Часть вторая.
Поражение итальянцев
(Сражение 24, 25, 28 октября)

Австро-германское командование намечало одним натиском прорвать итальянскую оборонительную полосу на левом фланге 2-й армии и этим первым решительным ударом сразу же создать самые благоприятные условия для развития операции. Чтобы нанести этот мощный удар, надо было обеспечить максимальную энергию и стремительность первой атаки и, прежде чем успеют вступить в дело резервы противника, использовать повсюду и до конца смятение, вызванное внезапностью нападения.

Для этого было приказано «всем частям продвигаться вперед, не считаясь с уставными порядками и не заботясь о связи. Они должны будут, не задумываясь, выходить за границы своих нормальных полос наступления каждый раз, как такой маневр сможет облегчить их продвижение. Никому не разрешается прекращать движение вперед под предлогом замедления движения или остановки соседней части».

И, буквально выполняя это распоряжение, австро-германские части продвигались во время наступления, словно они участвовали в «состязании на скорость».

«Прорываться вперед и преследовать» — таково было основное требование. Артиллерия также должна была вдохновляться им. Вот почему немедленно после окончания подготовки она была подчинена командирам дивизий, за исключением артиллерии настильного действия, остававшейся в подчинении начальнику тяжелой артиллерии армии.

Командование предвидело, что связь артиллерии с наступающей пехотой окажется очень ненадежной из-за трудности и медленности устройства телефонной связи в горной местности. Было решено, что с самого начала- движения пехоты в атаку связь будет (за неимением лучшего) обеспечиваться светосигнальными средствами. Фактически же затруднения, связанные с поддержанием связи и передвижением артиллерии, далеко превзошли все ожидания.

Чтобы ускорить темп развития боевого действия, были созваны старшие пехотные и артиллерийские начальники, которым и объяснили на местности, с наблюдательных пунктов, весь намеченный [76] маневр от начала движения в атаку до выхода; из гор по ту сторону греблей.

Общей для всех частей была задача: атаковать противника на всем фронте, нанося главные удары но долинам, где можно было рассчитывать на более быстрое продвижение. Категорически при этом было приказано продолжать движение безостановочно день и ночь.

Таким образом вся армия, от командиров до рядовых бойцов, была воодушевлена отвагой. «В ртом и заключается секрет чудесной быстроты нашего успеха», — пишет генерал Краус.

И действительно, прорыв итальянского фронта был полностью осуществлен за три дня борьбы.

Основные события этих трех суток представляются в следующем виде. 24 октября австро-германцы, используя эффект внезапности, продвинулись вверх по Изонцо через Капоретто до входа в долину Натизоне, обойдя 4-й корпус, фронт которого они также прорвали на направлении Плеццо, Сага. В нескольких пунктах они достигли гребня Коловрат, Глобочак.

С итальянской стороны в этот день была почти совершенно уничтожена 19-я дивизия 27-го корпуса,. 4-й корпус отхлынул к западу. Расположенный между ними 7-й корпус, не имевший опоры в 4-м корпусе, держал себя слишком инертно. Ввязавшись в бой, в котором также сыграла роль внезапность, он дал сковать себя головам колонн противника на важном участке Коловрата.

Меры, принятые итальянцами 25 октября для подкрепления фронта, были в большинстве случаев упреждены развитием событий. Австро-германцы опрокинули войска, преграждавшие на горе Стол западный выход из дефиле Сага, и захватили гребень Коловрат, Глобочак.

На левом фланге итальянской 2-й армии образовался широкий разрыв.

26 октября австро-германцы прорвали последнее заграждение в горах перед выходом на равнину.

Оставался единственный выход из положения: поспешный отход (при самых неблагоприятных тактических и моральных условиях) всех итальянских сил за Тальяменто.

Чтобы лучше понять создавшееся положение, следует подробнее остановиться на разборе операций, в результате которых был прорван фронт итальянцев в долине Изонцо и взята гора Еза.

24 октября началось наступление от Ромбона до моря, решительное — на фронте 14-й армии, просто демонстративное — на фронте 1-й и 2-й армий Изонцо. Погода была исключительно плохая. В горах была метель; на склонах гор — ледяные ливни; на дне долин — густой туман. На высотах из тумана кое-где выглядывали вершины. Утром видимость равнялась почти нулю, и даже прожекторы были недействительны. Поэтому с итальянской стороны считали наступление невозможным в этот день и ослабили бдительность.

Результаты артиллерийской подготовки были довольно различны на разных участках. Итальянские передовые позиции против [77] Тольмино были совершенно разрушены, окопы сравнены с землей, в проволочных заграждениях пробиты широкие проходы, огневые точки подавлены или уничтожены; для пехотной атаки была открыта широкая дорога. В котловине Плеццо химическое нападение имело молниеносный эффект: только в одном из оврагов, к юго-западу от местечка Плеццо, насчитали 500-600 трупов без противогазов.

Наоборот, в высокогорных районах, в частности против второй линии, стрельба была, вследствие ли недостаточной пристрелки или ввиду краткости артиллерийской подготовки, гораздо менее действительной (но для австро-германцев было существенно важно сделать ее как можно короче, чтобы использовать эффект внезапности). Убежища в скалистом грунте остались, конечно, неповрежденными; остались неповрежденными и многие проволочные заграждения. Однако, благодаря применению химических снарядов, германской артиллерии удалось изолировать большую часть командных пунктов, и подавить батареи противника.

Этим, а также недостатками доктрины и приемов стрельбы итальянской артиллерии в значительной мере и объясняется слабость ее действий в этот день.

В 8 часов при грохоте, который, по словам очевидцев-немцев, превышал вследствие горного эхо раскаты самых сильных бомбардировок на северо-восточном фронте, пехота перешла в наступление, чтобы атаковать окопы противника, как только артиллерия перенесет огонь вперед.

Итальянская артиллерия упустила благоприятный момент для открытия заградительного огня. Вследствие плохой видимости она не смогла также действовать сколько-нибудь успешно во время дальнейшего продвижения противника.

Этот случай доказывает, что, когда дело идет о тщательно подготовленной операции, порученной решительным войскам, туман, как и темнота, может в некоторых случаях принести атакующему больше преимуществ, чем неудобств.

«Стесняя наблюдение и мешая своевременной стрельбе итальянских орудий, укрытых в пещерах, — пишет австрийский генерал Ридль, — природа сама пришла на помощь в нашем рискованном предприятии».

Боевое расписание противников и задачи крупных войсковых соединений обеих сторон были уже указаны. Рассмотрим вкратце, как развивались важнейшие события, уделяя наибольшее внимание тем эпизодам, которые представляют особый интерес с точки зрения войны в горах (схемы 6 и 9 и панорама).

Начнем с атаки группы Крауса и его продвижения от Плеццо до Саги.

На крайнем правом фланге четыре батальона дивизии «Эдельвайс» атаковали на горе Ромбон левый фланг итальянской 50-й дивизии. Они сразу же попали в сильную метель и были задержаны огнем противника. За весь день им не удалось продвинуться [79] вперед, как и левофланговым частям австрийской 10-й армии, действовавшим совместно с ними.

В долине австро-венгерская 22-я дивизия, имевшая одиннадцать батальонов на фронте в 3,5 км, атаковала итальянские войска но обоим берегам Верхнего Изонцо. Стрельба на разрушение открыла проходы в проволочных заграждениях глубиной в 30 м. К западу от Плеццо волны отравляющего вещества уничтожили сопротивление части итальянской 50-и дивизии. Австро-венгерская 22-я дивизия продвинулась по северному берегу, обходя очаги сопротивления, сохранившиеся по краям района, пораженного отравляющим веществом. В 13 часов, миновав первую линию противника, она продолжала продвигаться вперед, несколько задерживаемая больше своей собственной артиллерией, чем огнем итальянских орудий и пулеметов, стрельбе которых мешал туман В 17 часов она находилась уже перед так называемой позицией главного сопротивления, которая, впрочем, как уже указывалось, была занята более слабыми силами, чем передовая позиция, и на которой бойцы, уцелевшие от утреннего химического нападения, уже успели посеять панику рассказами о пережитых ими ужасах. В 21 час австрийский авангард, которому, вследствие разрушения моста, пришлось поодиночке переправляться через встретившуюся на пути горную реку по пешеходному мостику, подошел к Саге. Он не смог продвинуться дальше из-за огня своей собственной артиллерии, с которой в течение всей ночи не удалось установить связь.

