я написал, когда должна быть представлена работа выдвигает вопрос о сроках представления работы, а Я написал, что работа должна быть представлена говорит о необходимости ее представления, не затрагивая вопроса о сроках. Мне передали, почему совещание отложено сосредоточивает внимание на причине, а Мне передали, что совещание отложено касается самого факта отсрочки. Он рассказал, как отдыхал предполагает рассказ о характере проведения отдыха, а Он рассказал, что отдыхал — только о факте отдыха.

В связи с этим иногда придаточное располагает несколькими союзными словами. Вот пример, когда дополнительное предложение начинается союзными словами что, где, как для указания на объект, место и образ действия: Пусть когда-нибудь сам Владимир Иванович Немирович-Данченко расскажет о том, что, где и как подготовило его к деятельности в Московском Художественном театре (Станиславский, Моя жизнь в искусстве).

Чаще ряд придаточных дополнительных, подчиненных одному главному, имеют разные союзные слова: Мы все больше рассуждали и, сколько я могу судить, довольно умно и тонко рассуждали о том, как именно должно работать, чего следует избегать, чего придерживаться и какое собственно значение художника в наш век (Тургенев, Ася); Простите, ради аллаха, что на сей раз изменяю Вашим порядкам, но если бы вы знали, какая противная погода на даче, сколько багажа и домочадцев придется мне переправлять в Москву и как мне хочется засесть за свой московский письменный стол, то объяснили бы себе это мое нашествие на вашу бухгалтерию (Письмо Чехова Лейкину).

§ 555. 1) Союзные слова где, куда, откуда указывают на пространство: Трудно было разобрать, где нос, где глаза, где губы (Станиславский, Работа актера над собой); Валько пошел разведать, куда тянется, балка (Фадеев, Молодая гвардия); Санину невольно вспомнился чудесный край, откуда он возвращался (Тургенев, Вешние воды).

§ 556. 2) Союзные слова когда, пока указывают на время: Никита стоит у ног отца, ожидая, когда отец вспомнит о нем (Горький, Дело Артамоновых); Ты, небось, ждешь не дождешься, пока за город выедешь (Фадеев, Молодая гвардия).

§ 557. 3) Союзное слово как подчеркивает характер осуществления действия:

Я никогда не знаю, как с ней быть (Тургенев, Ася); Мелитон плелся к реке и слушал, как позади него мало-помалу замирал звук свирели (Чехов); Ну-ка, расскажи, как ты жил на пароходе (Горький, Детство); Странно было ощущать, как много места в душе занимает этот маленький человек (Горький, Дело Артамоновых); Нередко мне приходилось видеть, как у нее отнимали что-нибудь... (Чехов); Я читал их [письма] и просто изумлялся, как это небольшие листки бумаги могут содержать в себе столько молодости, душевной чистоты, святой наивности... (Чехов, Скучная история); Вы чувствуете, как земля начинает горбиться и ваш поезд идет уже не прямо, а петляет меж холмами (Михайлов, Земля русская).

§ 558. 4) Союзные слова кто, что в разных формах указывают на субъект и объект действия: Он не заметил, кто прошел мимо него; Паренек, видно, не знал, с кем он имеет дело (Фадеев, Молодая гвардия); За что они его жалуют, понять довольно мудрено (Тургенев); Скажите мне, что я должна читать, скажите, что я должна делать (Тургенев, Ася); Как не оценить, чего ей стоило прийти к этой старушке (там же); Посмотрите же, что вы наделали (там же); Все их душевные силы были отданы тому, о чем они говорили (Фадеев, Молодая гвардия).

§ 559. 5) Союзные слова сколько, насколько указывают на количество и меру:

Не могу сказать, сколько я времени проспал (Тургенев); Очнувшись, Левин стал соображать, сколько скошено и сколько еще можно сделать нынче (Толстой, Анна Каренина); Они оба понимали, насколько все эти дела будничные... (Фадеев, Молодая гвардия).

§ 560. 6) Союзное слово какой указывает на качество или разновидность предметов, о которых сообщается:

Листья чуть шумели над моей головой; по одному их шуму можно было узнать, какое тогда стояло время года (Тургенев); И было странно видеть, какие они [хозяева] пустые и смешные по сравнению с людьми из книги (Горький, Детство); Он уже говорил, что скоро поедет в Казань, спрашивая, какие книги привезти (Горький, Мои университеты).

§ 561. 7) Союзное слово чей подчеркивает принадлежность: Скажи-ка, Ковалев, не знаешь, чья это машина стоит возле обкома? (Фадеев, Молодая гвардия).

§ 562. 8) Союзные слова почему, зачем указывают на причину и цель: Я ведь сказала, почему я боюсь... (Симонов, Дни и ночи); Я понял, почему эта странная девочка меня привлекала (Тургенев, Ася); Кити отвечала, что ничего не было между ними и что она решительно не понимает, почему Анна Павловна как будто недовольна ею (Толстой, Анна Каренина); Пенял мне, зачем я не взял его с собой (Тургенев, Ася).

ОПРЕДЕЛИТЕЛЬНЫЕ ПРЕДЛОЖЕНИЯ

§ 563. Определительные предложения, всегда связанные с существительным главного предложения, однородны с определениями, но располагают по сравнению с ними гораздо большими возможностями.

Так, при сравнении с общераспространенными определениями, выраженными прилагательными и существительными типа смелый моряк, смелость моряка, придаточные дают возможность передавать модальные оттенки и легко распространять характеристику: Моряк, который в минуту общей растерянности был смел, как всегда. Даже определения, выражаемые причастными оборотами, располагают значительно меньшими возможностями, чем определительные придаточные предложения; так, придаточные предложения, имеющие в сказуемом условное наклонение или будущее время, не имеют параллельного им причастного оборота (сравним: Вопрос, который занял полчаса = Вопрос, занявший полчаса, но не допускает замены: Вопрос, который занял бы полчаса или Вопрос, который займет полчаса). Также отсутствуют причастные обороты, которые соответствовали бы определительным предложениям с союзными словами где, куда, когда и т. д., а также с союзными словами который, какой во всех косвенных падежах, кроме винительного без предлога (Дом, где я поселился; Город, в который мы ехали; Здание, над которым развевался флаг).

Определительные предложения характеризуют предмет или понятие, обозначаемое существительным, посредством указания на его существенные или случайные признаки (сравним: Это был человек, который всю жизнь трудился и Мы опять встретили человека, на котором было новое серое пальто), а также посредством приведения разнообразных обстоятельств, относящихся к этому предмету (Человек, к которому мы идем, меня очень интересует; Секретарь, к которому вам надо обратиться, сидит у окна). Таким образом, у этих предложений исключительно широкие возможности характеристики предметов.

§ 564. Среди определительных предложений выделяются две группы: первая группа указывает на признаки предмета в целях его индивидуализации, выделения конкретного предмета из общего рода предметов, обозначаемых данным существительным; например, в предложении Вот карандаш, который вы искали речь идет об одном определенном карандаше, который разыскивался этим лицом ("тот самый карандаш"); вторая группа дает качественную характеристику предметов, без выделения отдельного определенного экземпляра; например, Вот карандаш, какой вы искали обозначает карандаш такого качества, какой требуется этому лицу (такой карандаш).

Следует отметить, что разница этих оттенков не может быть передана причастным оборотом — не существует двух типов причастных оборотов, один из которых соответствовал бы придаточному с который, а другой — придаточному с какой; так, двум конструкциям с придаточными: Краски, которые вы употребляете и Краски, какие вы употребляете — соответствует один причастный оборот: Краски, употребляемые вами, являющийся более близким к первой конструкции, но могущий заменить и вторую.

§ 565. Определительные предложения первой, индивидуализирующей, указательной группы располагают союзными словами который, когда, где, куда, откуда, чей, что. Следует отметить, что функция выделения индивидуального предмета сказывается не всегда четко, во многих случаях придаточное дает лишь характеристику предмета с указанием на ее принадлежность предмету, выраженному существительным.

§ 566. 1) Обычным союзным словом определительных предложений первой группы является который. Когда придаточное служит для выделения конкретного единичного предмета, то при существительном главного предложения обычно употребляется местоимение тот (тот самый); придаточное предложение и наполняет содержанием это местоимение:

Это тот ученик, который выступал с докладом о творчестве Маяковского; На лице Яшвина было то выражение, которое бывало на нем, когда он проигрывал (Толстой, Анна Каренина); Напротив, он был много способнее тех мальчиков, которых педагог ставил в пример Сереже (там же); Это был тот самый, давно знакомый тон, с которым отец всегда относился к нему и к которому Сережа научился уже подделываться (там же); Иван Петрович служил в провинции, много читал; сам пописывал и привык строить однообразные свои дни по тем законам, которые находил в книгах великих писателей (А. Н. Толстой). Но то же значение конкретизации значения существительного может быть выражено и без указательного местоимения в главном: От людей, которые говорили новое, слобожане молча сторонились (Горький, Мать); Все животные, которые есть на земле, постоянно трудятся, работают (А. Н. Толстой).

§ 567. Когда придаточное с который не имеет выделительного значения, а только указывает на отнесенность сообщаемых в нем сведений предмету, выраженному существительным главного предложения, указательное местоимение не употребляется: В окно я увидел веселого, покладистого доктора, который сидел за столом и читал книгу (Чехов). Здесь который сидел за столом и читал книгу — не отличительный признак доктора (сравним: "Вы больше не встречали того доктора, который сидел за столом и читал книгу), а то новое, что сообщается о докторе, известном читателю. Еще примеры этой разновидности предложений с который:

Я познакомился сегодня с замечательным артистом, который говорит глазами, ртом, ушами, кончиком носа и пальцев, едва заметными движениями, поворотами (Станиславский, Работа актера над собой); Торцов делал замечания одному из артистов по поводу исполнения его роли, одну из сцен которой он прослушал, стоя за кулисами (там же); Я отнесся к ее вопросу серьезно и рассказал ей порядок действий, в конце которого передо мною должны открыться двери храма науки (Горький, Мои университеты).

§ 568. Особо следует выделить придаточные предложения с который, имеющие сказуемое, выраженное условным наклонением; они указывают на возможность отнесения к предмету, обозначаемому существительным главного предложения, тех или иных характеризующих его обстоятельств или качеств. Как отмечалось, такие придаточные предложения не имеют соответствующих причастных оборотов: Следователь не обратил внимания на показания, которые помогли бы ему найти виновника аварии; Да разве найдутся на свете такие огни, муки и такая сила, которая бы пересилила русскую силу! (Гоголь, Тарас Бульба).

§ 569. Союзное слово который может заменяться союзными словами когда (при существительных с временным значением — год, месяц, день, час, утро), где, куда, откуда (при существительных с пространственным значением — город, область, район, гора, долина); эта замена возможна только в тех случаях, когда придаточное предложение характеризует существительное посредством указания на время или место; в таком случае употребление союзных слов когда, где, куда, откуда дополнительно вносит обстоятельственный оттенок. Замена невозможна, когда придаточное предложение дает характеристику предмета. Так:

Утром он приехал в Ленинград, в который (куда) его командировало учреждение; Он уезжал из Ленинграда, в который был чуть ли не влюблен.

Предложения с союзными словами где, куда, откуда, как и предложения с который, в одних случаях конкретизируют, раскрывают понятие, выраженное существительным, которому подчинено придаточное предложение, в других случаях сообщают о каких-нибудь неизвестных, принадлежащих ему процессах, состояниях, качествах (эти разновидности в даваемых ниже примерах не разграничены).

§ 570. 2) Союзное слово когда: Она до сих пор не может забыть ту минуту, когда на нее в первый раз надели шелковое платье и поцеловали у ней ручку (Тургенев, Ася); Это у меня привычка с детства, еще с того времени, когда я жила с матушкой (там же); Чаще и чаще приходили те минуты бессознательного состояния, когда можно было не думать о том, что делаешь (Л. Толстой, Анна Каренина); Я видел вашу мать на Эльтоне девять дней назад, как раз в то утро, когда мы вместе с вами Волгу переплывали (Симонов, Дни и ночи).

§ 571. 3) Союзное слово где: Уж проходят караваны через те скалы, где носились лишь туманы да цари-орлы (Лермонтов); Совсем уж в темноте подошли к соломенным крышам, где у прудочка фыркали кони среди распряженных телег (А. Н. Толстой, Хмурое утро); Горы, где лежали миллионы тонн ценных руд, были не исследованы (Михайлов, Земля русская).

§ 572. 4) Союзное слово куда: Мне приятно вспоминать о другой жизни в этой, куда (в которую) меня сунули против моей воли (Горький, Детство); Сегодня нам открыли таинственную комнату рядом с коридором, куда раньше никого не пускали (Станиславский, Работа актера над собой).

§ 572. 5) Союзное слово откуда: Пастух поглядел на небо, откуда (из которого) моросил дождь... подумал и ничего не сказал (Чехов); Рано утром, чуть завиднелось, Анисья Назарова пошла доить корову. Но только открыла теплый хлев, откуда из темноты просительно замычала Буренка, — послышались выстрелы из степи (А. Н. Толстой, Хмурое утро).

§ 574. 6) Союзное слово чей (с оттенком принадлежности) заменяет родительный падеж местоимения который: Я с интересом наблюдал за жизнью орлов, чьи тревожные крики (тревожные крики которых) не давали мне покоя.

§ 575. 7) Союзное слово что, заменяющее именительный падеж местоимения который, больше характеризует жанр художественной и разговорной речи: Певцов-итальянцев здесь слушала я, что были тогда знамениты (Некрасов); Чумаки кормили нас кашей и вяленой рыбой, что везли вместе с солью из Перекопа (А. Н. Толстой).

§ 576. Вторая группа определительных предложений, как указывалось, определяя предмет, дает чисто качественную его характеристику. Эти предложения обычно начинаются союзным словом какой. В главном ему может соответствовать местоимение такой (непосредственно при существительном или при относящемся к нему прилагательном); придаточное и раскрывает это местоимение. При местоимении такой придаточное может начинаться с союзов что и чтобы.

§ 577. 1) Союзное слово какой: Мы взяли приспособления, какие нам советовали взять; сравним: "... которые нам советовали взять". В первом случае — приспособления "такого рода", "такого качества"; во втором — "те самые".

По его щекам поползли вниз блестящие капельки, какие бывают на окнах во время дождя (Чехов); Он [Сабуров] досадливо поморщился, и на его лице появилось вдруг то злое выражение, какое появлялось у него, когда он вспоминал о чем-то, давно ему известном, но тем не менее досадном (Симонов, Дни и ночи). С указательным словом такой в главном: Напротив моих ожиданий, осталась почти такою же, какою была прежде (Тургенев, Ася).

§ 578. 2) Союз что, которому в главном соответствует местоимение такой, характеризует предмет путем указания на следствие: Ветер со свистом понесся по степи, беспорядочно закружился и поднял с травой такой шум, что из-за него не было слышно ни грома, ни скрипа колес (Чехов, Степь).

§ 579. 3) Союз чтобы дает характеристику предмета (обычно лица) обобщенно, в частности охватывая будущее время: Он не такой простак, чтобы не заметить этих проделок; Еще южнее дрался третий корпус; в его задачу входило опрокинуть противника и гнать его в таком направлении, чтобы линия австрийских войск повернулась, как вокруг оси, у станции, на северо-запад (А. Н. Толстой); Меняя квартиру, Серов ищет новую, непременно такую, чтобы окна выходили в сад или на открытое пространство (Ульянов, Мои встречи).

§ 580. 4) Союз как определяет качество путем сравнения: И действительно, Левин никогда не пивал такого напитка, как эта теплая вода с плавающею зеленью и ржавым от жестяной брусницы вкусом (Л. Толстой, Анна Каренина).

§ 581. 5) Союз как будто также определяет качество путем сравнения, с оттенком приблизительного сходства: Болезнь Базарова сделана так сильно, что я ослабел, и было такое чувство, как будто я заразился от него (Письмо Чехова); Каждый раз, когда сталкиваешься с такими удивительными проявлениями анекдотической безграмотности, она кажется не простой безграмотностью, а "нарочной", злостной, она вызывает такое впечатление, как будто люди сознательно стараются скомпрометировать деятельность советской власти (Горький, Еще о грамотности).

§ 582. 6) Качественная характеристика может иногда выражаться и предложениями с который, когда в главном предложении сообщается не об индивидуальных лицах и предметах: Есть артисты, нормальное состояние которых быть не в голосе (Станиславский, Работа актера над собой); Он [Коронин] вызвал у меня памятное впечатление человека, который всю свою жизнь попадал не туда, куда ему хотелось (Горький, Время Короленко). В этих случаях в главном может быть вставлено местоимение такой.

ВРЕМЕННЫЕ ПРЕДЛОЖЕНИЯ

§ 583. Придаточные предложения времени лишь изредка выражают простое указание на время осуществления действия или события главного предложения. Это обычно бывает тогда, когда в придаточном предложении даются указания на отношение к тем или иным явлениям, служащим для определения времени (утро, день, вечер, ночь; весна, лето, осень, зима; минута, час, сутки, неделя, месяц, год, век и т. д.): Когда наступил вечер, мы остановились на ночлег; Когда проходит десять минут, ток автоматически выключается; Когда прошло три месяца, новый метод работы был освоен. Эти предложения могут иметь соответствия в обстоятельствах времени (сравните: с наступлением вечера, через каждые десять минут, по прошествии трех месяцев).

В огромном большинстве случаев временные предложения представляют соотношение во времени двух высказываний, причем придаточное предложение не ограничивается простым обозначением времени, а заключает особое сообщение, так или иначе связанное с сообщением главного предложения.

Например, в следующем предложении придаточное предложение не только указывает на время осознания пластики, но также раскрывает условия этого осознания, и выяснению этих условий посвящено главное внимание данного сообщения: Когда вы с помощью систематических упражнений привыкнете, полюбите и начнете смаковать ваши действия не по внешней, а по внутренней линии, вы познаете, что такое чувство движения и самая пластика... (Станиславский, Работа актера над собой).

Рассмотрим еще пример из той же книги Станиславского. Рассказывая, с каким трудом проходит осознание сценического образа, воплощаемого актером, и какие при этом встречаются помехи, он пишет: Черт бы побрал этого мальчишку-гримера! Пока он не пришел и не сделал из моего лица банального бледного театрального блондина, я чувствовал себя на пути к осознанию тайны. Мелкая дрожь трясла меня, когда я постепенно облачался в старый костюм, надевал парик и прикладывал бороду с усами (Станиславский, Работа актера над собой). Здесь придаточное с союзом пока раскрывает препятствия, остановившие творческие поиски; придаточное с когда перечисляет те действия, которые осуществлялись дальше и которые вызывали нарастание неудовлетворенности, раздражения, и в этом сложном предложении отмечается не только совпадение по времени известного настроения и действий, но и обусловленность настроения этими действиями.

Таким образом, нередко соотношения по времени сообщений главного и придаточного предложений осложнены и отодвигаются на второй план, но другие связи между ними вытекают из общего значения конкретных предложений и совсем не получают грамматического выражения или получают неполное, косвенное выражение под видом отношений по времени.

В дальнейшем главным образом будут рассматриваться соотношения во времени.

Временные предложения располагают большими возможностями для выражения соотношений во времени действий, явлений, событий главного и придаточного предложений: основными разновидностями этих соотношений являются: а) одновременность и б) последовательность действий.

§ 584. Одновременность действий выражается предложениями с союзами когда, пока, покуда, в то время как, между тем как, до тех пор как, покамест. Кроме того, обязательным является употребление в придаточном глаголов несовершенного вида; в главном предложении обычно также употребляется несовершенный вид, но возможен и совершенный. Нередко совпадение во времени связано с тем, что действие главного предложения обусловлено действием придаточного.

§ 585. 1) Временные предложения с союзом когда указывают на то, что действие главного предложения происходит одновременно с действием придаточного, но без подчеркивания совпадения во времени этих действий, или же действие главного предложения занимает только часть длительности действия придаточного предложения. Для выражения этих соотношений времени в придаточном употребляются глаголы несовершенного вида: Когда он поет, все сидят, затаив дыхание; Когда солнце поднимается над лугами, я невольно улыбаюсь от радости (Горький, Детство); Огонь — свободная стихия, гордое дитя солнца. Когда он буйно расцветает — его цветы трепещут и живут прекрасней всех цветов земли (Горький, Город Желтого Дьявола); Когда он говорил и улыбался, то в его бритом и пухлом лице и во всей фигуре чувствовалось что-то бабье, робкое и смиренное (Чехов); Был сентябрь, ветреный и мокрый, когда Артамонов подъезжал к Дремову (Горький); Когда люди молоды и весна на дворе, все кажется веселым и радостным (Станиславский, Моя жизнь в искусстве).

В главном предложении может быть глагол совершенного вида, когда действие или событие главного предложения укладывается в один из моментов промежутка времени, указываемого придаточным предложением: Они въехали в город, когда колонны демонстрантов шли по улицам; Когда бывает свободная минута, то постараешься отдать ее чтению или чему-нибудь другому (Чехов).

§ 586. 2) Союз пока подчеркивает совпадение сроков действия придаточного и главного предложений или указывает, что действие главного полностью укладывается в промежуток времени действия придаточного предложения:

Пока идет урок, в классе царит тишина; Пока мечтаешь о работе, так и паришь орлом (Тургенев, Ася); Мать, пока была жива, держала ее очень строго (там же); И все время, пока Бехтерев, дергая себя за бороду, почтительно беседовал с больным, я тихонько гладил лицо свое, как будто обожженное горячей пылью (Горький, Мои университеты); Но стоило мне впервые зайти в комнату для ознакомления с положением дела, и у собаки наступало сплошное слюноотделение, пока я находился в комнате (И. П. Павлов); Пока Аркадий Николаевич упивался звуками, я внимательно следил за его губами (Станиславский, Работа актера над собой); Положительно я был собственным зрителем, пока другая часть моей природы жила чуждой мне жизнью критикана (там же).

