ВОЕННАЯ ЛИТЕРАТУРА -- Биографии -- Зильманович Д.Я. На крыльях Родины

Зильманович Дмитрий Яковлевич
На крыльях Родины

«Военная литература»: militera.lib.ru
Издание: Зильманович Д.Я. На крыльях Родины. — Алма-Ата: Жалын, 1985
Книга на сайте: militera.lib.ru/bio/zilmanovich_dj/index.html
Иллюстрации: нет
Источник: Авиатема (www.avialib.ru)
OCR, правка: Каргопольцев С.В. (aviatema@mail.ru)
Дополнительная обработка: Hoaxer (hoaxer@mail.ru)

{1} Так помечены ссылки на примечания. Примечания в конце текста

Зильманович Д.Я. На крыльях Родины: Документальные очерки. — Алма-Ата: Жалын, 1985. — 320 с. Тираж 50.000 экз.

Аннотация издательства: Книга представляет собой документальное повествование о боевом пути авиационного полка, в составе которого в годы Великой Отечественной войны воевали 28 Героев Советского Союза, в том числе четверо — дважды удостоенных этого высокого звания Своей книгой автор дает долгую жизнь славным защитникам Родины, которые навсегда останутся в человеческой памяти.

Содержание

Предисловие

Раздел I. Фронтовые пути-дороги

Раздел II. Герои Советского Союза

Шестаков Лев Львович. Командир крылатых асов
Топольский Виталий Тимофеевич. В небе Одессы
Куница Семен Андреевич. Подлинно народный герой
Асташкин Михаил Егорович. Отважный комэск — один
Шилов Михаил Ильич. Любимец полка
Маланов Алексей Алексеевич. Мастер штурмовок
Рыкачев Юрий Борисович. Боевой наставник
Елохин Агей Александрович. Во главе эскадрильи героев
Череватенко Алексей Тихонович. Испытанный в боях
Серогодский Василий Александрович. С верой в победу
Королев Иван Георгиевич. Отваги и мужества рыцарь
Баранов Михаил Дмитриевич. Ас Сталинграда
Ковачевич Аркадий Федорович. С Московского неба
Сержантов Иван Яковлевич. «День рождения — день знаменательный»
Дранищев Евгении Петрович. Испытание мужеством
Кузьмин Георгий Павлович. «Красноярский Маресьев»
Морозов Анатолий Афанасьевич. Верный клятве своей
Карасев Александр Никитович. Отважный в бою
Борисов Иван Григорьевич. От Сталинграда до Берлина
Тимофеенко Иван Васильевич. Во имя Родины
Твеленев Михаил Степанович. Вошедший в легенду
Байков Георгий Иванович. Огненные трассы героя
Елизаров Сергей Михайлович. Из созвездия героев

Раздел III. Дважды Герои Советского Союза

Алелюхин Алексей Васильевич. Бесстрашный лидер
Амет-Хан Султан. Орлиное сердце
Головачев Павел Яковлевич. Верность долгу
Лавриненков Владимир Дмитриевич. Человек удивительной судьбы

Раздел IV. Подвигу героев — жить

Примечания

Все тексты, находящиеся на сайте, предназначены для бесплатного прочтения всеми, кто того пожелает. Используйте в учёбе и в работе, цитируйте, заучивайте... в общем, наслаждайтесь. Захотите, размещайте эти тексты на своих страницах, только выполните в этом случае одну просьбу: сопроводите текст служебной информацией - откуда взят, кто обрабатывал. Не преумножайте хаоса в многострадальном интернете. Информацию по архивам см. в разделе Militera: архивы и другия полезныя диски (militera.lib.ru/cd).

Предисловие

Книга «На крыльях Родины» посвящена Героям Советского Союза прославленного 9-го гвардейского истребительного авиационного Одесского Краснознаменного ордена Суворова полка, вошедшего в историю Военно-Воздушных Сил страны как полк советских асов, в составе которого сражалось 28 Героев Советского Союза, четырем из них это высокое звание было присвоено дважды По боевым заслугам полк не имел себе равных в Военно-Воздушных Силах нашей страны

Это единственный истребительный полк, участник героической обороны Одессы. За защиту Одесского неба полк был награжден орденом Красного Знамени, а двенадцать его летчиков удостоены высокого звания Героя Советского Союза. В марте 1943 года полк был преобразован в гвардейский, а в мае того же года получил почетное наименование — Одесский.

Полк участвовал в тяжелых весенне-летних боях 1942 года под Харьковом, в междуречье Дона и Волги и особо отличился в Сталинградской битве, где стал полком советских асов

9-й гвардейский истребительный полк советских асов проявил себя в боях за освобождение Сталинградской и Ростовской областей, Мелитополя, Донбасса и Крыма, принимал участие в штурме Берлина За образцовое выполнение заданий в Восточной Пруссии полк был награжден орденом Суворова III степени.

Книга «На крыльях Родины» — это рассказ о ратных подвигах посланцев Ленинскою комсомола в авиацию, дань памяти поколению, которому выпала нелегкая судьба защитников нашей Родины в Великой Отечественной войне.

Каждый очерк, каждый рассказ о боевых подвигах героев этого прославленного полка — это свидетельство высочайшей стойкости в бою, самоотверженности и героизма. Имена летчиков-героев, о которых идет речь в книге, овеяны легендарной славой.

Это они и их боевые соратники в составе наших славных Вооруженных Сил вместе с советским народом, не щадя своей крови и самой жизни, отстояли честь, свободу и независимость первого в мире социалистического государства.

Пройдут годы, пройдут века, но в памяти народной навсегда сохранится подвиг советских людей, ценой огромных жертв защитивших Родину от нашествия фашизма.

Кто же они, эти бесстрашные защитники неба советской страны? Какие душевные силы помогали им выходить победителями из многих смертельных схваток?

Все герои книги пришли в авиацию по зову сердца и по путевкам Ленинского комсомола. У них были разные характеры, судьбы, разные жизненные дороги. По-разному они испили всю горечь потерь и поражений, не все познали радость Победы, но их объединяла и делала похожими друг на друга беспредельная любовь к Родине, к жизни, священная ненависть к ее врагам, стремление души все отдать во имя победы над врагом, во имя свободы и независимости советского народа.

Книга помогает понять, как формируется непоколебимая верность воинскому долгу, смелость и отвага, умение идти на риск, концентрировать свою волю, готовность к подвигу.

Книга показывает, что для победы над врагом одного мужества мало. Необходимо обладать высокими моральными и боевыми качествами, высоким летным мастерством.

В книге нет ничего вымышленного — все взято из жизни, какой она была в тот трудный период.

Автор книги, ветеран авиации Зильманович Дмитрий Яковлевич, вместе с героями книги пришел в авиацию через комсомол, вместе с ними в боевом строю встретил начало Великой Отечественной войны, испытал горечь неудач первых месяцев смертельной схватки с врагом, праздновал победы, когда наши летчики выигрывали воздушные бои.

Большинство летчиков-героев, которым посвящена книга, автор знал лично, встречался с ними на аэродромах, наблюдал их воздушные схватки, радовался их успехам, переживал их неудачи и горечь потерь.

Книга раскрывает наиболее характерные черты и достоинства героев и особенности их боевого мастерства. Воспитанные комсомолом, беззаветно преданные своей Родине, они готовы были в любую минуту пойти на подвиг и смерть во имя своего народа, его свободы. Душой коллектива полка были коммунисты и комсомольцы, а движущей силой, ведущей от победы к победе, — пламенный советский патриотизм, умноженный на боевое мастерство.

Книга «На крыльях Родины» возрождает в сознании облик благороднейших защитников Родины. Одни из них пали .смертью героев, отдав свою жизнь в борьбе с врагом, за счастье грядущих поколений, другие продолжают служить делу укрепления оборонного могущества Родины, передают свой богатый боевой опыт новым поколениям авиаторов, третьи трудятся на мирном поприще, уже будучи на пенсии, ведут большую работу по военно-патриотическому воспитанию молодежи. Не всем удалось дожить до наших дней. Теперь их имена принадлежат истории.

Для нынешнего поколения молодежи Великая Отечественная война — это далекое прошлое. Оно знакомится с ней по кинофильмам, по рассказам ветеранов, которых с каждым годом становится все меньше, и по книгам. Думается, что книга Д. Я Зильмановича «На крыльях Родины» поможет юношам и девушкам 80-х годов понять истоки мужества людей старшего поколения. Она введет их в круг замечательных людей, патриотов нашей Родины, таких же молодых и пылких, горячих и восторженных в жизни, стойких и мужественных, готовых к подвигу во имя большой и благородной цели.

Прошло сорок лет после событий, описанных в книге. Давно ушли в прошлое тяжелые дни войны. Советский народ трудится над выполнением планов коммунистического строительства.

Наследники славы героев, авиаторы нынешних поколений, воспитанные на славных боевых традициях, с честью выполняют свой воинский долг.

Пример героев учит молодежь беззаветному служению Родине, мужеству в ратном труде, упорству в учебе, стремлению к вершинам летного мастерства, безупречной дисциплинированности, преданности Коммунистической партии, делу коммунистического строительства и великому советскому народу.

Эта книга поможет тем, кто не испытал трудностей судьбы, выпавших на долю старшего поколения, лучше понять и сильнее почувствовать грозное время. Хочется верить, что наш советский читатель с вниманием отнесется к рассказу о славных героях-летчиках, о тех, кто горячо и преданно боролся, а если надо было, шел на смерть и отдавал жизнь за наше прекрасное настоящее и светлое будущее.

Память о героях никогда не умрет в сердцах советских людей. Она живет в сознании народа, передается из поколения в поколение, служит могучим родником мужества, стойкости и верности Родине.

Член военного совета,
начальник политотдела ВВС Среднеазиатского округа
генерал-майор авиации
Ю. П. БОНДАРЕНКО

Раздел I.
Фронтовые пути-дороги

Этот полк принадлежит к числу тех частей советских Вооруженных Сил, которые с первого дня Великой Отечественной войны встали на защиту священных воздушных рубежей нашей Отчизны и вели бои с немецко-фашистскими захватчиками на важнейших и решающих направлениях советско-германского фронта.

Летчики полка участвовали в героической обороне Одессы, в боях под Харьковом, прошли через пламя Сталинградской битвы, освобождали Ростов, Таганрог, Мелитополь, Донбасс, Крым, Советскую Прибалтику и закончили боевой путь в небе над Берлином.

Часть была сформирована в сентябре 1939 года на базе шестой истребительной авиаэскадрильи 1-го тяжелобомбардировочного авиационного полка 3-й авиационной армии особого назначения, а также летного и технического состава еще трех эскадрилий той же армии Ее возглавили командир майор Павел Николаевич Баранов, военком старший политрук Николай Андреевич Верховец, начальник штаба капитан Виктор Семенович Никитин, помощник командира майор Лев Львович Шестаков и старший инженер Николай Яковлевич Кобельков.

На должности командиров и военкомов эскадрилий были назначены Леонтьев и Н. А. Пискунов, Матвеев{1} и Ю. Б. Рыкачев, И. Е. Капустин и Ф. Н. Дубковский, П. Жидков и И. А. Никитин, инспектором по технике пилотирования полка — капитан М. Д. Хвостов, инженерами: по вооружению — И. А. Орлов, по специальному оборудованию — Ф. А. Пронин, инженерами эскадрилий — Д. В. Спиридонов, П. Ф. Федоров, Б. Я. Воробейчик, А. П. Золотарев, а позднее сменившие их Н. Ф. Юдин и Н. А. Бутов. Все они являлись надежными руководителями своих подразделений и служб,

Едва закончилось укомплектование эскадрилий и формирование служб, как полк получил приказ перелететь на постоянное место базирования в Одессу, на школьный аэродром № 1. Здесь он вошел в состав 21 смешанной авиадивизии (САД), которой командовал полковник Д. П. Галунов.

Близость границы, ответственность за выполнение задач по охране неба Одессы, возложенных на полк, потребовали от всего личного состава постоянной и полной боевой готовности.

Напряженную летную подготовку в полку организовал возглавляемый В. С. Никитиным штаб. В него вошли В. С. Никонов, А. К. Геймбергер, Н. Я. Носачев и другие командиры, ставшие во главе соответствующих служб. Большую заботу о личном составе проявлял врач полка М. М. Шаньков.

Активную работу развернула партийная организация, насчитывавшая 80 человек. Первым парторгом полка был воентехник первого ранга П. С. Довгаленко, затем его сменил К. С. Пирогов. Ответственным секретарем бюро комсомольской организации, имевшей в своем составе свыше 200 комсомольцев, был избран заместитель политрука А. А. Ванеев. С начала формирования и до 1944 года на должности инструктора полка по пропаганде находился старший политрук Б. Л. Гловацкий.

Высокое чувство долга, ответственности и, конечно, напряженная работа всего личного состава обеспечивали выполнение первоочередных задач.

В конце декабря 1940 года из части на курсы при командно-штурманской академии ВВС был отправлен П. Н, Баранов, умелый командир и наставник. На его место в январе 1941 года прибыл майор Алексей Николаевич Марьинский, проработавший более девяти лет в военно-учебных заведениях. Под его командованием 69-й истребительный полк и встретил первый день войны. А с 16 августа 1941 года часть принял майор Лев Львович Шестаков.

Большую помощь в руководстве и организации боевой и политической подготовки оказывали полку командир 21-й САД полковник Д. Галунов, его заместители бригадный комиссар С. Михайленко и майор А. Митенков, начальник штаба подполковник Д. Кириллов, начальники служб штаба и управления дивизии.

* * *

Боевое крещение 69-й полк получил 22 июня 1941 года в составе 21-й САД, взаимодействуя с 67-м и 146-м истребительными, 5-м скоростным бомбардировочным и 11-м легкобомбардировочным полками этого соединения. Уже в самом начале воины па боевом счету дивизии — первые победы над гитлеровцами и их румынскими союзниками. Более 20 самолетов противника сбили летчики дивизии в первый день войны, а к концу июля счет сбитых вражеских машин был доведен до 150{2}.

В те дни поэт С. Михалков посвятил летчикам 21-й дивизии стихотворение, в котором были такие строки:

Сто пятьдесят самолетов
С черными крестами па крыле
Хотели победы в воздухе
И смерть нашли па земле...

Разгоревшиеся ожесточенные бои становились с каждым днем все тяжелее. Полк вел боевые действия на подступах к Одессе. С начала ее обороны, 5 августа 1941 года, 69-й ИАП вошел в состав ВВС Одесского оборонительного района под командованием В. Н. Кот-рова и был единственной из авиационных частей, которая вела боевые действия до эвакуации героических защитников этого города в Крым и имела с 19 августа в своем составе еще эскадрилью морских летчиков 8-го ИАП ВВС Черноморского флота во главе с капитаном Ф. И. Демченко и пять самолетов Ил-2 под командованием лейтенанта Н. П. Кутейникова.

115 суток, из них 73 в условиях осады, сражались летчики полка, защищая город и порт от фашистских захватчиков. Уже тогда полк назывался Одесским, а его авиаторов, по имени командира, называли — шестаковцами.

Боевые действия 69-го истребительного авиационного полка в осажденном городе были беспрецедентными. С начала обороны Одессы взлетать приходилось в непосредственной близости от линии фронта под постоянным обстрелом артиллерии противника. За короткое время на аэродромах базирования полка разорвалось более тысячи снарядов.

Назовем несколько из разработанных и использованных полком в тех боях новых приемов борьбы:

— массовое использование легкого истребителя И-16 в качестве истребителя-штурмовика, что было обеспечено установкой на всех самолетах системы подвески и пуска реактивных снарядов PC-82;

— оборудование и использование на И-16 системы подвески бомб и бомбосбрасывателей;

— борьба с большими группами бомбардировщиков противника в ночное время;

— разработка и использование тактики борьбы с вражеским самолетом ПЗЛ-24, имеющим меньший радиус виража, чем И-16.

Вплоть до самой эвакуации из Одессы летчики вели активные боевые действия и сбили 94 самолета и три планера противника. Еще 20 машин было уничтожено при штурмовках вражеских аэродромов. «Личный состав 69-го истребительного авиационного полка, — указывалось в представлении части к награждению орденом Красного Знамени, — за период с 22 июня по 8 сентября 1941 года проявил в разгроме фашистских варваров героизм и беспредельную преданность Коммунистической партии и социалистической Родине... 69-й истребительный авиационный полк, нанося противнику сокрушительные удары, обеспечивал нашим войскам выполнение приказа Народного комиссара обороны по защите города Одессы... Бойцы и командиры наземных войск восхищались героическими подвигами летчиков 69-го ИАП, неоднократно присылали благодарности за боевую помощь...»{3}

Вступивший в командование Приморской армией генерал-майор И. Е. Петров, отмечая особые заслуги полка, в одном из приказов писал, что летчики 69-го ИАП своей беззаветной преданностью делу Коммунистической партии и храбростью открыли новую страницу в истории нашей боевой авиации...»

Законом жизни для авиаторов стал приказ: «Одессу не сдавать и обороняться до последней возможности...»{4}. Даже раненые и больные не покидали строя. До последнего дня, когда осажденные войска получили приказ оставить город, во время эвакуации, полк вел непрекращающуюся борьбу с врагом.

* * *

Высоко оценил советский народ подвиг Одессы, назвал его городом-героем. И в этом городе бессмертной славы высоко чтят героев-освободителей, летчиков 69-го (9-го гвардейского) истребительного авиационного полка.

Останки погибших Героев Советского Союза В. Т. Топольского, С. А. Куницы, М. Е. Асташкина, М. И. Шилова и А. А. Маланова покоятся под сенью серебристых тополей Аллеи Славы у подножья Вечного огня.

Именами Героев Советского Союза Л. Л. Шсстакова, В. Т. Топольского, С. А. Куницы, М. Е. Асташкина, М. И. Шилова и А. А. Маланова названы улицы Одессы.

На мемориальной доске памяти героических защитников города-героя в сквере у Одесского академического оперного театра имени А. В. Луначарского начертаны имена Героев Советского Союза: В. Т. Топольского, С. А. Куницы, М. Е. Асташкина, М. И. Шилова, А. А. Маланова и А. А. Елохина.

* * *

Потери были серьезными, но полк как боевая единица сохранился. 30 ноября 1941 года он прибыл в Закавказье для пополнения и переучивания на новый самолет ЛАГГ-3. Почти одновременно пришел приказ о переформировании в два полка. Во вновь формируемый полк (условно названный 69-м литерным) вместе с командиром майором Ю. Б. Рыкачевым вошли военком старший политрук Ф. Н. Дубковский, старший инженер полка П. Ф. Федоров. Начальником штаба полка стал капитан В. С. Никонов, а парторгом — бывший комсорг части младший лейтенант А. А. Ваниев.

Командование и штаб 69-го ИАП провели большую работу по формированию эскадрилий. В первую их них командиром и военкомом были назначены А. Т. Череватенко и В. В. Шелемин, во вторую — М. И. Гулибин и Е. И. Торбеев. Партийным секретарем оставался К. С. Пирогов, а секретарем комсомольской организации полка избрали механика старшину Д. И. Кацена. Старшим инженером полка, вместо убывшего на новое место службы Н. Я. Кобелькова, стал Д. В. Спиридонов.

В самый разгар освоения нового самолета пришла радостная весть: Указом Президиума Верховного Совета СССР от 10 февраля 1942 года за образцовое выполнение боевых заданий командования и проявленные при этом доблесть и мужество 69-й истребительный авиационный полк награждался орденом Красного Знамени. В тот же день другим указом М. Е. Асташкину, А. А. Елохину, И. Г. Королеву, С. А. Кунице, А. А. Маланову, П. В. Полозу, Ю. Б. Рыкачеву, В. А. Серогод-скому, В. Т. Топольскому, А. Т. Череватенко, Л. Л. Шестакову, М. И. Шилову было присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали Золотая Звезда; пятерым это звание было присвоено посмертно. «Наш народ любит и чтит своих Героев, — писала тогда «Правда» в статье «Гордость советского народа». — Их пример зовет в бой против врага всех, у кого в груди бьется сердце советского патриота»{5}.

С большим подъемом прошли в полку митинги, посвященные награждению. Летчики и техники торжественно обещали еще лучше готовиться к предстоящим боям. И их слова не расходились с делами.

Вскоре приказом Народного комиссара обороны за проявленную отвагу в боях с фашистами, за стойкость, мужество и героизм личного состава 69-й Краснознаменный истребительный авиационный полк был преобразован в 9-й гвардейский{6}. С гордостью воспринял личный состав вступление в советскую гвардию. 1 июня стало памятным днем для авиаторов: военный комиссар Закавказского округа Герой Советского Союза полковой комиссар Якименко вручил полку гвардейское знамя{7}.

— Гвардейцы! О доблести вашей можно слагать легенды, — заканчивая свое приветствие, говорил Якименко. — Вы в неравных боях показали храбрость, стойкость, воинское умение и достойны гвардейского знамени. Так храните эту святыню как зеницу ока. Несите ее высоко через все трудности — к победе!

Сняли лица авиаторов-тех, кто в боях завоевал это знамя, и тех, кто под сенью его становился новым членом славной гвардейской семьи.

Четко и торжественно прозвучали слова клятвы, произнесенные командиром полка Героем Советского Союза гвардии майором Л. Л. Шестаковым и вслед за ним всеми гвардейцами:

— Мы клянемся до последнего дыхания, пока стучат сердца, быть верными партии, народу и тебе, наша святыня!

Мы отомстим врагу за смерть наших братьев и слезы матерей! Клянемся!

Учебные будни стали еще напряженнее. Весьма интенсивно проходили полеты. Все готовились к предстоящим боям.

«Опыт фронтовиков сделать достоянием всех!» — требовал Шестаков Это требование было подхвачено авиаторами. Высокую оценку часть получила при проверке ее готовности вылета на фронт.

10 июня 1942 года полк в полном составе на самолетах ЛАГГ-3 вылетел под Харьков на один из участков решающего в тот период Южного фронта. Наши войска вели ожесточенные бои против вражеских войск на изюмском, купянском, бурлуцком и ольховатском направлениях. Полк был включен в только что сформированную 268-ю истребительную авиационную дивизию генерал-майора Бориса Арсеньевича Сиднева (с весны 1944 года ею стал командовать полковник И. И. Гейбо), которая входила в воздушную армию под командованием Героя Советского Союза генерал-майора Тимофея Тимофеевича Хрюкина.

Прикрывая наши наземные войска и взаимодействуя с 271-й бомбардировочной дивизией, летчики полка способствовали успешному выполнению приказа — задержать фашистскую танковую группировку и не допустить ее продвижения па Купянск. В июньских боях гвардейцы сбили 17 самолетов противника.

Командование полка занималось подготовкой и организацией боевых вылетов каждой группы, каждого экипажа. Разбирались новые тактические приемы гитлеровцев, вырабатывались контрмеры. Полк перешел от полетов малыми группами к массированным боевым вылетам группами по 20–24 самолета.

В те грозные для страны дни личный состав части с величайшей ответственностью воспринял приказ Наркома обороны покончить с отступлением. «...Каждый командир, каждый красноармеец, политработник должен понять, — говорилось в приказе, — что наши средства не безграничны. Советское государство — это не пустыня, а люди: рабочие, крестьяне, интеллигенция, наши отцы, жены, братья, дети...» «Ни шагу назад!» — звучал призыв, и этот призыв для авиаторов-гвардейцев стал законом их фронтовой жизни, который они понимали как необходимость отдавать делу разгрома захватчиков весь свой боевой опыт, все силы.

* * *

Захватив весной 1942 года инициативу, противник начал наступление и в июне вышел к Воронежу, верхнему течению Дона и захватил Донбасс.

В трудных условиях оказался 9-й гвардейский ИАП, технический состав которого вынужден был переправляться за Дон с боями. Лишь благодаря мужеству и стойкости гвардейцев, наземный состав полка под руководством В. С. Никитина, Д. В. Спиридонова, М. М. Шанькова, политработников К. С. Пирогова, Б. Л. Гловацкого, Д. И. Кацена избежал окружения, сумел сохранить свой состав и прибыл на аэродром базирования с гвардейским знаменем и боевыми документами.

Вскоре был создан Сталинградский фронт, и 23 июля 9-й авиаполк вошел в состав его войск.

Командующий 8-й воздушной армией генерал-майор авиации Т. Т, Хрюкин внимательно следил за боевой работой 9-го гвардейского и высоко ценил его успехи. Особую благодарность командарма шестаковцы заслужили за умелое прикрытие «дефицитных» тогда штурмовиков ИЛ-2.

Совершенствуя тактику прикрытия, они начали практиковать посылку в район боевых действий штурмовиков группы истребителей, чтобы сковать действия самолетов противника. В то же время другая группа выполняла задачи непосредственного прикрытия. Этот тактический прием позволил уменьшить потери летного состава. Были внесены также существенные изменения и в тактику действий истребителей над целью.

Потребовалось пересмотреть и выработать наиболее рациональные приемы ведения воздушной разведки: набор высоты при следовании в район цели, снижение в ее районе до 500–600 метров, просмотр объектов разведки с бреющего полета и уход с набором высоты — при этом нужно было внимательно следить за тем, чтобы не привести на свой аэродром «хвост», то есть вражеский самолет.

Слава о шестаковцах гремела по всему фронту. Армейская газета «Сталинские крылья» назвала имена 12-ти летчиков воздушной армии, лично сбивших вместе 123 и в групповых боях 108 фашистских истребителей и бомбардировщиков. В числе первых названных были летчики из 9-го гвардейского полка.

Высокую оценку действиям гвардейцев давали центральные газеты. «В ожесточенных боях за Сталинград, — писала «Красная Звезда», — полк увеличил свой боевой счет еще на 50 немецких машин. Большинство вылетов было произведено здесь на прикрытие штурмо виков, и эту весьма важную задачу летчики выполняли блестяще: от атак вражеских истребителей штурмовики не имели ни одной потери».

В тяжелых боях под Сталинградом генерал Т. Т. Хрюкин умело маневрировал силами (300 самолетов против 1200 вражеских){8}, сосредотачивал почти все, что было возможно, на направлениях, где возникала наибольшая опасность для обороны. Здесь он решил осуществить свою давнюю мечту — создать специальную авиационную истребительную часть для выполнения особых задач. Командующий армией предполагал подобрать для этой цели наиболее опытных летчиков из истребительных полков своей воздушной армии.

«Это должны быть асы в полном смысле слова, — говорил Хрюкин. — Только тогда они смогут справиться со сложными задачами в любых условиях, а часть в целом оправдает свое назначение».

«...В разгар Сталинградской битвы, — пишет в своих воспоминаниях генерал-полковник авиации А. Г. Рытов, — гитлеровское командование перебросило туда 52-ю эскадру, считавшуюся ударной мощью германской авиации. Ее костяк составляли ветераны воздушного флота. Многие из них участвовали в боях па стороне Франко в Испании. Делалась ставка на то, чтобы навести страх и ужас на защитников советского неба.

Против отборных фашистских вояк требовалось создать не только надежный щит, но и разящий меч, который бы оказался в состоянии нанести по ним смертельный удар, развеять в прах не в меру раздутую славу фашистских асов.

С этой целью и был сформирован 9-й истребительный полк. В его ряды влились многие уже прославленные к тому времени советские летчики. При отборе к ним предъявлялись высокие требования: иметь на своем счету не менее пяти сбитых фашистских самолетов, являть собой пример отваги и товарищеской верности. Преобладающее число летчиков было коммунистами, готовыми в критическую минуту умереть, но не изменить военной присяге.

Возглавил отборную гвардию советских асов бесстрашный боец и талантливый авиационный командир Лев Львович Шестаков»{9}.

Личный состав полка находился на переучивании в глубоком тылу, когда штаб воздушной армии развернул работу по отбору и пополнению части лучшими авиаторами. Группа технического состава убыла в Саратов на авиационный завод для изучения и получения новых самолетов Як-1.

В конце сентября — начале декабря 1942 года в 9-й полк были направлены Герои Советского Союза И. Д. Баранов и А. В. Мартынов (вскоре убыл из полка), прославившиеся в боях летчики Г. П. Кузьмин, А. Ф. Ковачевич, В. Д. Ла-вриненков, Амет-Хан Султан, И. Г. Борисов, А. Н. Карасев, Е. П. Дранищев, И. Я. Сержантов, И. А. Пишкан, Л А. Чиликин, И. В. Захаренко, И. В. Тимофеенко, В. И. Васильев, В. П. Ершов, А. И. Плотников и другие.

Вскоре 9-й полк, уже как полк советских асов, вновь включился в боевую работу.

Действуя с аэродромов Зеты и Трудолюбие, он успешно выполнил специальную задачу по уничтожению бомбардировщиков и транспортных самолетов противника, поддерживавших окруженные в Сталинграде немецко-фашистские войска.

В ожесточенных схватках росла боевая слава гвардейцев. За время ликвидации окруженной группировки Паулюса летчики совершили 693 вылета, в 64 групповых воздушных боях сбили 40 вражеских самолетов. Но были у гвардейцев и погори. В небе Сталинградского фронта они потеряли доблестных бойцов Г. И. Петько, И. И. Никонова, В. В. Шелемина. При испытании самолета погиб Герой Советского Союза командир эскадрильи В. А. Серогодский. А чуть позже, 17 января 1943 года, уже участвуя в наступательных боях, пал смертью храбрых прославленный ас Сталинградского фронта Герой Советского Союза штурман полка М. Д. Баранов, жизнь которого служила образцом верности воинскому долгу.

* * *

С преобразованием 30 декабря 1942 года Сталинградского фронта в Южный 9-й полк, как и все соединения и части 8-й воздушной армии, вошел в состав Южного фронта и выполнял операции но поддержке войск, перешедших в наступление на ростовском направлении.

День освобождения Ростова-на-Дону, 14 февраля, летчики отмечали особенно торжественно. Здесь в канун войны командовал эскадрильей Л. Л. Шестаков, проходил службу начальник штаба В. С. Никитин. Близким был этот город и многим другим их однополчанам. 7 марта в освобожденном Ростове-на-Дону была отмечена годовщина присвоения полку гвардейского звания. На двух полосах армейской газеты публиковались приветствия, поздравления, стихи. «Дорогие товарищи. боевые друзья, — писали руководители 268-й авиадивизии, — вы заслуженно можете гордиться своими ратными делами. 170 вражеских самолетов уничтожено вами в воздушных боях. Вы вырастили в своих рядах 12 Героев Советского Союза. Многие из вас награждены орденами и медалями». И как призыв звучали заключительные слова этого письма: «Фашисты еще не побеждены, борьба с ними не закончена. Вперед на врага!»

«Героям-гвардейцам!» назвал свое посвящение юбилярам армейский поэт:

От Черного моря до Волги-реки,
Над степью донской и Донбассом
Водили в сраженья свои ястребки
Советские славные асы...

Обрадовало гвардейцев и поздравление сталинградцев: «Товарищи летчики-шестаковцы! — писали руководители одного из райкомов города. — На подступах к Сталинграду и в самом городе сейчас врагом оставлены сотни разбитых самолетов, танков, орудий, машин. Это плоды и ваших героических действий. Земля и небо Сталинграда очищены от фашистских хищников. Но мы должны освободить от них всю Советскую землю, все небо над нашей Родиной...»

На большом подъеме отмечался этот день в полку. Вестибюль здания аэропорта, от которого остались лишь стены, общими силами был превращен в «банкетный зал». Допоздна из-за разрушенных стен здания неслись песни, музыка, смех.

* * *

С каждым днем рос вклад доблестных асов в общую борьбу с фашистскими захватчиками. Обращаясь в канун Первомая к молодежи соединения, комсомольцы-гвардейцы призывали равняться на лучших: «Сражаться так, как бесстрашный Иван Сержантов, сбивший 13 самолетов противника лично и восемь — в группе... Мы призываем всех усилить удары по врагу, презирая смерть во имя победы, уничтожать его беспощадно». С этим шел к Первомаю весь личный состав. В авангарде его стояли коммунисты во главе с командирами, роль которых в связи с укреплением единоначалия и упразднением замполитов в эскадрильях заметно возросла.

Прекрасными организаторами зарекомендовали себя капитан Ф. А. Бабий, возглавлявший партийную организацию, парторги эскадрилий старшина В. В. Кошпетрук и старший техник лейтенант Д. В. Кислягин.

Близким и нужным всем стал сменивший М. М. Шанькова врач полка Л. Л. Рудьков.

1 мая стало известно о присвоении звания Героя Советского Союза Л. Ф. Копачевичу и В. Д. Лавриненкову.

Приказом Наркома обороны от 3 мая 1943 года «...за образцы мужества и геройства в борьбе против фашистских захватчиков, а также в гелях дальнейшего закрепления памяти о героических подвигах наших славных авиаторов и создания традиции для поступающего в эти части молодого поколения» 9-му истребительному полку было присвоено наименование — Одесский.

* * *

Напряженные боевые действия развернулись с началом наступления наших войск 17 июля 1943 года. За 12 дней гвардейцы совершили 410 боевых вылетов и в 35 воздушных боях сбили 47 самолетов противника. Памятной датой для всей части стало 21 июля 1943 года. В этот день чествовали «двадцатников», то есть летчиков, которые сбили по 20 вражеских самолетов. «Именинниками» праздничного вечера стали Евгений Дранищев, Александр Карасев, Владимир Лавриненков и Алексей Алелюхин.

Победы в боях с сильным и опытным врагом стоили крови, а подчас и жизни. В июле не вернулись с боевых заданий старший лейтенант П. В. Костырко, младший лейтенант И. В. Чурюканов, погиб смертью храбрых младший лейтенант С. П. Левшенко.

При прорыве обороны противника на реке Молочной и освобождении Таганрога летный состав части под командованием Героя Советского Союза гвардии подполковника Анатолия Афанасьевича Морозова, который сменил Л. Л. Шестакова, назначенного заместителем командира 6-й гвардейской авиадивизии, за неделю совершил 247 самолето-вылетов и в 22 групповых воздушных боях сбил 35 вражеских самолетов.

* * *

В боях полк встречал четвертую годовщину своего формирования, а через месяц, 14 октября 1943 года, город Запорожье, место рождения части, был освобожден от оккупантов. Еще через десять дней наши воины очистили от врага Мелитополь. Летчики полка в сентябре-октябре совершили свыше тысячи боевых вылетов и в 39 воздушных боях сбили 39 самолетов и один планер нсмсцко-фашистских ВВС, не имея собственных потерь в летном составе{10}.

Участвуя в наступательных операциях войск Южного, (с 20. 10. 43 г. переименованного в 4-й Украинский) фронта, гвардейцы полка только в летний период совершили 2289 боевых самолето-вылетов и провели 126 воздушных боев, в которых было сбито 156 вражеских самолетов{11}.

Понеся большие потери, противник в первых числах февраля вынужден был отойти на правый берег Днепра, лишившись Никопольского плацдарма.

На этом участке 9-й авиаполк произвел 433 боевых вылета, из которых большая половина (237) была выполнена на свободную охоту. В десяти воздушных боях летчики части сбили 11 самолетов, а в 115 штурмовках уничтожили более 100 автомашин, около 300 вражеских солдат и офицеров, три вагона, 12 цистерн с горючим и другую боевую технику противника{12}.

13 марта 1944 года в бою в районе Проскурова пал смертью храбрых Лев Львович Шестаков, под командованием которого 19-й Краснознаменный истребительный тоже стал полком советских асов. Гибель любимого командира тяжело переживали летчики 9-го гвардейского полка. Ведь с именем Шестакова были связаны многие их боевые успехи, с ним они прошли большой и трудный путь.

* * *

1.11. 43 года первым в полку дважды Героем Советского Союза стал А. В. Алелюхин...

Наши войска готовились к разгрому противника в Крыму. В 9-м полку, в связи с подготовкой к наступлению, под развернутым гвардейским знаменем было зачитано обращение командования и политотдела 8-й воздушной армии. На митинге гвардейцы дали клятву драться с врагом до последнего дыхания.

В боях за Севастополь летчики полка в 32 групповых воздушных схватках, в которых участвовало со стороны противника 15 «мессершмиттов», 67 «фокке-вульфов» и с нашей стороны 264 «аэрокобры», сумели , уничтожить 21 самолет и шесть подбить, не потеряв;

при этом ни одного летчика. Продолжая участвовать в Крымской операции, воины 9-го гвардейского ИАП за шесть дней мая 1944 года совершили еще 304 самолето-вылета и в 11 боях сбили шесть «фоккеров» и вернулись без потерь. К вечеру 7 мая победное Красное Знамя реяло на Сапун-горе, а 9 мая был освобожден Севастополь. Преследуя вместе с наземными войсками отступавшего противника по всему фронту, летчики полка внесли достойный вклад в дело освобождения Крыма от фашистских захватчиков. Всего за Крымскую операцию 9-й гвардейский ИАП совершил 904 самолето-вылета; в 57 групповых воздушных боях летчики сбили 36, на земле сожгли один и вывели из строя 14 самолетов противника{13}.

Особо отличившиеся в этих боях были представлены к правительственным наградам. Второй медали «Золотая Звезда» был удостоен подполковник В. Д. Лавриненков.

* * *

Вскоре 9-й полк приступил к освоению нового самолета «Лавочкин-7». В конце мая личный состав прибыл в Подмосковье, где по распоряжению Главного маршала авиации А. А. Новикова проходило доукомплектование и переучивание. В сентябре вместо убывшего на курсы Н. А. Верховца на должность заместителя командира полка по политической части прибыл подполковник Н. Ф. Фунтов, летчик-истребитель с 1936 года. участник боев на Халхин-Голе. В 1941 году он окончил Военную политическую академию имени В. И. Ленина.

25 сентября личным распоряжением командующего ВВС Советской Армии во главе полка вместо погибшего подполковника А. А. Морозова был поставлен майор В. Д. Лавриненков. Под его руководством часть завершила переучивание и полную подготовку к боевым действиям. С убытием из полка в Академию ВВС Героя Советского Союза А. Ф. Ковачевича заместителем командира полка назначили майора дважды Героя Советского Союза А. В. Алелюхина.

27 октября 9-й гвардейский в составе 44 экипажей тремя группами перелетел на 3-й Белорусский фронт и разместился на аэродроме в местечке Руткишки. Часть была зачислена в состав 303-й истребительной авиационной Смоленской Краснознаменной дивизии 1-й воздушной армии.

Накануне новых боев в части была проведена подготовительная работа с анализом местных условий.

Высокий моральный дух и наступательный порыв в сочетании с мастерством летчиков 9-го гвардейского обеспечили отличное выполнение ими задач во время боевых действий в Восточной Пруссии, при штурмовке Кенигсберга, в непрерывных воздушных боях над Земландским полуостровом.

Командование 9-го полка уделяло много внимания отработке вопросов взаимодействия с соседними прославленными в боях полками — 18-м, 139-м гвардейскими, полком французских летчиков-добровольцев «Нормандия» и 523-м разведывательным. Узы дружбы и товарищества помогали авиаторам переносить тяготы войны, одолевать общего врага. Боевой опыт летчиков незамедлительно становился достоянием других.

19 февраля целая группа летчиков была награждена орденами и медалями за активное участие в прорыве вражеской обороны в Восточной Пруссии и проявленные при этом доблесть и отвагу.

* * *

Советские войска готовились к последним решительным сражениям на берлинском направлении. К участию в них привлекались наиболее подготовленные части и соединения. В операции по штурму Берлина и окончательному разгрому фашистской Германии участвовал и 9-й гвардейский полк.

Наши войска стремительно двигались на Берлин. За три недели мая полку пришлось четыре раза перебазироваться и вести боевую работу с аэродромов Польши и центральной Германии — Реппен, Фюрстенвальд и Шенефельд (один из пригородов Берлина).

Полк получил задание вести свободную охоту в районе столицы рейха. Уже 25 апреля 18 Ла-7, выполняя полеты на «охоту», блокировали берлинский аэродром Темпельхоф, уничтожив на нем четырехмоторный самолет. На следующий день-с завершением окружения Берлина — полк перебазировался на аэродром Шенефельд.

Шли последние дни войны. 29 апреля полк непрерывным патрулированием в течение дня блокировал взлетно-посадочную полосу, сооруженную противником в парке Тиргартен. 22 «Лавочкиных» совершили 66 вылетов на блокировку и в 10 воздушных боях сбили семь и подбили два ФВ-190. Здесь особо отличились Амет-Хан, Елизаров, Тарасов и Твеленев. В тот же день пришлось несколько раз встретиться с реактивными самолетами противника. Майор Борисов и старший лейтенант Михайлов неоднократно атаковали их, однако из-за преобладания в скорости вражеских самолетов они не смогли подойти к ним на минимальную дистанцию, необходимую для поражения цели. По первому опыту летчиков 9-го полка был сделан вывод, что самолеты с реактивными двигателями не так страшны, как их старается изобразить противник{14}.

30 апреля наши войска, сосредоточенные в районе Берлина, тщательно готовились к штурму центра столицы фашистской Германии. 20 «Лавочкиных» совершили 34 боевых самолето-вылета на блокировку, но не встретили самолетов противника. Летчики, вернувшиеся из полета, сообщили, что на куполе рейхстага развевается Красное знамя. Ликованию, казалось, не будет конца. Каждого авиатора переполняли радость и гордость от сознания своей причастности к великой победе, до окончательного завоевания которой оставались считанные часы. 2 мая на торжественном построении полка был зачитан приказ Верховного главнокомандования, в котором за образцовое выполнение боевых заданий командования, участие в штурме и взятии Берлина всему личному составу полка объявлялась благодарность.

* * *

В один из майских вечеров, когда после ужина все свободные от службы авиаторы отдыхали, с улицы ворвались ликующие возгласы, автоматная и пистолетная стрельба. В какой-то миг их перекричал хор голосов: «Салют победе!». Вскочившие с постелей летчики приникли к окнам. Улицы были залиты светом прожекторов, и люди стреляли в воздух из всех видов оружия. Начальник штаба сообщил по телефону: «Война закончилась. Мир, ребята!» Командир, бросив трубку, объявил: «Это Победа!».

Построив полк, В. Д. Лавриненков приказал вынести знамя. Равняясь на алый стяг, личный состав четким строем в последний раз промаршировал по плацу, как бы завершая этим свой долгий и трудный фронтовой путь.

Летчики, техники и авиаспециалисты получили разрешение командира полка поехать в Берлин.

На стенах и колоннах рейхстага они прочли выцарапанные штыками и ножами, написанные углем, мелом и краской множество имен: русских, узбекских, украинских, грузинских... Чаще других виделись слова: «Дошли! Москва-Берлин! Сталинград-Берлин!». Встречались названия почти всех городов страны. И подписи, множество надписей, имен и фамилий воинов всех родов войск и специальностей. Они, эти надписи, превращались в скрижали истории, в приговор народа-победителя, подписанный сотнями его доблестных представителей.

Этот восторженный порыв — подписать приговор разгромленному фашизму на стенах рейхстага — охватил гвардейцев Одесского истребительного. Тут же нашли большую лестницу, поставили ее к колонне. Летчик Маклецов взял кусочек алебастра с одной из куч, подготовленных, по-видимому, для ремонта, и, поднявшись по ступенькам на высоту 4–5 метров, вывел слова: «Мы защищали Одессу — Сталинград Пришли в Берлин Летчики подразделения 2 Героя СС гв. майора Лавриненкова».

От волнения Маклецов даже пропустил в слове «Сталинград» букву «а».

Все захлопали. Но тут же начальник штаба приказал вычеркнуть последнюю фразу от слова «подразделение» и до конца. Маклецов выполнил приказание, то есть затер перчаткой эти слова.

* * *

Итак, за четыре года войны воины полка совершили 15152 боевых самолето-вылета, уничтожив в общей сложности 558 самолетов, 50 орудий, 31 паровоз, 43 вагона, 2 склада с боеприпасами, 15 цистерн с горючим, 6 катеров, 6 барж, 4 автотягача, 665 автомашин, 430 повозок, 765 лошадей, 12770 солдат и офицеров противника. Ратным трудом инженеров, техников и авиаспециалистов была обеспечена постоянная готовность и безотказная работа материальной части полка в каждом из боевых вылетов и восстановлено 16884 самолето-единицы. 21 раз объявлялась благодарность личному составу полка в приказах Верховного Главнокомандующего — за мужество и стойкость, проявленные в боях с фашистскими оккупантами.

К сожалению, нет возможности поименно назвать всех, кто отдавал свои силы делу Победы. Большая заслуга принадлежит тем, кто непосредственно водил в бой летчиков, — командирам авиационных эскадрилий: М Е. Асташкину, Ю. Б. Рыкачеву, П. В. Полозу, И. Е. Капустину, А. А. Елохину, Ф. Демченко, Н. С. Голубеву, П. Г. Рубцову, И. Т. Череватенко, И. Г. Королеву, Н. И. Никонову, А. В. Алелюхину, А. Ф. Ковачевичу, В. А. Серогодскому, В. Д. Лавриненкову, И. А. Пишкан, Амет-Хану Султану, И. Г. Борисову, И. В. Тимофееву, Б. В. Масленникову, И. Е. Аристархову и их инженерам:

П. Ф. Федорову, Н. Ф. Юдину, Н. А. Бутову, А. А. Добрецкому, Г. Л. Фату, О. А. Зюзину, 3. А. Фетисову; всему летному и техническому составу.

За боевые подвиги в Восточной Пруссии и в небе Берлина 25-й летчик полка был удостоен звания Героя Советского Союза; 2-ой «Золотой Звездой» были награждены Амет-Хан Султан и П. Я. Головачев.

Выдающиеся подвиги, доблесть и мужество личного состава полка в годы войны отмечены 727 правительственными наградами. Полк награжден орденом Красного Знамени и орденом Суворова III степени. Ему присвоено звание гвардейского и почетное наименование — Одесский.

28 Героев Советского Союза сражались в этом полку. 25 были его воспитанниками. Четырем летчикам высшее звание присваивалось дважды.

О них, гордости и славе наших Военно-Воздушных Сил, ведет в этой книге рассказ ее автор, заслуженный ветеран Великой Отечественной войны, вступивший в бои с фашистскими захватчиками 22 июня 1941 года в составе той же, что и 69-й истребительный авиаполк, 21-ой САД, с того же аэродрома в Одессе. Боевую дружбу и связь с породнившимися по дивизии однополчанами автор сохранил до наших дней и будет счастлив, если ему в очерках о героях полка советских асов удалось отдать должное их бессмертным подвигам.

Раздел II. Герои Советского Союза

Герой Советского Союза

Шестаков Лев Львович

Родился 28 декабря 1915 года в городе Авдеевке (Донбасс), в семье железнодорожного служащего. Русский. Член КПСС. Закончил 6 классов семилетней школы в 1929 году.

На вопрос последнего школьного сочинения «Кем быть?» отвечал: «Добрым и откровенным, честным и смелым, стойким и решительным, как Гаврош, Павка Корчагин. А это, по-видимому, очень нелегко».

А чтобы таким быть, надо много знать и уметь, и к этому он стремился упорно и настойчиво.

В 1930 году он поступил в школу ФЗУ при железнодорожном депо Авдеевка, после окончания которой работал слесарем паровозного депо станции Ясиноватка и одновременно учился на 4-м курсе рабфака.

Упорный и настойчивый, Лев Шестаков увлекся машинами, конструированием и, как многие его сверстники, — авиацией.

В 1932 году был принят в Институт инженеров железнодорожного транспорта в Днепропетровске, но мысли об авиации не покидали его. На втором курсе стало возможным по комсомольской путевке поступить в летное училище, и 8 августа 1934 года Лев Шестаков был зачислен курсантом 11-й военной школы пилотов в городе Ворошиловграде.

Отлично закончив школу и получив 15 декабря 1935 года диплом пилота, в воинском звании старшины Шестаков был назначен во 2-ю истребительную, имевшую богатые традиции, авиационную эскадрилью, базировавшуюся в Киеве.

Шестакова отмечали и поощряли за отличные успехи в овладении летным мастерством, отличную технику пилотирования и «завидную», как указывалось в аттестации, «целеустремленость: все узнать и всем овладеть, что касалось боевого применения и эффективного использования боевых возможностей самолета-истребителя».

18 июля 1936 года было отмечено в летной биографии Л. Л. Шестакова как день начала полетов на самолете-истребителе И-16.

На этом серийном самолете-моноплане конструкции Н. Н. Поликарпова, по праву считавшемся лучшим в то время истребителем в мире, талантливому молодому летчику Льву Шестакову довелось вступить в первые бои с фашизмом, развязавшим войну против революционной Испании.

На этом самолете он одержал первые боевые победы в небе Испании. На этом самолете он готовил себя и своих боевых товарищей к защите своей Отчизны и особо отличился, командуя прославленным 69-м ИАП в героической обороне Одессы.

Л. Л. Шестаков в числе первых советских отважных летчиков был удостоен звания Героя Советского Союза, командовал одним из первых в стране 9-м гвардейским истребительным авиационным полком в тяжелых боях под Харьковом зимой 1942 года, в качестве командира полка советских асов сражался за Сталинград, на Дону, за Ростов и Таганрог.

В марте 1944 года был назначен командиром 19-го «маршальского»{15} полка, погиб в бою 13 марта 1944 года в районе города Хмельницка (Проскурова).

Всего, с учетом боев в Испании, Л. Л. Шестаков произвел около 400 боевых вылетов и на своем счету имел 23 лично и 44 в группе с товарищами сбитых самолетов противника.

Герой Советского Союза гвардии полковник Л. Л. Шестаков был награжден орденом Ленина и тремя орденами Красного Знамени.

Командир крылатых асов

Лето 1937 года было в разгаре, когда по всей стране прокатилась новая волна митингов и протестов против мятежников в Испании и поддерживающих их германских и итальянских фашистов. Советские люди восхищались мужеством и стойкостью защитников Республики и заявляли о своей солидарности с ее народом, оказавшимся на переднем крае международного антифашистского фронта. Комсомолец Шестаков неоднократно выступал на митингах и собраниях эскадрильи, и всегда эти выступления заканчивались настоятельной просьбой об отправке его в сражающуюся Испанию. И вот он с товарищами Губаревым, Буряком, Доброницким уже в Москве, затем в Ленинграде, откуда на теплоходе «Кооперация» они были отправлены добровольцами на помощь испанскому народу.

Здесь, на земле Испании, Лев Шестаков был в числе самых нетерпеливых, самых беспокойных, от которых вопросы следовали один за другим: какие самолеты у мятежников? как они себя ведут в бою? и главное — как лучше, точнее их сбивать?

Он быстро сошелся с испанскими рабочими и техниками и привлек их к сооружению не то подвала, не то полупещерного помещения, в котором оборудовал что-то наподобие стрелкового класса, где силуэты фашистских самолетов вычерчивались на стенах мелками, а прицельными устройствами служили откуда-то раздобытые линзы и стволы от старых ружей.

В небе над Пиренеями впервые он увидел фашистские самолеты: немецкие «хсйнкели» и «мессершмитты», итальянские «фиаты», «капрони», несущие смерть тем, кто встал на защиту Республики. Священное чувство гнева не покидало его. Но уже в первом бою с германским разведчиком Шестаков понял: чтобы побеждать, нужно, кроме ненависти, еще и умение, хладнокровие и готовность пойти на риск.

О его высоких боевых качествах, готовности к самопожертвованию в бою ради товарищей пишет в своей книге бывший командир эскадрильи и группы советских истребителей-добровольцев в Испании Александр Иванович Гусев.

«Мы дрались с «фиатами», — вспоминает он, — уже на пределе возможностей. И в этот тяжелый момент к нам на подмогу подоспели эскадрилья Ивана Девотченко и два звена из группы Анатолия Серова. Их атака была внезапной, ошеломляющей. Выходя из очередной вертикали, делая боевой разворот, чтобы кинуться в новую схватку, я увидел, как «фиаты» заметались. Инициатива перешла к нам. Теперь мы устремились навстречу врагу. Он начал обороняться, хотя численный перевес оставался на его стороне.

Вдруг замечаю: вдали от меня один из самолетов моей эскадрильи атакуют три «фиата». Летчик оторвался от основной борющейся группы и мог стать легкой добычей врага. Выручить друга я уже не успевал. На помощь ему подоспел пилот из эскадрильи Ивана Девотченко.

Как потом я узнал, это был Лева Шестаков. Видя, как один из «фиатов» изготовился вот-вот открыть огонь по машине товарища, Лева ринулся вперед и подставил свой самолет под очередь вражеского пулемета. Лишь по счастливой случайности Шестакова не ранило. Но машина его получила добрый десяток пробоин. Две пули ударили в бронеспинку, а одна прошила кожаные брюки, которыми гордился Лева.

Прикрыв летчика Платона Смолякова, Шестаков вместе с ним сбил «фиат». Пилот этого самолета, видимо, несколько опешил от неожиданной ситуации, когда находящийся в безопасности истребитель вдруг подставил себя под пули»{16}.

В небе Испании Шестаков проявил себя не только как мужественный, бесстрашный воин, но и как тактик-авиатор, выработавший определенные правила действий и умело применяющий их в зависимости от боевой обстановки. Вот некоторые из этих правил. Врага следует не считать, а бить. Действовать надо компактно и не отрываясь от группы. Взаимопонимание товарищей в бою, их взаимовыручка-основа основ успеха. Гибкая тактика — залог победы. Навязать бой врагу, обрушиться на него неожиданно сверху — значит одержать победу. При невозможности добиться преимущества в высоте следует использовать вражеские бомбардировщики как прикрытие от истребителей противника и бить по ним снизу. Будучи уже командиром звена и выполняя роль «чистильщика»{17}, Шестаков продолжал летать в паре на 1000–1200 метров выше общего боевого порядка и несколько сзади эскадрильи (группы). Когда эскадрилья вступала в бой, он атаковал врага сверху, гнал вниз, где его встречал огонь самолетов основной группы. Такой прием после, в годы Великой Отечественной, широко использовали наши летчики-истребители.

Шестаков летал преимущественно в паре и был одним из активных сторонников использования такой тактики в бою, когда взаимодействие ведущего с ведомым может обеспечить успех в схватке с противником. Эту тактику он применил спустя четыре года в боевой работе возглавляемого им полка, и она стала господствующей в нашей авиации. Там же, в Испании, он овладел практикой штурмовок, полетов на морские цели и овладел ночными полетами.

Неоднократно в воздушных боях, видя грозящую товарищу опасность, Шестаков смело и своевременно приходил на помощь, пренебрегая опасностью, которой подвергался сам. Так было в Сарагосской операции в августе 1937 года, когда он, не раздумывая, бросился па помощь П. Смолякову, прикрыл его своим самолетом. Так было в Теруэльской операции в декабре 1937 года, когда Шестаков спас летчика-испанца, придя ему на помощь в критический момент атаки того тройкой «мессеров».

Шестаков одним из первых в группе открыл личный счет сбитых самолетов противника. В последующих воздушных боях этот счет постоянно увеличивался.

Всего он совершил в Испании более 150 вылетов, провел свыше 90 воздушных боев. На его счету числилось 39 сбитых самолетов противника, из них восемь он сбил лично и 31-в группе с другими пилотами.

Как боевой летчик, Леи Шестаков обладал удивительной способностью — при встрече с вражескими самолетами он молниеносно, в уме как бы, проигрывал предстоящий бой, брал на себя инициативу и вел каждую схватку наступательно, страстно, однако с расчетом. Были в группе советских добровольцев-истребителей летчики и более удачливые, чем он. По темпераменту же ведения боя, чувству коллективизма и готовности идти на самопожертвование Шестаков не имел равных.

«Об этом веселом и славном товарище и друге, — рассказывал другой советский летчик-доброволец П. Е. Смоляков, — у нас у всех сохранилась светлая, самая сердечная память. А у меня в особенности. Мы терпели порой неудачи и теряли в бою товарищей, и, если бы в нашей среде не было таких людей, как Лев Шестаков, нам пришлось бы гораздо труднее всегда находиться в «форме», переносить разлуку с Родиной, родными и близкими и каждый день смотреть смерти в глаза».

Таким остался 22-летний Лев Шестаков в памяти тех, с кем он сражался в Испании.

Возвращаясь на Родину, Шестаков и его товарищи посетили могилу Карла Маркса в Лондоне на Хайгетском кладбище. Об этом посещении свидетельствует сохранившаяся фотография, на которой изображены советские летчики-добровольцы П. Е. Смоляков, Л. Л. Шестаков, Г. А. Соборнов, А. В. Селиверстов.

В Москве самым памятным для летчиков стал торжественный момент, когда в Георгиевском зале Кремля «всесоюзный староста» М. И. Калинин вручил им высокие награды.

С новым орденом Красного Знамени на груди Шестаков вступил в должность командира эскадрильи в 1-м тяжелобомбардировочном полку 3-й армии особого назначения.

Обстановка в мире в это время была напряженной. В Советском Приморье, у озера Хасан, японские милитаристы развязали вооруженную провокацию. На Западе создавалась угроза новой мировой войны со стороны германского фашизма, которая могла быть направлена прежде всего против Советского Союза.

Уже воевавший с фашистами, Шестаков понимал, насколько важно сейчас быть во всеоружии, в готовности номер один. Поэтому все свои знания, весь свой командирский опыт он отдал обучению и воспитанию личного состава новой эскадрильи.