На восточном берегу Изонцо левофланговым частям 22-й дивизии, а также и 55-й дивизии не удалось за день продвинуться вперед отчасти из-за сильной метели, отчасти из-за недостаточной артиллерийской подготовки. Следовательно, итальянская 43-я дивизия, атакованная австро-венгерской 55-й дивизией, почти полностью удержала свои позиции на Верзике и горе Нэро. (Однако ночью 43-я дивизия получила приказ отойти на правый берег Изонцо ввиду событий, разыгравшихся после полудня в районе Капоретто. Приказ этот был передан только одной из двух бригад дивизии, вследствие чего на следующий день большая часть другой бригады была захвачена в плен).

В общем на этом участке фронта австрийцы взяли за 24 октября 3 000 пленных и 88 орудии; но поражение итальянцев отнюдь не носило катастрофического характера, так как ни гора Ромбои, ни гора Нэро не были захвачены, и австрийцы не форсировали дефиле за Сагой.

К несчастью, узнав к концу дня, что противник достиг Капоретто, командир итальянской 50-и дивизии усмотрел в этом угрозу своему тылу. Поэтому он решил немедленно очистить Сагу и дно долины, чтобы отойти на высоты горы Стол, расположенной западнее. Он надеялся, что на другой день туда подойдут к нему части 43-й дивизии, которым удастся переправиться через Изонцо в Тернове.

Это, само по себе разумное, решение было преждевременным в данной обстановке, когда необходимо было отступать шаг за [80] шагом, чтобы выиграть время. Вместо того чтобы организовать последовательно две атаки: одну — перед тесниной у Саги, другую — на высоты Стола, противнику пришлось форсировать преграду только па горе Стол. Вследствие этого же отхода австро-германские группы Штайна и Крауса смогли уже 25-го наладить связь между собой по дну долины.

Но в полосе наступления группы Штаина произошли еще более серьезные события. В течение дня эта группа далеко продвинулась вперед по долине Изонцо и в то же время вклинилась на узком участке в расположение противника на Коловрате, создав этим сильную угрозу для него.

К северу от Изонпо австро-венгерская 50-я дивизия перешла в наступление несколько раньше часа «Ч», взорвав несколько мощных минных горнов и тем перерезав надвое линию обороны итальянской 4б-й дивизии. Свой главный удар 50-я дивизия наносила по обратным скатам между горами Шлеме и Мрзли Врх в общем направлении на Плеку и этим облегчала соседней слева 12-й дивизии наступление по долине. На высотах итальянская 46-я дивизия удержала почти все свои позиции, но южнее сопротивление, последовательно оказанное ею в описанных выше несвязных отрезках окопов, было преодолено 50-й дивизией, которая со своей стороны использовала продвижение 12-й дивизии. К 13 часам участок Плека, Селище был глубоко охвачен с юга. К 15 час. 30 мин. передовые части австро-венгерской 50-й дивизии подошли к Капоретто.

Слева от нее 12-я силезская дивизия (ген. Леки) должна была наступать по долине, чтобы обойти итальянский 4-й корпус и возможно глубже вклиниться в расположение противника. Эта дивизия была прикрыта справа 50-й дивизией, слева — «Альпийским корпусом». Она перешла в наступление несколько позднее, чем эти два соединения, и наступала двумя группами: четырьмя батальонами — по северному берегу Изонпо и пятью батальонами — по южному{38}.

Войска, атаковавшие но северному берегу, бегом прошли 300 м, отделявшие исходный рубеж от расположения противника, опрокинули две итальянские роты, державшие шоссе и подступы к реке, и взяли в плен командира полка на его командном пункте — в 500 м дальше в тыл. Затем они без всякой помехи со стороны фланкирующих орудий и пулеметов на Коста Раунца, которые были подавлены артиллерией, расположенной напротив, на горе Водиль (высота 1 400 м), потеснили один за другим три итальянских батальона, эшелонированных в долине. К 15 часам вся позиция сопротивления между Плекой и Селище была уже захвачена.

Одновременно и еще быстрее развивалось наступление на южном берегу Изонцо. Здесь, вследствие уже описанного выше [81] необычайного стечения обстоятельств, атакующие войска не встретили никакого сопротивления вплоть до Фони. На линии этой деревня позиция главного сопротивления была занята только одной ротой с двумя пулеметами единственного батальона бригады «Наполи», выделенного на гору Плеция. Эта завеса была, немедленно прорвана.

На минуту задержанные огнем своей собственной артиллерии, атакующие войска снова двинулись вперед. Итальянские наблюдатели, расположенные на вышележащих высотах, дважды (на мгновение) видели через «окна» в облаках некоторые из атакующих подразделений. Но они были так далеки от мысли о возможности такого глубокого прорыва, что приняли эти войска за итальянские части, возвращающиеся после смены, или за австрийских пленных. Облака тотчас же смыкались, и больше никто не задумывался над тем, что может происходить в долине.

Тем временем 12-я дивизия продвигалась вперед. У подножия Коловрата она захватила врасплох группу тяжелой артиллерии, которая не открыла огня, приняв противника за своих. Орудийные номера были застрелены у своих орудий. В 13 часов дивизия была уже перед Идерско. Там при сходе с моста она опрокинула две роты, спешно присланные с северного берега, чтобы преградить ей дорогу.

Из предосторожности она выделила небольшой отряд на левый фланг в сторону Люико для предупреждения контратаки противника. Это была очень удачная мера, так как боевой отряд, действительно, вскоре наткнулся вблизи Люико на несколько подразделений 3-й дивизии итальянского 7-го корпуса, только что высадившихся с грузовиков. Благодаря своей дерзости и лихости германскому отряду удалось привести в смущение эти явно превосходные силы противника, и ожидаемая контратака не последовала.

Итак, главные силы 12-й дивизии продолжали движение на Капоретто и к 15 часам, после короткого боя на окраине, без труда овладели этим населенным пунктом, в котором не оказалось пи одной организованной итальянской части, способной оказать сопротивление.

Что же делали в это время резервы итальянского 4-го корпуса?

Мы помним, что 34-я дивизия, присланная для подкрепления 4-го корпуса, была немедленно раздроблена соответственно естественным отсекам местности и ее части распределены в качестве резервов между дивизиями 4-го корпуса. К полудню дивизии уже израсходовали эти резервы. Таким образом, в Капоретто оставались в корпусном резерве только бригада «Фоджа» (из двух полков) и эскадрон кавалерии. Когда около 11 часов узнали, что противник вклинился в позицию сопротивления у Селище, командир 4-го корпуса послал один из этих двух полков на высоту Вольник с задачей занять участок линии армейских резервов, прикрывавший Капоретто фронтом на восток и юго-восток. [82]

Другой полк бригады «Фоджа» ужо находился утром в пути на Сагу. Он был внезапно отозван обратно, для того чтобы) контратаковать по левому берегу наступающую 12-ю дивизию противника. Но тыловые учреждения 4-го корпуса уже отступали со всех сторон, загромождая дороги на подступах к Капоретто и мешая развертыванию полка в боевой порядок. Намеченная контратака, плохо организованная, слишком поспешная и к тому же предпринятая без всякой артиллерийской поддержки, не произвела никакого действия.

Командир 4-го корпуса приказал также своей 43-й дивизии контратаковать противника в направлении с севера на юг. Но так как телефонная связь была прервана, командир 43-й дивизии счел своим долгом лично отправиться в Капоретто и получить от командира корпуса объяснения по поводу приказа, который казался ему трудно выполнимым, поскольку сама 43-я дивизия была втянута в бой фронтом на север. По пути в Капоретто он попал в плен.

Между тем германская 12-я дивизия продолжала смело продвигаться вперед к западу от Капоретто. Около 17 часов она натолкнулась несколько восточное Креды на некоторое сопротивление, организованное генералом Монтуори, который был только что назначен командующим левофланговой группой 2-й армии в составе 4-го и 7-го корпусов. Монтуори попытался преградить путь противнику остатками одного из полков бригады «Фоджа» и головными подразделениями бригады «Потэнца» (состоявшей из 3 полков), которая, правда, была придана 34-й дивизии, но опоздала на 24 часа по сравнению с прочими частями этой дивизии.

Бригада «Потэнца», поспешно направленная на место прорыва, прошла кратчайшим путем по вьючной тропе, ведущей из Фаэдиса (к северу от Чивидале). Ее повозки следовали гораздо севернее по плохой дороге Тарченто, Бергонья и еще не прибыли. У бригады, следовательно, не было ни артиллерии, ни пулеметов, ни огнеприпасов, если не считать принесенного с собой запаса патронов. Кроме того, она была очень ослаблена эпидемией дизентерии, и ее батальоны насчитывали только по 350 штыков.

