Рабство вчера и сегодня
Джон Ридер

 получить по E-mail
 версия для печати

Daniel Liebowitz. The Phisician and the Slave Trade: John Kirk, the Livingstone Expeditions, and the Crusade against Slavery in East Africa. Freeman, 1999, 314 pp.

У меня три дочери, и я мог бы продать и перепродать их несколько раз - так часто доводилось мне бывать в краях, где рабство в той или иной форме по сей день является обычной практикой. Последнее предложение такого рода я получил недавно в Тимбукту от туарега Мохамеда Али, моего друга из местных жителей: вечером мы гуляли по городским окрестностям, шагали по дюнам, а мимо вереницей брели верблюды, навьюченные соляными плитами из копей Тауденни, - каждая величиной с добрый могильный памятник. Разговорились о наших семьях, и я показал Мохамеду фото своей младшей дочери верхом на пони, сделанное, когда ей было пятнадцать. Он немедленно предложил за нее двести верблюдов - пони можно было оставить себе, - уверяя, что она будет счастлива и окружена вниманием и заботой, если станет его второй женой - полноправным членом семьи, обитающей в Араване, оазисе в 250 километрах к северу от Тимбукту. В Тимбукту ей оставаться не стоит, объяснил он, поскольку все женщины здесь рано или поздно становятся кривоногими. Я усмотрел в этом вежливый намек на то, что в городе ни от одной женщины нельзя ожидать строгого соблюдения моральных правил.

Мы потолковали о том, что бы я делал с двумя сотнями верблюдов, поскольку перевозка соли из Тауденни в Тимбукту отнюдь не прельщала меня. Впоследствии Мохамед Али подкрепил свое предложение письмом к моей дочери, заверив ее, что, буде мне окажутся не по карману транспортные расходы, он пришлет за ней верблюда. Таким образом, начавшиеся переговоры были сдобрены весьма недурной, на наш вкус, туарегской шуткой.

Он пригласил меня в свой дом: стены из бетонных блоков, крыша из рифленого железа, пол - глубокий сахарский песок, такой сухой и мелкий, что льется, как вода. Мы сидели на ковриках и пили сладкий чай. Мохамед познакомил меня со своими двоюродными братьями, но державшийся поодаль человек с более темной кожей не был представлен, покуда я вежливо не поинтересовался, кто он такой. Ответ прозвучал чуть небрежно: "А, это Марушад - один из наших рабов".

Рабство у туарегов - обычное дело, и это не так плохо, как кажется. Марушад вместе с женой и детьми добровольно присоединился к семье Мохамеда Али, когда для него настали трудные времена. За работу по дому и сопровождение верблюжьих караванов семья Марушада получила стол и крышу над головой и мало-помалу ассимилировалась в туарегском обществе. С его женой обращаются точно так же, как с туарегскими женами; его сыновья могут заключать браки с девушками из коренного населения, причем выкупать невест Мохамед Али обязан за свои деньги. Эти расходы окупаются увеличением семейного клана и ростом его трудоспособности. И поскольку такие отношения вполне устраивают обе стороны, рабы туарегов редко меняют хозяев или просятся на свободу.

Конечно, свобода - понятие относительное. У Мохамеда Али Марушаду и его семье живется лучше, чем на воле. В данном случае рабство - одна из "мягких" форм зависимости одного человека от другого, которая в антропологии называется rights-in-persons. Такие отношения возможны при самых различных общественных укладах - в любой стране и в любую историческую эпоху. Их спектр очень широк: на одном его конце - обязательства перед родными, супругами и детьми, где-то посередине - отношения между начальником и подчиненным и, наконец, на другом - право распоряжаться людьми как товаром, то бишь продавать, покупать и обменивать их. К примеру, в доколониальной Африке, особенно в тех районах, где естественный прирост населения был традиционно низким из-за нехватки продуктов питания, глава семьи увеличивал количество домочадцев, приобретая их, по выражению Маркса, "уже готовыми". Иногда бедняки добровольно вливались в семьи побогаче, как поступил Марушад. Ребенка можно было обменять на меру зерна - при этом увеличивались шансы на выживание как самого ребенка, так и его родителей.

Рабство это или благотворительность - вопрос спорный, но когда в Африке появились заокеанские пришельцы в поисках рабочей силы, эта практика выродилась в отвратительную торговлю живым товаром. С начала XVI до первого десятилетия XIX века включительно из тропической Африки вывезли не меньше восемнадцати миллионов рабов: одиннадцать миллионов через Атлантику, пять - через Сахару и Красное море и два - с берегов Восточной Африки. Если бы не работорговля, к 1850 году население Африки южнее Сахары составило бы около ста миллионов человек, что вдвое больше реальной цифры. Однако самое печальное последствие работорговли - это не столько сокращение популяции, сколько принципиальные изменения в схеме расселения, социальном развитии и репродуктивных возможностях уцелевшего населения. Африка была преображена.