Как мастер высшего пилотажа, Шестаков считал своим долгом лично участвовать во многих учебных полетах. Ветераны эскадрильи помнят, как Шестаков приказал подготовиться всем к свободному полету в зоне аэродрома, с тем чтобы каждый показал, на что он способен. И первым летел сам. Уже тогда авиаторы дали оценку мастерству командира: «летает как бог». Затем получали «приглашение» к полету другие. Действия своих подчиненных Шестаков фиксировал с фотографической точностью, словно сам сидел в кабине рядом с каждым из них. Ничто не могло ускользнуть от его цепкого, придирчивого взгляда. Он искренне радовался удачам других, но на недостатки и недоработки был особенно «зрячим».

16 ноября 1938 года газеты принесли весть о награждении Шестакова за образцовое выполнение специального задания командования орденом Ленина. Всем было ясно, что высшую награду их командир получил за бои в Испании, и это еще выше подняло Шестакова в глазах авиаторов.

Ежедневные занятия с летным составом были в то же время для Шестакова хорошей школой самоподготовки, позволявшей закреплять полученные ранее навыки. Он мог по восемь-десять часов в день возить летчиков на спарке, проводить по пять-шесть «боев». Не жалея себя, Шестаков и подчиненных торопил постигать технику и тактику воздушных схваток. «Учитесь сейчас, ребята, не жалейте себя — потом будет некогда», — напутствовал он перед вылетами молодых авиаторов.

Справедливости ради следует сказать, что не всегда у комэска все шло гладко. Бывало подчас, что он допускал излишнюю горячность, нетерпимость к ошибкам, которые являлись, как правило, следствием недостаточного еще опыта у летчиков.

Как-то побывавший в эскадрилье комиссар полка Брагин указал на недостатки в его работе:

— Вы вчера погорячились, выговаривая неопытному летчику за ошибку на взлете.

— На разборе летного дня вы отчитывали командиров звеньев в присутствии их подчиненных.

— А сегодня вы в грубой форме оборвали летчика, объяснявшего вам причину неточного выполнения маневра.

— Тактичностью, доброжелательностью и выдержкой вы, товарищ Шестаков, добьетесь гораздо большего, — завершая разговор, сказал ему тогда комиссар.

«Глубоко врезались в память Л. Л. Шестакова справедливые замечания комиссара, — писал автору книги Н. С. Никитин. — Командир тут же пригласил меня и попросил все указанное комиссаром записать ему в рабочую тетрадь.

Чтобы, как сказал Шестаков, он помнил эти указания ежедневно и старался исправить свои недостатки».

Вскоре на базе четырех эскадрилий, в том числе и шестаковской, был сформирован новый истребительный авиационный полк. В сентябре 1939 года Шестакова утвердили в должности помощника командира этого полка, получившего наименование 69-го, и он с головой ушел в работу по формированию новой части и руководству летной и боевой подготовкой.

Назначенный на должность командира полка бывший инспектор армии по технике пилотирования майор Павел Николаевич Баранов знал и высоко ценил Шестакова. Их взаимодействие как раз и было тем необходимым условием, при котором мог осуществляться скорейший ввод части в строй в качестве боевой единицы Военно-Воздушных Сил.

Добрые отношения сложились у Шестакова и с начальником штаба майором Виктором Семеновичем Никитиным, а также военкомом старшим политруком Николаем Андреевичем Верховцем и с военинженером третьего ранга Николаем Яковлевичем Кобельковым, назначенным на должность старшего инженера части.

* * *

День 22 июня 1941 года стал переломным в судьбе летчиков полка. Еще дал месяца частью командовал сменивший Баранова подполковник А. Н. Марьинский, но роль Шестакова как организатора активных боевых действий, которую он стал играть с самого начала войны, так и оставалась за ним до последнего дня деятельности в полку.

Под вечер первого дня войны эскадрильи Рыкачева и Асташкина получили приказ перелететь на запасный аэродром. Эту группу возглавил Шестаков. Когда прибыли га новое место, Шестаков сразу же позвонил на станцию Раздельная, что под Одессой, и попросил телефонистку передавать все, что она узнает о налетах противника на город именно со стороны этой станции. Помощь телефонистки, выполнявшей таким образом функции своеобразного поста ВНОС, впоследствии оказалась как нельзя кстати.

Следует сказать, что с первых же дней были отмечены серьезные недостатки в системе воздушного наблюдения, оповещения и связи (ВНОС). Из-за несвоевременного оповещения о приближающихся самолетах противника наши пилоты нередко взлетали с большим опозданием. Шестаков вместе с майором Никитиным провели большую работу по упорядочению взаимодействий авиаполка с постами ПВО и ВНОС. По их же инициативе в полк поступали сведения о действиях вражеской авиации непосредственно из наземных частей, а с началом обороны Одессы была установлена прямая связь командного пункта с КП стрелковых дивизий, защищавших город.

Благодаря информации о противнике, поступавшей из разных источников, полк смог выполнять свою задачу по отражению вражеских ударов с воздуха и обеспечению безопасности города.

Не все потери врага в первые месяцы обороны города учитывались. Но даже такая цифра — 94 сбитых самолета фашистов — делает честь полку. На счету же Шестакова числилось 11 самолетов противника, в том числе восемь, сбитых в группе под его командованием.

На Одесском направлении сразу же потребовалось развернуть активные действия авиации непосредственно на поле боя. Истребители И-16 широко использовались для нанесения штурмовых ударов по войскам и боевой технике противника. За несколько дней самоотверженного труда инженерно-технического состава под руководством Н. Я. Кобелькова на все самолеты к 6 августа 1941 года установили балки под реактивные снаряды (PC-82), а позднее на 16 самолетах-оборудование для подвески осколочных авиабомб (весом 25–50 килограммов). Так И-16 были превращены в истребители-штурмовики. Шестаков сам водил группы истребителей на штурмовку.

Как-то летчики получили задание — помешать врагу сосредоточить у переправы через Днестр свежие силы. 12 наших машин вылетели на штурмовку. Вел их, как всегда, Лев Шестаков. Атаковать колонны врага нашим истребителям пришлось под беспрерывным и ожесточенным огнем зениток. Ни до ни после этого многие из них за всю войну не попадали под такой зенитный обстрел. В воздухе не было, как им казалось, ни единого клочка пространства, где бы не рвались снаряды. Поле внизу ярко освещалось беспрерывными разрывами и трассами снарядов и пуль. Грохот артиллерии с земли был слышен сквозь рокот моторов.

Шестаков повел группу прямо на вражескую колонну. Восемь раз подряд заходили И-16 на штурмовку, — вновь и вновь проносились в небе, густо усеянном шапками разрывов, и громили вражеские войска, стремившиеся переправиться через водную преграду. В итоге гитлеровцы понесли ощутимые потери, и их продвижение вперед на какое-то время было задержано,

Очень скоро помощник командира 69-го ИАП стал одним из самых популярных авиаторов — защитников Одессы. Вот как о нем вспоминает Маршал Советского Союза В. И. Крылов в своей книге «Не померкнет никогда».:

«От остановившейся за кустами эмки шагал невысокий плотный командир в авиационной форме. Лицо очень молодое, а на гимнастерке ордена Ленина и Красного Знамени, в петлицах — по две шпалы. Здороваясь с подошедшим майором, комбриг Котров{18} уважительно назвал его по имени-точеству Львом Львовичем.

Вот, значит, он какой, майор, заместитель командира 69-го авиаполка по летной части. Благодаря Котрову, я был уже немного знаком с ним заочно, знал, что ему всего двадцать пять лет, в сущности, сверстник рядовых летчиков, но если те переживают первые свои схватки с врагом, то у него за плечами год войны в Испании: около ста воздушных боев, восемь сбитых фашистских самолетов... за это и ордена и большое для его возраста звание.

Комбриг Котров считал Шестакова незаурядным летчиком и умелым воспитателем, которому истребители полка многим обязаны в своей выучке...»{19}

Особое место в истории полка занимает штурмовой налет, совершенный 22 сентября 1941 года группой самолетов во главе с Шестаковым на аэродромы в районах Баден (ныне Очеретовка Раздельнянского района) и Зельцы (ныне Лиманское).

Руководство обороны Одессы наметило высадит морской десант в районе Григорьевки. Чтобы обеспечить успех задуманного, необходимо было прикрыть десантников с воздуха, защитить их от возможного нападения вражеской авиации. Стали прикидывать, откуда можно ожидать удара. Помог случай.

Накануне военком полка Н. А. Верховец сбил ПЗЛ-24. Из горящего самолета выбросился с парашютом румынский летчик в чине капитана Он оказался не только разговорчивым, но и довольно осведомленным. Не испытывая огорчения из-за того, что попал в плен, вырвавший его из когтей войны за интересы фашистской Германии, капитан рассказал, что на днях на аэродром Зельцы, где базируется его полк, прибыл из Африки полк немецких Ю-87 с прикрывавшими их «мессершмиттами». Бомбардировщики предполагается использовать для нанесения решительного удара по Одессе.

Шеста ков дважды уточнял у пленного подробности, сам зарисовал с его слов схему аэродрома и решил осторожно произвести разведку района. Выбор пал на старшего лейтенанта А. А. Маланова и его летчиков М. Ф. Тараканова и Г. М. Сечина.

21 сентября, уже в сумерках, звено И-16, где ведущим был Маланов, произведя тщательную разведку, засекло оба аэродрома. Самолеты и ряды палаток для размещения личного состава оказались не рассредоточенными.

Шестаков решил нанести но аэродромам штурмовой удар. Много написано об этом налете, однако в этих описаниях есть разночтения. Приведем для достоверности боевое донесение штаба 69-го ИАП, составленное 23 сентября, то есть на следующий день после налета:

«Между шестью и семью часами утра двенадцать И-16 и три ИЛ-2 под командой майора Шестакова штурмовали аэродромы противника в районе Бадена и между Баденом и Зельцамч.

Аэродромы были атакованы одновременно двумя группами истребителей (ведомые Шестаковым и Рыкачевым). Над целью появились и 6.25, произведено до 10 атак, ушли от цели в 6.35.

Атака была внезапной. Сначала были атакованы восемь больших палаток, где еще спал личный состав, и одновременно подавлена батарея ЗА.

На аэродроме Баден было расположено до 30 самолетов Ме-109 и Хе-111, три самолета «харрикейн» и один двухмоторный транспортный. Все они не были замаскированы.

Самолеты расстреливались пулеметным и пушечным огнем, снарядами PC, бомбами и зажигательными ампулами.

Сожжено 10 истребителей противника и один транспортный самолет, сгорела одна бензиновозка. Лесопосадка, где стояли в один ряд самолеты, горела вся на протяжении километра. Кроме того, выведено из строя до 12 самолетов и много личного состава в палатках.

При уходе от цели последних самолетов И-16 внизу возникли новые очаги пожара. Весь аэродром был окутан дымом и огнем. При возвращении вели бой с четырьмя Ме-109, поднятыми с других аэродромов. Потерь нет.

Второй аэродром атаковали четыре И-16. На самолеты противника были сброшены зажигательные ампулы и бомбы. Сразу загорелся один Хе-111. По остальным машинам, кроме того, вели пулеметный огонь. Ни один самолет противника не успел подняться с аэродрома. Всего там было расположено 12 Хе-111 и 18 ПЗЛ-24.

По выполнении задачи наша группа произвела посадку на своих аэродрома Не возвратился с задания старший лейтенант Шкутский...»

В результате этого штурмового налета были уничтожены восемь палаток с личным составом, 21 самолет и много аэродромной техники противника.

...Если в Испании Шестаков проходил своеобразную школу боевого летчика-истребителя, то в героической обороне Одессы он стал умелым командиром воспитателем. В тоже время он оставался для всех первым летчиком. С гордостью однополчане называли себя «шестаковцами» и всегда дорожили этим именем.

Одним из новшеств, введенных Л. Л. Шестаковым в практику боевой работы полка, было массовое использование в начальный период войны, в героической обороне Одессы истребителя И-16 в качестве истребителя-штурмовика и легкого бомбардировщика. Ценной и действенной оказалась и новая тактика борьбы с вражескими истребителями в небе Одессы. Основными моментами этой тактики являются следующие:

Во первых, расположение и действие групп наших истребителей «этажеркой», то есть несколькими ярусами по высоте. Верхний из них Шестаков располагал там, где обычно «мессершмитты» заканчивали набор высоты, после атаки и из боевого разворота переходили в пикирование для повторного удара по И-16. Часть наших истребителей, находясь на такой высоте и обладая превосходством в скорости, наносила разительные удары по «мессершмиттам» и загоняла их в землю. Этим же превосходством пользовались истребители среднего яруса, а И-16, которые находились в первом ярусе на малой высоте, использовали свое преимущество над «мессерами» в горизонтальном маневре.

«Применяя такую тактику, в середине августа 1941 года в воздушном бою над селом Дальник, что севернее Одессы, — вспоминает однополчанин Шестакова И. П. Маковенко, — мы сбили четыре «мессершмитта», не потеряв при этом ни одного своего самолета. Эта тактика, впервые выработанная нашим полком в начале войны, широко применялась истребителями наших ВВС в последующие годы, особенно в воздушных боях на Кубани в сорок третьем. Ее использовали А. И. Покрышкин и другие советские асы».

Во-вторых, были выработаны тактические приемы борьбы с самолетами польского производства ПЗЛ-24, которые после разгрома панской Польши в 1939 году попали в Румынию. У этих машин скорость была меньше, чем у И-16, но они превосходили наш истребитель в маневренности. Поэтому летчики полка не вели с ними бой в горизонтальной плоскости, а старались бить их сверху и на скорости уходить вверх, используя вертикальный маневр. Вскоре ПЗЛ-24 уже не вступали в бой с И-16.

10 сентября 1941 года за успешное руководство полком, личные подвиги, героизм и образцовое выполнение боевых заданий Лев Шестаков был представлен к званию Героя Советского Союза. «Товарищ Шестаков, — указывалось в наградном листе, — сам ведет самолеты в бой, споим примером воодушевляет летный состав на героические подвиги. Лично сбил три вражеских самолета и в группе под его командованием — восемь. Заслуженно пользуется авторитетом среди личного состава...»

* * *

Новый этап во фронтовой судьбе Льва Шестакова начался 16 июня 1942 года, когда часть после переформирования вновь прибыла на фронт и влилась в только что созданную 268-ю истребительную авиадивизию.

Начав боевые действия, полк из 33 полученных самолетов ЛАГГ-3 потерял сразу шесть. Из них два безвозвратно. 23 июня при посадке вне аэродрома на поврежденном в бою самолете погиб Герой Советского Союза гвардии капитан А. А. Елохин. Эти потери усилили некоторое недоверие летчиков к новым машинам, проявлявшееся в большей степени из-за привязанности к старым И-16, из-за привычки к тому, что хорошо знакомо. Командный состав полка понимал, насколько опасно такое отношение: нелюбовь пилотов к «ЛАГГам» могла тяжело отразиться на эффективности их действий в боях, а следовательно, привести к новым потерям. Надо было убедить личный состав в том, что новые самолеты необходимы, показать преимущества ЛАГГ-3.

В то же время было ясно, что посылать эти самолеты на сопровождение штурмовиков нецелесообразно. Теряя маневренность на низких высотах, «ЛАГГи» не были в состоянии отражать атаки истребителей противника. Эту точку зрения поддерживал и Шестаков. Он и другие опытные летчики полка занялись анализом тактических и технических особенностей нового самолета, побывали в других частях и, сделав обобщение, приняли решение: на «ЛАГГах» летать и воевать нужно по-другому.

Стали более тщательно готовиться к вылетам на боевые задания. Весь полет проигрывался на земле, каждому экипажу определялось место в разомкнутой по фронту и эшелонированной по высоте группе. И это принесло положительные результаты. Меньше стало потерь, больше побед. Как указывается в документах, летчиками 268-й авиадивизии с 10 по 27 июня 1942 года в 33 воздушных боях было сбито 22 самолета противника. 9-й гвардейский полк Шестакова в период с 16 по 27 июня имел на своем боевом счету шесть вражеских машин.

12 июля 1942 года был создан Сталинградский фронт. Бои шли на огромном пространстве. И в этих боях активно участвовали летчики 9-го полка Шестакова. Сам он с первых боевых вылетов служил и здесь примером для подчиненных. В тот же день, 12 июля, во время прикрытия переправы через Дон в районе Медовой он встретил группу бомбардировщиков противника. С дистанции 70 метров сумел сбить один Ю-88, который загорелся в воздухе и взорвался в районе Медовой. За несколько дней до этого Шестаков в паре с лейтенантом, Фроловым сбил «юнкерс» над Россошью, а затем он поджег «мессершмитт» и в паре с Героем Советского Союза гвардии капитаном И. Г. Королевым сумел подбить фашистский бомбардировщик Ю-88.

Все чаще описания его подвигов стали приводиться в донесениях, сводках и других документах командования дивизии. В итоговой сводке за июль начальник политотдела соединения Зубков счел необходимым особо отметить мужество и отвагу командира 9-го полка, его неутомимую деятельность по руководству вверенной ему частью, воодушевляющий пример для подчиненных.

Шестаков относился к той категории военных, которые, чувствуя доверие к себе командования, всеми силами стараются оправдать его. А доверие было немалое, что особенно сказалось в выборе части для создания на ее базе первого полка советских асов.

После того как полк был доукомплектован, в него стали прибывать из разных частей прославленные летчики, имевшие немалый опыт ведения воздушных боев с фашистами. Их принимал сам Шестаков, знакомил с личным составом, с оперативной обстановкой н задачами, которые стояли перед полком

Вот как вспоминает об этом один из «новобранцев» части, впоследствии дважды Герой Советского Союза В. Д. Лавриненков: «Все мы, прибывшие в качестве пополнения, думали о том, как встретит нас полк, в, котором было уже более десятка Героев Советского Союза, каковы здесь порядки, каков сам командир. И вскоре убедились, что гвардии подполковник Шестаков действительно строг и требователен, но в то же время внимателен и заботлив, с каждым умеет задушевно поговорить. Он не давил споим авторитетом, а поэтому и отношение к Шестакову со стороны личного состава было замечательным — его любили все летчики. Надо сказать, что командир не опускался до панибратства и руководил по-настоящему славной полковой семьей, членами которой мы стали и с которой нам предстояло разделить все тяготы войны».

Шли ожесточенные бои в районе Сталинграда, на Неверном Кавказе. С грана готовила все новые и новые резервы для нанесения решающего удара по врагу. Изыскивались новые формы и методы борьбы. И в этих условиях создание полка асов имело особое значение.

В декабре 1942 года гвардейский полк Шестакова получил от командующего 8-й воздушной армией задачу — уничтожить вражеские бомбардировщики, поддерживавшие окруженные в районе Сталинграда немецко-фашистские войска, а также транспортные самолеты, доставлявшие сюда боеприпасы и технику.

Полк перелетел на аэродром Зеты и, как писала позднее газета «Красная Звезда» в статье «Советские асы в бою», здесь нашим авиаторам пришлось вести ожесточенные схватки, которые внесли существенное изменение в воздушную обстановку. В первых боях против лучших кадров германских «люфтваффе» проявилось высокое индивидуальное мастерство советских экипажей, умело использовавших преимущества самолета конструкции Яковлева перед модернизированным типом «мессершмитта». Основным принципом нашей тактика оставалось стремление получить преимущество в высоте. Противник широко применял вертикальный маневр. Но и «Яки» в руках мастеров были способны набрать такую же высоту, как и улучшенный «мессершмитт». Причем за такое же время. Этого добились летчики группы Шестакова, подчинив набору высоты весь боевой пилотаж.

Прочно захватив инициативу в воздухе, группа Шестакова повела наступление на довольно широком участке фронта и в первую же неделю боев сожгла более 30 фашистских самолетов.

Здесь, в Зетах, Шестакову и его летчикам пришлось отражать попытки противника блокировать аэродром. Как только фашисты обнаружили наши самолеты, в небе появились четыре немецких блокировщика. Командир направил против них столько же «Яков». Причем сначала взлетела одна пара и тут же вступила в бой. Гитлеровцы вели схватку на вертикалях. Восходящим маневром они пытались занять превышение над «Яками». Однако те все время оказывались на одном уровне с ними. 4cpci несколько минут бои, начавшиеся на высоте 500 метров, уже проходил на высоте 3000 метров. За это время вторая пара наших истребителей успела взлететь, набрать высоту, занять выгодную позицию и стремительной атакой изменить соотношение сил. Потеряв один самолет, фашисты вышли из боя.

После этого противник не оставил попыток блокировать аэродром, но всякий раз они заканчивались для него поражением. Наконец немцы решили произвести фоторазведку, а затем бомбовым ударом уничтожить материальную часть и личный состав полка. С этой целью эскорт «мессершмиттов» привел к аэродрому разведчика — «фокке-вульф». Однако успеха фашисты не добились: «фоккер», подожженный нашими истребителями, упал на границе аэродрома.

Эти бои заставили гитлеровцев поднять высоту полетов до 5000 метров. Но группа Л. Л. Шестакова в конце концов выжила вражеские блокировщики из района аэродромного узла.

А 4 января 1943 года Л. Л. Шестаков с полком был уже на новом аэродроме — близ Котельниково, откуда поддерживал войска Южного фронта, перешедшие в наступление. Полк, участвуя в боях за освобождение Сталинградской и Ростовской областей, приближался к родному для Шестакова Донбассу. В эти дни командир летал особенно часто, за что даже получил замечание от самого генерала Т. Т. Хрюкина. Командующий указал ему на то, что следует сохранять себя для руководства частью, а не тратить силы на полеты, которые могут с успехом выполнять его подчиненные.

10 января Л. Л. Шестаков совершил два вылета. После второго он не вернулся в часть. Произошло вот что. Вступив в бой один против трех «мессершмиттов», Шестаков дерзким маневром атаковал и сумел сбить одну вражескую машину. Однако сам был ранен в голову и лопатку, получил ожог лица. На горящем самолете Шестаков дотянул до территории, занятой нашими поисками, посадил «Як» на полевую площадку. Едва он успел вылезти из кабины и отбежать на безопасное расстояние, как горящий самолет был атакован «мессершмиттом». Через несколько секунд «Як» взорвался.

Недолго Шестаков находился в госпитале. Полк вскоре в третий раз по-праздничному встретил возвращение своего командира.

Шестаков был душой не только полка, но и всей дивизии. Ценило его и руководство соединения. Одним из знаков внимания к Шестакову было посланное командованием дивизии письмо его жене и детям, разлуку с которыми он очень пережинал.

«Многоуважаемая Олимпиада Леонтьевна! Поздравляем Вас — жену, верную подругу нашего боевого командира подполковника Льва Львовича Шестакова, а также Ваших детей Леву и Танюшу с великим праздником — 25-й годовщиной Красной Армии. Эту годовщину вместе с Вами встречают сотни тысяч освобожденных Красной Армией от фашистского ига советских граждан. Слава о Красной Армии гремит на весь мир. Ее могучие удары по захватчикам нарастают с каждым днем на всем протяжении фронта — от Мурманска до Кавказа, па суше, на море и в воздухе.

Одним из самых мужественных и бесстрашных бойцов в воздухе является ваш муж Лев Львович, защитник Сталинграда, талантливый командир и пилот. Под его руководством и при его личном участии полк завоевал гордое звание гвардейского, сбил 169 самолетов противника. Сам Лев Львович сбил 11 вражеских машин и еще свыше 10-в группе, которую возглавлял.

Мы гордимся Вашим мужем, Олимпиада Леонтьевна. Вправе гордиться им и Вы. Летчики, которыми командует Леи Львович, любят его и готовы идти за ним, что называется, в огонь и в воду. Мы уверены в том, что гвардии подполковник Шестаков и его летчики и механики прославят силу нашей авиации новыми славными боевыми делами, всеми силами помогут разгромить ненавистного врага, очистить от него советскую землю.

Желаем Вам и Вашим детям здоровья и благополучия. С боевым приветом Сиднев, Огнев, Зубков»{20}.

Об этом письме знали в полку, гордились высокой оценкой деятельности командира и вместе с ним беспокоились за судьбу его семьи, о которой Шестакову долго ничего не было известно. Лишь в феврале 1942 года Лев Львович получил первую весточку от родных. Нашлись в далекой Башкирии жена, сын Левушка, мать, отец..., Нельзя без волнения читать письмо Олимпиады Леонтьевны о пережитых мытарствах и постигшем их горе. Из Одессы они эвакуировались 12 июля и уехали в Авдеевку, откуда вместе с родителями мужа пришлось бежать, так как туда уже подходи гитлеровцы. Целый месяц ехала поездом Олимпиада Леонтьевна вместе с двухлетним Левой и девятимесячной Таней, да еще ждали третьего. С большим трудом добралась до Туймазы Башкирской АССР. Дочь Таня умерла 12 ноября 1941 года, а в феврале 1942 года родилась Алла.

«Сейчас я получил три твоих письма, — писал Шестаков жене, — из них одно страшное, в котором ты сообщаешь, что нашей Татохи больше нет. На душе у меня непередаваемая тоска. Я тебя очень прошу: береги Левика. береги изо всех сил. Вот сейчас остановился и не знаю, о чем дальше писать, на душе так плохо... Ну да ничего, закончим войну, и все поправится. А для того, чтобы она быстрее закончилась, и непременно нашей победой, нам надо смело и нещадно бить врагов — пусть они сполна ответят за наши страдания. Священной ненавистью к фашистам зажжены сердца всех советских людей. День расплаты уже недалек...»

Фронтовое письмо, написанное наспех, на серой бумаге, карандашом. Но в нем высказано сокровенное, то, чем жил солдаты, защищающий самое дорогое на свете.

14 февраля 1943 года был освобожден Ростов-на-Дону. Летчиков 9-го гвардейского полка чествовали как героев. Газеты посвящали им публикации. И, конечно, особо отмечался их командир — Лев Шестаков. «Хозяином боя» называла его «Красная Звезда», «непревзойденным асом-oxoтником», «грозой фашистов» называла его другая армейская газета.

«Бейте фашистов так, как бьют их шестаковцы-гвардейцы!» — призывали листовки и армейская газета. И тут же следовало краткое перечисление советов, приемов ведения воздушного боя летчиками 9-го полка — того, что было характерно для них: «смелость и решительность во время атаки, открытие огня с дистанции не более 100–200 метров, подход к вражескому самолету но возможности сзади или снизу под углом 45 градусов, осмотрительность и дисциплина, стремление держаться группы после боя, вплоть до посадки на своем аэродроме.

Боевой опыт 9-го гвардейского ИАП все больше пропагандировался и внедрялся не только в полки 268-й ИАД, по и во все части и соединения истребительной авиации 8-й воздушной армии. Асов полка Ковачевича, Амет-Хана, Лавриненкова, Алелюхина, Карасева, Королева приглашали в другие полки для выступлений перед летным составом.

— Главное, к чему нужно стремиться в воздушном бою, — говорил в докладе «О наиболее выгодных маневрах и способах воздушного боя» Лев Шестаков на совещании боевого актива 268-й дивизии, — это достичь превосходства в высоте. Иметь преимущество в высоте — значит все время держать противника в своих руках.

* * *

С марта 1943 года Шестаков все чаще стал привлекаться для работы в штабе дивизии{21}, замещая то заместителя командира дивизии, а то и самого комдива. Армейское командование считало, что комполка с его опытом руководства людьми вполне готов для командирской работы в масштабе дивизии: это, безусловно, соответствовало бы его уровню теоретической, а главное — практической подготовки.

Последние дни пребывания Шестакова в полку были полны забот, связанных с переучиванием личного состава на новый самолет под названием «аэрокобра». Эта машина имела хорошую устойчивость на земле благодаря носовому колесу, более удобную и свободную кабину для летчика, отличное вооружение.

Однако, облетав «кобру» по всем статьям, Шестаков убедился, что новая машина тяжелее, чем «Як», в управлении, капризнее. Это качество особенно давало о себе знать при выполнении такой, к примеру, сложной фигуры, как штопор Шестаков принял единственно правильное решение: научить летчиков выводить самолет из плоского штопора. В один из ближайших дней он лично продемонстрировал два показательных полета с преднамеренными вводом и выводом «кобры» из штопора. Вот что писал об этом автору Герой Советского Союза И. Г. Королев:

«Мы прослушали не одну лекцию по теории штопора на «аэрокобре», но то, что увидели в тот день, когда Лев Львович выполнил на практике эту фигуру, дало нам уверенность в своих силах. Помню, как защемило сердце и холодок прошел но коже, когда самолет Шестакова, скользнув на левое крыло, вошел в плоский штопор и падающим листом, вращаясь вокруг своей оси, устремился к земле. Мы смотрели и считали витки. После третьего кое-кто из нас не выдержал и крикнул:

«Прыгай! Да прыгай же, командир!» Но тот, конечно, не слышал наши возгласы и продолжал управлять, казалось, неуправляемой машиной. Самолет на наших глазах, отяжелев, прекратил вращаться и как бы нехотя вошел в пикирование. Мы все облегченно вздохнули и уже приготовились было торжественно встретить командира на земле. Но он не пошел на посадку, а набрав высоту, снова ввел «кобру» в плоский штопор и вывел ее, но вывел уже не после третьего, а после второго витка... Мы бежали за катившимся по полю самолетом Шестакова, словно курсанты за инструктором школы, показавшим нам пробежку учебной машины, и поздравляли его как победителя — победителя прочного штопора, который теперь уже не был нам страшен...»

Вскоре Шестаков был направлен на новое место службы — заместителем командира 6-й гвардейской истребительной авиадивизии. Но долго оставаться в этой должности ему не пришлось. Его вызвал в Москву командующий ВВС, Главный маршал авиации А. А. Новиков и предложил, не задерживаясь, приступить к формированию особого истребительного авиационного полка для выполнения боевых задач посредством свободной воздушной охоты.

19-й Краснознаменный полк, на базе которого Шестакову предстояло подготовить особую истребительную часть, имел славную историю. 11 апреля 1940 года за отличное выполнение заданий командования на фронте борьбы с финской белогвардейщиной и проявленные при этом доблесть и геройство он был награжден орденом Красного Знамени. С самого начала Великой Отечественной полк вел бои на подступах к Ленинграду. Дальнейший его путь был oтмечен участием в сражениях на Волховском и Воронежском фронтах.

Шестаков прибыл и 19-й полк в тот момент, когда тот находился на переформировании и переучивался на истребитель Ла-5. Полк должен был вести боевые действия по непосредственным указаниям командующего ВВС. И когда в начале января он прибыл в состав прославленной 2-й воздушной армии, ее командующий генерал-полковник С. Л. Красовский сразу же оценил высокую теоретическую и практическую подготовленность авиаторов новой части. Похвала командарма была в то же время своеобразным авансом личному cocтаву, который должен был оправдать эту высокую оценку боевыми действиями в будущем.

До марта продолжалась организационная и методическая работа по формированию полка будущих асов. В этом деле опорой командира были начальник штаба Я. П. Топтыгин, будущие Герои Советского Союза И. Бочков, К. Фомченко, Е. Кривошеев, командиры эскадрилий Е. А. Азаров, О. С. Беликов, А. Я. Баклан, П. С. Кутахов (ныне заместитель министра обороны, главнокомандующий ВВС, Главный маршал авиации).

Шестаков сумел сплотить коллектив, и с началом боевых действий 4 марта 1944 года полк показал, что он достоин называться особым — маршальским. Плохие погодные условия не позволили авиаторам в полную силу проявить себя в первые дни наступления наших войск на Проскуровско-Черновицком направлении. Но уже в боях за освобожден не Проскурова противник почувствовал на себе всю силу полка истрсбитслей.

В результате активных действий советских войск, предпринятых 4 марта по плану Проскуровско-Черновицкой наступательной операции, уже на следующий день немецко-фашистские соединения в районе Проскурова и Винницы были отрезаны от своей группировки, оборонявшейся под Тернополем.

9 марта, ломая вражеское сопротивление, паши войска в условиях весенней распутицы, бездорожья, тумана и холодного дождя освободили Старо-Константинов. А 10 марта вышли на подступы к Проскурову и в район Хмельника. Здесь развернулись ожесточенные бои. Полку Шестакова предстояло поддержать танковые части, прикрыть их от бомбардировщиков противника. Однако метеоусловия не давали авиации возможности активно действовать.

12 марта полк в полном составе перебазировался на передовой аэродром Косаков. В течение следующего дня он прикрывал части 3-й танковой армии в районе Проскурова. Авиаторы совершили 42 самолето-вылета. Провели два воздушных боя. Сбили два «юнкерса» и один «мессершмитт».

В этот день не вернулся с задания командир полка Герой Советского Союза гвардии полковник Шестаков.

Очевидцы его гибели рассказали об этом следующее. Во время полета в районе Проскурова Шестаков со своими ведомыми встретил большую группу вражеских бомбардировщиков Ю-87, наносивших удар по нашим наступающим наземным войскам. Гитлеровцы имели явное численное превосходство. Однако Шестаков пошел в атаку смело и дерзко, ведя за собой товарищей.

В результате удачного маневра командиру полка удалось вплотную подойти к фашистскому бомбардировщику и метким огнем сбить его. Затем Шестаков нанес удар по другой вражеской машине, которая тут же взорвалась. Самолет комполка в этот момент находился слишком близко, и взрывной волной его сорвало в штопор.

Из неуправляемой машины Шестаков на малой высоте выбросился с парашютом. Однако раскрыть его полностью ему не удалось. Земля была рядом...

Много позже трижды Герой Советского Союза И. Н. Кожедуб так напишет о легендарном командире полка асов.

«...в августе 1943 года командование полком — тогда он именовался 19-й Краснознаменный, принял Герой Советского Союза подполковник Лев Шестаков. По рассказам людей, знавших его, он обладил большой силой воли, блестяще владел техникой пилотирования, был бесстрашен, умен, культурен.

Это был командир-новатор, командир-боец, прославленный герой Одессы и Сталинграда.

...Помню, работая в тылу инструктором и готовясь к фронту, я переписывал выдержки из статьи о воздушных охотниках-летчиках полка Льва Шестакова. Мне рассказали, что он сам водил в бой молодых необстрелянных летчиков, несмотря на сложную обстановку, показывал, как следует действовать.

В марте-апреле этого года мои новые однополчане отличились в ожесточенных боях под Проскуровом, и полк получил наименование Проскуровского. Но он потерял командира.

...Он погиб, когда ему было 29 лет. Память о нем чтил весь полк...»{22}

Ныне имя Героя выбито на мраморной плите у Одесского академического театра оперы и балета. Его именем названа одна из улиц города. В селе Давыдковцы Хмельницкой области его имя носит передовой колхоз и недавно построенная средняя школа, а также улица в родной для Шестакова Авдеевке.

Герой Советского Союза

Топольский Виталий Тимофеевич

Родился в 1918 г. в городе Виннице в семье служащего. Русский. Член КПСС. После окончания учебы в 7-летней школе работал на заводе.

В 1937 г. по комсомольской путевке поступил в Одесское военное училище, которое успешно окончил в 1939 году и был назначен в 69-й истребительный авиационный полк на должность летчика. Был помощником военкома эскадрильи по комсомолу, а затем адъютантом эскадрильи.

В небе Одессы совершил 123 боевых вылета В воздушных боях сбил 8 самолетов противника, из них 4-в группе с товарищами.

Погиб в воздушном бою 28 августа 1941 года.

5 ноября 1941 года постановлением военного совета Южного фронта награжден орденом Красного Знамени (посмертно).

В числе двенадцати летчиков 69-го ИАП, особо отличившихся в героической обороне города Одессы, В. Т. Топольский удостоен звания Героя Советского Союза (посмертно)

В небе Одессы

Еще будучи курсантом, Виталий Топольский нередко использовал свободное от занятий время для того, чтобы побродить по улицам приморского города, полюбоваться морем. Ему казалось, что море всегда похоже на небо:

такое же синее и безбрежное и так же неудержимо влекущее к себе. Там, где был горизонт, море почти незаметно переходило в небо, и эта чарующая голубая тайна продолжалась над головой. Впрочем, не совсем тайна, ведь это одесское небо уже покоряли первые русские пилоты М. Н. Ефимов и С. И. Уточкин; здесь же летали и нынешние советские летчики — старшие товарищи и сверстники Виталия.

Получив после окончания школы назначение в 69-й полк, Топольский был откровенно рад. Во-первых, не надо было никуда уезжать из полюбившегося ему города: полк в 70 время базировался здесь же, в Одессе. Во-вторых, он уже слышал много лестного об этой авиачасти. И в-третьих, Топольский попал в эскадрилью, где был И. Капустин, боевой летчик, недавно возвратившийся из сражающейся Испании. У такого комэска многому можно было научиться, и Топольский с головой ушел в учебно-боевую работу.

Младший лейтенант Топольский души не чаял в своих однополчанах, которых он еще вчера считал «богами». Войдя в их полковую семью, он старался как можно быстрее стать в ряд с теми, кто уже получил право называться летчиками-истребителями.

Хорошо встретили молодого летчика в полку.

«Часто вспоминаю я прекрасного (красивого и внешне и по внутренним качествам) юношу — молодого летчика Топольского, — пишет автору бывший заместитель начальника штаба полка полковник в отставке А. К. Геймбергер. — Он пришел к нам вскоре после перелета полка и Одессу; молодой, подтянутый, безукоризненно дисциплинированный, тактичный, даже какой-то ласковый, нежный сын полка. И таким остался в нашей памяти».

Ежедневные полеты на УТИ-4 чередовались с «подлетами» на УТ-1. На таком учебно-тренировочном истребителе Яковлева тренировали молодых летчиков в пилотаже. Машина была хотя и простой в пилотировании, но требовала к себе весьма строгого отношения. И тренировка на УТ-1 дала Топольскому, как и другим летчикам, очень много таких навыков, которые при переходе к пилотированию боевого самолета И-16 стали основой основ.

И. Капустин требовал отработки техники пилотирования у летчиков до автоматизма.

— Нужно так научиться крутить машиной, — говорил он, — чтобы ты всегда мог зайти врагу в хвост, а не он тебе, чтобы ты захватывал самолет противника в прицел раньше, чем он захватит тебя, чгобы ты первым смог открыть огонь и сбить самолет противника, а не он тебя.

В этой учебе Виталий Топольский, как характеризовал его Капустин, был «преуспевающим», став к маю сорок первого года не только отличником боевой подготовки, но и одним из лучших снайперов в полку. «...Топольский ведет воздушный бой смело и уверенно, — писала характеристику командир эскадрильи. — Часто выходит победителем и схватках».

Своими успехами в боевой учебе Тонольский заслужил признание и авторитет среди товарищей в эскадрилье, добрую оценку командира подразделения. Капустин выдвинул его на должность адъютанта начальника штаба эскадрильи. А комсомольцы избрали его членом бюро своей организации.

Правда, назначением на должность адъютанта Топольский не очень-тo был доволен поначалу. В его представлении это была канцелярская, отнюдь не военная работа. Он даже обратился к начальнику штаба полка с вопросом, почему именно к нему проявили такую «немилость». Заверения начальника, что он, Топольскии, ни в коем случае не оставит летную службу, Виталий воспринял с недоверием. Но приказ есть приказ. И Топольский стал адъютантом, притом исполнительным и требовательным одновременно. Некоторое время спустя он понял, что адъютантская работа обогащает его службу и даже способствует авторитету в эскадрилье.

В должности адъютанта лейтенант Топольский встретил первый день войны и с этой должностью фактически тогда же и распрощался, целиком посвятив себя боевой летной работе, передав адъютантские дела механику своей же эскадрильи сержанту П. Я. Романюку.

Как кандидат в члены Коммунистической партии Топольский главной своей обязанностью считал быть примером в бою, не считать, сколько фашистских самолетов встретил, а считать, сколько сбил. К этому он и призывал товарищей на одном из митингов полка, где и сам дал такое обещание. Слово свое он сдержал. По нескольку раз в день вылетал на штурмовку войск противника, схватывался в воздухе с вражескими истребителями, атаковал бомбардировщики.

Хотя Топольскому часто приходилось вступать схватки с противником, однако впервые сбить вражеский самолет ему удалось лишь через три недели после начала войны. 13 июля состоялся его шестнадцатый боевой вылет на разведку в составе небольшой группы. В районе Тирасполя советские самолеты заметили «мессершмитты», которые шли в направлении нашего аэродрома. В один из моментов боя Топольский увидел, как вражеский истребитель пытается зайти в хвост самолету Капустина. Свято соблюдая непреложное правило взаимовыручки в бою, Топольский незамедлительно бросился наперерез врагу. Он опередил фашистского летчика на считанные секунды и ударил по нему как раз в момент, когда тот собирался открыть огонь по машине комэска. Удар был точным, «мсссершмитт» свалился на крыло, и затем стал беспорядочно снижаться.

Радость победы в этом бою была омрачена собственными потерями: не вернулся на аэродром младший лейтенант Александр Федотов, который также сумел сбить один «мессершмитт».

Спустя ровно десять дней после этого произошел бой, о котором потом долго говорили в полку. В нем Топольский мобилизовал свое умение, свои качества пилота и воина, продемонстрировал незаурядную нолю к победе над врагом.

23 июля Топольский патрулировал в районе одесского порта. Небо было ясным, и вскоре он заметил группу вражеских самолетов Ю-88. С высоты тысячи метров ему хорошо были видны бомбардировщики и, несмотря на численное превосходство противника (четыре самолета), Топольский решил немедленно атаковать его. В этот момент от немецкой группы отделился один самолет, вероятно, это был ведущий, и устремился к цели, намереваясь разбомбить ее. Топольский ринулся на него сверху и с близкого расстояния ударил из пулеметов. Бомбардировщик резко пошел на снижение и через несколько секунд исчез в морской пучине.

Оставшиеся «юнкерсы» стали поспешно уходить в сторону Воронцовского маяка, рассчитывая, видимо, там сбросить смертоносный груз. Топольский разгадал замысел врага, бросил свою машину вперед и вскоре настиг группу. Фашисты, защищаясь, открыли по нему огонь. Одна из пуль повредила двигатель, другая перебила тягу управления И-16. Но это не остановило Топольского. Он зашел одному из «юнкерсов» снизу, под заднюю огневую точку, и с первой же очереди зажег его. Экипаж «юнкерса» выбросился с парашютами и был взят в плен. На допросе один из членов экипажа с железным крестом на груди нехотя признался:

— Мне довелось участвовать в войне против Испании, бомбить Париж, Афины, Белград, но среди своих противников подобного аса я никогда не встречал.

Когда же ему сказали, что его противником был совсем молодой парень, которому едва перевалило за двадцать, гитлеровец изменился в лицо и только развел руками, не в силах выразить словами свое удивление...

Чаще все-таки Топольскому приходилось участвовать в групповых воздушных боях. «Ударили!» — любимое его слово-приказ. Слово было сигналом к действию, и летчики группы Топольского реагировали на него без промедления, понимая, что в такие моменты важны каждая секунда и доля секунды. Топольский никогда не стремился каждый успех группового боя записать на свои счет. Он был одним из стойких сторонников шестаковского счета -»на всех», полагая, что в любой победе в групповой схватке есть доля участия каждого из группы.

С выполнением сотого боевого вылета Топольский был представлен к награждению орденом Красного Знамени. В представлении, написанном командованием ВВС Приморской армии, указывалось, что Топольский «при выполнении боевой работы показал образцы отваги, мужества и летного мастерства». Постановлением военного совета Южного фронта от 5 ноября 1941 года Топольский был удостоен этой награды. Однако ему не довелось дожить до этого радостного дня 28 августа он погиб в воздушном бою.

Август был одним из самых напряженных месяцев обороны Одессы. Виталию Топольскому приходилось вылетать по пять-шесть раз в день, не считаясь с усталостью, которая подчас едва не валила с ног.

В ту ночь — на 24-й день героической обороны Одессы — противник, усилив натиск, возобновил наступление на позиции 287-го полка 25-й Чапаевской дивизии. В течение двух часов наши воины отражали вражеские атаки. Введя в бой свежую 8-ю пехотную дивизию, гитлеровцы силами пяти полков снова обрушились на дивизии чапаевцев, развили наступление в направлении от Фрейденталя к селу Дальних. Проявляя большое мужество, умение и героизм, воины нашей дивизии не только сдерживали натиск противника, но и контратаковали его наступающие полки в районе высот 80,0 и 63,3 восточнее Фрейденталя.

Большую поддержку одному из полков чапаевцев в этот день оказали своими штурмовками вражеских войск летчики 69-го авиаполка. Утром девять И-16 атаковали живую силу противника в районе Фрейденталя. Затем восемь И-16, три И-15 и три Ил-2 нанесли удар по скоплению пехоты и артиллерии врага в районе хуторов Небеляевка, Калинин, Березень. В этих полетах участвовал и лейтенант Топольский.

После полудня он вновь, в составе девяти И-16, трех И-15, двух МиГ-1 и одного Ил-2, штурмовал скопление вражеской пехоты и конницы в районе Выгоды, где наши пятнадцать самолетов были встречены десятью ПЗЛ-24, шестью Хе-126 и четырьмя Ме-109. А уже к вечеру, когда встал вопрос о необходимости еще одного вылета на штурмовку противника в самом опасном и напряженном районе — под Фрейденталем, Виталий вновь отправился на задание, пятый раз в этот день. Группа и составе одиннадцати И-16, трех И-15, одного Ил-2 вылетела в намеченный район под командованием Л. Л. Шестакова. Противник наседал на защитников высоты 80,0. Атаковав с ходу вражеские позиции, Шестаков подал сигнал зайти на повторную атаку пехоты в лощинах и на подходе к господствовавшей высотке. Одно за другим устремились звенья вперед. Огонь вражеских зениток был весьма интенсивным, но ведущие вскоре заставили их замолчать, и группа снова атаковала позиции фашистов.

При выходе из атаки наши летчики заметили на подходе десять вражеских самолетов. Не давая им сорвать выполнение задачи, старший политрук Дубковский, младший лейтенант Петько и лейтенант Топольский бросились навстречу врагу и вступили с ним в бой. Разбив строй фашистских машин, летчики стали теснить их из района цели, чтобы позволить остальным нашим экипажам выполнить очередную штурмовку гитлеровских войск.

Топольскому пришлось одному вести бой с пятью «мессершмиттами». Он сбил один вражеский самолет. Но, не успев уклониться, попал под обстрел двух других «мессеров». Его машина загорелась и врезалась в землю неподалеку от хутора Красный Переселенец...

Имя Виталия Топольского начертано на мемориальной доске героических защитников города-героя в сквере у Одесского академического оперного театра, на табличках названия одной из улиц Одессы и на мраморной плите, под которой покоится прах героя под сенью серебристых тополей Аллеи Славы в городе-герое Одессе.

На родине героя, на территории Винницкого завода тракторных агрегатов, где он работал до призыва, установлена мемориальная доска с именем героя; его именем названа улица и одна из пионерских дружин в школе, в которой учился Виталий Топольский.

Родина помнит, Родина чтит своего верного сына.

Герой Советского Союза

Куница Семен Андреевич

Родился 16 марта 1914 г. в с. Великий Хутор Драбовского района (с 1954 г. Черкасская область) в крестьянской семье. Был конюхом и сельским пастухом. До войн»! окончил Золотоношенский педагогический техникум. Стал педагогом, возглавлял отдел по работе с пионерами, работал секретарем Золотоношенского райкома ЛКСМУ. В 1935 г. был призван в Красную Армию. Украинец. Член КПСС. Окончил школу военных летчиков имени А. Ф. Мясникова в Каче, близ Севастополя.

6 ноября 1937 г., в канун празднования двадцатилетия Великой Октябрьской революции, С. А. Куница в торжественной обстановке был посвящен в летчики.

В 1939 году на него, Семена Куницу, молодого коммуниста и отличного летчика, пал выбор при отборе лучших летчиков-инструкторов на политическую работу в ВВС РККА.

В феврале 1941 г. старший политрук С. А. Куница был назначен комиссаром эскадрильи 69-го истребительного авиационного полка, базировавшегося в Одессе.

В этой должности 22 июня 1941 г. вступил в Великую Отечественную войну.

За 68 дней Великой Отечественной войны, участвуя в героической обороне Одессы, С. А. Куница произвел 107 боевых вылетов, в том числе до 40 на штурмовку позиций гитлеровцев, участвовал в двенадцати воздушных боях, сбил 6 вражеских самолетов.

Погиб в воздушном бою 29 августа 1941 года.

5 ноября 1941 г. постановлением военного совета Южного фронта награжден орденом Красного Знамени (посмертно).

В числе двенадцати летчиков 69-го ИАП, особо отличившихся в героической обороне города Одессы, С. А. Куница удостоен звания Героя Советского Союза Указом Президиума Верховного Совета СССР от 10 февраля 1942 г. (посмертно).

Подлинно народный герой

Перед строем эскадрильи стоял молодой, привлекательной внешности старший политрук, которого комэк только что представил в качестве нового комиссара подразделения.

— Куница, — назвался он, произнеся слово с характерным украинским выговором. — Семен Куница... Теперь будем летать вместе.

Все в нем понравилось летчикам: улыбка, мягкий голос, светлый, слегка пьющийся чуб, располагающая к себе манера говорить с собеседником. И видно было, что он человек дела, потому как знакомство с летчиками начал, как и обещал при первой встрече, с полетов с ними в тот же февральский день 1941 года, когда он прибыл в полк после шестимесячной учебы на курсах политработников.

По возрасту эскадрилья была очень «молодой», и комиссар большое внимание уделял деятельности комсомольской организации. Он знал толк в этом; когда-то работал и Золоюношенском райкоме комсомола. С комсомольцами подразделения комиссар новел разговор прямой и откровенный: эскадрилья истребителей должна овладеть высотами летной подготовки, причем должна уметь действовать не только в дневных условиях, но и ночью; и кому, как не комсомольцам, быть опорой и помощниками командиру и партийной организации.

Как-то незаметно Семен Куница стал авторитетной фигурой не только в эскадрилье, но и в полку. Он умел быть всегда в центре событий, среди людей, видеть и чувствовать настроение каждого из них, вникать в нужды и заботы авиаторов, умел paботать так, что они верили ему и понимали необходимость этой его работы.

Он успевал быть на подъеме личного состава эскадрильи в казарме, раньше других летчиков оказывался на стоянке самолетов, чтобы поговорить с техниками и механиками, проверить, все ли готово для выпуска боевого листка и как будут освещаться итоги соревнования между экипажами и звеньями в эскадрилье. А когда подходили летчики, комиссар справлялся, кто как себя чувствует, каково настроение, все ли осведомлены относительно задачи на данный день полетов. Вопросы быта авиаторов также были в сфере внимания комиссара.

Полеты комиссара с летчиками эскадрильи на УТИ-4 занимали большую половину рабочего дня. Как инструктор, Куница был очень внимательным и требовательным в полетах. А когда наставал его черед лететь в зону, по маршруту или па стрельбу, он все элементы полета выполнял только на «отлично». «Повезло четвертой эскадрилье с комиссаром», — отмечало командование полка. Эту опенку разделяли и те, кто изо дня в день летал и жил одной жизнью с Семеном Куницей.

Любили в эскадрилье слушать комиссара, когда он выступал с информациями на тему: «Чем и как живет наша советская Родина». Как правило, они заканчивались обзором состояния дел в эскадрилье, «в нашем доме», как говорил комиссар.

Начало войны совпало в эскадрилье со вступлением на должность командира Агея Александровича Елохина, бывшего до того заместителем командира и успевшего уже близко познакомиться с комиссаром. Первые заботы и тревоги начала войны новый командир делил с комиссаром. Судьбы людей, их взаимоотношения предстали в новом свете, и в решении этих неотложных вопросов комиссар принимал горячее участие.

Многих молодых летчиков война застала на казарменном положении, как того требовал приказ наркома обороны. Семьи одних лейтенантов жили в военном городке, а других — и городе, но и те и другие нуждались во внимании и, прежде всего, в сердечности комиссара И находили и Семене Кунице эти качества.

В канун войны Михаил Шилов встретил и полюбил девушку. Любовь их крепла, испытывалась на прочность в первые военные дни.

Комиссар поддержал молодых, поверил в то, что любовь не помешает, а наоборот, поможет Шилову стать настоящим воздушным бойцом. И Куница не ошибся. Нуждались в поддержке и Алексей Маланов, у которого только что появилось пополнение в семье, и Алексей Череватенко, ожидавший первенца. Нельзя было оставить без внимания и настойчивое желание Ольги Королевой, наотрез отказавшейся оставить своего мужа и просившейся работать на аэродроме в летной столовой, чтобы быть поближе к нему. Новые заботы вызвала война у каждого летчика и специалиста эскадрильи. Но главным в жизни стала тревога за судьбу Родины, не оставлявшая никого ни на один час.

Боевая обстановка усложнялась и от каждого требовала, казалось, невозможного, однако то, как они, в этой обстановке сражались, превосходило границы возможного.

На легко уязвимых истребителях наши летчики шли на штурмовки румыно-немецких колонн, когда захватчики еще только переходили реку Прут, затем подошли к Днестру и форсировали его. Штурмовка занимала большое место в боевой работе полка и при подходе вражеских войск к дальним подступам и их вторжении в пределы города. На каждый из полковых «ишачков» приходились десятки, а то и согни самолетов врага, имевших большую скорое и, и лучшее вооружение.

— От каждого боя, успешно проведенного летчиками нашей эскадрильи и полка в целом, зависит судьба прекрасного города Одессы, — говорил комиссар. И летчики, отправляясь в полные опасности полеты, помнили слова своего командира.

В тяжелых боях полк нес большие потери в летном составе, — одна другой ощутимее, одна другой больнее, — после каждой потери летчиков становилось меньше, а задачи становились сложное, и ободряющее слово комиссара в те дни нужно было всем.

«Красным днем, — писали корреспонденты в летописи полка, — стал день 23 июля1941 года, когда трем летчикам полка — Виталию Топольскому, Семену Кунице и Борису Зотову — впервые в один день удалось сбить четыре самолета противника. Такого победного счета -летчики 69-го истребительного, охранявшего небо Одессы, еще не знали.

Один вражеский самолет сбит и упал в море, другой ушел на максимальной скорости в южном направлении...»

Наблюдавшие за боем с земли видели, как И-16 (это был самолет Куницы) устремился в атаку на ведущий «хейнкель». Шквалом огня встретили смельчака фашистские стрелки. Но Куница, искусно маневрируя, обошел опасную зону и, подойдя совсем близко к вражескому бомбардировщику, выпустил по его моторам длинную очередь из пулеметов и пушки. «Хейнкель» завалился на крыло, на какой-то миг задержался в таком положении, а затем перевернулся и горящим факелом упал в море. Второй бомбардировщик, не вступая в бой, ушел на максимальной скорости в южном направлении.

«Ведущий что надо» — так аттестовали Куницу ведомые. С этим согласились и остальные однополчане, встретившие старшего политрука на земле.

Радовало, что в полковой семье появился летчик, достойный «крылатых комиссаров» (так окрестили военкома полка Николая Андреевича Верховца и комиссаров эскадрилий Николая Пискунова, Феодосия Дубковского и Ивана Маковенко). Когда на аэродром полка привезли сбитый «хейнкель», Куница подробно объяснил, как ему удалось сбить вражеский самолет. При этом он указал наиболее уязвимые места бомбардировщика. Словом, этот бой не только принес большой успех нашим авиаторам, но и стал для них наглядным уроком тактического искусства.

Вскоре Семен Куница стал одним из наиболее результативных летчиков-истребителей в полку. И когда авиаторы эскадрильи получали приказ комиссара: «Готовьтесь, полетите со мной», они знали, что бой будет жарким и, что бы ни случилось, комиссар будет рядом с ними и отдаст все силы ради успеха в схватке.

1 августа 1941 года, как сообщалось в одном из оперативных донесений, с аэродрома Жовтнево вылетели девять самолетов И-16 для прикрытия боевой работы девятки самолетов ДБ-3 в районе Дубоссар, Павловка. Два «мессершмитта» пытались атаковать ДБ-3, но были отогнаны. Позже вражеские истребители атаковали самолет Л. Елохина, который оторвался от своего звена. На выручку товарища бросились старший политрук Семен Куница и младший лейтенант Иван Засалкин и сбили «мессер». Раненный в руку Елохин благополучно совершил посадку на своем аэродроме.

Один бой не был похож на другой, а исход одного боя тем более не походил на результаты другого. В одном из полетов три наших истребителя, ведомые Семеном Куницей, завязали бой с двадцатью «мессершмиттами». Не считаясь с численным превосходством противника, Куница повел свое звено в атаку и с первой же попытки поджег один самолет. Нужно было добить вражескую машину, но два других «мессершмитта» навалились на него так, что пришлось сманеврировать в другом направлении. Отбиваясь от наседавшей на него пары истребителей противника, Куница заметил группу из восьми «юнкерсов», следовавших в сторону наших позиций. «Сбить ведущего!» — мелькнула мысль у старшего политрука. Он ушел от преследования «мессеров» и сманеврировал для атаки на бомбардировщик. Очередь из пушки и пулеметов — и тут же подбитый бомбардировщик начал падать. Бросившись к другому, Куница зашел ему в хвост и нажал на гашетки. Однако выстрелов не последовало. Между тем «юнкерс» продолжал сбрасывать бомбы на наши войска. Комиссар решил таранить уходящий бомбардировщик и уже было развернул И-16, чтобы подойти и ударить винтом по хвостовой части «юнкерса». Но вражеский летчик, по-видимому, разгадал его замысел и, прибавив скорость, ушел в облачность.