Сопротивление, организованное генералом Монтуори, было вскоре сломлено. К наступлению темноты германский авангард подошел к дефиле Робик и захватил его после штыкового боя.

Таким образом, за этот день 12-я силезская дивизия, продвигаясь все время с боем и не слишком заботясь о собственной безопасности, прошла 27 км, что привело ее в самое сердце расположения противника. Весь итальянский 4-й корпус от Тольмино до Плеццо окавался обойденным, и одновременно оборона горы Стол оказалась под угрозой с тыла. А итальянские резервы, прибывавшие через долину Натизоне, были задержаны на линии Робикского дефиле.

Наступлению 12-й силезской дивизии способствовали исключительно благоприятные атмосферные условия. Но главное здесь заключается в том, что она воспользовалась совершенно невероятным [83] нагромождением тактических ошибок и промахов противника, приведших к тому, что дорога на Капоретто оказалась без защитников, 4-й корпус — без резервов, а командир 7-го корпуса не смог предпринять контратаку через Люико, которая могла бы спасти положение.

Но какую бы роль ни играли случайности, действия 12-й дивизии, единственные в своем роде в истории позиционной войны, остаются образцом дерзости и решимости, а также одним из самых замечательных примеров действительности маневра в горной местности.

* * *

Левее 12-й дивизии наступал германский «Альпийский корпус» (схема 9), получивший задачу захватить весь гребень к северу от горы Еза. Ему, правда, не удалось захватить все намеченные объекты, так как атаки некоторых его частей были довольно скоро задержаны. Но он тоже добился крупного успеха:

ему удалось дерзким обходным движением утвердиться на Коловрате, на линии горы Пиатто.

Итак, 23 октября вечером «Альпийский корпус» занял исходное положение в северной части австрийского тет-де-пона на западном берегу Изонцо:

— в первой линии справа — баварский лейб-пехотный полк;

слева — 1-й баварский егерский полк;

— во второй линии справа — вюртембергский горный батальон в составе девяти рот; слева — 2-й баварский егерский полк.

Лейб-пехотный полк наступал через Коста Раунца; 1-й баварский егерский — через Коста Дуоле; вюртембергский батальон должен был следовать по подошве северного ската Коста Раунца; 2-й егерский полк — по лощине Каменки.

На Коста Раунца итальянская бригада «Таро» имела в первой линии только два батальона, т. е. по одной винтовке на каждые 9 пог. м фронта. Наступающий обошел ее северный фланг и вышел в тыл обороняющимся, не понеся потерь. Артиллерия, расположенная на Коста Раунца, была захвачена врасплох. Многие командные пункты были взяты. У горы Плеция лейб-пехотный полк наткнулся на батальон бригады «Наполи» и к полудню овладел горой. Но укрепленное селение Фони вюртембергскому батальону только вечером удалось окончательно очистить от противника.

Когда база обороны на горе Плеции была захвачена, один из батальонов лейб-пехотного полка двинулся в сторону фланга, на хребет Букову Езу, от которого отходит Коста Дуоле. Другой же его батальон, укрытый рельефом от наблюдения с гребня, при поддержке мощной артиллерии начал взбираться на Коловрат по северному скату.

Рискованный подъем со скалы на скалу требовал сверхчеловеческих усилий. Бойцы падали, выбившись из сил. Однако группе стрелков и пулеметчиков удалось, наконец, взобраться на гребень. К наступлению темноты они подошли к укреплению, венчавшему [84] гору Пиатто, высланными дозорами искусно отвлекши внимание противника, в ложных направлениях, захватили врасплох его гарнизон и взяли 300 пленных. Этим смелым ударом они овладели главным оплотом всей позиции на Коловрате.

Эта передовая группа «Альпийского корпуса» оказалась в довольно рискованном положении. Но дерзость атакующих парализовала обороняющихся. За всю ночь итальянцы не сделали ни малейшей попытки выбить их. Немцы же воспользовались темнотой, чтобы подбросить подкрепления.

Напротив, левофланговые части «Альпийского корпуса» застряли в довольно трудном положении на скатах Коста Дуоле. Гребень этой горы был захвачен ими только 25-го утром, после новой артиллерийской подготовки.

Корпус Беррера должен был захватить гору Еза, корпус Скотти — гору Глобочак. На этом участке фронта австро-германцы имели явное численное превосходство над обороняющимися и располагали очень большим числом пулеметов, как и полагается в полосе наступления, разбитой на бесчисленные небольшие естественные отсеки.

Корпус Беррера имел в первой линии 200-ю дивизию и во второй линии — 26-ю дивизию. Правофланговый полк 200-й дивизии (4-й егерский), как и левофланговые части «Альпийского корпуса», был задержан в своем продвижении на довольно продолжительное время. Но левофланговый полк (3-й егерский), маневрируя с большим искусством, продвинулся через разрывы в линии сопротивления и, после некоторой задержки огнем артиллерии своего же корпуса, подошел вплотную к укреплению на горе Еза.

Таким образом, итальянская 19-я дивизия была охвачена противником со всех сторон. В то же время прошел слух, что противнику расставлена ловушка{39} и что, после того как 19-я дивизия принесена в жертву в фронтальном бою мощной контратакой бригады «Наполи», преднамеренно удержанной в резерве, войска наступающих будут сброшены к подножью скатов. Но никакого контрудара не последовало. А командиру 19-й дивизии, повидимому, так и не удалось за целый день связаться со своим корпусным командиром. Теснимый по всему фронту в западном направлении, он вечером попытался удержаться на «линии армейских резервов». Для этого он приказал резервному полку бригады «Наполи» развернуться между перевалом Заградан и высотой Букова Еза. Но этот полк (75-й), упрежденный в нескольких местах частями «Альпийского корпуса», не смог выполнить полученную им задачу. К концу дня «линия армейских резервов» от перевала Заградан до Глобочака была занята частями 7-го корпуса и бригады «Пулье» — резерва 27-го корпуса.

При наступлении темноты германская 200-я дивизия, после мощной артиллерийской подготовки, уже штурмовала гору Еза и захватила ее. О горой Еза в руки немцев перешел ключ всей итальянской оборонительной системы. На следующее утро, когда [85] погода прояснилась, атакующие сами были изумлены, увидя, какую грозную позицию они захватили. «Возможно, что только туман, — пишет генерал Крафт, — помешал итальянцам оказать 24 октября действительное сопротивление».

Вечером остатки 19-й дивизии{40} в беспорядке отхлынули на Клабуццаро, где они были подчинены 7-му корпусу.

Слева от корпуса Беррера наступал корпус Скотти. Его дивизия первой линии (1-я австро-венгерская) имела задачу овладеть сперва хребтом горы Град, чтобы обеспечить переправу 57-й дивизии 2-й армии Изонцо на западный берег Изонцо, а затем атаковать Глобочак. В этот второй период наступления ее должна была поддерживать 5-я дивизия, которая до тех пор оставалась во второй линии. Затем этой дивизии поручалось охватить Глобочак справа и наступать на гору Кум.

Борьба корпуса Скотти приняла особенно ожесточенный характер, так как на этом участке фронта подготовка оказалась менее действительной из-за отсутствия минометов. В то время как остальные австро-германские соединения пострадали очень незначительно, австро-венгерская 1-я дивизия понесла большие потери. Но так как итальянская 10-я альпийская группа занимала позицию слишком незначительными силами, и между отдельными частями оставались незанятые промежутки в несколько сот метров каждый, к 15 часам 1-я австрийская дивизия уже вышла на гребень горы Град, а вечером подошла вплотную к Глобочаку, который был очищен от неприятеля частной контратакой. С этой стороны итальянская «линия армейских резервов», занятая бригадой «Пулье», осталась почти неприкосновенной.

Наконец, на восточном берегу Изонцо 2-я армия Изонцо также двинулась вперед. Ее атаки против трех дивизий итальянского 27-го корпуса и против 24-го корпуса были довольно легко задержаны. 24-й корпус даже предпринял несколько энергичных контратак и полностью восстановил свое положение на передовой линии плато Байнзицца. Однако к ночи командующий итальянской 2-й армией приказал отойти отсюда на линию главного сопротивления. Отход был произведен без помехи. Три дивизии 27-го корпуса, изолированные н выдвинутые вперед на восточном берегу, не получили приказов и, по инициативе командира 24-го корпуса генерала Кавилья, очень удачно были тоже отведены на одну линию с 24-м корпусом.

Итак, 4-й корпус был обойден, а 19-я дивизия 27-го корпуса раздавлена. В чем же выразилось воздействие на ход сражения 7-го корпуса, расположенного в армейском резерве между 4-м и 27-м корпусами?