Законченность действия главного предложения обычно выражается глаголом совершенного вида: Пока мать ходила за покупками, девочка выучила уроки; Пока он пел, кот Васька все жаркое съел (Крылов, Кот и Повар); Пока мы собирались, наступила кромешная тьма (В. Инбер, Почти три года); Пока приезжий осматривал свою комнату, внесены были его пожитки (Гоголь, Мертвые души); Алексей Александрович помолчал, пока говорили около него, но тотчас опять начал (Л. Толстой, Анна Каренина).

§ 587. 3) С союзом пока совпадают по значению союзы покуда и покамест; первый имеет разговорный оттенок, второй —архаический:

Рыхлая почва готова, сейте, покуда весна (Никитин); Покуда шли эти толки, помощник градоначальника не дремал (Салтыков-Щедрин); Покуда по сходням скатывали пушки на песок да возились с упряжками, — тучи угасли, и река слилась с потемневшими берегами (А. Н. Толстой, Хмурое утро).

Покамест он сидел, никто не замечал его огромного роста; Покамест слуги управлялись и возились, господин отправился в общую залу (Гоголь, Мертвые души).

§ 588. 4) Союз между тем как указывает на сопоставление двух суждений и на некоторую второстепенность действия придаточного предложения, а также его противопоставленность действию главного предложения. Кроме того, предложения с этим союзом носят книжный характер:

Дети купаются, между тем как руководитель зорко наблюдает за ними; Он бездельничает, между тем как все с увлечением работают.

§ 589. 5) Союз в то время как (книжный) выражает соотношение одновременных действий тогда, когда заключенное в нем указание времени — в то время — находится в главном предложении (после этого выражения на письме ставится запятая): В то время, как весь лагерь спит, дозоры следят за малейшим шорохом. Включение всего сочетания в придаточное предложение ослабляет соотношение по времени и усиливает противопоставление: В то время как весь лагерь спит, дозоры следят за малейшим шорохом. В отдельных случаях, как указывалось, соотношение по времени совсем стирается (§ 536).

§ 590. 6) Союз в то время, когда (книжный) может давать простые указания времени: В то время, когда жил Пушкин (сравним: "В пушкинскую эпоху"), использование электричества не было известно, или же присоединяет к нему оттенок противопоставления: В то время, когда успех исследования казался многим сомнительным, автор самоотверженным трудом создавал его.

§ 591. 7) Союз тогда как (книжный) очень слабо указывает на одновременность и главным образом выражает противопоставление: Все хохотали, тогда как рассказчик сохранял полную серьезность (сравним: "Когда рассказчик сохранял полную серьезность"); На солнце припекало, тогда как в тени было холодно.

О выражении предложениями с союзами между тем как, в то время как, тогда как противопоставления без указания на одновременность действий было сказано в разделе сложносочиненных предложений (§ 536, 537).

§ 592. Последовательность действий или событий главного или придаточного предложения имеет ряд соотношений. Значительное число конструкций служит для выражения того, что действие главного предложения следует за действием придаточного. Это выражается союзами когда, после того как, как, едва, еще не в сочетании с глаголами совершенного вида в придаточном предложении.

При таком следовании действия главного предложения за действием придаточного очень часто сообщение служит выражением связи обусловливающего явления и его следствия, но также выражает и простую последовательность действий или событий.

§ 593.. 1) Союз когда в сочетании с глаголом совершенного вида указывает, что действие главного наступает вслед за действием придаточного. Во многих случаях действие главного предложения является следствием действия придаточного, например:

Когда эта бомба упала, дверь в нашем укрытии так неистово затряслась, как будто ее изо всех сил дергал обезумевший от страха человек (В. Инбер, Почти три года); Когда она впервые продала птиц на сорок копеек, это очень удивило ее (Горький, Детство); Когда все стихло, мы вышли (В. Инбер, Почти три года); Когда я перенес такую манеру говорить на сцену, мои товарищи-артисты были удивлены происшедшей переменой в голосе, в дикции и новыми приемами выражать чувства и мысли (Станиславский, Работа актера над собой).

Но возможна и простая последовательность во времени действий, которые не обусловлены одно другим: Когда, я подошел к реке, мне повстречался старик; В штаб Сабуров и Масленников вернулись совсем поздно, когда стемнело (Симонов, Дни и ночи).

Наличие в главном предложении глагола несовершенного вида указывает на то, что завершение действия придаточного предложения совпадает с продолжением действия главного: Когда он [Вронский] вошел в ярко освещенную люстрами и бронзовыми газовыми рожками залу, шум еще продолжался (Толстой, Анна Каренина); Когда жена вышла, муж долго медлил, отыскивая глазами взгляда Анны и, видимо, желая ей поклониться (там же).

§ 594. 2) Союз после того, как с особой отчетливостью указывает, что действие главного следует за окончанием действия придаточного предложения: У вас необыкновенный талант, — сказала ей княгиня после того, как Варенька прекрасно спела первую пьесу (Л. Толстой, Анна Каренина); Если б я была мужчина, я бы не могла любить никого, после того как узнала вас (там же); После того как церемония была окончена, мне было приказано сначала выйти из комнаты, а потом вернуться... (Станиславский, Работа актера над собой).

§ 595. 3) Действие придаточного указывает предел, до которого продолжается действие главного предложения. Это выражается союзом пока в сочетаниях с глаголами совершенного вида; в главном нередко употребляется до поры, до тех пор, что подчеркивает, что действие главного предложения вплотную простиралось до самого начала действия придаточного предложения:

Лягу спать и шепчу стихи, закрыв глаза, пока не усну (Горький, Детство); Никита сидел на крыше до поры, пока на месте пожарища засверкала золотом груда углей, окружая черные колонны печных труб (Горький, Дело Артамоновых); Так с трудом находя слова, прерывая беседу длительными паузами, они говорили до поры, пока келейник принес самовар, душистый липовый мед и теплый хлеб (Горький, Дело Артамоновых); Пока новая манера не войдет в нас, нельзя считать прививаемое усвоенным (Станиславский).

§ 596. 4) Союз как указывает на быструю последовательность действия: В классе, как вошел учитель, наступила тишина; Да, я как домой вернулся, так надел фрак, — отвечал Вронский... (Л. Толстой, Анна Каренина).

В главном предложении может быть указание на быстроту следования действий словами тотчас, сейчас же: Растормаживание недеятельной фазы рефлекса происходило сейчас же, как пускался в ход посторонний раздражитель (И. П. Павлов).

Введением выражения с тех пор особенно четко отмечается начальный момент действия: Этот город [Новосибирск] начал расти с тех пор, как Сибирская железная дорога пересекла в этом месте другую водную дорогу — Обь (Михайлов, Земля русская).

§ 597. 5) Особенно быстрое наступление действия главного предложения за действием придаточного или вслед за его началом выражают союзы едва, лишь, только, лишь только, как только, чуть: Едва успел я накинуть бурку, как повалил снег (Лермонтов); Едва мы тронулись, начался обстрел (В. Инбер, Почти три года); Едва только раздались первые выстрелы, — ожила безлюдная степь, над которой уже смыкалась в далеких тучах щель заката (А. Н. Толстой, Хмурое утро); Чуть легкий ветерок подернет рябью воду, ты зашатаешься, начнешь слабеть (Крылов, Дуб и Трость); Как только кончился обед, Ася встала, сделала нам книксен... (Тургенев, Ася); Ася, точно нарочно, как только увидала меня, расхохоталась без всякого повода и, по своей привычке, тотчас убежала (там же); Николай покраснел, как только вошел в гостиную (Л. Толстой, Война и мир).

§ 598.. 6) Особый оттенок начала второго действия до окончания первого выражают предложения, первое из которых включает еще не, а второе как. Они получили название инверсивных, и до сих пор нет единства в понимании того, какое из них считать подчиненным: Еще суматоха не утихла, как на Смурого налетела дама в тальме, со столовой ложкой в руке (Горький, Детство); Я еще не успел кончить своего ответа, как мой Валентин завизжал пронзительным смехом (Гончаров).

При обозначениях времени в первом предложении дается указание на незначительность промежутка времени и на его незаконченность: Не прошло и десяти минут, как на конце площади показался тот, которого мы ожидали (Лермонтов); Мы разговорились. Не прошло и получаса с его приезда, как уж он с самой добродушной откровенностью рассказывал свою жизнь (Тургенев).

§ 599. 7) Союз как вдруг указывает на быстрое и неожиданное появление чего-либо нового, что нередко прерывает течение действий и событий, описываемых в главном предложении: Мы уже подходили к ним, как вдруг впереди нас мелькнула женская фигура... (Тургенев, Ася); Я нырнул в постель и уже закрыл было глаза, как вдруг мне пришло на ум, что в течение вечера я ни разу не вспомнил о моей жестокой красавице (там же); Они поворачивались, чтобы идти назад, как вдруг услыхали уже не громкий говор, а крик (Л. Толстой, Анна Каренина).

§ 600. 8) Особое соотношение действий главного и придаточного выражает союз прежде чем, он указывает, что действие главного предложения предшествует действию придаточного; при этом главное предложение обозначает действия, которые уступают по значению в целом сообщении действию придаточного. Этот тип включает две разновидности со своими оттенками.

Во-первых, употребление изъявительного наклонения выражает констатирование указанных отношений: Прежде чем мы отыскали дорогу, мы долго блуждали по лесу; Прежде чем стемнело, мы добрались до дому; Прежде чем будем драться, вы извольте показать мне, как нужно стрелять (Чехов, Медведь); Прежде чем я остановился в этом березовом леску, я с своей собакой прошел через высокую осиновую рощу (Тургенев); На этот раз два танка прорвались и заскочили во двор дома. Прежде чем их сожгли, они раздавили несколько человек... (Симонов, Дни и ночи).

Во-вторых, употребление в придаточном предложении инфинитива указывает на важность, необходимость, желательность до совершения основного действия, указываемого в придаточном предложении, осуществления другого действия, которое отодвигает осуществление этого основного действия; нередко в главном предложении сообщается о подготовительных действиях; Прежде чем выступить с докладом, он долго готовился к нему, Прежде чем уйти со сцены, я остановился и снова на минуту вошел в роль... (Станиславский, Работа актера над собой); Прежде чем добиться истины, мне пришлось много повозиться с этим вопросом (там же).

Эта конструкция обязательна, когда в главном предложении выражается модальность (повелительным наклонением пли модальными словами): Прежде чем говорить, послушай, что говорят другие; Прежде чем выносить решение, нужно заслушать заключение комиссии; Прежде чем ехать, следует закончить текущую работу.

Постановка главного предложения в начале фразы выдвигает заключающееся в нем сообщение на первый план: Изучите азы науки, прежде чем пытаться взойти на ее вершины (И. П. Павлов).

То же наблюдается и в констатирующих предложениях: Напившись кофею, Левин уехал опять на покос, прежде чем Сергей Иванович успел одеться, и выйти в столовую (Л. Толстой, Анна Каренина).

§ 601. 9) Союз перед тем как указывает также на то, что действие главного предшествует действию придаточного, но без указания на большую важность действия придаточного предложения: Перед тем как двинуться снова в путь, он вырезал из можжевельника палки (Б. Полевой, Повесть о настоящем человеке).

УСЛОВНЫЕ ПРЕДЛОЖЕНИЯ

§ 602. Условные предложения, служащие для выражения обусловленности действий и явлений, включают две группы, которые различаются тем, что одни из них указывают на условия для действия главного предложения, которое может реально осуществиться при наличии этого условия, другие — только устанавливают обусловленность одного явления другим, от которой зависит осуществление действия, без указания на его реальное осуществление. Главным показателем такого различия в отношении к реальности служат формы наклонений.

Условные предложения первого рода можно обозначить как реальные; в них используется изъявительное наклонение. При них употребляются союзы если; когда; тогда, когда; ежели; коль; раз; коль скоро; как; как скоро.

§ 603. 1) Наиболее обычным союзом является если. Предложение с этим союзом, во-первых, выражает констатирование того, что указываемое в главном действие или явление осуществляется в зависимости от условий, указываемых в придаточном предложении. В этих случаях в придаточном употребляется изъявительное наклонение: Кудлатый органически не выносил вида самой малой брошенной ценности; он страдал, если с воза струшивалась солома, если где-то терялся замок, если двери в коровнике висят на одной петле (Макаренко, Педагогическая поэма); Собака видит, слышит, обоняет эти вещества, обращает на них внимание, рвется к ним, если они съедобные или приятные вещества, отворачивается от них, сопротивляется их введению, если эти вещества неприятные (И. П. Павлов, Экспериментальная психология); Если же слово не связано с жизнью и произносится формально, механически, вяло, бездушно, пусто, то оно подобно трупу, в котором не бьется пульс (Станиславский, Работа актера над собой).

§ 604. Во-вторых, они выражают обобщение; в таком случае в придаточном предложении употребляется инфинитив: Если экономить, то средств хватит; Если раскрыть окна, то будет прохладно. Эти предложения, как многие инфинитивные, не указывают на определенное лицо, а относятся к разным лицам (сравним: Если вы будете экономить...; Если мы будем экономить...). Помимо такого обобщения, эти предложения говорят о предполагаемых, относящихся к будущему действиях; поэтому они допускают замену констатирующими предложениями лишь с глаголами будущего времени или с модальными словами: Если работать в полную силу, то вполне можно перевыполнить план — Если мы будем работать в полную силу, то вполне возможно перевыполнить план; Как посмотреть да посравнитъ век нынешний и век минувший — свежо предание, а верится с трудом (Грибоедов, Горе от ума); Но обстоятельство это само по себе, если в него вдуматься, очевидно, не представляет никакого существенного различия этих, как бы особенных, опытов от физиологических (И. П. Павлов, Экспериментальная психология). Часто в этих предложениях проскальзывает и оттенок желательности выполнения условия.

Констатирующие предложения с будущим временем допускают замену рассматриваемым типом с инфинитивом: Если мы окрасим кислоту в черный цвет, то и вода, окрашенная в черный цвет, будет, действовать на расстоянии на слюнные железы (И. П. Павлов, Экспериментальная психология). (Сравните: Если окрасить...)

§ 605. 2) Союз ежели имеет архаический и простонародный характер и нередко употреблялся для социальной характеристики действующих лиц:

Ежели который мужик записался в охотники или в лошадники, то прощай соха (Чехов); Ежели в писаниях моих и обретается что-либо неясное, то уж не мысль, а разве только манера (Салтыков-Щедрин, Круглый год).

§ 606. 3) В предложениях с союзом когда отношения обусловленности одного явления другим несколько скрыты и не отграничены от соотношений по времени, и поэтому предложения с этим союзом приобретают значение условных только в связи со значением целого предложения (обычно же выражают временную связь): Когда Борис хитрить не перестанет, давай народ искусно волновать (Пушкин, Борис Годунов); Когда фраза совершенно лишена ударений или перегружена ими, речь теряет всякий смысл (Станиславский, Работа актера над собой); Но зачем же ждать до завтра, когда все, решительно все можно рассказать сейчас же сестре Наде! (Фадеев, Молодая гвардия).

§ 607. 4) В деловой книжной речи употребляется союзное сочетание тогда, когда, близкое по значению к выражениям при условии, в тех случаях. Все перечисленные выше объекты, действовавшие с полости рта на слюнные железы... действуют на них совершенно так же... и тогда, когда находятся на известном расстоянии от собаки (И. П. Павлов, Экспериментальная психология).

Это сочетание употребляется с ограничительными частицами лишь, только: Но, однако, все эти случайные качества предмета, нарочно ему приданные, получают силу раздражителей слюнных желез на расстоянии лишь тогда, когда объект с новым свойством будет приведен в соприкосновение с полостью рта хоть раз. Черная вода на расстоянии стала возбуждать слюнные железы только тогда, когда собаке предварительно была влита в рот кислота, окрашенная в черный цвет (И. П. Павлов, Экспериментальная психология).

§ 608. 5) Союз коли (коль) имеет разговорный оттенок: Коль ты к Смирдину войдешь, ничего там не найдешь, ничего ты там не купишь... (Приписываемое Пушкину стихотворение); Фамусов. Да, дурен сон, как погляжу; тут все есть, коли нет обмана (Грибоедов, Горе от ума); Коли он [пароход] железный, как же он плывет? (Горький, Детство); Коль не был, значит, круг друзей на одного еще тесней. Но, если был, мы у него не спросим больше ничего (Симонов, Дом в Вязьме).

В придаточном употребляется и инфинитив с тем же значением, как в предложениях с если: Коль рубить, так уж с плеча (А. К. Толстой); Я клятве верю. Коль не верить, как проживешь в таком аду? (Симонов, Солдатский разговор).

§ 609. 6) Союз раз имеет слабо выраженный оттенок разговорности (он встречается и в деловой речи); он употребляется только в констатирующих предложениях, при этом обычно указывает на реально возникшее, осуществившееся условие, которое возбуждает вопрос о выполнении обусловленного им действия, поэтому в главном бывает повелительное наклонение: Раз не знаешь этого слова, справься в словаре; Раз не знаешь, не говори. Но эти предложения выражают и обусловленность осуществляющихся действий: Не было никакого основания откладывать эти условия в сторону, раз они постоянно и весьма значительно участвовали в нормальном ходе дела (И. П. Павлов, Экспериментальная психология); Это действие исчезает, раз перерезаны тройничные нервы (там же).

§ 610. 7) Союз раз что имеет разговорный характер: Раз что сегодняшний день пропал, единственная надежда, какая нам остается — вечер (Станиславский, Моя жизнь в искусстве); Но жить чужим чувством нельзя, раз что оно не превратилось в мое собственное (там же).

§ 611. 8) Союзы коль скоро, как скоро имеют характер архаичности:

Коль скоро вы сами отворачиваетесь от нас и презираете благодетелей, то уж не гневайтесь (А. Н. Островский).

§ 612. 9) Союз буде имеет характер архаичности; также иногда употребляется в шутку: Но только желаю, чтоб Вы объяснили это дело подробнее — и прислали бы, буде не найдете лишним, некоторые из тех пьес в их необезображенном виде — я бы поместил рядом (Письмо Некрасова к Щербине); Если доктор по письму поймет мою болезнь, то пусть пропишет что-нибудь, буде пожелает (Чехов, Нытье).

§ 613. 10) Фразеологический оборот со стоит в значении достаточно выражает такое условие, которое непосредственно вызывает известное явление, действие, настроение. Когда предложение, выражающее условие со стоит, занимает первое место, то во втором предложении употребляется союз как, дополнительно указывающий на быстроту наступления следствия: Стоит подуть легкому ветерку, как осина вся затрепещет. (Сравните: Если подует легкий ветерок, с одной стороны, и, с другой — Едва лишь подует легкий ветерок.) Все чувства усиливаются и открываются в человеке, стоит ему присесть на корточки перед костром и потянуть носом парок закипевшего варева (Федин, Первые радости).

§ 614. 11) Двойное условие с оттенком разделительности передается повторяющейся частицей ли — ли в придаточном предложении:

Пахнет ли ветерок по влажной земле, пронесется ли в воздухе стая галок, — он быстро подымает голову, прислушивается (Григорович).

§ 615. 12) Особо стоит употребление союза если и условного наклонения вместо изъявительного для выражения учтивости: Если бы вы согласились посетить мою пустынь, то я выехал бы за вами на станцию (Письмо Чехова В. А. Гольцову); Я кончил и был бы очень счастлив, если бы кто-либо из моих высокоуважаемых слушателей пожелал обратиться ко мне за разъяснениями или с возражениями... (И. П. Павлов, Здоровое и больное состояние больших полушарий). В этих случаях говорящий в форме предположения высказывает свои пожелания собеседникам и слушателям, и здесь условное наклонение может быть заменено изъявительным (сравним: Если вы согласитесь посетить мою пустынь, то я выеду за вами на станцию).

§ 616. Второй вид условных предложений, устанавливающих только обусловленность одного действия (или явления) другим, как одну только возможность одного действия в зависимости от другого (причем оно обычно фактически не осуществляется из-за отсутствия обусловливающего действия), характеризуется использованием условного наклонения в обоих предложениях. В них употребительны союзы если бы, когда бы, коли бы, кабы (собственно бы является частицей условного наклонения).

§ 617. 1) Наиболее обычным является союз если бы:

Если бы я упал, то уже никогда бы не встал (Тургенев); Если бы это было утомлением, то оно должно было бы вести к постепенному уменьшению эффекта (И. П. Павлов, Лекции); Как было бы хорошо, если б учителя пения преподавали одновременно и дикцию, а преподаватели дикции учили бы пению! (Станиславский).

§ 618. 2) Союз когда бы имеет оттенок разговорности: Когда бы Жизнь домашним кругом я ограничить захотел... поверьте, кроме вас одной, невесты б не искал другой (Пушкин, Евгений Онегин); Когда б не смутное влеченье чего-то жаждущей души, я здесь остался б — наслажденье вкушать в неведомой тиши... (Пушкин); Когда бы монумент велели мне воздвигнуть всем погибшим здесь, в пустыне, я б на гранитной тесаной стене поставил танк с глазницами пустыми (Симонов, Танк); Еще более убедительным был бы следующий опыт, когда была бы получена собака, более любившая сухие сорта пищи, чем сырые (И. П. Павлов, Экспериментальная психология).

§ 619. 3) Союз кабы, помимо разговорности, связан со стилем устного народного творчества: Кабы меня не задержали, теперь бы я ехал домой; Эх, кабы на цветы да не морозы, и зимой бы цветы расцветали; Жил бы он славно, не знал бы заботы, кабы не стали глаза изменять (Некрасов, Дед Мазай); Кабы знала я, кабы ведала, не сидела бы под окошечком (народная песня).

§ 620. 4) Союз коли бы также имеет разговорный и фольклорный характер: Кто бы и знал, коли бы сам не сказал (поговорка); Коли бы орлица к ворону в гнездо по своей воле пошла, чем бы она стала? (Горький).