Куница прекратил преследование и ввел свой самолет в вираж, чтобы посмотреть на землю и сориентироваться. И тут выскочивший из-за облаков истребитель противника поразил очередью из пулеметов мотор его самолета. И-16 вошел в штопор и стремительно понесся к земле. Когда Куница понял, что машину не вывести из штопора, он, применив метод «срыва», выдернул, еще находясь в кабине, кольцо парашюта, и белый купол вырвал его из кабины обреченного самолета.

Когда Куница коснулся земли, он увидел, что находится между окопами наших войск и противника. Еще не приняв решения, как поступить, комиссар услышал над окопами боевой клич наших моряков «Полундра!». Вступив в рукопашный бой с фашистами, приближавшимися к комиссару, моряки сумели оттеснить их и спасти советского летчика, за воздушной схваткой которого они только что наблюдали.

23 августа на боевое задание вышла восьмерка, ведомая командиром эскадрильи Агеем Елохиным. Справа от звена командира вел свою четверку комиссар Семен Куница. Шли на увеличенных дистанциях, чтобы дальше и больше видеть.

При подходе к цели заметили, как впереди и несколько выше показались 11 истребителей противника. Наши четверки, следуя за комэском и комиссаром, перешли в набор высоты. Зашли со стороны солнца и в результате коротких маневров и стремительной атаки каждый сбил по одному «мессершмитту».

Схватка была скоротечной. Но этим дело не кончилось. Еще шесть «мессеров» спешили к месту боя. Куница успел дать командиру сигнал и повел свою четверку против вражеских истребителей. Он с ходу обрушился на ведущего «мессера», выпустив по нему очереди из пушки и пулеметов. Фашистский самолет камнем понесся вниз.

Умело маневрируя, Куница связал боем два «мессершмитта». В это время его ведомые и подошедшие летчики из звена комэска сумели сбить три вражеских истребителя.

В часы затишья и короткого отдыха Куница занимался организацией досуга эскадрильи. Это с его помощью летчики и техники достали музыкальные инструменты и в эскадрилье появился самодеятельный оркестр.

Заботясь о повышении боевого духа людей. Куница доставал книги о русских полководцах Суворове и Кутузове, организовывал читку материалов о героических подвигах советских летчиков в Испании,на Халхин-Голе и в воине с белофиннами, страстных патриотических статен Алексея Толстого, Михаила Шолохопа, Ильи Эрснбурга, Леонида Соболева, Константина Симонова. Фельетоны, эпиграммы, карикатуры на гитлеровцев комиссар комментировал так остроумно, что его слова надолго запоминались. Особенно оживленно проходили обсуждения информации о подвигах летчиков на фронтах Великой Отечественной войны.

Ничто по ускользало из поля зрения комиссара. Он следил за тем, чтобы каждый летчик или техник, отличившийся и воздухе или на земле, был отмечен командиром. Интересовался, налажена ли у того или другого авиатора связь с ровными, регулярно ли получает письма.

Он был действительно душой эскадрильи, к нему тянулся весь личный состав. Вокруг него сплачивались коммунисты, комсомольцы. Старшему политруку принадлежала инициатива проведения заседаний партбюро по приему в партию непосредственно у самолетов, сразу же после боя, в присутствии тех, кто только что участвовал в полете вместе с вступающим в партию.

В специальном приказе о награждении особо отличившихся летчиков 69-го истребительного полка ВВС Одесского оборонительного района от 27 августа 1941 года отмечалось, что с первых дней войны весь личный состав части показывал образцы героизма и самоотверженности в боях по защите Одессы, чем вписал славную страницу в историю борьбы советской авиации с немец-ко-фашистскими захватчиками.

В числе тех, кто за отличное руководство боевой работой (Шсстаков, Верховец, Рыкачев, Дубковский), личный пример, мужество и отвагу был отмечен благодарностью и награжден ценными подарками, был и комиссар эскадрильи старший политрук Куница.

Его подвиги вскоре получили широкую известность и высокую оценку. В одной из статей «Блокнота агитатора», издававшегося в те дни Одесским обкомом партии, командующий оборонительным районом контр-адмирал Г. В. Жуков писал: «Подлинным народным героем является старший политрук летчик Куница... Шесть «юнкерсов» и «мессершмипов» сбил и бою славный сокол».

107 боевых вылетов сделал Семен Андреевич, в 106 случаях возвращался в родной полк, успешно выполнив боевое задание, а с последнего «крылатый» комиссар не вернулся.

День 29 августа оказался особенно тяжелым для защитников южного сектора обороны города. «Срыву наступления противника в этом секторе, — указывалось в «Хронике обороны Одессы в 1941 г.», — в значительной степени содействовали летчики 69-го авиационного полка, вылетавшие в течение дня на штурмовку группами в несколько самолетов».

...В семь часов вечера группа, состоявшая из 12 И-16, выполняла задачу по штурмовке наступающих войск противника в районе Фрейденталь. Одну из четверок в группе вел Куница, После третьей атаки были встречены пятнадцатью Me-109. Завязался бой четверки Куницы с четверкой «мессершмиттов».

Первый удар комиссар принял на себя, заставив противника свернуть с боевого курса и разомкнуться. Куница погнался за «мессером», настиг и сбил его. Но в тот же миг попал под огонь другой вражеской машины. Самолет комиссара загорелся, но он продолжал тянуть к территории, занятой нашими войсками, и покинул самолет в последний момент...

Когда к месту падения И-16 прибыли старший инженер полка капитан Н. Я. Кобельков и комиссар второй эскадрильи старший политрук И. П. Маковенко, то самолет Куницы еще догорал. Пехотинцы рассказали, что с земли было видно, как белый купол парашюта плавно снижается и ветер относит летчика все ближе и ближе к нашим позициям. Он пролетел уже над последней линией вражеских окопов, когда по нему открыли огонь, и герой упал мертвым в расположении наших войск.

По документам командиры наземных подразделений узнали, что летчик, геройски сражавшийся и погибший у них на глазах, — старший политрук. 13 пулевых ран было обнаружено на теле комиссара...

Ныне имя Героя выбито на мраморной плите у Одесского академического театра оперы и балета. Его именем названа одна из улиц города. Имя его начертано на надгробной мемориальной плите в Аллее Славы. Велико-Хуторской школе Дробывского района Черкасской области присвоено имя С. А. Куницы. Одна из улиц села и пионерская дружина школы названы его именем.

Герой Советского Союза

Асташкин Михаил Егорович

Родился 30 декабря 1908 года в селе Наша Сасовского района Рязанской области. В 1925 году окончил семилетку в г. Елотьме Рязанской области. Русский. Член КПСС. В 1930 году был призван в Красную Армию. В 1932 году направлен в Военно-теоретическую школу летчиков а Ленинграде Окончив теоретический курс, продолжил учебу в 14-и военной школе летчиков в г. Энгельсе. Отлично закончил в декабре 1934 года курс летной подготовки, Асташкин был оставлен там же инструктором и вскоре стал в школе одним из лучших воспитателей молодых летчиков.

В 1940 году Михаил Асташкин участвовал в боях на Финском фронте в качестве командира авиаэскадрильи. Награжден орденом Красного Знамени и в том же 1940 году прибыл в 69-й ИАП наступил в командование 1-й авиационной эскадрильей.

Произвел 162 боевых вылета, в том числе 59 на штурмовку позиций фашистских войск. Лично сбил 4 и в группе с товарищами 8 самолетов противника.

5 ноября 1941 г, постановлением военного совета Южногг фронта награжден вторым орденом Красного Знамени (посмертно).

19 февраля 1942 года Указом Президиума Верховного Совета СССР ему присвоено звание Героя Советского Союза (посмертно) в числе первых 12-ти летчиков в 69-м полку.

Отважный комэск-один

Они были друзьями, настоящими боевыми товарищами, коммунистами-единомышленниками — командир эскадрильи Михаил Асташкин и комиссар Николаи Пискунов. Это и позволило им в сложных условиях войны успешно руководить подразделением, выполнять боевые задачи, поставленные вышестоящим командованием.

Уже в первых боях комиссар показал себя отважным воздушным бойцом, и Асташкип чувствовал его реальную помощь не только как политработника, но и как отличного боевого летчика, который может выполнять любые задания в пример другим летчикам эскадрильи.

Но недолго довелось Пискунову воевать плечом к плечу с командиром в небе Одессы. Он погиб, защищая ее подступы 8 августа 1941 года.

«Истребители штурмовали колонну, — писала газета «Известия». — Зажгли бензоцистерну. Сбили вражеский истребитель, ушли домой. Прикрывал Пискунов. И вдруг из облаков вывалились три «мессершмиттах-, бросились на Пискунова, он погиб. Эскадрилья Асташкина поклялась отомстить. В первом же бою капитан зажег «Мессершмитт-109».

— Это за Пискунова, — сказал он, возвратившись.

И теперь всегда, когда на землю падают пылающие немецкие самолеты, летчики Асташкина говорят: «Это за Пискунова...»{23}

Гибель комиссара не была для наших летчиков последней тяжелой потерей в эти дни. 9 августа 12 наших истребителей, семь из которых повел в бой капитан Асташкин, после выполнения задания в районе Каторжино встретили 20 самолетов ПЗЛ-24. Вскоре после начала боя пять самолетов противника горели на земле. Однако эскадрилья потеряла двух командиров звеньев — Петра Гуманенко и Андрея Ольховского.

Тяжело было Асташкину и его летчикам в те дни, но они не падали духом. Партия, народ ждали от наших воинов сокрушительных ударов, и они наносили их каждый час и день героической обороны Одессы.

* * *

Уже несколько дней, как эскадрилья капитана М. Е. Асташкина перелетела в Кишинев, имея задачу прикрыть от гитлеровских бомбардировщиков город и аэродром.

Капитан М. Е. Асташкин был мастером штурмовых атак. Он пятьдесят три раза штурмовал позиции, походные порядки и боевую технику врага. «На подступах к Одессе, — указано в наградном листе, — капитан Асташкин не раз водил своих летчиков штурмовать наземные части противника во взаимодействии с 25-й и 95-й стрелковыми дивизиями, нанося сокрушительные удары по живой силе противника».

Выполняя эту, одну из важнейших для всего 69-го ИАП, задачу, эскадрилья Асташкина большинство вылетов совершала на штурмовку живой силы и техники Противника.

Первые же летные дни капитан Асташкин провел со своими помощниками и заместителями на полигоне. В размещение и в размеры мишеней он внес такие сложности, которые затрудняли их поражение с воздуха, требовали более энергичного вывода самолетов на цель и маневренного ухода от цели. Асташкин сам выполнил показательный полет с применением этих важных элементов. Он подходил к пели с разных направлений, энергично вводил свой И-16 в пикирование на мишень и вел по ней огонь короткими и частыми очередями. Маневренный отход от цели также понравился летчикам эскадрильи.

Более жесткие требования командир эскадрильи предъявил и к воздушным боям. Он провел с каждым командиром звена и своими заместителями по два полета, в которых его «противникам» пришлось основательно «повертеться», чтобы не оказаться перед командиром совершенными «слабаками».

Каждая штурмовка-это десятки бомб, сброшенных на головы врагов, сотни разящих фашистов снарядов, десятки тысяч пуль, выпущенных по живой силе противника.

За период оборонительных боев в районе Одессы Михаил Асташкин совершил 19 разведывательных полетов в тыл врага, преодолевая плотный заградительный огонь линии фронта. И каждый из этих полетов помог выявить силы и намерения наступавшего противника.

В середине августа звено истребителей под командой Асташкина выполнило ответственное задание командования по установлению связи с нашим батальоном, который оказался в окружении в районе деревни Вознесенское. Обнаружив наше подразделение, Асташкин сбросил три вымпела с приказом батальону выходить из окружения. Убедившись, что вымпелы подобраны красноармейцами, комэск максимально снизился и, взяв точный курс юго-восточнее Вознесенского, дважды пролетел в том направлении, по которому должен был выходить из окружения батальон.

Помощь авиаторов была использована нашим наземным подразделением: хотя и с большими потерями, оно сумело выйти из окружения и пробиться в район Одессы, где держали оборону советские войска.

5 июля группа фашистских бомбардировщиков «Дорнье-215», появившаяся из-за облаков на подходе к городу, взяла курс на аэродром. В это время Асташкин со своим звеном находился на дежурстве. По сигналу группа И-16 взлетела в воздух и вступила в бой с бомбардировщиками. Враг численно превосходил паши силы и вел но истребителям ураганный пулеметный огонь. Умело маневрируя всем звеном, Асташкин смело атаковал противника. Наши летчики, расстроив боевой порядок гитлеровцев, начали их обстреливать.

Во время второй атаки Михаил зажег «дорнье». Объятый пламенем вражеский самолет рухнул на землю. Не дожидаясь исхода этой короткой схватки, комэск атаковал другой бомбардировщик, обрушив на него всю мощь своего огня. Вскоре и второй самолет врага тоже был сбит. Остальные гитлеровцы, не выдержав удара, поспешно ретировались.

Боевой пример командира первой эскадрильи оказал влияние на других летчиков 69-го полка. За короткое время — в течение двух недель — авиаторы части сбили еще 12 вражеских самолетов.

Асташкин всегда успешно справлялся с обязанностями ведущего группы истребителей, причем независимо от того, сколько самолетов одновременно участвовало в выполнении задания. Ходить в группе Асташкина считалось большой честью и налагало известную ответственность на каждого летчика его эскадрильи. Сам комэск целиком отдавался бою и того же требовал от своих подчиненных. На его счету был вылет, в котором он и летчик его эскадрильи прикрыли в бою (машину командира полка и выручили его в тяжелой ситуации.

Дело было так. 18 августа 1941 года Асташкин вместе с майором Шестаковым вылетели на разведку района Коблево, Ташино, Калиновка, Павловка, Алексеевна.

Третьим с ними полетел на задание младший лейтенант Григорий Петько. Шестаков и его ведомые атаковали наземные войска противника, а затем вступили в воздушный бой с пятеркой «мессершмиттов». Действуя дерзко и решительно, командир полка первым атаковал фашистов. В результате схватки у самолета Шестакова оказалась разбитой плоскость и был поврежден винт. Асташкин и Петько прикрыли командира, приняв все удары «мессеров» на себя. Увидев, что наших осталось всего двое, гитлеровцы решили быстро с ними покончить. Но эти двое, умело маневрируя, избежали ударов противника и в свою очередь сбили еще один «мессершмитт». Остальные истребители врага спешно покинули поле боя.

Боевой дружбой Михаила Асташкина с отважным летчиком Григорием Петько восхищались в полку. Чаще других летала на задания именно это пара: Асташкин — Петько. Редко кто-либо из них пропускал боевой вылет. Но когда у Петько от постоянных перегрузок начались головокружения, Асташкнн предложил ему сделать перерыв в полетах, а сам продолжал летать.

Однажды после штурмовки первая эскадрилья, возвращаясь домой с почти израсходованными боекомплектами и очень малым запасом горючего, вынуждена была вступить в воздушный бой с вражескими истребителями. В этом бою пара «мессершмиттов» навалилась на Асташкина при выходе его из атаки. Жизнь командира оказалась а опасности. И тогда Петько, его верный боевой друг, подставив свой самолет под огненные трассы «мессеров», защитил комэска.

Самолсг Петько загорелся и пошел со снижением в сторону нашей линии обороны. Когда все летчики приземлились, Асташкин еще долго не покидал кабины, осматривал горизонт, ища глазами самолет Петько, Вскоре в воздухе появился с ходу идущий на посадку горящий самолет. Едва Петько выскочил из объятой пламенем кабины, как навстречу ему уже мчался ликующий Асташкин. Изменив своей сдержанности, кричал «ура», видя своего друга целым и невредимым. Они крепко обнялись и долго стояли так посреди аэродрома, словно впервые встретились после долгой разлуки.

Кольцо осады города с каждым днем сентября все больше сжималось. Героические защитники Одессы, отбивая яростные атаки врага, стремились ослабить давление на наиболее опасных рубежах обороны.

В посланной в ночь на 14 сентября телеграмме в .Ставку Верховного Главнокомандования наркому ВМФ и военному совету Черноморского флота командование Одесского оборонительного района сообщало, что под давлением превосходящих сил противника создается, опасность отхода наших частей на рубеж Гниляково — Дальник — Сухой Лиман. Население, аэродромы, город, порт, корабли будут нести большие потери от артиллерийского огня противника».

Уже 61 самолето-вылет совершили в этот день летчики 69-го ИЛП, взаимодействуя с наземными войсками на поле боя, штурмуя наземные части противника, производя разведку и прикрывая Одессу. Под вечер четвертую группу самолетов в составе восьми И-16 и одного Ил-2 повел в район Вакаржаны командир полка Шестаков. Одно из звеньев группы возглавлял Асташкин.

Группа выполняла четвертый заход на штурмовку фашистских войск, когда над ними появилась пятерка вражеских самолетов. Асташкин, выйдя из атаки, набрал высоту, с ходу пошел на ведущего группы противника и зажег его. Ведя неравный бой с гитлеровцами, комэск дрался в воздухе дерзко и самоотверженно, но не забывал и о земле. Заметив, что одна из батарей противника метко бьет по нашим штурмующим самолетам, Асташкин спикировал, чтобы подавить ее и дать возможность остальным И-16 успешно штурмовать вражеские позиции. И тут случилась беда. Прямым попаданием зенитного снаряда самолет Асташкина был подбит. Не выходя из боя, Михаил Асташкин направил горящую машину на батарею противника. На это ушли считанные секунды. Огромной силы взрыв разбросал в стороны зенитные орудия. Батарея была уничтожена, но и сам герой погиб. Ценою собственной жизни он дал возможность своим товарищам продолжать выполнение задания.

Закончив штурмовку вражеских войск, группа И-16 вернулась на свой аэродром. Не было среди возвратившихся двоих. В этот день погибли капитан Асташкин и лейтенант Живолуп.

«За период боевых действий, — указывалось в приказе войскам Южного фронта, — капитан Асташкин сбил лично 4 и в группе — 8 самолетов противника. 14. 09. 41 г. при штурмовке пехоты врага прямое попадание ЗА противника вывело из строя самолет Асташкина, который, жертвуя жизнью, врезался в гущу врага в районе хутора Важный Одесской области».

Вечная память герою.

После гибели Асташкина первой эскадрильей стал командовать В. Ф. Климов, а затем Н. С. Голубев. Но еще долго летчики полка называли эту эскадрилью Асташкинской. Его воспитанники — Петько, Голубев, Климов, Стешко, Тележенко, Шумилов и другие — заслужили славу бесстрашных воздушных бойцов и были награждены высокими боевыми наградами.

Имя Героя Советского Союза капитана М. Е. Асташкина увековечено в городе-герое Одессе. Оно начертано на мемориальной доске героических защитников города в сквере у Одесского академического оперного театра, на табличках названия одной из улиц и на мраморной надгробной плите в Аллее Славы.

Герой Советского Союза

Шилов Михаил Ильич

Родился 2) сентября 1921 года в деревне Кобяки Ивановской области. Русский. Член ВЛКСМ. Закончил семилетнюю школу в селе Филосово. По путевке комсомола был направлен в летную школу в городе Великие Луки, а оттуда — в 1е Чкаловское военное авиационное училище. В октябре 1939 года получил звание младшего лейтенанта-пилота.

Его самостоятельная служба началась в 42-м истребительном авиационном полку,

За полтора года до начала Великой Отечественной войны Шилов попал в 69-й истребительный авиаполк, к тому времени уже базировавшийся в Одессе.

Война длилась для Михаила Шилова всего три месяца и один день. Но за этот короткий срок он обессмертил свое имя.

В 164 боевых вылетах он проявил себя бесстрашным воздушным бойцом, произвел 64 штурмовки живой силы, позиций и техники врага, выполнил 22 полета на разведку и провел 41 воздушный бой, в котором лично сбил 4 и в группе с товарищами 2 самолета противника.

13 августа 1941 года за доблесть, мужество и геройство, проявленные в боях при обороне города Одессы, младший лейтенант Михаил Шилов был представлен к высшей правительственной награде — ордену Ленина, которым и был (посмертно) награжден постановлением военного совета Южного фронта 5 ноября 1941 года.

За отличное выполнение боевых заданий, доблесть и геройство Михаил Ильич Шилов 10 февраля 1924 года (посмертно) удостоен звания Героя Советского Союза в числе первых 12-ти Героев полка.

Любимец полка

Прибывшего в 69-й авиаполк Михаила Шилова определили в четвертую ночную эскадрилью. Он был одним из молодых по возрасту летчиков, но так настойчиво стремился совершенствовать навыки, что уже к лету сорокового года стал одним из лучших воздушных снайперов полка.

В один из майских диен сорок первого года ему пришлось вылететь на учебный бой с опытным пилотом полка — комиссаром эскадрильи Ф. Н. Дубковским. С земли видели, как молодой летчик смело пошел навстречу «противнику» и завязал с ним «бой». Стараясь зайти в хвост самолету Дубковского, Шилов набрал высоту и пошел на него в атаку. Но «противник» ушел от удара и в свою очередь с боевого разворота атаковал Шилова. Тот увернулся, а затем вновь ринулся и попытался взять Дубковского в прицел. И так несколько раз, пока не убедился, что Дубковский все ж «поймал» его первым.

— Молодому летчику Шилову, — отмегил на разборе командир, — сегодня не удалось одолеть комиссара Дубковского, но он показал знание маневра, техники воздушного боя, а главное — проявил настойчивое стремление к победе...

В то лето к Шилову с первыми успехами в овладении высотами пришла и радость первой любви. Он строил планы на будущее, радовался мирным, счастливым дням...

И вот война, внезапно опалившая своим дыханием родную чемлю, нарушившая мир и покой.

Уже на трети день Шилову пришлось участвовать в воздушном бою с врагом. Пятнадцать И-16 атаковали восемнадцать фашистских бомбардировщиков, пытавшихся нанести удар по важным наземным объектам. «Юикерсы» шли немного ниже и по курсу правее и были еще на значительном расстоянии, когда майор Шеста-ков повел группу истребителей навстречу им, набирая высоту. Шилов держался своего места в строю и боялся лишь одного, как признался он после боевого вылета. — не упустить момента атаки. И чуть было HR упустил, хорошо, что заметил, как опустил нос самолета для перехода в атаку шедший рядом пилот. Мгновенно последовал его примеру. Все самолеты группы атаковали бомбардировщиков сверху слепа. Затем развернулись и повторили атаку справа, но уже по изменившим курс и удалявшимся от станции Раздельной бомбардировщикам.

Шилов обратил внимание, что, собирая группу для второй атаки, Шестаков переложил свой самолет с крыла на крыло и подал сигнал подойти к нему поближе. Атакуя «юнкерсы», Михаил увидел четко выделявшиеся на их плоскостях черные кресты и, держа их ч перекрестии прицела, открыл огонь. Когда проскочили под строй «юнкерсов», он изготовился к следующей атаке, но команда «следовать домой» остановила его.

На разборе командир отметил Шилова в числе тех, кто четко держался строя и прицельно вел огонь. Он сделал заключение, что, благодаря таким действиям, летчикам группы удалось заставить самолеты противника повернусь на север и тем самым предотвратить налет на Одессу.

В этом полете Михаил впервые увидел, как падал сбитый звеном Шестакова вражеский бомбардировщик. Однополчане помнят, что, возвратившись с задания, Шилов собрал летчиков своего звена и всех тех, кто на земле готовил для них самолеты к бою, и стал воодушевленно рассказывать о мастерстве их командира.

Первый успешный бой с противником придал Шилову уверенность в своих силах. Как бы там ни было, а уверенность — качество для летчика отнюдь не последнее. При всех прочих равных условиях оно может сыграть решающую роль в бою. В этом Михаил убедился в своих последующих вылетах. Ко дню создания Одесского оборонительного района Шилов уже имел немалый опыт ведения воздушных боев и нанесения штурмовых ударов по фашистским войскам. Будучи командиром звена, он чувствовал свою ответственность не только перед командованием полка, эскадрильи, но и перед своими летчиками, и в каждом боевом вылете старался действовать на пределе возможностей. Впрочем, и обстановка побуждала к этому.

6 августа Шилов в составе группы из четырнадцати И-16 участвовал в штурмовке скопления живой силы противника в районе Соше-Островское, танковых колонн на дорогах Павловка — Кассель и Павловка — Гросулово.

Два дня спустя Михаил а группе из пятнадцати самолетов вновь атаковал живую силу противника, помогая частям 25-й дивизии вести оборону.

А наутро перед строем эскадрилий были зачитаны две телеграммы. В одной генерал И. Е. Петров благодарил авиаторов за отличную работу 8 августа, во второй командование полка ставило в пример всем эскадрильям в числе других боевую работу младшего лейтенанта Шилова, отлично действовавшего в вылетах на штурмовку вражеских войск.

* * *

Многие из ветеранов полка вспоминают Шилова как мастера крутого пикирования и превосходного воздушного снайпера. Он умел выводить самолет из пике в самый последний момент, каким-то особым чутьем определяя критическое расстояние, отделявшее его от земли. В эти секунды снизу обычно с тревогой следили, как группа Шилова выходила из пикирования и как затем в самый нужный момент наносила разящий удар но цели.

— Я всегда вижу и чувствую землю, — объяснял Михаил командиру полка, — и прекращаю штурмовку только тогда, когда убеждаюсь, что враг накрыт.

Особенно яростно штурмовал Михаил зенитки, видя в них главное препятствие выполнению штурмовок позиций противника. Вывести из строя зенитную батарею было делом сложным и опасным. Однако Шилов смело шел на ее огонь и часто добивался успеха.

Он пользовался любовью всего полка.

Особенно привлекали в нем отзывчнвость, душевный такт, добрый нрав. Техники знали его как человека, который бережно относится к своему самолету и уважительно — к их труду.

Часто бывало так. Вернувшись с задания, Михаил не торопясь вылезал из кабины, снимал парашют, укладывал его на плоскость самолета, благодарил их за то, что «мотор работает как часы», оружейников — за безотказные действия вооружения, а потом начинал описывать подробности боя.

В его рассказах о боевых вылетах всегда звучала хвала самолету, о котором Шилов говорил как о живом существе. Он восхищался верткостью и легкостью машины в воздухе — качествами, которые всегда помогали ему в трудных ситуациях.

В общем-то, он имел основания восхищаться своим «ишачком» под номером 9. К 20 сентября он совершил на нем свыше 160 полетов, уничтожил вместе с Череватенко орудие вражеской дальнобойной артиллерии, обстреливавшей аэродром. Часто он оказывался в труднейших ситуациях. Прилетал с поврежденными плоскостями и фюзеляжем, но всегда верный «ишачок» не подводил, дотягивал до своего аэродрома.

* * *

В воскресенье 21 сентября, в день своего рождения, Михаил Шилов трижды вылетал на боевые задания. В третьем полете в составе девяти И-16 и трех ИЛ-2 Шилов штурмовал пехоту противника и минометные батареи в лощине. При выходе из восьмой атаки наши самолеты вели бой с восемью ПЗЛ-24. Три самолета противника были в том бою подбиты нашими истребителями. Один из них упал в район Лилиенталя «и горел свечой, — по выражению Рыкачева, — в честь именинника», два других со снижением ушли в западном направлении.

Ему только что исполнилось двадцать лет. И жить бы ему да жить, но война была неумолима, и в этот последний в своей жизни день рождения Михаил Шилов, подчиняясь се законам, сражался с врагом своей Отчизны, с врагом, посягнувшим на его молодость и счастье.

В первый день нового, 21-го года своей жизни Михаил Шилов участвовал в знаменательном в истории полка штурмовом налете на аэродромы Бадей и Зельцы, разделив с боевыми товарищами радость одержанной победы.

А через день его не стало...

В тот день, 23 сентября 1941 года, «...одиннадцать И-16 и два ИЛ-2, получив задачу нанести удар по скоплению войск противника в районе Выгоды, штурмовали пехоту противника, были обстреляны сильным огнем ЗА и ЗП, — читаем в оперативной сводке штаба полка, — вели бой с десятью ПЗЛ-24 и пятью Ме-109. Лейтенант Шилов погиб...»{24}

Скупые строчки боевого донесения. А сколько за этим мужества и отваги.

Михаил Шилов решил отвлечь на себя «мессеров». И ему это удалось, рассказывают летчики. Пять фашистских машин устремились за ним. Связав их боем, Шилов дал возможность остальным нашим истребителям нанести еще удар по станции и эшелонам на ее путях.

Продолжая неравный бой, Шилов искусно пользовался маневренными возможностями своего И-16, В какой-то момент он резко сбавил газ и перевел свой ястребок на скольжение, чтобы увернуться от наседавшей пятерки «мессеров». Погнавшийся за ним Ме-109 проскочил мимо на большой скорости, и Шилов меткой очередью зажег его. Оставшаяся четверка Ме-109 продолжила преследовать Шилова, стараясь зайти ему в хвост. Одному из вражеских летчиков удалось это сделать. Три «мессершмитта» кружились с Шиловым в карусели, а четвертый подобрался снизу и дал по И-16 длинную очередь...

Наши летчики видели, как самолет Михаила, потеряв управление, начал резко снижаться, а затем перешел в беспорядочное падение. Когда Шилову все же удалось вывести истребитель в планирование, то у его товарищей появился луч надежды: может быть, он дотянет до своей территории. Но горящий самолет врезался в землю.

Так погиб Михаил Шилов, мужественно и самоотверженно сражавшийся с врагом до последнего дыхания, погиб как герой.

В день гибели, 23 сентября, Михаил Шилов был представлен к званию Героя Советского Союза.

Еще шла война, а в родных Рудниках и Вычуге земляков Михаила Шилова его имя и героические подвиги вдохновляли на доблестный труд, приближавший победу над немецко-фашистскими захватчиками. Пионерские отряды приняли имя своего героя, а текстильщики Ногинской фабрики в Вычуге собрали 150 тысяч рублей на строительство звена самолетов его имени.

В начале 1942 года на имя Ильи Кузьмича Шилова в Вычугу пришло письмо, подписанное командиром 9-го гвардейского авиаполка гвардии подполковником Л. Л. Шестаковым...

«Ваш сын, Михаил Ильич Шилов, — писал Шестаков, — пал смертью героя при защите Одессы. Этот город, давший нашему народу таких людей, как лейтенант Шмидт, матрос Матюшенко с броненосца «Потемкин», славный герой гражданской войны Григорий Котовский и другие, в один ряд с этими славными именами поставил имя Вашего сына — Героя Советского Союза Михаила Ильича Шилова. Для нас он всегда останется примером исключительной отваги и мужества, беззаветной преданности своему воинскому долгу.

Его могучая грудь, в которой билось прекрасное русское сердце, при жизни не украсилась Золотой Звездой, тем знаком, которым выделяют лучших своих сыновей, героев из героев нашего народа. Однако сердце храброго воина Михаила Шилова будет светить и указывать путь нашей молодежи к бесстрашным подвигам».

Имя Героя начертано на мемориальной доске в сквере у Одесского академического театра. Его имя носит одна из улиц города, и останки его покоятся на Аллее Славы под неугасимым пламенем Вечного огня.

Герой Советского Союза

Маланов Алексей Алексеевич

Родился 30 августа 1917 года в городе Ярославле в семье потомственных текстильщиков. Русский. Член КПСС. Закончил 7 классов средней школы. В восемнадцать лет по комсомольской путевке был направлен в Одесскую Военную школу летчиков. Был назначен в 6-ю шестаковскую авиационную эскадрилью 3-й авиационной армии особого назначения.

С формированием 69-го ИАП вся 6-я истребительная эскадрилья вошла в его состав.

В составе 69-го Маланов вступив в Великую Отечественную войну и с августа сорок первого участвовал в героической обороне Одессы.

Маланов совершил 108 боевых вылетов, в том числе 67 на штурмовку позиций, боевой техники и аэродромов румыно-немецких войск. Участвовал в 39 воздушных боях и сбил лично 3 и в групповых боях 2 самолета противника.

5 ноября 1941 г. постановлением военного совета Южного фронта награжден орденом Красного Знамени (посмертно).

Удостоен звания Героя Советского Союза Указом Президиума Верховного Совета СССР от 10 февраля 1942 г. (посмертно).

Мастер штурмовок

Красавица Одесса, где Маланов обрел крылья, Одесса, воспетая Пушкиным и взрастившая потемкинцев, была окружена фашистскими полчищами, а за черно-, морской жемчужиной — вся страна, его, Маланова, Родина. Об этом он говорил на митинге эскадрильи в тот день-3 июля 1941 г., когда партия призвала отстаивать каждую пядь советской земли, «драться до последней капли крови за наши советские города, села».

Быстрое приближение румыно-немецких войск к Одессе ставило перед полком особые, не свойственные истребителям задачи-штурмовыми ударами по врагу помочь наземным войскам сдержать натиск захватчиков.

Как добиться максимального эффекта штурмовой атаки? Мысль эта не давала покоя Маланову в те дни. Вылетая на задания, он не только мысленно «прослеживал» возможный вариант штурмовки позиций противника, но и сам проверял на практике жизнеспособность и целесообразность задуманного маневра, в основе которого было изменение угла пикирования во время атаки вражеских наземных целей.

С первых же вылечов на штурмовку противника Маланов действовал дерзко и решительно, порой даже рискованно, словно испытывал самого себя. Мало кто в полку мог совершать такое крутое и длительное по времени пике, как Алексей. Эффект от увеличения угла пикирования, безусловно, был немалый, но и риск — тоже.

Выпустив эресы, Маланов несколько секунд наблюдал за ними, потом делал новый заход для сброса бомб. И так несколько раз вводил и выводил свой И-16 из одной атаки в другую, то почти касаясь земли во время крутого пике, то резко взмывая вверх, пока не убеждался, что цель уничтожена.

Так Маланов действовал и 22 июля, когда шестерка И-16 нанесла мощный удар по вражеской коннице в районе Балаклея. Тогда наши летчики не смогли назвать начальнику штаба полка точную цифру уничтоженных конников: эффект удара был максимальный.

* * *

К тому времени налеты вражеской авиации на Одессу участились. Несмотря на мужественное сопротивление наших летчиков, город все-таки серьезно страдал от бомбардировок. Трудно было противостоять массированным налетам фашистов, слишком малочисленными были наши авиационные силы в начальный период войны.

«Алексей мучительно переносил каждый налет гитлеровцев на город, — вспоминала впоследствии жена Маланова Варвара Ивановна. — Как-то раз он забежал поздно вечером домой после налета трех самолетов противника, сбросивших бомбы на город и дома начсостава авиагородка. Дочурка уже спала, Алексей, нагнувшись к ней, взволнованно сказал: «За тебя, за наш город, нашу Родину и народ не ждать фашистам пощады от меня...». Когда он участвовал в отражении налета противника, то себя не жалел, думал только о городе, о тех людях, которые и нем остались».

На помощь осажденной Одессе прилетели группы бомбардировщиков ДБ-3 и СБ из авиачастей Севастополя. Прикрывали их во время боевой работы истребители 69-го ИАП.

1 августа девятка наших самолетов под командованием подполковника А. Н. Марьинского поднялась в назначенное время в воздух, чтобы прикрыть боевую работу группы СБ 70-й авиационной эскадрильи в районе Дубоссар. И-16 шли за группой СБ немного выше их. При подходе их к цели самолеты были встречены и атакованы четырьмя «мессершмиттами», которые старались прорваться к СБ. Связать боем «мессеров», чтобы дать возможность нашим СБ отбомбиться и под защитой истребителей возвратиться на свой аэродром, было главной задачей наших летчиков. Но истребители врага в бой с И-16 не вступали, а пытались нанести удар по бомбардировщикам.

Вот тогда и проявился характер Маланова и его летчиков. Хотя строй СБ рассыпался, не затрудняло действия наших истребителей, Маланов так закрутил «мессершмиттов», что им было уже не до наших бомбардировщиков. Алексей и его ведомый заставили «мессеров» перейти в оборону. На помощь пришла вторая пара И-16.

Бой затянулся, горючего у наших летчиков оставалось совсем мало. Но они твердо придерживались правила сопровождать СБ к месту посадки. Звену Марьинского пришлось садиться на дозаправку в Выгоде, а звену Маланова — на аэродроме Цебриково. Действия Алексея в бою были поставлены в пример всему летному составу полка.

Когда девятка наших истребителей перелетела на свой аэродром, техники принялись накладывать заплаты на поврежденную в бою обшивку почти у всех самолетов. А через час эти девять машин вылетели на новое, боевое задание.

В начале августа Маланов стал заместителем командира третьей эскадрильи. Теперь ему приходилось водить в бой не только одно-два звена, но и всю эскадрилью.

Летчики полка добывали немалую информацию о противнике, которая была очень нужной командованию Одесского оборонительного района. Маланов нередко участвовал в таких разведывательных полетах, относился к ним чрезвычайно серьезно, зная, что от результата воздушной разведки может зависеть многое.

13 августа четыре И-16 под командованием Маланова, производя разведку, установили следующее: многие дороги, ведущие к Одессе, забиты вражескими войсками и техникой. Это свидетельствовало о том, что гитлеровцы стремятся во что бы то ни стало овладеть городом, причем в максимально короткие сроки, не считаясь с собственными потерями. Настораживал тот факт, что противник сосредоточил в районе, прилегающем к городу, огромное количество артиллерии и танков, видимо, планируя массированный удар по важному стратегическому пункту.

Ведя разведку, Маланов не переставал следить за воздухом. И когда в районе железнодорожной станции Кримидовки появился вражеский самолет, он был атакован Малановым и пошел на вынужденную посадку. Проследив за его посадкой в открытом поле, Маланов снизился до бреющего и дал по нему очередь. Наши летчики видели, как вражеский самолет вспыхнул и экипаж его бросился в разные стороны.

«В другой раз, — писали в те дни политработники полка Б. Гловацкий, К. Пирогов, А. Ванеев, — Маланов повел краснокрылые истребители на разведку в тыл противника. Возвращаясь с задания, они встретили группу из 17 фашистских истребителей. Отважные советские летчики приняли бой с численно превосходящим противником в его глубоком тылу. Гитлеровцам так и не удалось сбить ни одного советского самолета».

Обстоятельные и достоверные сведения, полученные воздушной разведкой, давали возможность принять необходимые решения, чтобы сорвать коварные замыслы врага, сжимавшего кольцо вокруг города.

Все ожесточеннее становились бои за Одессу, и от каждого вылета наших авиаторов требовалась максимальная эффективность и самоотверженность: только таким образом можно было противостоять огромным по численности силам гитлеровцев.

В середине августа Алексей Маланов был представлен к награждению орденом Красного Знамени. 20 августа командующий Приморской армией объявил благодарность 15-ти особо отличившимся бойцам и командирам 69-го авиаполка. В их числе был и Алексей Маланов, получивший в качестве подарка наручные часы.

В аттестации, представленной на Алексея Маланова, командование полка писало, что он «в борьбе с германскими фашистами проявил себя как бесстрашный летчик... по своим деловым качествам, проявленному героизму и бесстрашию в борьбе с врагом достоин внеочередного присвоения звания — старший лейтенант. К тому времени на счету Алексея было уже более ста боевых вылетов.

Возобновив во второй половине августа наступление в южном секторе обороны, в направлении местечка Фрейденталь и села Дальник, противник поставил перед собой задачу отрезать советские войска в этом секторе от основных сил оборонительного района, а также получить возможность обстреливать Одессу из дальнобойных орудий с юга.

В последних числах августа Маланов вновь участвовал в разведывательном полете. На этот раз он летел в группе под командованием Шестакова. Группа вступила в схватку с тремя Me-109 и четырьмя ПЗЛ-24. В горячке боя Алексей не заметил, как был ранен. Уже возвращаясь с задания, обратил внимание на острую боль в ноге. Выбраться самому из кабины самолета не хватило сил. Механики с большой осторожностью отнесли его на руках в лазарет.

Доктор Шаньков принял меры первой необходимости и, уступая настоянию Маланова, не отправил его в госпиталь. Через несколько дней Маланов снова участвовал в боевых полетах.

21 сентября в связи с подготовкой морской десантной операции Маланов получил задание уточнить полученные от попавшего в плен румынского летчика сведения о противнике в районе Баден и Зельцы. Его звено сумело скрыто подойти к вражеским аэродромам, расположенным в этом районе, и произвести разведку сил гитлеровцев. Было обнаружено, что здесь сосредоточено большое количество самолетов типа ПЗЛ-24 и «Хеншель-126».

Решили нанести одновременный удар двумя группами. Основную из них поручили вести Шестакову, вторую — Рыкачеву. Маланов вел свое звено в составе шестаковской группы.

Задание было выполнено успешно. Маланов оказался среди тех, кто был отмечен командованием как особо отличившийся в бою.

В конце сентября в связи с осложнившейся обстановкой в городе командование оборонительного района решило использовать уходящие из Одессы корабли для эвакуации семей ее защитников. На одном из пароходов в тыл страны Алексей Маланов отправил в те дни жену Варвару Ивановну с маленькой дочкой.

Когда 4 октября румынские дивизии снова двинулись в наступление, нанося главный удар на Дальний, летчики 69-го полка, взаимодействуя со своими наземными войсками, штурмовали сухопутные части противника, летали на разведку и прикрывали с воздуха Одессу. В девять утра в составе шести И-16 на штурмовку пехоты противника в районе Дальника вылетел Алексей Маланов. Видимость в связи с задымленностью района была плохая. При подходе к цели наши истребители были обстреляны огнем зенитной артиллерии противника. Но ничто не могло остановить летчиков. Пять раз атаковали они врага в районе высот 68,8 и 22,7. Когда же вышли из погледиси атаки, то вынуждены были вступить в бон с шестью «мессершмитгами». Возвратилась на аэродром пять 11–16. Алексей Маланов не вернулся с боевого задания.

В приказе командующего войсками Южного фронта указывалось, что при штуруовке вражеских войск в районе Дальника Одесской области старший лейтенант А. А. Маланов, будучи раненым, врезался в гущу вражеских войск на поврежденном в бою самолете{25}.

Имя А. Маланова увековечено в городе-герое Одессе. Именем Алексея Маланова названа одна из улиц в Ярославле. Многим из его юных земляков оно открыли путь в небо — в авиацию, а бывшая работница того же, что и Маланов, коллектива комбината «Красный Перекоп» Валентина Терешкова шагнула в космос. Там же, в Ярославле, живет его вдова Варвара Ивановна. Она поддерживает тесную связь с ветеранами полка. Стала специалистом его дочь, растет внук, названный в честь деда Алексеем.

Герой Советского Союза

Рыкачев Юрий Борисович

Родился 16 декабря 1909 года в городе Тбилиси, в семье служащего. Русский. Член КПСС. В 1923 г. окончил школу 1-й ступени в г. Баку, там же учился в кооперативном техникуме, одновременно работая чернорабочим, а затем механиком на механическом заводе Бакинского порта. По комсомольской путевке был направлен в авиашколу и зачислен на отделение авиатехников.

Чем больше Рыкачев овладевал авиационной техникой, тем с большей силой его тянуло в небо. Его желание было одобрено начальством, и в декабре 1934 г. Рыкачев был зачислен на курсы .командиров звеньев в г. Борисоглебске, окончив которые в декабре 1936 г., он стал одним из наиболее квалифицированных летчиков С инженерно-технической подготовкой.

Летную службу начал в декабре 1936 года в легкобомбардировочной авиации в должности командира звена. Затем, как один из наиболее подготовленных летчиков, был выдвинут на должность комиссара 6-й истребительной эскадрильи 3-й авиационной армии особого назначения, базировавшейся в Ростове-на-Дону. Эскадрильей в то время командовал капитан Л. Л. Шестаков.

С ноября 1938 года началась их совместная работа по сколачиванию подразделения. И в том, что эскадрилья стала одной из лучших в армии, немалая заслуга принадлежала Рыкачеву. С сентября следующего года началась его служба во вновь сформированном 69-м истребительном авиационном полку, в составе которого Ю. Б. Рыкачев служил комиссаром, затем заместителем и командиром эскадрильи, а позднее заместителем командира полка, участвовал в героической обороне Одессы.

Перед самым началом войны Рыкачев успел еще окончить шестимесячные сборы заочников Военно-Воздушной академии и вернулся в полк с дипломом об окончании этого учебного заведения, чтобы принять под свою команду вторую авиаэскадрилью.

В составе полка совершил 104 боевых вылета, в том числе 59 на штурмовку. В 16 воздушных боях сбил лично 3 самолета противника и 5-в групповых боях

Постановлением военного совета Южного фронта от 5.11.1941 года награжден орденом Ленина.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 10 февраля 1942 г. удостоен звания Героя Советского Союза в числе первых 12 героев полка.

Ныне генерал-лейтенант авиации в отставке, кандидат военных наук, живет в Москве.

Боевой наставник

«Началась война с белофиннами, — пишет в своих воспоминаниях, переданных автору, Ю. Б. Рыкачев. — Из нашего полка взяли половину лучших летчиков и отправили в Крым для переподготовки на модернизированных И-16 с мотором М-63.

Меня не взяли, несмотря на мои горячие просьбы. Очень хотелось повоевать. Я завидовал Шестакову, Капустину, Матвееву, Полозу и другим летчикам, которые воевали в Испании и на Халхин-Голе. С жадностью слушал их рассказы...».

Когда в полк вместо ушедших на финскую опытных летчиков поступило пополнение из молодых, командир полка П. И. Баранов принял решение создать из числа «новобранцев» эскадрилью, а по главе ее поставить капитана Ю. Б. Рыкачева (то было весной 1940 года). Рыкачев взялся за новое для него дело горячо, с энтузиазмом. В составе его «безусого» подразделения были летчики, которые впоследствии, в годы Великой Отечественной войны, покрыли себя славой в боях с фашистами. Среди них были Алексей Алелюхин, скромный, тихий паренек, стеснительный Иван Королев, неугомонный, с отличными летными данными Михаил Твеле-нев и другие.

Казавшегося тогда слишком серьезным комэска капитана Рыкачева, не покидавшего по 8–10 часов кабины учебного самолета и совершавшего до 40 полетов в день, до сих пор с благодарностью вспоминают его питомцы. Один из них, Герой Советского Союза, заслуженный летчик-испытатель СССР М. С. Твеленев, вспоминая предвоенный год, говорил: «Именно Юрий Борисович Рыкачев сделал нас летчиками-истребителями. Мы были необстрелянные, но натренированные в такой степени, что смогли успешно сражаться с врагом даже в самые тяжелые первые дни войны».

В первые же дни войны Рыкачев участвовал в схватках с фашистскими летчиками, принимал участие в боевых вылетах на штурмовку вражеских войск на переправах через Днестр. Вначале неизменным ведущим в этих вылетах был Шестаков, у которого Рыкачев учился и перенимал боевые приемы, чтобы затем передать их своим летчикам.

«Как-то вылетели на штурмовку немецких танков, переправившихся через Днестр у Дубоссар, — рассказывал Рыкачев. — Я шел ведомым у Шестакова. Слева от него — комиссар Верховец. Вечерело. Не доходя излучины, на высоте 700–800 метров видим внизу много темных коробок — танки. Они обстреливали нас.

Шестаков стал разворачиваться, чтобы перейти в пикирование на танки. И вдруг резко переложил самолет из левого в правый разворот и устремился с набором высоты по направлению к длинным силуэтам незнакомых машин в вытянутом пеленге, шедших в пологом снижении на наши замыкающие звенья. Отчетливо были видны черные кресты на фюзеляжах.

Я уже приметил на земле цель и, горя желанием выполнить во что бы то ни стало боевое задание, продолжал пикировать на выбранный танк. Вот бронированная машина в перекрестии прицела. С каждой секундой она увеличивалась в размерах. Наконец нажал на гашетку. Ударил из всех четырех пулеметов. Трассы пуль отметили прямое попадание в цель.

Когда вышел из атаки, то обнаружил, что я — один. Выше меня наши И-16 схватились с «мессерами». Подобрался выше к своим. Вдруг вижу, как один из «мессеров», перейдя в пикирование, стремительно понесся к группе И-16. Уже был заметен темный дымный след его трассы, а затем и сам фашистский летчик, самолет которого оказался вблизи меня. Я стал выбирать момент для удара. Когда же открыл огонь, «мессер» начал быстро уходить: скорость у него больше, чем у моего самолета. Вроде бы попал в цель, но враг казался невредимым. Но вот, вижу, задымился слегка «мессершмитт» и стал заваливаться на крыло. А затем стремительно понесся к земле.

Взрыв, дым, огонь. Первая воздушная победа. Оглянулся: наши «ишачки» продолжали кружиться. Сверху вроде больше никого нет. Начал усиленно качать крыльями. Радио у нас тогда не было. Собрал за собой несколько самолетов, пошел на аэродром.

Когда сели, Шестаков уже был на земле. И как только все приземлились, тут же организовали разбор боя. Командир отругал меня за атаку танка и с присущей ему категоричностью высказал мысль, ставшую для меня аксиомой: когда в воздухе появляются самолеты противника, все внимание следует сосредоточить на них. Тут же выяснилось, что прицельный огонь по сбитому «мессеру» вели еще два летчика — Щепоткич и Иконников, и его записали по шестаковскому счету на всех.

Кстати сказать, так делали и лотом, когда трудно было определить, кто именно в группе сбил вражеский самолет...»

* * *

В начале июля эскадрилья Рыкачева перелетела на аэродром Цебриково, километрах в пятнадцати от линии фронта, откуда ее летчики ежедневно производили по два-три вылета на сопровождение «чаек» из легкобомбарднровочного полка той же дивизии, шедших штурмовать вражеские войска.

Автору этих строк довелось быть свидетелем тех боев, в которых его однополчане, летчики 11-го легкобомбардировочного полка, на совершенно незащищенных самолетах И-153, «чайках», штурмуя боевые порядки войск противника, буквально шли на огонь и смерть, чтобы хотя бы на какие-то минуты и метры задержать продвижение врага.

С земли по ним стреляли не только из орудий зенитной артиллерии, стреляли из всех видов оружия, так что создавался поистине огненный смерч, сквозь который нужно было пробиться, и они пробивались, твердо надеясь на защиту с воздуха «шестаковцами», с которыми еще недавно жили в одних домах, ходили друг к другу в гости, а сейчас сражались в одном небе.

«Чаек» было всего шесть, и вылетали они только звеньями, а истребители 69-го полка сопровождали их всем составом эскадрильи — двенадцатью самолетами. Когда взлетали, «чайки» набирали высоту 300–400 метров, а «ишачки» шли выше их метров на 600. Выбрав цель, «чайки»-штурмовики сбрасывали бомбы, производил и одну-две очереди из пулеметов. И снова уходили под прикрытие эскадрильи истребителей, вернее части ее, поскольку большинство И-16 тоже принимали участие в штурмовке тех же целей.

Самые похвальные отзывы об эффективном прикрытии получала эскадрилья Рыкачева от летавших на «чайках» штурмовиков.

Впоследствии Рыкачев, вспоминая об этом, писал автору: «Я видел, как мало могут сделать «чайки» в качестве штурмовиков, и после ик ухода принимался сам со своими летчиками штурмовать гитлеровцев. Мы искали на земле подходящие цели, главным образом, орудия, которые угадывали по вспышкам выстрелов. А затем бросались в пикирование. Делали залп, затем выходили в пике, разворачивались и снова устремлялись на выбранные цели. Иногда делали по 12–13 заходов...».

С 5 августа вторая эскадрилья под командованием капитана Рыкачева и военкома старшего политрука И. П. Маковеико, продолжая полеты на дальних подступах от Дубоссар до Раздельной, прикрывала Одессу и аэродром базирования патрулированием в воздухе и вылетами по сигналу из КП.

Одна из встреч с группой истребителей противника чуть не стоила Ю. Б. Рыкачеву жизни.

Это произошло 9 августа. В один из моментов боя он попытался зайти в хвост ПЗЛ-24, чтобы нанести по нему разящий удар. Однако не учел, что вражеский самолет может выполнять вираж с меньшим радиусом. Пытаясь повторить маневр фашиста, Рыкачев чуть перетянул ручку управления, и его самолет свалился в штопор. Высота была небольшой, и катастрофа казалась неизбежной. Только высокая техническая грамотность и летное мастерство помогли пилоту предотвратить беду. Когда казалось, что шансов на спасение уже нет, ценой огромного напряжения он все же вывел самолет из штопора, через некоторое время Рыкачев благополучно посадил И-16 на свой аэродром.

Рыкачев строго придерживался правила: подвергать анализу каждый проведенный бой. И этот бой не стал исключением. Сделав выводы, он поделился ими с Шестаковым. Они вместе стали думать, как лучше бить ПЗЛ-24. Тут же со всем летным составом был сделан подробный разбор последних воздушных схваток и даны рекомендации, которые обрели силу приказа. Учитывая, что И-16 при той же скорости мог выполнять вираж с большим радиусом, чем ПЗЛ-24, было , рекомендовано в последующих боях бить ПЗЛ-24 сверху на скорости и сразу уходить вверх.

Новая встреча с ПЗЛ-24 подтвердила правильность разработанных мер.

Эскадрилье Рыкачева приходилось сопровождать не только бомбардировщики СБ, но и морские самолеты МБР-2. Серьезного опыта сопровождения еще не было, его нужно было отрабатывать в ходе боев. Но вот прошли два-три совместных вылета, и морские бомбардировщики стали высоко ценить боевые качества Ю. Б. Рыкачева и его подчиненных.

Авторитет Рыкачева как боевого летчика и умелого командира у морских летчиков еще больше повысился после того, как в одном из боев он сбил «мессершмитт», устремившийся в атаку на одну из летающих лодок (так называли морских бомбардировщиков).

В середине августа группа И-16 под командованием Рыкачева сопровождала МБР-2. Показались вражеские истребители. Их было много, значительно больше, чем И-16. Завязался жаркий бой. У Рыкачева были подвешены реактивные снаряды PC. Он выпустил оба снаряда сразу, как только оказался на удобной дистанции от одного из Ме-110. В результате прямого попадания «мессер» развалился на части.

Тут же Рыкачев инстинктивно почувствовал, что кто-то заходит ему в хвост. Развернувшись на 180 градусов, он увидел, как на него пикировал «мессершмитт» и открыл огонь. Рыкачев резко повел ручку вправо, в сторону противника, и тут же ощутил удары по самолету. Рванувшись вниз для выхода из-под атаки врага, он попытался развернуться влево и вверх, чтобы выпустить по уходящему «мессеру» очередь. Но самолет вяло отреагировал на движение рулями: плоскость вся была изрешечена, правый борт кабины разбит.

Следовало выходить из боя и делать посадку. Однако это было не так просто, шасси полностью не выпускалось. Раненный в ногу Рыкачев все же посадил самолет с полувыпущенным шасси и при этом разбил лицо о прицел и козырек кабины.

13 августа, когда у Рыкачева на счету было 57 боевык вылетов, из которых 50 совершены на штурмовку войск и техники противника, он был представлен к награждению орденом Ленина. А через три дня в должность командира вступил майор Шестаков, и капитан Рыкачеа стал его помощником. Объем работы значительно возрос, ответственности стало больше. Да и совершать боевые вылеты теперь приходилось чаще, поскольку к нему перешло непосредственное руководство боевой работой первой и второй авиаэскадрилий.

Во время проведения десантной операции при поддержке боевых кораблей Черноморского флота Рыкачев водил группы самолетов на их прикрытие.

В одном из таких полетов десять И-16, ведомые Рыкачевым, прикрывали эсминцы «Безупречный» и «Беспощадный», которые в свою очередь поддерживали высадившийся накануне десант. Едва стали видны эсминцы, как с запада на пересекающихся курсах появились десять «юнкерсов». Они также направлялись к эсминцам и опережали наши истребители на одну-две минуты. Рыкачев и его летчики знали о возможной с ними встрече и еще на земле договорились относительно плана и тактики защиты наших кораблей.

«Юнкерсы» нацелились на «Безупречный» и, перейдя на пикирование, сбросили серию бомб, поднявших огромные столбы воды. Корабельные зенитные орудия, ведя непрерывный огонь, не давали возможности нашим истребителям подойти к ним поближе.

Помогли опыт и хладнокровие Рыкачева. Подав сигнал наносить удар по «юнкерсам» па подходе к цели и при выходе из пикирования, он повел группу в атаку, стремясь отогнать вражеские бомбардировщики подальше от эсминца и бить их поодиночке. С первой же атаки Рыкачев сумел поджечь «юнкерс». Однако фашисты продолжали наседать, бросая свои машины из одного пике в другое и стремясь пробиться сквозь зенитный огонь эсминцев и атаки наших истребителей.