24-го утром только несколько передовых частей 7-го корпуса находились для наблюдения на линии армейских резервов. Главные [86] силы соединении были далеко в тылу, и никто не ожидал скорого столкновения. Еще не были даже протянуты линии связи между всеми штабами бригад и дивизии. Только около полудня командир 7-го корпуса узнал от командующего армией, что противник занял Селище в долине Изонцо. Тогда он отдал своим дивизиям приказ о занятии указанных им оборонительных позиций.

Бригада «Салерно» 62-й дивизии начала занимать Матаюр. Ее последние подразделения поднялись на эту гору только 25-го утром, совершенно выбившись из сил. Принимая во внимание, с одной стороны, полученную задачу, с другой — труднопроходимую местность и разность уровней (Матаюр — 1 645 м, а Робик — 280 м над уровнем моря), не приходится удивляться тому, что эта бригада не смогла контратаковать противника ни 24-го вечером, ни 25-го утром.

Другая бригада — 4-я бригада берсальеров — была направлена на Люико и несколько восточное — на гору Кук. Ее головные подразделения, высадившиеся с грузовиков, были введены в заблуждение боковым отрядом 12-й силезской дивизии. В ночной схватке с нею бригада даже потеряла подступы к Люико и только утром отбила их у противника.

Две бригады 3-й дивизии были развернуты после полудня на «линии армейских резервов», бригада «Арно» — от горы Кук до передала Заградан, бригада «Эльба» — между перевалом Заградан и Пушно, каждая на фронте примерно в 4 км.

Бригада «Фиренпе», оставшаяся в армейском резерве, также получила после полудня приказ подняться к перевалу Заградан, куда она и прибыла ночью в составе четырех батальонов.

И при таких условиях целая дивизия противника — 12-я силезская — смогла в течение дня промаршировать вдоль подножия Коловрата, не будучи ни в малейшей степени потревожена, между тем как генерал Капелло возлагал столько надежд на возможности контрнаступления 7-то корпуса?

Когда командиру 7-го корпуса пришлось отчитываться в своих действиях, он подчеркнул, что гребень Коловрат отделен от Изонцо, протекающего на 1 000 м ниже, местностью альпийского характера, обрывистой и поросшей лесом (схема 7), так что даже в хорошую погоду с гребня не видно происходящего в долине, что во время прохождения 12-й дивизия противника 7-й корпус не был еще на своем месте; что, кроме того, весь район от Коловрата до Изонцо входил в полосу 4-го корпуса; наконец, что позицию, указанную 7-му корпусу, необходимо было держать очень прочно а что поэтому ни в коем случае нельзя было оставлять ее, за исключением случаев частных контратак.

Однако и проведение последних оказалось действительно очень трудным как вследствие недостатка средств связи и слишком пересеченной местности, так и ввиду того, что они наталкивались на движущуюся массу стремившихся вперед атакующих войск. К тому же вступление итальянских бригад в бои совершенно не было подготовлено; они вступали в сражение одна за другой, не [87] имея никакой связи между собой. Случалось даже, что они перемешивались, как, например, бригада «Пулье» 27-го корпуса и бригада «Эльба» 7-го корпуса.

Общий контрудар, предпринятый 25-го утром, быть может имел бы успех. Но кто должен был организовать его? Командир ли 27-го корпуса, у которого почти не оставалось свежих войск, или командир 7-то корпуса, растянувшегося по фронту в 20 км?

Фактически получилось, что 7-й корпус оказался в течение целого дня обреченным на ведение линейных боев и на пассивный образ действий: ни 24-го, ни 25-го октября он не принял активного и действенного участия в боях и не смог выполнить свою важную роль армейского резерва.

Выясняя причины этого рокового бездействия, итальянская следственная комиссия, приняв во внимание вышеприведенные объяснения командира 7-го корпуса, пришла к заключению, что важнейшей из этих причин была «непредусмотренная и не поддававшаяся предвидению быстрота развития событий». Но нам кажется, что первоначальная ошибка, повлекшая за собой столько бед, лежит в иной плоскости: ода заключается в том, что в районе Коловрат, Еза не было единого командования.

Во всяком случае гораздо действительнее было бы ввести на линию фронта между сильно растянутыми 4-м и 27-м корпусами новый эшелонированный в глубину корпус, чем назначать ему оборонительную линию протяжением в 20 км на второй позиции, параллельной фронту.

Из всех ошибок те ошибки, которые касаются организации командования боевой группировкой, являлись самыми роковыми, так как они вовремя не могли быть исправлены.

Решения главного командования

В конце дня были вынесены следующие решения:

С германской стороны: продолжение наступления без изменений.

С итальянской стороны: директива об организации обороны; причины ее недействительности.

С германской стороны. 24 октября вечером генерал Белов, находившийся со своим штабом в Крали (Крайбурге), еще не знал о взятии гор Пиатто и Еза и даже о продвижении 12-и дивизии за Капоретто. Но так как перед началом наступления он ясно указал замысел намеченного маневра, он ограничился краткими распоряжениями: группе Штайна — продвинуться в направлении на Робик, чтобы помешать подходу итальянских резервов через долину Натизоне и возможно скорее занять весь горный гребень Коловрата до горы Матаюр; группам Беррера и Скотти — продвинуться через Езу до горы Кум.

Три дивизии резерва должны были продвинуться вперед настолько, чтобы 25-го быть в состоянии либо наступать на Коловрат, либо притти на помощь группе Крауса. [88]

2-й армии Изонцо было приказано временно прервать свои атаки и приготовиться к использованию продвижения 14-й армии на запад от Изонпо.

С итальянской стороны. Командующий 2-й армией перевел свой штаб из Корманса в Чивидале и принял самые неотложные меры, чтобы закрыть оба разрыва, которые грозили образоваться: один в долине Натизоне, другой в верховьях Юдрио. О этой целью он направил в долину Верхнего Юдрио одну из четырех дивизий своего резерва — 47-ю дивизию берсальеров (из состава 28-го корпуса), расположенную на Среднем Юдрио.

Но ни одна из трех других{41} дивизий, втиснутых в долины Юдрио и Изонцо фронтом на восток, не могла бы вовремя прибыть на левый фланг армии. Вот почему для усиления обороны в долине Натизоне были использованы две дивизии резерва главного командования (53-я и 13-я), уже предоставленные в распоряжение генерала Капелло. Такое ненормальное положение, создавшееся при первой же тревоге, достаточно ярко освещает недостатки первоначальной группировки резервов.

Однако 24-го вечером главное командование, мнение которого разделял и генерал Капелло, уже предусматривало возможность выхода противника на равнину Чивидале и, следовательно, считало обстановку очень тревожной. Противник, спускающийся с севера на юг в направлении на тылы фронта, угрожал бы тыловым путям главных сил 2-й армии, а еще более — тыловым путям 3-й армии, развернутой на Карсо. Отход массы войск в 1000 000 человек с 5 000 орудий и огромным имуществом, сосредоточенными на фронте в 50 км, через крупную водную преграду, каковой являлся Изонцо, мог оказаться задачей, неразрешимой под давлением противника.

Таким образом, генерал Кадорна был вынужден немедленно подумать об общем отходе за Тальяменто. Исходя из отих соображений, он предписал командующим 2-й и 3-й армиями спешно и при полном сохранении тайны восстановить оборонительную линию на Тальяменто{42}, а своему штабу он приказал подготовить распоряжение об отходе за эту реку.

С другой стороны, он поспешил организовать оборону и 24-го вечером отдал на этот счет соответствующие распоряжения.

Командующему Карнийским районом (12-й корпус): немедленно занять гору Маджоре и преградить выходы из долины Уччеа. Командиру 12-го корпуса была подчинена 50-я дивизия, разбитая под Плеццо и хлынувшая через перевал Уччеа.

Командующему 2-й армией: опереться левым флангом о гору Маджоре и связаться там с 12-м корпусом, который до этого момента занимал гору лишь очень незначительными силами. [89]

Удерживаться на нижеуказанных последовательных рубежах сопротивления (схема 10):

— первый рубеж — гора Маджоре, гора Стол, Старо Село, гора Матаюр, Еза, Глобочак.

— второй рубеж — гора Маджоре, гора Пуффине, гора Люппиа, гора Миа, гора Матаюр, гора Сан-Мартино, гора Кум, Глобочак;

— третий рубеж — гора Маджоре, гора Пуффине, гора Иоанац, гора Маддалессена, гора Пурджессимо, Касталь-дель-Монтэ, Корада. [90]

Между этими рубежами локализовать посредством отсечных позиции дальнейшее вторжение противника.