§ 621. 5) Некоторый оттенок разговорности имеют условные предложения, в которых придаточное предложение не имеет союза, а сказуемое выражено неизменяемой формой 2-го лица единственного числа повелительного наклонения: Будь у меня деньги, я летал бы по городам и весям без конца (Письмо Чехова); Не будь он поэтом, он был бы комиком. Знай я ремесло — жил бы в городе (Горький, Мои университеты).

УСТУПИТЕЛЬНЫЕ ПРЕДЛОЖЕНИЯ

§ 622. Уступительные предложения указывают на условие, которое является препятствием для совершения действия главного предложения, или заключают в придаточном сообщение, противоречащее сообщению главного предложения; они, во-первых, устанавливают противопоставление между сообщениями придаточного и главного (в этом они сходны с противительными предложениями), во-вторых, указывают на то, что препятствующее условие или противоречивое сообщение придаточного предложения не является таким значительным, чтобы помешать осуществлению действия главного предложения или препятствовать даваемому в нем сообщению. Уступительные предложения являются своеобразным контрастом к условным предложениям: и те и другие указывают условия, но первые — препятствующие, а вторые — содействующие осуществлению действия или явления главного предложения, при этом уступительные предложения обычно указывают на реально существующие условия, тогда как условные предложения — по преимуществу на предполагаемые условия. Контраст этих двух типов предложений проявляется двояко: 1) для одного явления главного предложения придаточное указывает контрастные условия: Хотя стояли морозы, девочка ходила гулять; Если выдавались теплые дни, девочка ходила гулять; 2) одно и то же явление в качестве содействующего условия фигурирует при одном (например, положительном) результате: Если пройдут дожди, урожай поправится, а в качестве противодействующего условия при другом, констрастном первому, результате (например, отрицательном): Хотя пройдут дожди, урожай уже не поправится.

Вследствие наличия в уступительных предложениях противопоставления, они иногда синонимичны противительно-ограничительным предложениям, которые отличаются от уступительных тем, что в них оба предложения выступают более равноправными по значению, стирается оттенок обусловленности, более отчетливо выражается противопоставление: Хотя было темно, но проводник уверенно вел отряд — Было темно, но проводник уверенно вел отряд. В связи с этим уступительные предложения стоят на грани подчинения и сочинения, в них в главном предложении нередко употребляются противительные союзы но, однако, а.

§ 623. Уступительные предложения распадаются на две группы: первая дает простое констатирование описанных выше уступительных отношений между главным и придаточным; во второй группе придаточное заключает обобщение, указывает на предельное проявление того, о чем в нем сообщается; такие предложения и называются обобщенно-уступительными предложениями.

§ 624. В предложениях первой группы некоторые различия вносятся союзами хотя; несмотря на то, что; пусть; пускай; даром, что.

1) Наиболее обычным является союз хотя, указывающий на то, что, вопреки противодействующему условию придаточного предложения, действие главного предложения осуществляется, или что утверждение главного предложения выдвигается, несмотря на наличие противоречащего ему утверждения придаточного предложения:

Я вас знаю и знаю все ваши вкусы, хотя мало встречалась с вами (Л. Толстой, Анна Каренина); Все это были родные и друзья жены Левина. И хотя он всех их любил, ему немного жалко было своего, левинского мира... (там же); Чтение длится утомительно долго, я устаю слушать, хотя мне нравятся острые и задорные слова... (Горький, Мои университеты); Хотя он был красив, она оттолкнула его (Горький, Старуха Изергиль); Хотя химический носовой прибор собаки является совершеннейшим из ее анализаторов, однако исследование его у нас остается и до сих пор самым скудным, конечно, по методическим основаниям (И. П. Павлов).

Разговорным вариантом союза хотя является хоть: Хоть ты [змея] и в новой коже, а сердце у тебя все то же (Крылов, Крестьянин и Змея); На рынке корову старик продавал, никто за корову цены не давал, хоть многим была коровенка нужна, но, видно, не нравилась людям она (Михалков, Чудак).

§ 625. 2) Союз несмотря на то, что подчеркивает противопоставление сообщений главного и придаточного предложений и указывает на важность того, о чем сообщает придаточное предложение; кроме того, этот тип предложения носит книжный оттенок: Несмотря на то, что пот катил градом по его лицу и капал с носа и вся спина его была мокра, как вымоченная в воде, — ему было очень хорошо (Л. Толстой, Анна Каренина); Он [Сережа] не верил в смерть вообще и в особенности в ее смерть, несмотря на то, что Лидия Ивановна сказала ему и отец подтвердил это... (там же); Союзники победили Наполеона, вступили в Париж, заставили Наполеона отречься от престола и послали его на остров Эльбу, не лишая его сана императора и оказывая ему всякое уважение, несмотря на то, что пять лет тому назад, и год после этого, все его считали разбойником вне закона (Л. Толстой, Война и мир).

§ 626. 3) Союз пусть ослабляет неравноправие предложений и подчеркивает их противопоставление; эти предложения особенно близки к противительным сочиненным предложениям: Пусть роза сорвана, она еще цветет (Надсон). (Сравните: "Роза сорвана, но она еще цветет".) Пусть сейчас физиология анализаторов у животных еще очень скудна, но ее содержание все растет и будет расти все стремительнее (И. П. Павлов).

§ 627. 4) Союз пускай с тем же значением, но с разговорным оттенком:

Пускай я слаб, мой меч силен (Жуковский); Пускай поэт с кадильницей наемной гоняется за счастьем и молвой, мне страшен свет, проходит век мой темный в безвестности, заглохшею тропой. Пускай певцы гремящими хвалами полубогам бессмертие дают, мой голос тих, и звучными струнами не оглашу безмолвия приют (Пушкин, Сон).

§ 628. 5) Союз даром что имеет разговорный характер:

Ведь я еще молода, даром что рослая (Тургенев); Он был ясно виден до заплаты на плече, даром что ехал в тени (Тургенев, Отцы и дети).

§ 629. 6) Слабо выраженная уступительность передается вводными словами правда, допустим:

Правда, день выдался прескверный, но неожиданного ничего не случилось (Сейфуллина); Допустим, ему интереснее заняться другими вопросами, но он должен разобраться в этой теме.

§ 630. 7) Тот же оттенок с окраской просторечия передается сочетаниями добро бы — а то.

Добро бы было, в самом деле, что-нибудь путное, а то ведь елистратишка простой (Гоголь, Ревизор).

§ 631. Обобщенно-уступительные предложения характеризуются оборотами куда ни, где ни, когда ни, сколько ни, как ни, кто ни, что ни. Первая часть этих оборотов и указывает, в каком направлении делается обобщение — распространяется ли оно на пространство (где ни) и направление (куда ни), на время (когда ни), на повторность (сколько ни), на способы действия (как ни), на охват лиц (кто ни), на охват объектов (что ни).

Главное предложение, выражающее противопоставление тому, о чем сообщает придаточное, может иметь противительные союзы но, однако.

§ 632. 1) Куда ни: Куда ни кинь, все клин (пословица); Куда мы ни оглядывались, нигде не было видно огонька.

§ 633. 2) Где ни: Где бы они ни сошли на берег, просидев на нем недолго, они снова придут на этот или на другой пароход, снова куда-то поедут (Горький, Детство).

§ 634. 3) Когда ни: Когда я ни приходил, его все не было дома.

§ 635. 4) Сколько ни: Сколько бы я ни жила, я не забуду этого (Л. Толстой, Анна Каренина).

§ 636. 5) Как ни: Как ни крепился он духом, однако же похудел и даже позеленел во время таких невзгод (Гоголь); Как ни трудно иметь дело с плохо напечатанной книгой или с дурным почерком, но все-таки при большом старании возможно доискаться смысла написанного (Станиславский); Впрочем, как ни горько было вспоминать ошибки прошлого, Сабуров невольно подумал, что перед войной слишком многие были недалеки от такого именно представления о ней (Симонов, Дни и ночи).

§ 637. 6) Кто ни: Кто ни пытался перепрыгнуть ров, никому это не удавалось; Кому бы ни принадлежали эти стихи — они превосходны (Письмо Некрасова Тургеневу).

§ 638. 7) Что ни: Что ни рассказывали, он ничему не удивлялся.

ПРЕДЛОЖЕНИЯ ПРИЧИНЫ

§ 639. Предложения причины, служащие для выражения логических отношений между действиями, явлениями, событиями и их причинами, в смысловом отношении очень однородны. Причинные отношения по преимуществу и выражаются сложным предложением этого типа. В простом предложении есть несколько конструкций для выражения причины, но они располагают ограниченными возможностями. Только в книжной речи имеется ряд оборотов, близких к предложениям причины (см. § 496), например: вследствие того, благодаря тому, по причине того: Я мог бы назвать среди старых писателей несколько человек, совершенно лишенных таланта и все-таки сделавших себе почтенное имя и хорошо послуживших русской литературе, благодаря только отличному знанию языка. А сейчас существуют десятки крупно даровитых людей, которые почти не могут толково писать по причини своей технической беспомощности (Горький, О пользе грамотности).

Разговорная, а также художественная речь исключительно широко пользуется для обозначения причины бессоюзными предложениями, в которых причинные отношения выражаются без особой четкости (см. § 507). Это объясняется тем, что почти все союзы, обозначающие причину, связаны с деловым стилем книжной речи.

§ 640. Союзные предложения причины имеют некоторые различия в связи с тем, что они располагают несколькими союзами, употребление которых неодинаково ограничено рамками отдельных стилей речи.

Кроме того, в предложениях причины нередко используются сложные союзные группы, и существует возможность или полного включения всей такой группы в придаточное предложение, или отнесения указательных слов в главное предложение: Опыт не удался, вследствие того что не соблюдалась инструкция и Опыт не удался вследствие того, что не соблюдалась инструкция. В первом случае придаточное предложение менее тесно связано с главным.

§ 641. 1) Союз потому что употребляется и в разговорной, и в книжной речи, может быть, он не проникает только в лирику. Этот союз употребляется как целиком в придаточном предложении, так и с отнесением первой части в главное предложение.

Предложения с этим союзом встречаются уже у детей младшего возраста (3—4 года). Характерно, что такие конструкции встречаются в стихотворении Михалкова "А что у вас?", воспроизводящем особенности детской речи: А в-четвертых, наша мама отправляется в полет, потому что наша мама называется пилот; Всех важней, — сказала Ната, — мама вагоновожатый, потому что до Зацепы водит мама два прицепа.

Еще примеры предложений с этим союзом:

Если голос фальшивит, артист испытывает обиду, потому что созданное внутри переживание искажается при внешнем воплощении его (Станиславский); Я не способен на это [высмеивание малограмотности], потому что в свое время сам испытал мучительный стыд малограмотности (Горький, О пользе грамотности); Сабуров не принадлежал к числу людей, молчавших от угрюмости или из принципа; он просто мало говорил, и потому, что почти всегда был занят службой, и потому, что любил, думая, оставаться со своими мыслями наедине, и еще потому, что, попав в компанию, предпочитал всегда слушать других... (Симонов, Дни и ночи); Этот отдел представляет огромный интерес и является в высшей степени содержательным, отчасти, может быть, потому, что имел привилегию привлекать на себя внимание величайших физиологов... (И. П. Павлов).

§ 642. Указание на то, что приводимая в придаточном предложении причина является единственной и исчерпывающей, выражается присоединением частицы только; в таком случае потому всегда входит в главное предложение: Это не высказывается только потому, что купцы и солдаты не пишут истории (Л. Толстой, Война и мир).

В просторечии нередко злоупотребляют сочетанием только потому, что, употребляя его при указании на причину и тогда, когда она не является единственной.

§ 643. 2) Союз так как имеет книжный оттенок: Гласные не требует моего вмешательства, так как само пение естественно налаживает их (Станиславский); Я позволю себе остановить ваше внимание на этом факте несколько больше, так как он представляет интерес в отношении его разработки (И. П. Павлов, Лекции); Более низкие степени анализа свойственны, конечно, и низшим отделам нервной системы ... так как и организм, лишенный головного мозга, отвечает очень различно на различные по месту, интенсивности и качеству раздражения его внешней поверхности (И. П. Павлов).

§ 644. 3) Союз оттого что имеет книжный оттенок. Обычно его первая часть входит в главное предложение: Кроме того, Константину Левину было в деревне неловко с братом еще и оттого, что в деревне, особенно летом, Левин бывал постоянно занят хозяйством (Л. Толстой, Анна Каренина); Такое впечатление получилось оттого, что слова фразы звучали, пели (Станиславский, Работа актера над собой).

§ 645. 4) Союз ибо употребляется обычно в научной и публицистической речи и имеет книжный оттенок:

Это даже и не обижало Калину Ивановича, ибо он не отличался болезненным самолюбием (Макаренко, Педагогическая поэма); В мире уже создается другое общечеловеческое, старое понятие наполняется новым смыслом. В отношении к этому факту завет — "Не вливайте вино новое в мехи старые" — неуместен, ибо здесь и вино и мехи одинаково новы (Горький, О пользе грамотности); Литераторы, из рассказов которых я взял малограмотные фразы, не должны обижаться на меня, ибо у меня нет намерения высмеивать их (там же).

§ 646. 5) Целиком книжными делового стиля являются союзы благодаря тому, что; вследствие того, что; ввиду того, что; в силу того, что; из-за того, что. В них почти всегда первая часть входит в главное предложение; в этих случаях главное предложение включает указание на причину, выраженное местоимением тот, которое и раскрывается придаточным предложением:

а) благодаря тому, что: А это делается возможным только благодаря тому, что нервная система обладает как механизмами, выделяющими для организма из сложной среды отдельные ее элементы, анализаторными механизмами, так и механизмами, соединяющими, сливающими эти элементы для организма в те или другие комплексы, механизмами синтезирующими (И. П. Павлов);

б) вследствие того, что: Резкое похолодание наступило вследствие того, что массы холодного воздуха устремились из Арктики;

в) ввиду того, что: Ввиду того, что до сессии осталось меньше месяца, необходимо срочно представить тезисы докладов;

г) в силу того, что: Слушание дела было отложено в силу того, что не явилось несколько свидетелей;

д) из-за того, что: Порча продуктов произошла из-за того, что они хранились под открытым небом.

§ 647. 6) Предположение о причине с оттенком сомнения выражается сочетанием союзов оттого, потому с частицей ли: Оттого ли, что ветер бездомной тоской посвистывал в стеблях пшеницы, — ей очень хотелось плакать, и она все отворачивалась, глядя на тусклый закат (А. Толстой, Хмурое утро); Он не знал только, почему это было непонятно: потому ли, что он не умел сказать ясно то, что хотел, потому ли, что брат не хотел, или потому, что не мог его понять (Л. Толстой, Анна Каренина).

§ 648. 7) Отрицание причины, указание на то, что вероятная причина не оказывала воздействия, выражается отрицательной частицей не перед указательным словом потому, входящим в главное предложение: Он пришел не потому, что был обязан прийти, а потому, что ему было интересно послушать доклад; Кити таила от матери свои новые взгляды и чувства. Она таила их не потому, что она не уважала, не любила свою мать, но только потому, что это была ее мать (Л. Толстой, Анна Каренина); Вздохнули лекари: им тоже легче стало. Не потому, что жало в цель попало, а потому, что малая Пчела с них, так сказать, ответственность сняла (Михалков, Осторожные птицы).

ПРЕДЛОЖЕНИЯ ЦЕЛИ

§ 649. Предложения цели, выражающие цель, назначение действий, имеют незначительные различия в связи с употребляемыми союзами.

1) Обычным союзом является чтобы; указание на цель усиливается употреблением указательного слова: для того, чтобы; с тем чтобы; затем, чтобы; с той целью, чтобы.

Для конструкции придаточных предложений характерно, что часто в придаточном сказуемое выражено инфинитивом. Такое придаточное особенно тесно связано с главным, в отдельных случаях сближаясь с инфинитивом в простом предложении; инфинитив, как и в других случаях его употребления, выражает модальность, обычно указывая на возможность: Девочка села у окна, чтобы видеть демонстрацию. Сравним: Девочка села у окна, чтобы можно было видеть демонстрацию.

Примеры с инфинитивом: Чтобы изобразить эту сцену, ему не понадобилось даже вставать со стула (Станиславский, Работа актера над собой); Я и попросила вас сюда для того только, чтобы проститься с вами (Тургенев, Ася); Все это сказано для того, чтобы возбудить внимание к жизни многотысячной армии начинающих писателей (Горький, О начинающих писателях).

Когда в придаточном употребляется условное наклонение, оно более самостоятельно; при этом часто действия главного и придаточного предложений совершаются разными лицами: Мать посадила девочку у окна, чтобы она видела демонстрацию; Чтобы как-нибудь не вздумал удерживать хозяин, он вышел потихоньку из комнаты (Гоголь); Он хотел непременно быть готовым с вечера, чтобы назавтра не могло случиться никакой задержки (Гоголь); Он хотел позвать Петю, чтобы тот приготовил чего-нибудь поесть (Симонов, Дни и ночи).

Сочетание для того чтобы может целиком входить в придаточное предложение: Для того чтобы лучше объяснить вам правильные и неправильные пути характерности и перевоплощения, я сделаю беглый обзор тех актерских разновидностей, которые мы знаем (Станиславский, Работа актера над собой); Требуется постоянное повторение одновременного раздражения существенными признаками предмета вместе со случайными, для того чтобы эта связь укреплялась все более и более (И. П. Павлов).

§ 650. 2) Союз дабы имеет несколько архаический оттенок: Мне было рекомендовано не очень высовываться в люди, дабы не привлекать к булочной излишнего внимания (Горький); Пиши не больше двух рассказов в неделю, сокращай их, обрабатывай, дабы труд был трудом (Письмо Чехова к брату).

§ 651. 3) Сочетание лишь бы заключает особый оттенок ограничения, выражает, что все то, о совершении чего сообщается в главном предложении, предпринимается единственно только для достижения указываемой цели: Ночью жгли костры и укрывали посадки, лишь бы они не пострадали от заморозка (сравним: чтобы они не пострадали от заморозка); Он заявил архитектору, что не пожалеет денег, лишь бы дворец был совершенно оригинальным (Б. Полевой, Повесть о настоящем человеке).

§ 652. 4) Отрицание известной цели, указание на то, что действие производится не с той целью, которая приводится, выражается посредством отрицательной частицы не, помещаемой перед указательным местоимением — не с тем, чтобы; не для того, чтобы: Я пришел не с тем, чтобы продолжать неприятный разговор; Перестраховщики! Я басню вам прочел не для того, чтоб вы надеялись на пчел (Михалков, Осторожные птицы).

Следует отметить, что такое отрицание указываемой цели отличается от случаев, когда частица не стоит перед сказуемым придаточного предложения: Я замолчал, чтобы не продолжать неприятный разговор. Здесь действие главного предложения мотивировано достижением цели, только эта цель состоит в достижении не положительного, а отрицательного результата.

§ 653. 5) Особняком стоят предложения отстраненной и неосуществленной цели, имеющей в придаточном сочетание вместо того, чтобы:

Он старался быть гостеприимным, но делал все особенно неловко. В место того, чтобы просто подвинуть табуретку, он поднял ее и опустил на пол с таким треском, что девушка невольно вздрогнула (Симонов, Дни и ночи); Сергей Иванович Кознышев хотел отдохнуть от умственной работы и, вместо того, чтоб отправиться по обыкновению за границу, приехал в конце мая в деревню к брату (Л. Толстой, Анна Каренина); Придя в комнату, Сережа, вместо того, чтобы сесть за уроки, рассказал учителю свое предположение о том, что то, что принесли, должно быть машина (там же).

§ 654. 6) В разговорной речи отстраняемая цель выражается оборотом с чем:. Чем ссориться из-за пустяков, жили бы вы в согласии (сравним: Вместо того, чтобы ссориться...); Послушай-ка, — тут перервал мой Лжец, — чем на мост нам идти, поищем лучше броду (Крылов, Лжец). Но такой оборот возможен только к предполагаемому; в главном предложении в таком случае употребляется будущее время или условное и повелительное наклонения (Чем сидеть без дела, сходи-ка за водой). При констатировании осуществленных действий он не используется, поэтому приведенные выше примеры с вместо того, чтобы не допускают замены этим оборотом.

ПРЕДЛОЖЕНИЯ СЛЕДСТВИЯ

§ 655. Предложения следствия относятся к группе предложений, выражающих логические отношения. Они указывают на следствие, вытекающее из высказывания главного предложения. В них придаточное относится ко всему главному предложению и связано с ним довольно слабо. Эта связь выражается одним союзом так что:

К сожалению, мнения эти высказывались всегда с удивительной заносчивостью, туманностью и неопределенностью, так что для противной партии невозможен был даже серьезный спор (Добролюбов, Темное царство); Капитан гнал его прочь, даже толкнул ногой, так что Сергей опрокинулся, но все-таки простил (Горький, Детство); Отец ударил кулаком по столу, так что свеча, выскочив из подсвечника, погасла (Горький, Дело Артамоновых).

§ 656. Помимо этого типа предложений, следствие выражается и другими синтаксическими конструкциями.

Так, во-первых, синонимичными с этими предложениями оказываются предложения меры или степени с союзом так, что, например, возможен выбор: Летом речка обмелела, так что ее можно перейти вброд и Летом речка обмелела так, что ее можно перейти вброд. Такая замена предложений следствия возможна в тех случаях, когда действие главного предложения допускает указание на меру. Так, возможна такая перестройка приведенного выше предложения следствия: Отец ударил кулаком по столу так, что свеча, выскочив из подсвечника, погасла. Таким образом, в этих предложениях меры приводимое следствие служит для характеристики меры и интенсивности действия главного предложения; в них придаточное гораздо теснее связано с главным, будучи непосредственно подчинено глаголу: От нее так крепко пахло духами, что хотелось чихать (Горький, Дело Артамоновых) (сравним: От нее крепко пахло духами, так что хотелось чихать); Она [Даша] так взволновалась, что откинула с головы платок, изо всей силы стискивала в кулачках его концы (А. Н. Толстой, Хмурое утро).