Рыкачев все же сумел отсечь пару «юнкерсов» от группы, заставил их отойти от кораблей. Став в круг, перешли к обороне и остальные Ю-87. А когда фашисты убедились, что прорваться к эсминцам они уже не смогут, то сбросили оставшиеся бомбы в море и стали уходить, отстреливаясь от преследовавших их истребителей.

Когда уже вышло время и горючее было на исходе, Рыкачев подал команду возвращаться. Все наши самолеты благополучно сели на свой аэродром.

Своеобразным свидетелем тех тяжелых боев, в которых участвовал Рыкачев, был его самолет И-16. К концу обороны города машина от многочисленных заплат выглядела пятнистой. Заплаты скрывали «раны» ее, полученные в воздушных схватках с врагом. Рыкачев не разрешал закрашивать эти заплаты, считая их своего рода боевыми отличиями истребителя-штурмовика. С другой стороны, они были как бы свидетельством самоотверженности технического состава, обслуживающего летчиков полка. Рыкачев высоко ценил труд техников, а со старшим инженером полка Н. Я. Кобельковым его связывала большая дружба, которая сохранилась и после войны.

30 сентября 1941 года «за отличное выполнение боевых заданий, проявленную при этом храбрость и геройство» капитан Ю Б, Рыкачев был представлен к высшей награде — званию Героя Советского Союза.

В день эвакуации полка из Одессы он совершил памягный для однополчан перелет в Крым на самолете «Савойя» во главе группы разнотипных машин полка: «Вульти», ПР-5, четырех УТИ-4 и четырех ИЛ-2. Дважды они встретили «мессершмитты» и оба раза ложными атаками УТИ-4 (у которых, кстати, оружия не было) «мессеры» были отогнаны. В «Савойе» находилось 18 офицеров летно-технического состава полка, и Рыкачев предпринял все меры предосторожности, чтобы благополучно достичь места назначения. Правда, уже у крымского берега вдруг выключились все три мотора, и пилот, выпустив шасси, пошел на посадку с ходу. Он садился поперек старта при ветре более 10 метров в секунду. Когда самолет развернуло на 90 градусов к направлению посадки, шасси не выдержало и надломилось. Люди при этом не пострадали.

Вместе со своей частью Рыкачев пришел в 11-й запасной авиаполк, где из состава 69-го ИАП сформировали еще один полк — 69-й литерный. Командиром был назначен Ю. Б. Рыкачев. Он воевал с этим полком в течение двух лет и, как и весь личный состав, хранил и приумножал славу защитников Одессы. Затем Рыкачев был заместителем командира дивизии, а с февраля 1944 года командовал соединением. Закончил он Великую Отечественную войну в должности командира прославленной 5-й гвардейской истребительной авиационной Валдайской Краснознаменной дивизии, имея на своем счету 280 боевых вылетов, 19 самолетов, сбитых лично, 7– в группе и 14– уничтоженных на земле.

* * *

Окончив в 1950 году Военную академию имени К. Е. Ворошилова, гвардии полковник Рыкачев находился на различных командных должностях. Затем он перешел на преподавательскую и научную работу в Военно-Воздушной академии, щедро отдавая свой богатый боевой к командный опыт молодым авиаторам.

В возрасте 59 лет Юрий Борисович закончил работу на важную военно-историческую тему и в декабре 1968 года ему была присуждена ученая степень кандидата военных наук.

Уволенный в запас по болезни в 1970 году, Рыкачев ведет большую военно-патриотическую работу, поддерживает связь с ветеранами Одесского гвардейского истребительного авиационного дважды орденоносного полка.

Герой Советского Союза

Елохин Агей Александрович

Родился 16 декабря 1912 года в селе Знаменка Ирбитского района Свердловской области в семье крестьянина. Русский. Член КПСС.

Окончил местную школу 1-й ступени, а затем Тавтинскую школу ФЗУ.

В сентябре 1933 г. одновременно с окончанием областной школы пилотов закончил и десятилетку.

20 ноября 1934 г. зачислен курсантом-пилотом военной школы морских летчиков в городе Ейске, по окончании которой старшина Епохин А. А. стал военным пилотом 25-й легкобомбардировочной авиационной эскадрильи,

Елохин прибыл в 69-й полк в дни его формирования и спустя некоторое время стал командиром звена. Это было в мае 1939 года, когда в газете Одесского военного округа о нем писали как об отличнике боевой подготовки ВВС.

За два дня до начала войны Елохина назначили командиром четвертой эскадрильи, считавшейся ночной. Этим подразделением он командовал до последнего дня героической обороны Одессы.

Затем гвардии капитан А. Елохин был назначен штурманом полка и в этой должности, участвуя в тяжелых боях под Харьковом, 23 июня 1942 г. погиб смертью героя.

За период боевых действий совершил 136 боевых вылетов, участвовал в 41 воздушном бою и сбил лично — 4 и 6 самолетов гитлеровцев — в группе с товарищами.

Постановлением военного совета Южного фронта от 5 ноября 1941 г. награжден орденом Красного Знамени.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 10 февраля 1942 г. удостоен звания Героя Советского Союза в числе первых 12-ти героев полка.

Во главе эскадрильи героев

Субботний день 21 июня 1941 г. стал для Агея Елохина днем вступления в должность командира эскадрильи. Первым с этой должное гыо его поздравил комиссар эскадрильи старший политрук С А Куница Пожав руку молодому командиру, комиссар, по принятому в те дни в авиации пожеланию, сказал

— Повоюем, командир!

И в ответ он услышал бодрый ответ-заверение:

— Повоюем, комиссар!

А утром 22 июня они лишь успели переглянуться, обменявшись тем же «повоюем» — уже не как пожеланием, а как задачей первого часа, первого дня войны.

Нелегко ему было вступить в должность командира эскадрильи в тот день, когда на ходу пришлось все перестраивать на военный лад. Пригодились полученные навыки, помог опыт таких, уже бывших в боях, как Шестаков, Асташкин, Капустин, Полоз, Стешко и Тарбеев. Помогли хладнокровие и выдержка комиссара, взявшего на себя все заботы о личном составе и летавшего бок о бок с ними на самые ответственные и опасные боевые задания.

Уже в разгар боевых действий Елохин стал кандидатом в члены партии, «чтобы чувствовать ответственность и всего себя отдавать борьбе за идеи ВКПб)», как писал он в заявлении.

* * *

Тяжелым был для эскадрильи А. А. Елохина бои по отражению первого налета вражеских бомбардировщиков на аэродром базирования полка. Девятка «хейнкелей» появилась внезапно, и многим нашим летчикам пришлось взлетать уже под разрывами вражеских бомб. Твердую решимосгь проявил тогда комэск Елохин. Под ударами бомбардировщиков противника он сумел поднять всю эскадрилью и повел ее в атаку на «хейнкелей». Это помогло сорвать налет врага, самолеты которого так и не смогли сбросить весь боезапас на аэродром.

Сложность руководства этой эскадрильей объяснялась тем, что многие боевые задачи ей приходилось выполнять ночью. Ночные налеты больших и малых групп «юнкерсов», «хейнкелей», «мессершмиттов» были частыми, и приходилось проявлять максимум внимательности и осторожности, чтобы не дать врагу засечь наши наземные объекты.

«Ведем тяжелые бои, — писал Елохин домой в первые дни войны, — фашисты почувствовали на себе силу ударов нашей армии...»

О своих личных неприятностях, о ранении он не сообщал, чтобы не тревожить лишний раз и без того обеспокоенных за его судьбу родных и близких.

В одном из боев 29 августа 1941 года пал смертью храбрых комиссар эскадрильи Семен Куница, отличный политработник, смелый и отзывчивый человек, верный помощник комэска во всех его делах. Никогда не было так тяжело на душе командира, как в минуты прощания с комиссаром Но он знал, что не имеет права падать духом и суровое время, и, выступая перед личным составом, сказал:

— Мы потеряли не только отличного боевого летчика, по и душу эскадрильи, любимого всеми нами комиссара. Тяжело на сердце, н нечем облегчить страдание. Но мы не дрогнем. Пусть враг заплатит дорогой ценой за эти наши потери, наши страдания.

В тот же день летчики эскадрильи совершили семь вылетов на штурмовку живой силы противника, участвовали в трех воздушных боях, в которых Алелюхин, Королей и Шилов сбили каждый по одному вражескому самолету.

Со временем четвертая эскадрилья стала одной на лучших и полку по результативности штурмовок. Сам командир был признанным мастером штурмовых ударов и это свое мастерство с завидным упорством передавал подчиненным.

В одном из вылетов Елохину, возглавившему группу И-16, поручили нанести бомбовый удар по казармам, в которых размещался личный состав противника. Сделать эго днем представлялось довольно опасным, поскольку казармы прикрывались зенитными батареями. Решено совершить налет ночью. Полагали, что хотя фашисты и используют прожекторы, однако контроль за воздушным пространством в районе казарм все же не так тщателен.

Группа поднялась в воздух, когда темнота легла на землю и августовское небо стало черным как деготь. По курсу шли, соблюдая интервалы и дистанции. Елохин сверял полет по времени, рассчитывал момент, когда будут подходить к цели. Внезапно в глаза ударил ослепительный луч прожектора. Комэск резко бросил самолет в сторону. Ему удалось вырваться из щупальцев прожектора. Но еще два или три луча лихорадочно заметались по небу. Один из лучей мимоходом полоснул по казармам, осветил обшарпанные стены из красного кирпича. Этого было достаточно для наших летчиков. Сделав заход, И-16 один за другим сбросили на цель смертоносный груз. Огненные султаны вздыбились внизу. Вскоре пламя пожаров осветило окрестность, выхватив из темноты не только строения, но и зенитные орудия, прожекторные установки, ряды автомашин.

Все чаще вместе с летчиками Елохина в полетах участвовала группа ИЛ-2, которой руководил лейтенант Н. Кутейников. Эта группа, как и эскадрилья морских летчиков под командованием капитана Ф. И. Демченко, влилась в состав 69-го полка спустя примерно полтора месяца после начала войны, когда ряды авиаторов части значительно поредели и нуждались в пополнении.

Частые совместные полеты звена штурмовиков Ил-2 с эскадрильей А. А. Елохина были особенно эффективными. Разящие залпы реактивных снарядов, мощный пулеметно-пушечный огонь и большая разрушающая сила бомбовых ударов «Илов» несли гитлеровцам «черную смерть».

Как-то вернувшись с задания, Елохин обнаружил в своем самолете около ста осколочных повреждений, и можно было лишь удивляться, как машина не отказала в полете и как командир довел ее до аэродрома и посадил. Это был не единственный случай, когда на изрешеченном вражескими пулями и осколками снарядов самолете комэск продолжал не только летать, но и вести бой, благодаря силе воли и мастерству пилота.

Да и повреждения не выводили И-16 из строя надолго: отличный знаток своего дела, техник звена Фетисов быстро отлаживал поврежденный узел или деталь самолета, и комэск снова шел выполнять задание.

Взаимодействуя с 25-й Чапаевской и 95-й стрелковыми дивизиями, эскадрилья Елохина отражала натиск рвущегося к Одессе противника, уничтожая его живую силу и технику. Один из таких вылетов особенно запомнился в полку.

Получив задание оказать помощь подразделениям защитников западного сектора обороны, где предпринимала атаки вражеская конница, Елохин поднял эскадрилью. На подходе к рубежу он увидел множество фашистских конников. По его команде одно звено стало заходить на позиции зенитной артиллерии, чтобы подавить ее огонь. Остальные штурмовики ринулись на конницу. Шквал огня с воздуха буквально косил фашистов. В общей сложности группа произвела 12 атак. Конница врага была разгромлена.

«Двенадцать краснозвездных машин, — рассказывалось в выпущенной политуправлением фронта листовке, — появились над фашистами словно гром среди ясного неба... Из всей группы конников ушло в лощину лишь около двух десятков человек. Но и там они не спаслись. Очистив равнину, наши летчики стали штурмовать лощину, где скопились конники, повозки, орудия и т. п. Авиаторы Елохина помогли нашим пехотинцам отстоять свои рубежи».

В дни подготовки к десантной операции наших войск в районе Григорьевки Елохин и его летчики участвовали в штурмовке вражеских аэродромов Баден и Зельцы и прикрыли высадку и боевые действия десанта.

Дважды Елохин вылетал на патрулирование. Ночью в лучах прожекторов вел бой с «юнкерсами». Один из них комэску удалось сбить.

А затем группа из семи самолетов под командованием Елохина вылетела на прикрытие эсминцев «Безупречный» и «Беспощадный», которые поддерживали десант, высадившийся накануне в районе Григорьевки. Едва летчики успели сделать круг над кораблями, как в зоне их полета появилось двенадцать «юнкерсов». В то же время к Одессе подходила большая группа вражеских пикирующих бомбардировщиков. Елохин еще на земле, предвидя численное превосходство противника, дал указание: сразу же врезаться в гущу вражеских самолетов, расстроить их боевые порядки и затем вести схватку на уничтожение.

Враг действительно превосходил нашу группу по численности, причем почти в три раза. Однако елохинцы не растерялись. Помня приказ комэска, они связали противника боем, оттягивали его от кораблей, не давая возможности сбросить на них бомбы. В эту ночь Елохин сбил еще один бомбардировщик противника. Рухнув на землю, «юнкерс» подорвался на собственных же бомбах.

В конце сентября сводная группа 69-го полка вылетела на штурмовку колонны противника, следовавшей по дороге Спиридоновка-Свердлове. В состав группы входила эскадрилья Елохина. Колонны противника в указанном районе не оказалось. Продолжая полет, наши летчики над Тишковом встретили и атаковали три вражеских транспортных самолета, каждый из них тащил на буксире по планеру. Судя по всему, они следовали на Николаев. В результате короткой схватки три «юнкерса» и два планера были сбиты: они загорелись в воздухе и взорвались — по-видимому, перевозили боеприпасы. Третий успел совершить посадку и был расстрелян на земле.

В полку все знали, что эскадрилья Елохина обычно несет потерь меньше, чем любое другое подразделение полка. А в тот день не вернулись с задания сразу двое — Огребков и Щепоткин, получили ранения Тимошевский, Королев, Алелюхин.

Было от чего переживать комэску. Собрав всех летчиков эскадрильи, А. А. Елохин сделал разбор последних боевых вылетов. Он подробно остановился на действиях каждого летчика. Они запомнили его слова: «Каждая потеря оставляет в сердце моем кровоточащую, незаживающую рану». Они запомнили его требование: «Смелость и бесстрашие не должны оборачивайся губительным пренебрежением опасностью».

В конце сентября комэск Агей Елохин в числе наиболее отличившихся летчиков полка был представлен к званию Героя Советского Союза. К этому времени он совершил уже 123 боевых вылета, в каждом из которые проявил доблесть я отвагу. 7 октября ему было присвоено очередное воинское звание-капитан. С приходом осени 1941 года обстановка на фронте усложнилась.

Враг теснил героических защитников города. С каждым днем становилось все тяжелее в воздухе и на огненной земле и личному составу 69-го ИАП. В сентябрьские дни аэродромы полка все чаще подвергались интенсивному обстрелу артиллерии противника. Особенно пострадал аэродром на бывшей территории авиационной школы.

И тогда было принято решение построить новый аэродром для 69-го ИАП непосредственно в городе. Такой аэродром был построен в районе Чубаевки под обстрелом противника досрочно.

На митинге в Чубаевке командир 4-й эскадрильи А. А. Елохин сказал:

— Этот аэродром сделан руками женщин и полит кровью многих одесситов. Поклянемся же, что будем помнить это и каждом бою. И бить будем врага нещадно. А после войны в ноги поклонимся женщинам, постpoившим наш аэродром.

— Клянемся! — громким эхом разнеслась над Чубаевкой клятва летчиков 69-го ИАП.

Эту клятву летчики рассматривали как клятву верности героическим защитникам Одессы, как клятву всему советскому народу.

Эскадрилью А. А. Елохина тогда уже называли эскадрильей героев, и такой она вошла в историю прославленного полка, дав Родине семь Героев Советского Союза: А. А. Елохина, С. А. Куницу, М. И. Шилова, И. Г. Королева, А. А. Маланова, А. Т. Череватенко и дважды Героя Советского Союза А. А. Алелюхина...

13 октября эскадрилья капитана А. А. Елохина взяла курс на Крым. Комэск последним покинул Одессу на УТИ-4. Вместе с ним летел начальник штаба полка майор В. С. Никитин. Этот перелет едва не закончился трагически. Не приспособленная для ночных полетов учебно-тренировочная машина попала в низкую облачность. Полет в сложных условиях затянулся, и, вместо Крыма, авиаторы оказались в районе Скадовска. Уже почти не имея горючего, они произвели посадку на острове Джарылгач, где им пришлось пробыть целых четыре дня, пока наш катер, проходивший поблизости, не подобрал и не доставил их в Крым.

Елохин, конечно, тяжело переживал эвакуацию из Одессы и сдачу ее противнику. Силы для защиты города еще были. Но эти силы следовало сохранить для защиты основной базы Черноморского флота — Севастополя, в чем Елохин вскоре убедился.

Дальнейший фронтовой путь Агея Александровича Елохина проходил также в родном ему 9-м гвардейском. После переформирования он проводил большую работу с новым, молодым составом эскадрильи. Был среди тех, кто 1 июля 1942 года на аэродроме Аджи-Кабул торжественно принимал боевое знамя 9-го гвардейского Краснознаменного полка. И под этим знаменем через десять дней уже в качестве штурмана полка вступил в новые бои на одном из важнейших участков южного фронта — под Харьковом. Водил на задания группы истребителей, личным примером воодушевляя товарищей на новые подвиги.

Он погиб в первый день второго года Великой Отечественной войны. В жаркой схватке с численно превосходящим противником его самолет был подбит. Когда уже нельзя было вести бой, Елохин решил посадить машину на поле, покрытое ухабами и рытвинами. Пробежав несколько десятков метров, самолет перевернулся и стал гореть. Летчик не успел выбраться из кабины...

Па родине героя, в селе Знаменка, его именем названы улица и школа, в которой он учился. Ежегодно, 16 декабря, в день рождения Агея Александровича, лучшим ученикам школы присваивается звание «елохинца».

Герой Советского Союза

Череватенко Алексей Тихонович

Родился 31 марта 1914 года в станице Селивановской Ростовской области, в многодетной крестьянской семье. Русский. Член КПСС.

Биография его сходна со многими короткими описаниями жизни таких же, как он, юношей 20–30-х годов, которых пафос социалистического строительства вывел на широкую дорогу жизни.

Окончив сельскую школу, он работал в колхозе, затем уехал на учебу в строительное училище, стал каменщиком и строил дома в Каменске, Лисках, Ростове.

Алексей учился на вечернем рабфаке и поступил в сельскохозяйственный институт. Но массовое патриотическое движение «Комсомолец — на самолет!» захватило и его. Как сотни и тысячи сверстников, Алексей по путевке комсомола был направлен в Сталинградскую авиационную школу, которую успешно закончил в 1938 году.

Годы учебы дали знания и первые необходимые назыки молодому летчику-истребителю. Предстояло развить эти навыки, усовершенствовать свое умение летать и добиться мастерства в управлении и использовании боевых качеств самолета.

Он входил в семью советских летчиков в годы, когда слава об их отваге, мужестве и героизме гремела по всему миру. А Алексей Череватенко мечтал встать как можно скорее в ряды советских летчиков — любимцев народа.

Назначение в 6-ю истребительную авиационную эскадрилью, базировавшуюся в Ростове-на-Дону, вскоре дало ему все необходимое, чтобы мечта его стала реальностью жизни, а личность и мастерство их командира Л. Л. Шестакова стали примером для подражания.

В 69-м ИАП, в состав которого в сентябре 1939 г. вошла 6-я эскадрилья, А. Т. Череватенко встретил первый день Великой Отечественной войны.

Участвовал в боях за Одессу, сражался под Харьковом и Россошью, где был тяжело ранен и из госпиталя после лечения в полк не возвратился.

За период пребывания в 69-м, преобразованном в 9-й гвардейский Одесский ИАП, А. Т. Череватенко совершил 164 боевых вылета, в том числе 68 на штурмовку позиций противника, участвовал в 28 воздушных боях, сбил лично 3 и в группе — 2 самолета гитлеровцев.

Постановлением военного совета Южного фронта от 5 ноября 1941 г. награжден орденом Красного Знамени.

Гвардии полковник в отставке А. Т. Череватенко живет в Ростове-на-Дону.

Испытанный в боях

...В 4-й авиационной эскадрилье 69-го ИАП, где проходил службу Череватенко, подготовка летного состава осуществлялась днем и ночью. Это была ночная эскадрилья, и командование, партийная и комсомольская организации полка уделяли ей особое внимание. Эскадрилья по основным элементам боевой подготовки, а главное — по воздушной стрельбе, заняла ведущее место в авиационном полку.

В числе лучших воздушных стрелков эскадрильи был назван и Алексей Череватенко.

Успехи Черевагенко в боевой учебе вскоре были замечены командованием. Его назначили командиром звена, в котором проходили службу молодые летчики младшие лейтенанты А. А. Маланов, Н. И. Песков, М. И. Гулибин. К маю 1940 года звено стало одним из лучших в полку, о чем незамедлительно сообщила дивизионная газета. Тогда же газета отвела опыту этого передового подразделения целую полосу под общей рубрикой «Множить ряды воздушных снайперов». Рассказывая о подготовке пилотов-снайперов, Череватенко подчеркивал, что снайперским мастерством летчик-истребитель должен в совершенстве овладеть в мирное время, чтобы тогда, когда настанет час и надо будет по зову Родины вылететь навстречу врагу, каждый мог это сделать безотлагательно и с максимальным эффектом.

Этот час вскоре настал. Еще вчера Алексей успокаивал родных и близких, встревоженных слухами о возможной войне, строил планы с женой, ждавшей первенца. Сегодня он и его товарищи столкнулись лицом к лицу с войной, за исход которой они, как военные летчики, были в ответе перед близкими, Родиной. С этими мыслями он, как и многие другие тысячи летчиков, вылетел на фронт, навстречу врагу, чтобы вступить с ним в бой.

Но первая встреча с гитлеровцами у Череватенко произошла лишь спустя неделю после начала войны, причем не слишком удачная. Вылетев в паре с Михаилом Шиловым, они обнаружили ниже себя, над юго-западным районом города, два истребителя. Когда они, располагая высотой, сблизились, то увидели четко обозначенные на фюзеляже и крыльях опознавательные знаки фашистских самолетов. Наблюдавшие за этой встречей с земли наши авиаторы были почти уверены, что Череватенко и Шилов вот-вот собьют «мессеров». Разумеется, и самим пилотам очень хотелось этого. Но две проведенные атаки результата не дали, и Ме-109 ушли на предельной скорости западном направлении.

Ни следующий день, вылетев но сигналу ПВО, Череватенко и летчики его звена самолетов противника не обнаружили. Так потом было не раз. 30 июня три самолета «Юнкерс-88» появились над аэродромом настолько внезапно, что служба оповещения даже не успела сообщить об их приближении. И когда для отражения налета в воздух поднялся лейтенант Ратников, то он просто не смог догнать Ю-88, уходивших со снижением на запад после того, как был сброшен бомбовый груз.

Наступая в полосе Южного фронта, противник форсировал реку Прут и на участке 100 километров оттеснил войска фронта к востоку. Паше командование ставило задачу сдержать натиск врага, требуя от авиации интенсивных штурмовых ударов по нему.

5 июля перед получившей задание для вылета на штурмовку четвертой авиаэскадрильей выступил военком полка Н. А. Верховец. Он напомнил личному составу о принятой ими на митинге только вчера резолюции в ответ на выступление по радио 3 июля Председателя Государственного Комитета Обороны И. В. Сталина, в которой они выразили решимость идти в бой и громить врага до полного его уничтожения.

— Сегодня настал день, — сказал комиссар, заканчивая свое выступление, — когда мы должны показать это на деле.

И летчики эскадрильи с такой решимостью, боевым азартом и такой высокой эффективностью атаковали врага, что еще не успели собраться на разбор полета, как по телефону передали телеграмму от командовавшего на этом участке войсками генерала: «Восхищены вашей мужественной, самоотверженной работой. Противник понес большие потери. Благодарим за поддержку».

В этом полете старший лейтенант Елохин завел группу из одиннадцати И-16 со стороны территории, занятой противником, таким образом, что зенитки открыли по ним огонь лишь после первой атаки. Затем звено Череватенко зашло на позицию зенитной батареи и вскоре интенсивность вражеского огня заметно уменьшилась. После этого самолеты атаковали передний край вражеских войск. Их натиск на позиции наших частей и подразделений ослаб настолько, что два батальона, державшие оборону, перешли в контрнаступление, отбив захваченные фашистами рубежи.

На разборе этого боевого вылета эскадрильи были отмечены отличные действия звеньев Череватенко и Королева.

31 июля майор И. Е. Капустин сбил в воздушном бою «Хейнкель-111». В полку все радовались этой победе: ведь сбит был уже четвертый по счету расхваленный гитлеровцами «панцирный» самолет.

Не успели летчики трсчьсй эскадрильи остыть от тяжелого воздушного боя, как Шестаков послал на прикрытие города шесть И-16 из 4-й эскадрильи Елохина. В составе группы был и Череватенко, который в этот день вылетал еще дважды. Но встретиться с самолетами противника ему так и не пришлось.

Зато он и летчики его звена проявили себя во время полета на штурмовку противника в районе Калфа-Булбока. Летчики обнаружили в лесу и по дороге к населенному пункту скопление до 200 конников противника и сразу же атаковали их. После этого по спешившимся конникам ударили наши бомбардировщики, а затем на них еще раз зашли истребители. В тот же день Череватенко еще раз «заглянул» на дорогу Булбока-Гырбовец, где также совершил штурмовку по скоплению конницы в лощине.

Бои сменялись боями, и легки» побед не было. 22 июля эскадрилья потеряла Ситкина, 30 июля — Зотова, я еще два летчика были ранены. И в этих условиях Череватенко в каждом боевом вылете старался освоить что-то новое в тактике и технике наиболее эффективных ударов по наземным и воздушным целям противника. Ему было у кого учиться — не только у старших товарищей, но и у своих сверстников. В эскадрилье было четыре Алексея, почти одногодки, разные по характеру, но в бою все как один — дружные, храбрые дерзкие: Череватенко, Мала-нов, Алелюхин и Сидоров. Все они были комсомольцами, инициативными, с развитым чувством товарищества.

5 августа, когда началась оборона Одессы, летчикам полка объявили приказ Ставки Верховного Командования: «Одессу не сдавать и оборонять до последней возможности, привлекая к делу Черноморский флот». А уже на следующий день Череватенко совершил четыре вылета на|штурмовку живой силы и техники противника. Штурмовые действия наших самолетов проходили под интенсивным обстрелом вражеских зенитчиков. Рыл подбит самолет командира эскадрильи, повреждения получили еще четыре И-16. По никто не дрогнул. Когда Елохин предложил Череватенко не идти в последний вылет, а предоставить ему свой самолет, тот все-таки упросил оставить его в составе вылетающей на боевое задание группы.

Вообще следует сказать, что Череватенко не раз оказывался в такой ситуации, когда командир вынужден был, что называется, «охлаждать» его боевой пыл, видя, какую огромную физическую и нервную нагрузку несет на себе летчик. Вылеты по пять-шесть раз в день для Череватгнко были нередки.

Так было и 24 августа, в обычный день войны. Алексей совершил пять боевых вылетов, ставших для него чуть ли не нормой. Однако день этот запомнился Череватенко из-за трагического случая, происшедшего на аэродроме полка. У младшего лейтенанта Алексея Сидорова не было ни одного вылета, И он все упрашивал командира части, чтобы тот разрешил ему подменить кого-либо из летчиков, уже побывавших в воздухе.

Шестаков спросил Череватенко:

— Сколько сегодня сделали вылетов?

Тот ответил.

— В общем так, — сказал майор, — Если возникнет необходимость лететь снова, то отдадите машину Сидорову. Вам надо отдохнуть.

Вскоре действительно потребовалось отправить в воздух группу самолетов. Когда был подан сигнал, все, кто входил в группу, пошли на взлет, Сидоров же несколько задержался. В этот момент и ударила по аэродрому вражеская дальнобойная батарея. Один из снарядов угодил в самолет Сидорова, начавший разбег. Летчика тяжело ранило. Спасти его жизнь не удалось: через несколько дней в госпитале он умер.

В полку тяжело переживали этот случай. Вспоминали, как Сидоров, еще не имевший боевой практики, все время рвался в воздух и как командир собирался проверить его в одном из вылетов. Так это ему и не довелось сделать.

Подходил к копну август. Менее 70 дней прошло с начала войны, а на боевом счету командира звена лейтенанта Череватенко было уже 87 вылетов на штурмовку, воздушные бои, прикрытие и разведка войск противника. За успехи в боевой работе его представили к очередному воинскому званию — старший лейтенант.

Аэродрому полка все больше и больше доставалось не только от штурмовок и бомбардировочных налетов противника, но и от обстрела дальнобойными орудиями его наземных войск. После одного из таких обстрелов Череватенко и Шилов были вы ионы к командиру полка, который поставил перед ними конкретную и четкую задачу: во чтo бы то ни стало уничтожить батарею дальнобойных орудий.

Вскоре из нашей пехотной дивизии были переданы точные координаты этой батареи, расположившейся на скате одной из балок между шоссе и железной дорогой. Летчики взлетели в паре уже перед самым заходом солнца и взяли курс на юг. Скоро дошли до района цели. Но сразу искать батареи не стали. Начали петлять вдоль шоссейной дороги, охотясь за грузовиками и отдельными группами вражеских солдат, двигавшихся в сторону фронта. Обнаружить искусно замаскированную батарею дальнобойных орудий удалось не сразу, а когда обнаружили, то тремя атаками, лавируя между разрывами зенитных снарядов, накрыли пушки, блиндажи и укрытия с боеприпасами. В результате этой штурмовки артиллерийский обстрел аэродрома на несколько дней прекратился.

Сентябрь был напряженным месяцем. Полк действовал на пределе сил. В эти дни за доблестный ратный труд Череватенко был представлен к награждению орденом Красного Знамени.

* * *

В начале октября был, наконец, уничтожен вражеский бронированный корректировщик «Хеншель-126», который долго ускользал от личиков полка и досаждал им своими действиями. Обнаружил его Череватенко неподалеку от моря, на высоте полторы тысячи метров. Когда вражеский летчик увидел самолет Череватенко, он стал пикировать, рассчитывая таким образом уйти от погони. Однако Череватенко настиг его и нанес точный удар. «Хеншель» рухнул на землю. Это произошло уже над территорией, занятой противником, и его зенитчики открыли огонь по самолету Череватенко. Один из снарядов повредил машину, и самолет стал плохо слушаться рулей Сам же летчик был ранен в руку осколком. Однако Череватенко сумел довести самолет до аэродрома. Как выяснилось, повреждены были рычаги руля поворота и руль высоты.

Это был один из последних воздушных боев, проведенных Череватенко при обороне Одессы. 12 октября он сопровождал группу самолетов в Крым. Вскоре туда же перелетели и остальные самолеты полка.

* * *

Новые бои для Алексея начались уже в сорок втором году под Харьковом и Сталинградом. 6 июля под Россошью его постигла неудача. Он и Королев получили тогда задание прикрыть железнодорожную станцию, где скопились наши воинские эшелоны. Находясь над объектом, летчики заметили, что к ним приближается группа бомбардировщиков противника. Не раздумывая долго они пошли им навстречу. Увидев советские самолеты, фашисты стали уходить. Нагнав замыкающего, Череватенко и Королев подожгли его. Затем атаковали ведущего группы.

Когда Череватенко вошел в боевой порядок гитлеровцев и ударил из всех стволов по ведущему, воздушные стрелки бомбардировщиков также открыли ответный огонь. Пушечные снаряды попали в правое крыло машины Череватенко, которое сразу начало разрушаться и через несколько секунд полностью оторвалось. Самолет со страшной силой стал вращаться и падать на землю. Едва Череватенко успел открыть замок привязных ремней, как его под действием инерционных сил выбросило из самолета и ударило о хвостовое оперение. На некоторое время он потерял сознание. А когда пришел в себя, то обнаружил, что находится в свободном падении с нераскрытым парашютом. Не медля Алексей правой рукой дернул вытяжное кольцо парашюта и раскрыл его. И тут обнаружил, что кость левой руки у плеча полностью перебита, повреждены поясница и нога.

Приземлился Череватенко у самои линии фронта,. Иван Королев несколько раз прошел над ним на бреющем полете и, убедившись, что его подобрали наши солдаты, вернулся на свой аэродром.

Ранения выбили Череватенко из строя на несколько месяцев. Тогда он и расстался с 9-м авиационным истребительным полком. Больше воевать в его составе Алексею не пришлось.

В феврале 1943 года он получил назначение на должность инспектора военно-учебных заведений ВВС Туркестанского поенного округа. Там участвовал в подготовке летных кадров для фронта.

С июля сорок третьего года Череватенко снова на фронте, в должности инспектора по технике пилотирования 273-й истребительной дивизии. В этом качестве он закончил войну. В 1945 году Череватенко писал в своей автобиографии: «За период Великой Отечественной войны совершил 286 боевых вылетов, из которых 87 — на штурмовку, и участвовал в 68 воздушных боях, в которых сбил лично семь и в группе с товарищами — девять самолетов противника».

В послевоенные годы Алексей Череватенко продолжал службу в ВВС Советской Армии.

В октябре 1957 года в звании полковника уволился в запас. Он живет в Ростове-на-Дону, работает, не забывает о друзьях-однополчанах, поддерживая со многими из них связь, выступает с воспоминаниями о героях-летчиках родного полка.

Герой Советского Союза

Серогодский Василий Александрович

Родился в 1919 году в деревне Германов починок Ярославской области. Русский. Член КПСС. Окончил 5 классов семилетней школы. В 1936 году поступил в ленинградский аэроклуб. В 1937 году 18-летний В. Серогодский был направлен по комсомольской путевке в Борисоглебскую военную авиационную школу летчиков, которую успешно закончил в 1938 году.

Встав в ряды воздушных бойцов с первого дня Великой Отечественной войны в составе 69-го гвардейского ИАП, В. А. Серогодский особо отличился в 73-дневной героической обороне Одессы, где совершил 139 боевых вылетов, в том числе 60 штурмовок живой силы и техники румыно-германских войск и провел более 22 воздушных боев, в которых лично сбил 3 самолета и в группе с товарищами — 5 самолетов противника.

В числе первых 12 летчиков полка Указом Президиума Верховного Совета СССР от 10 февраля 1942 года был удостоен звания Героя Советского Союза.

Участвовал в составе прославленного 9-го гвардейского истребительного попка советских асов в битве над Волгой, где общий счет его боевых вылетов достиг 228.

Командир эскадрильи Герой Советского Союза В. А. Серогодский был награжден двумя орденами Красного Знамени.

Погиб 24 декабря 1942 года при испытании самолета.

С верой в победу

Он был привлекателен внешне, Василий Серогодский, строен, красив, тонок. Глядя на него, трудно было поверить, что этот молодой человек рано познал трудовую жизнь. А это было именно так: с одиннадцати лет начал Василий трудиться самостоятельно, вплоть до того момента, когда поступил в Борисоглебскую авиашколу. Здесь для него начался труд увлекательный, хотя тоже нелегкий, сложный. Но это уже было то, к чему он стремился с мальчишества.

Впрочем, в подобном стремлении он не был оригинален, в его пору о профессии летчика мечтала большая часть его сверстников, но далеко не у всех сбылась юношеская мечта. Василий же был упорен и настойчив, последователен и смел в решениях. Он знал, чего хотел, и мог поступиться многим во имя главного. Ему казалось, что профессия авиатора максимально соответствует его характеру, его возможностям и способностям. После окончания авиашколы, он был направлен в Заполярье. Оттуда попал в Одессу, где в составе 69-го полка встретил Великую Отечественную войну.

За это время Серогодский настойчиво осваивал и шлифовал искусство пилотажа. Он любил свой верткий, легкий в управлении И-16 и летал на нем с упоением. Капитан И. Капустин, командир эскадрильи, в которой и служил Василий, не раз отмечал отличные действия младшего летчика, ставил его в пример личному составу подразделения. В этой эскадрилье большим авторитетом в летном деле пользовался также военком старший политрук Ф. Н. Дубковский. За внешней суровостью военкома скрывалась мягкая, отзывчивая душа человека, готового в любую минуту прийти на помощь товарищу, нуждающемуся в поддержке, добром совете, подсказке более опытного авиатора. Это ощущал на себе и Серогодский, благодаривший судьбу за то, что в его жизни встретились такие умелые и чуткие командиры-наставники.

Все, что было накоплено за два года службы в авиачастях, все свои знания и практические навыки Серогодскому пришлось проявить в первые же дни войны:

Как ни готовил себя Василий к нелегкому испытанию, не думалось все же ему, что так трудно придется в эти летние дни сорок первого года. Чрезвычайная сложность создавшейся ситуации, ответственные задачи, возложенные на 69-й полк, диктовали предельно жесткий распорядок дня летчиков, необходимость постоянно быть в готовности номер один, вылетать по несколько раз в сутки.

Спустя несколько дней после начала войны Василий Серогодский открыл личный счет сбитым машинам. На 3j рассвете он поднялся в воздух в составе звена лейтенанта Виталия Топольского. Тройка наших самолетов должна была перехватить шесть «хейнкелей», которые шла к Одессе с моря. Несмотря на сильный вражеский огонь, И-16 сблизились с «хейнкелями» и завязали бой, Топольский первым атаковал один из фашистских самолетов я сумел поджечь его. Бомбардировщик упал в море. Умело маневрируя и ведя огонь, наши летчики сбили еще две вражеские машины, которые упали уже на берегу, ни один «хейнкель» в тот день не прорвался к городу.

Неуемное желание сбить, обязательно сбить самолет противника, чтобы он больше не смог появиться в небе Одессы, было настолько сильным, что Серогодский в те дни вылетал по три, а то и по четыре раза, и не только в составе своей эскадрильи, но и «перехватывал» возможность вылетать в составе других групп и эскадрилий. В боевых полетах он был неутомим.

Запомнился Серогодскому вылет в район Сарата-Галбена и Гура-Галбена на штурмовку мотомеханизированной колонны и живой силы противника. Группа состояла из девяти И-16: два звена вооружены были реактивными снарядами и одно пушками. Когда подлеталик селу Гура-Галбена, западнее его шел на посадку вражеский самолет чипа ПЗЛ. Наши летчики обстреляли его, фашистский летчик приземлился па фюзеляж. Серогодский, участвовавший и атаке, выпустил для верности еще очередь из пушек и пулеметов уже по застывшему на полосе самолету.

Докладывая потом о результатах вылета, Серогодский сообщит, что еще один ПЗЛ-24 в небе Одессы больше летать не будет. В боевом листке того дня поместили дружеский шарж: Василий, загибая пальцы на руках, считает пробоины на сбитом вражеском самолете.

6 августа Серогодского назначили командиром звена. Это означало, что его доля ответственности за выполнение боевых заданий заметно возросла.

К этому времени обстановка накалилась до предела. Противник активизировал действия авиации. Ежедневно происходили ожесточенные схватки в воздухе. 69-й полк мобилизовал все свои силы, отражая один вражеский налет за другим.

13 августа вечером летчики Топольский, Шелемин и звено Серогодского вели бой с бомбардировщиками противника. В результате умелого маневрирования И-16 и их смелых атак, два «хейнкеля» были подбиты «эрэса-ми» и, оставляя за собой дымный след, ушли со снижением.

Через два дня во время боя севернее станции Карпове самолет Василия получил повреждение и летчик был вынужден повернуть домой. Ему удалось-таки посадить машину на своем аэродроме, хотя шасси не выпускалось. После этого его самолет на несколько дней был выведен из строя.

20 августа Василию Серогодскому, как одному из самых результативных летчиков полка, командующий ВВС Приморской армии объявил благодарность и наградил ручными часами. В тот же день летчик участвовал в боевом вылете на штурмовку живой силы противника, отвечая ратными делами на поощрение командующего.

Конец августа и начало сентября прошли для Серогодского в постоянной напряженной боевой работе. 25 августа звено Василия в составе шестерки И-16 штурмовало конницу и пехоту противника, двигавшихся по дороге в районе села Ильинка. При возвращении, уже под городом, наши летчики атаковали три «хейнкеля», вели бой с «мессершмштами». В результате один вражеский самолет был сбит.

На следующий день Серогодский вылетел в составе восьми И-16 на разведку наземных войск противника в районе Александровка, Свердлове, Гильдендорф, Кубанка, Ильинка, Выгода. Около местечка Фрейденталь летчики штурмовали вражескую пехоту.

Два дня спустя Серогодский в группе из восьми И-16 участвовал в атаке на вражескую пехоту в районе Васильевка — Петровский. По оценке наших наземных войск, атаки И-16 оказались удачными. Однако и самолеты в результате обстрела вражеской зенитной артиллерией имели немало пробоин. Там же, над целью, летчики полка были встречены двенадцатью истребителями противника. В результате ожесточенного боя один вражеский самолет был сбит и упал в районе хутора Дубиново,

В тот же день, едва передохнув после первого вылета, Василий отправился во главе своего звена на штурмовку пехоты и артиллерии противника в районе Беляевка, Калинин, Березань, Фрейденталь.

Именно в эти дни Василий Серогодский стал известен не только в своем полку, но и во всем Одесском оборонительном районе. 30 августа газета «Черноморская коммуна» поместила фотоснимок: Василий стоит в шлемофоне у своего самолета И-16, словно готовый тотчас, после позирования фотографу, лететь на выполнение боевой задачи. Под снимком слова: «Герой Великой Отечественной войны — летчик-истребитель комсомолец Серогодский. В борьбе с фашистской авиацией, проявив доблесть и мужество, сбил три самолета».

Весь сентябрь Василий бессменно нес боевую вахту по охране города и наших наземных войск. Бывало, усталость валила с ног, но, как только звучал сигнал тревоги, Серогодский вновь поднимался в воздух.

30 сентября, спустя четыре дня после того, как он был представлен к званию Героя Советского Союза, Василий участвовал в штурмовке вражеской дальнобойной артиллерии в районе Мариенталь. Атаки наших летчиков были удачными. С большой точностью они сбросили бомбы. На одной из батарей взорвались ящики с боеприпасами, загорелся маскировочный материал на орудиях, четыре из которых были выведены из строя. Эффективные действия Серогодского и его товарищей помогли нашим поискам, защищавшим этот район, не только удержать позиции, но и нанести чувствительный контрудар по противнику.

В тот же день наши летчики вели бой с шестью «мессершмиттами». Серогодский в паре со старшим лейтенантом Полозом сбил один вражеский истребитель. После этого он подавил зенитную батарею и уничтожил пулеметно-зенитную установку противника.

* * *

Так вместе со своим полком защищал Серогодский Одессу летом и осенью сорок первого года.

Он дрался против фашистов в сорок втором под Харьковом, где лично и в группе сбил два «юнкерса». Затем был Сталинград, его кварталы-развалины, вытянувшиеся вдоль реки, сизый дым и чад, стлавшийся над выжженной приволжской степью, где лязгали гусеницами танки, грохотали сотни, тысячи орудий и сходились в небе в смертных поединках с фашистами советские летчики. Там он водил в бой уже не звено, а эскадрилью на новых самолетах Як-1. Многое сделал командир авиационной эскадрильи Герой Советского Союза В. А. Серогодский в более чем двухстах совершенных им боевых вылетах, он провел свыше двадцати воздушных боев и ни разу не был сбит противником.

И летать бы ему и летать, если бы в те дни, когда в районе Сталинграда завершалось окружение 300-тысячной группировки немецко-фашистских войск, не случилось беды.

Он трагически погиб, погиб не в бою, а во время испытательного полета самолета, который должен был перегнать в полк с места старого базирования. Он погиб, не дожив нескольких недель до великой победы на берегах Волги, в которую был вложен и его ратный труд.

Время не стерло из памяти и сердец однополчан образ замечательного летчика и товарища Василия Серогодского. На могиле героя воздвигнут обелиск, к подножью которого советские люди, стар и млад, возлагают цветы.

Герои Советского Союза

Королев Иван Георгиевич

Родился 10 февраля 1921 года в деревне Лажки Узловского района Тульской области в семье крестьянина. Русский. Член КПСС. Окончил 7 классов и уехал в Москву. Поступил в техникум паровозного хозяйства имени Ф. Э. Дзержинского, имевшего тесные связи с коллективом метростроевцев.

Ваня Королев искренне восхищался не только неудержимым стремлением юных метростроевцев проложить стальные магистрали и построить подземные дворцы столицы, но и их увлечением полетами в собственном метростроевском аэроклубе.

Он продолжал учебу в техникуме и «бегал» в аэроклуб. К окончанию первого курса Ваня Королев сделал твердый выбор — закончить аэроклуб и посвятить себя небу. Метростроевцы гордятся своими именитыми покорителями неба: Федоровой Т. В., Егоровой А. Е., Рязановой А. К., Вишняковым И. А., Меншутиным Е. П., Котоловым В. С., Феоктистовым С. А. и другими, среди которых И. Г. Королев занимает достойное место.

В 1939 году Иван Королев был зачислен в Борисоглебскую военно-авиационную школу летчиков имени В. П. Чкалова.

Высоким именем летчика-истребителя младшего лейтенанта И. Г. Королева назвал в приказе Нарком обороны 5-го ноября 1939 года.

Огорчало лишь то, что назначение он и его товарищи получили сначала в полк, летавший на И-15, а Ивану Королеву очень хотелось летать на И-16. Ходили по начальству, добивались и добились окончательного назначения в 69-й ИАП, ставший им родным полком.

В этом полку он провел предвоенный год, освоил ночные полеты и уже в мае 1940 года был объявлен отличником боевой и политической подготовки. В составе 69-го ИАП прошел всю Великую Отечественную войну.

Участвуя в героической обороне Одессы, совершил 230 боевых вылетов и в том числе 89, больше всех в полку, полетов на штурмовку фашистских войск. Сбил 2 лично и 3 в группе с товарищами фашистских самолета.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 10 февраля 1942 года в числе первых 12-ти лётчиков полка удостоен звания Героя Советского Союза.

Герой Советского Союза гвардии полковник И. Г. Королев награжден двумя орденами Красного Знамени, орденами Отечественной войны, дипломом и знаком «Почетный летчик ВВС Франции».

Жил и работал в Москве. Умер 16 августа 1981 года.

Отваги и мужества рыцарь

Он отлично владел самолетом И-16. На это обратил внимание строгий командир эскадрильи капитан Жидков. Он и направил Ивана Королева на курсы командиров звеньев, «чтобы еще малость подучиться и потом учить других».

Успешно окончив курсы, Королев возвратился в свою четвертую эскадрилью, в которой шла интенсивная под-, готовка к овладению полетами в ночных условиях.

— Всю насыщенную программу ночной подготовки, — вспоминал Иван Георгиевич, — мы закончили без единого происшествия и поломок машин... Обычное для того времени летное поле с травяным покровом, имевшее к тому же довольно неровную поверхность, оказалось для ночных полетов не слишком удобным и даже опасным. Мы летали с кочковатого поля в кромешную тьму, имея впереди на границе аэродрома два-три фонаря «летучая мышь». Причем летали не только одиночно, но и в составе звена. Вовремя взлетает винта до земли были считанные сантиметры: малейшее неточное движение — жди беды. Но все обходилось благополучно, и мы успешно овладели искусством ночных полетов на сложном по технике пилотирования самолете И-16.

К окрыленному успехами в полетах Ванюше Королеву, как до сих пор его называют однополчане, в том предвоенном году пришла и первая любовь. Его избранницей оказалась ленинградка Оленька -»лучшая из всех Оленек в мире»; такими словами выражал свой восторг двадцатилетний Ванюша Королев. И «лучшей и единственной» она осталась для него до наших дней.

В тот первый день войны он участвовал в боевом вылете и был рад после посадки увидеть встретившую его Олю. Она тут же сказала при всех, что будет работать здесь, на аэродроме, при нем, даже если начальство будет против. Командование полка на самом деле, узнав об этом, пыталось объяснить ей серьезность создавшейся обстановки и неразумность ее решения. Однако Ольга при поддержке согласившегося наконец с ней Ивана сумела настоять на своем, и осталась, и была в полку в течение всего периода героической обороны Одессы.

* * *

На третий день войны Королев увидел первый подбитый вражеский самолет. Группа истребителей полка, возглавляемая майором Л. Шестаковым, патрулировала в районе Спартаковки и там обнаружила бомбардировщики противника. Королев был рядом с ведущим группы и видел, как Шестаков устремился наперерез одному из вражеских самолетов. С дистанции 150–200 метров он обстрелял «юнкерс» короткими очередями и поджег его. Бомбардировщик, оставляя за собой дымный шлейф, стремительно стал терять высоту.

Несмотря на успех нашей группы, Королеву на этот раз не пришлось испытать напряжение настоящего воздушного боя. Такое выпало на его долю спустя месяц после начала войны, 23 июля.

Вместе с младшим лейтенантом Борисом Зотовым они патрулировали над районом порта на высоте 2500–3000 метров. На западе, в легкой утренней дымке, появились самолеты противника. Наши не сразу заметили их. Лишь когда три «хейнкеля» развернулись в сторону моря, Королев и Зотов пошли им навстречу. Не сворачивая с курса, бомбардировщики шли на Одессу. Наша пара одновременно открыла по истребителям дружный огонь. Зотов и Королев, впервые так близко и отчетливо увидевшие пунктиры огненных трасс, вовремя отвернули от них свои самолеты. Затем зашли для повторной атаки и снова открыли по ближайшему «хейнкелю» огонь. Одна из длинных очередей, по-видимому, достигла цели. От шедшего справа бомбардировщика потянулась черная струя дыма. Вражеский стрелок прекратил стрельбу, и самолет ушел с большим снижением в сторону Выгоды, остальные фашистские самолеты скрылись в направлении моря.

Боеприпасы у Королева и Зотова кончились, н летчики вынуждены были возвратиться на аэродром, имея на самолетах до нескольких десятков пулевых пробоин. К радости первой победы примешивалось чувство некоторой досады на то, что пулеметы имеют не слишком большой запас патронов. В противном случае они могли продолжать охоту на «хейнкелей».

К выполнению боевых заданий Королев всегда относился с большой ответственностью и серьезностью, настраивая себя только на успех в бою.

— Идти в бой с мыслью о смерти, — говорил он, — значит наполовину пропирать его. Вылетая на задание, я никогда не думал о гибели. Все свое внимание сосредотачивал на том, как лучше построить маневр, как добиться максимального эффекта своей атаки.

В ходе обороны Одессы наметилось одно из главных направлений боевой деятельности единственного в составе оборонительного района 69-го ИАП — непрерывная штурмовка живой силы и техники противника.

Иван Королев уже слыл мастером нанесения штурмовых ударов. Его отличные действия 12 августа 1941 года в группе А. А. Елохина, когда четвертая эскадрилья уничтожила до полка вражеской конницы, были отмечены командованием. В другой раз Королеву довелось участвовать в штурмовке автоколонны противника, растянувшейся на несколько километров и застрявшей в пути из-за бездорожья. Зайдя в голову колонны, Королев меткой очередью поджег одну ид машин. Затем атаковал арьергард колонны, здесь на одной из автомашин начали рваться боеприпасы. В результате колонна оказалась как бы запертой спереди и сзади. Через некоторое время на помощь Королеву подоспели две нары И-16 и завершили разгром транспортных средств противника.

Как-то в августе Королев штурмовал в районе западнее Дальника вражеские позиции. При выходе из пикирования он заметил перед передним краем в лощинах бегущих во весь рост в сторону наших войск фашистов. «Психическая атака», — мелькнула у Королева мысль, и он тут же, не набирая высоты, а снижаясь до бреющего полета, открыл огонь из всех четырех пулеметов. Пройдя по направлению движения группы противника, Королев прижал гитлеровцев к земле. Затем развернулся и пронесся в обратном направлении, продолжая стрелять из пулеметов. Вместе с ведомым Алексеем Череватенко они сделали шесть заходов и ушли из района только после того, как израсходовали весь боекомплект. Атака противника захлебнулась.

Паши летчики еще только заходили на посадку на своем аэродроме, как из штаба полка уже передали им благодарность от наземных войск. На такие штурмовки Королев вылетал по три-четыре, а то и по шесть раз в день. У него почти не было вылетов, которые не заканчивались бы встречей и воздушным боем с самолетами противника.

В том же районе, западнее Дальника, несколько дней спустя он атаковал и зажег истребитель противника ПЗЛ-24. Он видел, как фашистский летчик выбросился с парашютом из горящей машины. А самолет между тем не падал, он переходил из одного виража в другой. Это было необычное зрелище. Полюбовавшись на него, Королев предпринял еще одну атаку, и вражеский самолет стремительно понесся к земле.

Этот случай в полку долго помнили, комментируя его на разные лады, чаще всего в юмористической форме. Алелюхин, упражняясь в острословии, говорил, что необычное поведение сбитого фашистского самолета объясняется просто: он делал реверансы Королеву за то, что наш пилот так аккуратно поджег ею.

К концу августа, представляя младшего лейтенанта И. Г. Королева к очередному воинскому званию, командир полка писал о нем как о боевом летчике, который отлично выполняет задания и днем и ночью, проявляет бесстрашие в борьбе с врагом, тактическую смекалку, быстроту реакции.

Здесь, в небе Одессы, он возмужал, закалился в боях и, как отмечало командование, показал себя подготовленным командиром звена, настойчивым в повседневной работе, умело передающим спой опыт подчиненным.

За первые пять дней сентября боевой счет Королева увеличился до 98 вылетов, и он был представлен к награждению орденом Красного Знамени. «Товарищ Королев, — писал Лев Шестаков в наградном листе, — в воздушных боях и при штурмовках наземных войск противника проявил себя находчивым, смелым, не знающим страха командиром, достойным сыном социалистической Родины».

С каждым днем закалялся характер Королева, накапливался опыт, совершенствовалось боевое мастерство. При этом, будучи скромным по натуре, Королев никогда не кичился своими успехами. Более того, он старался все полезное перенять у товарищей. Многому он научился у командира части Льва Шестакова, принимал к сведению его советы, а затем этому учил своих ведомых.

Как-то в середине сентября Королев вылетел в составе десяти И-16 на прикрытие осуществлявших бомбардировку противника четырех ДБ-3 и трех Пе-2. Это происходило в районе Фрейденталя. Как это часто бывало, летчики полка не ограничились прикрытием бомбардировщиков, начали штурмовать вражеские войска. Во время выхода из восьмой атаки в воздухе появились шесть «мессершмиттов»: они рвались к бомбардировщикам. Путь им преградили верткие И-16. Увидев, что один из «мессеров» заходит молодому летчику Петру Осечкину в хвост, Королев бросил свой самолет между машинами противника и Осечкина. Бросок был резким, казалось, что самолет вот-вот свалится, однако Королев справился с ним. Заслонив своим И-16 машину товарища, он сорвал замысел врага, но и сам был обстрелян и ранен в ногу. Несмотря на ранение, Королев мастерски посадил самолет на свой аэродром.

При подведении итогов выполнения боевой задачи Шестаков поблагодарил Ивана за самоотверженность, а за рискованный маневр его не стал делать «разноса», поскольку видел, что Королев и без того страдает от ранения. Однако заметил, что в ином случае, не будь этого ранения, церемониться не стал бы, устроил бы Королеву головомойку.

Иван отказался ехать в госпиталь. Полковой врач Михаил Шаньков за несколько дней сумел поставить его на ноги, и вскоре Королев опять участвовал в полетах.

Нередко в боях за Одессу Королеву приходилось встречаться с воздушными разведчиками врага -»хейнкелями». Эти легкие бипланы со стрелком во второй кабине все чаще начали появляться над позициями наших войск для корректировки артогня, разведки целей переднего края и немало досаждали нашим, пока летчики полка не приспособились их уничтожать не только над полем боя, но и на аэродромах базирования. Охотником за двухкрылым разведчиком-корректировщиком называл Королева начальник штаба полка В. С. Никитин. Как правило, при встрече одиночек-»хейнкелей» Королев и его летчики не сбивали врага, а следовали за ним до аэродрома. Так, однажды Иван преследовал корректировщика до тех пор, пока тот не сел на свой аэродром в районе Хаджибеевского лимана. Он видел, как вражеский летчик, едва самолет остановился, покинул машину и бросился наутек. Королев с первой атаки уничтожил оставленный на поле «хейнкель». Затем вместе с подоспевшими нашими пилотами сделал еще один заход вдоль посадок, где стояли два других вражеских самолета, и накрыл их залповым огнем.

В другом случае звено И-16, ведомое Королевым, проследовало за «хейнкелем» до защищенного зенитной артиллерией вражеского аэродрома на Днестре. Там наши летчики обнаружили до двадцати самолетов противника. Сразу штурмовать аэродром, как вспоминал Королев, они не стали, поскольку сил было мало. Но спустя два часа, подготовившись, он повел группу на аэродром и удачно нанес по нему удар, уничтожив несколько машин гитлеровцев.