Принять все меры для сохранения горы Стол, являющейся первостепенной преградой у входа в котловину верхнего течения Натизоне. Удерживать стык между двумя участками фронта, направленными один лицом к северу, другой лицом к востоку, н обеспечивать связь с 12-м корпусом.

Отвести войска, занимающие плато Байнзицца, с передовой линии на линию главного сопротивления и разработать необходимые мероприятия для их переправы на западный берег Изонцо.

Командующий 2-й армией ставился в известность, что в его распоряжение предоставляются 16-я и 21-я дивизии со штабом 30-го корпуса в районе Чивидале, Тарченто, что 60-я дивизия из резерва главного командования спешно перебрасывается в Бергонью, а две дивизии, снятые с фронта в Трентино, будут вскоре выгружены между Удине и Тарченто.

Этот приказ свидетельствует о том, что при нервом же ударе противника итальянское главное командование ясно почувствовало опасность. К сожалению, ряд мер, рекомендованных им для восстановления положения, остался только на бумаге.

1. Остатки 50-й дивизии, которые должны были усилить Карнийский район, отошли через массив горы Стол, т. е. были уже вне полосы 12-го корпуса.

2. Гора Маджоре, которую генерал Кадорна делает шарниром отхода 2-й армии, в данное время не была даже занята. Она была занята только в ночь с 25-го на 26-е и всего лишь двумя батальонами 7-го альпийского полка, так как два батальона поддержки, которые должен был выделить 12-й корпус, ни в коем случае не могли прибыть на место раньше вечера 26-го.

3. Подкрепления, предназначенные для левофланговой группы 2-й армии, тоже не прибыли вовремя. Ни 30-й корпус, ни 60-я дивизия, ни дивизия из Трентино не смогли 25-го и 26-го принять участия в сражении.

4. Главное командование предполагало восстановить непрерывную оборонительную линию в ближайшем тылу района прорыва. Но такую линию нелегко было организовать во время сражения войсками, которые были только что разбиты и моральное состояние которых падало, тогда как смелость противника, благодаря успеху, повышалась. И действительна два из рубежей сопротивления, указанных в 23 часа генералом Кадорной, были прорваны в ту же самую ночь — с 24-го на 25-е.

Если бы эти директивы главного командования были даны несколькими днями раньше, они, может быть, спасли бы положение.

Что же касается резерва главного командования (схема 5), который 24-го утром состоял из семи дивизий, то 24-го вечером пять из этих дивизий были уже переданы 2-й армии:

— 53-я и 13-я, которые должны были быть введены в дело 25-го в долине Натизоне — одна в первой, другая во второй линии;

— 16-я и 21-я, которые были направлены на левый фланг и место назначения которых несколько раз менялось; [91]

— 60-я, которую предполагалось направить на Бергонью.

Таким образом, в непосредственном распоряжении главного командования оставались только две дивизии (20-я и 63-я).

Как видим, резерв главного командования был израсходован по частям, тогда как его использовании единой массой, несомненно, дало бы более крупные результаты. Возможно, что это распыление сил объясняется психологическим потрясением, испытанным главным командованием под влиянием внезапности. Впрочем, даже если бы оно вполне сохранило присутствие духа, оно ни в коем случае не могло бы избежать отрицательных последствии неправильной исходной группировки.

25 октября операция развивалась следующим образом.

Германская 14-я армия решительно продолжала наступление. Лишенная поддержки большей части своей тяжелой артиллерия, которая не смогла следовать за войсками, она все же, несмотря на почти непреодолимые затруднения, встречавшиеся при движении по долине Изонцо, завершила захват итальянской оборонительной позиции. К ночи левое крыло итальянской 2-й армии было почти везде отброшено на третий из указанных генералом Кадорной рубежей сопротивления.

В линии фронта образовался разрыв от горы Канино до Глобочака. Однако итальянское главное командование, основываясь на. неправильных соображениях и находясь в нерешительности, не отдало в этот же день приказа об отходе на Тальяменто.

А между тем продолжалось развитие австро-германских атак и захват итальянских оборонительных позиций.

Группа Крауса должна была прорваться на перевале Уччеа и в долине Верхнего Натизоне, где итальянцы преграждали ей доступ к верховьям Тальяменто.

Горы Ромбон и Стол оборонялись остатками итальянской 50-и дивизии. Долина Верхнего Натизоне между горой Стол и горой Миа была преграждена бригадой «Потэнца».

У северной границы полосы наступления группы Крауса итальянцы, оборонявшие гору Ромбон, вскоре были вынуждены отойти на седло Невеа, где они прочно закрепились, преградив доступ в долину Рикколана.

Южнее дефиле за Сагой оказалось незанятым.

Генерал Краус двинул часть 22-й дивизии и небольшую часть дивизии «Эдельвайс» через перевал Уччеа в направлении на долину Резиа, которую обороняли только два батальона 12-го корпуса.

В то же время он приказал атаковать укрепленную позицию на горе Стол четырьмя батальонами 22-п дивизии. Этим батальонам, прибившим на место 25-го утром после ночного марша, лишь ценой величайших усилий удалось взобраться на обрывистую гору. Не имея никакой артиллерийской поддержки, вынужденные перед каждой атакой снимать ранцы, а после атаки возвращаться за ними назад, они шаг за шагом, последовательными ударами накоротке овладели окопами, расположенными ярусами на скатах горного массива, и к полуночи заняли вершину горы. «Это было [92] необычайное достижение, — пишет генерал Краус. — Успеха могли добиться здесь только очень отважные войска, специализированные в горной войне».

В свою очередь, австро-венгерская 55-я дивизия двинулась через Капоретто и Креду в общем направлении на Бергонью и при поддержке 50-й дивизии отбросила бригаду «Потэнца».

Егерская дивизия, находившаяся в резерве, продвинулась в Сагу.

В итоге 25-го к концу дня сопротивление итальянского 4-го корпуса было окончательно сломлено, и между 12-м и 7-м корпусами образовался разрыв.

Соединениям группы Крауса были указаны вполне целесообразные направления наступления. Временами задерживаемые на высотах, эти части успешно выполнили возложенную на них задачу и быстро продвинулись вперед по долинам.

Группа Штаина получила задачу развить успех, достигнутый ею накануне на Коловрате, — захватить весь гребень, занятый итальянским 7-м корпусом, и одновременно помешать подходу итальянских подкреплений через долину Натизоне.

В центре 12-я дивизия выполнила в этот день сложную задачу: способствуя захвату горы Стол угрозой с тыла, она атаковала противника на седловине Люико и в долине Натизоне. В направлении на Люико она провела на скатах, к северу от этой деревни, ожесточенный бой с 4-й бригадой берсальеров и при поддержке «Альпийского корпуса» в 18 часов овладела деревней.

В долине Натизоне она продвинулась на несколько километров в южном направлении, отбросив бригаду «Виченца» итальянской 53-й дивизии и окончательно отрезав гору Матаюр, которую она приготовилась атаковать 26-го утром с тыла, т. е. в направлении с юго-запада на северо-восток.

Справа от нее 50-я дивизия, сперва задержавшаяся для ликвидации сопротивления у горы Нэро, в свою очередь наступала по долине Верхнего Натизоне на гору Миа. Перед нею стояла задача, с одной стороны, охватить Матаюр с севера, а с другой — поддержать как можно дальше к западу наступление 22-й дивизии группы Крауса, с которой она к ночи окончательно установила соприкосновение далеко за горой Стол.

Левее 12-й дивизии наступал «Альпийский корпус».

Ночью баварский лейб-пехотный полк и вюртембергский батальон поднялись на высоту 1114. Утром они с перевала Заградан атаковали гребень Коловрат в направлении с востока на запад, по обе стороны водораздельной линий. Итальянская бригада «Арно», развернутая фронтом на север, была охвачена о правого фланга. Она попыталась было отразить атаку, переменив фронт, но это движение, выполненное под огнем на труднопроходимой местности, привело бригаду в расстройство, и она вскоре была захвачена в плен. После этого правый фланг 4-й бригады берсальеров повис в воздухе.