В случаях, когда глагол без указания на меру недостаточно характеризует действие, замена этих предложений (меры) предложениями следствия невозможна: В Питере меня так приняли, что потом месяца два кружилась голова от хвалебного чада (Письма Чехова).

§ 657. Во-вторых, с предложениями следствия соприкасаются сложносочиненные предложения с союзом и, а также и потому, и поэтому, которые указывают на следствие. Сравним: Летом речка обмелела, и ее можно перейти вброд и Летом речка обмелела, так что ее можно перейти вброд. Различие этих конструкций в том, что в сложносочиненном предложении с союзом и второе предложение получает гораздо больший вес, тогда как в предложении следствия придаточное выражает нечто добавочное, отодвинутое на второй план: Урал дал угольному Кузбассу железную руду, и Западная Сибирь стала плавить свой черный металл (Михайлов, Земля русская) (сравним: Урал дал угольному Кузбассу железную руду, так что Западная Сибирь стала плавить свой черный металл); Лечение до сих пор было правильное, и я не вижу необходимости менять врача (Чехов) (сравним: ... так что я не вижу необходимости менять врача); Был промежуток между скачками, и потому ничто не мешало разговору (Л. Толстой, Анна Каренина) (сравним: Был промежуток между скачками, так что ничто не мешало разговору).

ОТНОСИТЕЛЬНЫЕ ПРЕДЛОЖЕНИЯ

§ 658. К предложениям следствия близки относительные, или присоединительные, предложения, в которых придаточное предложение заключает вывод говорящего из того, о чем сообщается в главном, оценку данного в главном сообщения. Эти предложения, как и придаточные следствия, слабо связаны с главным, они подчиняются союзным словом что и располагаются после главного. Отличие их от предложений следствия отчетливо сказывается в том, что они не допускают замены придаточным следствия. Обычно они носят книжный характер. Вот примеры этих предложений: Как можно приучить людей к гнилой пище, к водке, табаку, опиуму, так можно приучить людей к дурному искусству, что, собственно, и делается (Л. Толстой, Что такое искусство); Напротив, их [актеров известного типа] человеческая индивидуальность несценична, что и заставляет таких актеров укрываться за характерностью... (Станиславский, Работа актера над собой); Наступила весна. Моя семья переехала в деревню. Я оказался один в квартире, что позволило мне делать свои упражнения в мычании не только с закрытым, но и с открытым ртом (Станиславский, Работа актера над собой).

§ 659. Эти предложения синонимичны сложносочиненным предложениям, указывающим вывод или оценку и соединяемым сочетаниями и это, это и. Все приведенные предложения допускают такую замену, например: ...можно приучить людей к дурному искусству, это, собственно, и делается. При такой замене второе предложение теряет оттенок добавочности и получает больший вес.

Вот пример такого сложносочиненного предложения, которое также легко может быть заменено относительным предложением с соответствующей потерей своего веса: Сидя на нем [стуле], он [артист, изображавший сцену протискивания] лишь слегка покачивался, изгибаясь и подбирая свой толстый живот, и это давало иллюзию протискивания (Станиславский, Работа актера над собой). (Сравним: ...что давало иллюзию протискивания.)

§ 660. К этой группе относятся также предложения с союзными словами причем, отчего, почему, когда, где, куда, откуда; помимо присоединительности, каждое из этих союзных слов вносит особый оттенок в соответствии со своим лексическим значением. Они также допускают замену сложносочиненными предложениями с употреблением соответствующих слов и словосочетаний: причем — при этом, отчего — и оттого, почему — и поэтому, когда — и тогда, где — и в этих случаях, откуда — и из этого. Такие сложносочиненные параллели имеют большую самостоятельность. Суффикс -ист встречается во многих неологизмах, откуда и заключаем о его продуктивности (сравним: из этого и заключаем о его продуктивности); Неоднократно выезжая за пределы нашей Родины, я исколесил немало стран, причем нередко мой путь лежал через Прагу (Н. К. Черкасов, Записки советского актера) (сравним: при этом нередко мой путь лежал через Прагу).

Подобным же образом производится замена и соответствующих сложносочиненных предложений присоединительными предложениями:

Последствия этого незначительного и комического эпизода оказались для меня знаменательными, и потому я должен остановиться на этом моменте (Станиславский, Работа актера над собой) (сравним: почему я должен остановиться на этом моменте); Счастливцы, получившие квартиры в новом доме, покидают свои старые жилища, туда перебираются другие жильцы (В. Панова) (сравним: куда перебираются другие жильцы).

ПРЕДЛОЖЕНИЯ ОБРАЗА ДЕЙСТВИЯ

§ 661. Предложения образа действия характеризуют способ действия и его проявления различными приемами: наиболее распространенными из них являются: а) сравнение с другими явлениями, б) указание на следствие, вызываемое действием.

Сравнение, указывающее на сходство или равенство проявления двух действий, выражается союзами как, словно, точно, будто; в главном предложении им может соответствовать так. В художественной речи сравнения нередко характеризуются живописностью и экспрессией.

§ 662. 1) Наиболее обычным сравнительным союзом является как: Кланяюсь Алексею Сергеевичу так, как коллежские регистраторы кланяются тайным советникам (Чехов, Письмо Киселевой); Разумеется, я плохо понимал эти споры, истины терялись для меня в обилии слов, как звездочки жира в жидком супе бедных (Горький, Мои университеты); Как клапаны дешевого инструмента плохой фабрики, мои губы недостаточно плотно сжимаются (Станиславский).

§ 663. 2) Союз точно не употребителен в деловом стиле: Но вот раздается лязг буферов, от сильного толчка вагон вздрагивает, точно делает прыжок (Чехов); Волосы она зачесала за уши и сидела не шевелясь у окна да шила на пяльцах, скромно, тихо, точно она век свой ничем другим не занималась (Тургенев, Ася); Лес хрустел, точно тысячи собак грызли кости (Горький, Пожары); И в лесу стало так темно, точно собрались в лесу все ночи (там же).

§ 664. 3) Союз словно характерен для разговорной и художественной речи: И с царевной на крыльцо пес бежит и ей в лицо жалко смотрит, словно сердце песье ноет... (Пушкин, Сказка о мертвой царевне); Он не мог усидеть на месте, словно его что подмывало (Тургенев).

§ 665. 4) Союз как будто придает оттенок приблизительности: Кудри откинулись назад, как будто ветер их откинул (Тургенев, Ася); И грустно смотрит под ноги, как будто по пути ей нужно что-то важное на улице найти (Михалков, Находка); Слышался звонок, но так глухо, как будто звонят не вблизи, а где-то очень далеко (Чехов).

§ 666. 5) Сочетание как если бы подчеркивает, что сравнение имеет характер предположения. Это сочетание допускает замену союзами точно, словно, как будто, но не допускает замены союзом как (в чем проявляется отличие последнего союза по сравнению с четырьмя указанными союзами): Иван Матвеич нахмурился, как если бы его упрекали в несвоевременном стариковском кокетстве (Л. Леонов, Русский лес) (сравним: ...словно (точно, как будто) его упрекали...); Поля облегченно откинулась назад. Слегка кружилась голова, как если бы после болезни впервые вышла на воздух (там же).

§ 667. 6) Союзные слова сколько — столько указывают на равенство по количеству: Скоро он [Магнитогорск] будет выплавлять столько чугуна, сколько давала вся металлургия дореволюционной России (Михайлов, Земля русская).

§ 668. 7) Соотношение двух явлений и постепенное усиление одного из них в зависимости от усиления другого выражается союзными словами чем — тем и сравнительной степенью в обоих предложениях:

Чем больше науки, тем длиннее руки (Горький, Детство); Чем больше сокращаешь, тем чаще тебя печатают (Письма Чехова брату); Чем больше талант и тоньше творчество, тем больше разработки и техники он требует (Станиславский, Работа актера над собой); Чем больше я играл, тем упорнее искал для себя верных путей, тем сильнее росло мое недоумение (Станиславский, Моя жизнь в искусстве); Чем ближе к морю, тем деревьев меньше (Михайлов, Земля русская); Чем больше Кити наблюдала своего неизвестного друга, тем более убеждалась, что эта девушка есть то самое совершенное существо, каким она ее себе представляла (Л. Толстой, Анна Каренина); Чем более Левин косил, тем чаще и чаще он чувствовал минуты забытья... (там же).

§ 669. 8) Характеристика действия или качества со стороны силы и степени проявления путем указания на следствие выражается союзом что, которому в главном соответствует так или до того, настолько (указывающие на меру и интенсивность): Говорил он так, что, даже не видя его лица, вы по одному звуку его голоса чувствовали, что он улыбается (Тургенев, Ася); Линии лица, тела, движения, голос, интонации, произношение, руки, ноги так приспособились к роли, что заменяли парик, бороду и серую тужурку (Станиславский, Работа актера над собой); Моя артикуляция губ плохо развита и так далека от виртуозности, что не допускает даже ускоренной речи (там же); Тюрька была так вкусна, что Левин раздумал ехать домой обедать (Л. Толстой, Анна Каренина); У всех женщин руки до того мерзли, что трескалась кожа (Горький, Детство); Тут Варвара Ивановна рассердилась и произнесла по моему адресу несколько слов настолько сильных, что уши мои налились кровью и стали расти (Горький, Мои университеты).

Некоторые из этих предложений с союзом так, что приближаются по значению к предложениям следствия: например, первое предложение близко к такому предложению: Моя артикуляция губ ...далека от виртуозности, так что не допускает ускоренной речи. Но здесь отсутствует указание на значительную степень удаленности от виртуозности, имеющееся в предложении меры (см. § 656).

ПЕРИОД

§ 670. Особую разновидность сложного предложения представляет период, учение о котором разрабатывалось еще в античное время, а у нас по преимуществу в риториках и грамматиках XVIII и XIX вв.

Периодом называют такое литературно обработанное сложное предложение, которое со стороны содержания характеризуется развернутым изложением темы, объединяющей ряд отдельных положений, а со стороны формы — упорядоченным расположением и ритмичностью.

По содержанию период представляет одно целое, развертывает один вопрос и охватывает его с известной полнотой и разносторонностью, что выражается в расчлененном изложении основного положения, в приведении доказательств или ряда положений, так или иначе дополняющих и разъясняющих основной вопрос, излагаемый в периоде.

Музыкальность и ритмичность периода получает выражение в том, что он заключает в себе ряд однородно построенных, соразмерных элементов, например ряд придаточных предложений, имеющих сходную грамматическую конструцию, обычно начинающихся одинаковыми союзами, иногда имеющих приблизительно одинаковый размер, или ряд главных предложений, также характеризуемых параллелизмом синтаксической структуры. Наличие следующих одна за другой параллельных конструкций приводит к ритмичности произношения периода. Затем построение периода характеризуется двучленностью, отражающейся на его произношении: он распадается на две взаимно уравновешенные части — первая представляет повышение, вторая — понижение. Этим создается интонационная целостность периода, напоминающая простое предложение, также характеризующееся соединением повышения в первой части и понижения во второй. Но в отличие от простого предложения каждая из этих двух частей в периоде состоит из ряда членов, произносимых с одинаковым интонационным рисунком. Так, в повышающейся части имеется несколько отдельных членов, причем каждый последующий произносится более высоким тоном, чем предыдущий, что создает характер все возрастающего напряжения; кульминация повышения падает на последний член первой части, завершение которой получает выражение в длительной паузе. После нее со значительного понижения начинается вторая часть, также нередко распадающаяся на ряд произносимых с однородной интонацией один за другим членов и оканчивающаяся наиболее глубоким понижением в конце.

Особенно ярко особенности периода сказываются в стихотворной речи с ее делением на строфы и отдельные строки, подчиненные общему ритму, увязанные рифмами и имеющие соразмерное количество слогов.

В качестве классического примера периода, в котором в одно целое увязан ряд сложных и глубоких мыслей, выраженных в соразмерных и ритмических синтаксических построениях, может служить стихотворение Лермонтова "Когда волнуется желтеющая нива":

                               Когда волнуется желтеющая нива,

                               И свежий лес шумит при звуке ветерка,

                               И прячется в саду малиновая слива

                               Под тенью сладостной зеленого листка;

                               Когда росой обрызганный душистой,

                               Румяным вечером иль утра в час златой

                               Из-под куста мне ландыш серебристый

                               Приветливо кивает головой;

                               Когда студеный ключ играет по оврагу

                               И, погружая мысль в какой-то смутный сон,

                               Лепечет мне таинственную сагу

                               Про мирный край, откуда мчится он:

                               Тогда смиряется души моей тревога,

                               Тогда расходятся морщины на челе,

                               И счастье я могу постигнуть на земле,

                               И в небесах я вижу бога.

Здесь важная лирическая тема уложена в один период, который и составляет законченное стихотворение. Этот период представляет собой сложное предложение, включающее в первой части развернутые временные придаточные предложения и во второй части — главные предложения. Начинающиеся одним союзом когда придаточные предложения, занимая по одной строфе, имеют одинаковый интонационный рисунок, причем каждая последующая строфа произносится более высоким тоном, кульминация повышения падает на последнюю строку третьей строфы: Про мирный край, откуда мчится он ¹. В этих трех строфах и развертываются картины природы, при этом их выражение придаточными предложениями ясно указывает, что они представляют интерес не сами по себе, а в связи с последующим. Последняя строфа раскрывает основное положение о благотворном действии природы на автора. Эта строфа включает четыре строго соразмеренных предложения, каждое из которых занимает стихотворную строку.

Период обычно характерен для приподнятой речи и встречается как в художественной, так и в публицистической речи.

§ 671. В связи с тем, что в периоде получает выражение то или иное положение с указанием его условий или вызывающих его причин и других связанных с ним обстоятельств, он получает структуру разных типов сложных предложений, имеющих ряды придаточных: условных, причинных, временных, уступительных, образа действия (сравнительных), а также представляет ряд сочиненных предложений или предложений с рядом причастных и деепричастных оборотов. Вот несколько примеров периодов:

§ 672. 1) Период с условными придаточными предложениями:

Если б гуманизм буржуазии был правдив, если б он искренно стремился разбудить и воспитать в людях, порабощенных им, чувство человеческого достоинства, сознание их коллективной силы, сознание человеком его значимости, как организатора мира и сил природы, — гуманизм должен был бы внушать не подленькую идейку неизбежности страдания, не пассивное чувство сострадания, а воспитывать активное отвращение ко всякому страданию, вызванному социально-экономическими причинами (Горький, О культурах).

Если молодой исполнитель роли старика вдумается, поймет, усвоит все эти составные моменты большого и трудного действия, если он сознательно, честно, выдержанно, без лишнего напора и подчеркивания начнет продуктивно и целесообразно действовать в тех "предлагаемых обстоятельствах", в которых живет сам старик, если он выполнит все, как указано мною, раздробив по составным частям большое действие, то молодой человек поставит себя в одинаковые условия со старцем, уподобится ему, попадет в его ритм и темп, которые играют громадную роль и имеют первенствующее значение при изображении старика (Станиславский).

§ 673. 2) Близким по значению к условному периоду является период, излагающий общее положение автора с приведением ряда конкретных примеров, которые выражены очень развернутым главным предложением с однородными дополнениями, каждое из которых имеет однотипные определительные предложения; в этих дополнениях находят выражение отдельные иллюстрации к даваемым затем обобщениям; предложение с этими иллюстрациями составляет первую часть периода, а обобщение — его вторую часть:

Вспомните этого Суворова, который не знал войны, но которого война, знала; Потемкина, который грыз ногти на пирах и между шуток решал в уме судьбы народов; этого Безбородко, который, говорят, с похмелья читал матушке на белых листах дипломатические бумаги своего сочинения; этого Державина, который в самых отчаянных своих подражаниях Горацию против воли оставался Державиным и столько же походил на Августова поэта, сколько походит могучая русская зима на роскошное лето Италии: не скажете ли вы, что каждого из них природа отлила в особенную форму и, отливши, разбила вдребезги эту форму? (Белинский, Литературные мечтания).

§ 674. 3) Период с временными придаточными предложениями:

Наконец вышел в свет так давно и так нетерпеливо ожиданный перевод Илиады! Когда писатели, избалованные минутными успехами, большею частью устремились на блестящие безделки; когда талант чуждается труда, а мода пренебрегает образцами величавой древности; когда поэзия не есть благоговейное служение, но токмо легкомысленное занятие: с чувством глубокого уважения и благодарности взираем на поэта, посвятившего гордо лучшие годы жизни исключительному труду, бескорыстным вдохновениям и совершению единого, высокого подвига (Пушкин, т. VII, стр. 97—98).

Когда я читаю в журналах либеральные выходки против злоупотреблений и радость о том, что наконец сделано то, чего мы давно надеялись и желали, — я думаю, что это все пишут из Обломовки.

Когда я нахожусь в кружке образованных людей, горячо сочувствующих нуждам человечества и в течение многих лет с неуменьшающимся жаром рассказывающих все те же самые (а иногда и новые) анекдоты о взяточниках, о притеснениях, о беззакониях всякого рода, — я невольно чувствую, что я перенесен в старую Обломовку... (Добролюбов, Что такое обломовщина?).

Когда он в первый день, встав рано утром, вышел на заре из балагана и увидал сначала темные купола, кресты Новодевичьего монастыря, увидал морозную росу на пыльной траве, увидал холмы Воробьевых гор и извивающийся, над рекой и скрывающийся в лиловой дали лесистый берег, когда ощутил прикосновение свежего воздуха и услыхал звуки летевших из Москвы через поле галок и когда потом вдруг брызнуло светом с востока и торжественно выплыл край солнца из-за тучи, и купола, и кресты, и роса, и даль, и река, все заиграло в радостном свете, — Пьер почувствовал новое, неиспытанное чувство радости и крепости жизни (Л. Толстой, Война и мир).

§ 675. 4) Период с уступительными предложениями:

Несмотря на явную небрежность, с какою написаны многие стихи в этой поэме, несмотря на то, что некоторые места в ней отзываются юношескою незрелостью мысли, — поэма чрезвычайно замечательна в целом и блестит удивительными частностями, исполненными ума и поэзии (Белинский, Русская литература в 1845 г.).

Как ни тяжело было княжне Марье выйти из того мира уединенного созерцания, в котором она жила до сих пор, как ни жалко и как будто совестно было покинуть Наташу одну, — заботы жизни требовали ее участия, и она невольно отдалась им (Л. Толстой, Война и мир).

§ 676. 5) Период, первая часть которого представляет предложение с однородными членами, выражающее развернутое конкретным перечнем общее положение, а вторая — его обобщающую оценку:

Пониманию буржуазии недоступны основные задачи науки: интеллектуальное развитие, физическое оздоровление человечества, истощенного гнетом капитализма, превращение инертной материи в энергию, разгадка техники строения и роста человеческого организма, — все это для современного буржуа так же мало интересно, как для дикаря Центральной Африки (Горький, С кем вы, "мастера культуры"? Ответ американским корреспондентам).

§ 677. 6) Период, первую часть которого представляют деепричастные обороты:

Явившись к полковому командиру, получив назначение в прежний эскадрон, сходивши на дежурство и на фуражировку, войдя во все маленькие интересы полка и почувствовав себя лишенным свободы и закованным в одну узкую неизменную рамку, Ростов испытал то же успокоение, ту же опору и то же сознание того, что он здесь дома, на своем месте, которые он чувствовал и под родительским кровом (Л. Толстой, Война и мир).

———————————————

¹ Следует заметить, что отмечающее раздел между двумя главными частями периода двоеточие, употреблявшееся у писателей XIX в., теперь обычно заменяется запятой и тире.

ЧУЖАЯ РЕЧЬ

§ 678. И в художественной, и деловой речи автору нередко представляются поводы включить в свое изложение высказывания других лиц, которые и выступают на фоне авторской речи как своеобразный элемент, занимающий особое место. Эти включаемые в авторскую речь высказывания других лиц и получили название чужой речи. Широкое использование чужой речи видно из того, что к ней в художественных произведениях относятся реплики и диалоги персонажей, а в научной речи — цитирование других авторов.

Передача чужой речи допускает ряд различных вариантов, отличающихся смысловыми и экспрессивными оттенками. Основными приемами передачи высказываний других лиц являются прямая речь и косвенная речь.

ПРЯМАЯ РЕЧЬ

§ 679. В прямой речи приводимые автором высказывания других лиц сохраняются полностью, не подвергаясь никакой переработке; в ней не только точно передается содержание этих высказываний, но воспроизводятся все особенности их языкового выражения, в частности, прямая речь ведется не от лица автора, а от лица того, кому принадлежит, передаваемое высказывание. Прямая речь четко отграничена от авторской речи.

Подлинность и точность чужих высказываний приобретают особое значение в научной речи. Это выдвигает ряд требований в отношении цитирования. Прежде всего необходимо, чтобы цитата не искажала мыслей цитируемого произведения. Такие искажения могут возникать вследствие того, что отдельно взятое предложение (или его часть), в отрыве от контекста, может приобрести другое значение, чем оно имеет в том произведении, из которого приводится цитата. Поэтому при цитировании требуется внимательно следить, чтобы взятая цитата вполне точно воспроизводила взгляды цитируемого автора.

С внешней стороны точность цитирования требует соблюдения ряда общепринятых в печати приемов, чтобы читатель без труда видел, что приводится автором из цитируемого произведения. К этим приемам относятся: 1) заключение цитируемого текста в кавычки, 2) вполне точное воспроизведение этого текста, с сохранением пунктуации, 3) указание многоточием сделанных пропусков, 4) комментарии об употреблении особых шрифтов (разрядки, курсива) в виде указаний, принадлежит ли такой шрифт цитируемому произведению или цитирующему автору, 5) ссылки с точным указанием автора, заглавия, издания, года и места издания, страницы и т. д.