Уже па выходе из атаки Королев почувствовал рывок ручки управления, как будто бы по рулю высоты чем-то сильно ударило... Выйдя из-под обстрела зенитной артиллерии, он попытался так зайти с прямой на свой аэродром и посадить самолет, чтобы как можно меньше создавать нагрузку на руль высоты. Когда же сел и осмотрел с механиком управление, то поразился, как смог долететь: трубчатая тяга руля высоты была перебита прямым попаданием крупнокалиберной пули и держалась лишь на тонкой полоске металла.

* * *

Все боевые полеты в небе Одессы Королев совершил на одном и том же самолете И-16, бессменным «хозяином» которого был механик Г. И. Малкин. В боевых успехах Королева немалая заслуга принадлежала и его механику, человеку трудолюбивому и самоотверженному.

До последнего дня обороны Одессы сражался в составе 69-го истребительного авиационного полка лейтенант Иван Королев. В конце сентября 1941 года его представили к званию Героя Советского Союза.

В июне сорок второго, будучи заместителем командира эскадрильи, Герой Советского Союза И. Г. Королев участвовал в боях под Харьковом. Он освоил самолет ЛАГГ-3 и с успехом сражался с вражескими истребителями. По-прежнему гитлеровцы имели значительное численное превосходство в воздухе, и каждому из наших летчиков приходилось драться за троих, до боли в сердце сознавая важность момента, когда надо было всячески препятствовать наступлению врага, развивавшемуся в юго-восточном направлении.

26 июня во время возвращения с задания Королев вступил и схватку с двумя «мессершмиттами» и сумел один из них сбить меткой очередью.

— Повезло Ванюше, — отметил Серогодский.

3 июля в районе юго-восточнее Валуек Королев встретился с парой фашистских истребителей. Используя преимущество в высоте, Королев смело атаковал противника и с короткой дистанции подбил одну вражескую машину. Погнавшись за другим «мессером», он только тогда заметил выше себя еще одну пару истребителей противника. Они стремительно атаковали Королева и сумели повредить радиатор ЛАГГ-3. Наш летчик был вынужден совершить посадку в поле в расположении советских войск.

Кстати сказать, уязвимость системы охлаждения ЛАГГ-3 приносила авиаторам немало неприятностей. Малейшее повреждение ее выводило машину из строя и ставило летчиков в тяжелое положение.

8 июля в районе Новой Калитвы Королеву во время жаркой схватки с группой «юнкерсов» удалось сбить одну машину противника. Боевой вылет совершался в район станции Россошь, на которую почти беспрерывно в те дни совершали налеты вражеские бомбардировщики. Наших было всего семь ЛАГГ-3, а «юнкерсов»- более oдвадцати машин и столько же «мессершмиттов». До станции оставалось километров двадцать, и ведущий группы майор Шестаков решил пятеркой ЛАГГ-3 с ходу атаковать бомбардировщиков. Развернув группу навстречу «юнкерсам», Шестаков устремился на них в атаку с набором высоты, а пара ЛАГГ-3 выполняла роль прикрывающих.

Королев шел правым ведомым у командира группы и почти одновременно с ним открыл огонь по ведущему бомбардировщику, который тут же вспыхнул и пошел к земле. Набрав высоту и изготовившись к новой атаке, Королев заметил, как на самолет Шестакова пикируют два «мессершмитта». Это был излюбленный метод атаки врага, и его надо было упреждать, чтобы не допустить беды.

Круто взмыв вверх, Королев пошел в лобовую атаку. Приняв часть удара пулемстно-пушечного огня на себя, он сорвал атаку истребителей противника, заставив их резко отвалить в сторону.

Выходя из лобовой атаки, Королев почувствовал тряску двигателя. Достаточно было мгновенного взгляда на приборную доску, чтобы определить аварийную ситуацию.

Стрелка указателей температуры воды и масла дошла до упора, давление масла уже упало ниже допустимого, и винт не тянул. Оставалось одно — идти на вынужденную посадку. Осмотрев местность и выбрав площадку, Королев, не выпуская шасси, сделал заход и посадил ЛАГГ-З на фюзеляж. Как оказалось, это произошло в районе расположения наших войск.

Когда он вернулся в полк, то узнал печальную новость. Только что стало известно о вынужденной посадке Серогодского, потере в бою Лебедева и невозвращении на свой аэродром Коваленко, Козакова и Шагина...

С конца июля Королев воевал на Сталинградском фронте. Имя его повторялось в боевых донесениях и сводках. 27 июля 1942 г. указывалось в оперсводке, что в воздушной схватке над аэродромом Заплавное, которая длилась в течение получаса, Герой Советского Союза И. Г. Королев, умело руководя боем, выиграл его с меньшими силами. Шесть ЛАГГ-3, ведомых Королевым, вступили в бой с восемью «мессерами». Используя солнце, Королев затянул врага на 5500 метров, закрутил его группу, как карусель, и на этой высоте нанес удар по ведущему, а другие летчики группы помогли командиру удвоить счет сбитых самолетов врага.

Памятным остался для Королева и бой 31 августа. Сопровождая группу штурмовиков, вылетевших на вражеский аэродром Зеты, Королев прикрыл «Илы», удачно сбросившие бомбы на стоянки самолетов противника. В результате нанесенного удара там образовались очаги пожара. Сделав еще круг над аэродромом, группа ЛАГГ-3, ведомая Королевым, направилась обратно. В это время командир заметил Me-109, заходивший в атаку на замыкающий ЛАГГ-3. До линии фронта оставалось километров сорок, сообщить ведомому об угрожающей опасности не было возможности, и Королев, развернувшись, пошел в лобовую на атакующего «мессера». Завязался бой на высоте не более 2000 метров. Выйдя из виража, Королев заметил выше и правее еще три «месссршмитта», одни из которых пошел на него в атаку. Иван успел дан. но нему неприцельную очередь. Тем временем подошли остальные, и Королеву пришлось вести бой уже с четырьмя вражескими истребителями. Оттягивая их поближе к линии фронта, маневрируя, он успешно избегал вражеского огня, пока одной из очередей «мессеров» не был пробит радиатор машины. «Мессеры» продолжали преследование. Снарядом, разорвавшимся в кабине, были разбиты приборы и фонарь. Один из осколков попал в голову Королеву, теплая липкая кровь начала заливать лицо... С появившимся из моторного люка пламенем Иван вышел из боя, спланировав, посадил самолет на фюзеляж в степи. Он вывалился из кабины и прилег тут же, рядом с самолетом. Едва осела поднятая «ЛАГГом» пыль, как Королев увидел: вражеские истребители заходили для атаки на его машину. Когда со второй атаки на левом крыле вспыхнул бензиновый бак, Иван огромным усилием воли заставил себя преодолеть желание подняться и бежать от самолета подальше, в какое-нибудь укрытие: он понимал, что тут же будет расстрелян. Летчик смотрел, казалось, прямо в стволы пулеметов «мессера» (так низко пронесся истребитель), выдержал еще одну лобовую атаку Me-109 по лежащему на «брюхе» «ЛАГГу». И тут он почувствовал, что ему обожгло ногу: оказалось, что это потекло горячее масло из пробитого картера мотора...

«Мессершмитты», прекратив атаки, улетели восвояси. А Королев, перекатываясь, стал продвигаться в сторону Волги. Там его подобрал наш катер и доставил на одно из судов Волжской флотилии.

В полк Королев возвратился лишь 3 сентября. Когда зашел в штаб, то первое, что показал ему В. С. Никитин, был корешок от похоронной, только что посланной его жене Ольге. Тут же Иван отправил ей письмо, которое, к счастью, пришло раньше похоронной, едва не омрачившей радости по поводу рождения их сына Александра.

Еще один бой надолго сохранился в памяти Королева. Это было уже и самом конце сорок второго годя. В группе из восьми «Яков» он шел в паре с командиром Шестаковым. Облачность в тот день была 7–9 баллов, нижняя кромка находилась на высоте 1000 метров. Когда поднялись над облаками, то увидели шедшие из Сталинграда в юго-западном направлении три «хейнкеля». Командир подал команду.

— Атакуем парой!

И тут же сам ринулся в атаку на один из вражеских самолетов. Королев взял на себя «хейнкель», шедший справа. Атака была стремительной: сверху, сзади и с близкой дистанции. Иван успел выпустить две очереди и тут же увидел трассы и услышал стук пуль по своему самолету. Мотор перестал тянуть, хотя винт и вращался.

Королев дал еще одну очередь по врагу, чувствуя, как стал заметно отставать от «хейнкеля». Слева из-под приборной доски показалось пламя, и летчик понял, что надо немедленно покидать самолет. Жаль было оставлять новый «Як», но ничего иного предпринять в этой ситуации было невозможно. Отстегнув привязные ремни и отсоединив шнур рации, он открыл фонарь кабины. Пламя едва не ударило в лицо. Инстинктивно закрыл глаза, ввел самолет в вираж и тут же, резко оттолкнувшись ногой от борта кабины, отделился от машины...

Когда открыл глаза, совсем близко были облака. Парашют плавно раскрылся. Повиснув на его лямках и пройдя сквозь плотную облачность, Королев увидел высокий правый берег Дона. Кругом лежал снег. Снег белой пеленой укрывал все вокруг, однако река была заметна. Он мягко приземлился в сугроб и напрямик, по целине, увязая по колено в снегу, пошел на восток. Мокрый, сильно обожженный, Королев шел всю ночь. К утру добрался до расположения советской воинской части. Попросил санитара смазать ему саднившее лицо и сразу же отправился в свой полк, понимая, что там уже беспокоятся о нем, если еще не считают погибшим.

Через день он уже снова участвовал в боевых вылетах.

За победы в Сталинграде Королев был удостоен двух орденов Красного Знамени. В день годовщины формирования полка, 13 сентября, Л. Л. Шгстаков назвал Ивана Королева лучшим летчиком части, вложив в это определение высокую оценку не только боевого мастерства, командирских способностей комэска, но и его прекрасных человеческих качеств — чувства локтя, готовности прийти на помощь. Так потом и укрепилось за ним это определение.

В январе 1943 года Королева назначили на должность штурмана полка. В этой должности он оставался до июля 1947 года. В период участия полка в боях за освобождение Сталинградской области, Дона и Донбасса он стал одним из ближайших помощников командира части гвардии подполковника Л. Л. Шестакова В паре с ним часто вылетал на боевые задания, участвовал в разработке новой тактики и приемов борьбы с авиацией противника.

По инициативе Королева был внедрен в практику боевой работы полка такой важный элемент воздушного боя, как разворот «все вдруг». Тренируя в групповой слетанности молодых летчиков на аэродроме, при низкой облачности, Королев, не имея возможности совершать развороты четверкой самолетов крылом к крылу в одной плоскости, решил увеличить интервалы между самолетами и произвести разворот способом «все вдруг». Задуманное получилось. Повторили раз, другой, и, когда закончился летный день, Королев доложил командиру части, что такие развороты позволили осуществлять группе быстрый и внезапный маневр.

Шестаков предложил ему начертить схему, а затем попробовать такие развороты группой побольше. Способ разворота «все вдруг» был взят на вооружение и применялся летным составом 9-го ИАП до конца войны.

* * *

Пришло время, когда советские войска стали теснить врага на запад, освобождая родную землю от оккупантов. Фронтовые дороги вскоре привели Королева на Украину, туда, где три года назад он впервые вступил в схватку с фашистами. Радовалось сердце героя, когда он видел счастливые, хотя и изможденные лица женщин, стариков, детей — жителей освобожденных земель, встречавших с цветами долгожданных своих избавителей — советских воинов.

В составе 4 го Укряинского фронта Королев продол-, жал свою боевую работy, внося носильную лепту в дело победы над врагом.

* * *

Как штурману полка, Королеву пришлось много поработать в период перевооружения части и переучивания, личного состава па самолет Ла-7. Сначала нужно было самому досконально изучить новую технику, а затем передать эти знания летчикам полка, обучить их вождению самолета по радиополукомпасу (РПК-10) и приводным радиостанциям, а также полетам в сложных метеорологических условиях с применением того же РПК-10.

Каждый раз, собираясь в полет, Иван Георгиевич надевал все свои ордена и медали. Его спрашивали товарищи:

— Для чего это тебе?

— Я дорожу наградами и хочу, чтобы они всегда были со мной. И потом они придают мне уверенность...

Когда полк в полном составе перелетел на аэродром Руткишки в Литве, он был включен в состав 303-й ИАД ;и вскоре уже участвовал в операциях войск 3-го Белорусского фронта на подступах к Восточной Пруссии.

Большой дружбой был связан Королев с французскими летчиками из полка «Нормандия». С ними вместе он наносил удары гитлеровцам в Восточно-Прусской операции. И французы об этом не забыли. В 1967 г. И. Г. Королев вместе с дважды Героем Советского Союза В. Д. Лавриненковым был удостоен диплома и знака «Почетный летчик военно-воздушных сил Франции». Эта дружба с летчиками полка «Нормандия-Неман» продолжалась до последних дней его жизни.

От Одессы до Берлина дошел в составе родного полка Иван Георгиевич Королев. Он начал войну младшим лейтенантом, рядовым летчиком, а закончил штурманом полка. Совершил около 500 боевых вылетов, сбил 29 самолетов противника (из них 11 в группе) и уничтожил на аэродромах -19.

* * *

Его квартира в Москве, на Ленинградском шоссе, была своего рода штабом ветеранов полка. К нему сходились все нити, связывающие бывших однополчан, живущих в разных уголках нашей страны. Он был организатором встречи ветеранов полка в дни 25-летия обороны города-героя Одессы. Иван Георгиевич проделал большую работу по увековечению памяти однополчан, летчиков 69-го ИЛИ, погибших в этом городе.

Герой Советского Союза

Баранов Михаил Дмитриевич

Родился 21 октября 1921 года в крестьянской семье в деревне Горне Ленинградской области. Русский. Член КПСС.

Окончил школу в 1937 году. Работал токарем на Кировском заводе, в этом же году был зачислен учлетом аэроклуба. В октября 1938 года он окончил Ленинградский центральный аэроклуб. Ему еще не было семнадцати, когда кировцы поддержали его желание и направили и военную школу летчиков.

В Чугуевской военной авиационной школе таких «шустрых» и старательных, как Баранов, умели замечать и ценить. Его рвение к полеьтам было замечено и поставлено в пример курсантам всего потока.

В октябре 1940 года М. Д. Баранов получил звание младшего лейтенанта и был назначен младшим летчиком в 271-й истребительный авиационный полк Прибалтийского особого военного округа, где в условиях повышенной боевой готовности прослужил до мая 1941 года.

Летел Баранов отлично и раньше своих сверстников был выдвинут не должность командира звена 183-го истребительного авиационного полка, в котором он встретил войну. Первым из советских летчиков Сталинградского фронта к августу 1942 года сбил 24 фашистских самолета.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 12 августа 1942 года удостоен звания Героя Советского Союза.

Приказом командующего 8-й воздушной армией в числе лучших ее летчиков был назначен в 9-й гвардейский полк советских асов.

Погиб 18 января 1943 года.

В приказе по войскам Южного фронта от 10 июля 1943 года указывается, что за период боевых действий летчик произвел 285 боевых вылетов, провел 85 воздушных боев, сбил лично 24 и в группе-28 самолетов противника. Шесть самолетов он уничтожил на земле во время штурмовок.

Ac Сталинграда

С первых же дней Великой Отечественной войны Михаил Баранов вступил в ожесточенные бои с фашистскими захватчиками на Южном фронте в составе 183-го истребительного полка.

Командуя звеном, Баранов уже в первых боях показал свой «ленинградский характер», как говорили о нем летчики. Фашисты ожидали здесь, как и в покоренных ими странах Европы, легких побед. Но Баранов водил в бой своих летчиков так удачно, что за первые два месяца не потерял ни одного воздушного бойца, ни одного самолета своего звена.

Такой исход боев был в те первые месяцы войны большой удачей, и за Барановым прочно закрепилось Определение «сильный». Сильный летчик был и умелым командиром. К концу сентября 1941 года счет сбитых им самолетов гитлеровцев, как указывалось в аттестации, достиг «первой половины первой десятки».

25-ю годовщину Октября Михаил Баранов встречал с особым душевным подъемом. Так вышло, что накануне, 5 и 6 ноября, он был награжден сразу двумя орденами Красного Знамени. И как бы в ответ на эти награды Родины уже 8 ноября Баранов уничтожил еще один «хейнкель» и один «мессершмитт». Это произошло так.

Во время штурмовки поиск противника Баранов увидел вражеский самолет-корректировщик. Выйдя из атаки, он набрал высоту и устремился па «хейнкель». Фашистский летчик, видимо, не ожидал нападения, поскольку не успел даже попытаться ускользнуть от истребителя. Сблизившись, Баранов несколькими короткими очередями зажег вражескую машину, и она стала беспорядочно падать. Уже возвращаясь с задания, Михаил обнаружил ниже себя и несколько в стороне четыре «мессершмитта». Испытав в этот день удачу, воодушевленный, он решил завязать бой с фашистскими истребителями. Используя внезапность, он сумел сразу подбить один «мессер», и тот ушел со снижением. Три других Me-109 атаковали советскую машину и нанесли ей повреждение. Почувствовав, что самолет «зацепило», Баранов попытался выйти из боя. Это ему удалось. На поврежденной машине он все же пересек линию фронта и благополучно произвел посадку на своем аэродроме.

В феврале 1942 года он стал заместителем командира эскадрильи, и тогда-то особенно ярко проявилось его умение управлять группами самолетов в воздушном бою.

Он навязывал врагу свою тактику и технику боя. Его любимый маневр — заставить противника вести бой на фигурах. Выбрав себе объект, Баранов уже не отвлекался на другие, стараясь поставить противника в такое положение, когда ему не остается ничего другого делать, как искан, выхода из боя. Тогда-то, на выходе, Михаил и уничтожал его. Сам же он никогда не покидал поле боя первым.

Свой почерк имел Баранов и в штурмовых атаках. Его штурмовки отличались стремительностью атак на объекты противника. В том же феврале фронтовая газета писала о бое, и котором старший лейтенант Баранов показал высокое искусство наносить штурмовой удар по рвагу. Напав звеном на колонну противника, двигавшуюся по шоссе, Михаил с товарищами уничтожил пятнадцать автомашин, несколько танков, повозок и около сотни солдат.

Были у Михаила дни особенно напряженные, когда приходилось делать до шести вылетов в сутки. Нередко и одном полете надо было выполнять не одну, а две боевые задачи, либо прерывать выполнение одного задания, чтобы переключиться па другое, исходя из складывающихся в данный момент обстоятельств.

Как то в мае сорок второго, отравившись па разведку, Баранов обнаружил большое скопление вражеских самолетов на аэродроме. Пройти мимо было не в его характере, и он завернул своих ведомых на обнаруженную цель. В одной атаке наши истребители сожгли восемь вражеских самолетов. Вернувшись в полк, Михаил доложил командованию о необходимости повторить полет. Он детально разработал план уничтожения аэродрома противника, составил расчет группы штурмовиков и прикрывающих их истребителей и, добившись утверждения плана командованием, сам повел группу из девяти Ил-2 на штурмовку. Скрытно и точно привел группу к аэродрому, а когда зенитные орудия стали обстреливать наши самолеты, Баранов с пикирования подавил два из них огнем своих пушек и пулеметов и повел штурмовиков в атаку на вражеские машины. В результате этой атаки противник потерял двадцать самолетов, а двадцать первый самолет был сбит Барановым в воздухе.

* * «

6 августа сорок второго года о Михаиле Баранове узнала вся страна. В тот день Совинформбюро сообщило: «Командир звена 183-го истребительного авиационного полка 8-й воздушной армии старший лейтенант М. Д. Баранов, возглавляя группу патрулировавших над переправой через Дон самолетов, вступил в бой с двадцатью пятью истребителями противника. В первой атаке Баранов сбил один самолет противника. Затем атаковал подошедшие бомбардировщики врага, подбил одни из них и принудил совершить посадку в расположении советских войск. В ходе боя Баранов заметил, что немецкие истребители атаковали советских штурмовиков. Баранов немедленно пришел им на помощь и сбил еще один вражеский самолет. Израсходовав боезапас, он пошел на таран и плоскостью своего самолета нанес удар по хвостовому оперению вражеской машины. Та рухнула на землю. Баранов спасся, выбросившись с парашютом».

Позднее, посвящая этому выдающемуся подвигу большую статью под названием «Самолет двадцати четырех звезд», известный советский писатель П. А. Павленко рассказывал в ней: «При подходе к цели группа Баранова заметила четыре Ме-109, атакующие нашу пехоту. План боя родился мгновенно. Баранов и сержант Савинов вдвоем сбивают один Ме-109. Второй фашист атакует Баранова. Лейтенант Юдин, выручая командира, сжигает самолет атакующего врага. Два уцелевших «мессершмитта» уходят. И тотчас же, без передышки, завязывается второй бой: большая группа вражеских истребителей и бомбардировщиков нападает па три наших самолета. Соотношение сил в пользу противника. На одного Баранова приходится пять Ме-109 и семь Ю-88. Он сбивает два истребителя, а когда иссякают боеприпасы, таранит третьего. Самолет немца и самолет Баранова падают почти одновременно. Баранов выбрасывается с парашютом и под прикрытием своих благополучно достигает земли... Один час этого последнего воздушного боя... стоил немцам девяти истребителей и одного бомбардировщика...».

Летевший в другой группе наших истребителей младший лейтенант Иван Сержантов увидел, как на спускавшегося с парашютом нашего летчика устремились три «месеершмитта», и смело вступил в бой с ними, чтобы спасти Баранова. Благодаря умелым маневрам, он сбил вражескую машину и прикрыл Баранова от последующих атак противника.

Через несколько дней, 12 августа 1942 года, Михаилу Баранову было присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали Золотая Звезда. Отмечая это событие в жизни летчика, газета «Правда» в статье «Герои воздушных боев па Дону» писала о нем, как о «храбрейшем из храбрейших... выдающемся летчике истребителе». Имя Баранова стало в те дни одним из самых популярных не только в 8-й воздушной армии, но и во всех частях и соединениях Военно-Воздушных Сил Советской Армии.

Выпущенная политическим управлением фронта листовка о героическом подвиге М. Д. Баранова, сбившем в одном бою четыре гитлеровских самолета, заканчивалась высокой оценкой и призывом следовать примеру героя: «...Молодой воин, сменивший токарный станок на штурвал боевого самолета, Герой Советского Союза капитан Михаил Дмитриевич Баранов стал в дни Отечественной войны прославленным асом, замечательным мастером воздушного боя... Все свои мысли, все желания оп подчинил одной великой цели-закону наших летчиков-истребителей — искать и уничтожать врага!

...Товарищи летчики!

Истребляйте немецких оккупантов! Бейте их так, как это делает Герой Советского Союза Михаил Баранов.

Он уничтожил в воздухе 24 вражеских самолета, вывел из строя сотни автомашин, бензоцистерн, паровозов, истребил около тысячи гитлеровских солдат и офицеров.

Слава Герою Михаилу Баранову!»{26}

Когда осенью сорок второго года командующий 8-й воздушной армией генерал-лейтенант Т. Т. Хрюкин принял решение пополнить 9-й гвардейский авиаполк лучшими летчиками армии, то одним из первых направил туда капитана Баранова и летчика той же дивизии И. Я. Сержантова; Это было большой поддержкой боевому коллективу этой части. Разумеется, весь личный состав 9-го гвардейского уже знал о Баранове, многие видели знаменитый бой 6 августа, и потому появление его в полку было воспринято всеми с большой радостью.

Вот как пишет о первой встрече с Барановым в этом полку В. Д. Лавриненков в своей книге «Возвращение в небо»: «- Не успели оглядеться, как вслед за нами вошла группа мужчин. На их гимнастерках сверкали награды. Среди вошедших было три Героя Советского Союза. Один из них — блондин среднего роста — сразу привлек мое внимание.

— Баранов, — назвал он себя.

Я с восторгом смотрел на него. Славные боевые дела Баранова были известны всем летчикам, мы помнили его по портретам в газетах, знали, что служит он где-то рядом с нами, иногда и встречались в воздухе. Баранов в те дни был самым популярным истребителем на нашем фронте.

Оглядев новичков, Баранов стал расспрашивать, кто откуда прибыл.

Тут-то мы и узнали, что капитан Баранов является заместителем командира 9 то гвардейского полка».

В таковом качество Михаил успешно руководил боевым коллективом. Участвовал в полетах, помогал летчикам осваивать Як-1. Часто он поднимался в воздух с летчиками, которые уже заканчивали переучивание, показывал им приемы воздушного боя, завязывал с ними поединки в зоне, демонстрировал приемы штурмовки, водил группы истребителей на полигон.

Следует сказать, что летал Баранов всегда охотно и с большим азартом. Однако тяжелый поединок в августе сорок второго, закончившийся тараном самолета противника и последующим приземлением с парашютом, нет-нет, да и давал о себе знать. Время от времени он болел. Однажды во время полета судорогой свело ногу, и он чуть было не погиб. Чтобы немного разгрузить Баранова, его перевели на должность штурмана части. Он продолжал летать, но уже меньше. Так было до 17 ноября.

В тот день в полку полеты начались как обычно с вылета эскадрилий по маршрутам на отработку групповой слетанности. С одной из них в качестве контролирующего полетел и Баранов. Полет проходил нормально. Но уже подходя на обратном пути к аэродрому, Михаил почувствовал ослабление реакции правой ноги. Ее все сильнее схватывала судорога.

Совершив посадку, капитан с тревогой доложил о случившемся командованию. В тот же день по предложению врача полка М. М. Шанькова были оформлены соответствующие документы, и Баранов отбыл в дом отдыха. В течение двадцати долгих для него дней Баранов не находил себе места, нервничал и рвался в часть. Однако но окончании срока пребывания в доме отдыха ему не удалось уехать в полк. Он простыл и заболел, и врачи, учитывая общее состояние больного летчика, направили его и тыловой госпиталь на обследование и стационарное лечение. Но и после пребывания в госпитале Баранову не разрешили поехать в полк, а снова отправили в дом отдыха, чтобы он мог укрепить здоровье. Выданное в госпитале свидетельство предписывало: «...подлежит амбулаторному лечению при части, но к полетам временно не допускается».

С этим запретом на полеты Михаил 15 января 1943 годи вернулся в полк, находящийся уже в Котельниково.

Для него было мукой видеть, как его товарищи один за другим поднимаются в небо, а он остается на земле. «Не летать, когда все в полку только и живут полетами, — вспоминает В. Д. Лавриненков, — для такого летчика, как Баранов, было невыносимой пыткой». Через два дня он вес же добился у подполковника Н. А. Верховца, замещавшего командира полка, разрешения и 17 января вместе с ним выехал на аэродром, чтобы совершить тренировочный полет.

К их приезду Як-1, недавно полученный с завода и еще не закрепленный за летчиком, был подготовлен техником к полету и осмотрен старшим инженером полка.

Михаил ликовал. Наконец-то он полетает. Как зафиксировано в архивных документах, получив задание, Баранов взлетел, но, ввиду обнаруженной уже в воздухе неисправности регулятора оборотов Р-7, сделал круг и вернулся на аэродром.

Не ожидая наладки Р-7 на этом самолете, Баранов попросил у Верховца разрешения пересесть на другую машину и произвести полет в зону. Получив такое разрешение, он вторично взлетел. На высоте 3000 метров выполнил левый вираж, потом переворот через крыло и сразу же вывел самолет в горизонтальный полет. Машина, управляемая опытным летчиком, послушно реагировала на отклонение рулей.

Но вот самолет вторично перевернулся вверх колесами и с нарастающей скоростью пошел к земле, страшной силы взрыв был слышен далеко от места падения самолета».

Гибель Михаила Баранова была потрясением для полка и всей 8-й воздушной армии, любимцем которой он был.

«...Беспредельно тяжелая гибель нашего героя, — указывалось в приказе 268 ИАД, — призывает нас к еще большей боевой выучке, к непримиримой ненависти к врагу до полного его уничтожения.

Дела твои славные, товарищ Баранов, достойные преданного сына нашей Родины, будут записаны золотыми буквами в историю Великой Отечественной войны, страна, народ их никогда не забудут.

Молодое поколение будет воспитываться на примере твоего мужества, беспредельной преданности Родине и ненависти к врагу».

Спустя три дня гвардейцы, перед тем как перебазироваться на новый аэродром, пришли на могилу Баранова проститься с героем, намять о котором они пронесут до светлого дня Великой Победы и сохранят на всю жизнь.

Пройдут годы, и останки аса Сталинграда, Героя Советского Союза гвардии капитана Михаила Дмитриевича Баранова будут перезахоронены, и его могила войдет в архитектурно-скульптурный мемориальный ансамбль, открытый на Мамаевом кургане в Волгограде в ознаменование побед Советской Армии, поразивших весь мир.

Его имя увековечено и в названии пионерской дружины одной из школ города-героя Ленинграда, в памятных мемориалах на флaгмaнe промышленности города — Кировском заводе, где работал Михаил Баранов, и в новых победах и успехах наследников славы 9-го гвардейского Краснознаменного ордена Суворова Одесского авиационного полка.

Герой Советского Союза

Ковачевич Аркадий Федорович

Родился 3 мая 1919 года в Ново-Миргороде Кировоградской области в семье служащего. Украинец. Член КПСС. Окончил семь классов Кировоградской школы. В 1934 году и поступил в техникум механизации сельского хозяйства.

«Комсомол поднял сотни и тысячи молодых патриотов на благородное дело пополнения и укрепления Военно-Воздушных Сил страны Советов, — вспоминает генерал А. Ф. Ковачевич. — Этот призыв совпал с моей мечтой и моим желанием стать летчиком. Еще в техникуме мне удалось поступить в наш аэроклуб. В ноябре 1937 года 18-летним юношей я успешно закончил в аэроклубе программу обучения полетам на самолете У-2 и по комсомольской путевке был направлен в Военно-авиационную школу летчиков в Одессе.

Там, в одном из крупнейших промышленных центров Украины, богатом революционными традициями, прошло мое формирование и обучение как военного летчика. Многое с того времени стерлось в моей памяти, но до сих пор перед глазами стоят первый старшина Чубанец, первые инструкторы Степан Харченко и Юрий Антипов — ныне Герой Советского Союза, первый командир отряда Шумейко и первый командир эскадрильи майор Печенко. Они сделали все, чтобы в короткие сроки подготовить из нас летчиков-истребителей...»{27}.

Ковачевич окончил военную школу летчиков с отличной аттестацией. В декабре 1938 года прибыл для дальнейшего прохождения службы в 27-й истребительный авиационный полк Московского военного округа, где был определен в первую эскадрилью. За короткий срок успешно освоил полеты на нескольких типах истребителей. А через год его назначили командиром звена.

В составе этого полка сражался на Брянском, а с июля 1942 года на Сталинградском фронте, где в числе лучших летчиков 8-й воздушной армии был назначен командиром эскадрильи в 9-й гвардейский истребительный авиационный полк советских асов.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 1 мая 1943 года А. Ф. Ковачевич удостоен звания Героя Советского Союза.

Герой Советского Союза генерал-лейтенант авиации Аркадий Федорович Ковачевич является первым заместителем начальника Краснознаменной военно-воздушной академии имени Ю. А. Гагарина, где ведет большую работу по подготовке кадров для Военно-Воздушных Сил.

С московского неба

Захват Москвы и Центрального промышленного района страны был главной политической и стратегической целью фашистской Германии на 1 этапе войны.

В авангарде всенародной борьбы встали коммунисты и комсомольцы, части и соединения приграничных военных округов, корпуса противовоздушной обороны страны, многочисленные формирования народного ополчения, добровольцев и партизан.

И дивизом их с 22 июня 1941 года стал: «Наш ответ — смерть врагам! Наш лозунг — Победа!»

И жизнь их была подчинена одному: «Все для фронта! Все для Победы!»

И первыми, кто вступил в борьбу с врагом за Москву, были летчики ВВС Московского военного округа и Московского корпуса противовоздушной обороны.

...В первый же день войны эскадрилья, в которой служил А. Ф. Ковачевич, перебазировалась в район города Калинина. Отсюда на скоростном и высотном самолете МиГ-3 Аркадий, ставший уже заместителем командира эскадрильи, вылетел на охрану подмосковного неба.

«Народ поставил Вас на самый важный рубеж, — писали в те дни трудящиеся Москвы, обращаясь к воинам ПВО. Вам доверена защита столицы — крупнейшего арсенала Великой Отечественной войны. Трудящиеся столицы уверены, что вы честно и до конца выполните свой воинский долг, как подобает славным сынам нашей Родины».

А. Ковачевич, как и его боевые товарищи, этот долг выполнял как святую обязанность, к которой готовил себя всю жизнь. В первых вылетах на перехват немецко-фашистских воздушных разведчиков наши летчики убедились, каких асов посылает в разведывательные полеты командование «люфтваффе». Это были опытные летчики из эскадрилий — «Удет», «Мельдорса» и легиона «Кондор», бомбившие Польшу, Францию, Англию и другие страны Европы. Но дорогу на Москву им закрыли такие искусные летчики, как Ковзон, Калабушкин, Горбатюк, Шишов, Локтионов, Амет-Хан Султан, Заболотный, Ридный, Колотушкин, Каменщиков, Мошаков Катрпч, Титенков, Талалихин и другие. Со многими из них крыло в крыло летал и сражался против фашистов Аркадии Ковачевич, его однополчане, летчики всех авиационных частей, которые вошли в созданную по решению партии и правительства систему противовоздушной обороны Москвы.

С каждым днем интенсивность вылетов на перехват вражеских самолетов как одиночных, так и целых групп, рвущихся к Москве возрастала и к октябрю 1941 года достигла максимума.

* * *

В ночь на 12 октября, когда войска противника прорвались в районе юго-восточнее Ржева, вдоль Волги на северо-восток, перед эскадрильей, в которой летал Ковачевич, была поставлена задача: сопровождать бомбардировщики в налете на аэродромы Ржев, Зубцов, занятые фашистами.

После того, как бомбы были сброшены на цель, над Ржевом завязался воздушный бой. Аркадий Ковачевич искал удобный момент для решительной атаки. Когда один из «мессеров» отстал от своей группы, Аркадий резким маневром занял превышение над врагом и меткой очередью зажег его.

Уже поздно вечером, когда к границе аэродрома, где базировались наши полки, прорвались вражеские танки, Ковачевич вновь проявил находчивость и решительность. Он дал команду развернуть самолеты на земле в сторону фашистских бронированных машин и открыть по ним огонь. Этому примеру последовали летчики других полков, заставив противника отойти от аэродрома.

На рассвете следующего дня, ввиду серьезности создавшейся обстановки, Ковачевич и его товарищи покинули аэродром и перелетели ближе к Москве, в Клин. Оттуда они осуществляли боевые действия в течение всей осени и начала зимы 1941 года.

* *

Уже к 6 декабря сорок первого года Ковачевич совершил 201 боевой вылет, 8 раз штурмовал наземные войска и аэродромы противника, участвовал в 12 воздушных боях, в которых лично сбил четыре вражеских самолета и в группе — три.

В декабре у Ковачевича произошло радостное событие: его приняли в члены Коммунистической партии.

«Получив партийный билет в дни битвы за Москву, — рассказывал автору Аркадий Федорович, — я почувствовал небывалый прилив сил и высокую ответственность перед партией за порученный мне участок работы».

К тому времени он уже стал командиром эскадрильи. И, естественно, забот заметно прибавилось. Теперь он : отвечал не только за себя, но и за своих товарищей, вместе с которыми ежедневно ходил на боевые задания.

После разгрома гитлеровцев под Москвой на этом ; участке советско-германского фронта наступило относительное затишье. Позиции сторон стабилизировались, : шла перегруппировка сил. В то же время боевые действия авиации, хотя и с меньшим напряжением, продолжались.

В конце марта 1942 года вновь отличился А. Ф. Ковачевич. Барражируя над одним из населенных пунктов, он заметил вражеский самолет, пытавшийся прорваться к столице. Летчик смело пошел на сближение с противником, навязал ему воздушный бой. Ему удалось поджечь бомбардировщик, и тот с высоты 4000 метров рухнул вниз. Его экипаж не успел покинуть самолет.

Через день Ковачевич провел еще один бой и опять добился успеха, поджег «юнкерс».

Газета «Красный воин» в одном из своих апрельских номеров рассказала о том, как летчики Ковачевича штурмовали аэродром противника. Во время полета в тыл гитлеровцев Ковачевич обнаружил искусно замаскированный полевой аэродром противника. Двадцать пять «юнкерсов», базировавшихся на нем, готовились к групповому вылету. Ковачевич немедленно сообщил об этом в штаб. С аэродрома поднялось 16 МиГ-3. Повел их на цель Ковачевич. На пути к вражескому аэродрому наши истребители встретили группу вражеских бомбардировщиков. В завязавшемся коротком бою наши летчики сбили два самолета, остальные поспешили убраться восвояси. Гнаться за остальными не было расчета, поскольку предстояло выполнить основное задание. Удар по аэродрому был нанесен неожиданно и согласованно. Из 25 «юнкерсов», находившихся на земле, уцелел только один»{28}.

Минул год войны, отгремели бои на подступах к Москве. Летом сорок второго года 27-й истребительный полк, как и многие другие, был выведен из системы ПВО Москвы и направлен во фронтовую авиацию. В составе полка Ковачевич участвовал в воздушных схватках на Брянском и Воронежском фронтах, оказывая помощь нашим наземным поискам.

* * *

В составе того же 27-го ИАП Ковачевич с июля 1942 года участвовал в боевых действиях 8-й воздушной apмии на дальних подступах к Сталинграду, прикрывая наши войска и переправы. С отходом советских войск к Волге вел борьбу за преодоление господства в воздухе фашистской авиации. В тех боях он одержал ряд блестящих побед. 23 августа в групповом бою сбил в районе Сталинграда «Хейнкель-111», через четыре дня там же лично сбил «мессершмитт», а спустя десять дней — «юнкерс». 9 сентября он уничтожил еще один «хейнкель», и 12 сентября ему удалось в группе сбить «фокке-вульф». За боевые подвиги, совершенные под Сталинградом, Ковачевич был удостоен ордена Красного Знамени.

К тому времени, когда А. Ф. Ковачевич был направлен в комплектуемый 9-й гвардейский авиаполк советских асов, он уже в общей сложности совершил 325 боевых вылетов и имел на своем счету 13 самолетов, сбитых лично, и шесть — в группе.

Атмосфера боевого задора, товарищеского соперничества, царившая в полку, способствовала полному раскрытию летных качеств каждого, кто поднимался в воздух. В этих условиях Аркадий Ковачевич вскоре стал свою эскадрилью водить на выполнение заданий по уничтожению бомбардировщиков и транспортной авиации противника, которая пыталась поставлять боеприпасы н продовольствие своей группировке, окруженной в районе Сталинграда.

Нередко груженные продовольствием и боеприпасами вражеские транспортные самолеты и бомбардировщики при выполнении заданий своего командования прикрывались истребителями. Один такой истребитель Ме-109 Аркадий Ковачевич сбил 14 декабря в районе Брузиновки. Там же уничтожил еще один «мессершмитт» летчик его эскадрильи Николай Костырко.

Ситуация для гитлеровцев осложнялась с каждым днем. Чтобы «хоть как-то помочь своим «окруженцам», гитлеровцы стали использовать и такие самолеты, как «дорнье». Один До-215 и попался Ковачевичу 19 декабря при очередном вылете на перехват. Фашистский летчик был, видимо, из опытных, ибо он сразу почувствовал опасность и попытался скрыться в облаках. Однако Ковачевичу такие приемы были известны. Он дождался, когда «дорнье» выйдет из облаков и, улучив момент, короткими очередями по моторам и кабине поразил самолет. И горящий самолет противника рухнул на землю.

Ковачевич и его эскадрилья принимали активное участие в Котельнической операции, а затем в освобождении Ростова-на-Дону. И в этих боях проявились незаурядные качества комэска, с успехом проводившего воздушные схватки, осуществлявшего выполнение многообразных заданий командования.

В день Первомая 1943 года в полк пришла радостная весть: командиру эскадрильи гвардии капитану А. Ф. Ковачевичу было присвоено звание Героя Советского Союза.

Как одному из наиболее авторитетных летчиков и боевых командиров, партийная организация полка оказала Ковачевичу свое доверие, избрав его в состав партийного бюро. А на состоявшейся в июле того же года партийной конференции 6-й гвардейской авиадивизии он был избран членом парткомиссии соединения.

Летом сорок третьего года полк участвовал в боях по прорыву обороны немецко-фашистских войск в районе реки Миус и освобождению Таганрога. И всякий раз, вылетая на задание, Ковачевич стремился подтвердить свое звание Героя. Только в течение июля его эскадрилья уничтожила более двух десятков вражеских самолетов.

После того как эскадрилья получила и освоила новые самолеты типа «аэрокобра», она в составе полка включилась в операцию по освобождению Донбасса и проявила себя с самой лучшей стороны. В боевых донесениях нередко отмечались, как образец мужества и отваги, не только комэск, но и другие летчики подразделения: Ершов, Лавриненков, Тарасов, Головачев, Твеленев и другие.

День 20 августа стал для Ковачевича особенно памятным когда и одном бою он сбил два вражеских самолета.

...Шесть истребителей, ведомых Ковачевичем, патрулировали на высоте 2000 метров. Здесь они встретили 27 бомбардировщиков Ю-87 под прикрытием четырех «мессершмиттов». По приказу ведущего одна пара наших истребителей атаковала «юнкерсы», вторая прикрыла атакующих, а третья вступила в бой с «мессершмиттами». В этом бою Ковачевич и Тарасов сбили по одному Ю-87. Остальные бомбардировщики сбросили свой смертоносный груз в чистое поле и ушли на запад. «Мессершмитты» пытались отомстить нашим истребителям за потери, но Ковачевич решительно иступил с ними в бой и одержал третью победу, сбив «мессер».

Командование полка, оценивая результаты этого боя, отметило умение комэска Ковачевича побеждать не числом, а мастерством.

Ковачевич нередко использовал такой прием ведения борьбы с противником, как свободная охота. Этот прием, как правило, приносил успех, поскольку вылетали на свободную охоту обычно наиболее опытные и умелые летчики.

Необычным для Ковачевича был бой на высоте 9000 . метров.

...Получив по радио команду следовать в район, где появился вражеский разведчик, комэск повел туда звено истребителей. Еще на подходе к заданному району он увидел «хейнкель» выше себя метров на 1500. Заметив четверку, вражеский разведчик устремился еще выше. Ковачевич — за ним. На высоте 5000 метров он начал ощущать кислородное голодание, а «хейнкель» поднимался все выше и выше.

Ковачевичу пришлось надеть кислородную маску и на высоте 7000 метров включить кислород. Снизу «хейнкель» блокировали два ведомых. Рядом с Ковачевичем шел Тарасов. Стрелка высотомера уже подходила к 9000 метрам. Комэск попытался вспомнить подобную ситуацию, когда наши летчики вели бы бой на такой высоте. И не смог вспомнить. Но раздумывать долго не приходилось. Когда «хейнкель» как бы завис на высоте, Аркадий решил атаковать его. Однако первая попытка была неудачной: он промахнулся. Н;)брав еще 200 -250 метров, Ковачевич открыл огонь из всех своих огневых точек. Самолет врага вздрогнул, но продолжал лететь.

Ковачевич знал, что «хейнкель» довольно живуч, и, чтобы наверняка решить исход боя, атаковал его третий раз. Удар из пушек пришелся по правой плоскости. Горящий «хейнкель» перевернулся, а затем стремительно понесся к земле.

2 октября 1943 г. А. Ф. Ковачевича постигла неудача. Он был сбит «мессершиттом» внезапной атакой сверху, с отвесного пикирования. Комэску удалось спастись, выпрыгнув с парашютом. Врачи настаивали на его госпитализации. Однако Ковачевич остался в полку, где, как он заявил, обстановка быстрее излечит его.

* * *

Победные бои полка при ликвидации Никопольского плацдарма, освобождении города Мелитополя и Крыма гвардии капитан Ковачевич провел уже в должности помощника командира по воздушно-стрелковой подготовке. С апреля 1944 года он стал заместителем командира полка, с которым прибыл в Подмосковье для получения новых самолетов и переучивания на них летного состава. Там ему пришлось пережить трагическую гибель командира полка Героя Советского Союза А. А. Морозова, и с 18 июля до убытия в конце октября на учебу он исполнял обязанности командира полка.

В дальнейшем его пути с однополчанами разошлись, так как он поступил учиться в Военно-воздушную академию. Однако Аркадий Федорович Ковачевич навсегда сохранил любовь к части, где он мужал как летчик и как боевой руководитель, любовь к людям, с которыми вместе много раз участвовал в воздушных схватках.

«Для меня было большой честью сражаться в замечательном боевом коллективе 9-го гвардейского, — вспоминает Аркадий Федорович. — И сейчас, спустя много лет после тех грозных событий, мысль о том, что я был причастен к большим делам этого полка, наполняет меня гордостью».

* * *

Служба в полку советских асов дала многое А. Ф. Ковачевичу как летчику и командиру. После окончания с золотой медалью и мае 1948 года командного факультета Военно-Воздушной академии Ковачевич был назначен командиром полка. Занимал различные командно-штабные должности. А с 1967 года — в Военно-воздушной академии имени Ю. А, Гагарина (КВВА) в должности начальника кафедры.

В настоящее время Герой Советского Союза гвардии генерал-лейтенант авиации Аркадий Федорович Ковачевич является первым заместителем начальника этой академии.

Герой Советского Союза

Сержантов Иван Яковлевич

Родился в 1919 году в г. Орше Витебской области БССР. Белорус. Член ВЛКСМ.

Отец Ивана Сержантова умер рано, и пятеро детей мал мала меньше остались без кормильца. С шести лет Иван пошел в подпаски в соседнее село, чтобы заработать на учебники, кое-какую одежду и с осени пойти в школу.

Учился он охотно и хорошо, а потом вновь нанимался работать пастухом, стараясь хоть чем-нибудь помочь матери. «Его неразлучными друзьями, — вспоминает сестре Ивана, Екатерина Яковлевна, — были книги. Особенно ему нравились книги о справедливых и смелых людях, летчиках С детских лет мечтал стать авиатором С этой мечтой он взрослел, а затем стал курсантом Оршанского аэроклуба, откуда и был направлен в 1938 году по комсомольской путевке в Одесскую авиашколу».

Общительный и любознательный курсант Иван Сержантов обратил на себя внимание инструктора физической выносливостью и неутомимостью в полетах.

Получив звание пилота, он был направлен в Чугуевское военное авиационное училище, которое окончил в июне 1941 года, за несколько дней до начала войны.

В Великую Отечественную войну вступил пилотом 148-го истребительного авиаполка. Сражался под Харьковом, Сталинградом и под Ростовом, где 85 раз вступал в воздушные бои с гитлеровцами.

С августа 1942 года был в составе 9-го гвардейского истребитель» ного авиаполка советских асов.

Совершил 258 успешных боевых вылетов и в 85 воздушных боях сбил лично 13 и в составе группы-8 самолетов противника.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24.08.1943 г. удостоен звания Героя Советского Союза. И. Я. Сержантов награжден орденами Красного Знамени и Красной Звезды. Умер 29 апреля 1943 года.

День рождения — день знаменательный

В полковых архивах 148-го ИАП сохранились боевой приказ и донесение, за скупыми строками которых просматривается страстное стремление И. Я. Сержантова беспощадно уничтожать врагов уже в первых его боевых вылетах. Выполняя задачу по сопровождению своих бомбардировщиков, он вступил в схватку с «мессером», закончившуюся хотя и безрезультатно, но поучительно.

В том полете, под Харьковом, Сержантов на какое-то время потерял свою группу и вынужден был «блуждать», тогда он и заметил вражескую зенитку и на бреющем полете проштурмовал ее. В конце концов он налетался так, что садиться пришлось уже без горючего и с посадочной полосы самолет не смог срулить.

Его поругали, пообещали наказать, но видно было, что в этой лихости командиры заметили нечто расположившее их к «лихому» младшему летчику И тот продолжал летать, приобретать опыт и, как говорили его товарищи, «набираться ума», постепенно постигая боевое мастерство летчика-истребителя.

9 марта 1942 года под Харьковом Сержантов одержал первую победу над врагом. Над аэродромом почти каждый день появлялся «Хейншель-126», причем именно и то время, кода н воздух поднимались истребители для выполнения какого-либо боевого задания. Видимо, вражеский разведчик рассчитывал, что, поскольку советские истребители заняты задачей прикрытия своих самолетов, у него появляется возможность беспрепятственно делать свои черные дела. Два дня не удавались попытки наших летчиков сбить немецкого разведчика. Но однажды, возвращаясь с боевого задания, Сержантов заметил в стороне и ниже наших самолетов злополучный «хсйнкель». Он дал сигнал ведущему, и тот сразу все понял. Сержантов набрал высоту, развернулся и со стороны солнца вплотную подошел к разведчику. Осиной очереди оказалось достаточно, чтобы вражеский корректировщик запылал и пошел вниз. Сделав над рух нувшим на землю «хейнкелем» круг, Сержантов взмыл вверх и направился вслед за своей группой на аэродром полка.

8 небе над Харьковом Сержантов получил и первое ранение. Это произошло во время налета на вражеский аэродром, когда он производил штурмовку на бреющем. Одна из вражеских пуль, выпущенная с земли гитлеровцем из автомата, пробила ему бедро.

9 апреля 1942 года Сержантов участвовал в бою с группой истребителей «Мессершмитт-109» над Чугуевом. Здесь все было знакомо до мелочей: земля, по которой он недавно с песней шагал в курсантском строю, и небо, в котором вел «бои» с такими же, как он, молодыми людьми, осваивающими профессию летчика-истребителя. Теперь в этом небе Иван Сержантов дрался с врагом и старался во что бы то ни стало сбить его. Заметив, как в хвост его ведущего зашел «мессер», Сержантов не растерялся, сделал энергичную горку и с резким разворотом пошел в атаку на противника. Не успев увернуться, фашистский самолет попал под огонь Сержантова, задымил и стал энергично снижаться, оставляя за собою черный шлейф.

* * *

К тому времени в 8-й воздушной армии уже гремело имя отважного летчика Михаила Баранова, имевшего на своем счету до десятка сбитых немецко-фашистских самолетов. Иван Сержантов, зная его по Чугуеву, учился у него искусству воздушного боя. И учился, видимо, неплохо. Лишь в мае сорок второго он сбил один за другим самолеты Ме-109 и два Ю-87. «Мессершмитт» попался Сержантову под Изюмом, — вспоминают его бывшие однополчане, — фашист был опытный и не из робких. Сбив самолет в канун Первомая, Сержантов так и назвал его — «Праздничный с изюмом». А через десять дней шестерка наших истребителей встретилась над Харьковом с двенадцатью Ю-87, прикрытыми девятью Ме-109. Четыре «юнкерса» и один «мессершмитт» сбили тогда наши летчики, причем одну машину-Ю-87-свалил Сержантов. Второй «юнкерс» попался Сержантову ,27 мая. В самолете, видимо, находилась важная персона;! , «юнкерс» прикрывали сразу четыре Ме-109.

Счастливым оказался для Сержантова день 13 июня. Патрулируя в районе Аксая, наши летчики впервые встретили «Макки-200»- итальянский самолет необычной конфигурации, «чудо-самолет», как называли его фашисты. Сержантов загорелся желанием сбить его. Выйдя вражескому самолету в лоб, он меткой очередью зажег его. Оставляя за собой дымный след, «Макки-200» понесся к земле. Тут же вступив в схватку с вражескими истребителями, наши летчики сбили два «мессера». Еще один Ме-109 уничтожил в этом бою Иван Сержантов.

Жаркими были для летчиков 8-й воздушной армии бои в сталинградском небе. Немецко-фашистское командование вызвало туда, где происходили решающие сражения, свои лучшие авиационные части. Советские Летчики, несмотря на численное превосходство врага, дрались отчаянно, упорно и часто выходили победителями, Увеличивался и боевой счет Ивана Сержантова.

11 июля 1942 года младший лейтенант Сержантов сбил бомбардировщик «Хейнкель-111», как сообщалось в боевом донесении. А 17 июля он выиграл бой и вогнал в землю гитлеровский истребитель. Но на этом бой не кончился. Ведомый сбитого фашиста все же увернулся от огненной трассы и, зайдя под крыло самолета Сержантова, зажег его. Раненный в ногу и в руку. Сержантов выбросился с парашютом и приземлился на нейтральной полосе, между нашими и немецкими окопами.

— Идти не могу, — с горечью рассказывал позже об этом Сержантов военному корреспонденту Илье Бражнину. — Лежу почти без сознания и не знаю, где немцы. Потом слышу голос: «Ахмедов, скорее». Дядя какой-то подполз и поволок меня. Приволок к окопу. Спустил в него. Тут и санинструктор. Перевязал. Танк подошел. Меня в танк затащили — и домой. Пролежал в лазарете дней двадцать...

Когда Сержантов вернулся в полк, то стал летать на самолете Як-1. На его счету было уже больше десятка сбитых вражеских самолетов, и его имя знали все в 8-й воздушной армии. А вскоре о нем стало известно во многих уголках страны.

Это случилось 6 августа 1942 года, когда в воздушном бою старший лейтенант М. Д. Баранов сбил три и таранил один немецко-фашистский самолет.

Выходя из атаки на «мессершмитт», Сержантов, находившийся в другой группе, увидел, как на медленно снижавшегося с парашютом нашего летчика напали три вражеских истребителя: два «мессера» и один «макки». Раздумывать было некогда. Сержантов кинулся на защиту боевого товарища.

Прикрывая летчика, он вел бой один против трех, Заметив, как «макки» отстает от «мессеров» в наборе высоты, Сержантов атаковал его и зажег. С двумя «мессерами» драться стало легче. Он знал, что фашистские истребители в любой миг могут обстрелять спускавшегося с парашютом летчика, и так построил маневр, чтобы затянуть на высоту «мессершмиттом» и чтобы товарищ смог приземлиться и скрыться от преследования вражеских самолетов.

Ему это удалось. Несмотря на то, что горючее было на исходе, Сержантов продолжал бой. Осколком его ранило в голову, острой болью обожгло перебитую пулеметной очередью руку. Собрав волю в кулак, Сержантов зашел в хвост «мессершмитту» и меткой очередью зажег его.

Оставшись один на один со вторым «мессером», Иван повел бой так энергично, что, казалось, он только что взлетел и со свежими силами ринулся в схватку. Но система охлаждения двигателя была пробита, и мотор могло в любой момент заклинить. Сержантов спешил и решительно устремился в новую атаку на врага, однако Тот на максимальной скорости ушел.

Еще какой-то миг Сержантов держался в воздухе, пока противник не скрылся из виду, а затем сел прямо на поле с уже остановившимся двигателем.

Выполнив свой долг перед товарищем, попавшим в беду, и сбив при этом два самолета врага, Сержантов завоевал то глубокое доверие и признательность однополчан, какие приходят только в тяжелые минуты на войне. А с Барановым их вскоре связала крепкая боевая дружба.

Впоследствии об этом подвиге было рассказано на страницах «Правды» в статье «Черты советского аса» Газета определила его действия как «выходящие за пределы человеческих возможностей».

* * *

Вскоре для Ивана Сержантова наступил новый этап боевой деятельности — он был включен в состав 9-го гвардейского авиаполка. И уже в первом боевом вылете 27 октября 1942 года в составе семи самолетов Як-1 гвардейской части Сержантов показал, что достоин быть членом этого прославленного коллектива.

В тот день группа вылетела прикрывать наши войска в районе Анастасьевки и встретила восемь немецких бомбардировщиков, которые сопровождали семь «мессершмиттов». Вступив в поединок с одним из истребителей, на выходе из виража Сержантов поймал его в прицел и длинной очередью зажег.

Когда вражеские бомбардировщики подошли к району цели, наша семерка с ходу со стороны солнца атаковала их. Один за другим задымились и врезались в землю два «юнкерса», сбитые Сержантовым и Борисовым. Остальные самолеты противника, сбросив в беспорядке бомбы, поспешно стали уходить на запад.

А вечером на традиционном разборе боя Л. Л. Шестаков поздравлял с первым вкладом в боевой счет части новых гвардейцев — младших лейтенантов Сержантова и Борисова, сбивших в тот день в общей сложности три самолета врага.

27 февраля в бою трех «Яков» против шести «хейнкелей» и шести «юнкерсов» в районе Анастасьевка — Покровское Сержантов вновь отличился. Он сумел сбить один «юнкерс», и это был уже двенадцатый по счету уничтоженный им вражеский самолет.

* * *

7 марта 1943 года полк торжественно отмечал годовщину преобразования в гвардейский. Славный боевой коллектив гвардейцев чествовали не только 268-я авиадивизия, но и командование 8-й воздушной армии и Южного фронта. Армейская газета посвятила шестаковцам две полосы с фотографиями, под одной из них была подпись: «Молодой летчик-истребитель И. Сержантов, бесстрашно громящий фашистских захватчиков».