Германские войска, очень искусно маневрируя, двинулись затем на гору Кук. Часть итальянского гарнизона, захваченная врасплох, сдалась в плен. Теперь была открыта дорога деревню [93] Люико. Около 18 часов несколько подразделений «Альпийского корпуса» вошли в деревню одновременно с частями 12-й дивизии. Почти немедленно вслед за этим командир «Альпийского корпуса» перенес в Люико свой командный пункт

Кроме того, «Альпийский корпус» своим левофланговым полком возобновил с утра атаку на Коста Дуоле (1-м баварским егерским) и захватил весь отрог. Затем, задерживаемый огнем итальянской артиллерии с горы Кум и несколькими энергичными контратаками, полк вышел на хребет, тянущийся от горы Еза до горы Пиатто.

К этому времени стало очевидным, что среди итальянских войск распространяется сильное смятение. Их надежды на то, что противник попадет при наступлении в ловушку, искусно расставленную итальянским командованием, окончательно рассеялись. Атакующий повсюду медленно, но безостановочно продвигался вперед. Встречая очаг сопротивления, он неизменно следовал вплотную за огневым валом своей артиллерии. Обороняющиеся, оставаясь в укрытии, пока не пройдет огневой вал, затем уже не успевали использовать свое оружие. На всем фронте одни подразделения сдавались, другие поспешно уходили в тыл. Огромные запасы огнеприпасов и продовольствия достались противнику.

К концу 25-го весь гребень Коловрат был захвачен немцами. Только одна группа Штаина захватила 15000 пленных и 100 орудий.

Корпус Беррера должен был развить блестящий успех, достигнутый накануне вечером при захвате горы Еза.

С этой целью 20-я дивизия должна была наступать правым флангом в направлении на гору Сан-Мартино, за Коловратом, левым флангом — несколько севернее горы Кум.

Итальянская авиация пыталась задержать продвижение противника, но безуспешно. В течение утра шесть ее самолетов были сбиты и упали, объятые пламенем, между Езой и Коловратом. К ночи 20-я дивизия достигла если не горы Сан-Мартино, то во всяком случае линии перевала Заградан, гора Кум, продвинувшись на 4-5 км.

Слева от нее дивизия второй линии — 26-я — к наступлению темноты вышла почти на ту же линию.

Корпус Скотти должен был наступать через Глобочак в направлении на гору Кум.

Его дивизия первой линии — 1-я австро-венгерская, испытав довольно большие затруднения из-за отсутствия связи со своей собственной артиллерией, к 11 часам захватила Глобочак. Затем она перешла в наступление фронтом на юго-запад, по обе стороны гребня Глобочак, Корада и наткнулась на 47-ю дивизию берсальеров, бывшую до тех пор в резерве 2-й армии. Но, ввиду ли непреодолимых трудностей движения по чрезвычайно пересеченной и закрытой местности или в силу каких-либо других причин, дивизии противника не удалось провести общую контратаку, которая могла бы восстановить положение.

В то же время австро-венгерская 57-я дивизия 2-й армии Изонцо, временно подчиненная генералу Скотти, наступала по [94] долине Изонцо, но здесь была несколько задержана итальянским 24-м корпусом. Последнему удалось провести свои отход и к концу дня очень удачно расположиться на обоих берегах Изонцо, преградив у Канале узкую долину между Корадой и плато Баинзицца.

Находившаяся во второй линии корпуса Скотта 5-я австро-венгерская дивизия перешла в наступление справа от 1-й дивизии, продвинулась в направлении на гору Кум и захватила огромные военные запасы за гребнем Глобочак. При переправе через Юдрио она подверглась довольно энергичным контратакам, в течение некоторого времени мешавшим ей установить тесное соприкосновение с противником. Однако при поддержке своей горной артиллерии она к вечеру обложила со всех сторон гору Кум — мощный укрепленный бастион.

В итоге боев австро-германцы к вечеру 25 октября захватили все итальянские оборонительные позиции от Ромбона до Глобочака, за исключением гор Матаюр, Сан-Мартино и Кум. Прорыв фронта был почти завершен.

Тяжелая артиллерия большой мощности уже прибыла в Идерско чтобы с утра 26-го начать обстрел Чивидале.

Главные силы итальянской 2-й армии в это время все еще находились на плато Баинзицца.

Итальянское главное командование все же решило провести некоторые мероприятия и ерзать отчаянное сопротивление.

Еще утром генерал Капелло доносил генералу Кадорне о своем взгляде на обстановку и о намеченных им мероприятиях.

«Положение очень серьезно, — писал он в своем донесении № 4975, — 4-й корпус разгромлен, а гора Стол вот-вот будет взята. В центре противником захвачена часть линии гребня. На правом фланге представляется невозможным удерживать больше плато Баинзицца».

Далее командующий 2-й армией ставит вопрос: не лучше ли, не подвергая опасности последние свободные войска, сохранить неприкосновенными как можно больше сил чтобы в будущем оставаться хозяевами положения? «Совершенно необходимо, — пишет он далее, — оторваться от противника под прикрытием сильных арьергардов и отойти, по крайней мере, до реки Торре, а может быть и до Тальяменто. Последнее решение, более радикальное и более болезненное, в настоящий момент, вероятно, является наилучшим. Но решение надо принять как можно скорее».

Генерал Кадорна в это время настолько разделял точку зрения Капелло, что предложил последнему заготовить приказы об отходе 2-й армии. Со своей стороны, он, в предвидении скорого отступления, еще утром отдал следующие распоряжения.

Командующему Карпинским районом: «Подготовить, однако еще не отдавая приказа о выступлении, постепенный отход 12-го корпуса на Карнийские Предальпы. Стык между 2-й армией и 12-м корпусом остается пока на горе Маджоре, оборона которой возлагается на 12-й корпус».

Командующему 3-й армией: «Принять все меры к тому, чтобы, если обстановка этого потребует, осуществить отход всей [95] армии на западный берег Тальяменто (3-й армии отводятся шоссе Пальманова, Кодроипо, мост Дэлиция и дороги к югу от этого шоссе); теперь же занять двумя дивизиями резерва тыловой рубеж Баллоне{43}, чтобы прикрыть последующий отход армии, немедленно вывезти всю менее подвижную тяжелую артиллерию за Пиаве в район Тревизо, а остальную тяжелую артиллерию отвести за Валлоне».

Оставалось отдать приказ об отходе... Но его не отдали.

Дело в том, что генерал Монтуори, командовавший с 24 октября 7-ми 4-м корпусами, после полудня 25 октября сменил стоявшего во главе 2-й армии генерала Капелло, здоровье которого все ухудшалось. Кадорна воспользовался этим случаем, чтобы разгрузить командование 2-й армии, разделив ее на две группы северную, под командованием генерала Этна, в составе 4-го, 7-го и 27-го корпусов, и южную, под командованием генерала Феррера, в составе 24-го, 2-го и 6-го корпусов. На крайнем правом фланге Кадорна передал 8-й корпус в 3-ю армию. Наконец, он поручил генералу Сагромозо организовать из свободных резервов — 16-й и 21-й дивизий (расформированного 30-го корпуса) — тыловой рубеж на Торре.

Вечером распоряжения об отходе на Тальяменто были совершенно готовы. Однако, прежде чем рассылать их, Кадорна пожелал запросить мнение нового командующего 2-й армией и узндать, что последний думает о необходимости немедленного отхода. С этой целью он в 20 час. 30 мин. послал к генералу Монтуори одного из офицеров своего штаба. Монтуори переговорил с командирами своих корпусов и вскоре сообщил делегату связи, что «считает возможным продлить сопротивление на тыловом рубеже (ligne d'arrêt)».

Вероятно, под влиянием этого мнения{44} начальник генерального штаба решил теперь не только временно задержаться, но и оказать отчаянное сопротивление на этом тыловом рубеже, том самом, который в приказе, отданном 24-го вечером, был назван третьим рубежом сопротивления и который проходил по последней линии высот, окаймляющих равнину.

«Положение армии, — писал Кадорна в своем приказе

{45}

, — требует отхода на линию гора Маджоре, гора Иоанац, гора Маддалессена

{46}

, гора Пурджессимо, Мадоне-дель-Монте, Корада, Кук, Водиче, гора Санто, Горица. Эту линию должно оборонять до последнего человека. На ней надо будет победить или умереть. Всякая слабость будет караться беспощадно».

[96]

В то же время он приказал 3-й армии отойти на линию Горица, Валлоне и передать в распоряжение главного командования одну дивизию 8-го корпуса и четыре бригады.

Кроме того, он придал 2-й армии в качестве армейского резерва 20-ю и 63-ю дивизии{47}.

На основании этого приказа генерал Монтуори указал задачи крупных соединений, установил участки оборонительного фронта, распределил резервы:

4-й корпус, состоявший теперь из остатков 34-й и 50-й дивизий, должен был удерживать фронт от (иск.) гора Маджоре до (иск.) гора Иоанац. Намечено было усилить его 21-й дивизией, которая только 25-го вечером смогла прибыть к подножию гор в районе Нимиса.