§ 680. В художественных произведениях прямая речь воспроизводит все особенности речевой манеры персонажа. В первую очередь сохраняются черты диалекта или жаргона, например: в речи специалиста употребление терминологии и типичной для данной социальной группы фразеологии, употребление диалектизмов в речи жителей разных местностей. Затем сохраняются все особенности речи в связи с разным отношением к собеседникам и другим лицам (уважение, деловые отношения, насмешка, пренебрежение), с разным отношением к предмету речи (серьезность, разговорный стиль, шутливость и т. д.). В связи с этим прямая речь широко использует средства эмоциональности и выразительности: междометия, эмоционально окрашенную лексику, суффиксы субъективной оценки, синтаксические средства разговорной речи и просторечия.

Вот пример прямой речи, в которой особенности речевой манеры персонажей выражены сравнительно слабо:

Управляющий сказал мне: "Держу вас только из уважения к вашему почтенному батюшке, а то бы вы у меня давно полетели. Я ему ответил: "Вы слишком льстите мне, ваше превосходительство, полагая, что я умею летать". И потом я слышал, как он сказал: "Уберите этого господина, он портит мне нервы" (Чехов, Моя жизнь).

Здесь отношением подчиненного служащего к управляющему в дореволюционное время объясняется обращение ваше превосходительство; в то же время ирония героя повести сказывается в переосмыслении им слова летать; в речи управляющего почтением к отцу героя, архитектору, вызвано его обозначение батюшка, наоборот, подчеркнутая резкость сквозит в заявлении: а то бы вы у меня давно полетели вместо я бы уволил вас.

В следующих репликах деда из повести А. М. Горького "В людях" речевая манера персонажа передается исключительно ярко:

Я вошел в комнату, взглянул на деда и едва удержался от смеха— он действительно был доволен как ребенок, весь сиял, сучил ногами и колотил лапками в рыжей шерсти по столу.

— Что, козел? Опять бодаться пришел? Ах, ты, разбойник! Весь в отца! Формазон, вошел в дом — не перекрестился, сейчас табак курить, ах, ты, Бонапарт, цена копейка!

Здесь широко представлен синтаксис эмоциональной речи с междометиями, обращениями, неполными предложениями и своеобразная лексика и фразеология.

КОСВЕННАЯ РЕЧЬ

§ 681. Косвенная речь представляет передачу высказываний других лиц от лица автора, и чужая речь в таком случае оказывается увязанной с авторской речью; подлинные слова других лиц или персонажей в ней оказываются до известной степени переработанными. По сравнению с прямой речью косвенная речь вторична и является ее заменой.

Всякая замена прямой речи косвенной сопровождается стилистическими изменениями. В зависимости от целей передачи чужих высказываний при переработке прямой речи в косвенную выделяются две разновидности косвенной речи, во многом различные между собой: деловая и художественная.

§ 682. Деловая, или интеллектуальная, форма косвенной речи ставит целью передавать только содержание, мысли чужого высказывания, не сохраняя речевых особенностей этого высказывания. Автор вводит чужую речь в формы делового стиля литературного языка. Поэтому прямая речь в этих случаях подвергается значительной переработке.

В стилистическом отношении важно, что такая косвенная речь не воспроизводит существующие в прямой речи элементы речевой манеры персонажа, поскольку они не укладываются в рамки делового стиля литературного языка. Так, стираются особенности нелитературной речи говорящего, своеобразие его отношения к собеседнику или предмету речи. Речь лишается своего колорита. Также не находят в ней места эмоциональные элементы, получающие выражение в междометиях, обращениях, эмоционально окрашенной лексике и т. д. Передача чужих высказываний приобретает характер делового стиля литературного языка. Отдельные указания на своеобразие речи персонажа, на ее эмоциональность даются лишь в замечаниях автора, сопровождающих такую косвенную речь. В грамматическом отношении она представляет придаточное предложение.

Пример прямой речи:

Маляр остановился и взял меня за пуговицу.

— Мисаил Алексеевич, ангел вы наш, — продолжал он,—я так понимаю, ежели какой простой человек или господин берет даже, самый малый процент, тот уже есть злодей (Чехов, Моя жизнь).

Передача этих высказываний маляра косвенной речью делового типа получает такой вид:

Маляр ласково говорил Мисаилу Алексеевичу, что, по его мнению, всякий человек, берущий проценты, является преступником.

В той же повести "Моя жизнь" находим два отрывка, один из которых представляет прямую речь, а другой — ее передачу в виде деловой косвенной речи. Отец говорит герою повести:

— Когда ты начинаешь говорить о физическом труде, то это выходит глупо и пошло! — сказал отец с раздражением. — Пойми ты, тупой человек, пойми, безмозглая голова, что у тебя, кроме физической силы, есть еще дух божий, святой огонь, который в высочайшей степени отличает тебя от осла или от гада и приближает к божеству! Этот огонь добывался тысячи лет лучшими из людей. Твой прадед Полезнев, генерал, сражался при Бородине, дед твой был поэт, оратор и предводитель дворянства, дядя — педагог, наконец, я, твой отец — архитектор! Все Полозневы хранили святой огонь для того, чтобы ты погасил его!

Затем подобный разговор передается от лица рассказчика повести:

Продолжать разговор было бесполезно и неприятно, но я сидел и слабо возражал, надеясь, что меня, наконец, поймут. Ведь весь вопрос стоял просто и ясно и только касался способа, как мне добыть кусок хлеба, но простоты не видели, а говорили мне, слащаво округляя фразы, о Бородине, о святом огне, о деде, забытом поэте, который когда-то писал плохие и фальшивые стихи, грубо обзывали меня безмозглою головою и тупым человеком.

Следует обратить внимание на ряд замечаний, представляющих оценку рассказчиком манеры речи отца и ее содержания. Сюда относятся такие выражения: говорили, слащаво округляя фразы... грубо обзывали... Эти оценочные замечания только знакомят читателей с отношением рассказчика к речевой манере персонажа, а ее воспроизведение в косвенной речи отсутствует. Характерный образец пересказа чужого высказывания, сопровождаемого его оценкой, представляет отрывок, касающийся деда: о деде, забытом поэте, который когда-то писал плохие и фальшивые стихи. (Сравним в прямой речи: дед твой был поэт; оратор и предводитель дворянства.)

В той же повести Чехов дает пример косвенной речи делового типа, излагаемой средствами литературного языка, без элементов речевой манеры персонажа:

И, по обыкновению, он [отец. — А. Г.] стал говорить о том, что теперешние молодые люди гибнут от неверия, материализма и излишнего самомнения и что надо запретить любительские спектакли, так как они отвлекают молодых людей от религии и обязанностей.

§ 683. Как видно из примеров, переработка прямой речи в данный вид косвенной речи вызывает следующие изменения:

1) Содержание чужой речи включается в рамки придаточных предложений, в связи с чем вопросительные и восклицательные предложения заменяются повествовательными. Подчинение этих придаточных осуществляется разными союзами и союзными словами. Так:

а) союз что употребляется тогда, когда в прямой речи имеется повествовательное предложение (Девочка ответила: "Брат уехал". — Девочка ответила, что брат уехал);

б) союз чтобы используется при замене повелительного предложения (Мать обратилась к девочке: "Посмотри в окно". — Мать обратилась к девочке и сказала, чтобы она посмотрела в окно);

в) союзные слова кто, что, который, какой, чей, когда, где и т.д. встречаются тогда, когда в прямой речи имеются соответствующие вопросительные слова (Руководитель кружка спросил: "Когда назначить следующее собрание?" — Руководитель кружка спросил, когда назначить следующее собрание; Мальчик спросил: "Кому передать письмо?" — Мальчик спросил, кому передать письмо); в произношении прямая и косвенная речь в таких случаях различается только интонационно;

г) частица ли появляется тогда, когда в прямой речи имеется вопросительное предложение с этой же частицей или совсем не имеющее вопросительного слова (Вошедший спросил: "Пришел ли комендант?" — Вошедший спросил, пришел ли комендант; Бригадир спросил: "Урожай хорош?" — Бригадир спросил, хорош ли урожай).

2) В связи с тем, что косвенная речь излагает чужую речь от лица автора, нередко меняются лица глаголов и личные местоимения. Эта замена определяется тем, в каких отношениях к автору оказываются лица, о которых сообщается в косвенной речи. Так:

а) Формы 3-го лица выступают на месте всех трех лиц прямой речи, если те, о ком сообщает косвенная речь, не принадлежат к участникам диалога, который ведет автор. Так:

Петров заявил бригадиру: "Я выполнил задание" — Петров заявил бригадиру, что он выполнил задание;

Бригадир спросил Петрова: "Вы выполнили задание?" — Бригадир спросил Петрова, выполнил ли он задание;

Бригадир сообщил о Петрове: "Он выполнил задание" — Бригадир сообщил о Петрове, что он выполнил задание.

б) Формы 2-го лица появляются также на месте всех трех лиц в тех сравнительно редких случаях, когда тот, о ком сообщается в косвенной речи, оказывается собеседником автора. Так:

Вы же вчера говорили: "Я еду в Москву" — Вы же вчера говорили, что едете в Москву;

Вы забыли, как врач вас предупреждал: "Вам нужна строгая диета" — Вы забыли, как врач вас предупреждал, что вам нужна строгая диета;

Ах, это вы! А Петр Иванович вчера о вас сообщил: "Он уехал в Москву" — А Петр Иванович сообщил о вас, что вы уехали в Москву.

в) Еще реже, когда сам автор оказывается лицом, о котором сообщалось в прямой речи, все три лица глагола заменяются 1-м лицом. Так:

Я же обещал: "Я принесу учебник болгарского языка" — Я же обещал вам, что принесу учебник болгарского языка;

Неужели вы забыли, как сами советовали мне: "Вам нужно немедленно ехать" — Неужели вы забыли, как сами советовали мне, что мне нужно немедленно ехать;

Мне передали, что врач обо мне сказал: "Он может выходить при солнце" — Мне передали, что врач сказал обо мне, что при солнце я могу выходить.

3) Опускаются междометия: "Ах, как я рад встрече!" — воскликнул Петя, — Петя удовлетворенно заявил, что он очень рад встрече.

4) Опускаются обращения; при этом они могут быть заменены, во-первых, подлежащим придаточного предложения ("Петя, иди домой!" — позвала мать — Мать звала, чтобы Петя шел домой) или, во-вторых, дополнением главного предложения (Мать позвала Петю, чтобы он шел домой).

5) Эмоционально окрашенная лексика и фразеология заменяется соответствующими по значению словами и выражениями основного пласта общеупотребительных слов, применяемых в деловом стиле.

§ 684. Разновидностью деловой косвенной речи является скрытая косвенная речь, когда содержание чужой речи излагается автором в самом общем виде; нередко дело ограничивается только сообщением темы или перечнем тех вопросов, которые затрагивались тем или иным лицом, без раскрытия того, что высказывалось по этим вопросам данным лицом. Скрытая косвенная речь сообщает о самом факте чужой речи и дает сведения об общем ее содержании:

Сенька, стоя на коленях, вздев глаза к потолку, начал докладывать наизусть — с кого сколько было получено за вчерашний день, откуда и что привезено, кто остался должен (А.Н.Толстой, Петр Первый); Теперь я снова жил с бабушкой, как на пароходе, и каждый вечер перед сном она рассказывала мне сказки или свою жизнь, тоже подобную сказке. А про деловую жизнь семьи, — о выделе детей, о покупке дедом нового дома для себя, — она говорила посмеиваясь, отчужденно, как-то издали, точно соседка, а не вторая в доме по старшинству (Горький, Детство).

§ 685. Художественная, или живописная, косвенная речь, в отличие от деловой, характеризуется тем, что в нее вводятся слова и обороты, дающие представление о языковой манере излагаемого высказывания в целях сохранения колорита чужой речи. В ней и наблюдается своеобразное объединение элементов прямой и косвенной речи. Автор, приводя те или иные характерные выражения прямой речи, нередко сопровождает их своей оценкой; в результате читатель знакомится не только с особенностями речи персонажа, но и с отношением к ним автора. Эта форма косвенной речи характерна для художественных произведений. На письме выражения, взятые из прямой речи, иногда (но не всегда) выделяются кавычками, в чтении изменение тембра и интонации обязательно должно оттенить, что автор приводит чужие слова, при этом оценочное отношение к ним может проявляться в их ироническом произношении:

Наконец, [Манилов] уже выразился, что это сущее ничего, что он, точно, хотел бы доказать чем-нибудь сердечное влечение, магнетизм души; а мертвые души в некотором роде — совершенная дрянь (Гоголь, Мертвые души); Ребята [мастеровые] подозревали во мне религиозного сектанта и добродушно подшучивали надо мной, говоря, что от меня даже родной отец отказался, и тут же рассказывали, что сами они редко заглядывают в храм божий и что многие из них по десяти лет на духу не бывали, и такое свое беспутство оправдывали тем, что маляр среди людей все равно, что галка среди птиц (Чехов, Моя жизнь).

Здесь из прямой речи взяты такие слова и выражения: на духу не бывали (на исповеди), беспутство, в храм божий (в церковь), маляр среди людей все равно, что галка среди птиц.

§ 686. В художественной речи используется также свободная косвенная речь, или несобственная прямая, в которой автор от своего лица передает чужие заявления и размышления. В синтаксическом отношении она выделяется тем, что в ней отсутствуют союзы, а лица глаголов и личные местоимения употребляются, как в косвенной речи. Обычно персонаж, высказывания которого приводятся, обозначается местоимением он. Стилистически она характеризуется тем, что чужая речь в ней затушевана, слита с авторской речью. "Под пером выдающихся мастеров, — пишет проф. Л. А. Булаховский, — эта изящная синтаксическая структура, соединяющая в себе отраженные, но вместе с тем выразительные эмоциональные краски воспроизводимой в наиболее важных элементах фразы героев повествования, с объективирующей сдержанностью авторского сообщения, — выступает и в поэзии и в прозе как прекрасный род передачи голосов, которым, по авторскому замыслу, нужно звучать сдержанно, приглушенно, неискренно, иногда—оставаться только "внутренними" голосами, выражением размышлений, загнанных в себя чувствований и под." ¹.

Общепризнанным образцом такой речи является следующий отрывок из "Полтавы" Пушкина:

                   Мазепа, в горести притворной,

                   К царю возносит глас покорный.

                   И знает бог, и видит свет:

                   Он, бедный гетман, двадцать лет

                   Царю служил душою верной;

                   Его щедротою безмерной

                   Осыпан, дивно вознесен...

                   О, как слепа, безумна злоба!..

                   Ему ль теперь, у двери гроба,

                   Начать учение измен

                   И потемнять благую славу?..

Здесь к жалобам Мазепы, выражению смирения примешивается оценка Пушкина, разоблачающая притворство Мазепы, что и должно отразиться на чтении этого отрывка.

Вот еще примеры несобственной прямой речи из поэмы К. Симонова "Суворов":

                   Царь вышел вместе с ним на площадь,

                   Там рядом с Павловым конем

                   Ему была готова лошадь.

                   И, вылетев во весь карьер,

                   Поехали вдоль фронта рядом —

                   Курносый прусский офицер

                   С холодным оловянным взглядом

                   И с ним, бок о бок, старичок,

                   Седой, нахохленный, сердитый,

                   Одетый в легкий сюртучок

                   И в синий плащ, в боях пробитый,

                   Нет, он не может отрицать,

                   Войска отличный вид имели,

                   Могли оружием бряцать

                   И ноги поднимать умели.

                   Не просто поднимать, а так,

                   Что сбоку видишь ты — ей-богу!

                   Один шнурок, один башмак,

                   Одну протянутую ногу.

                   А косы, косы! А мундир —

                   Крючки, шнурки, подтяжки, пряжки.

В той же поэме имеется случай, когда несобственная прямая речь переходит в прямую:

                   В субботу, взяв с собой рескрипт,

                   Суворов выехал в столицу.

                   И вот полозьев мерзлый скрип, —

                   И по бокам пошли стелиться

                   Поля. Поля. И сквозь поля

                   Весь день трусить своей дорогой

                   И к ночи, печку запаля,

                   Заснуть в избе. А утром — трогай!

                   Да не спеша. Чай, позван он

                   Не для войны, не для похода...

                   А если так, то есть резон

                   Сослаться на болезнь, на годы,

                   На что придется. Подождут.

                   На что мы им? У них в наградах

                   Не тот, кто штурмом брал редут,

                   А тот, кто мерз на вахтпарадах.

                   Слуга покорный!

Особенности речи отдельных персонажей, эмоциональность и интонации разговорной речи отражены в передаче автором высказываний и размышлений действующих лиц в "Повести о настоящем человеке" Б. Полевого; например, в размышлениях Мересьева после операции передается его потрясение, а также привычные для летчика обороты:

Лишь в эту минуту Алексей вполне осмыслил всю тяжесть потери. Он никогда больше не вернется в полк, в авиацию, вообще на фронт. Ему никогда больше не подымать самолета в воздух и не бросаться в воздушный бой, никогда! Теперь он инвалид, лишенный любимого дела, прикованный к месту, обуза в доме, лишний в жизни. Это нельзя исправить, это до самой смерти.

Реплики и склад речи профессора, заведующего госпиталем, сквозят в пересказе его полных темперамента речей: Распекая кого-нибудь из персонала за нерадивость, — а он делал это шумно, страстно, обязательно на месте происшествия, в присутствии больных, — он всегда говорил, что его клиника, образцово, как и прежде, работающая в настороженной, затемненной, военной Москве, — это и есть их ответ всем этим Гитлерам, и Герингам, что он не желает слышать никаких ссылок на трудности войны, что бездельники и лодыри могут убираться ко всем чертям и что именно сейчас-то, когда все так трудно, в госпитале должен быть особо строгий порядок.

Беседы комиссара воспроизводятся с характерными чертами его речевой манеры: С Мересьевым, любившим вникать в суть войны, задорно поспорил о современных, способах применения авиации, танков и кавалерии, причем не без страсти доказывал, что авиация и танки — это, конечно, славная штука, но что и конь себя не изжил и еще покажет, и если сейчас хорошо подремонтировать кавалерийские части, да подкрепить их техникой, да в помощь старым рубакам-командирам вырастить широко и смело мыслящую молодежь, — наша конница еще удивит мир.

§ 687. В бытовой речи употребляется полупрямая речь, которая характеризуется тем, что имеет подчинительный союз косвенной речи, но сохраняет личные формы, как они были употреблены в прямой речи без их переработки, как это требуется для того, чтобы сообщение велось от лица автора. Она создает впечатление непринужденности и непосредственности речи и в художественных произведениях используется в репликах персонажей. Такова реплика Осипа из "Ревизора": Трактирщик сказал, что не дам вам есть, пока не заплатите за прежнее. (Сравним косвенную речь от лица Осипа, передающего слова трактирщика: ...что не даст нам есть, пока не заплатим за прежнее.)

Как показывает этот пример, употребление лиц в полупрямой речи может дать повод для двусмыслицы (не дам может относиться к трактирщику и к Осипу), поэтому в деловой речи полупрямая речь признается ошибкой, требующей исправления. В разговорной речи возможная двусмыслица обычно предотвращается общим смыслом сообщения и контекстом.

Еще пример полупрямой речи: Конечно, почтмейстер и председатель и даже сам полицеймейстер, как водится, подшучивали над нашим героем, что уж не влюблен ли он и что мы знаем, дескать, что у Павла Ивановича сердечушко прихрамывает, знаем, кем и подстрелено (Гоголь, Мертвые души).

§ 688. Наконец, несколько замечаний об ошибках в чужой речи.

В косвенной речи наиболее частыми ошибками является неправильное употребление личных местоимений и лиц глаголов, нарушающее, под воздействием прямой речи, указанные выше условия замены лиц и их обозначения с точки зрения автора.

Кроме того, встречаются случаи употребления рядом двух союзов, один из которых является лишним. Вот несколько литературных примеров:

1. Что и будто:

                   Едва ль соседи и неправы,

                   Что будто у него в шкатулке миллион

                                                                (Крылов).

2. Что и частица ли: Барон уже подумывал написать ей, что не приедет ли она на недельку в Москву... (Писемский).

¹ Л.А.Булаховский, Курс русского литературного языка, т. I, изд. 5, М., 1952, стр. 385.

Приложение

Об одной проблеме стилистики (Случаи стилистической дефектности конструкций, соответствующих целям автора и отвечающих нормам языка)

Об одной разновидности относительного употребления будущего времени

"Порядка десяти тысяч"

ОБ ОДНОЙ ПРОБЛЕМЕ СТИЛИСТИКИ ¹

(Случаи стилистической дефектности конструкций, соответствующих целям автора и отвечающих нормам языка)

Стилистика, по общему признанию, имеет прикладной характер и преследует практические цели. Одной из основных ее задач является содействие повышению культуры языкового общения, чем в первую очередь обусловлено рассмотрение языковых средств, обеспечивающих точность, ясность и выразительность передачи известных мыслей. В связи с этим в стилистике особое место занимает анализ синонимических средств языка, допускающих выбор того из них, которое наиболее отвечает авторскому замыслу. Стилистическое мастерство в основном и оценивается по умению распоряжаться синонимическими средствами. Обычно внимание говорящего или пишущего направлено на выбор наиболее подходящих по значению и выразительности языковых элементов.