8 тот день Ивану Сержантову исполнилось 23 года. В газете была опубликована его статья, которая называлась «Имениннику от именинника». В ней он, в частности, писал: «Сегодня мне исполнилось двадцать три года, именины мои совпадают, так сказать, с именинами части. Боевые будни и праздники полка всегда были моими буднями и праздниками. То же самое могу сказать и о моих товарищах. В этой дружбе, в этой слитности паша сила. Жить и воевать вместе с таким коллективом радостно и ответственно».

Когда Сержантову предоставили слово на торжественном митинге, то, заканчивая свое выступление призывом бить врага, он сказал: «Мне нужно срочно поднажать, чтобы число сбитых мною вражеских самолетов стало больше числа моих лет. И я буду их сбивать, пока в небе будет летать хоть один фашист».

На этот день на его счету был 21 сбитый самолет противника. В марте Сержаптову удалось в районе Батайска уничтожить еще одну вражескую машину.

Одержанная в тот день Сержантовым двадцать вторая победа приблизила его к установленному им самим рубежу.

За проявленное мужество и геройство в боях с фашистскими захватчиками гвардии лейтенант Иван Яковлевич Сержантов был представлен к высшей награде Родины — званию Героя Советского Союза.

В 258 боевых вылетах ковалось и росло мастерство храброго воздушного воина Ивана Яковлевича Сержантова. Он был трижды ранен, но из боевого состава полка не выходил. Его сбивали в воздушном бою, но он снова садился в украшенный звездами побед самолет и шел в бой.

Ваня Сержантов погиб не в бою, он трагически умер на глазах у своих боевых друзей 29 апреля 1943 года...

О его подвигах помнят в Оршанском районе Белоруссии. Имя Героя Советского Союза чтут в Волгограде, в Ростове-на-Дону, на могиле героя трудящимися города, освобождая которых, он проявил доблесть и геройство, воздвигнут обелиск, и одна из улиц города названа его именем.

Герой Советского Союза

Дранищев Евгений Петрович

Родился 20 декабря 1918 года в городе Шахты Ростовской области в семье рабочего, старого большевика. Русский. Член КПСС»

Учился в Таганроге и в Жданове. С детства мечтал летать.

В августе 1936 года Евгения Дранищева направили по комсомольской путевко в Чугуевское военное авиационное училище летчиков»

Был оставлен в училище инструктором. В Великую Отечественную войну вступил 23 августа 1942 года; участвовал в боях под Сталинградом, 23 октября удостоен ордена Ленина, в тот же день назначен в состав 9-го гвардейского истребительного авиаполка советских асов.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 августа 1943 года удостоен звания Героя Советского Союза.

Сбил в воздушных боях лично 21 самолет противника, и в группе с товарищами — 7 самолетов.

Погиб 20 августа 1943 года.

Герой Советского Союза Е. П. Дранищев награжден двумя орденами Ленина, двумя орденами Красного Знамени и орденом Александра Невского.

Испытание мужеством

Уже 23 августа, участвуя в отражении налета бомбардировщиков противника в районе Малой Россоши, Дранищев сбил «юнкерс». Это был первый в его жизни уничтоженный вражеский самолет, Евгений был возбужден боем и потом, в течение дня, неоднократно рассказывал товарищам в деталях перипетии воздушной схватки. Его характерная энергичная жестикуляция во время рассказа, выразительная интонация голоса заражали слушателей теми чувствами, которыми был переполнен сам Дранищев.

Первый бой показал, что в Дранищеве таятся незаурядные способности летчика-истребителя.

Как отмечали его командиры, Дранищев сумел увидеть врага раньше, чем тот увидел его, а его маневр для атаки был таким решительным и дерзким, что могли позавидовать уже имевшие не одну победу летчики эскадрильи.

И то, что этот успех был не случаен, Дранищев доказал в последующих боях.

В один из самых напряженных периодов на Сталинградском фронте, с 20 августа по 13 сентября, Дранищев провел десять воздушных боев, в которых сбил пять самолетов противника. Наиболее примечательный бой произошел 8 сентября. В тот день Евгений выполнял задание по прикрытию наших наземных войск и встретил группу бомбардировщиков противника до двенадцати Ю-88. Дранищев, разгадав замысел врага и не дав ему опомниться, пошел первым в атаку на ведущего. Фашист явно не ожидал такой дерзости и не успел уклониться от удара. А удар получился точным. Объятый пламенем 10–88 врезался в землю. Воспользовавшись замешательством и растерянностью вражеских летчиков, Евгений и повторной атаке сбил еще один «юнкерс».

Настоящим асом показал себя Дранищев через пять дней, выполняя задание по прикрытию района Центрального аэродрома. Вступив в паре в неравный бой с пятнадцатью Ю-88 и четырьмя Me-109, они устроили такую карусель, что у противника не было возможности произвести прицельное бомбометание. Дранищев и ведомый то и дело отвлекали и оттягивали «юнкерсы» от их цели, приводя в замешательство своими стремительными маневрами и атаками. Когда же «мессеры», прикрывавшие бомбардировщики, попытались завязать с ними бой, то сразу же потеряли один самолет. Это Дранищев, используя выгодную позицию, атаковал врага в лоб и сбил его.

23 октября за боевые успехи Евгений был награжден орденом Ленина.

В тот же день он прибыл по назначению в 9-й авиаполк .и там получил поздравления с высокой наградой.

Полк еще находился на аэродроме, где летный состав переучивался на новые самолеты «Яковлев-1». Евгений сразу же включился в жизнь нового для него боевого коллектива.

Евгений присматривался, и к нему присматривались. Вначале он все больше слушал Амет-Хана, смеялся над его шутками и остротами, а затем и сам, по выражению Амет-Хана, стал «показывать зубы», отвечая остротой на острое слово, парируя шуткой шутку, покоряя своих новых товарищей обаянием и заразительным смехом.

Меньше чем две недели потребовалось Дранищеву, чтобы сдать контрольные упражнения по программе переучивания. И он все усвоил так, что был отмечен в числе лучших по результатам учебы. Отличную оценку Евгений подтвердил в новых боях. Продолжая сражаться на Сталинградском фронте в составе 9-го гвардейского, он довел счет сбитых самолетов до девяти и по праву стал одним из наиболее результативных воздушных асов полка.

Большой боевой дружбой был связан в те трудные дни Дранищев со своим ведомым Владимиром Ершовым, успешно переучившимся с бомбардировщика на истребителя. Особенно это проявилось в боях за освобождение родных Евгению мест — Ростовской области. В 26 боевых вылетах за освобождение Ростова-на-Дону участвовал Евгений со своим ведомым, провел там десять воздушных боев, проявив завидное хладнокровие, смелость и бесстрашие.

«Здравствуй, дорогая мама! — писал Евгений 16 февраля 1943 года. — О своей жизни и работе писать много нечего. Правда, я мог бы написать то же, что и ты мне пишешь: «Тебе не до этого, мой дорогой сынок», но, однако, я пишу кратко, что было после переезда.

Я попал на Сталинградский фронт, непосредственно защищал Сталинград. Мои личные результаты боев за Сталинград: девять сбитых самолетов врага. В пределах Ростовской области уже сбил пять самолетов... Сейчас здоров, летаю, дерусь и даю гансам жару вместе со своими боевыми товарищами. Вот и все мои новости...»

В те дни Дранищев уже был заместителем командира экскадрильи.

Вечером 27 февраля сорок третьего года, получив приказ вылететь в район боевых действий наших войск для отражения налета бомбардировщикой противника, гвардии старший лейтенант Дранищев поднялся во главе четверки истребителей.

В сумерках при подходе к цели ведущий обнаружил вначале три «хейнкеля», а затем и новые группы фашистских бомбардировщиков в сопровождении истребителей. Всего в воздухе было семнадцать «хейнкелей», восемь «юнкерсов» и семь «мессершмиттов»-32 самолета противника против наших четырех истребителей, Но численное превосходство врага не смутило летчиков-гвардейцев.

Опытный ведущий Евгений Дранищсв усвоил одно из главных правил шестаковцев — кто владеет высотой. тот побеждает. Он мгновенно устремился вверх, за ним пошли ведомые, а когда вся четверка «Яков» оказалась выше самолетов противника, они внезапно атаковали фашистов сзади и сбоку.

В итоге наши истребители, ведомые Дранищевым, сбили один «хейнкель» и один «юнкерс» и вернулись на свой аэродром без потерь.

Подобные встречи с численно превосходящим противником не страшили Дранищева. И он никогда не избегал боя — этому учился у своих командиров: под Сталинградом — у Алелюхина, в районе Ростова — у Амет-Хана Султана.

Был случай, когда он в паре с ведомым вступил в бой с 19 фашистскими истребителями, помешал им штурмовать наши войска и сбил один «мессершмитт».

Нередко Дранищеву приходилось вести схватки на большой высоте, и Евгения вполне резонно называли специалистом по высотным боям. Однажды, когда в схватке с 15-ю «юнкерсами» Дранищев меткой очередью поразил фашистский самолет, ему во время прикрытия Отхода своих истребителей пришлось выдержать бой с двумя «мессершмиттами».

Фашистские летчики, заметив, что «Як» в воздухе Один, устремились за ним. Но самолет Дранищева уходил все выше и выше. Примерно на высоте 7000 метров «мессеры» стали отставать.

Когда «мессершмитты» оказались ниже его самолета на 400–500 метров, Дранищев резко перевел свой «Як» в пикирование и стремительно бросился на противника. Поймав в прицел вражескую машину, он дал по ней короткую очередь. Снова набрал высоту и снова пошел в атаку. На этот раз «мессер» вспыхнул как факел. И опять «Як»- в наборе высоты.

Вдруг Дранищев почувствовал удар по консольной части левой плоскости. Тут же начал давать перебой мотор, стрелка температуры воды ушла вправо до упора. Паром обдало лобовое стекло. Мотор заклинило. Дранищеву оставалось одно — планировать в направлении аэродрома. Используя высоту и отличные качества своего «Яковлева-1», он точно вышел на аэродром и благополучно посадил самолет.

Там его уже ждали. Открыв фонарь, Дранищев — усталый, но счастливый — доложил Амет-Хану:

— Сделал, как учили. Затащил «мессера» на 7300, оттуда спустил на землю.

— Ну и молодец, — ответил довольный командир. — Врагу уже с земли не подняться, а ты, Женя, гуляй по земле. А сейчас бегом в столовую.

* * *

В памятный для полка день 25 марта 1943 года, когда летчики в завязавшемся бою с группой из 80–90 вражеских бомбардировщиков, сильно прикрытых истребителями, сорвали удар по железнодорожному узлу Батайску и сбили шесть самолетов, смерть героя погиб таранивший машину гвардии старший лейтенант Петр Коровкин. Тяжело переживали эту потерю в полку, особенно те, кто видел таран Коровкина, и среди них Дранищев, который сам был готов к такому же подвигу.

Евгений один «юнкерс-» уничтожил, а другой подбил. В последней смелой атаке всей четверкой «Яков» Дранищев расстроил строй «юнкерсов» и устремился на отставший бомбардировщик. Дал очередь, но для второй патронов уже не было. Тогда он решил таранить «юнкерс».

«...Ввиду прекращения стрельбы (кончились патроны), — указывалось в боевом донесении, — пошел на таран. Подойдя вплотную к «юнкерсу», приготовился таранить, но бомбардировщик противника внезапно отвернул в сторону и Як-1 попал под огонь его стрелка. У самолета загорелась плоскость, заклинило мотор.

Старший лейтенант Дранищев скольжением потушил пламя и с пробитым мотором сел вынужденно на аэродром Батайск»{29}.

В этих боях Евгений отличился также при штурмовке войск противника и в полетах на свободную воздушную охоту.

11 мая 1943 года группа в составе шести «Яков», ведомая Дранищевым, вылетела на свободную охоту в район Снежное — Харцизск -Успенская. Через пятнадцать минут полета на высоте 2000 метров Дранищев заметил внизу до 20 автомашин. Оставив двух «Яков» для прикрытия, он решил по главе четверки штурмовать колонну.

В результате атаки было уничтожено 11 грузовых и две легковых автомашины, повозки и до 60 солдат и офицеров.

23 июня Дранищев отличился в воздушном бою вместе с группой Алелюхина против четырех «юнкерсов» в районе Политотдельское. Во главе четверки (Ершов, Мольков, Головачев) он атаковал пытавшиеся уйти бомбардировщики и, взаимодействуя с группой Алелюхина (Тимофеенко, Михаплоч), сбил три Ю-88, а оставшийся четвертый «юнкерс» ушел в сторону своих войск.

* « *

В первый день начавшегося 17 июля сорок третьего года наступления в районе реки Миус Дранищев, будучи в группе из восьми «Яков», которые вел капитан Алелюхин, помог своей четверкой Алелюхину и Тимофеенко одержать победу над двумя «юнкерсами». Заметив новую группу из шести вражеских бомбардировщиков, Евгений подал сигнал и в паре с Твеленевым направился к ней.

Подойдя сверху, Дранищев стремительно бросился в .атаку и открыл огонь с короткой дистанции. Бомбардировщик, объятый пламенем, рухнул вниз. «Яки» по команде ведущего вернулись на свой аэродром.

Памятными в полку остались 21 и 22 июля, когда летчики части сбили девять самолетов противника, Один «юнкерс» был уничтожен Дранищевым. Доведя общий счет сбитых самолетов противника до двадцати, Евгений по числу побед сравнялся с такими асами полка, как Кузьмин, Лавриненков, Карасев, Алелюхин.

В те же дни, после боевой работы, в полку было организовано чествование летчиков, сбивших по двадцать самолетов. Местные художники нарисовали портреты этих летчиков, которые были вывешены в столовой. Повара испекли им личные торты. На вечере боевые товарищи поздравили виновников торжества, дали обязательства бить врага так же, как Кузьмин, Лавриненков, Алелюхин, Драннщев и Карасев.

22 июля 1943 года Дранищев был награжден орденом Красного Знамени, а 1 августа за отличное руководство и управление боевыми действиями групп самолетов — орденом Александра Невского.

* * *

К 17 августа Дранищев закончил переучивание на самолете типа «аэрокобра». А через три дня он не вернулся с боевого задания.

Евгения Дранищева уже не было в живых, а слава о нем продолжала греметь по всему фронту. 21 августа Е. П. Дранищев за образцовое выполнение боевых задании на Южном фронте в числе сбивших в боях в один день по 2–3 самолета противника (Амет-Хан Султан Твеленев Михаил Степанович) был награжден представтелем Ставки Верховного Главного командования Маршалом Советского Союза А. М. Василевским наручными часами. 24 августа в полк пришла весть о присвоении старшему лейтенанту Евгению Петровичу Дранищеву звиния Героя Советского Союза.

Товарищи старались своими письмами ободрить находившегося в безутешном горе отца.

«Евгений прибыл в эскадрилью, которой я командовал под Сталинградом, — писал А. В. Алелюхин отцу Дранищева. — Признаюсь, мне было легко с ним воевать. Скромный на земле, он показывал в воздухе чудеса героизма, отваги и обладал большой находчивостью.

Запомнилась глубокая осень 1942 г. Прикрывая наземные войска, Евгений встретил 12 самолетов противника и смело вступил с ними в бой. Он сбил двух стервятников, остальным помешал совершить свое черное дело.

Большую славу снискал Ваш сын и в небе Ростова, сражаясь с превосходящими силами противника. Он не спрашивал, сколько в небе врагов, ему надо было знать лишь, где они. Настоящий патриот своей Родины, он разил их беспощадно, до последнего дыхания. Спасибо Вам, Петр Григорьевич, за то, что Вы воспитали такого, сына»

Герой Советского Союза

Кузьмин Георгий Павлович

Родился 23 апреля 1913 года в деревне Нагорное Красноярского края, в семье крестьянина. Русский. Член КПСС.

По комсомольской путевке 17-летний Георгий Кузьмин в 1930 г. поступил в Вольскую объединенную военную школу летчиков и авиационных . В 1931 году вступил в ряды Коммунистической партии.

Окончил с отличием школу, работал на технических должностях в частях и соединениях Военно-Воздушных Сил РККА, все время мечтая стать летчиком.

Переучивался в Качинской Военной авиационной школе имени А. Ф. Мясникова и в 1939 году получил звание летчика.

В том же году Кузьмин участвовал в боях на Халхин-Голе, где отличился и был удостоен ордена Красного Знамени.

С первых дней Великой Отечественной войны Г. П. Кузьмин на фронте. В полку советских асов с ноября 1942 года.

В воздушных боях сбил лично 22 и в группе с товарищами — 7 самолетов врага.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 18 апреля 1943 года был удостоен звания Героя Советского Союза.

Погиб 18 августа 1943 года.

Красноярский «Маресьев»

С началом Великой Отечественной войны командир звена старший лейтенант Георгий Кузьмин был переведен на Западный фронт, в 161-й истребительный авиа полк 11-й авиадивизии.

11-я авиационная дивизия, которой командовал один из первых в стране дважды Герой Советского Союза Г. П. Кравченко, взаимодействуя с сухопутными войсками уже с первого дня вероломного нападения фашистской Германии на нашу страну, стойко сдерживала натиск превосходящих сил врага на этом важном — западнее Витебска — участке западной границы.

В июньские дни Кузьмин уже летал на своей «чайке» (И-153) на прикрытие города Лепель, что западнее Витебска.

В один из тех дней звено Кузьмина после пяти боевых вылетов было поднято по тревоге в шестой раз и через несколько минут оказалось над боевыми порядками наших войск, чтобы прикрыть их от вражеских бомбардировщиков. Ждать пришлось недолго. Вскоре появились «юикерсы». Они шли плотным строем, и Кузьмин, сблизившийся с ними, скомандовал споим ведомым: «Атакую ведущего, за мной!» Он первым открыл огонь, направив трассу на ведущего вражеских бомбардировщиков. Объятый пламенем «юнкерс» рухнул на землю.

Атака ведомых была не менее эффективной, и второй «юнкерс» пошел к земле. Затем последовал еще один удар, и строй немецко-фашистских бомбардировщиков нарушился. Развернувшись на запад, они стали неприцельно сбрасывать бомбы и уходить.

Не успела еще исчезнуть из поля зрения одна группа вражеских самолетов, как в тот же район устремилась другая, прикрытая истребителями. И снова звено Кузьмина вступило в схватку. Израсходовав запас горючего, фашисты начали выходить из боя.

Кузьмин дал команду своим возвратиться на аэродром. И тут заметил выскочившего из облаков Ю-87. Не раздумывая, старший лейтенант бросился в атаку и быстро настиг бомбардировщик. Сначала ему удалось подавить огонь вражеского стрелка. Затем он подобрался еще ближе к «юнкерсу», чтобы ударить наверняка. Гашетка была нажата до предела. Однако очереди из пулеметов не последовало. Кузьмин перезарядил и еще раз нажал на гашетку-пулеметы молчали. А «юнкерс» был совсем близко. Тут же созрело решение — таранить бомбардировщик. Таран-это большое искусство и смертельный риск. Но упустить врага Кузьмин не мог. Винт «Чайки» ударил по хвостовому оперению «юнкерса», и тот пошел к земле.

За мужество и отвагу, проявленные в этом бою, Кузьмин был награжден орденом Красного Знамени.

* * *

С развитием наступления гитлеровцев летом 1941 года 161-й истребительный перебазировался все дальше на восток. Глубокой осенью он уже выполнял задачи по прикрытию района Брянска. Гитлеровцы продолжали господствовать в воздухе. Однако вес яростнее и упорней становились сопротивление наших летчиков, которые не избегали встреч с численно превосходящими силами противника.

19 ноября Кузьмин патрулировал в назначенном районе и увидел группу вражеских бомбардировщиков. направлявшихся в сторону наших войск. Их было десять. Однако это не остановило Кузьмина. Не мешкая, он устремился и атаку. Одного за другим сбил с коротких дистанций два бомбардировщика. Внезапно от прямою попадания в бензобак «чайка» загорелась. Раненый летчик, обливаясь кровью, начал терять сознание. Усилием воли ему все-таки удалось подчинить падающий И-153, выровнять и посадить на первую попавшуюся площадку.

Машина горела. Вывалившись из кабины,. Георгий хотел было встать, чтобы поскорее отбежать от самолета, но острая боль в боку свалила его. Тогда, собрав последние силы, он стал ползти. Полз долго, увязая в глубоком снегу, до тех пор, пока его не подобрала местные жители.

Кузьмин потерял много крови, обморозил ступни ног. Его спрятали в одном из домов деревушки, выходили. Переодетый в крестьянское платье Георгий решил пробираться к своим. Но обессиленный, был пойман немецкими ищейками и помещен в лагерь для военнопленных.

Советский летчик не смирился со своим положением. Через некоторое время, уничтожив часового, он бежал. Около месяца партизанил. Когда Кузьмин попал в одну из наших частей, его сразу же направили в госпиталь залечивать гноящиеся на ногах раны.

В госпитале он пробыл почти три месяца. Врачи вынуждены были ампутировать ему ступню левой ноги и часть ступни правой и вынесли заключение о невозможности возвращения летчика в боевой строй. Однако Кузьмин не согласился с этим заключением. Ценою огромных усилий, проявив упорство и настойчивость, он стал хорошо ходить.

И он добился своего: в конце концов ему разрешили, правда, со всевозможными оговорками, вернуться, в родной полк.

* * *

В марте 1942-го его назначили командиром эскадрильи в 239-й истребительный авиационный полк. После основательной тренировки во всех элементах полета на новой машине «Лавочкин-5» Кузьмин начал летать. Уже в мае водил экскадрилью в бой. Вскоре вместе с полком отбыл под Сталинград.

Здесь, в небе волжской твердыни, с блеском про — явился талант Кузьмина как летчика-истребителя. В эти тяжелейшие дни боев, когда приходилось сдерживать натиск врага, рвавшегося к Волге и на Кавказ, авиаторам приходилось нелегко. Но, пожалуй, труднее всех было Кузьмину, имевшему два ранения и ампутированные ступни ног. Тем не менее, он переносил тяготы фронта наравне с другими; сумел скрыть хромоту и даже те, кто жил с ним в одной комнате, ни о чем не догадывались.

О том, как командовал эскадрильей и бил врага Георгий Кузьмин, скоро узнала вся страна. О его подвигах рассказала армейская газета.

22 сентября 1942 года группа из 14 самолетов противника, подходившая к Волге для бомбардировки нашей переправы, была встречена эскадрильей старшего лейтенанта Кузьмина. В завязавшемся бою командир первым атаковал «юнкерсы», вслед за ним — другие летчики. Гитлеровцы, встретив такой отпор, теряя один за другим самолеты, поспешили сбросить бомбы в степь и повернуть назад. Эскадрилья Кузьмина уничтожила пять «юнкерсов», из них два — лично сам командир.

* * *

Мамаев курган в Сталинграде был не только местом героических сражений его наземных защитников, но и районом воздушных боев наших авиаторов.

2 октября Кузьмин, прикрывая эскадрильей наши наземные войска, сражался с пятнадцатью «юнкерсами». Летчики эскадрильи сбили девять самолетов врага, два из них — лично комэск. Причем со вторым он расправился, когда уже был ранен осколком снаряда.

Несколько дней спустя произошел бой, о котором потом много ходило рассказов в полку и далеко за его пределами.

Пара «хейнкелей», неожиданно вынырнув из облаков, повисла над аэродромом части. О взлете нечего было и думать. Фашисты подкарауливали сверху. Всякий, кто дерзнул бы взлететь, мог стать их жертвой. Но нашелся такой. Георгий Кузьмин находился в самолете, который был готов к очередному тренировочному полету. При появлении противника над аэродромом Кузьмин тотчас взмыл и воздух. Один из «хейнкелей» с высоты спикировал на него. Прогремела длинная пушечно-пулеметная очередь. Но несколькими мгновениями раньше самолет Кузьмина перевернулся у самой земли через крыло, и очередь врага взметнула лишь столб пыли на аэродроме. «Ястребок» Георгия мелькнул над ближним лесом и исчез, а через несколько минут оказался выше «хейнкелей». Завязался бой. Несколько наших самолетов поспешили на помощь Кузьмину. В ларингофонах летчики услышали знакомый голос комэска:

— Моего не трогать, я сам прикончу. Не упускайте второго...

Группа, подошедшая на помощь, довольно быстра разделалась со своим противником. У Кузьмина бой затянулся. Ему, видно, попался опытный пилот. Тем не менее он стремился поставить врага в невыгодное положение, чтобы получить преимущество и нанести удар. Идя в лобовую атаку, он заставил противника, резко отвернуть в сторону и подставить под пушки советского истребителя свой хвост. Кузьмин почти в упор расстрелял его. «Хейнкель», дымя, свалился в штопор и пошел к земле. Пилот выбросился с парашютом, и его ветром несло в сторону аэродрома. Когда Георгий приземлился, то сразу же сообщил, где искать вражеского летчика. Через некоторое время его нашли; он был ранен Кузьминым в ногу и поэтому далеко уйти не смог. Как оказалось, это был действительно известный ас, обер-лейтенант Ганс Шульцер, выкормыш высшей школы пилотажа в Берлине, кавалер Железного креста с лавровым венком- знака, которым Гитлер награждал своих летчиков, сбивших не менее ста самолетов.

Кузьмина знали в то время уже многие, и велика была его популярность. Причем знали не только рядовые летчики и командиры подразделений. Знал даже командующий воздушной армией генерал Т. Т. Хрюкни, знал и ценил. Именно поэтому, когда 19 ноября 1942 года войска Сталинградского фронта перешли в наступление, командарм, прибыв на аэродром полка, лично поставил Кузьмину задачу произвести тщательную разведку в районе Котельникова. Требовалось уточнить, вышла ли наша конница на указанные ей позиции.

В тот день сильный ветер поднимал в степи снежные вихри и видимость была крайне ограниченной. Кузьмин решил лететь на малой высоте. Тщательно сверяя полет по карте, он вышел в укачанный район. Там обнаружил, подразделение конницы, а углубившись на территорию, занятую противником, заметил его танки и пехоту. Оставаясь верным себе, Кузьмин закончил разведывательный полет штурмовкой вражеских войск, выпустив по ним снаряды из пушек и пулеметные очереди.

Как знак внимания н высокой оценки ратного труда со стороны командарма воспринял Кузьмин свое назначение помощником командира по воздушно-стрелковой службе в 9-й истребительный полк. Новый 1943 год он встречал уже среди новых товарищей в составе гвардейской части и вскоре включился в боевую работу по прикрытию наших наступающих войск.

22 января, патрулируя пятеркой Як-1, Кузьмин встретил четырнадцать самолетов противника. Тут же вступил в бой и сбил два из них. Еще четыре самолета сбили ведомые.

10 февраля сорок третьего года командир 239-й авиадивизии, представляя Кузьмина к званию Героя Советского Союза, писал в наградном листе: «Участвует в Великой Отечественной войне с первого ее дня, смелый летчик-истребитель, отлично владеющий техникой пилотирования. За время боевой работы совершил 270 боевых вылетов, из них на штурмовку наземных войск и аэродромов противника — 15, на разведку войск противника — 70, на сопровождение — 30. Остальные вылеты производил на прикрытие своих войск и перехват противника. Провел 90 воздушных боен, в которых лично сбил 15 самолетов противника и 6 самолетов — в групповом воздушном бою. Штурмовыми действиями по войскам противника лично уничтожил 5 средних танков, 20 автомашин, 2 зенитные точки, до 50 солдат и офицеров. Будучи командиром эскадрильи, правильно сумел организовать боевую работу подразделения. В результате этого эскадрилья только на Сталинградском н Южном фронтах сбили 27 самолетов противника.

Кузьмин был одним из самых результативных летчиков но числу сбитых самолетов врага. Спустя некоторое время после присвоения ему звания Героя он стал первым асом в полку, сбившим 20 самолетов противника.

Когда же он сбил 21-й самолет, армейская газета поместила на своих страницах его портрет. Фотокорреспондент снял его в кабине самолета, на котором была нарисована двадцать одна звезда — по числу уничтоженных вражеских самолетов. А один из однополчан, будущий Герой Советского Союза Евгений Дранищев, восторгаясь боевыми делами Кузьмина, сказал:

— Жаль, что я не писатель, а то бы написал о нем книгу.

В канун Дня Воздушного Флота СССР в газете «Сталинский воин» была опубликована клятва советского аса гвардейца Г. П. Кузьмина, слова которой и сейчас звучат как заключительный аккорд его героической жизни.

«...Пока глаза мои видят, а руки способны держать штурвал, я клянусь множить счет пашей неумолимой мести врагу и с удвоенной силой бить фашистское зверье до полного освобождения от него советской земли и неба над нею».

В тот день, 18 августа 1943 года, летчики-гвардейцы уже с самого утра вылетали на отражение налетов вражеской авиации, а затем и на сопровождение штурмовиков.

Во втором, в этот день, вылете Герой Советского Союза гвардии майор Георгий Кузьмин был ведомым у командира полка Героя Советского Союза подполковника А. А. Морозова. В районе города Павлов Курган наши летчики ветре шлись с группой гитлеровских истребителей. Командир пошел в атаку, его прикрывал Кузьмин. Сбив первый «мессершмитт», Морозов стал быстро набирать высоту, за ним следовал Кузьмин. Здесь случилось непоправимое. Вражеский снаряд попал в самолет Кузьмина. Он успел развернуть горящую машину к линии (рроюа и покинуть ее. Но едва раскрылся шелковый купол парашюта, как его лизнуло пламя от горящего самолета.

Уже мертвым подобрали и с почестями похоронили героя бойцы наших передовых частей. Партийный билет и другие документы Г. П. Кузьмина на второй день из политотдела соединения наземных войск передали в полк...

«Красноярским Маресьевым» называют Георгия Павловича Кузьмина земляки. В память о нем в городе Заозерном Красноярского края одна из улиц названа его именем. Имя героя также носит Рыбинская восьмилетняя школа. Героя помнят в Донбассе, где красные следопыты школы № 1 города Красный Луч создали стенд, посвященный его жизни и боевым подвигам,

Имя Героя Советского Союза гвардии майора Георгия Павловича Кузьмина навечно останется в человеческой памяти.

Герой Советского Союза

Морозов Анатолий Афанасьевич

Родился 4 июля 1916 года в городе Бежице, в семье рабочего столяра. Русский. Член КПСС.

«...Помните, — писал он в письме родителям, — были у меня свои грядки, на них всегда вырастали овощи лучше, чем на всем огороде. Сейчас немножко смешно вспоминать, но может, те грядки приучили меня к труду».

Не было такого дела, взявшись за которое, он не довел бы его до конца. «Будет агрономом, — говорили одни. «Инженер из него замечательный получится», — заявляли другие. «Да ведь он прирожденный музыкант», — восклицали третьи. И действительно, он был натурой увлекающейся, ему хотелось объять необъятное. Поэтому все были удивлены его неожиданным решением пойти учиться в ФЗУ...

Анатолий поступил в ФЗУ при заводе «Красный Профинтерн» и в 1937 году получил специальность токаря. Затем работал на Брянском паровозостроительном заводе чертежником. Стал рационализатором, а затем и автором шести изобретений.

Помнил Анатолий Морозов тот день, когда его пригласили а райком комсомола, где отбирали лучших из лучших для направления в военные авиационные школы. И эту честь оказали ему.

Закончив с отличием летную школу в городе Энгельсе, лейтенант А. А. Морозов в декабре 1937 года начал службу младшим летчиком в 33-й истребительной авиационной эскадрилье Белорусского военного округа, а через два года уже участвовал в боях с белофиннами.

В Великую Отечественную войну вступил командиром звена и в боях с врагом прошел боевой путь до командира прославленного полка советских асов, в составе которого находился в мае-августе 1943 года.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 27 марта 1942 года удостоен звания Героя Советского Союза.

В воздушных боях сбил лично 11 и в группе с товарищами — 6 фашистских самолетов.

Погиб 18 июня 1944 года.

Верный клятве своей

Когда полк вступил в боевые действия против спровоцировавших конфликт белофиннов на Карельском перешейке, то, отправляясь в свой первый боевой вылет на защиту города Ленина, Морозов, как и все летчики полка, поклялся, не щадя своих сил и даже жизни, защищать его, как самое дороге и заветное, как святыню земли русской, как колыбель Великою Октября, гордость и славу Родины.

В составе звена капитана Карманова Анатолий совершал полеты над линией Маннергейма. Здесь, на севере, он научился выносливости, стойкости, находчивости, познал цену настоящей боевой дружбы, граничащей с самопожертвованием.

...На поврежденном в бою самолете продолжать полет уже не представлялось возможным, и Морозов вынужден был сесть на вражеской территории. Командир звена приземлился вслед за ним, и не успели вражеские солдаты добежать к месту их посадки, как Морозов уже был рядом с Кармановым. Собственно говоря, он не сел, а втиснулся в кабину одноместного истребителя, стараясь по возможности не мешать командиру управлять машиной. Самолет взмыл из-под самого носа врага. Через полчаса они добрались до своего аэродрома, окоченевшие от тридцатипятиградусного мороза, но счастливые тем, что удалось вернуться целыми и невредимыми.

Они продолжали боевые полеты в одном звене, и все лучшие качества настоящего воздушного бойца, какими н обладал капитан Карманов, перенимал у него в тех боях Анатолий Морозов. И перенимал, видно, неплохо, так как за образцовое выполнение заданий командования в марте 1940 года был награжден орденом Красного Знамени.

Став в июне того же года командиром звена, старший лейтенант Морозов весь пыл своей души и полученный боевой опыт передал летчикам подразделения, твердо усвоив наставление своего командира, говорившего, что от умения руководить звеном начинается умение управлять людьми в бою — обязательное качество авиационных командиров всех степеней и рангов. «Командуя звеном, — отмечалось в боевой характеристике Морозова, — он показал себя только с положительной стороны».

В этой должности Анатолий и вступил в войну против немецко-фашистскпх захватчиков. В первый же день он сбил над молдавской землей «юнкерс». На второй день неудача постигла наших летчиков. В бою над Кишиневом с численно превосходящей группой «мессершмиттов», в котором участвовал и Морозов, погиб сбивший три самолета гитлеровцев Герой Советского Союза капитан Карманов. Гибель боевого командира и друга потрясла Анатолия. Он поклялся отомстить за смерть Карманова и в тот же день сбил фашистский самолет.

Это произошло 8 июля. Летчики находились в боевой готовности, когда на КП сообщили, что идет большая группа вражеских бомбардировщиков, сопровождаемых «мессершмиттами». Восьмерку наших лучших истребителей в бой повел Анатолий Морозов.

Короткие минуты взлета и сбора группы, и вот уже она пошла на сближение с немецко-фашистскими самолетами. Сблизившись, наши соколы с ходу врезались в самую гущу вражеских машин. «Меня охватил азарт борьбы, сердце билось сильно и учащенно, — вспоминал потом Морозов. — Впереди себя я увидел «юнкерс».

Тщательно прицелившись, он с короткой дистанции нанес удар и сбил бомбардировщика. Потом сделал «горку», поднявшись выше всех машин. И тут почувствовал сильный удаp: это вражеский снаряд угодил в мотор его самолета. Однако Морозов продолжал тянуть и, используя высоту, вести бой с противником. Увлекшись схваткой, Морозов не заметил, как остался один. Прямо на него шли два «мессершмитта», и еще два наседали сверху. Мелькнула мысль: уклониться от боя, но тут же он отогнал ее прочь — не подходящий для него вариант, да и уйти с подбитым мотором невозможно.

Когда кончились боеприпасы, он решил идти на сближение с противником, иного выхода не было. И вот два самолета — наш и вражеский — разделяли уже какие-нибудь пятьдесят миров. Еще мгновенье — и правой плоскостью И-16 ударил по крылу вражеской машины. От удара одно крыло И-16 отвалилось, но и «мессер», кувыркаясь, устремился к земле. В тот же момент Морозова выбросило из кабины. Его мозг работал четко: нельзя пока раскрывать парашют — могут расстрелять в воздухе. И он падал с нераскрытым парашютом. Рядом проскочил «мессер», резко простучала пулеметная очередь. Выждав момент, летчик дернул за кольцо и через некоторое время благополучно приземлился.

А спустя несколько минут он увидел своего поверженного врага. Оказалось, это был опытный ас, капитан с двумя Железными крестами на груди. Глядя на него, Морозов вспомнил где-то услышанную фразу Гитлера. Фюрер хвастливо уверял, что сражение в воздухе — истинно германская форма боя и что славяне не способны понять что-либо и авиации. Война же показала фашистам, какова советская форма боя, и битые летчики «Люфтваффе» стали понимать ее куда больше своего фюрера.

Участвуя в боях на Южном фронте, Морозов произвел 135 боевых вылетов, из которых 40 заканчивались воздушными боями. В них он лично сбил восемь самолетов противника н два — в группе. Из лично сбитых один «мессершмитт» был уничтожен методом тарана в лобовой атаке. Командуя звеном, Морозов совершил четыре дерзких налет на аэродромы противника, где было сожжено 17 самолетов.

Указом Президиума Верховного Совета СССР Морозову, показавшему высокие образцы мужества и героизма, было присвоено звание Героя Советского Союза.

Когда в Кремле М. И. Калинин вручил ему орден Ленина и Золотую Звезду Героя, Анатолий дал слово сбить в несколько раз больше самолетов, чем имел на своем боевом счету. Это слово он считал клятвой перед Родиной и, чтобы выполнить ее, дрался самоотверженно , и бесстрашно.

* « «

На Брянском фронте Морозов уже командовал 4-м истребительным авиаполком, организовывая и обеспечивая его непрерывную и интенсивную боевую работу. За короткий срок — с 6-го по 28 июля сорок второго года — полк совершил 509 боевых вылетов; в 196 воздушных боях летчики полка сбили 40 самолетов противника. Здесь, на Сталинградском фронте, он получил от командования армии новый самолет Як-7, построенный на средства тружеников колхоза «Новый путь». Самолет так и назвали «Новый путь». В первом же бою на этой новой именной машине Морозову удалось сбить вражеский истребитель.

* * *

Так изо дня в день проходила напряженная боевая работа 4-го авиаполка, умело направляемая опытным командиром и асом Анатолием Морозовым. При нем в части выросли такие замечательные воздушные бойцы, как Амет-Хан Султан, В. Д. Лавриненков, И, Г. Борисов, впоследствии ушедшие на пополнение 9-го гвардейского Одесского ИАП. Кстати сказать, с летчиками этого прославленного полка Морозову довелось имеете участвовать в боях против сборных авиторов Люфтваффе летом 1943 года. Так случилось, что в то время, когда Морозов исполнял обязанности заместителя командира 6-й авиадивизии, ему пришлось замещать в 9-м полку Льва Львовича Шестакова, убывшего в мае-июне сорок третьего в краткосрочный отпуск и на лечение.

Каждый вылет с прославленными авиаторами, каждый бой, проведенный плечом к плечу с ними, вызывали у майора Морозова чувство гордости и глубокою удовлетворения.

Перед одним из вылетов с летчиками 9-го гвардейского Морозов писал сыну: «Перед боем думается о смерти. Я покривил бы душой, если бы стал доказывать, что мне безразлично — жить или умереть. Мне, как и каждому, хочется жить. Да и как не хотеть? Я познал радость большого, захватывающего творческого труда, я познал самое сильное и благородное чувство — любовь к Родине, которой нельзя изменить, потому что она одна на всю жизнь. Я узнал ощущение высоты неба, на которую поднимает пилота его стальная птица. Я узнал счастье битвы, счастье победы, счастье славы, заслуженной подвигом, И разве я могу после этого легко отдать свою жизнь врагу?! Но и страха смерти у меня нет, потому что смерть за свой народ означает бессмертие.

...Остается четверть часа до взлета боевых машин. Только что звонили из штаба и спрашивали: все ли готово к бою? Я отвечал: все!

Моторы уже запущены. Мои боевые друзья в кабинах. Сейчас я взлечу первый, а за мной — Иван Королев, Павел Головачев, Амет-Хан Султан, Алексей Алелюхнн, сражавшиеся, как львы, в небе Одессы, над Сталинградом. Я верю, что мы и сегодня успешно выполним боевое задание.

Хорошо и легко у меня на душе. Это, наверное, от того, что я поделился пережитым и передуманным с тобой, сын мой. Это ради тебя мы идем сейчас в бой, чтобы победить или умереть с честью.

Я верю: ты будешь достоин своего отца. А если придется драться, ты заменишь отца за штурвалом самолета и так же как мы, будешь беспощадно бить любого врага, который осмелится посягнуть на свободу и независимость нашей любимой Отчизны.

Я иду в бой с горячей думой о Родине, с тобой, Ленинская партия!

— От винта!.. В бой!»

С этой клятвой и своем сердце, с этими чувствами и мыслями он повел гвардейцев в бой.

А вскоре, в середине августа 1943 года, когда Шестаков был утвержден и должности заместителя командира дивизии, Морозов вступил в командование 9-м гвардейским авиаполком.

* * *

Новый этап боевой работы части под руководством нового командира начался в связи с наступлением войск Южного фронта и прорывом обороны противника на реке Молочной, Это была первая операция, в которой полк участвовал без своего прославленного командира Шестакова. За девять дней боев летчики полка совершили на «аэрокобрах» 247 вылетов и в 22 групповых воздушных боях сбили 35 самолетов противника.

* * *

Командуя 9-м гвардейским ИАП, Морозов уделял большое внимание совершенствованию тактики борьбы с самолетами противника.

Морозов много сделал для утверждения полетов на свободную воздушную охоту как одного из основных видов боевых действий летчиков полка в конце 1943-го — начале 1944 года. Лично участвуя в таких полетах, он показывал образцы применения этого важного способа боевых действий. Так, 21 января 1944 года, вылетев на свободную охоту, Морозов на станции Ново Петровка уничтожил паровоз противника. Через три дня, возглавляя группу из четырех самолетов, он обнаружил на станции Туркалы железнодорожный состав, в котором были 18 цистерн с горючим. В результате атаки возникло четыре очага пожара. Повторный налет четырех «аэрокобр» был совершен через два часа. Эшелон гитлеровцы к тому времени растянули. И тогда капитан Амет-Хан Султан всей группой произвел по оставшимся цистернам две атаки, в результате которых большинство из них было зажжено.

Ставя в пример правильное решение Морозова как командира группы и дерзкие действия летчиков, командование отметило, что противнику был нанесен большой урон малыми средствами. «За февраль 1944 года, — отмечалось в политдонесении 6-й гвардейской авиадивизии, — часть подполковника Морозова вела боевую работу по прикрытию переправ и разведке войск противника. За это время полк произвел 185 самолето-вылетов, 10 воздушных боев, в результате которых сбил 13 самолетов, уничтожил на земле 110 автомашин, 5 паровозов, 100 лошадей и много живой силы противника». В числе отличившихся отмечался и сам командир полка, уничтоживший 12 февраля на станции Блакитной и 22 февраля на станции Чангар по одному паровозу противника. Четвертый локомотив фашистов Морозов уничтожил 17 марта на станции Гороховка.

Под его руководством летчики полка активно участвовали в боях на юге Украины и в Крыму. 7 апреля 1944 года гвардейцы чествовали своего командира в связи с награждением его орденом Красного Знамени. А на следующий день часть включилась в начавшуюся операцию по освобождению Крыма. За четыре дня, с 8 по 11 апреля, в период прорыва обороны противника на Сиваше,1 летчиками полка было совершено 240 боевых вылетов и в 14 воздушных боях сбито 10 и подбито 3 вражеских самолета.

Морозов лично отличился в боях за Севастополь. 24 апреля в воздушном бою он сбил «фокке-вульф», который упал в районе северо-западнее поселка Джаншиев.

22 мая 1944 года за успехи в руководстве авиационной частью Морозов был удостоен высокой правительственной награды-ордена Александра Невского. А через два дня он получил последние напутствия и добрые пожелания командования 6-й авиадивизии, провожавшего его 9-й полк в полном составе в распоряжение командующего ВВС Советской Армии Главного маршала авиации А. А. Новикова.

* * *

28 мая 1944 г. Морозов уже докладывал Новикову о прибытии авиачасти в Подмосковье, на станцию назначения. На приеме у Главного маршала он узнал, что его полку оказана большая честь — осваивать новейшие самолеты-истребители для выполнения особо важных и ответственных босных задач. Всему составу, перед тем как он приступил к большой и напряженной работе, предоставлялся 12-дневный отпуск.

В прекрасном настроении уходил в отпуск Морозов. Впереди его ждала встреча с семьей, а затем важное и ответственное дело.

18 июля полк вновь был в сборе. Личный состав ожидал своего командира у столовой, чтобы по заведенному обычаю во главе с ним сесть за стол. И тут сообщили горькую весть: гвардии подполковник Морозов погиб от взрыва трофейной толовой шашки. Нелепая случайность привела к непоправимой утрате — смерти замечательного боевого командира.

Герой Советского Союза

Карасев Александр Никитович

Родился 30 августа 1916 года в городе Орджоникидзе Североосетинской АССР, в семье каменщика. Русский. Член КПСС. Окончил 7 классов местной школы ФЗУ по профессии токаря по металлу.

В декабре 1940 года окончил Нахичеванскую, а затем и Батайскую военную школу летчиков.

На пятый день Великой Отечественной войны пилот А. Н. Карасев вступил в борьбу с фашистскими захватчиками в качестве пилота 282-го ИАП Южного фронта. Затем был командиром звена 5-й отдельной авиационной эскадрильи ПВО Южного фронта.

В июле 1942 г. А. Н. Карасев был назначен в 6-й ИАП 8-й воздушной армии, где отличался в боях по защите Сталинграда, сбив 6 августа два самолета противника.

В числе лучших истребителей 8-й ВА, в сентябре 1942 года прибыл на пополнение 9-го гвардейского ИАП советских асов.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 августа 1943 года командир звена, гвардии старший лейтенант А. Н. Карасев был удостоен звания Героя Советского Союза.

На боевом счету А. Н. Карасевв более 380 боевых вылетов и 112 воздушных боев, в которых он сбил свыше 30 самолетов врага лично и 11 -в группе с товарищами.

Генерал-майор авиации в отставке А. Н. Карасев награжден тремя орденами Ленина, четырьмя орденами Красного Знамени и орденом Красной Звезды,

Отважный в бою

Прибывшему в 9-й гвардейский авиаполк лейтенанту Карасеву было у кого учиться, с кого брать пример. Имя командира полка Л. Л. Шестакова -героя боев в Испании, прославленного командира гвардейского истребительного полка, защищавшего Одессу и ставшего здесь, в Сталинградском небе, командиром полка советских асов, — гремело по всему фронту. В блеске боевой славы был и командир эскадрильи Алексей Алелюхин.

В боях за Сталинград Карасев произвел 120 боевых вылетов, провел 35 воздушных боев, в которых лично сбил шесть самолетов противника. И в каждом из тех боев проявил себя мастером дерзких атак{30}.

17 декабря 1942 года он вылетел в составе группы истребителей на перехват самолетов противника в районе Зеты, где полк выполнял специальную задачу по перехвату гитлеровских самолетов, пытавшихся доставлять грузы осажденной в Сталинграде группе армий Паулюса. Находясь в прикрывающей группе, Карасев вступил в бой с гитлеровскими Ме-109, чтобы дать возможность своим товарищам атаковать немецко-фашистских бомбардировщиков. Использовав высоту и солнце, Карасев стремительной атакой зажег один Me-109, который горящим факелом врезался в землю. Ударная группа наших истребителей без помех атаковала бомбардировщики противника и три из них сбила, заставив остальных повернуть обратно, не дойдя до цели.

Еще одной победой был отмечен бой с группой бомбардировщиков 30 января 1943 года. Прикрывая наземные поиска а районе Политотдольской, Карассев встретил группу бомбардировщиков противника до восьми Ю-88 под прикрытом шест Мс-109. Находясь выше бомбардировщиков противника, Карасев дерзким пикированием обрушился на один «юнкерс». Прошитый меткой пулеметной очередью, Ю-88 рухнул па землю. Строй бомбардировщиков был нарушен, и Карасев, вступив в бой с истребителями, помешал им выполнить свою задачу. Наши истребители, воспользовавшись этим, сбили еще два бомбардировщика врага.

* * *

В боях за Ростов Александр Карасев уже водил в бой группы из 6–8 самолетов.

Уже два ордена Красного Знамени украшали его грудь, и каждый новый бой придавал ему еще большую уверенность и волю к победе.

С особым подъемом Карасев вел бои на подступах к Ростову, там осталась его любимая. Ростов освободили, и он считал часы и минуты, когда можно будет попасть в город. Едва полк произвел посадку на аэродроме имени Фрунзе, он помчался по улицам освобожденного города и встретился со своей невестой Надей.

...Это была одна из первых свадеб в освобожденном Ростове и первая свадьба в пилку, вселившая в однополчан веру и близкое счастье.

С новыми силами вступил он в бои с фашистской авиацией, пытавшейся наносить массированные удары по Ростову. Блестящую победу одержал в бою с двумя Me-109.

«В том бою товарищ Карасев, — указывалось в наградном листе, — сбив два самолета противника, показал мастерство ведения воздушного боя, бесстрашие и храбpocть советского аса».

A 1 апреля Указом Президиума Верховного Сонета СССР гвардии старший лейтенант Карасев был удостоен высшей награды Родины — ордена Ленина.

Еще в канун 25-й годовщины Советской Армии и Военно-Морского Флота командование полка направило поздравительные письма семьям однополчан. И вот спустя два месяца в адрес командования пришло ответное письмо из Орджоникидзе от матери и сестры Карасева.

«Нет слов, чтобы выразить всю полноту нашего счастья, когда мы узнали о победах доблестной Советской Армии, о ваших победах, дорогие гвардейцы, — писали они, — мы гордимся, что в ваших рядах служит и Александр, наш сын и брат... Сейчас, когда мы пишем это письмо, в доме нет отца и Николая — младшего брата Александра. Они тоже на фронте, сражаются за честь и независимость Родины... По мере сил и мы, женщины, стараемся внести свою лепту в общее дело победы над врагом. Как и все люди Советской Осетии, мы участвуем в сборе средств на постройку авиазвена «Защитник Владикавказа» и на танковую колонну «Колхозник Северной Осетии».

Это письмо было зачитано в эскадрилье Алелюхина и сыграло свою роль в подъеме боевого настроя личного состава.

Что же касается самого Карасева, то он почувствовал еще большую ответственность перед советским народом, родными и близкими за каждый свой вылет, за каждый удар по врагу.

Завоевав славу отличного ведущего своих истребителей, он утверждал свой авторитет и как надежный прикрывающий бомбардировщиков и штурмовиков.

Во время сопровождения самолетов Пе-2 Карасев, шедший на высоте 2500 метров, в районе Мариновки заметил самолет противника Ме-109Ф, который был ниже его метров на 200–300. Александр, не мешкая, стал разворачиваться для атаки. «Мессершмитт», заметив сзади себя Як-1, ушел на правый боевой разворот и в свою очередь попытался зайти в хвост Карасеву. Тот ответил левым разворотом, и Ме-109Ф. проскочил, не успев открыть огонь. Карасев все же уловил подходящий момент и, оказавшись сзади и сверху «мессера», с короткой дистанции ударил по нему. Вражеский истребитель загорелся, вошел в отвесное пикирование и упал в районе Мариновки. Карасев же благополучно сел на свой аэродром.

10 мая он был представлен к званию Героя Советского Союза. «За время боевых действий с немецкими захватчиками, — указывалось п представлении командования, — Карасев показал себя бесстрашным и волевым летчиком-истребителем, отлично знающим свой самолет и вооружение... Имеет на своем счету 301 боевой вылет, провел 70 воздушных боев, в которых сбил 23 самолета противника, из них лично -14».

* * *

В июльском наступлении войск Южного фронта у летчиков было много работы. Ежедневные вылеты на перехват, на сопровождение, на разведку, свободную охоту...

В первый же день наступления, 17 июля, в районе хутора Ясиновский Ростовской области Карасев сбил Ю-88.

Участвуя в новых воздушных схватках, Карасев совершенствовал свое боевое мастерство. В июле он сбил четыре самолета противника и вошел в число самых результативных асов полка.

Вскоре однополчане поздравили Карасева с награждением вторым орденом Красного Знамени, а 1 августа он был удостоен этой награды в третий раз.

Успешно закончив переучивание на новом самолете «аэрокобра» и став заместителем командира эскадрильи, старший лейтенант Карасев спой богатый опыт передавал летчикам.

« Александра ставили в полку в пример за отличные знания не только самолетов, на которых он летал, но и тех, с которыми ему приходилось вступать в бои. В умении разумно и полностью использовать тактико-технические возможности машины, правильно расставить и руководить в бою своими ведомыми и всеми летчиками звена, в знании слабых мест самолетов врага и использовании этих знаний он и видел залог победы о боях с противником.

Перед каждым вылетом, вспоминают летчики, которых он водил в бой, Карасев «проигрывал» возможные варианты боя, используя внезапность, превосходство в высоте, разнообразности маневра и дерзость в атаках, непревзойденным мастером которых он был.

Его любили в полку, и поэтому весть о присвоении ему 24 августа звания Героя Советского Союза была , встречена с большой радостью. Как об одном из отважных летчиков в боях за освобождение Донбасса о Карасеве писали в те дни армейская и фронтовая газеты.

«Карасев — инициативный и бесстрашный командир, — писал заместитель командира полка по политчасти подполковник Н. А. Верховец, — опытный воздушный боец, мастер эффектных атак. Много раз он участвовал в воздушных схватках с превосходящими силами противника, но ни разу не терпел поражения».

В боевых документах отмечен вылет 1 октября 1943 года, когда четверка, ведомая Карасевым (Твеленев, Чиликин, Масленников), сбила два «хейнкеля». А в другом бою, вылетев во главе шести «аэрокобр» для прикрытия своих войск, Карасев в заданном районе на высоте 3000 метров встретил 12 «юнкерсов», 3 «хейнкеля» и 12 «мессершмиттов». В завязавшемся неравном бою он меткой очередью сбил Ю-87. Еще два «юнкерса» были уничтожены ведомыми, которые следовали за командиром. «Аэрокобры» без потерь возвратились на свой аэродром.

5 ноября Карасеву было присвоено звание капитана, а 1 февраля сорок четвертого его назначили помощником командира полка по воздушно-стрелковой службе, и уже 25 февраля он стал майором.

Авиаторы полка, вылетая на свободную воздушную охоту по тылам и коммуникациям противника, активно участвовали в подготовительных операциях к наступлению наших войск в Крыму. Карасев еще больше сблизился и сдружился с теми, кто защищал Одессу. Возвращение в небо Одессы было завоевано в долгой и многотрудной борьбе с врагом. Хотя полку не пришлось непосредственно участвовать в освобождении этого города, полеты летчиков части в небо Одессы накануне ее освобождения давали им право с гордостью говорить о том, что их мечта вернуться в Одессу сбылась. И так же, как в октябре 1941 года из сражающейся Одессы летчики были призваны на защиту Крыма, так и сейчас, в апреле сорок четвертого, они поднимались в крымское небо, чтобы очистить его от вражеских самолетов.

7 апреля 1944 года, накануне наступления наших войск с целью прорыва вражеской обороны, 25 боевых экипажей 9-го полка способом свободной охоты прикрывали действия трех групп Ил-2, штурмовавших аэродромы противника: Джанкой, Веселое, Курман-Кумельчи. В тот день майор Карасев участвовал в воздушных схватках и с боевого задания не вернулся...

Однополчане рассказывают, что, когда Карасев рассеял группу самолетов противника, наши летчики стали уничтожать их по одиночке. Самому Александру пришлось вступить в бой против пяти «мессершмиттов». Искусно маневрируя, он один самолет уничтожил, а другой подбил. Почувствовав, что осколки вражеских снарядов пронзили самолет, Карасев, как потом стало известно, решил выйти из боя и на большой скорости уйти, дотянуть и сесть на свой аэродром. Но дотянуть не удалось. Объятый пламенем, самолет упал на землю, и Карасев в бессознательном состоянии оказался в плену у врага.

Когда советские войска освободили Севастополь, стали известны обстоятельства дальнейшей судьбы Карасева.

* * *

«12 мая этого года, — докладывал начальник политотдела 8-й воздушной армии полковник Дороненко, — мы с подполковником Верховцом выехали к генералу Савицкому, где взяли его летчика лейтенанта Лемехина, который находился вместе с Карасевым в севастопольской тюрьме, и с ним произвели розыск Карасева.

Выяснилось следующее: Лемехин действительно находился в севастопольской тюрьме, где лично виделся с Карасевым. Всего там было восемь летчиков. 17 апреля при отправке на работу Лемехин сбежал из-под охраны, после чего 9 мая возвратился в свою часть.

Установлено, что гвардии майор Карасев находился в тюрьме до 9 мая. Был одет в гражданское платье, скрывал от немцев и от полицейских, что он летчик, Герой Советского Союза. Все это подтверждает капитан медицинской службы Павлов, который также находился в этой тюрьме в качестве врача...