17-й корпус (25-я и 53-я дивизии), который накануне был введен в долину Натизоне, должен был держать фронт от Иоанаца до Пурджессимо. Для усиления его предназначалась 23-я дивизия, находившаяся еще в районе Кормонса.

27-й корпус, состоявший теперь из 47-й дивизии берсальеров и бригады «Торентэ» 60-й дивизии, должен был развернуться от Юдрио до Корады.

24-й корпус, уже расположенный на обоих берегах Изонцо, был усилен 30-й дивизией.

Однако большая часть вышеперечисленных дивизий усиления — 23, 60, 30 и 13-я — оставались подчиненными генералу Сагромозо, на которого была возложена организация обороны на р. Торре.

В резерв левофланговой группы 2-й армии была назначена 16-я дивизия.

Впрочем, 26 октября, как и накануне, подкрепления, присланные на левый фланг, не добились там положительных результатов: образованные случайными группами, лишенные штабов и служб, в большинстве случаев выдвигаемые слишком далеко вперед в непосредственное соприкосновение с противником, используемые без общего плана на очень трудно проходимой местности, эти подкрепления были израсходованы в безрезультатных стычках или вовлечены в отступление передовых частей.

Но почему же генерал Кадорна принял 25-го вечером решение оказать отчаянное сопротивление на линии гора Маджоре, Корада, если это решение неизбежно вело к увеличению трудностей последующего отхода?

Кадорна не мог не отдавать себе отчета в том, что влияние проигранного сражения распространится на все пространство к востоку от Тальяменто и что, следовательно, он сможет возвратить себе свободу действий, только отойдя на значительное расстояние в тыл. [97]

Впоследствии он следующим образом оправдывал свое решение:

«Я лелеял надежду задержать вторжение, — пишет он, — мой ум и сердце негодовали при мысли об оставлении пространства, завоеванного за два с половиной года кровопролитной борьбы... С другой стороны, если мы хотели спасти правофланговую группу 2-й армии и всю 3-ю армию, было безусловно необходимо оказать «ожесточенное сопротивление» на линии гора Маджоре, Корада».

Правильно, что слишком быстрый отход 2-й армии мог поставить в очень опасное положение 3-ю армию, которой пришлось бы поспешно выходить из боя на Карсо и отступать в направлении на Тальяменто, имея свой левый фланг совершенно обнаженным. Однако, как мы покажем ниже, надлежало видеть, что сопротивление, намеченное на линии гора Маджоре, Корада, и признанное необходимым для спасения 3-й армии, вовсе не будет оказано. И действительно: 3-й армии, напрасно задержанной на целые сутки, пришлось совершать отход в еще более тяжелых условиях. Следовательно, во всех отношениях и, в частности, в интересах 3-й армии лучше было бы уже 25 октября отдать приказ об отходе. Таково, кстати оказать, было мнение Капелло, да и самого Кадорны до того момента, как он спросил совета у генерала Монтуори.

Нам кажется наиболее вероятным, что решение генерала Кадорны было продиктовано мотивами психологического порядка. Он не хотел «оставлять пространство, завоеванное за два с половиной года борьбы».

Если это соображение при столь грозных для итальянских армий обстоятельствах могло быть выдвинуто на первый план начальником, занимавшим такое положение, как Кадорна, то это может быть объяснено тем, что в обстановке двух лет позиционной борьбы итальянское главное командование временно утратило понимание законов маневренной войны. Еще более правдоподобно, что генерал Кадорна считал необходимым попытаться сделать все, чтобы избежать необходимости признания перед страной крупного поражения.

Завершение прорыва

Мы видели, что 25 октября итальянской 2-й армии был указан новый рубеж сопротивления. Но поставленная задача к на этот раз оказалась невыполнимой: 26 октября итальянская армия была совершенно не в состоянии задержаться и оказать сопротивление натиску противника.

С этого дня общее довольно тяжелое состояние армии ухудшилось еще тем, что она стала чувствовать и переживать неизбежные последствия внезапности, среди которых на первом месте стоит падение морального состояния войск.

26 октября итальянское главное командование еще могло ослабить эффект внезапности, если бы оно располагало достаточными резервами, которые устремились бы на решающие участки. [98]

Но мы наблюдали, как беспорядочно использовались оставшиеся в распоряжении главного командования дивизии из-за отсутствия общего плана обороны. Почти все резервы были израсходованы чрезвычайно поспешно, и тем не менее левофланговая группа оставалась по-прежнему слишком слабой, настолько неправильна была исходная группировка.

На участке от Резиутты до долины р. Натизоне, т. е. на протяжении 40 км по прямой, фронт несоразмерно растянулся вследствие прорыва и бесчисленных высот и низин на этой пересеченной местности. Там требовались сильные подкрепления, тем более что некоторые из находившихся в бою соединении, например 50-я и 34-я дивизии 4-ю корпуса, сократились до одной бригады численностью около 1 000 человек. Итальянцы смогли ввести там в дело лишь очень недостаточное число свежих батальонов Наоборот, австро-германцы наступали на этом фронте полными бодрости пятью дивизиями, из которых четыре были в первой линии.

Представление итальянцев об обороне на неукрепленной местности тоже оставляло желать лучшего. Привыкшие к позиционной войне, они, повидимому, прежде всего старались создавать непрерывные оборонительные линии и в первую очередь заботились о занятии крупными силами возвышенных участков местности (во избежание охвата). При потере связи с соседями они, вместо того чтобы энергично переходить в контратаку, или ограничивались пассивной обороной на месте, как на горе Матаюр и на горе Кум, и та же отходили, как на горе Маджоре.

Не лучше были использованы и подкрепления. «Видя, как итальянские резервы подходят в рассыпанном строю, без твердого плана, брошенные слишком далеко вперед, в самую гущу боя, — пишет генерал Крафт, — мы почувствовали уверенность в том, что противнику не удастся возобновить сопротивление».

И действительно, какое сопротивление могли оказать эти пехотные бригады, введенные в бои без артиллерии, на непрерывно перемещающемся, колеблющемся фронте, в разгар событий, развивающихся с непостижимой быстротой, и навстречу противнику, привыкшему к маневренной войне и уже овладевшему командующими позициями?

К тому же поражение уже начало приносить свои отраженные плоды: моральное состояние войск с каждым часом ухудшалось. Уже 25-го кучки беглецов несли беспокойство в тылы, сея вокруг себя ужас перед «тедески» (немцами).

До последнего времени случаи этой моральной слабости чаще всего наблюдались, повидимому, среди личного состава тыловых служб. Но 26-го картина резко изменилась: все крупные соединения отходят. Немногие имеющиеся шоссейные и горные дороги забиты войсками, парками, транспортами и грузовиками, движущимися местами в обоих направлениях, а также всякого рода повозками, сопровождающими толпу беженцев. Пользуясь образовавшимися пробками: и полным отсутствием дисциплины движения, многие части спешили отхлынуть в тыл. [99]

В то же время на всем огромном пространстве, простирающемся от горы Поанац до Корады, бушуют пожары: горят бесчисленные, поспешно брошенные барачные городки, склады и устройства; тут и там взрываются склады огнеприпасов. Зрелище потрясающее. Генерал Виллани, в последний раз собрав для оказания сопротивления остатки своей 19-и дивизии, кончает с собой. Смятение усиливается. Продовольственные склады подвергаются разграблению. Увлечение грабежом окончательно расстраивает воинские части, самые ненадежные элементы которых рассеиваются по всей округе.

Могло ли при таких условиях главное командование рассчитывать на отчаянное сопротивление, которое оно приказало 2-й армии оказывать врагу?

* * *

Хотя 20-го утром германское командование знало, что оно почти целиком захватило оборонительные позиции противника, однако оно ожидало новых трудностей до выхода на равнину. Поэтому оно приказало безостановочно продолжать движение вперед до линии высот, тянущихся от горы Маджоре до горы Корада, чтобы не дать противнику возможности устроиться для обороны на этих высотах.

К тому же проблема организации движения в тылу уже сама но себе требовала быстрого продвижения вперед. В тылу 14-й армии царила неописуемая путаница. Шоссе, ведущее от Любляны в Тольмино через долину р. Идрии (схемы 6, 10 и 12) и использованное одновременно частью 14-й армии и частью 2-й армии Изонцо, было совершенно забито. Такое же положение создалось на шоссе из Тольмино в Капоретто, загроможденное войсками, продовольственными транспортами, партиями пленных.