Но при оформлении мыслей встречаются своего рода подводные камни, которые могут не привлечь внимания говорящего или пишущего и, будучи не замеченными автором, вызвать те или другие затруднения в понимании сказанного или написанного. Это связано с тем, что в подобных случаях, с одной стороны, мысль автора получает достаточно точное выражение и создается впечатление, что нет поводов для поисков какой-то другой ее передачи, с другой стороны, используются лексические и грамматические средства, вполне отвечающие нормам литературного языка, и нет оснований видеть нарушение этих норм, так что и с точки зрения языкового выражения, и с точки зрения содержания, вкладываемого автором, такая конструкция (предложение, словосочетание, слово) может не вызвать сомнений в ее правильности и уместности ее использования. И все же такая конструкция требует пересмотра и замены, если она оказывается двусмысленной и, помимо вложенного в нее значения, имеет другое, в данном случае не подходящее значение. Это связано с омонимичностью языковых элементов — слов, форм слов, синтаксических конструкций.

Так, если речь шла об обвинении, предъявленном директору, вполне возможна фраза Обвинение директора было необоснованным, но, взятая сама по себе, эта фраза может быть понята и так, что обвинение предъявлял директор, так что для избежания омонимии следует сказать: 1. Обвинение, предъявленное директору ... 2. Обвинение, которое предъявил директор ... Омонимизм обусловлен тем, что существительное обвинение может иметь при себе как родительный субъекта, так и родительный объекта.

Или фраза Порядок слов с подлежащим после сказуемого характерен для начала произведения, имеющего описательный характер допускает двоякое понимание — описательность характеризует: 1) начало произведения (фраза и предназначалась для выражения этого положения) или 2) все произведение. Омонимизм создается вследствие возможности согласования причастия с обоими существительными в родительном падеже. Чтобы избежать такого омонимизма, фразу нужно перестроить: 1) ... характеризует начало произведения, имеющее описательный характер, 2) ... характеризует начало произведения, имеющего описательный характер.

Как показывают эти примеры, если бы не возникающий омонимизм, приведенные фразы были бы вполне приемлемы: против них не возникает возражений ни со стороны передаваемого содержания, ни со стороны языкового выражения. Таким образом, недостаток этих фраз сосредоточен, собственно, не в них самих, а в их отношении к другим конструкциям, имеющим свое особое значение; именно совпадение двух таких конструкций и создает двусмыслицу. В то же время нет никаких отчетливых показателей того, что рядом с употребляемой конструкцией существует другая, омонимичная первой, и поэтому требуется осмотрительное отношение к их использованию.

Между тем обычно процесс оформления мыслей проходит таким образом, как будто опасностей такого омонимизма не существует. Говорящий или пишущий выбирает слова, формы, синтаксические конструкции, необходимые для выражения передаваемого им содержания, и сосредоточивает внимание на их соответствии стоящим перед ним задачам. И обычно остается незамеченным, что некоторые использованные элементы могут иметь не то значение, которое вкладывает в них автор.

Обнаружение омонимизма требует другого направления в анализе и оценке языкового материала, чем это имеет место при выражении мыслей. Для этого требуется развитие наблюдательности в отношении языковых средств и их функций, умение стать на положение слушателя или читателя и сосредоточиваться на тех возможностях понимания, которые допускает данный языковой материал. Такое переключение в отношении к изложенному представляет совершенно особую задачу по сравнению с выражением мыслей и может производиться на базе сознательного отношения к языковым средствам, тогда как достижение точности и выразительности мыслей не обязательно является осознанным, во всяком случае осознанным целиком; владение языком предполагает целесообразное использование многих его элементов без четкого их осознания (это так называемое чутье языка). Языковое чутье не способствует обнаружению омонимизма, он может быть раскрыт лишь при сознательном рассмотрении языкового материала, направленном в сторону отыскания омонимизма. Поэтому обычно омонимизм обнаруживается не в момент написания, а при последующем просмотре, особенно спустя известный срок, когда написанное представляется уже как нечто постороннее, когда его содержание устанавливается на основе его языкового выражения. Этой специфичностью обнаружения омонимизма объясняется, что ошибки такого рода нередко остаются незамеченными даже в печати.

Несмотря на затруднительность раскрытия омонимизма, порождаемые им двусмысленности представляют существенные стилистические недостатки, требующие исправления.

Как уже указывалось, своеобразной особенностью этого рода стилистических ошибок служит то, что они не замечаются при естественной направленности внимания в процессе оформления мыслей и требуют особого подхода к анализу языкового материала. Выработка такого подхода представляет своеобразный вид стилистической опытности и тесно связана с хорошим знанием языковой системы, отношений между ее элементами, в особенности возможностей столкновения и совпадения в выражении разных значимых элементов языка.

Стилистические недочеты, порождаемые омонимизмом, наблюдаются в разных областях языковой системы — в лексике, морфологии, синтаксисе; в связи с различием средств устной и письменной речи они могут захватывать только произнесенное или только написанное.

Рассмотрим несколько примеров из разных разделов языковой системы.

В лексике сюда относится употребление лексических омонимов, когда возможность двоякого понимания не предупреждается контекстом и другими условиями.

Заглавие рассказа Ирвинга "Полный джентельмен" может быть понято как "совершенный джентельмен", тогда как по содержанию рассказа следует понимать "толстый джентельмен".

В следующем отрывке выражение с отличными результатами допускает понимание: 1) с иными, другими результатами, 2) с прекрасными, замечательными результатами: Младограмматики подобны ученым, предпочитающим, изучать только палеолитические кости. Даже когда они обращают свое внимание на романские языки ... они просто применяют индоевропейский компаративный метод к современным языкам и изучают их так, как будто они имеют дело с древнефранцузским, древнеитальянским, древнеиспанским, древнемеланезийским. Неолингвисты всегда следуют обратной процедуре — и с отличными результатами. Они исходят из современных, разговорных, живых диалектов и применяют полученные методологические результаты к древним языкам вроде санскрита или авестийского так же, как и к индоевропейским реконструкциям (Дж. Бонфанте, Позиция неолингвистики. Хрестоматия, стр. 318).

Создают затруднения случаи, когда одно слово употребляется в близком контексте повторно с другим значением.

Таково употребление глагола смазывается со значениями: 1) подвергается смазыванию, 2) стирается — в следующем отрывке:

Искусственное нёбо дезинфицируется в спирту, смазывается эмульсией (раствором бария) и вставляется в рот диктора, который вслед за тем произносит какой-либо звук. Движением языка смазывается при этом часть эмульсии (Артемов, Экспериментальная фонетика).

Разумеется, во втором случае следует употребить глагол стирается.

Разновидностью такого недочета является употребление одного слова, с одной стороны, в качестве термина, с другой — в качестве общеупотребительного слова, не имеющего терминологического значения. Например: В дополнение к сказанному следует добавить, что дополнение не четко разграничивается с обстоятельствами. В подобных случаях замене подлежит слово без терминологического значения. Например: К сказанному выше следует добавить...

В области морфологии затруднения создаются омонимизмом разных форм или многозначностью одной формы. При этом двусмысленность обычно наблюдается тогда, когда это допускается контекстом, так что действует совокупность морфологических и синтаксических факторов. Наоборот, во многих случаях синтаксический фон создает полную гарантию однозначности форм, хотя, взятые отдельно, они входят в омонимичные группы. Главной причиной затруднительного или ошибочного понимания в таких случаях служит возможность разного значения форм, но известную роль при этом играют и синтаксические условия, почему эти недочеты можно назвать морфолого-синтаксическими, в отличие от чисто синтаксических, о которых будет сказано ниже.

Примером затруднений, возникающих вследствие многозначности одной формы, может служить форма творительного падежа, как известно, обладающая разветвленной группой значений.

Так, форма часами во фразе Играл часами может обозначать:

1) объект (ручными часами), 2) время (в течение нескольких часов).

Форма грандиозными средствами в предложении Милорадович был воин-поэт и потому понимал вообще поэзию. Грандиозные вещи делаются грандиозными средствами (Герцен, Былое и думы, стр. 227) может обозначать: 1) творительный инструментальный (создаются грандиозными средствами — это значение и имеется в данном случае), 2) творительный предикативный (становятся грандиозными средствами, превращаются в грандиозные средства). Возможность двоякого понимания здесь поддерживается наличностью двух значений глагола делаются: 1) создаются, 2) становятся.

Возможность двоякого понимания творительного падежа как падежа субъекта (1) или как орудия (2) довольно широко наблюдается в страдательных оборотах, когда творительный падеж обозначает предмет или явление (не лицо), например: Лодка опрокинута волной; синонимично не только действительному обороту Волна опрокинула лодку, но и безличному предложению Лодку опрокинуло волной. Дорога запушена снегом. — Снег запушил дорогу и Дорогу запушило снегом; Река затянута льдом. — Лед затянул реку и Реку затянуло льдом (последнее ближе и естественней).

В связи с тем что творительный с предлогом с может обозначать признак (лодка с парусом) и объект действия (борьба с сорняками), имеет двоякое значение заглавие фельетона "Борец с пережитками" ("Правда", 29/III-1959), т. е.: 1) борец против пережитков, 2) борец, имеющий пережитки.

Двоякое понимание родительного падежа возможно в конструкциях, в которых управляющим словом является отглагольное существительное, допускающее обозначение действующего лица, с одной стороны, объекта действия — с другой. Сюда относятся существительные, образованные от глаголов, имеющих дополнение, обычно прямое: одобрить, читать, обвинять, защищать, предупреждать, преследовать: одобрение Сергеева (Сергеев одобряет, одобряют Сергеева), чтение Шолохова (читает Шолохов, чтение произведений Шолохова), обвинение врача, защита товарища, преследование ястреба, задержка парохода. Одним из условий, предупреждающих двусмысленность таких конструкций, является значение слова в родительном падеже: названия лиц, как правило, служат обозначением действующего лица (открытие Колумба, боязнь Вани), название предметов и явлений — обозначением объекта (открытие Америки, боязнь темноты, наказания).

Возможность двоякого значения родительного падежа не была учтена мной в заглавии статьи "Наблюдения над языком маленьких детей" ("Русский язык в советской школе", 1929, № 5). Причем имелось в виду, как маленькие дети наблюдают явления языка, тогда как скорее напрашивается мысль, что даются наблюдения автора над детскои речью. Этот случай отличен от предыдущего тем, что родительный оказывается подчиненным разным словам: наблюдения детей (родит, субъекта), над языком детей (родит, принадлежности).

Родительный падеж, зависящий от сравнительной степени, в предложениях, имеющих подлежащее и дополнение, может соотноситься и с тем и с другим, вследствие чего создается возможность двоякого понимания. Так, предложение Брат любит мать больше сестры соответствует двум предложениям: Брат любит мать больше, чем сестра и Брат любит мать больше, чем сестру; Я знаю его больше вас: 1) "больше, чем вы" или "больше вашего", 2) "больше, чем вас".

Совпадение форм двух падежей при соответствующих синтаксических условиях может обусловить двоякое понимание.

У существительных 1-го склонения на -ия и 3-го склонения, имеющих одинаковую форму родительного и дательного падежей, когда управляющее слово допускает подчинение обоих падежей, формы этих падежей не разграничены, например показ кого, чего или кому, чему, так что заголовок афиши Показ молодежи допускает понимание: 1) показ молодых талантов, 2) показ молодым зрителям. Прочитай письмо матери: 1) письмо, написанное матерью, 2) прочитай для матери. Огласите резолюцию комиссии: 1) резолюцию, составленную комиссией, 2) огласите перед комиссией. Помощь дивизии пришла вовремя (чья помощь? — дивизии; помощь кому? — дивизии).

Изредка встречается омонимизм форм винительного и предложного падежей у существительных среднего рода с безударным окончанием -е: Прием заявлений в училище живописи продолжается (ср.: в педагогическое училище или в педагогическом училище). Самолеты летят на взморье (куда? или где?)

Только в произношении совпадают формы творительного падежа единственного числа и дательного падежа множественного у существительных мужского и среднего рода с неподвижным ударением на основе: инженером — инженерам, жилищем — жилищам. Их двоякое понимание наблюдается в страдательных оборотах, когда страдательное причастие, помимо творительного, может управлять и дательным падежом, например: послано кем и кому, выдано кем и кому, сообщено кем и кому, рассказано кем и кому, доложено кем и кому: О случившемся сообщено инженером и инженерам; Извещение послано преподавателем и преподавателям (ср.: учителем и учителям); Документы переданы членом комиссии и членам комиссии; Проект резолюции был доложен участником и участникам совещания.

У субстантивированных существительных формы творительного единственного и дательного множественного совпадают и на письме: Все было рассказано одним знакомым (кем? или кому? ).

Наличие одной фамилии у лиц мужского и женского пола приводит к тому, что совпадают формы родительного падежа мужского рода (Петра Степанова) и именительного падежа женского рода (Нина Степанова). С этим связана возможность омонимизма согласования и управления, когда стержневое существительное в именительном падеже допускает, с одной стороны, согласуемое приложение, с другой — управляемый родительный падеж: Ученица Степанова сыграла полонез: 1) ученица по фамилии Степанова, 2) ученица преподавателя Степанова. Врач Петрова уезжает в отпуск: 1) женщина-врач Петрова, 2) врач, ведущий больного по фамилии Петров.

Аналогично этому возможен омонимизм у мужских и женских имен, хшеющих общую основу, типа: Александр — Александра, Антонин — Антонина, Валентин — Валентина, Валерий — Валерия, Евгений — Евгения. Так, Сестра Валентина заболела: 1) сестра, по имени Валентина, 2) сестра знакомого по имени Валентин. Тетушка Валерия обещала нас навестить.

Особое место занимают случаи, когда в словосочетание входят два слова, каждое из которых имеет форму, допускающую двоякое понимание, при этом такое, что каждое из слов может выступать как подчиняющее и как подчиненное, так что они могут меняться своими функциями. Случаи такого двойного омонимизма и возможности своего рода перевернутых связей между элементами словосочетаний наблюдаются в разного рода конструкциях. Прежде всего сюда относятся, с одной стороны, сочетание согласованное прилагательное плюс существительное, с другой стороны, внешне совпадающее с этой конструкцией сочетание субстантивированного прилагательного плюс управляемый им родительный падеж существительного. Двойной омонимизм появляется тогда, когда первое слово употребляется и в качестве прилагательного, и в качестве существительного, а у второго слова (существительного) совпадают формы именительного множественного и родительного единственного; в таких случаях подчиняющее слово употребляется во множественном числе. Например, в предложении Приехали родные тетки слово тетки может выступать как подлежащее и тогда родные является согласованным прилагательным или же подлежащим является родные в значении "родственники" и тогда тетки — управляемый родительный падеж единственного числа.

Так же фраза Рабочие бригады выполнили план допускает двоякое понимание: 1) бригады — множественное число, рабочие — согласованное прилагательное, 2) рабочие — субстантивированное существительное во множественном числе, бригады — управляемый родительный падеж единственного числа (одной бригады).

Что показывают данные обследования? (Данные в значении "эти" или в значении "материалы".)

Совпадение форм двух падежей существительного может создавать омонимизм, когда по синтаксическим условиям может быть употреблен и тот и другой падеж. Так, при совпадении именительного единственного и родительного множественного (солдат, драгун, грузин, турок, сапог, чулок, аршин) существительное может быть независимым словом — вторым из однородных подлежащих — или управляемым родительным падежом: На площади стояло несколько греков и турок: (ср.: стояли турок и несколько греков); Группа русских и грузин о чем-то оживленно спорили; Вдоль дороги тянулась молодая поросль орешника и липы.

Аналогично при совпадении винительного и родительного падежей разных чисел возможны случаи, когда допустимо двоякое понимание, например, это бывает при глаголе с отрицанием, управляющем и винительным и родительным падежом: Ты не нашел чулок — 1) один чулок, 2) потерянных чулок; Почему вы не подняли шторы? — 1) опущенной шторы, 2) опущенные шторы. Так же: К XX веку дворянство растеряло значительную часть своих земель и богатства — 1) часть богатства — род. пад. ед. ч., 2) все богатства — вин. пад. мн. ч.; Чем бы ты ни был занят, а книги ты не забудь (Песня). Книги может быть как родительный единственного, так и винительный множественного.

Вследствие совпадения в произношении форм именительного и родительного падежей единственного числа среднего рода с безударным окончанием в устной речи заголовок "Семилетний план и будущее человечества" ("Литературная газета" от 20/1 1959 г.) не отличается от такого; "Семилетний план и будущее человечество". Письмо четко разграничивает эти варианты.

Совпадение форм именительного и винительного падежей у двух существительных, одно из которых выступает подлежащим, другое — дополнением, дает повод к перевернутому пониманию их функций в предложении. Так, сказанная однажды фраза Николаева лечит дочь Антонины Васильевны, где форма Николаева (вин. пад.) обозначала пациента, а дочь (им. пад.) — лечащего врача, была принята так, будто врачом является Николаева (им. пад.), а пациентом — дочь (вин. пад.).

Хотя в подобных конструкциях известную роль играет порядок слов (первое место занимает подлежащее, второе — дополнение), а также значение отдельных существительных и предложения в целом (Берег размывает прибой) ², однако в ряде случаев двоякое понимание или, по крайней мере, неясность значения налицо.

Не сразу улавливается значение газетной фразы: Корреспонденты сообщают, что европейские народы, угнетаемые нацистами, ожидают голод, холод и нищета. Не только порядок слов, но также значение этого понятия (обозначение активных деятелей) и значение сказуемого (ожидают) побуждают понять сочетание европейские народы не как дополнение, а как подлежащее.

Вследствие положения дополнения на первом месте затруднено понимание фразы: Но хотя он [Коменский] и преклонялся перед мудростью и ясновидением Священного писания и Христовым учением, кровь его волновала смелость научных исканий (Франтишек Кожик, Скорбная и героическая жизнь Я. А. Коменского, Прага, 1958, перевод Т. Шевченко).

В следующем отрывке из "Детства" Горького благодаря общему значению описываемой сцены (темой беседы служат грибы) подлежащим надо признать существительные рыжик, гриб, а дополнением — дерево, папоротник, хотя в первом предложении порядок слов не соответствует такому пониманию: По запахам трав она [бабушка] знала, какие грибы должны быть в этом месте, какие — в ином, и часто экзаменовала меня. — А какое дерево рыжик любит? А как ты отличаешь хорошую сыроежку от ядовитой? А какой гриб любит папоротник?

Двусмысленны стихотворные строки:

         Но рой игривых, легкокрылых дум

   Отгонит грозных волн величественный шум.

                                  (Жемчужников, Великолепны мрачные картины...)

В отличие от омонимизма, обусловленного морфолого-синтак-сическими условиями, имеются случаи чисто синтаксических омонимов. Главным источником таких конструкций, имеющих двоякое значение, является то, что известное слово предложения допускает связь не с одним определенным словом, а с двумя разными словами или с одним словом и с группой слов.

Так, при наличии словосочетания из двух существительных, где и управляющее и управляемое стоят в одном роде, числе и падеже, согласуемое причастие может относиться и к тому и к другому. Выше был приведен пример подобного рода: Порядок слов с подлежащим после сказуемого характерен для начала произведения, имеющего описательный характер. Здесь имеющего может относиться как к слову начала, так и произведения.

Среди собравшихся не было видно подруги студентки, болевшей гриппом: 1) подруги, болевшей..., 2) студентки, болевшей...

Если форма причастия может относиться к разным падежам, то омонимизм возможен и тогда, когда составляющие словосочетание существительные стоят в разных падежах: Директор школы беседовал с матерью ученицы, вернувшейся из санатория: 1) матерью, вернувшейся..-тв. пад., 2) ученицы, вернувшейся...- род. пад.

В связи с тем что относительное местоимение который согласуется с существительным главного предложения только в роде и числе и не согласуется в падеже, определительные предложения могут относиться к каждому из двух существительных одного рода и числа, хотя существительные стоят в разных падежах: возможности омонимизма здесь шире, чем у причастных оборотов. За деревьями показался верхний этаж нашего дома, который был ярко освещен солнцем: 1) верхний этаж, ярко освещенный солнцем, 2) дома, ярко освещенного солнцем.

Нам повстречался отец учителя, который вчера вернулся из отпуска: 1) отец, вернувшийся..., 2) учителя, вернувшегося...

Однако замена причастным оборотом не всегда дает возможность избежать омонимизма. Если причастие может быть отнесено к обоим существительным, то двусмысленность остается. Это бывает, когда оба существительных стоят в одном падеже: Мы, слышали это от отца учителя, который вчера вернулся из отпуска или от отца учителя, вернувшегося из отпуска: 1) отца, вернувшегося..., 2) учителя, вернувшегося... или когда существительные, как указывалось, стоят в разных формах, но одна фраза причастия может относиться к обоим падежам: Мы встретили отца учителя, который вернулся из отпуска или отца учителя, вернувшегося из отпуска: 1) отца (вин. пад.), вернувшегося..., 2) учителя (род. пад.), вернувшегося...; Драматический кружок собрался в библиотеке швейной фабрики, которая помещается или помещающейся на улице Горького: 1) в библиотеке, помещающейся (предл. пад.), 2) фабрики, помещающейся... (род. пад.).

Однородные члены в русском языке могут иметь подчиненные слова, относящиеся к ним в целом, например согласуемые прилагательные (причастия, местоимения): цветущие яблони и сливы, ваши книги и тетради, или управляемые существительные: реки и озера Сибири, письма и телеграммы юбиляру. В то же время грамматически не отграничиваются от этих конструкций случаи, когда подчиненные слова относятся не ко всей группе однородных членов, а к одному из них — ближайшему. Обычно это без труда угадывается по значению составляющих такую группу слов: На столе лежали свежие газеты и книги. Естественно, что свежие связано только с газеты. Между артистами и инженерами завода завязалась оживленная беседа. Существительное завода подчинено только слову инженерами.

Вследствие неразграниченности этих конструкций они могут иметь двоякий смысл, когда значение слов не помогает предпочесть одну из них. Так, остается неясным, к одному или к обоим существительным относится прилагательное в предложении: Были легкие морозы и метели.

В следующем предложении сочетание недавно посаженные может относиться к ближайшему существительному цветы и к обоим однородным членам: Вдоль тротуаров тянулись недавно посаженные цветы и кустарники.