8 мая Карасев спрятался на чердаке тюрьмы, откуда пытался совершить побег. Однако был обнаружен полицейскими и снова возвращен в камеру.

9 мая, когда наши войска подошли к Севастополю, немцы всех заключенных, кроме полицейских и обслуживающего персонала, эвакуировали с целью отправки водным транспортом. Был ли среди данных эвакуированных Карасев, установить не удалось...

На допросе один ил полицейских, но прозвищу Саша, сообщил, что когда большую часть заключенных погрузили на баржу для отправки, па пей по неизвестным причинам произошел взрыв и все заключенные погибли...»

Но и после этого в полку не хотели верить, что Карасев погиб, а извещение райвоенкомату в город Орджоникидзе было послано о Карасеве как о пропавшем без вести.

Тяжело переживали дома у Карасева эту весть. Но все надеялись, что он остался жив и даст о себе знать, Так оно и случилось. В мае 1945 года его родные получили телеграмму: «Я жив, здоров, подробности сообщу потом. Саша». А вскоре в родной дом вернулся и сам Карасев и рассказав все, что с ним произошло.

* * *

При погрузке в Графской бухте на баржи он воспользовался переполохом при налете наших штурмовиков, бежал, но был схвачен охраной.

Карасева перевезли в Румынию, в город Констанцу, там он пробыл несколько дней в лагере военнопленных под открытым небом. А затем его вместе с другими заключенными, тоже летчиками, отправили эшелоном в Германию. В пути, ночью, они перерезали проволоку в окне, и Карасев, выбравшись наружу, сумел отодвинуть щеколду на двери и открыть ее.

Всю ночь их группа из четырех человек шла на север. Днем старались обходить населенные пункты, вообще держались подальше от людей. И все же напоролись на фашистов. Их передали в комендатуру, а оттуда отправили в лагерь для военнопленных в Австрии, что недалеко от Маутхаузена.

8 мая 1945 года лагерь освободили советские войска. Тогда же Карасев узнал, что его 6-я гвардейская авиадивизия находится поблизости, в Чехословакии. Он написал туда письмо. Через некоторое время в лагерь за ним прилетел самолет По-2 и перебросил в дивизию, где Карасев после долгой разлуки встретился с однополчанами по соединению, 9-й же гвардейский полк был в 10 время под Берлином, в составе другой, 303-й дивизии.

* * *

18 февраля 1958 года ему было присвоено звание генерал-майора авиации. После того, как он закончил Высшие академические курсы, его зачислили слушателем 2-го курса Военной Академии Генерального штаба ВВС СССР. Закончил ее Карасев в сентябре 1959 года.

Почти десять лет отдавал свой опыт и знания гвардии генерал-майор авиации А. П. Карасев делу подготовки летных кадров, возглавлял авиационное училище. Ныне он в запасе, живет с семьей в Чернигове и не теряет связи с бывшими однополчанами. Он ведет большую военно-патриотическую работу, мечтает написать книгу о своем боевом пути. Ему есть о чем рассказать, и пусть эта его мечта сбудется.

Герой Советского Союза

Борисов Иван Григорьевич

Родился в 1921 году в деревне Шелухино Московской области. Русский. Член КПСС. В Москве окончил ФЗУ, был зачислен курсантом в Центральный аэроклуб. В конце 1940 года был рекомендован в военную школу пилотов. Досрочно выпущенный из подмосковной школы, нес службу в ПВО столицы, затем сражался на Брянском и Сталинградском фронтах.

В состав 9-го гвардейского ИАП советских асов был зачислен в октябре 1942 года и прошел с ним путь от Сталинграда до Берлина, стае одним из прославленных его героев.

За годы войны совершил 250 боевых вылетов, участвовал в 86

воздушных боях и сбил 14 лично и в группе с товарищами-9 самолетов врага.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 1 ноября 1943 года удостоен звания Героя Советского Союза.

Герой Советского Союза гвардии майор И. Г. Борисов был награжден тремя орденами Красного Знамени, орденами Отечественной войны 1 степени и Александра Невского.

Умер 9 августа 1954 года.

От Сталинграда до Берлина

На Сталинградском фронте старшина Иван Борисов стал летать ведомым у Амет-Хана Султана. Они были схожи характерами — оба порывистые, решительные, смелые.

Иван Борисов восхищался ведущим, уже имевшим на своем боевом счету 130 боевых вылетов и открывшим счет сбитых им самолетов еще под Москвой, где таранным ударом он сбил гитлеровский «юнкерс». Он знал главный принцип Амет-Хана: «И сам не погибай, и товарища обязательно выручай». Амет-Хан утверждал, что погибнуть не так уж страшно, страшно другое — не быть завтра в строю боевых летчиков и не иметь возможности бить проклятых фашистов. Вот почему Амет-Хан после каждого возвращения из полета давал салют из своего пистолета -за живых!

Большое доверие и ответственность возлагались на Борисова как ведомого такого аса. Он должен был быть готовым не только «прикрывать» своего ведущего, но, если нужно, и принимать огонь на себя; защищая командира, быть готовым тоже пойти на таран, требовавший от летчика высшей доблести. Когда их свели для полетов и парс, Амет-Хан, сверкнув глазами, в которых были смешинки, сказал Борисову:

— Держись за небо и меня, и чертям будет тошно!

Иван держался «за небо и Аметку», как сердечно называл он своего ведущего.

Особенно вырос в глазах Борисова авторитет Амет-Хана, когда тот сбил два Me-109. Это произошло так быстро, что Борисов едва не спутал первый сбитый самолет со вторым. Он повторял за Амет-Ханом один маневр за другим, прикрывая хвост машины ведущего. Когда сели, улыбающийся Амет-Хан со словами «так держать!» — протянул Ивану руку.

В сложных ситуациях боя ведомый отсекал огнем приближавшиеся самолеты противника и давал возможность Амет-Хану действовать так, что на одном из разборов командир полка назвал Борисова не только щитом ведущего, но и огненной стеной. Сильно переживал Борисов после полета, в котором, как ему казалось, он не уберег ведущего и Амет-Хан вынужден был покинуть с парашютом загоревшийся самолет. Борисов проследил за его приземлением на нейтральную полосу, где его подобрали наши воины. Взмыв над оказавшимся в безопасности командиром, Борисов двумя очередями поразил «мессершмитт».

«В бою держится смело, проявляет инициативу и находчивость, — писал о Борисове командир полка в наградном листе, — имеет на своем счету три сбитых самолета противника...»

С награждением орденом Красного Знамени 23 октября 1942 г. Борисова поздравляли уже в 9-м гвардейском, куда он был направлен из своей части с Амет-Ханом, Лавриненковым и Степанепко{31}

Уровень летной подготовки и боевого мастерства Борисова получил высшую оценку командира полка Л. Л. Шестакова, старшина-пилот был назначен командиром звена.

* * *

Первые вылеты с аэродрома Зеты и новом полку Борисов совершал в составе группы, которую водил в бой В. Д. Лавриненков. Владимир Дмитриевич в последствии скажет. «Комсомолец Иван Григорьевич Борисов... был прекрасной души, обладающий огромной силой воли человек, один из лучших летчиков эскадрильи, он очень хорошо знал тактику воздушного боя, отлично умел эксплуатировать материальную часть своего истребителя. На земле и в бою Борисов много помогал своим боевым товарищам. Он также в совершенстве знал сильные и слабые стороны самолетов противника и психологию его летного состава».

С того же аэродрома Борисов участвовал в штурмовом налете наших истребителей на немецко-фашистский аэродром Гумрак. Находясь в паре с Лавриненковым, который вел шестерку «Яков» прикрытия, Борисов с восхищением наблюдал за ударной группой Шестакова, обрушившейся на стоянки самолетов противника, и зорко следил за обстановкой в воздухе.

Когда появились вражеские истребители, Иван, как и другие летчики, вклинившись в строй «мессеров», вступил с ними в бой, стараясь отлечь их от ударной группы Шестакова, штурмовавшей аэродром.

Борисов упорно кружился в карусели с двумя Me-109, все время ускользая в тот момент, когда фашистские истребители пытались зайти ему в хвост. Он умело уходил из-под обстрела, не выходя из боя, пока не была дана команда возвращаться на свой аэродром. Командир полка дал высокую оценку действиям истребителей прикрытия, позволившим ударной группе уничтожить шесть транспортных самолетов противника.

* * *

Памятными для Борисова остались февраль и март 1943 года. Однополчане 3 февраля сердечно поздравили «задержавшегося» старшину с первым офицерским званием — младший лейтенант. Через три дня командование отметило хладнокровие, проявленное Борисовым в трудной обстановке. Обнаружив в полете повреждение cbcntvs охлаждения двигателя самолета, Иван быстро сориентировался и совершил нормальную посадку на ближайшем аэродроме.

В тяжелых боях по освобождению Ростовской области и защите Ростова-на-Дону и Батайска от налетов вражеских бомбардировщиков Борисов снова летал с Амет-Ханом и показал себя отличным бойцом. Характерной была воздушная схватка 27 февраля.

Следуя во главе второго звена наших истребителей, Борисов, зайдя сверху и сбоку, атаковал группу «хейнкелей» и с первой же очереди сбил один из них. Уйдя боевым разворотом вверх, он устремился на замыкающий, отставший от группы «хейнкель», но с первой очереди промахнулся. Тогда летчик поднялся опять над врагом и, сблизившись максимально с «хейнкелем», двумя очередями сбил его.

По не каждая схватка с врагом приносила одни лишь победы. Были ситуации, когда даже больших мастеров воздушного боя настигали огненные трассы вражеских самолетов,. 22 марта шестерка «Яков» встретила группу из пятнадцати бомбардировщиков противника, прикрытых девятью Ме-109. Навстречу им Амет-Хан повел истребителей. Огонь открыли все «Яки», и огненные трассы впились в тела «юнкерсов», их ведущий взорвался в воздухе. Но в тот же момент истребители противника с высоты ринулись на шестерку «Яков». Два «мессера» атаковали ведущего. Его надежно прикрывал Борисов, отбивая одну атаку за другой. Уйдя в набор высоты, два «мессера» снова бросились на пару Амет-Хана, к ним подоспел третий. Пока Борисов отбивал атаки пары Ме-109, третий истребитель сумел-таки дать очередь по его машине, и осколком снаряда наш летчик был ранен. Тем не менее он сумел довести и посадить «Як» на аэродром в Ростове.

Через два дня Борисов уже участвовал в знаменитом бою по отражению налетов до 80–90 бомбардировщиков противника на железнодорожный узел Батайск. Летал в паре с Амет-Ханом. Их группа в составе четырех «Яков» в районе Кейсу встретила до 40 «юнкерсов». Как только взорвался сбитый Амет-Ханом флагманский Ю-87, строй остальных немецких бомбардировщиков рассыпался. Тогда Борисов, подойдя к «юнкерсу» почти вплотную, открыл огонь, оказавшийся для врага смертельным. Тут же выйдя из атаки, Иван попал под огонь пары «мессеров», наседавших на Амет-Хана. Пренебрегая опасностью, Борисов отбивал атаки «мессершмиттов» на своего ведущего, пока его собственный «Як» не загорелся и он не вынужден был покинул, самолет с парашютом. Ему удалось благополучно приземлиться недалеко от своего аэродрома.

* * «

В мае сорок третьего Борисов был принят в члены партии и в каждом вылете карался быть достойным высокого звания коммуниста. В боях за освобождение Донбасса он уничтожил два «мессершмитта», причем один из них сбил во время свободной охоты, а второй-при возвращении с задания по штурмовке вражеского аэродрома.

Героям боев за Донбасс Амет-Хану Султану, Кузьмину и Борисову была посвящена специальная листовка политического управления Южного фронта. Встав в ряд с такими общепризнанными отважными летчиками-истребителями, Иван еще более самоотверженно вел себя в каждом боевом вылете. И тому подтверждением служили новые победы и высокие награды.

14 июля 1943 года он был удостоен второго ордена Красного Знамени. Из проведенных в тот период воздушных боев особенно впечатляющими были схватки с истребителями противника в районе Дмитриеве, Куйбышево, Калиновка.

20 августа, атакуя в паре с Амет-Ханом, Борисов увидел, как Ю-87 загорелся и упал в районе Калиновки. И тут же, когда он прикрывал Амет-Хана, зашедшего в атаку на другой «юнкерс», он был внезапно атакован двумя «мессерами». Уйти не представлялось возможным. Он почувствовал, что ранен, но успел почти в упор расстрелять Ю-87 и покинул с парашютом горящий самолет. Ему удалось приземлиться в расположении советских войск, где летчику была оказана первая медицинская помощь.

Праздником для Борисова стал день 24 августа 1943 года, когда стало известно о награждении Амет-Хана Золотой Звездой Героя. Амет-Хан не отпускал Бориску, как он его называл любя, ни на шаг. Принимая поздравления, Амет-Хан с особым волнением и благодарностью говорил о своем ведомом: «Ваня Борисов не только замечательный ведомый, но и надежный защитник». Они были близки той особой близостью, которая возможна только на войне и которая сохранилась у них на всю жизнь.

* * *

Большой практический опыт ведения воздушных боев, знание в совершенстве своей боевой техники и тактики противника, умение противопоставить врагу тактику советского истребителя, идущего в бой уверенным в правоте своей миссии воина-освободителя — все это служило Борисову залогом победы в бою.

Настойчивым бойцом показал он себя в районе прорыва линии обороны противника на реке Молочной. Шесть самолетов «аэрокобра» (ведущим группы был гвардии капитан Амет-Хан) вылетели на прикрытие своих войск в район Большой Токмак — Ворошиловка, где вступили в воздушный бой с девятью Ю-88. После двух атак пары Кильгеватого и Амет-Хана, в одной из которых Амет-Хан сбил «юнкерс», следующую атаку строго сзади произвел парой Борисов.

В это время строй бомбардировщиков противника нарушился, и «юнкерсы», не сбросив бомбы, стали с разворотом на 180 градусов в беспорядке уходить на запад. Пользуясь случаем, Борисов вышел из боя левым разворотом, произвел повторную атаку сверху и сзади с дистанции 150–200 метров. От меткой очереди «юнкерс» загорелся и упал в районе станции Пришиб.

19 октября 1943 года Борисов был награжден орденом Отечественной войны I степени. На его счету к тому времени было уже 210 вылетов, в 80 воздушных боях он сбил 18 самолетов, из которых 10 — лично.

И уже 27 октября 1943 года он был представлен к званию Героя Советского Союза»

* * *

14 ноября Борисов выступил на теоретической конференции летного состава с обобщением и рекомендациями по новым способам борьбы с авиацией противника. «Для выполнения боевой задачи охотой, — говорил он, — целесообразно в период патрулирования наших групп в районе прикрытия высылать пару истребителей, которые производят свободный полет на повышенных скоростях и держат связь по радио с основной группой. Весь полет «охотники» совершают на высотах выше заданных. используя солнце, облачность, и внезапными атаками уничтожают одиночные самолеты противника». Эти и другие рекомендации таких опытных и отважных летчиков-истребителей, какими стали Борисов и его товарищи, создавали авиационную науку побеждать.

Все годы войны Иван Борисов вел активную работу в комсомольской организации полка. Высокое чувство партийной ответственности принятого в члены КПСС Борисова служило вдохновляющим примером для комсомольцев полка, членом бюро которого он состоял, будучи командиром эскадрильи. Как коммунист, он нес горячие слова партии летчикам и техникам. Часто выступал на собраниях и митингах полка. Редактировал стенные газеты и боевые листки.

К началу наступления наших войск на Крымском перешейке Борисов удостоился третьего ордена Красного Знамени. Это было 7 апреля 1944 года.

10 апреля Борисов открыл счет сбитых им самолетов в крымском небе. Семь «аэрокобр» вылетели на прикрытие наземных поиск в район Ново-Александровки. На высоте 4000 метров летчики увидели группу вражеских самолетов, состоявшую из 18 «юнкерсов» и прикрывающих их 20 «фокке-вульфов».

Ведущий Борисов, несмотря на значительное численное превосходство противника, решил дерзкими атаками сорвать бомбардировку советских войск. Разбив свою группу на ударную и прикрывающую, ведущий повел четыре самолета в атаку на боевой порядок Ю-87. Когда немецкие летчики, сбросив беспорядочно бомбы, начали поспешно уходить из района боя, Борисов, преследуя Ю-87, вступил в упорный и продолжительный бой с «фокке-вульфом», подоспевшие истребители противника попытались рассеять и по-одному уничтожить наши «аэрокобры». Однако их усилия были тщетными. Высокое мастерство летчиков-гвардейцев, взаимная выручка, смелость и своевременное и правильное управление боем Борисовым обеспечили крупную победу над врагом. Было уничтожено четыре «фокке-вульфа» и два «юнкерса». В том числе два «фоккера» сбил лично Борисов.

Была потеря и у гвардейцев: в бою погиб лейтенант Олег Ануфриевич Кильгеватый. Остальные шесть «аэрокобр», ведомые Борисовым, благополучно вернулись на свой аэродром.

Отличился гвардеец и в бою 7 мая с четырьмя ФВ-190.

В тот день при сопровождении Пе-2, бомбардировавших аэродром противника в Хсрсонесе, Борисов с ведомым Пуховым прикрыл поврежденные снарядом зенитки и отставший от группы Пе-2. Когда на подбитую «пешку» напали четыре ФВ-190, Борисов и Пухов вступили с ними в неравный бой. Сбив один «фокке-вульф» и заставив дерзкими атаками покинуть район схватки три ФВ-190, наши летчики с честью выполнили свой долг, спасли Пе-2 и были торжественно встречены как герои на своем аэродроме.

Орденом Александра Невского были отмечены подвиги Борисова в Крымском небе.

«В бою я всегда помню, что инициатива у того, кто нападает, а не обороняется. Благодаря этому я выиграл бой, ведя его за господство в высоте, — писал Борисов. — Летчик-истребитель всегда должен бороться за высоту, и тогда он будет победителем. Необходимо изучать тактику противника, использовать его слабые места и учитывать его положительные качества. Отлично знать материальную часть, отлично стрелять и тренировать себя в технике пилотирования, хорошо ориентироваться в любой обстановке воздушного боя, в любых условиях держаться пары как боевой единицы, совершенствовать себя в ведении боя, стремиться всегда к победе — наш священный долг и обязанность перед Родиной».

Эти слова Борисова свидетельствуют о его зрелом пониманий задач и долга советского авиатора в условиях войны и его постоянном стремлении как бойца и коммуниста с честью выполнять эти трудные задачи.

* * *

В конце 1944 года Борисов воевал уже в Восточной Пруссии в качестве командира второй эскадрильи.

16 января 1945 года летчики его эскадрильи участвовали в боях, ставших для полка рекордными по числу сбитых самолетов противника на этом участке фронта. Они уничтожили семь фашистских стервятников.

«Прочитай и передай по экипажам, — сообщала 18 января очередная листовка-летучка, выпускаемая комсомольским бюро полка. — Сегодня полк ведет напряженную боевую работу. Наши молодые летчики получили боевое крещение, открыли свой боевой счет при выполнении задачи — добить фашистского зверя в его собственной берлоге. Комсомолец лейтенант Кретов, питомец Героя Советского Союза гвардии капитана Борисова, показал себя в сегодняшних воздушных боях подлинным героем. Воодушевленный примером своего командира, он сбил один ФВ-190».

В феврале 1945 года летчики эскадрильи, участвуя в наступлении войск 3-го Белорусского фронта по разгрому окруженной группировки противника в восточно-прусском мешке, совершили 115 боевых вылетов, в четырех воздушных боях уничтожили три и подбили один самолет противника. Сам Борисов сбил один «фоккер» и один «мессершмитт».

19 февраля восемь Ла-7 вылетели на штурмовку аэродрома Хайлигенбейль. На обратном пути три Ла-7 капитана Борисова, находившегося в группе прикрытия, на высоте 2300 метров под нижней кромкой облачности обнаружили четыре «мессоршмитта». Те шли на параллельных курсах. Затем одна пара Ме-109, не меняя курса. ушла в облачность, а другая, разворотом влево на 180 градусов, пошла в юго-западном направлении.

Борисов решил атаковать вторую пару. Развернувшись влево, он пошел на сближение с противником, приказав паре Беликова прикрыть его. Когда нагнал противника, то атакой справа и снизу с дистанции 200 метров одной очередью заставил первого Me-109 развернуться влево, а левого «мессера» уйти в облака. Второй атакой на вираже влево он сбил Ме-109.

Пристроившись к своей паре, Борисов взял курс на свой аэродром. В это время справа из облачности выскочил еще один Ме-109. Фашист, видимо, не заметил наших истребителей и продолжал полет. Борисов повел свою группу на сближение с ним и приказал Беликову атаковать Ме-109. Тот под прикрытием командира устремился вперед. Зайдя фашисту в хвост, Беликов с дистанции 200 метров обстрелял вражеский самолет. Он стал уходить. Тогда Беликов еще дважды атаковал «мессер», после чего он загорелся и упал в бухту южнее Пиллау.

В последние месяцы войны эскадрилья Борисова, участвуя в боевых операциях по взятию города и крепости Кенигсберг, а затем и в Берлинской операции, произвела 173 вылета и в пяти групповых воздушных боях сбила четыре ФВ-190. Очень эффективно летчики эскадрильи произвели 13 самолето-вылетов на штурмовку аэродромов и войск противника.

20 апреля Борисов был награжден орденом Красного Знамени. А несколькими днями позже в одном из вылетов комэску пришлось встретиться с необычным самолетом противника.

Шли в паре с ведомым Михайловым, как вдруг Борисов заметил, что прямо на них с высоты пикирует какой-то необычный летательный аппарат. Самолет не самолет, а как следует рассмотреть времени не было. Бросилось в глаза: профиль неизвестный и отсутствуют воздушные винты. Обратив внимание ведомого на «новичка», Борисов решил встретить его огнем, но тот проскочил с такой необычно большой скоростью, что летчики на «Лавочкиных» даже не успели атаковать его. Враг скрылся.

— Ушел, — с досадой проговорил в микрофон Борисов. В памяти его возникла картина, недавно увиденная в полученном штабом полка альбоме: немецкая новинка, один из тех самолетов, которые геббельсовская пропаганда представляла как «чудо-оружие».

Возвратившись на аэродром, Борисов так и доложил, что встретился с Me-162, который, хотя он и обладает большой скоростью, вполне можно сбить. Эта оценка оказалась правильной. Вскоре в небе Германии был сбит первый такой самолет.

1 и 2 мая эскадрилья Борисова сражалась в небе Берлина. Это были одни из последних боевых вылетов, Ивана Борисова. Впереди была Победа, впереди была. мирная жизнь, которую он целиком посвятил воспитанию нового поколения советских летчиков.

Героя Советского Союза

Тимофеенко Иван Васильевич

Родился 25 декабря 1918 года в селе Савинцы Харьковской области в семье хлебороба. Русский. Член КПСС.

В 1937 году Иван Тимофеенко по путевке Харьковского обкома комсомола по специальному набору был зачислен курсантом Сталинградского военного авиационного училища.

Военному делу Тимофеенко учился основательно и профессией летчика овладел успешно. В числе лучших курсантов был рекомендован в партию.

Успешно закончив училище, начал службу в 168-м резервном авиационном полку Дальневосточного военного округа, где получил звание младшего лейтенанта.

1 июля 1941 года младший лейтенант пилот И. В. Тимофеенко в составе 6-го истребительного авиаполка прибыл на Юго-Западный фронт.

Показал себя храбрым и мужественным воздушным бойцом под Харьковом, в небе Сталинграда, где своими подвигами во имя Родины завоевал право быть направленным в полк советских асов.

С полком прошел боевой путь от Сталинграда до Восточной Пруссии.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 1 июля 1944 года удостоен звания Героя Советского Союза.

Продолжал участвовать в боевых действиях полка в качестве командира авиационной эскадрильи до 26 марта 1945 года.

Герой Советского Союза гвардии полковник в отставке И. В. Тимофеенко награжден четырьмя орденами Красного Знамени, орденами Отечественной войны 1 степени, Красной Звезды и «Знак Почета».

Живет и работает в Чкаловском под Москвой.

Во имя Родины

6-му истребительному авиаполку в течение месяца пришлось трижды перебазироваться. Аэродромы были под постоянным обстрелом и бомбовыми ударами противника, и в бои с многочисленными группами Ме-109 нашим летчикам приходилось вступать с ходу. Летали и дрались летчики с наседавшими «мессершмиттами» на И-16. О равных условиях боя не могло быть и речи, и все же наши побеждали — мужеством, упорством, желанием победить.

Особенно упорными были бои в районе Харькова, в одном из которых Тимофеенко был ранен, но из полка не ушел.

Наши войска отступали па восток, отходил и 6-й авиационный полк. Редели ряды его летчиков, становилось меньше и самолетов, а когда сели на аэродром Полтава, боевых экипажей в части оставалось совсем мало. Выполняя важные задания на связь и разведку, Тимофеенко летал на ПО-2, и на этом самолете совершил подвиг.

Когда к аэродрому полка неожиданно прорвались фашистские танки, на нем оставалось всего пять авиационных специалистов и беззащитный По-2. Критическая обстановка не застала врасплох советского летчика. Он решил во что бы то ни стало вывезти своих людей на самолете и спасти их. Но как поместить пять человек в такой маленькой машине? Выход все же был найден: два техника поместились во вторую кабину, два других сели на плоскости, а пятый устроился... на оси шасси.

Через несколько минут самолет под самым носом гитлеровцев взмыл вверх. Удивлению авиаторов на соседнем аэродроме не было конца, когда Тимофеенко посадил там свою машину с необычным экипажем.

Тяжелые бои под Харьковом проходили и весной 1942 года. В то время Тимофеенко был уже в составе 92-го истребительного авиационного полка и летал на И-153. Здесь его ранило вторично, но он снова остался в боевом строю. Затем его перевели в полк советских асов.

* * *

Удивительной силой обладал коллектив 9-го гвардейского. Его славные боевые традиции, сплоченность, преданность делу и самоотверженность при выполнении заданий заразительно действовали на вновь прибывших.

За короткий период боевых действий Тимофеенко произвел более десятка вылетов и учас1вовал в нескольких воздушных схватках. «Смелый летчик-истребитель, — писал командир эскадрильи капитан Алелюхин. — с развитым чувством товарищеской взаимопомощи. Летать любит. В полете вынослив».

Чтобы получить такой отзыв от прославленного аса, надо было добиться многого.

22 июня сорок третьего года в ожесточенном бою в районе Самбек Тимофеенко сбил один «мессершмитт». 26 июня в бою с четверкой Ю-88 в районе Политотдельской летчики, ведомые Алелюхиным, сбили три «юнкерса», один из которых был уничтожен Тимофеенко.

* * *

Большой успех выпал на долю эскадрильи Алелюхина в период июньского наступления советских войск на Южном фронте.

Действуя в составе первой авиационной эскадрильи под командованием Алелюхина, летчики которой произвели и общей сложности 221 вылет и сбили 28 самолетов противника, старший летчик гвардии лейтенант Тимофеенко сбил четыре самолета, столько же, сколько сбили уже бывалые асы Карасев и Головачев.

Во время освобождения Донбасса и юга Украины особенно напряженные бои происходили на Мелитопольском рубеже. Противник, стараясь во что бы то ни стало удержаться, концентрировал здесь не только наземные войска, но и авиацию. В небе было жарко от постоянных ожесточенных схваток, в которых участвовали и летчики 9-го гвардейского авиаполка.

В этих боях гвардейцы сбили 25 самолетов противника, два из которых были записаны на счет лейтенанта Тимофеенко.

13 октября И. В. Тимофеенко был удостоен ордена Отечественной войны 1-й степени. А через несколько, дней его назначили командиром звена. И первым его экзаменом в этой должности было участие в прикрытии наших войск, прорывавших оборону противника и выходивших на левый берег Днепра в его нижнем течении,

5 ноября четыре самолета «аэрокобра» — ведущий капитан Алелюхин, лейтенант Галета, ведущий пары лейтенант Тимофеенко и младший лейтенант Белокудренко, — вылетев на прикрытие наземных войск в районе Армянск-Перекоп, обнаружили восемь «юнкерсов» под прикрытием четырех «мессершмиттов». По приказу Алелюхина «Паре Тимофеенко атаковать второй 10–87, заходящий на цель», — Белокудренко, зайдя сверху и сзади, с дистанции 150 метров сбил один Ю-87, который упал западнее Будановки. В это же время Тимофеенко был атакован двумя Мс-109. Однако их атака была неудачной, и они ушли и облачность. Тнмофсснко стал ждать, когда враг появится вновь. И спустя некоторое время, когда один из «мессеров» вынырнул из облаков, он внезапно атаковал его и с короткой дистанции сбил истребитель.

* * *

Прошел всего год с того времени, как стал боевым летчиком-истребителем и начал летать в 9-м полку гвардии лейтенант Тимофеенко, а на его счету было уже 334 боевых вылета. Он провел 74 воздушных боя и к концу 1943 года лично сбил 14 и в группе с товарищами -6 самолетов разных типов, встав в ряд лучших воздушных бойцов части.

28 декабря И. В. Тимофеенко было присвоено звание старшего лейтенанта. В новом звании командир звена вступил в бои на подступах к Одессе и Крыму и здесь отличился новыми победами над врагом, проявив себя искусным воздушным охотником.

Так, 23 января 1944 года группа Алелюхнна, вылетев на свободную охоту в район Родимской, встретила «фокке-вульф», который корректировал огонь своей артиллерии. Получив приказание от ведущего группы уничтожить противника, Тимофеенко пошел в атаку и со второй очереди сбил его.

Став командиром звена, Тимофеенко много внимания уделял подготовке и воспитанию личного состава подразделения, передавал свой опыт борьбы с самолетами противника. В сражении за Крым уже в первых боях он сбил один Ю-87 и два ФВ-190, уничтожил паровоз на станции Тагал. Удачными были его полеты на свободную охоту, по тылам противника.

Свидетельством возросшей военной выучки и боевого мастерства Тимофеенко, как ведущего группы, умеющего в трудной обстановке принять правильное решение, был воздушный бой 25 февраля. Два самолета «аэрокобра» (ведущий — Тимофеенко и летчик — лейтенант Белокудренко) вылетели на прикрытие переправ через Сиваш. Через 25 минут на высоте 1500 метров они встретили две группы «юнкерсов» общей численностью до пятнадцати самолетов. Тимофеенко внезапной атакой сверху на шестерку бомбардировщиков заставил их бесприцельно сбросить свой смертоносный груз. Вторая группа из девяти «юнкерсов» также была атакована парой Тимофеенко. В итоге в короткой схватке с врагом Тимофеенко и Белокудренко сбили по одному Ю-87 и возвратились на аэродром невредимыми.

Как отмечал потом на разборе командир полка, успех был предопределен тем, что Тимофеенко своевременным решением нанести внезапный удар взял инициативу боя на себя и сумел произвести расчетливую атаку. ,

В том и в других боях в Крыму у Тимофеенко все больше проявлялись не только качества отличного воздушного бойца, но и растущие способности командира-организатора, тщательно готовившего летчиков к бою на земле и умело руководившего ими в воздухе.

30 сентября 1944 года ему было присвоено очередное звание — капитан. Одним из первых и с отличными результатами он закончил переучивание на Ла-7 и 2 октября его назначили командиром первой авиационной эскадрильи 9-го ИАП.

Командуя эскадрильей, Тимофеенко руководил боевыми действиями своих летчиков в Советской Прибалтике и в Восточной Пруссии. С ноября 1944 года по март 1945 года его подразделение неизменно занимало первое место в полку по боевой работе, а сам он был в числе наиболее результативных воздушных бойцов. За этот период он уничтожил четыре самолета противника.

18 января сорок пятого года четыре Ла-7, ведущим был капитан Тимофеенко, вылетели на прикрытие наземных войск в район Буденингкемен — Бракупенен. Во время патрулирования на высоте 3500 метров они обнаружили две группы вражеских штурмовиков. Около 40 самолетов следовали под прикрытием шести ФВ-190 и четырех Me-109.

Приняв решение вступить в бой с противником и не позволить ему прицельно бомбить наши войска, Тимофеенко со своим ведомым Белокудренко связал боем шесть «фоккеров» и атакой сверху и сзади с дистанции 150 метров сбил один ФВ-190. Остальные пять «фоккеров», выйдя из боя и бросив штурмовиков, стали уходить на запад. Видя это, Тимофеенко приказал лейтенанту Байкову прикрыть его и ринулся в атаку на один из ФВ-190. С короткой дистанции он сумел сбить его. А затем благополучно привел свою четверку на аэродром. Противник же потерял и общей сложности пять самолетов.

24 января Тимофеенко был награжден третьим орденом Красного Знамени. А в середине февраля он сбил в бою еще один «фокке-вульф».

С блеском провел в этом месяце Тимофеенко свой последний бой в Восточной Пруссии. Восемь Ла-7 под его командой смело вступили в схватку с шестнадцатью немецкими истребителями. В затяжном и тактически сложном бою наши летчики уничтожили три вражеских машины, две из них сбил командир эскадрильи.

* * *

Начав боевой путь летчика-истребителя в 9-м гвардейском полку в небе Сталинграда, Тимофеенко закончил его в небе Германии.

26 марта сорок пятого он убыл из полка, чтобы начать путь летчика-испытателя. Он овладел 43 типами самолетов. Все полеты на новых машинах проводил на высоком техническом уровне.

Летное искусство, готовность к риску и железная выдержка Тимофеенко, проявленные в боях, приобрели здесь высшее свое проявление, давали ему возможность с честью выходить из сложных ситуаций. Однажды во время испытательного полета произошло непонятное. Началась такая невероятная тряска, что, казалось, отвалится мотор. Тимофеенко пошел на снижение. Однако .на высоте 150 метров его постигло новое несчастье. От тряски полопались бензопроводы, и машину охватило пламя. Дыша раскаленным воздухом, летчик все же не выпустил из рук штурвала и посадил самолет.

— Почему вы не выбросились с парашютом?! — спросили Ивана Васильевича, когда он вышел из машины.

— Как почему? — удивленно переспросил летчик и тут же пояснил:

— Тогда самолет разбился бы, и мы не сумели бы выяснить причину аварии.

Причина вскоре была установлена.

В таких ситуациях ему приходилось бывать не один раз. Иван Васильевич был в числе первых летчиков-испытателей, открывших путь в небо реактивным самолетам.

Орденами Красного Знамени и «Знак Почета» отмечена его самоотверженная испытательская работа.

Герой Советского Союза

Твеленев Михаил Степанович

Родился 20 июля 1920 года в селе Перевоз Тамбовской области. Русский. Член КПСС. Воспитывался в семье деда. Учился в Московской узловой школе ФЗУ.

В 1938 году был зачислен в железнодорожный аэроклуб и был рекомендован в школу летчиков-истребителей.

Много хлопот причинил своим учителям и инструкторам в Борисоглебской военной школе имени В. П. Чкалова неугомонный курсант Твеленев — все ему было мало. «Полетов маловато», — начал он говорить уже на второй день после первого самостоятельного полета.

«Боевой, энергичный и решительный на земле и в воздухе», — писал в аттестации Твеленвва инструктор Фомичев. «Настойчив в достижении цели», — делал заключение командир отряда Петровец. «Летать любит, летает хорошо, смело, уверенно», — записал в выводах начальник школы полковник Ухов.

69-й авиационный полк стал для Михаила Твеленеза школой войны и первой вехой на славном пути к заветной цели — «Летать, как Чкалов!».

Участвовал в составе полка в героической обороне Одессы. Затем воевал в составе 792-го ИАП, был командиром звена 10-го отдельного учебно-тренировочного полка 8-й ВА, откуда добился 30 июня 1943 года возвращения в свой родной 69-й, ставший 9-м гвардейским истребительным Одесским авиаполком советских асов.

На боевом счету у М. С. Твеленева уже было 290 боевых вылетов, в 110 воздушных боях он лично сбил 16 и в составе групп — 28 самолетов противника, за что 29 сентября 1944 года был представлен к званию Героя Советского Союза.

Продолжал участвовать в боевых действиях до последнего дня Великой Отечественной войны.

В период с февраля 1951 г. по июль 1965 г. был летчиком-испытателем. Одним из первых в стране в 1961 году удостоен звания «Заслуженный летчик-испытатель СССР»,

Герой Советского Союза, заслуженный летчик-испытатель награжден пятью орденами Красного Знамени, двумя орденами Красной Звезды.

Живет в Чкаловском под Москвой.

Вошедший в легенду

Полк стоял в Одессе. Близость к границе диктовала свои законы бдительности и высокой боевой готовности. Поначалу казалось, что учеба далеко позади. Ведь они летчики-истребители. Сядут в кабины «ишачков» и будут бороздить бескрайнее небо, выписывать фигуры в зонах. Но их заставили тренироваться и еще раз тренироваться.

На первый взгляд это были обычные тренировки. Но если в школе инструктора старались создать для учлета как можно лучшие условия, чтобы он успешнее выполнил задание на полет и быстрее закончил учебную программу, то здесь, в полку, летчикам ужесточали условия выполнения полетов, старались, чтобы каждый полет походил на настоящий боевой вылет.

«Учиться воевать, пока еще нет войны», — было требованием тех дней в этом истребительном полку.

Твеленев был определен в эскадрилью, которой командовал капитан Рыкачсв.

Он ждал каждый детый день как праздника. Благодаря своей настойчивости, он первым из молодых летчиков полка в апреле сорокового года показал отличные результаты в проверочном полете с Рыкачевым и в тот же день получил разрешение на самостоятельные полеты на боевом самолете И-16.

В те июньские дни 1941 года тренировочные полеты в полку чередовались с вылетами по тревоге.

С 15 июня Твеленев вместе с летчиками Гулибиным и Никоновым был включен в расчет для несения боевого дежурства на самолетах И-16, на которых, кроме боевых комплектов к пушкам и пулеметам, подвешивались также реактивные снаряды, балки, которые имелись лишь на четырех самолетах полка.

Заступив на дежурство в ночь с 21 на 22 июня 1941 года, Твеленев вместе с техником звена Цукановым и техником самолета Забышным тщательно осмотрел самолет, затем Твеленев занял свое место в кабине И-16. В три часа зазвонил телефон и прозвучал условный сигнал. В дежурном звене заканчивали пробу моторов, когда весь полк по тревоге прибыл на аэродром. Михаил Твеленев, как и многие в полку, поначалу не мог до конца поверить в то, что началась война. А потом просил своих командиров лишь об одном — включить в боевой расчет, который будет чаще вылетать на встречу врагу.

Уже первые дни войны показали, что то, о чем просил Михаил Твеленев, в последующем стало обычным, повседневным занятием летчиков полка. В составе звена Гулибина Твеленев 23 июня вылетел на аэродром Тарутино, с которого группа в составе пяти «МиГов», девяти «чаек» и трех И-16 два дня производила по три-четыре боевых вылета на штурмовку вражеских артиллерийских позиций па реке Прут. На звено самолетов И-16, имеющих реактивные снаряды, возлагались особо ответственные задачи: сопровождение ТБ-3, перевозивших технический состав 146-го авиаполка, полеты в Тирасполь и Котовск. Затем их посадили на второй аэродром, где вторая эскадрилья Рыкачева взаимодействовала с «чайками» 11-го легкобомбардировочного полка.

В один из тех дней пять Ме-109 штурмовали их аэродром в Цебриково. В дежурном звене были Голубев, Твеленев и Сафронов. Они едва успели сесть в самолеты. Запустив двигатель машины Голубева, стартер мчался к самолету Твеленева, когда «мессеры» уже открыли огонь. Летчики успели взлететь. Твеленев оторвался от земли и только начал убирать шасси, как был атакован двумя Ме-109. Он связал их боем. Вражеские истребители, прекратив штурмовку, бросились на Твеленева. Воспользовавшись этим, остальные наши самолеты взлетели с аэродрома н отогнали «мессеров».

Запомнился также полет в район Болгарайки, где майор Шестаков вел группу штурмовать конницу противника. Твеленев так увлекся штурмовкой, что, когда группа уже ушла, сделал еще два захода. На свой аэродром возвращался без единого патрона и горючего. Много неприятного пришлось выслушать от Шестакова, но все обиды остались позади, когда на второй день командир взял его в состав вылетавшей на боевое задание группы ведомых им самолетов.

Еще большей любовью проникся состав полка к Твеленеву, когда тот прикрыл в бою командира эскадрильи П. В. Полоза и, несмотря на повторные атаки вражеских истребителей, сопровождал его, раненого, до посадки на своем аэродроме.

Отмечая проявление некоторой медлительности как качество, присущее Твеленеву в обыденной жизни, бывший комиссар полка гвардии подполковник Н. А. Верховец впоследствии указывал на важную для Твеленева черту:

— Он был медлителен, но вот одна деталь: Михаил никогда не запаздывал с вылетом на боевое задание, всегда успевал туда, где он был более всего нужен как боец. Это говорит об огромной его самодисциплине.

Тяжелым для летчиков полка был боевой вылет 9 августа. Группа из двенадцати И-16 атаковала скопление пехоты противника и автотранспорта в районе Каторжино. В районе цели наши самолеты были обстреляны огнем зениток. Вели воздушный бой с двадцатью ПЗЛ-24. В результате пять самолетов противника были сбиты. В том вылете Твеленев участвовал в составе пятерки капитана Рыкачева, которая сбила три ПЗЛ-24. В одной из атак прямым попаданием был разбит картер мотора, и Михаил приземлился в поле в районе станции Карповка. Едва успел отбежать на безопасное расстояние, как его самолет взорвался. Твеленев направился в сторону Одессы и в тот же день на попутной автомашине добрался до полка.

Последний бой в небе Одессы сложился для Твеленева неудачно.

18 августа, вылетев в составе группы правым ведомым у Рыкачева, Твеленев после набора высоты увидел четыре Ме-109, которые шли встречным курсом. Михаил приготовился к атаке в лобовую.

Гитлеровцы, заметив нашу группу, продолжали полет, не меняя курса, и, когда приблизились, произвели залп. На самолете Твеленева был поврежден фонарь. Сам он получил осколочное ранение в лицо. Развернувшись в сторону своего аэродрома, Михаил обнаружил, что отказала система управления. Он совершил вынужденную посадку в районе Раздельной. При этом самолет его разбился. Сам он, тяжело раненный, попал в госпиталь, где ему пришлось пробыть до 20 ноября сорок первого года.

После госпиталя Михаил был направлен в формирующийся 792-й истребительный авиаполк, который находился в Закавказье. Обстановка с каждым днем осложнялась, и, чтобы успешно противостоять господствовавшей в то время авиации противника, приходилось собирать и объединять самолеты не только одного полка, но и дивизии. Так, в июне сорок второго по приказу командира дивизии полковника Степичева была собрана сводная группа из четырех Ил-2 и пяти ЛАГГ-3 с тем, чтобы под прикрытием полка Як-1 штурмовать вражеский аэродром в Харькове.

Взлетев к вечеру, наши летчики над Купянском сделали круг, поджидая, когда присоединятся «Яки», вышли к цели и с ходу пошли на штурмовку. Твеленев был в звене заместителем командира эскадрильи И. А. Пишкана. Огнем вражеских зениток был сбит один «ЛАГГ». Но и наши истребители были начеку и уничтожили два «мессершмитта», взлегевшие с аэродрома.

Бой был в разгаре, когда подошли «Яки» и сразу же вступили в схватку. В первой стычке с «мессерами» один «Як» загорелся. Твеленев был к нему ближе других и, убедившись, что Ме-109 не погнались за горящей машиной, решил взять его под защиту. Летчик на «Яке» приземлился вблизи вражеских позиций. Грозящую ему опасность Твеленев оценил в один миг и решил сесть рядом с горящим самолетом. Он видел, как летчик «Яка» покинул кабину, как из-за леса мчались к нему вражеские мотоциклисты. «Только бы успеть, только бы опередить немцев!» — этой мыслью жил в эти минуты Михаил и, не выбирая площадки, с ходу пошел на посадку. И вот машина остановилась возле горящего «Яка», летчик втиснулся в люк фюзеляжа, и Михаил дал обороты мотору на взлет.

Очереди гитлеровцев из автоматов были запоздалыми, и ЛАГГ-3 благополучно прибыл на свой аэродром. Героем дня стал Михаил Твеленев, которого представили к награждению орденом Красного Знамени.

После переформирования полка Твеленев в июле 1942 года был направлен командиром звена 10-го отдельною учебно-тренировочного полка 8-й воздушной армии. Там ему 17 августа было присвоено звание лейтенанта. В этой части он пробыл до 30 нюня 1943 года, занимаясь подготовкой командиров звеньев для воздушной армии. Во время учебы Твеленев за день мог совершать по 135–136 полетов по кругу и до 12–13 полетов в зону. Никто в полку не мог с ним сравниться в этом. Здесь он получил еще один орден Красного Знамени.

* * *

Все это время его не покидала надежда вернуться в 9-й гвардейский полк, где были его друзья, где он прошел хорошую боевую школу. В конце концов командование поддержало его стремление. Твеленев был назначен в 9-й полк командиром звена.

Шестаков, Алелюхин, Верховец, Никитин, Королев, почти весь старый инженерно-технический состав помнили Твеленева и с радостью встретили его возвращение. Он вошел в состав первой авиаэскадрильи, которой командовал его однокашник по Борисоглебской школе и соратник по героической обороне Одессы, гвардии капитан А. В. Алелюхин. Уже в первых боях Твеленев показал, что не забыл уроков, полученных в Одессе и в боях на Юго-Западном фронте.

В июле сорок третьего полк вел боевые действия на Южном фронте. Семнадцатого июля, будучи в паре со старшим лейтенантом Дранищевым, Михаил участвовал в воздушной схватке и сбил один «юнкерс». А через день в районе Куйбышево Запорожской области в коротком бою уничтожил вражеский истребитель Ме-109. И все увидели в Михаиле возмужавшего, окрепшего бойца.

К боям он был жаден. В короткий срок освоил самолет «аэрокобра» и стал одним из лучших мастеров пилотирования на этой машине.

Вообще говоря, способность к освоению новых машин была у него удивительная. Всеми отмечалась особая легкость, с которой Твеленев переходил с одного типа самолета на другой, и вместе с тем бросалось в глаза то, как тщательно изучал он новую машину, критически оценивал свои знания, боясь упустить даже самую незначительную мелочь. Очень тщательно готовился к каждому вылету. «Это у него от Чкалова», — говорили те, кто помнил еще школьное увлечение Твеленева полетами «по-чкаловски».

Михаил мечтал после войны стать летчиком-испытателем. Эта мечта еще больше окрепла в нем после того, как ему и Амет-Хану Султану поручили «оседлать» трофейный «мессершмитт» и во фронтовом небе выявить его сильные и слабые стороны. Это тоже нужно было для боя, победы над врагом.

Позднее Михаил назовет это время началом своей испытательской работы. Тогда же, получив новый самолет «аэрокобра», он досконально изучил его, чтобы уже 17 августа пойти на нем в бой.

20 августа в районе Мариновки Твеленев уничтожил два самолета противника. На следующий день за образцовое выполнение боевых заданий командования Твеленев был награжден именными часами, которые вручил ему представитель Ставки Верховного Главнокомандования Маршал Советского Союза А. М. Василевский.

* * *

Позади уже остались бои на мелитопольском участке Южного фронта, где Твеленев произвел 30 боевых вылетов, провел семь воздушных боев, сбил три самолета противника. 30 ноября, выполняя задание по прикрытию наземных войск, восьмерка «аэрокобр» встретила группу фашистских бомбардировщиков, которых сопровождали «мессеры». Заметив первым противника, Михаил устремился в атаку и с короткой дистанции сбил «хейнкель», При выходе из атаки он вступил в бой с истребителями и после непродолжительной схватки уничтожил «мессершмитт».

В январе 1944 года Твеленев уже летал в районе Одессы. Здесь в полетах на свободную охоту Михаил сбил один вражеский самолет. Перед Крымским наступлением он уничтожил на дорогах 50 автомашин, два паровоза, пять тягачей, много повозок и живой силы противника.

24 апреля в пяти километрах западнее местечка Чоргунь Твеленев сбил «фокке-вульф», а через несколько часов — еще один фашистский самолет. Десять дней спустя летчик снова праздновал победу, сбив очередной «фоккер».

8 мая — в последний день боев за Севастополь-o Твеленев участвовал в вылете истребителей на штурмовку Херсонесского аэродрома. В строю трех девяток он был последним в паре с Елизаровым. Когда четыре ФВ-190, наседая на наши бомбардировщики, уже были готовы отогнать их от цели, Михаил атаковал истребителей и, связав их боем, дал возможность нашему подбитому Пе-2 уйти от опасности. В упорном воздушном бою он сбил один ФВ-190 и невредимым возвратился на свой аэродром, где был отмечен в числе наиболее отличившихся в этот день летчиков полка.

29 сентября сорок четвертого года Твеленев был представлен к высшей награде — званию Героя Советского Союза. И. В. Тимофеенко писал: «Сколько бы ни встречалось ему вражеских самолетов, Твеленев никогда их не считал — он уничтожал противника. А уничтожал потому, что обладал высоким мастерством ведения боя...»

После получения и освоения полком новых самолетов -»Лавочкин-7»- он был направлен на 3-й Прибалтийский фронт, войска которого шли бои в Восточной Пруссии.

Последние боевые вылеты Михаил совершил 1 и 2 мая, а через несколько дней вместе со всеми однополчанами радостно встретил окончательную победу над фашистской Германией.

* * *

После войны он продолжал служить в авиации. Овладев мастерством пилотирования на реактивном истребителе, Твеленев участвовал в первом воздушном параде реактивных самолетов 1 мая 1947 года, и 16 мая того же года был награжден еще одним орденом Красного Знамени. Через два года ему присвоили звание майора. Тогда же у него появилась возможность учиться. И в январе 1950 года Твеленев был направлен на Высшие офицерские курсы. Учился он отлично. Но мысль об испытательской работе не покидала его и здесь, хотя он понимал, что для этого у него пока недостаточное образование.

Незадолго до завершения Твеленевым учебы курсы посетил генерал-лейтенант А. С. Благовещенский, чтобы отобрать летчиков для испытательской работы. Твеленев решил использовать последнюю возможность и попросился на прием к генералу.

— Летать я умею, — сказал он Благовещенскому, — образование получу, работая у вас. Быть испытателем — моя мечта, которая не покидала меня даже в годы войны... Поймите меня!

Его поняли. Известный летчик-испытатель А. Г. Терентьев проверил у Твеленева технику пилотирования. Были даны двадцать оценок, и все -»отлично».

С тех пор много лет Михаил Степанович находился на испытательской работе. За успешные испытания неоднократно награждался правительством, а в 1961 году ему, одному из первых в стране, было присвоено звание «Заслуженный летчик-испытатель СССР».

А потом, как эта неизбежно бывает, наступил день, когда Михаил Степанович вынужден был оставить полеты. Возраст и здоровье дали о себе знать. Однако он не оставил авиацию, дело, которому отдал всю жизнь. «Страстно влюбленный в небо, он сейчас живет высотой, — писала о Твеленеве несколько лет назад Марина Попович. — Как всегда, его и сейчас можно видеть среди летчиков. Вместе с ними он едет на аэродром, проверяет самолеты, дает советы молодым, отчитывает за оплошность, если такая случается. И все это после того, как строгая медицинская комиссия вынесла свой приговор и отстранила его от летной работы. Человек приходит на аэродром, чтобы ощущать его шум, дыхание, чтобы видеть небо, грохочущее песнями турбин»{32}.

Любят и тянутся к Михаилу Степановичу авиаторы.

В день его пятидесятилетия ведущие боевые летчики и летчики-испытатели нашей страны писали Михаилу Степановичу Твеленеву:

«...Мы сердечно поздравляем Вас с днем рождения. 50 лет — знаменательная дата в жизни каждого человека, но иному не хватило бы и сотни лет, чтобы прожить их так же насыщенно и интересно, как прожили Вы свои пятьдесят.

Мальчишкой — на фронт. Множество обгорелых хвостов со свастикой вогнал в землю лихой русский летчик Миша Твеленев. А сразу после войны — испытательская работа, первые сверхзвуковые самолеты. Первые динамические потоки, десятки типов освоенных самолетов, целая плеяда летчиков, обученных Вами, и ныне успешно продолжают дело, которому Вы отдали столько сил и энергии...

Дорогой Михаил Степанович! Время берет свое, но мы не забываем Вас. Ваше замечательное мастерство, увлеченность и одержимость любимым делом, будь то испытания новой машины или шахматная партия, человеческая скромность и простота до сих пор служат нам примером...»

Таким живет, таким дарит радость общения этот удивительный человек, при жизни вошедший в легенду. О нем знает вся страна, и многим молодым хотелось бы жить, как он.

Жизнь и подвиги Героя Советского Союза, заслуженного летчика-испытателя СССР гвардии полковника Михаила Степановича Твеленева служат примером и вдохновением для молодых авиаторов.

Герой Советского Союза

Байков Георгий Иванович

Родился 26 февраля 1923 года в городе Одессе. В 30-е годы переехал в Подмосковье. Русский. Член ВЛКСМ.

Окончил Мытищинский аэроклуб. В январе 1941 года был направлен в Качинскую Краснознаменную военную школу летчиков им. А. Ф. Мясникова. Год учебы прошел у Байкова в большом напряжении. С июня 1941 года вся учеба в школе стремительно перестраивалась на военный лад.

Но не сразу после окончания школы удалось Георгию Байкову попасть в действующую армию. Почти шесть месяцев он находился в Поволжье, в 16-м запасном авиационном полку, где готовили летчиков к отправке на фронт.

«Боевым применением самолета овладел: пилотирует, стреляет и ведет воздушный бой отлично», — указывалось в заключении командования запасного полка.

Вступил в Великую Отечественную войну в ноябре 1942 года.

В 9-й гвардейский Одесский Краснознаменный истребительный авиаполк советских асов был зачислен 17 февраля 1944 года и в его составе прошел путь от сражений за Крым до последнего дня Великой Отечественной войны.

Совершил 244 боевых вылета и в 50 воздушных боях сбил лично 15 и в составе группы-5 самолетов противника.

Командир звена гвардии старший лейтенант Г. И. Байков Указом Президиума Верховного Совета СССР от 29 июня 1945 года удостоен звания Героя Советского Союза.

Был награжден двумя орденами Красного Знамени, орденом Отечественной войны 1 степени и орденом Славы III степени.

14 июля 1969 года Георгий Иванович Байков умер.

Огненные трассы героя

Первый фашистский самолет Георгий Байков сбил под Сталинградом в феврале 1943 года.

Первая победа окрылила молодого летчика, придала ему уверенности, решительности, и, попав в 9-й авиационный полк, он уже действовал в воздухе смело и расчетливо, понимая, что только так можно добиться перевеса в схватке с сильным врагом.

Особенно внимательным он был в полетах на сопровождение штурмовиков. Летчик знал, как дорог каждый самолет-штурмовик Ил-2 на фронте. Ведь недаром гитлеровцы называли его «черной смертью».

Когда он вылетал на сопровождение штурмовиков, то всегда, невзирая на обстоятельства, старался, главным образом, уберечь их от атак вражеских истребителей, обеспечить выполнение задач, возложенных на штурмовиков.

— Наши подопечные хотя и «горбатые», — шутил Байков, — но беречь их нужно как невест-красавиц, чтобы не было «сглазу» от рыжих фрицев. И пусть «рыжие» лучше обуглятся и почернеют от наших атак, чем пострадает хотя бы один «илюша».

Так и говорили в полку: «Жора Байков сегодня опять поджарил «рыжего».

19 декабря сорок третьего года Георгию впервые удалось в одном бою сбить два вражеских самолета. В тот день он сопровождал группу Ил-2 в составе 25 самолетов. В районе Белозерска, что под Мелитополем, встретил четыре «мссссршмитта» и восемь «!фокке-вульфов». Сначала Георгий и его ведомые отразили три атаки «фоккеров», пытавшихся нанести удар по «Илам», Затем, умело маневрируя, сам атаковал «мессеры» и в результате короткой схватки два из них сбил. В этом бою проявилось умение Байкова сочетать защитные маневры с атакующими, наносить в трудной ситуации разящий удар по противнику.

После Мелитополя были бои за Крым, а которых Банков также отличился.

24 апреля 1944 года, участвуя в боевом вылете восьмерки «аэрокобр» под командованием Алелюхина, летчики полка сбили четыре из двенадцати ФВ-190, не пропустив вражеские истребители к нашим штурмовикам. В том бою Георгий Банков в районе Севастополя уничтожил один «фоккер».

* * *

С особой силой проявились бойцовские качества Байкова на заключительном этапе войны — в боях в Восточной Пруссии, а также в Берлинской операции. В воздушных боях, — писал о нем командир полка дважды Герой Советского Союза гвардии майор В. Д. Лавриненков, — умеет оценивать обстановку, смел и решителен. Бой ведет дерзко и свою волю навязывает противнику». Так было и 22 декабря 1944 года.