Дивизии армейского резерва застряли далеко в тылу: выдвижение артиллерии и огнеприпасов на боевой фронт было почти полностью задержано. Развязать это опасное положение можно было только чрезвычайно быстрым движением вперед.

Наконец, германское командование не упускало из виду первоначального замысла операции, который намечал постепенное усиление нажима на заходящем фланге. Поэтому, оно усилило группу Крауса, придав ей не только егерскую дивизию, бывшую до сих пор в резерве, но и 50-ю дивизию корпуса Штайна. Намеченный маневр должен был привести к усилению нажима в направлении на долину р. Феллы (хотя бы целой временного ослабления на чивидальском направлении) и впоследствии — к облегчению открытия коммуникационной линии, проходящей через перевал Тарвис.

В итоге объекты наступления на 26 октября были распределены следующим образом (схемы 6, 10 и 12).

«Группе Крауса — фронт Резиутта, гора Маджоре, гора Пуффине, гора Карницца.

Группам Штайна, Беррера, Скотти, с запада на восток, — горы Иоанац, Маддалессена, Пурджессимо, Кастэль-дель-Монтэ. 2-й армии Изонцо — Корада». [100]

Кроме того, в Капоретто была образована группа тяжелой артиллерии для обстрела с утра 27 октября главным образом фронта Иоанац — Маддалессена.

Почти все указанные объекты были достигнуты в тот же вечер.

Учитывая достигнутое ослабление морального состояния итальянцев, надо признать, что заслуга в этом успехе принадлежит преимущественно атакующей пехоте. Так было с самого начала наступления, так бы то и в последующие дни. Действительно, плохая погода и рельеф местности делали связь между пехотой и артиллерией чрезвычайно ненадежной. Во многих случаях этот недостаток связи и взаимодействия между ними приводили к большим потерям в рядах атакующей пехоты. Правда, командование предвидело эти неизбежные затруднения и заблаговременно значительно увеличило количество горной артиллерии, приданной войсковым соединениям{43}.

Тем не менее в эти дни артиллерия конной тяги почти всегда была вынуждена выбирать для своего движения кружные маршруты, и случалось, что даже горные батарея не могли следовать за пехотой.

Таким образом эта пехота чаще всего располагала для поддержки только пулеметами. Но она была тщательно отобрана и отлично натренирована. Продвигаясь небольшими ударными группами без соблюдения равнения по соседям, безостановочно маневрируя, чтобы обходить очаги сопротивления и оставлять их позади, все время приводя противника в смущение своей ловкостью и дерзостью, она самостоятельно вела победоносные бои благодаря своей изумительной приспособленности к войне в горах.

Как на один из факторов успеха, следует также указать на постоянную заботу начальников об обеспечении взаимодействия и взаимной поддержки между отдельными атакующими колоннами.

Вот сводка событий за день.

Егерская дивизия группы Крауса, наступавшая по долине Резни, вышла на подступы к Резуитте.

Дивизия «Эдельвайс» наступала двумя группами: одной, севернее егерской дивизии, — на перевал Невеа; другой, южнее егерской дивизии, — в направлении на гору Маджоре. [101]

Оборона осевого пункта, образованного горой Маджоре, была возложена до 24 октября на 2-ю армию, а с вечера 24-го — на командование отдельного 12-го корпуса.

Позиция на горе Маджоре имела протяжение в 6-8 км. С утра 26 октября она была занята итальянской альпийской группой в составе двух батальонов и двух пулеметных рот, подвезенных на грузовиках и не имевших ни воды, ни продовольствия, ни запаса патронов, ни связи с каким-либо войсковым соединением. Этой группе угрожала с севера дивизия «Эдельвайс», с юга — 22-я дивизия.

22-я дивизия наступала на Бергонью, где она захватила 5 000 пленных; затем она, не встречая на своем пути противника, продвинулась через Платискис, где произведенные итальянцами разрушения не позволили провести даже вьючных животных, и к концу дня вышла на подступы к горе Кавалло.

50-я дивизия прежде всего захватила гору Миа; затем, оставив перед горой Иоанац отряд для поддержки 12-й дивизии, направилась, не встречая сопротивления, на гору Карницца, куда и прибыла вечером.

55-я дивизия, следовавшая во второй линии, вышла на линию Бергоньи.

12-я дивизия группы Штайна наступала по обе стороны долины Натизоне. Ее «западная» группа захватила гору Иоанац, а затем вышла по долине Торреано в тыл горы Маддалессена. «Восточная» группа спустилась по долине Натизоне, открывая таким образом дорогу «Альпийскому корпусу». Последний сперва двинулся от Люико на гору Матаюр, где взял в плен большую часть бригады «Салерно» (4000 пленных, 30 орудий). Затем он построился в две колонны и пошел в направлении на, рубеж Иоанац, Маддалессена; одна из колонн начала движение через долину Савоньи, другая — по высотам. Командованию стоило величайших трудов удерживать свои части во время марша на указанных им осях движения по горам, так как войска имеют тенденцию автоматически уклоняться на нижележащие участки местности. К вечеру «Альпийский корпус» расположился в полном порядке на Нижнем Натизоне, напротив горы Маддалессены, которая на следующий день должна была явиться объектом его наступления. В то же время он выделил отряд, чтобы на рассвете предпринять ускоренную атаку на город Чивидале, который весь истекший день обстреливался тяжелой артиллерией.

Из двух дивизий второй линии 117-я следовала за 12-й по долине Натизоне, а 13-я, которая должна была совершить переход в направлении на Робик, лишь с большим трудом выдвинула на Вольцану один полк без боевого обоза.

200-я дивизия корпуса Беррера, поддержанная почти исключительно огнем своих пулеметов, захватила утром укрепленный центр горы Сан-Мартино, который оборонялся слабо, несмотря на свой пояс окопов и многочисленную артиллерию. Затем дивизия спустилась по долине р. Рискка на Ацциду, в то время как слева от нее 26-я дивизия, выдвинувшаяся на фронт, [102] чтобы участвовать в атаке на гору Кум, также спустилась на Чивидале по хребту Кум, Кастэль-дель-Монтэ.

5-я дивизия корпуса Скотт и, выдвинутая на линию фронта к северу от 1-й дивизии, атаковала гору Кум, гарнизон, которой состоял из остатков бригады «Эльба». Исходный рубеж 5-й дивизий местами лежал на 500 м ниже расположения противника. Она но смогла сообщить поддерживавшей ее артиллерии об изменениях, внесенных в первоначально намеченный боевой порядок, и ей удалось к 10 часам захватить объект атаки, только следуя вплотную за подвижным заградительным огнем и даже под этим огнем. Дивизия взяла 3 500 пленных и 60 орудий. Получив приказ не заходить за гору Кум, она после полудня все же продвинулась в направлении на Кастэль-дель-Монтэ.

Со своей стороны, 1-я дивизия спустилась по восточному берегу Юдрио на Кораду, которая перед этим была занята значительными силами итальянского 24-го корпуса.

57-я дивизия продвинулась по другому скату хребта. За ней следовала одна из дивизий 2-й армии Изонцо.

Тщетно пыталась итальянская авиация задержать наступающего противника на скатах к западу от Коловрата. Потеряв сбитыми 15 самолетов, она не приостановила наступления. Дороги были уже усеяны брошенными снаряжением и повозками, а на артиллерийских позициях оставалось много подбитых орудий. Кроме того, в руки наступающих войск попали огромные запасы продовольствия. «Промаршировав три дня и три ночи, германские войска совершенно выбились из сил, — пишет по этому поводу генерал Крафт. — По счастью, это удачное стечение обстоятельств{44} лишний раз доказало, насколько моральное состояние бойца может зависеть от своевременного снабжения продовольствием».

В итоге к концу дня оборонительная линия, на которую начальник итальянского генерального штаба возлагал свои последние надежды, оказалась основательно прорванной на левом фланге, между горой Маджоре и горой Иоанац, а в долине Натизоне охранение противника находилось уже в 8 км от Чивидале.

Правда, после сражения, продолжавшегося трое суток, итальянская армия ни в одном пункте не находилась дальше чем в 20 км от первоначальной линии фронта. Но географические, материальные и моральные условия, в которых она оказалась, уже не позволяли ей ограничить поражение тактическими рамками.

Со своей стороны, австро-германская армия овладела путями, необходимыми для ее дальнейшего продвижения. Она расположилась уступами направо вперед, как того требовал оперативный замысел. Ее командующий переехал со своим штабом из Крани в Тольмино.

Пути для стратегического (оперативного) развития успеха были открыты. [103]