Аналогично прилагательное в единственном числе может относиться к двум существительным в единственном числе: Необыкновенная выдержка и смелость водолаза поразили всех, или к одному ближайшему существительному: Во двор вошли пожилой военный и подросток (ср.: Во двор вошли подросток и пожилой военный).

В некоторых случаях оказывается невыраженным, к одному или к нескольким существительным относится прилагательное: В комнате стоит большой шкаф и гардероб (ср: В комнате стоит гардероб и большой шкаф).

Другой вид чисто синтаксических омонимов связан с возможностью различного деления предложений на синтагмы. Это почти целиком относится к письменной (печатной) речи, в которой во многих случаях деление на синтагмы не обозначается, тогда как устная речь выделяет синтагмы рядом фонетических средств (паузы, синтагматическое ударение). Возможность двоякого понимания напечатанного (или написанного) предложения возникает тогда, когда известное слово в предложении может быть связано с разными словами и в связи с этим может входить в разные синтагмы.

Так, слово допускает связь с предыдущим словом, с одной стороны, и с последующим — с другой. Это едва ли не самый распространенный случай. Напечатанное: Говорить вообще он не любил — допускает разное понимание в зависимости от того, подчинено ли вообще глаголу говорить или глаголу не любил, т. е. имеется ли деление на синтагмы: Говорить вообще | (= не конкретно) он не любил или Говорить | вообще он не любил (= был неразговорчив). У нас с братом беда может члениться: У нас с братом | беда (= у меня совместно с братом) или У нас | с братом беда (= беда с братом).

Во фразе Да ведь ты, Иван Иванович, больше моего японца-то знаешь — у Бойко-Павлова в партизанах ходил (Ажаев, Далеко от Москвы) отсутствие какого-либо знака препинания (и недопустимость его постановки) после больше моего делает возможным три варианта членения: больше моего | (чем я); больше | моего японца-то знаешь (известного мне японца знаешь) и больше моего японца-то | знаешь (чем мой японец). Конечно, по контексту требуется первый вариант.

В "Невском проспекте" Гоголя имеется: Чем не блестит эта улица-красавица нашей столицы? Я знаю, что ни один из бледных и чиновных ее жителей не променяет на все блага Невского проспекта. Только общее значение второго предложения подсказывает необходимость паузы после на все блага, вызываемую тем, что здесь имеется словосочетание не променяет Невского проспекта, иначе получилось бы словосочетание на все блага Невского проспекта и предложение оказалось бы незаконченным и непонятным.

Во фразе Письменная речь рассматривается как средство изображения и закрепления в символах разговорной речи (Г. Мюллер, Языкознание на новых путях, стр. 60) понимание затрудняется вследствие возможности объединения в синтагму (с паузой после закрепления) сочетания в символах разговорной речи, тогда как по смыслу фразы объединены слова как средство изображения и закрепления в символах (пауза после в символах).

Также не сразу становится ясным, что объединены в одной синтагме слова в истории военного искусства (с паузой после искусства), а не военного искусства флангового марша Меншикова в следующей фразе из "Севастопольской страды" Сергеева-Ценского: Этот вывод войск из Севастополя, для того чтобы не дать союзникам запереть в крепости полевые войска, а, напротив, сделать из этих войск для союзников угрозу их флангу и тылу и сохранить связь Севастополя с остальным Крымом и, значит, с Россией, и был началом отмеченного впоследствии в истории военного искусства флангового марша Меншикова.

В других случаях известное слово может составлять отдельную синтагму или же присоединяться к другим словам, образуя вместе с ними одну синтагму.

Вчера приехавший артист выступил на концерте допускает выделение в особую синтагму вчера, тогда получается словосочетание вчера выступил, или же первую синтагму составляют слова вчера приехавший артист; в этом случае вчера подчинено причастию приехавший.

В предложении От психологизма в труде Потебни "Из записок по русской грамматике" остается лишь слабый след, преимущественно в терминологии (В. Виноградов, Из истории изучения синтаксиса русского языка) от психологизма составляет отдельную синтагму, входя в словосочетание от психологизма остается лишь слабый след, но это слово могло бы быть объединено с соседними словами: от психологизма в труде Потебни... Затруднение может быть избегнуто при таком порядке слов: В труде Потебни "Из записок по русской грамматике" от психологизма остается лишь слабый след.

Двоякое понимание в письменной речи бывает связано и с тем, что знаки препинания характеризуются многозначностью. И наблюдаются случаи пунктуационного омографизма, выражающегося в том, что постановка одного и того же знака неразграниченно обозначает две различные синтаксические конструкции, которые в устной речи различаются интонационно. Это относится главным образом к постановке запятой. Сюда относятся разнородные случаи.

Так, запятая употребляется для отделения однородных членов и для отделения приложения, и иногда это создает возможность двоякого понимания написанного, тогда как в произношении имеются две различные интонации (перечисления и уточнения):

                   К нам пришли сегодня в гости

                   Два танкиста, два бойца.

                                                 (А. Барто, Лимон.)

При перечислительной интонации (однородные члены) сообщается о четырех лицах, при уточнительной (приложение) — о двух.

Запятая может отделять однородные члены, а также обращения, поэтому допускает двоякое чтение и понимание фразы: Петя, Миша и Ваня дома. Если Петя — обращение, то лучше после этого слова ставить восклицательный знак.

Выделение запятыми обращения и приложения может привести к двоякому пониманию также следующего типа предложений, особенно взятых изолированно: Ваш приятель, Николай Иванович, только что был у меня: 1) Николай Иванович — лицо, которому сообщается о приятеле (обращение), 2) приятель, по имени Николай Иванович (приложение). В устной речи эти случаи разграничены не только посредством интонации, но также на основе ситуации.

Выделенный запятыми деепричастный оборот может относиться к предыдущему и последующему глаголу, что четко различается в произношении: Больной с трудом приподнялся в постели, морщась от боли, едва проговорил несколько слов и вновь опустился на подушку. Здесь морщась от боли может быть объединено в словосочетание приподнялся, морщась от боли или в словосочетание проговорил, морщась от боли; избегнуть двоякого значения можно путем изменения местоположения деепричастного оборота: 1) Морщась от боли, больной приподнялся, с постели... ; 2) Больной с трудом приподнялся в постели, едва, морщась от боли, проговорил несколько слов...

Аналогично к предыдущему и последующему может примыкать сравнительный оборот: Какой-то зверек, свернувшийся клубком, как блестящий черный шарик, быстро покатился по склону: 1) свернувшийся клубком, как блестящий черный шарик...; 2) как блестящий черный шарик, быстро покатился по склону...

Возможно отнесение к предыдущему или последующему обособленного оборота, выделяемого запятыми:

                   И вдруг неведомая сила,

                   Нежней, чем вешний ветерок,

                   Ее на воздух поднимает,

                   Несет по воздуху в чертог.

                                                 (Пушкин, Руслан и Людмила.)

Сравнительная степень нежней может быть связана с существительным сила (сила, более нежная) и с глаголом поднимает (ср.: нежно поднимает). В произношении эти варианты интонационно разграничены.

Не всегда видны границы между обособленным оборотом и следующей за ним группой однородных членов, между которыми ставятся запятые. Так: Интонация сама по себе, т. е. вне словесного содержания, вне отношения речи к действительности, расчлененной, законченной, логически построенной мысли не выражает (В. В. Виноградов, Некоторые задачи изучения синтаксиса простого предложения, "Вопросы языкознания", 1954, № 1, стр. 13). При беглом чтении может показаться, что расчлененной, законченной относятся к действительности, поэтому в письменной речи лучше изменить порядок: не выражает расчлененной, законченной, логически построенной мысли.

Также постановка запятой в конце придаточного предложения и между следующими за ним однородными членами иногда заставляет колебаться в отнесении некоторых слов к предыдущему придаточному (оно тогда оканчивается однородными членами) или к последующим однородным членам: Когда после долгого пути вдруг перед глазами появляются жилые постройки, люди, лошади и собаки начинают идти быстрее (Арсеньев, Дерсу Узала). Всего вероятнее, что здесь имеется перечисление люди, лошади и собаки, но допустимо отнесение люди к придаточному: появляются постройки, люди.

В сложном предложении придаточное, стоящее между главными и отделенное от них запятыми, иногда может быть принято за подчиненное одному или другому из главных предложений.

                   На рынке корову старик продавал,

                   Никто за корову цены не давал,

                   Хоть многим была коровенка нужна,

                   Но, видно, не нравилась людям она.

                                                 (Михалков, Чудак.)

Уступительное предложение Хоть многим была коровенка нужна допускает его связь как с предыдущим, так и с последующим предложением. Правда, этого пунктуационного омонимизма можно бы избегнуть постановкой точки с запятой после давал или после нужна.

Когда в сложном предложении следуют одно за другим два придаточных, начинающихся одинаковыми союзами, они разделяются запятыми и тогда, когда они являются соподчиненными (однородными), и тогда, когда одно из них подчинено другому (придаточные разных степеней). В произношении они характеризуются разными интонациями. Иногда это приводит к возможности двоякого понимания: Мне стоило большого труда убедить колонистов, что Горький пишет правду в письме, что и талантливому человеку нужно много работать и учиться (Макаренко, Педагогическая поэма). Здесь оба придаточных могут быть подчинены как однородные сказуемому главного предложения: убедить в чем и в чем, но второе предложение также может быть подчинено сказуемому первого придаточного: пишет правду о чем (оно в таком случае является придаточным второй степени).

Такое же двоякое понимание как однородных и как последовательно подчиненных допускает следующее предложение: Я отвечал, что маменька не увидит, что я спрячусь за полог, когда захочется плакать (Аксаков, Детские годы Багрова внука). Хоть в изолированно взятом предложении больше оснований видеть последовательное подчинение (первое придаточное нуждается в указании объекта), но на основании контекста придаточные с союзом что оказываются однородными.

Иногда знаки препинания не помогают установить, какому слову главного предложения подчинено придаточное; это наблюдается, когда придаточное предложение может зависеть от сказуемого главного предложения и от следующего за ним деепричастия; в таком случае одинаково ставится запятая после сказуемого и после деепричастия. Так, Она говорила, сердясь, что я бестолков и упрям (Горький, Детство). При подчинении придаточного сказуемому говорила предложение распадается на синтагмы так: Она говорила сердясь | что я бестолков и упрям. При подчинении деепричастию так: Она говорила | сердясъ, что я бестолков и упрям.

Таковы стилистические недочеты, вызываемые омонимизмом слов, морфологических форм, синтаксических конструкций. Их особое положение среди других стилистических недочетов сказывается во многих отношениях.

Как уже говорилось, они не связаны с какой-либо неточностью или неясностью выражаемого содержания и обычно вполне отвечают целям автора в оформлении этого содержания. Они также не нарушают языковых норм, представляя собой использование языковых элементов, вполне соответствующих требованиям, предъявляемым к литературному языку.

Их появление вызывается своеобразными причинами, а именно тем, что в системе языка во взаимоотношениях между различными его элементами встречаются точки пересечения, когда выражение разных элементов совпадает и возникает возможность разного понимания таких омонимических объединений. Поэтому дефектность в таких случаях заключается не в них самих, как это характерно для обычных стилистических ошибок, а в их отношениях между разными языковыми элементами, именно в совпадении их выражения.

Хотя такое употребление разного рода омонимов непосредственно не создает неточностей в выражении мыслей, но эти недочеты, вследствие возможности другого понимания, оказываются грубыми ошибками и требуют исправления. Их недопущение и исправление — элементарное стилистическое требование.

При этом их обнаружение требует особого подхода, что связано с разным отношением к языковым средствам участников речевого общения — говорящего и слушателя. Говорящий или пишущий, сосредоточивающийся на том, чтобы найти языковое выражение для передаваемого содержания, использует языковые средства (слова, формы, синтаксические конструкции) с одним определенным значением, хотя иногда они имеют ряд других значений; эти неиспользуемые значения не привлекают его внимания и нередко совершенно им не замечаются. В другом положении находится слушатель или читатель — он воспринимает и раскрывает излагаемое говорящим на основе получаемого речевого материала, и в отдельных случаях этот материал может толкнуть его на иное понимание, чем то, которое имел в виду говорящий или пишущий. Этим объясняются встречающиеся недоразумения между участниками речевого общения.

Поэтому для обнаружения случаев омонимизма требуется как бы становиться на точку зрения читателя или слушателя, отдавать отчет в том, что читающий не имеет в своем распоряжении ничего, кроме текста, при этом учитывать возможность разного понимания некоторых элементов этого текста.

Как уже отмечалось, перейти на точку зрения читателя легче, когда автор отходит от произведения и оно с течением времени становится для него в некотором роде посторонним и воспринимается на основе языкового материала. Отсюда нередкие советы мастеров слова дать отлежаться произведению и вновь пересмотреть его. Конечно, при этом обнаруживаются не только недочеты, связанные с омонимизмом.

Обнаружение и исправление рассматриваемых недочетов, как уже отмечалось, связано с развитием навыков анализа языковых данных, выработкой умения обнаруживать возможности разного понимания тех или иных языковых элементов. А это требует сознательного отношения к языковым средствам разного рода, чему способствует изучение грамматики и стилистики.

———————————————

¹ Статья была опубликована в сборнике "Вопросы русского языкознания. К 80-легию грофессора А. М, Лукьяненко", изд. Саратовского ун-та, 1961.
² Подробней о факторах, содействующих уяснению этих конструкций, см. в нашем учебнике "Современный русский литературный язык", ч. II, Синтаксис, 1958, стр. 139-140.

ОБ ОДНОЙ РАЗНОВИДНОСТИ ОТНОСИТЕЛЬНОГО УПОТРЕБЛЕНИЯ БУДУЩЕГО ВРЕМЕНИ ¹

А. М. Пешковский, давая перечень важнейших случаев замены времен в русском языке, приводит и употребление будущего вместо прошедшего и так характеризует этот вид замены:

"4. Будущее вместо прошедшего для изображения прошедших фактов как будущих по отношению к другим прошедшим, представленным как настоящие:

Вырвет старый Тарас седой клок из своей чуприны и проклянет день и час, в который породил на позор такого сына (Гоголь).

Шиллер и Гете станут в центре его симпатии лишь позже... (о Жуковском — акад. А. Н. Веселовский, В. А. Жуковский).

Встречается только в литературе и преимущественно в биографиях. Оно тоже "живописное" и опирается целиком на настоящее живописное. В плане прошедшего могут устанавливаться те же три точки зрения, что и в общем плане. Если определенные прошедшие факты образно утверждены в сознании как настоящие, то предшествующие им должны представляться прошедшими, а следующие за ними — будущими" ².

Обычно в общих курсах современного русского языка нет даже упоминания об использовании форм будущего времени вместо прошедшего. Оно не рассматривается, например, в академической "Грамматике русского языка", в курсе лекций "Современный русский язык. Морфология" (изд. МГУ, 1952).

Цель настоящей статьи обратить внимание на недостаточно развернутую своеобразную функцию форм будущего времени и дополнить яркую характеристику, данную ей А. М. Пешковским.

Рассмотрим несколько относящихся сюда примеров.

Очень широко используется такая форма будущего в "Русском лесе" Л. Леонова, в лекции Вихрова, посвященной роли леса в русской истории. В этой лекции, выдержанной в приподнятом стиле, развертывается ряд картин, рисующих отношение к лесу в разные эпохи, при этом широко используется сопоставление (и противопоставление) с тем отношением к лесу, которое наблюдалось в более поздние эпохи; в этих случаях и используется будущее время. Оно служит выражением того, что эти более поздние события рассматриваются с точки зрения более ранних, с которыми они сопоставляются. Во всех случаях будущее время может быть заменено прошедшим. Например:

Итак, лес кормил, одевал, грел нас, русских... Со временем, когда из материнского вулкана Азии, пополам с суховеями и саранчой, хлынет на Русь раскаленная человеческая лава, лес встанет первой преградой на ее пути. Не было у нас иного заслона от бесчинных кровопроливцев, по слову летописца, кроме воли народа к обороне да непроходимой чащи лесной, служившей западнею для врага. Там, на рубежах лесостепи, подымутся начальные сооружения древнерусской фортификации — набитые землею и обшитые лафетной тесницей террасы, из-за которых так удобно целиться в осатанелую, гарцующую на коне мишень, — затекшие смолой надолбы за рвами, ладные острожки и детинцы, что с начала четырнадцатого века станут зваться кремлями, и, наконец, доныне сохранившиеся засеки — раскинутая на сотни километров цепь великолепных дубрав с положенными навзничь деревьями впереди, грозными волноломами для наступающей конницы.

Здесь вполне допустимы такие замены: Со временем, когда... хлынула на Русь... человеческая лава, лес встал первой преградой на ее пути... На рубежах лесостепи поднялись начальные сооружения древнерусской фортификации... ладные острожки и детинцы, что с начала четырнадцатого века стали зваться кремлями...

Такие замены форм будущего времени формами прошедшего, во-первых, приводят к тому, что последующие события перестают рассматриваться с точки зрения предыдущих, в связи с чем, во-вторых, их сопоставление оказывается выраженным менее отчетливо, в-третьих, понижается изобразительность речи.

В следующем примере о событии, с которым ведется сопоставление, сообщается в прошедшем времени, но чаще (как на это указывает А. М. Пешковский) оно обозначается настоящим историческим, что свидетельствует о принадлежности этого будущего к изобразительным средствам языка, о его "живописности", по выражению Пешковского.

Павел попытается вернуться к петровским строгостям, и тогда снова перед государством встанет неотложная задача лесоустройства. А пока — морские офицеры рыщут по губерниям для выявления годных лесов, но неутешительны их поиски, чем и следует объяснить такую чрезвычайную в России меру, как последовавший затем отказ от лесного экспорта. Но уже Александр снова снимает этот запрет для поправки обескровленного казначейства. Лес поступает в распоряжение тогдашнего министра финансов, а это все равно, что отдать коровушку в опеку тигру, чтоб доил ее с любовью и бережением. Отныне лес становится сказочным неразменным рублем; точно так же, как в начале века, им затыкаются бреши государственного бюджета, в конце, когда из помещичьей экономики выпадает крепостной, с растяжными жилами раб, лесом начнут латать дворянские мундиры.

Обычно в форме будущего времени в таких случаях фигурируют глаголы совершенного вида, что и естественно, так как им свойственна большая конкретность, но в этой роли могут употребляться и глаголы несовершенного вида, например в приведенном примере — начнут латать, в следующем примере — начнет поглощать:

Когда строительство флота в Азове начнет поглощать вековые дубравы по реке Воронежу и ближайшим приречным местностям, дуб встанет под личную защиту Петра как неприкосновенный фонд адмиралтейства. Вместе с дубом заповедными породами объявлены ясень и клен, вяз и лиственница, а впоследствии и корабельная сосна.

В приведенных случаях глаголы несовершенного вида, являющиеся носителями лексического значения, употреблены в сочетании с начинательным глаголом совершенного вида, близким к связке (начнут латать, начнет поглощать), и это может вызвать сомнение в возможности употребления в данной функции глаголов несовершенного вида. Но в приводимых ниже примерах (из И. Новикова) встречаются типичные формы будущего времени: будет поминаться, будут писаться, будет следовать.

Рассматриваемое будущее, исходным моментом для употребления которого служит не момент речи, а отношение ко времени совершения того или иного события прошлого, примыкает к относительному употреблению времен, при этом оно служит для выражения сопоставления событий в прошлом, и поэтому его можно назвать (для отличия от других разновидностей относительного употребления времен) будущим сопоставительным.

Приведенные А. М. Пешковским примеры извлечены из повествований исторического характера: художественного ("Тарас Буль-ба") и биографического (исследование А. П. Веселовского о Жуковском). Этим приемом пользуется С. Н. Дурылин в своей книге "Нестеров-портретист" (1949). Характеризуя портрет Яшвиль, С. Н. Дурылин пишет: В лице Яшвиль явны все те черты, которые художник через двадцать лет передаст подробно в литературном портрете (стр. 46). Ср.: передал подробно...

Портрет [дочери] 1905 года отразил тревогу отца за жизнь дочери... Однако это не портрет больной девушки. Такой портрет Нестеров напишет много лет спустя и там покажет, как он решает подобную задачу, если поставит ее себе (стр. 49). Ср.: Такой портрет Нестеров написал много лет спустя...

Но и в повествованиях биографического характера далеко не всегда используется такое будущее. Его употребление является особенностью стиля отдельных авторов. У других авторов нередко встречаются такие отрывки повествования, в которых легко было бы воспользоваться будущим сопоставительным, но употребляется прошедшее или настоящее историческое. Рассмотрение таких случаев помогает выяснению особенностей будущего сопоставительного. Рассмотрим несколько примеров из книги М. Алпатова "Александр Иванов" (т. 1, 1956).

Исключение трех профессоров было одним из первых, но далеко не последним проявлением николаевского самодурства по отношению к Академии. Тот самый Егоров, которого в семье Ивановых подозревали в соучастии в этом деле, через несколько лет сам стал жертвой такого же произвола (стр. 56). Ср.: ...через несколько лет сам станет жертвой такого же произвола.

Квартал, где жили русские художники, находился в северной части Рима... Первое время Иванов устроился в доме на улице папы Сикста. Позднее он перебрался ближе к Тибру, на чердак знаменитого палаццо Боргезе (стр. 58). Ср.: Позднее он переберется ближе к Тибру...

Видимо, в Риме на первых порах он [Иванов] несколько потерялся, воображение отказалось ему служить, он даже утратил кое-что из своих прежних достижений. Впрочем, это состояние растерянности продолжалось недолго: он вскоре нашел себя и, обогащенный новыми впечатлениями, двинулся вперед (стр. 94). Ср.: ...он вскоре найдет себя и ... двинется вперед.