Дэвид Ливингстон занимает достойное место среди тех, чьи имена связаны с отменой работорговли. Борьба с рабством достигла заметных успехов еще до рождения Ливингстона (1813), а прежде, чем ему исполнилось десять, правительства Соединенных Штатов и всех европейских государств официально запретили торговлю людьми. На протяжении остальных лет его жизни вдоль побережья Западной Африки курсировало множество кораблей (порой до одной шестой части всего Королевского флота), которые освободили в целом около 160 000 рабов и предотвратили вывоз примерно 825 000. Но под контролем находилась лишь Западная Африка, зато в Южной и Восточной работорговцы развернули еще более активную деятельность, чтобы компенсировать ставший небезопасным вывоз людей с западноафриканского побережья. Так что до завершения борьбы было еще далеко.

Дэниел Либовиц называет Восточную Африку "другим берегом рабства", и именно здесь действуют главные герои его книги - Дэвид Ливингстон и Джон Керк, очень по-разному боровшиеся за отмену работорговли. Отставной профессор медицины, Либовиц пишет об Африке с пылом ученого, открывшего для себя новое поле деятельности. Он отмечает, что интерес к Джону Керку возник у него "совершенно внезапно" после посещения в 1993 году одного занзибарского музея; несколько случайных встреч и кое-какие книги подогрели его любопытство. Либовиц вместе с женой предпринял путешествие по следам Керка. Он начал свой путь в Шотландии (место рождения Керка), дошел до реки Замбези и Занзибара и закончил путешествие в Кенте, где Керк умер. В 1997-м году он беседовал с внучкой Керка, а в следующем - завершил свою книгу.

Столько проехать, изучить и описать - большая работа по любым меркам. Либовиц принялся за нее в 72 года, а ко времени публикации книги ему было 77. Автора просто распирают впечатления, и он торопится рассказать читателю о своих открытиях. Возможно, этим объясняется наличие повторяющихся ошибок - они, несомненно, были бы исправлены, попадись Либовицу редактор, которого он заслуживает. Так, мы привыкаем к наименованиям "Момбасса" и "Ньясса" (в обоих случаях должно быть одно "с"), и можно только улыбнуться, когда Либовиц пишет о планах связать железной дорогой "Момбассу и Кисмайо". Он имеет в виду Кисуму на озере Виктория; Кисмайо находится на сомалийском побережье. По этой дороге предполагалось пустить состав, заранее окрещенный "безумным экспрессом", - безумным, но не до такой же степени.

Подобно своему биографу, Джон Керк был врачом. В 1854 году он с блеском закончил медицинский факультет Эдинбургского университета. По окончании получил не только степень доктора медицины, но и место в Королевском Ботаническом обществе, поскольку, кроме медицины, серьезно занимался ботаникой. Служба военным врачом в Крыму (где он собрал коллекцию растений для гербария ботанического сада Кью, обнаружив несколько не известных до той поры видов) привила вкус к путешествиям, и в 1857-м Керк выразил желание участвовать в экспедиции Дэвида Ливингстона к истокам Замбези.

Впервые Ливингстон прибыл в Южную Африку в качестве миссионера в 1841 году и вернулся в Англию пятнадцать лет спустя национальным героем. Из миссионерского лагеря на территории современной Ботсваны он отправился проповедовать евангелие на север и дошел до равнин в верховьях Замбези, потом двинулся на запад к Атлантическому побережью, а затем снова на восток, через весь континент к берегам Индийского океана. Ливингстон первым из белых людей увидел mosi oa tunya - "грохочущий пар" на реке Замбези, нареченный им водопадом Виктория. В Англии его книга "Путешествия и исследования миссионера" стала бестселлером. Его лекции собирали полные залы - слушателей покоряли искренность и самоотверженный пыл Ливингстона, решившего посвятить жизнь борьбе за отмену рабства и обращению африканцев в христианство.

В радужных красках он описывал перспективы Центральной Африки. Ее недра, считал Ливингстон, богаты ископаемыми, ее земля избавит Англию от необходимости закупать хлопок в Америке, а население так велико, что Африка станет богатейшим рынком для сбыта британских товаров. Он считал, что Замбези судоходна от устья до водопада Виктория и потому может стать воротами, через которые три кита - Христианство, Цивилизация и Торговля - заплывут в самое сердце континента. Ливингстон мечтал, как вверх по реке пойдут корабли с миссионерами, которые расселятся по ее берегам. После внедрения передовых земледельческих технологий африканцы смогут зарабатывать деньги на выращивании хлопка, и им будет незачем продавать людей арабским и португальским работорговцам, до сих пор активно промышляющим в этих местах.