В первые годы пребывания в Италии Иванов не перестает размышлять о том новом, что открылось ему ... уже в эти годы он испытывает потребность, не доверяя слепому художническому чутью, выработать себе ясные понятия и представления...

Последующие годы показали, что многое из этих планов было всего лишь несбыточной мечтой молодого художника (стр. 94). Ср.: Последующие годы покажут, что многое из этих планов было всего лишь несбыточной мечтой молодого художника.

Во всех приведенных примерах повествуется о разновременных фактах; последующие увязаны с предыдущими по содержанию, их разъединенность по времени с первыми получает выражение в лексических средствах: через несколько лет, позднее, вскоре, последующие годы. Эти же средства указывают и на сопоставление разновременных фактов. Но, в отличие от конструкций с будущим временем, в этих случаях нет выражения того, что исходным пунктом для определения времени последующих служат предыдущие факты; и те и другие рассматриваются в одном временном плане.

Как отмечалось, для рассматриваемого будущего характерно сопоставление, и такое сопоставление может быть направлено не только на события прошлого, различающиеся по своей давности. Сопоставление может вестись и на других основаниях.

Так, И. Новиков в своей статье "Слово о полку Игореве и его автор" ("Писатель и его творчество", М., 1956) прибегает к этому приему для сопоставления картин и образов "Слова", которые приведены в разных частях поэмы. В то же время характерно, что для связи сопоставляемых явлений обычно употребляются временные указания: позже, дальше, вскоре.

Рассматриваемое относительное будущее появляется в описании предполагаемых размышлений автора "Слова" о замысле и стиле поэмы, о соотношении разных ее элементов.

Замечательно, что новые размышления эти существенно разнятся от начальных размышлений на ту же самую тему. Правда, автор дает и еще раз образ Бояна-певца, но одна замечательная строка: "Рища в тропу Трояню" указывает на гораздо более широкий круг авторских раздумий. Самый путь их похода был в ту Троянскую землю, которая будет поминаться и дальше, на тот дальний юго-восток, омываемый морем, который неразрывно связан с воспоминаниями о троянских же сечах. Вскоре он вспомнит и их — на самом поле битвы, но пока возникают они лишь в поэтическом свете: Боян в свое время дерзал ступать по следам Гомера — следуя его именно поэтической манере, известной под названием тропов. Автор "Слова" и приводит при этом дивные образцы этих поворотов переносных значений. И причем здесь был бы любой "исторический" Троян?

Позже, когда будут писаться эти строки поэмы, автору вспомнится, что перед ним рисовались уже конкретные образы идущей в поход русской рати (соколы), и образы бегущих к Дону стадами. половцев (галки), и как прикидывал мысленно манеру Бояна, и как в нем возникала некая мелодия на свой собственный лад, согласно с обещанием, данным самому себе: начать песнь былями "сего времени". Конечно, собственный этот запев получил окончательное свое оформление уже позже, когда поэма слагалась вся в целом.

И дальше в поэме будет ряд "отступлений", но уже характера исторического (стр. 78-79).

Вот еще примеры сопоставлений образов, приведенных в разных частях "Слова". Описывается по "Слову" начало похода: Поход начался. Уже слухи о движении русской рати широко проникают, по-видимому, через лазутчиков, в половецкие земли... И как распуганные лебеди бегут не готовые пока еще к битве половцы... Этот скрип половецких телег, напоминающий распуганных лебедей, слишком хорошо станет знаком автору позже, когда он будет следовать в плен (стр. 80). Отметив, что "образ Девы-Обиды и раскрытие образа возникают не сразу", и приведя отрывок "Слова", относящийся к этому образу, И. Новиков пишет: Позже, в страстном призыве Святослава к единению всех князей для отпора врагу, мы еще раз услышим слово "обида", но уже снова в конкретном горячем кличе... (стр. 84).

Все указанные формы будущего сопоставительного допускают замену настоящим историческим. Так: ...которая поминается и дальше...; Вскоре он вспоминает и их...; Позже... автору вспоминается...; Этот скрип половецких телег... оказывается хорошо знакомым автору позже...; Позже... мы еще раз слышим слово "обида"... Как видно, при такой замене сопоставление получает выражение только лексически (дальше, вскоре, позже). Замена прошедшим невозможна, так как исходные сообщения сопоставления даны в настоящем историческом.

На этих примерах можно также видеть то отличие, которое существует между этим относительным будущим и относительным будущим, употребляемым в придаточных предложениях, которое опирается на время главного предложения и может выражать действия и события, осуществляющиеся после или одновременно с действиями или событиями главного предложения. Последнее, т. е. выражение одновременности действий главного и придаточного предложений, наблюдается при двух ограничениях: во-первых, в главном употребляется будущее время; во-вторых, в придаточном используется глагол несовершенного вида. Такие случаи и встретились в приведенных выше примерах в виде сложноподчиненных временных предложений: Позже, когда будут писаться эти строки поэмы, автору вспомнится...; Этот скрип половецких телег... слишком хорошо станет знаком автору позже, когда он будет следовать в плен. Для выражения одновременности в придаточном употребляется то же время, что и в главном. Ср.: Позже, когда писались эти строки поэмы, автору вспомнилось...

Сопоставление может вестись при рассказе описательного характера, причем привлекаемые для сопоставления факты, о которых будет сообщено впоследствии, выступают как будущие; для их обозначения и используется будущее сопоставительное. И эта разновидность относительного будущего допускает замену настоящим (прошедшее здесь неуместно, так как все повествование ведется в форме настоящего времени). Этот прием встречается в книге Н. Н. Михайлова "Земля русская" (1947), где широко используются изобразительные средства языка. Город [Ярославль] стоит на правом берегу. В Волге уже здесь чувствуется та могучая сила, которая полностью развернется ниже, за Горьким (стр. 82). Ср.: ...которая полностью развертывается ниже, за Горьким.

Рассказывая о кустарных производствах районов Владимирской области, Н. Н. Михайлов пишет: Кустари не только пряли и ткали. Они шили обувь, мастерили всякую утварь, плели рогожи, вытачивали из дерева посуду и игрушки. О высоком искусстве русских кустарей вам расскажет известное село Палех (в шестидесяти километрох от Иванова). Здешние кустари расписывают художественные табакерки, шкатулки и фарфор, готовят рисунки для тканей, иллюстрируют книги (ср. 85). Ср.: О высоком искусстве русских кустарей вам рассказывает известное село Палех...

План Москвы похож на модель планетной системы, где Солнце — Кремль. План похож на срез древесного ствола. Все это говорит вам, что город не строился по заранее обдуманному плану, как, скажем, Петербург, а рос сам собой, постепенно наращивая все новые и новые кольца. О том же скажет вам и своенравная, замысловатая вязь московских переулков (стр. 14). Ср.: О том же говорит вам и ... вязь московских переулков.

Вы давно уже оставили за собой Москву и ее ближайшие окрестности. Чем больше вы будете удаляться от города, тем все более сельским будет становиться окружающий пейзаж (стр. 75). Ср.: Чем больше вы удаляетесь от города, тем все более сельским становится окружающий пейзаж.

Подобное же использование будущего сопоставительного имеется в следующем отрывке, где формы будущего времени указывают лишь на то, что сопоставляемые факты будут описаны позже — в будущем по отношению к делаемому замечанию; будущее в этих случаях обозначает лишь то, что выражается формулами "как будет дальше видно", "как будет показано ниже". Что касается сопоставляемых в данном примере разновидностей предложений, то они не отличаются от ранее описанных: Это — наиболее простой (по имеющимся грамматическим средствам) тип интонационно-отрицательных предложений. В последующих разновидностях таких предложений круг грамматических средств значительно расширится: помимо интонации появятся специальные эмоционально-отрицательные частицы и особые лексико-грамматические конструкции (рукопись диссертации Е. М. Кубарева). И здесь возможно употребление настоящего: круг грамматических средств значительно расширяется, появляются… эмоционально-отрицательные частицы...

Подытожим сделанные наблюдения.

1. Рассматриваемое будущее является разновидностью будущего относительного, так как исходным пунктом для его употребления служит не момент речи, а соотношение по времени с сопоставляемым фактом, событием,явлением. Среди других разновидностей относительного употребления времен данное будущее выделяется тем, что определяющий его употребление исходный пункт выражен в другом самостоятельном предложении, тогда как обычно относительные времена опираются на формы времени в том же предложении (например, время деепричастий или придаточных предложений).

2. Такое будущее относительное получает выражение в формах как совершенного, так и несовершенного вида; последнее важно отметить в связи с тем, что аналитические формы будущего несовершенного обычно не употребляются вместо прошедшего.

3. Рассматриваемое будущее в основном употребляется для обозначения прошедших действий; при заменах оно соотносительно или с формами прошедшего времени, или с формами настоящего исторического. Не вполне ясна формулировка А. М. Пешковского: "будущее вместо прошедшего". Так как он дальше указывает, что будущее "опирается целиком на настоящее живописное", то выражение "будущее вместо прошедшего" едва ли следует понимать в том смысле, что это будущее всегда заменяется прошедшим.

4. Значение такого будущего прежде всего заключается в сопоставлении двух фактов, различающихся по времени; будущим и обозначается последующий из двух сопоставляемых фактов; обычно его более позднее осуществление отмечается лексическими средствами (потом, позже, впоследствии и т. д.). Но при сопоставлении, выраженном только лексически, когда оба сопоставляемых факта обозначаются прошедшим временем (или настоящим историческим), они располагаются в одном временном плане. Специфической особенностью сопоставления с использованием будущего времени служит представление сопоставляемых фактов в двух временных планах, они противополагаются по времени — последующий, обозначаемый будущим, изображается как предстоящий; при этом исходным пунктом для такого представления, как указывалось, служит время совершения первого факта. В одних случаях, когда исходный факт обозначается настоящим историческим, он, по выражению А. М. Пешковскосо, "представляется как настоящее" и создается противопоставление настоящего и будущего. Когда же исходный факт обозначен прошедшим временем, противополагаются прошедшее и будущее. Кроме того, как указывалось, в описательных произведениях исходным пунктом может выступать не время совершения первого факта, а время сообщения о нем и будущее обозначает лишь предстоящее сообщение.

Эту разновидность будущего относительного и можно обозначить как будущее сопоставительное.

5. Будущее сопоставительное принадлежит к экспрессивным средствам языка. По выражению А. М. Пешковского, "оно тоже живописное". Оно допускает замену прошедшим временем (с лишением экспрессии) или настоящим историческим (с принадлежащей ему экспрессией).

6. Употребление будущего сопоставительного, в связи с его экспрессивностью, жанрово ограничено. Будущее сопоставительное не только не встречается в стилях деловой речи, но и не находит места во многих разновидностях художественной речи. Условием для его применения служит рассказ о прошлом с элементами изобразительности (в котором широко используется настоящее историческое), рассказ, прерываемый сопоставлением изображаемых фактов с более поздними. Это не только художественное повествование исторического характера, в том числе и художественная "биография", как это отмечено А. М. Пешковским, но и расширительно-художественное описание с сопоставлением изображаемого с последующим (аналогично сопоставлению хронологически более раннего с более поздним).

7. Даже в этих жанрах будущее сопоставительное встречается редко и представляет отличительную черту языка произведений отдельных авторов.

———————————————

¹ Статья была опубликована в сб. "Вопросы культуры речи", вып. 3, 1961 г.
² А. М. Пешковский, Русский синтаксис в научном освещении, иэд. 7, М., 1956, стр. 211.

„ПОРЯДКА ДЕСЯТИ ТЫСЯЧ“¹

В последние годы в газетах и по радио стали встречаться такие обороты:

Это даст экономию порядка 20 миллионов рублей (в радиопередаче 16 декабря 1956 г.).

Сейчас ракеты поднимаются на высоту свыше 400 километров, а на высоту порядка 100 — 150 и выше километров совершают путешествия первые "иононавты" — собаки и обезьяны ("Учительская газета" от 29 июня 1957 г.).

Двигаясь по своей орбите вокруг Солнца с периодом обращения в 450 земных суток, искусственная планета примерно через пять лет вновь приблизится к Земле, однако ее расстояние до Земли будет порядка десятков миллионов километров ("Правда" от 6 января 1959 г.).

Такие обороты встречаются в информационном сообщении "Советская космическая ракета" ("Правда" от 12 января 1959 г.):

На расстоянии от Земли порядка 1 миллиона километров и более влияние притяжения Земли на ракету настолько ослабевает, что движение ракеты можно считать происходящим лишь под действием силы тяготения Солнца.

Интересно отметить, что орбита советской искусственной планеты подходит к орбите Марса на расстояние порядка 15 миллионов километров, т. е. примерно в четыре раза ближе, чем орбита Земли.

В процессе обращения искусственной планеты и Земли вокруг Солнца они могут сблизиться на расстояние порядка миллиона километров.

Известно, что среди частиц, присутствующих на высотах порядка 1000 километров, лишь ничтожная часть (около 0,1 процента) приходит непосредственно из космоса.

Другим опытным фактом, говорящим в пользу существования межпланетного газа с плотностью порядка 1000 частиц в кубическом сантиметре, является распространение так называемых "свистящих атмосфериков"...

Этот тормозящий потенциал препятствует попаданию в ловушку протонов из стационарного газа (имеющих энергию порядка 1 электрон-вольта), но не может помешать попаданию в коллектор протонов корпускулярных потоков, обладающих гораздо большими энергиями.

Особенностью употребления этой конструкции является то, что она, как правило, зависит от имени существительного: экономия порядка..., на высоту порядка..., на расстояние порядка..., на высотах порядка..., плотностью порядка..., энергию порядка... При этом круг понятий, обозначаемых стержневым существительным, довольно широк и разнообразен. В этих случаях слово порядка еще в какой-то мере сохраняет значение присубстантивного родительного падежа (ср.: на высоте километра, плотность глины). Но уже встречаются случаи, где эта связь ослабляется, слово порядка сближается с предлогом и все выражение получает значение "около, приблизительно": Расстояние до Земли будет порядка десятков миллионов километров.

Обращает на себя внимание и другая особенность в употреблении этой конструкции: в ней фигурирует только один цифровой показатель. В той же статье "Советская космическая ракета" при двух числовых показателях, указывающих границы "от и до", этот оборот не употребляется:

Высказываются предположения о том, что в межпланетном пространстве газ присутствует только в виде так называемых корпускулярных потоков, т. е. потоков ионизированного газа, выбрасываемых с поверхности Солнца и движущихся со скоростью 1000 — 3000 километров в секунду.

Имеется стационарная газовая среда, состоящая в основном из ионизированного водорода (т. е. из электронов и протонов — ядер водорода) с электронной температурой 5000 — 10 000° К (близкой к ионной температуре). Через эту среду временами проходят корпускулярные потоки со скоростью 1000 — 3000 километров в секунду с концентрацией частиц 1-10 в кубическом сантиметре.

Наибольшее расстояние между ними [ракетой и Землей] может достигать величин 300 — 350 миллионов километров.

Число фотонов с энергией выше 50 000 электрон-вольт (жесткие рентгеновские лучи).

Но иногда рассматриваемая конструкция получает доступ и в эту область. Ср. выше: ... порядка 100 — 150 и выше километров ... То же: В рельсовой цепи протекает ток кодирования порядка двух-трех ампер.

Изредка рассматриваемый оборот приходилось встречать и в разговорной речи, при этом уже в виде предложной конструкции: Сессия сосотоится порядка февраля месяца; Строится дом порядка пятидесяти квартир; До села и обратно мы прошли порядка двенадцати километров (т. е. около двенадцати километров). Характерно, что эти фразы принадлежат специалистам — математику и инженеру.

Исходным пунктом образования этих сочетаний послужило употребление слова порядок в качестве математического термина: "порядок (матем.) — числовая характеристика многих математических объектов" (БСЭ, т. 34, стр. 228). При этом термин порядок употреблялся как в сочетании с согласованными прилагательными (бесконечно малая высшего порядка, уравнение третьего порядка, кривая второго порядка), так и с управляемым существительным (величина порядка 10ⁿ).

От терминологических сочетаний типа порядка десяти миллионов лежит путь к бытовым выражениям типа дом порядка двадцати квартир.

Таким образом:

1. Происходит переход из специального языка в общеупотребительный.

2. При этом осуществляется своего рода генерализация — словосочетание получает более широкое и в то же время менее четкое значение.

3. Расширение в грамматическом отношении выражается в ослаблении связи данного слова с подчиняющим существительным и в превращении его в своего рода предлог; в семантическом отношении затемняется связь с терминологическим значением этой формулы в языке математики и становится затрудненным приведение двух числовых показателей со значением "от и до".

4. В общеупотребительном языке, теряя терминологическое значение, выступает как синоним конструкции типа около 50, приблизительно 50. И нет оснований считать, что это словосочетание вносит какой-то новый оттенок и обогащает язык.

5. Словосочетание не получило большого распространения, оно употребляется, по-видимому, только представителями профессий, которые используют его в терминологическом значении. В этом и сказывается нередко наблюдаемый процесс использования терминов в переносном значении для обозначения бытовых понятий (ср. цейтнот = недостаток времени).

6. Нет нужды поддерживать бытовое употребление данного оборота, следует очищать язык от такого ненужного и неудачного новшества.

———————————————

¹ Статья была опубликована в сб. "Вопросы культуры речи", вып. 3.1961 г.

www.reader.boom.ru

Содержание

ОТ РЕДАКТОРА

ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЕРВОМУ ИЗДАНИЮ

ПРЕДИСЛОВИЕ КО ВТОРОМУ ИЗДАНИЮ

ВВЕДЕНИЕ

О ВАЖНОСТИ ОБЩЕНАРОДНОГО ЯЗЫКА И ЕГО НОРМАХ

СТИЛИСТИКА И ЕЕ ЗАДАЧИ

ОТНОШЕНИЕ СТИЛИСТИКИ К ОБЩЕНАРОДНОМУ ЯЗЫКУ

О СТИЛЯХ ЛИТЕРАТУРНОГО ЯЗЫКА

О СТИЛИСТИЧЕСКОМ ЭКСПЕРИМЕНТЕ

ОБ ОБЪЕМЕ И СТРУКТУРЕ СТИЛИСТИКИ

ЛЕКСИКА

РАЗНОВИДНОСТИ ЛЕКСИЧЕСКИХ ЕДИНИЦ

ЗАПАС СЛОВ. ТЕРМИНЫ

СИНОНИМЫ

АНТОНИМЫ

ОМОНИМЫ, ПАРОНИМЫ

СТИЛИСТИЧЕСКИЕ ПЛАСТЫ СЛОВАРЯ

ОБЩЕУПОТРЕБИТЕЛЬНЫЕ СЛОВА

СЛОВА СО СПЕЦИФИЧЕСКИМ УПОТРЕБЛЕНИЕМ

А. Литературно-книжные слова 1

Б. Разговорно-бытовые слова

ИДИОМАТИКА

ИДИОМЫ, ФРАЗЕОЛОГИЯ

О РЕЧЕВЫХ ШТАМПАХ

ОБ ИНОЯЗЫЧНЫХ СЛОВАХ, АРХАИЗМАХ, СЛАВЯНИЗМАХ, НЕОЛОГИЗМАХ

ИНОЯЗЫЧНАЯ ЛЕКСИКА

АРХАИЗМЫ

СЛАВЯНИЗМЫ

НЕОЛОГИЗМЫ

ПЕРЕНОСНОЕ ЗНАЧЕНИЕ СЛОВ. МЕТАФОРА, МЕТОНИМИЯ

МОРФОЛОГИЯ

СТИЛИСТИЧЕСКИЕ РЕСУРСЫ МОРФОЛОГИИ

О СВЯЗИ МОРФОЛОГИЧЕСКИХ ЯВЛЕНИЙ С ОТДЕЛЬНЫМИ СТИЛЯМИ РЕЧИ

СУЩЕСТВИТЕЛЬНОЕ

РОД СУЩЕСТВИТЕЛЬНЫХ

ЧИСЛО СУЩЕСТВИТЕЛЬНЫХ

СОБИРАТЕЛЬНОСТЬ

ОДУШЕВЛЕННОСТЬ

СИНОНИМИКА ПАДЕЖНЫХ КОНСТРУКЦИЙ

ПРИЛАГАТЕЛЬНОЕ

СИНОНИМИКА ПРИЛАГАТЕЛЬНЫХ И КОСВЕННЫХ ПАДЕЖЕЙ СУЩЕСТВИТЕЛЬНОГО

СТИЛИСТИЧЕСКОЕ ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ПОЛНЫХ И КРАТКИХ ФОРМ ПРИЛАГАТЕЛЬНЫХ

ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ПРИТЯЖАТЕЛЬНЫХ ПРИЛАГАТЕЛЬНЫХ

СЕМАНТИКА СТЕПЕНЕЙ СРАВНЕНИЯ И ИХ УПОТРЕБЛЕНИЕ В СТИЛЯХ РЕЧИ

МЕСТОИМЕНИЕ

МЕСТОИМЕНИЕ И КОНТЕКСТ

ЭКСПРЕССИВНЫЕ И СЕМАНТИЧЕСКИЕ ОТТЕНКИ ЛИЧНЫХ МЕСТОИМЕНИЙ

СИНОНИМИКА И СЕМАНТИКА ДРУГИХ ВИДОВ МЕСТОИМЕНИЙ

ГЛАГОЛ

ЛИЦА ГЛАГОЛОВ

Обозначение действий говорящего

Обозначение действий собеседника

Обозначение действий 3-го лица

ВРЕМЕНА ГЛАГОЛОВ

Прошедшее время

Настоящее время

Будущее время

НАКЛОНЕНИЯ

Выражение просьб и приказов

Выражение желательности действий

Выражение необходимости действия

Выражение возможности действия при известных условиях

СИНОНИМИКА ФОРМ РАЗНЫХ ВИДОВ

ПРИЧАСТИЕ

ДЕЕПРИЧАСТИЕ

СИНТАКСИС

А. Литературно-книжные слова ¹