Так полагал Ливингстон. Буквально все - предприниматели и миссионеры, правительство и народ - встретили его план с энтузиазмом. Парламент решил выделить пять тысяч фунтов на подготовку новой экспедиции; еще три тысячи добавили медицинский факультет в Глазго, где Ливингстон учился, и добровольные жертвователи. Набралась весьма приличная сумма. Но волна официального и народного признания, подхватившая Ливингстона, вознесла его, пожалуй, чересчур высоко: он наобещал больше, чем позволял трезвый расчет.

В начале 1858 года, когда экспедиция отправилась в путь, Ливингстону было 44, Керку - всего 26, и он, естественно, относился к старшему товарищу как к учителю. Планировалось, что путешествие продлится два года, но Керк провел в Африке больше пяти, и это была нелегкая пора. Очень скоро он обнаружил, что "характер Ливингстона имеет свои минусы". Учитель превратился в мучителя уже во время экспедиции и оставался им десятилетия спустя. Фактически Ливингстон сумел повлиять на судьбу Керка даже после своей смерти. Неоценимый вклад Керка в дело борьбы с восточноафриканской работорговлей нередко удостаивается лишь небольшой сноски в описаниях подвигов великого человека. Безусловно, Керк заслуживает большего.

Экспедиция Ливингстона к истокам Замбези была неудачной во всех отношениях, хотя в своих заметках он утверждает обратное ("Отчет о путешествии по Замбези", 1865). Несколько членов экспедиции умерли, в том числе его жена Мэри. Участок Замбези до водопада Виктория оказался несудоходным. Поднявшись по притоку Шире, Ливингстон открыл путь к озеру Ньяса (теперь - озеро Малави), но ни одно из его предсказаний не сбылось. Никаких сколько-нибудь ценных ископаемых не нашли, обещанные хлопковые поля оказались разбросанными там и сям клочками земли, которые уже обрабатывали местные жители, а африканцы в конечном счете так и не сделались христианами - наоборот, Ливингстон только отпугнул от этой религии многих из тех, кого встретил на своем пути.

Вместо благоприятных известий в Англию поступали сообщения о болезнях, смертях и постоянных раздорах среди членов экспедиции (в основном из-за непоследовательного поведения ее главы). Второго февраля 1863 года Ливингстон получил официальный приказ вернуться: "Правительство Ее Величества в полной мере отдает должное рвению и упорству, проявленному Вами при выполнении Вашей миссии... Однако правительство Ее Величества не может закрывать глаза на то, что цели, поставленные перед экспедицией под Вашим началом, так и не были достигнуты".

Освобожденный от официальных обязательств, Ливингстон продолжал свои скитания (позднее ему предстояло познакомиться в Уджиджи со Стэнли и встретить одинокую смерть на берегах Чамбеши в мае 1873 года), а Керк вернулся в Англию. Но опыт врача и ботаника, накопленный в экспедиции Ливингстона, очень скоро вновь привел Керка на африканский континент. В январе 1866-го он был назначен исполняющим обязанности врача при британском политическом представительстве в Занзибаре. Два года спустя получил повышение по службе и стал заместителем политического представителя и вице-консула; в 1873-м - исполняющим обязанности вице-консула. В том же году Керк вместе с британским губернатором Бомбея сэром Бартлом Фрером разработал подробный договор, по которому занзибарский султанат должен был раз и навсегда отказаться от торговли людьми. От Керка требовалось убедить султана Баргаша принять предложенные условия и подписать договор.

К 1873 году минуло более полувека со времени наложения запрета на работорговлю ведущими торговыми державами, но контроль за его осуществлением ограничивался лишь зоной атлантического побережья; экспорт живого товара из Восточной Африки практически не прекращался. Либовиц приводит такие цифры: 39 645 рабов было вывезено из Занзибара в сторону Персидского залива с 1867-го по 1869-й год, в то время как английские каботажные суда, курсировавшие по Индийскому океану, освободили лишь 2645 человек.

Но экспорт рабов из Занзибара был лишь частью проблемы, стоявшей перед Керком, и притом не главной. Гораздо важнее было покончить с рабством на самом острове, экономика и социальная структура которого держались только на рабском труде. "Знайте, о друг, что мы не сомневаемся в благорасположении Британского правительства и в его готовности помочь нам и нашим подданным, - писал Керку султан Баргаш. - Но ваше высокое правительство, должно быть, просто не знает, сколь необходимы в Занзибаре рабы. Без своих слуг и рабов жители Занзибара не могут сделать ничего, даже подстричь себе усы".

Благодаря рабству остров процветал. Этому способствовала не столько торговля людьми сама по себе, сколько использование рабского труда. По среднегодовым показателям, пишет Либовиц, Занзибар выходил на пятнадцатипроцентное превышение экспорта над импортом за счет продажи гвоздики, кокосов и других товаров. Причем большую часть XIX века на его плантациях единовременно трудилось не менее 100 тысяч рабов. Но ежегодно 15-20% из них умирали, а значит, на остров должно было поступать по меньшей мере 15 тысяч новых рабов. Фактически же за 12 месяцев, предшествующих началу совместной работы Керка и сэра Бартла Фрера над договором о запрещении работорговли, в Занзибар было ввезено 23 392 раба.

Прекрасное знание арабского и глубокое понимание чужой культуры, не пользующейся особым расположением английского правительства, помогло Керку установить прочные и доверительные отношения с занзибарскими султанами, но он ничуть не удивился, когда Баргаш отклонил условия предложенного договора. Это разорит остров и может привести к мятежу, - заявил Баргаш, решимость которого подкреплялась давлением со стороны его собственной семьи, богатых плантаторов и, не в последнюю очередь, влиятельной антиевропейской секты оманских арабов, его ближайших советников. Баргаш опасался, что, если он подпишет договор, его могут убить.

Керк предложил Баргашу гарантии британского покровительства - у него имелись на то соответствующие полномочия, но султан по-прежнему упрямился, а возможности Керка в этих переговорах были ограничены. Он мог пригрозить блокадой острова, но знал: если Баргаш не испугается, гвоздика и прочие товары останутся гнить в доках, а освобожденных рабов надо будет обеспечивать едой и жильем за счет английского правительства. С другой стороны, если бы удалось уломать Баргаша, могли бы взбунтоваться влиятельные арабы - перспектива самая неприятная, потому что Британии вовсе не хотелось ввергать стратегически важный остров в пучину финансового и экономического хаоса, особенно в ситуации, когда другие иностранные державы, действующие в регионе, не торопились вступать в союз с англичанами. Консул США в Занзибаре назвал Керка "строителем империи"; поддерживала султана и Франция, имевшая в Африке территориальные интересы.

Тем не менее Керк все-таки пригрозил блокадой. "Я считал вас своим другом, - воскликнул султан. - Как вы могли пойти на такое?" Керк ответил цитатой из Бисмарка: "Я пришел не спорить, а повелевать". Но, помимо кнута, у Керка был припасен и пряник: он согласился вставить в договор слова "по мере возможности". Это уточнение подчеркивало, что султан не в силах гарантировать неукоснительное соблюдение договора, и тем самым должно было защитить его от гнева арабов.

Договор был подписан 5 июня 1873 года, через месяц с небольшим после смерти Ливингстона на Чамбеши. По капризу судьбы Керк приехал в отпуск на родину как раз в те дни, когда туда доставили тело Ливингстона, чтобы устроить пышные похороны (слуги знаменитого путешественника просолили и высушили его тело, а затем девять месяцев несли его до побережья, преодолев 1200 километров). Керка и некоторых старых друзей Ливингстона попросили опознать сморщенную мумию. Им удалось сделать это благодаря деформации левого плеча: много лет назад на Ливингстона напал лев и повредил ему руку.

Захватывающий рассказ Либовица о путешествии по Замбези сменяется подробным описанием тех ухищрений, посулов и угроз, с помощью которых Керку удавалось удержать султана за столом переговоров. Автор дает образцовый отчет о роли Керка в международных интригах, предшествовавших началу "драки за Африку" на ее восточных берегах. Однако в книге Либовица мало биографических подробностей: хороший дипломат редко оказывается на виду, ибо дипломатия - по определению - искусство осмотрительности. Поэтому так часто в исторической литературе Джон Керк остается в тени гораздо более колоритного Дэвида Ливингстона. Книга Либовица помогает восстановить истину и служит хорошей иллюстрацией того, сколь несправедливой бывает слава. Она несправедливо обошлась с Ливингстоном, подвергнув его большему психологическому давлению, чем он мог вынести, и еще несправедливее - с Джоном Керком, не признав его подлинных заслуг в борьбе за отмену работорговли в Восточной Африке.

London Review of Books, October 28, 1999
Перевод В. Бабкова

ИФ-библиография:
Thomas Wiedemann. Greek and Roman Slavery. - London, 1981.
Pierre Dokes. Medieval Slavery and Abolishing. - London, 1981.
J.W. Blake. Europeans in West Africa 1466-1559. 2 volumes. - London, 1942.
J.M. Cuoq. Recueil des sources arabes concernant l'Afrique occidentale du VIIIe au XVI ciecle. - Paris, 1985.
Bernard Lewis. Race and Slavery in the Middle East. - Oxford, 1990.
J.A. Rawley. The Transatlantic Slave Trade. - New York, 1981.
Hugh Thomas. The Slave Trade. - Simon and Schuster, 1997.

поставить закладку

предыдущая	в начало	следующая