В тот день два Ла-7 (ведущий Байков) вылетели на свободную охоту в район Пнльколлен — Тильзит. На обратном пути в трех километрах южнее Жиллен летчики с высоты 800 метров заметили два самолета Ю-52, шедших на бреющем полете на свой аэродром. Решительно и дерзко Байков бросился на «юнкерсы» и, несмотря на сильный огонь зениток, вместе с ведомым Белокудренко сверху и сзади атаковал противника. Один Ю-52 горящим устремился к земле, а второй, пытаясь уклониться от атаки, сделал правый отворот, но был так прижат насевшим на него Байковым, что плоскостью зацепил за строение, в результате чего и врезался в землю.

За весь сорок четвертый год Георгий совершил 217 боевых вылетов и в воздушных схватках лично сбил 12 самолетов противника. Итог был впечатляющим, и он давал право поставить Байкова в первую шеренгу советских летчиков, отличившихся в годы Великой Отечественной войны. За этими цифрами виделся тяжелейший ратный труд авиатора, его мужество, отвага, высокое летное мастерство. А впереди был еще не один месяц боев, и новые подвиги ждали отважного летчика.

16 января сорок пятого года Банков, вылетев на свободную охоту, настиг и сбил недалеко от Гумбинен «мессершмитт», следовавший в район базирования наших частей. Через два дня, вылетев в составе группы из четырех Ла-7, Георгий участвовал в бою с двумя группами штурмовиков противника общей численностью до сорока самолетов, следовавших в район Будонингкемен — Бракупенен под прикрытием шести «фокке-вульфов» и четырех «мессершмиттов». В момент, когда ведущая пара вступила в бой с самолетами прикрытия противника, пара Байкова атаковала штурмовики, в результате чего Георгий с дистанции сто метров сбил один «фоккер». От дальнейшего следования на штурмовку фашисты отказались и, в беспорядке сбросив бомбы, стали уходить на запад...

Вступив в схватку с четырьмя прикрывающими Ме-109, Байков закрутил их в «карусели», а его ведомый лейтенант Уткин сумел атакой сверху и сзади зажечь один Me-109.

Четыре «Лавочкиных», сбив в общей сложности пять самолетов противника и не дав фашистам сбросить бомбы на наши войска, без потерь возвратились па свой аэродром.

В следующем вылете, когда летчики полка, участвуя в блокировке аэродромов противника и свободной охоте в районе Гумбинен — Малвишкен, сбили 23 самолета противника, Георгий вновь добился успеха — уничтожил два вражеских самолета.

Через два дня после этого ему было присвоено звание — старший лейтенант — и он был награжден вторым орденом Красного Знамени.

Участвуя в наступлении войск 3-го Белорусского фронта в Восточной Пруссии, Георгий Байков отличился в разведывательных полетах и полетах на свободную охоту в крайне сложных метеорологических условиях; дождь и туман снижали видимость и высоту до минимума.

* * *

В марте ожесточенные бои продолжались уже вблизи столицы фашистского рейха.

13 марта Байков вылетел в паре на штурмовку войск противника. Над заливом Фриш Гаф у мыса Гранц-Хакен обнаружил шедший на высоте 30 метров связной самолет противника типа «физелер-шторх». Самолет шел в направлении косы Фриш-Нерунг на аэродром Койтиф и, как потом стало известно, имел на борту весьма важную особу и секретные документы.

Тщетно немец пытался прижать машину к земле, уйти незамеченным. Зайдя сзади и сверху, Байков предпринял одну за другой — две атаки, в результате которых ФШ-156 был сбит и упал в море.

Продолжая выполнять задание, экипажи двух наших самолетов вскоре обнаружили посадочную площадку, с которой были обстреляны сильным огнем зениток Противник подбил самолет ведомого младшего лейтенанта Лаврентьева. Байков тут же приблизился к ведомому и установил режим полета с таким расчетом, чтобы благополучно довести его до своего аэродрома. Через некоторое время оба летчика благополучно приземлились.

7 апреля Байков повел на задание четверку «Лавочкиных». Придя в заданный район, наши летчики заметили группу из двенадцати «мессершмиттов», патрулировавших над заливом Фриш-Гаф. Для встречи и атаки противника Георгий повел четверку с набором высоты. А затем в паре он со стороны солнца устремился йа оторвавшегося от своих «мессера». Когда расстояние до противника составило не более ста метров, Байков длинной очередью зажег фашистскую машину. Остальные истребители врага с пикированием ушли в сторону Пилау.

Через пять дней Байков уничтожил «фокке-вульф», но теперь уже не применяя оружия. Беспрерывным преследованием противника Георгий заставил «фоккер» сесть в поле на «живот», в результате чего тот разбился.

8 те дни командование, представляя Байкова к званию Героя Советского Союза, писало: «Изо дня в день росло боевое мастерство товарища Байкова. Начав свой путь от Сталинграда неопытным молодым летчиком, он стал настоящим асом, командиром звена. Летное мастерство, тактическая зрелость, храбрость и отвага позволили ему одержать 15 воздушных побед».

С 20 апреля Георгий участвовал в составе полка в Берлинской операции. Он вылетал на свободную охоту, штурмовал берлинский аэродром Темпельхоф и уже 29 апреля с этого аэродрома поднимался на патрулирование, уничтожение оборонительных сооружений, живой силы и техники противника в районе Берлина. Вылетая на блокировку взлетно-посадочной полосы, сооруженной противником в парке Тиргартен, он видел горящий Берлин, и сердце его наполнялось радостью от сознания близости конца войны.

Здесь, в Берлине, гвардии старший лейтенант Георгий Байков встретил день Победы, выполнив последний 252 боевой вылет.

Героя Советского Союза

Елизаров Сергей Михайлович

Родился 18 июля 1922 года в деревне Ново-Никольское Красногорского района Московской области. Русский. Член КПСС.

Еще в школе Сергей Елизаров увлекся авиацией и поступил в Красногорский аэроклуб.

В 1940 году был зачислен курсантом в прославленную военную школу им. А. Ф. Мясникова. Начавшаяся война заставила Качинское летное училище эвакуироваться из Качи, переехать на восток.

В школе Сергей поражал наставников приверженностью к точному выполнению установленного порядка и правил. «Быть ему инструктором!» — решило командование, и, как ни просился С. М. Елизаров на фронт, решение было твердым. Окончивший школу сержант-пилот Елизаров был назначен пилотом-инструктором Качинской военной авиационной школы. Радовало его лишь одно-обещание командования с первым выпуском его группы на фронт отпустить и его в действующую армию.

То было тяжелое время как для учащихся, так и для обучающих в школе. Наши войска все еще отступали, и Качинской школе пришлось опять эвакуироваться, на новом месте налаживать сложный учебный процесс и полеты.

Все жили заботами фронта. Следили по газетам за напряженными воздушными боями под Харьковом, затем под Сталинградом. Ждали сводок и зачитывались описаниями героических подвигов Михаила Баранова, Льва Шестакова, Александра Покрышкина, Владимира Лавриненкоза, Дмитрия Глинки. Амет-Хана Султана, Алексея Алелюхина, Георгия Кузьмина и других, делали вырезки из газет, рисовали схемы воздушных боев, которые инструкторы разбирали с курсантами, а в дни командирских занятий старались отрабатывать отдельные элементы боевых полетов и воздушных боев на тренировках.

Жадный к полетам, инструктор сержант Елизаров много сам летал с курсантами и был уже на второй месяц инструкторской работы отмечен как «безотказный и неутомимый». Его командиры отмечали также, что он «проявляет большой интерес к тактике и технике воздушного боя и добился успеха в учебных воздушных боях».

В сентябре 1942 года он сдал подготовленную им группу курсантов и был, как обещано командованием, отправлен на фронт.

Вступил в Великую Отечественную войну в октябре 1942 года.

В 9-й гвардейский Одесский Краснознаменный истребительный авиаполк был зачислен в марте 1943 года.

Совершил 200 боевых вылетов и лично сбил 15 самолетов противника.

Награжден орденом Ленина, двумя орденами Красного Знамени, орденом Отечественной войны 1 степени и двумя орденами Красной Звезды.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 29 июня 1945 года командиру звена гвардии старшему лейтенанту С. М. Елизарову присвоено звание Героя Советского Союза.

23 апреля 1959 года Сергей Михайлович Елизаров умер.

Из созвездия героев

В новую часть, 9-й гвардейский, Сергей Елизаров прибыл в марте 1943 года и был зачислен в эскадрилью Алексея Алелюхнна, боевые успехи которой были известны всему фронту. Сергей как-то сразу расположил к себе летчиков эскадрильи, понравились его мягкость, молчаливость. Пришелся он ко двору и спортсменам — хорошо играл в футбол и волейбол. Но больше всего подкупали его безудержная отвага и смелость, готовность пожертвовать собой ради спасения товарища.

Летать он стал в паре с ведущим-капитаном Алелюхиным. Был с ним в бою 23 июня, когда Алелюхин сбил в районе Батайска бомбардировщик Ю-88 и истребитель Ме-110. В каждом бою Елизаров надежно прикрывал командира. «Ведомый что надо», — отзывался о нем командир.

В июле Сергей Елизаров проявил и свои отличные бойцовские качества, лично уничтожив в боях три фашистских самолета и доведя общий счет сбитых им самолетов противника до десяти.

17 июля, прикрывая наземные войска в районе Ровнополь, наши летчики встретили группу бомбардировщиков противника под прикрытием истребителей Me-109. Ведущий группы капитан Алелюхин приказал связать боем истребители противника, чтобы дать возможность атаковать остальным летчикам вражеские бомбардировщики, Елизаров, прикрывая ведущего, заметил, что один «мессер» заходит в хвост самолету командира, и стремительно атаковал фашиста. С первой же очереди вражеский истребитель был поражен и упал в районе Ровнополь.

В тот же день в районе Куйбышево наши летчики встретили группу «юнкерсов» под прикрытием Me-109. Елизаров вновь защитил Алелюхина и, улучив момент, сбил еще один «мессершмитт».

Летом сорок третьего Елизаров начал летать на самолете типа «аэрокобра». И вновь успех сопутствовал ему. Уже на третий день полетов на «аэрокобре» в воздушном бою он уничтожил «юнкерс». Так с каждой победой он утверждал свое право летать в составе полка советских асов.

Шли упорные бои на юге Украины. 1 октября Елизаров вновь отличился. В воздушном бою под Мелитополем он сразил один «мессершмитт». А через три дня произошел трудный бой, в котором Сергей показал образец храбрости и самоотверженности.

Вылетев с аэродрома Чаривный на прикрытие своих войск в район Ворошиловки, группа из шести самолетов «аэрокобра» встретила двенадцать «хейнкелей», прикрытых истребителями. Когда наши летчики вступили с ними в бой, то Елизаров, прикрывая командира, отбил дне атаки Ме-109. Заметив, что на Алслюхина свалилось с высоты еще два «мессера», Сергей вступил с ними в схватку и отвел их от командира, но сам попал под огонь фашистских истребителей. Когда его «аэрокобра» загорелась, Елизаров вдруг увидел новую грозившую командиру опасность: один из «мессеров» уже заходил самолету ведущего в хвост. На горящем самолете Елизаров ринулся в атаку и, пройдя перед носом Ме-109, принял удар врага на себя. Сергей выпрыгнул из самолета с парашютом с опозданием, едва не стоившим ему жизни. Лишь || хладнокровие и выдержка помогли ему нормально раскрыть парашют и приземлиться на своей территории, с ушибами и ожогами лица.

16 октября 1943 года Сергею Елизарову было присвоено звание лейтенанта, а 1 ноября армейская газета, поздравляя гвардии капитана А. В. Алелюхина со званием дважды героя Советского Союза, назвала Елизарова «самым надежным щитом самого боевого командира, первого в полку дважды Героя Советского Союза».

В районе Мелитополя, указывалось в боевом донесении, будучи ведомым у гвардии майора Алелюхина, гвардии лейтенант Елизаров принял на себя удар десяти истребителей, прикрывавших 60 самолетов противника, чем обеспечил нанесение группой наших истребителей удара по бомбардировщикам противника. В результате боя нашими истребителями было сбито 6 самолетов противника.

* * *

Высоким боевым мастерством, выдержкой и хладнокровием было отмечено участие Елизарова в Крымской операции. 5 мая при внезапном нападении восьми «фокке-вульфов» на группу истребителей Алелюхина под обстрел «фоккеров» попало звено командира. Смертельная опасность угрожала летевшему в составе звена замполиту полка подполковнику Верховцу. Алелюхин вынужден был покинуть подбитый самолет, выпрыгнув с парашютом. Прикрывая командира эскадрильи и замполита, Елизаров принял на себя повторную атаку истребителей противника и выдержал ее.

По-боевому отметил Елизаров день освобождения Севастополя. 9 мая он сбил вражескую машину.

Помимо выполнения боевых заданий, Сергей Елизаров находил время и для чтения политической и художественной литературы, сам проводил беседы с молодежью. Его доклады на теоретической конференции по вопросу о новых приемах и методах борьбы с авиацией противника признавались весьма ценными с практической точки зрения.

19 января 1945 года, выполняя задание по прикрытию подвижных наземных войск, группа Елизарова в составе четырех Ла-7 встретила две группы истребителей противника до тридцати ФВ-190, нагруженных бомбами, под прикрытием четырех Ме-109. Эти две группы самолетов шли на бомбометание наших танковых частей.

Несмотря на явное численное превосходство противника, гвардии старший лейтенант Елизаров принял решение атаковать врага и не допустить его бомбить советские войска.

Связав своей парой группы прикрытия боем, Елизаров послал вторую пару под командой гвардии старшего , лейтенанта Байкова в атаку на штурмовиков. В результате дерзкого нападения Елизарова и умелого руководства группой в бою, пара Байкова вынудила противника сбросить бомбы на занятую им территорию.

Удачной атакой с малой дистанции Байков сбил один ФВ-190. Прикрывая работу пары Байкова, Елизаров активными действиями не только обеспечил его работу, но и сбил один Ме-109, пытавшийся атаковать Байкова. В это время в бой вступила вторая группа истребителей противника. Елизаров прекратил преследовать в . беспорядке уходящих на запад истребителей и вступил в бой с новой группой.

Оставив пару Байкова на прикрытие, Елизаров дерзкой атакой заставил и вторую группу сбросить бомбы на занятую их войсками территорию и повернуть назад. Пара Байкова, прикрывая работу Елизарова, вела неравный бой с группой прикрытия гитлеровцев.

Выполнив свою задачу, Елизаров пошел на выручку Байкову и меткими ударами сбил еще один Ме-109. Разогнав прикрытие, четверка Елизарова вышла из боя без потерь. Орденом Отечественной войны I степени 1 были отмечены 12 марта 1945 года подвиги и победы гвардии старшего лейтенанта Елизарова.

В заключительный период Великой Отечественной войны С. М. Елизаров не пропускал ни одного боевого вылета эскадрильи, дрался в небе отчаянно и добивался новых побед. В день перелета 9-го гвардейского полка на Берлинский участок фронта в подписанном командиром полка гвардии майором В. Д. Лавриненковым наградном листе указывалось:

«За период боевых действий на фронте борьбы с немецко-фашистскими захватчиками товарищ Елизаров, показывая образцы мужества и героизма, произвел 200 успешных боевых вылетов, из них: на прикрытие наземных войск-145, на сопровождение своих бомбардировщиков-18, на штурмовку — 14, на свободную охоту по тылам противника — 13 и на блокировку аэродромов противника-10 Участвовал в 70 воздушных боях, в которых лично сбил 15 и в группе с товарищами-8 самолетов противника. За это же время уничтожил 20 автомашин, пять вагонов и до ста солдат и офицеров»

В небе Берлина и закончил войну Сергей Елизаров А через два месяца Указом Президиума Верховного Совета СССР от 29 июня 1945 года он по праву занял место в созвездии Героев.

Раздел III.
Дважды Герои Советского Союза

Дважды Героя Советского Союза

Алелюхин Алексей Васильевич

Родился 30 марта 1920 года в селе Кесова Гора Калининской области в семье железнодорожника. Русский. Член КПСС.

Когда учился в четвергом классе, семья переехала в Подмосковье. Шестнадцатилетним пареньком Алексей пошел работать учеником мраморщика на фабрику канцелярских товаров. Мечтал летать.

В ноябре 1939 Г. окончил Борисоглебскую военную школу летчиков. Был направлен младшем летчиком в одну из авиационных частей Ленинградского военного округа В октябре 1940 года переведен в Одессу в 69-й ИАП, в составе которого вступил в Великую Отечественную войну.

Участвовал в семидесятитрехдневной героической обороне Одессы.

В составе 69 (9-го гвардейского) истребительного полка прошел боевой путь от Одессы до Берлина, от младшего летчика до заместителя командира полка.

За образцовое выполнение боевых заданий командования А. В. Алелюхин Указом Президиума Верховного Совета СССР от 29 августа 1943 г. удостоен звания Героя Советского Союза, а 1 ноября 1943 г. награжден второй медалью «Золотая Звезда».

После Великой Отечесгвенной войны в 1948 г. окончил Военную академию им М. В Фрунзе, а в 1953 г. — Академию Генерального штаба.

Даажды Герой Советского Союза генерал-майор авиации А. В. Алелюхин продолжает службу а Военно-Воздушных Силах Советсчой Армии.

Бесстрашный лидер

Более 180 боевых вылетов совершил А. В. Алелюхин в небе Одессы. Но тот, самый первый, как и в жизни каждого летчика, оставил у него самое сильное впечатление.

Вылетали эскадрильей на штурмовку вражеских позиций на Днестре. На высоте тысяча метров подошли к цели, развернулись всей девяткой и с пикирования стали бить по позициям противника из пулеметов.

— Когда сгоряча расстреляли весь боекомплект, — вспоминает Алелюхин, — ведущий собрал девятку и подал сигнал возвращаться домой. Во время штурмовки чувствовал себя хорошо, даже в раж вошел, а когда домой пришли, заметил, как коленки дрожат от волнения. Ну и шуму было, когда приземлились: поздравляли друг друга с боевым крещением, чуть не обнимались. Потом такие полеты, конечно, стали привычными, и я уже не воспринимал их как нечто необычное.

В полку запомнили, как мужественно он вел себя в воздушном бою наших восьми И-16 против 6 Ме-109 и 4 ПЗЛ. Бой был тяжелым и продолжительным. 18 боевых машин кружились в смертельной карусели, и ни один из наших летчиков не вышел из боя, пока хватило горючего. Не вышел из боя и младший лейтенант Алелюхин. Когда собрались и легли на обратный курс, Алексей почувствовал жгучую боль в ноге. Но дотянул и посадил самолет на своем аэродроме.

Упросив не отправлять его из полка, Алексей попал в руки к полковому врачу М. М. Шанькову и вскоре снова летал и бил фашистских захватчиков.

В боях за Одессу он стал коммунистом, указав в своем заявлении: «Прошу принять меня кандидатом в члены Коммунистической партии большевиков. Даю слово беспощадно бить немецко-фашистских оккупантов и, если потребуется, не пощадить своей жизни в борьбе за честь и свободу Советской Родины».

И слово свое он выполнил.

В боевых документах отмечены его успешные полеты по штурмовке позиций противника, участие в разгроме кавалерийского полка румын, пытавшихся «психической атакой» ворваться в расположение наших обороняющихся частей. Он принимал участие и в штурмовом налете на фашистские аэродромы Баден и Зельцы в сентябре 41 года, когда было уничтожено более 20 гитлеровских самолетов А когда фашисты начали обстреливать красавицу Одессу из орудий тяжелой артиллерии, то одну из таких дальнобойных пушек сумел разыскать и уничтожить Алексей Алелюхин.

* * *

56 раз штурмовал живую силу, технику, укрепления противника Алексей Алелюхин, и с каждым вылетом увеличивался счет уничтоженных им гитлеровцев.

В одном из штурмовых полетов у Алелюхина зенитным снарядом был выведен из строя мотор. Дальше лететь стало невозможным, и летчик посадил свой И-16 у самой линии фронта. Летчики эскадрильи не покинули Алексея в опасную минуту и расстреливали с воздуха спешивших к приземлившемуся самолету И-16 вражеских солдат, пока Алексей не оказался в безопасности.

В полк он вернулся лишь на следующий день — верхом на лошади, целый и невредимый, он был восторженно встречен однополчанами.

К 30 августа 1941 года у А. В. Алелюхина было уже 117 боевых вылетов, а последним в небе Одессы он совершил свой 183-й боевой вылет. Высоко оценило командование доблесть и мужество младшего лейтенанта, удостоив Алелюхина за те бои орденом Ленина и орденом Красной Звезды.

* * *

Как и у многих летчиков полка, важнейшей вехой в его биографии стало сражение под Сталинградом. Там в одном из воздушных боев 10 августа 1942 года Алелюхин, возглавив шесть самолетов ЛАГГ-3, вел бой против 10 «мессершмиттов». Правильно организовав бой, Алелюхин добился победы: «мессер» он сбил сам, а другой — поразил его ведомый, старший лейтенант Сафронов.

Один из его боев стал прямо-таки классическим примером высокой тактической грамотности, мастерства маневра, доблести и отваги.

В феврале 1943 года в одном из вылетов на свобод

ную охоту, которая обычно требовала особого умения и мастерства, Алелюхин обнаружил выше себя два вражеских истребителя Те находились в более выгодном поло-женин и тоже заметили ею Бой в одиночку-самый тяжелый и опасный для летчиков Но Алелюхин не уклонился от него

Молниеносно созрело решение-лишить противника преимущества в высоте И Алелюхин устремился ввысь. Примерно на пятой тысяче метров начал сказываться недостаток кислорода. В ушах стоял легкий звон Однако Алексей продолжал набирать высоту гитлеровцы все еще были выше На высоте 6500 метров они начали атаку. Действуя согласованно, фашисты могли поймать Алелюхина на вираже. Исход боя решили доли секунды Алексей мгновенно перевел свою машину в отвесное пикирование. Фашисты ринулись за ним И те доли секунды, на которые он начал пикировать раньше, дали ему возможность оторваться от врагов Теперь нужно было не попасть под обстрел преследователей при выводе самолета из пикирования Алелюхин помнил об этой опасности. Он резко взмыл вверх Машина и летчик в этот момент испытывали огромную перегрузку. Гитлеровцы не смогли так энергично повторить этот маневр при выходе из пикирования и остались ниже его самолета.

Но тут Алелюхин зaметил третий вражеский истребитель, ожидавший удобною момента для внезапной атаки. Новая опасность заставила отважного летчика действовать еще более решительно, расчетливо и дерзко

Шесть раз повторил он отвесное падение вниз, отрываясь от преследования и уводя при каждом пикировании свою машину в сторону Фашистские истребители тщетно гонялись за советским асом Взмывая в очередной раз вверх, Алелюхин перевернул самолет и с переворота вновь устремился вниз, обрушил огонь на оказавшиеся ниже «мессершмитты», поджег один из них Воспользовавшись явной растерянностью фашистских летчиков, быстро ушел от них и благополучно добрался до своего аэродрома.

Когда Алелюхин посадил самолет, он едва смог поднять фонарь кабины. Выбраться из машины Алексей уже был не в состоянии. И перегнувшись через борт самолета, он вывалился на землю.

В этом бою Алексей сбил двенадцатый по счету вражеский самолет В честь победы он нарисовал на фюзеляже своей машины черную патеру, а затем выкрасил капот в красный цвет Многие однополчане сочли это озорной шуткой летчика Но время показало, что шутка обернулась правильным расчетом фашисты, завидев красный самолет, шарахались от него, как от чумы. Они теперь знали, что это машина летчика, с которым вести бой почти безнадежно

Решив разрушить оставленный ими 14 февраля 1943 г под натиском наших войск Ростов-на-Дону, немцы в течение нескольких дней совершали массированные воздушные налеты Особая заслуга по защите города и важной железнодорожной магистрали Ростов-Батайск принадлежала 9-му гвардейскому ИАП

Лишь за три дня боев по защите Ростова летчиками эскадрильи Алелюхина был сбит 21 вражескии самолет. Счет же у самого Алексея Алелюхина достиг 29 лично сбитых самолетов гитлеровцев

В один день с легендарным Алексеем Маресьевым — 24 августа 1943 года-Алексей Алелюхин был удостоен звания Героя Советского Союза

Как-то, отвечая на вопрос корреспондента, не испытывает ли он чувства страха при встрече с превосходящими силами врага, Алелюхин ответил

— Так же, наверное, как и все испытываю. Но еще больше я боюсь того, что вдруг не собью врага и он уйдет, чтобы снова прийти сюда убивать наших людей. И это чувство настолько сильное и требовательное, что заглушает все другие, и я, подчиняясь ему, иду в бой, чтобы не враг меня, а я его сбил.

В новых боях за Таганрог и на реке Миус Алелюхин отличился как лично, так и в руководстве боями своей эскдрильи. Лишь за четыре дня его эскадрилья сбила 24 вражеских самолета, пять из которых сбил сам Алелюхин.

«Велик список героев в воздушной битве над Таганрогом, — писала газета «Правда», — трудно перечислить даже самых лучших В боях за Таганрог гвардии капитан Алелюхин сбил 12 немецких самолетов»{33}.

Участвуя в освобождении Донбасса, эскадрилья Алелюхина произвела 472 боевых самолето вылета, провела 249 воздушных боев и сбила 51 самолет противника. Лично Алелюхин сбил в эгих боях 14 гитлеровских самолетов.

«Если в небе Алелюхин,
Значит — «юнкерс» на земле...»

Этими словами песни боевые друзья славили в те дни того, кто служил примером для них, кто наводил страх на врага.

Осенью 1943 года полк участвовал в напряженных боях у Мелитополя и реки Молочной. Гитлеровцы стянули туда крупные авиационные силы, пытаясь атаками с воздуха остановить наступление наших войск.

«Одна лишь эскадрилья Алелюхина, — указывалось в листовке Политуправления фронта, — сбила 82 немецких самолета, не потеряв ни одной своей машины. Сам Алелюхин уничтожил 7 самолетов».

«Алелюхин — мастер огня, мастер пилотажа, мастер маневра, — указывалось в листовке Политуправления Южного фронта, — он с одинаковым искусством владеет и машиной, и ее вооружением, и полем боя, и собой. И это всегда приносит отличные результаты. Где Алелюхин-там победа, там пылают и падают на землю фашистские машины».

— Победа в воздушном поединке — это не слепая удача, — учил своих летчиков комэск Алелюхин. — Это результат отличного знания самолета, приемов воздушного боя и взаимодействия.

Однополчане хорошо помнили такой случай. Три молодых летчика из его эскадрильи встретили «юнкерс», несколько раз его атаковали, но сбить не смогли. Алексей Алелюхин внимательно следил за этим боем и, когда увидел, что стервятник может уйти, подал команду:

— Всем отойти в сторону, наблюдать за моей атакой. И пошел на сближение с «юнкерсом». Летчики с волнением следили за действиями командира. А он с первого же захода зажег вражеский бомбардировщик.

На земле командир подробно объяснил молодым летчикам их ошибки. Урок был наглядный и поучительный.

Алелюхин имел удивительную способность открывать в других такие качества, о которых те иногда и сами не подозревали, а открыв, помогал их развить. Это умение разглядеть подопечных, их слабые и сильные стороны, умение вселить в них веру в собственные способности и собственные силы помогло летчикам его эскадрильи А. Н. Карасеву, Е. П. Дранищеву, М. С. Твеленеву, В. И. Тимофеенко, Г. И. Байкову, С. М. Елизарову и многим другим — стать прославленными асами.

* *

Нередко Алелюхин брал противника хитростью. Вспоминая об одном из таких боев, Алексей писал: «Издали я увидел две шестерки Ю-88. Прикрытия поблизости не было. Какая самонадеянность! — подумалось мне.

— В атаку! — приказал я по радио своим ведомым. Дав полный газ, пошел первым. Следом за мной устремились и остальные летчики. Развернувшись в луча к солнца, мы пристроились в хвост бомбардировщикам фашистов, которые, по-видимому, приняли нас за своих. Обман удался! С короткой дистанции я поймал один «юнкерс» точно в прицел, нажал на гашетку, и снаряды прошили его. «Юнкерс» взорвался и рухнул на землю. Тут же мой самолет вздрогнул от взрывной волны. Впереди меня загорелись и пошли к земле еще два вражеских бомбардировщика»{34}.

Продолжая под прикрытием ведомого руководить боем, Алелюхин приказал четверке Тимофеенко атаковать следующую шестерку гитлеровцев. Эта атака также принесла успех: были уничтожены еще два «юнкерса».

Потеряв пять машин, фашисты пришли в замешательство и, не сбросив бомбы, покинули район боя.

За этот бой, за высокое летное мастерство и умелое руководство боевыми действиями эскадрильи А. В. Алелюхин был удостоен ордена Суворова III степени — полководческого ордена, свидетельства командирской зрелости.

Появление Алелюхина в воздухе вызывало растерянность и страх у фашистских летчиков. Нередко они настраивались на его волну и хитростью пытались увести с поля боя.

— Как-то раз, — рассказывал Алексей, — под Мариуполем я услышал по радио команду: «Внимание, Алелюхин! Я «Ракета -один». Приказываю вам идти на посадку. Задание отменяется». — И хотя прозвучал «позывной» нашей станции наведения, но голос был чужой и «отмена задания» не соответствовала обстановке. К позиции наших войск приближалась группа фашистских бомбардировщиков.

Подобные попытки обмануть Алелюхина предпринимались гитлеровцами еще не раз. Но провести Алексея Алелюхина им так и не удалось.

* * *

1 ноября сорок третьего года было весьма памятно для Алексея. В этот день десять истребителей под его командованием прикрывали наземные войска. Фашистские бомбардировщики под усиленным конвоем истребителей приближались к передовому краю.

Алелюхин опять применил хитрость и стал как бы удаляться от бомбардировщиков. Маневр удался. Экипажи «желтобрюхих», как окрестили на фронте «юнкер-сы», уже решили, что паши истребители уклонились от {боя, и перестали следить за краснозвездными машинами. Алелюхин выждал еще какое-то время, а затем дал команду:

— Разворот!

Развернулись все сразу и по команде — «Атакуем!» — обрушили шквал огня на бомбардировщики.

Немецкие истребители прикрытия стремились отсечь наседавшие советские машины. Один из них пытался -достать огнем Алелюхина, но наш ас на полных оборотах двигателя резко вырвался вперед, и пулеметная очередь прошла мимо. Спустя мгновение Алексей увидел совсем близко «мессер» и нажал на гашетку. Пушечный снаряд пробил правую плоскость и бензобак вражеской машины, и она тут же загорелась.

Стремясь отвлечь наши истребители от несущих бомбовый заряд бомбардировщиков и втянуть их в бои,. ^вражеские истребители пошли в набор высоты, рассчитывая, что и «Яки» последуют за ними. Но Алексей разгадал маневр фашистов и снова атаковал своей группой немецкие бомбардировщики.

Строй фашистских самолетов нарушился. «Юнкерсы», освобождаясь от груза, стали беспорядочно сбрасывать бомбы, чтобы уйти от огневых трасс наших истребителей...

После этого боя на земле Алелюхина ждала большая радость. Указом Президиума Верховного Совета СССР он был награжден второй медалью «Золотая Звезда» и стал первым в полку дважды Героем Советского Союза.

Эскадрилья Алелюхина первой в полку начала вести боевые действия по коммуникациям противника в направлении Николаев — Одесса — Крым с аэродрома на Килигейских хуторах.

«Возвращение в небо Одессы было для меня и всех тех, кто сражался здесь с первого дня войны, самым радостным и торжественным моментом. И 01мечали мы это возвращение, — вспоминает Алексей Алелюхни, — по-боевому, по-гвардейски, как учили нас при героической защите Одессы».

24 апреля сорок четвертого года, вылетев во главе восьмерки самолетов «аэрокобра» на блокирование вражеского аэродрома южнее Севастополя, Алелюхин и его ведомые зорко следили за воздухом, в то время как две группы «Илов» штурмовали аэродром Мыс Херсонес. После второй атаки штурмовиков ведущий заметил, что с аэродрома противника стали подниматься истребители ФВ-190.

Алелюхин своей восьмеркой сразу же связал боем двенадцать взлетевших «фоккеров». В результате смелых действий наши летчики сбили четыре самолета противника.

Правильное решение Алелюхина и смелые действия летчиков возглавляемой им группы истребителей обеспечили беспрепятственное выполнение задачи ИЛ-2, которые методично проштурмовали скопление вражеских самолетов на их базовом аэродроме.

А на второй день Алелюхин вел неравный бой с истребителями противника над занятой им территорией. При внезапной атаке снаряд пробил переднюю часть мотора, осколками были пробиты кабина и переднее бронестекло, разбит фонарь кабины. Алелюхину поранило шею и верхнюю часть предплечья. Выйдя из боя, он приземлился на своем аэродроме. Старший врач полка А. Л. Рудьков быстро поставил его на ноги, и уже 3 мая Алелюхин возвратился в строй. Это было третье, но не последнее ранение Алелюхина.

5 мая, прикрывая бомбардировщики, которые следовали на штурмовку аэродрома противника, группа истребителей Алелюхина подверглась нападению восьми «фоккеров». «При подходе к переднему краю, — писал в донесении заместитель командира полка по политической части гвардии подполковник Н. А. Верховен, участвовавший в этом боевом полете, — в районе Макензиевых гор были атакованы ФВ-190. В результате атаки моя пара оказалась в угрожающем положении. Тогда гвардии майор Алелюхин, который вел вторую четверку, сделал резкий разворот влево, отбивая атаки истребителей противника от меня. У самолета Алелюхина были повреждены рули высоты, и он стал штопорить. Летчик выпрыгнул с парашютом и приземлился в расположение 31-й гвардейской дивизии».

Продолжая бой, ведомые Алелюхина в то же время прикрывали своего командира, парашют которого все дальше относило от линии наших войск. По Алелюхнн имел немалый опыт прыжков и сделал пес необходимое, чтобы приземлиться на территорию, занятую нашими войсками. Правда, само приземление было не очень удачным: парашют зацепился за ветви деревьев, и летчик повис на стропах.

Алелюхина заметили не только наши воины, но и гитлеровцы. Возвратившиеся в полк летчики доложили, что их командир попал под обстрел противника. Сразу ж? позвонили в штаб наземных войск, чтобы узнать о судьбе Алелюхина. Однако выяснить что-либо не удалось. Тогда на передний край выехал Верховец, он нашел Алелюхина у пехотинцев и привез его в полк.

* * *

Осенью сорок четвертого Алелюхин был назначен заместителем командира полка, и 22 ноября вступил в бой с фашистами на подступах к Восточной Пруссии.

Памятным остался бой, происшедший 27 марта сорок пятого года, когда четверка «Лавочкиных» под командованием Алелюхина встретила четверку самолетов противника ФВ-190 западнее Пиллау. Алексей сделал удачный маневр и с первой же очереди сбил вражескую машину. Остальные «фоккеры» спешно покинули район боя.

Наша четверка стала вести поиски рассыпавшейся группы самолетов противника. Вскоре был обнаружен один ФВ-190 над морем на высоте 4000 метров и на удалении от берега около 30 километров. Его снова атаковал Алелюхнн. «Фоккер» загорелся и упал в море.

Один из последних боев, в которых участвовал Алелюхин, произошел 13 апреля над Пиллау. Алексей, будучи ведущим шестерки самолетов Ла-7, повел их на блокирование аэродромов противника Нойендорф и Нойгиф. После десяти минут патрулирования в районе цели на высоте 3000 метров капитан Масленников заметил шесть ФВ-190, которые прикрывали порт Пиллау. Алелюхин принял решение дать бой противнику, о чем по радио передал четверке Масленникова. В результате атаки четырьмя Ла-7 Масленников под прикрытием пары Алелюхина сверху и сзади сбил один «фоккер». Оставшиеся три вражеских самолета со снижением стали уходить к аэродрому Грос-Хубаникен. Имея преимущество в высоте и скорости, Алелюхин с ведомым Белокудренко начали 'преследовать противника. Подойдя на близкую дистанцию, Алексей приказал ведомому открыть огонь, и Белокудренко с короткой дистанции сбил еще один ФВ-190.

Каждая новая победа, каждое новое награждение были радостным событием не только для Алелюхина, но и для всей его эскадрильи. Алелюхин высоко ценил самоотверженный труд своих механиков и всех авиаспециалистов, деятельностью которых руководил инженер Бутов Николай Александрович.

Трижды раненный в боях с фашистскими захватчиками, удостоенный самых высоких наград, генеральского звания и высоких почестей, дважды Герой Советского Союза Алексей Алелюхин продолжает и по сей день службу в рядах Советских Вооруженных Сил, передавая огромный опыт и знания молодым поколениям авиаторов.

Дважды Герои Советского Союза

Амет-Хан Султан

Родился 25 октября 1920 года в городе Алупка в рабочей семье. Мать — татарка (крым.) Отец — лакец. Член КПСС.

Закончил в 1936 году 7 классов местной школы и в 1933 году — железнодорожное ФЗУ. Начал свою трудовую деятельность слесарем, а затем подручным котельного мастера в железнодорожном депо, где комсомольцы избрали его своими вожаком.

С 9-м истребительным полком Амет-Хан Султан прошел боевой путь от Сталинграда до Берлина.

За годы Великой Отечественной войны Амет-Хан Султан совершил 602 боевых вылета, провел 150 воздушных боев, лично сбил 30 и в группе с товарищами — 19 самолетов врага.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 августа 1943 г. удостоен звания Героя Советского Союза, а 29 июня 1945 г. награжден второй медалью «Золотая Звезда».

После Великой Отечественной войны, став летчиком-испытателем, Амет-Хан Султан испытал более 100 серийных и экспериментальных машин, став в ряд выдающихся летчиков-испытателей СССР.

В 1951 году Амет-Хану Султану было присвоено звание «Заслуженный летчик-испытатель СССР», в 1963 году он стал лауреатом Государственной премии СССР.

Амет-Хан Султан был награжден тремя орденами Ленина, пятью орденами Красного Знамени, орденами Александра Невского, Отечественной войны 1 степени и Красной Звезды, а также орденом «Знак Почета».

Погиб при исполнении служебных обязанностей.

Орлиное сердце

Когда он пришел в 9-й гвардейский авиационный волк, там уже знали о его подвиге — таране фашистского бомбардировщика в небе Москвы.

И еще свежей была в памяти его неравная схватка с гитлеровцами, в которой самолет Амет-Хана был прошит вражеской очередью. Мотор захлебнулся, и летчику оставалось только одно: покинуть горящую машину на парашюте. Он приземлился на нейтральной полосе Немцы, торопясь захватить живым советского летчика, бросились к нему, и Амет-Хан уже готов был с ними вступить в сражение, чтобы как можно дороже — большим числом уничтоженных гитлеровцев — отдать свою жизнь на этом клочке «ничейной» земли. Но едва успел поставить свой пистолет на боевой взвод, когда до бегущих немцев оставалось 250–300 метров, как увидел поднявшихся в атаку со стороны наших позиции советских бойцов. «Они отбили охоту гитлеровцам, — рассказывал он, — поживиться Амет-Ханом».

— Теперь я вижу, что незря они меня отбили, — шутил уже в кругу своих новых однополчан Амет-Хан. — В хорошую, видно, компанию я попал, и спасибо им за это.

А «компании» летчиков полка тоже понравился живой, очень подвижный, с открытой улыбкой, с завидным чувством юмора и неподдельной сердечностью Аметка, как любовно прозвали его гвардейцы

В начале Амет-Хана определили в 3-ю авиаэскадрилыо Героя Советского Союза Ивана Королева, но вскоре сам И. Г. Королев рекомендовал его на должность командира этой эскадрильи в связи со своим назначением на должность штурмана полка.

Несмотря на свою молодость, Амет-Хан был тогда самым молодым в полку комэском, он проявлял должную волю, настойчивость и незаурядные командирские способности, когда дело касалось выполнения боевого задания. Можно было лишь удивляться его способности видеть в воздухе все и всех. Он был строг и точен в выполнении боевых приказов. Но в случае необходимости не боялся проявить инициативу.

* * *

Как-то в районе Городища комэск повел на сопровождение штурмовиков семь истребителей. Когда стали штурмовать наземные войска противника, Амет-Хан заметил, что несколько «юнкерсов» бомбят наш передний край. Оставив звено для прикрытия штурмовиков, Амет-Хан с остальными истребителями поспешил навстречу врагу и завязал с ним бой. В короткой ожесточенной схватке наши летчики сбили три вражеские машины. После этого истребители во главе с Амет-Ханом вернулись к своим штурмовикам и благополучно довели их до своего аэродрома.

Получив новые самолеты «Яковлев-1», Амет-Хан и летчики его эскадрильи приняли участие в выполнении полком особо важной задачи — уничтожении транспортной авиации противника, поставляющей боеприпасы и продовольствие немецко-фашистским войскам, окруженным в районе Сталинграда.

С 10 октября 1942 года по 4 января 1943 года полк производил полеты с аэродромов Зеты и Трудолюбие. Амет-Хан участвовал в разгроме группы транспортных самолетов Ю-52, следовавших под прикрытием «мессеров» к Сталинграду. Четыре «юнкерса» и один Me-109 сбили в тот день летчики полка, два из них сбил Амет-Хан. Через два дня Амет-Хан Султан сбил бомбардировщик противника «Хейнкель-111».

«Как летчик, отлично владеющий самолетом Як-1, — писал командир полка Шестаков, — Амет-Хан не имеет себе равных. Как командир он требователен к себе и к подчиненным».

«Товарищ Амет-Хан, — писал заместитель командира полка по политической части Н. А. Верховен,, — только на Сталинградском фронте произвел 110 боевых вылетов, участвовал в 51 воздушном бою и лично сбил 6 самолетов противника... Амет-Хан Султан является грозой фашистских воздушных пиратов. Одно имя «Амет-Хан Султан» приводит в смятение фашистов. Амет-Хан — яркое олицетворение советского аса»{35}.

Амет-Хан восторженно встретил весть о ликвидации Сталинградской группировки немецко-фашистских войск, а затем и о начавшемся наступлении наших армий Южного фронта.

Мужество и отвагу проявил Амет-Хан в воздушном бою 25 марта сорок третьего года, когда уже развернулось сражение за освобождение Дона и Северного Кавказа. Комэск возглавил четверку «Яков», вылетевших на перехват бомбардировщиков противника. В районе Кей. су они встретили около сорока «юнкерсов», которых прикрывали шесть «мессершмиттов». Впереди плотного строя самолетов противника шел флагманский бомбардировщик, окрашенный в белый цвет.

Амет-Хан сверху стремительно атаковал ведущего фашиста. Со 150 метров открыл огонь и стрелял до тех пор, пока не подошел к нему почти вплотную. Удар был точным, «юнкерс» загорелся, а спустя несколько секунд взорвался в воздухе. Увидев это, группа вражеских самолетов рассыпалась, стала беспорядочно уходить на запад. Сбросить бомбы на цель им так и не удалось.

Когда Амет-Хан вышел из атаки и набрал высоту, то заметил два «мессершмитта». Не мешкая, вступил с ними в бой. Фашистские летчики пытались подойти к «Яку» с разных сторон. Но Амет-Хан непрерывно маневрировал, не терял преимущества в высоте и дрался наступательно. Гитлеровцы ушли ни с чем.

Амет-Хан, возвращаясь на аэродром, старался держаться повыше. Он всегда учил своих летчиков не забывать о том, что вражеские истребители можно встретить в любой момент. Так получилось и на сей раз. Недалеко от аэродрома он заметил два «мессершмитта», которые шли на встречном курсе ниже их группы. Спикировав на ведущий Me-109, Амет-Хан поджег его.

Бессмертный подвиг в том бою совершил старший лейтенант Петр Коровкин. Когда у него иссяк запас патронов, он вплотную подошел к «юнкерсу» и ударил его левой плоскостью своей машины. Бомбардировщик развалился на куски. Однако погиб и храбрый Коровкин. Его похоронили на аэродроме имени Фрунзе. Сейчас на том месте разбит сквер, в котором воздвигнут обелиск в честь героев-летчиков 9-го гвардейского полка: Ивана Сержантова, Петра Коровкина и Ивана Купавы, сражавшихся в огненном небе Ростова.

«Высота — ключ к победе», — писал через три дня после боя в газетной статье гвардии капитан Амет-Хан. — Тот, кто выше, может в любую минуту спикировать на вражеский самолет и, развив большую скорость, достичь его. С высоты удобнее осматриваться и вести прицельный огонь».

* * *

Фашистская авиация систематическими налетами на переправы через Дон грозила нарушить продвижение наших войск. Командующий фронтом требовал обеспечить бесперебойное действие переправы. Приказ Шестакова был лаконичен и краток: «Переправа должна действовать!» Таким же кратким был утвердительный ответ Амет-Хана: «Переправа будет действовать!»

С рассветом группа из десяти «аэрокобр», возглавляемая Амет-Ханом, вылетела в район переправы. Видимость в этот день была отличной -»миллион на миллион», как говорили летчики. Набрали высоту 4500 метров и построились в боевой порядок. В воздухе находились уже около получаса, когда Амет-Хан заметил три группы вражеских самолетов, следующих к переправе со стороны Азовского моря. Шли словно на параде. Впереди двадцать «хейнкелей», за ними — столько же «мессершмиттов», а замыкали строй еще двадцать «хейнкелей». Истребителей прикрытия видно не было...

Амет-Хан решил атаковать без промедления. Расстояние между нашими истребителями и фашистскими бомбардировщиками с каждой секундой сокращалось. Комэск, сделав разворот, скомандовал: «В атаку!»- и ринулся на врага. За ним устремились ведомые. Фашисты открыли заградительный огонь из пулеметов, установленных в хвостовой части самолетов. Подойдя на близкую дистанцию, гвардейцы дали по гитлеровцам первую короткую очередь. Сразу вышли из строя четыре «хейн-келя». Амет-Хан с набором высоты зашел еще раз над группой бомбардировщиков, и после второго удара еще два «хейнкеля» пошли к земле. В третьей атаке один за другим были подбиты еще два вражеских бомбардировщика. В большом замешательстве разворачивались самолеты противника и уходили в сторону моря, так и не сбросив на переправу ни одной бомбы.

Наседая на замыкающий «хейнкель», Амет-Хан почувствовал, как мотор его самолета стал терять ритм нормальной работы, а затем и вовсе начал давать перебои. Одной мыслью был занят в эти секунды летчик;

только бы не заглох мотор, только бы достать удиравший самолет. Это ему удалось. Длинная огненная стрела пронзила фашистский бомбардировщик.

Амет-Хан вышел из боя, передав командование заместителю, но долететь до своего аэродрома уже не смог. Поврежденный мотор заглох, и комэск посадил машину в поле.

К вечеру Амет-Хан был уже в своем полку и, рассказав друзьям о проведенном бое, тут же разрядил обойму своего пистолета в воздух традиционным салютом «За живых».

* * *

В августе 1943 года в связи с переходом частей Южного фронта в наступление, полк принял участие в боях по прорыву обороны немцев на реке Молочной и освобождению Таганрога.

20 августа 1943 года гвардии капитан Амет-Хан Султан в районе Калиновки сбил два вражеских бомбардировщика.

А на следующий день, вылетев во главе шести самолетов «аэрокобра» на прикрытие своих войск в район Калиновка-Дмитриевка, Амет-Хан встретил в районе Успенской на высоте 4000 метров 12 Ю -88. Дав команду «Атаковать в лобовую!», Амет-Хан, Головачев, Сафонов сбили по одному «юнкерсу», остальные фашистские самолеты в замешательстве начали сбрасывать бомбы над своей территорией.

В это время подошла вторая группа бомбардировщиков — пятнадцать Хе-111, — которую наши летчики атаковали четверкой сзади. В результате Амет-Хан и Головачев сбили еще по одному Хе-111, которые загорелись и упали в районе Успенской...

Сбив шесть самолетов противника и не имея своих потерь, группа Амет-Хана возвратилась на свой аэродром.

Наблюдавший за этим боем командующий фронтом генерал-полковник Ф. И. Толбухин приказал наградить героя-летчика и отважного командира Амет-Хана Султана орденом Красного Знамени.

«На личном примере мужества и героизма, — указывалось в другом представлении командования, — он учил свой летный состав беспощадно уничтожать врага»{36}.

Потом были новые бои.

* * *

24 августа 1943 года в полк пришла радостная весть о присвоении командиру эскадрильи гвардии капитану Амет-Хану Султану высокого звания Героя Советского Союза, а через неделю, 31 августа, в корреспонденции с Южного фронта, опубликованной в газете «Правда», в числе лучших героев воздушных боев над Таганрогом было названо имя Героя Советского Союза гвардии капитана Амет-Хана Султана.

Удача всегда сопутствовала комэску, причем не только в воздушных схватках. Бывало, что Амет-Хан попадал в исключительные ситуации и с честью выходил из них. Один из таких случаев произошел в районе Килигейских хуторов, что в низовьях Днепра. Вот как пишет о нем в своей книге В. Д. Лавриненков:

«В тот день с моря дул штормовой ветер. Когда Амет-Хан с Борисовым, пройдя над аэродромом, направились дальше, мы подумали, что пилоты хотят лучше присмотреться к местности, все учесть перед посадкой. Но через несколько минут увидели над собой уже не два, а три самолета, услышали перестрелку. Третьим оказался небольшой немецкий моноплан, он летел так низко, что нам было видно, как трудно ему бороться с сильным ветром.

Амет-Хан наседал на моноплан, выпуская в его сторону короткие очереди. Прижимаемый огнем к земле, гитлеровский пилот пошел на посадку, причем от испуга не заметил под собой аэродром и приземлился прямо в поле.

В тот же миг «аэрокобра» Амет-Хана развернулась в сторону аэродрома. А через несколько секунд она коснулась тремя колесами грунта, погасила скорость и подрулила к штабному зданию. Радостно возбужденный Амет-Хан спрыгнул с крыла и, улыбаясь, направился ко мне.

— Принимай подарок, дружище! Пилоту «физлер-шторха» и не снилось такое! Летел, наверно, в Евпаторию, а я посадил его на полуострове Лавриненкова...

— Везет тебе, Амет-Хан! Счастье не только идет, но и летит тебе навстречу.

— Ну это, Володя, еще как сказать... Если б я не погнался за ним — черта с два был бы он здесь! А впрочем — дело сделано Поехали! — уже спокойно закончил он, направляясь к машине, которая стояла невдалеке в укрытии».

Еще в начале 1943 года командующий 8-й воздушной армией ставил перед авиаторами задачи овладеть полетами на свободную охоту как одним из эффективных способов борьбы с противником. Гвардейцы единодушно откликнулись на этот призыв, с самой лучшей стороны проявил себя в свободной охоте Амет-Хан_

«Коль хочешь, чтобы твое имя стало таким же прославленным и почетным, каким является имя Амет-Хана, следуй его примеру, прислушивайся к советам, какие даст он летчикам-охотникам», — писала о нем армейская газета. Амет-Хан говорил: «Охота — мое любимое занятие. Есть где проявить свои способности, знания и опыт... о время «охоты» летчик должен стараться видеть все, а сам остаться незамеченным... Нападай на противника уогда, когда он меньше всего ожидает твоего нападения. При встрече с воздушным противником владей высотой и помни: кто выше, тот побеждает».

Вот только несколько примеров выполнения Амет-Ханом полетов на свободную охоту.

24 января сорок четвертого года, действуя на никопольском направлении, четыре самолета «аэрокобра» вылетели на охоту в район станции Туркаллы. Там они обнаружили эшелон, в котором было 18 цистерн с горючим. Атаку произвели по цистернам, в результате возникло четыре очага пожара. Повторный налет совершили через 50 минут. Ведущим четверки был капитан Амет-Хан. Эшелон оказался уже рассредоточенным. Тогда для большей безопасности Амет-Хан, растянув строй самолетов по фронту, предпринял две атаки по оставшимся цистернам. Шесть из них загорелось. Действуя решительно, летчики малыми средствами нанесли противнику большой ущерб.

8 февраля Амет-Хан во главе группы вылетел в район действия наших войск, преследовавших отступающего противника на правом берегу Днепра. В районе Борислава обнаружили две группы противника: три «юнкерса» и шесть «хейнкелей», с ходу атаковали. В результате Короткой схватки Амет-Хан уничтожил один бомбардировщик. После этого полет был продолжен, и летчики обнаружили колонну вражеских войск, двигавшуюся по дороге. Во время штурмовки группа уничтожила свыше двадцати солдат и офицеров.

19 марта две «аэрокобры» из эскадрильи Амет-Хана вылетели на свободную охоту в район севернее Одессы и обнаружили на вражеском аэродроме скопление самолетов. Комэск решил нанести по противнику штурмовой удар. Однако полет на штурмовку аэродрома в тот же день из-за снегопада пришлось отложить.

Утром следующего дня Амет-Хан для доразведки послал пару охотников, которые подтвердили ранее полученные сведения. И тогда шестерка самолетов, «аэрокобры», во главе с Амет-Ханом вылетела на штурмовку. По его замыслу группа разделилась на две:

ударную из четырех самолетов, которую возглавил он сам, и прикрывавшую пару гвардии старшего лейтенанта Киреева.

Удар был внезапным. Четверка Амет-Хана произвела несколько атак, пара Киреева, патрулировавшая на высоте 600–800 метров, надежно прикрывала ударную группу. Три самолета Ю-52 и три «хейнкеля» были уничтожены. На аэродроме горели постройки и техника.

Возвращаясь с задания, Амет-Хан зорко осматривал пространство. Заметив на железнодорожном перегоне паровоз, воздушный охотник атаковал его.

Сорок четвертый год был памятен Амет-Хану тем, что полк участвовал преимущественно в наступательных операциях наших войск, а это накладывало особый отпечаток на боевые действия летчиков. Уже не столь уверенно дрались в воздухе фашисты, а наши летчики обрели опыт, решимость и силу.

Амет-Хану и его «орлам» верили, на них надеялись и ими восхищались лучшие летчики — штурмовики фронта.

«...В Крыму у гитлеровцев, — пишет отважный штурмовик, дважды Герой Советского Союза М. Г. Гареев, — было много техники, артиллерии, в том числе зенитной, и самолетов. Без истребителей прикрытия появляться в небе было небезопасно. Чаще всего на выполнение боевых заданий мы вылетали под прикрытием эскадрильи Героя Советского Союза Амет-Хана Султана.

Слава о ратных подвигах этого летчика гремела по всему фронту. О нем рассказывали истории, похожие на легенды. Наши им восхищались, а гитлеровцы боялись как огня. Летал Амет-Хан Султан мастерски, любил высоту, скорость и точный удар... И в бою и в жизни мне очень хотелось походить на этого замечательного человека»{37}.

Не менее лестные отзывы о высоких боевых качествах Амет-Хана Султана и его летчиков поступали в дни ожесточенных боев за Крым и от летчиков-бомбардировщиков. Так, командование 6-й гвардейской бомбардировочной авиационной Таганрогской дивизии писало на имя командира 6-й гвардейской истребительной авиадивизии:

«...Личный состав дивизии выражает спою признательность и благодарит Ваших истребителей за отличное обеспечение прикрытием наших бомбардировщиков — не допустили ни одной потери бомбардировщиков от истребителей противника, и особенно тогда, когда строй бомбардировщиков после бомбометания при противозенитных маневрах растягивался, а также отдельные отставшие самолеты, подбитые огнем ЗА противника, надежно обеспечивались прикрытием.

Примером этого могут служить: Герой Советского Союза гвардии майор Амет-Хан Султан отбил атаки ФВ-180 по отставшему Пе-2 гвардии капитана Палия, сопровождал его до самой посадки...»

В своих воспоминаниях о героях-однополчанах дважды Герой Советского Союза А. В. Алелюхин пишет: «Особенно известен был Амет-Хан Султан. Он был неутомим в работе, отважен в бою, смел в принятии решения. Из его боев 1944 года мне запомнился один, когда шестерка Амет-Хана прикрывала действия штурмовиков дважды Героя Советского Союза Мусы Гареева.

Штурмовики выполнили второй заход на скопление фашистских танков. В это время над горизонтом появилось 12 темных точек.

— Приготовиться к бою! — подал команду Амет-Хан.

Он верил в своих боевых друзей и смело пошел на ведущего. Рядом неизменный друг — Иван Борисов. Ведущим фашистских истребителей оказался опытный летчик.

Он не только оборонялся, но и нападал. И все-таки Амет-Хан сумел обмануть врага. На выходе из боевого разворота он поймал его в прицел и дал короткую очередь. Гитлеровец сорвался в штопор и под крутым углом врезался в землю.

Амет-Хан осмотрелся, сделал горку. Штурмовики продолжали свое дело. Фашистские истребители были связаны боем. Но что это? Сердце похолодело: к хвосту машины Борисова пристроился гитлеровец. Амет-Хан бросил свой истребитель вниз. Фашист успел дать только одну очередь, как в ту же секунду сам задымил, получив порцию свинца от Амет-Хана. Жизнь друга была спасена».

Летая в крымском небе, он не мог удержаться, чтобы не пройти над родной Алупкой. С воздуха курортный городок был как на ладони и казался совсем маленьким, какими и помнятся родные места взрослым, оставившим их еще в детстве. Все как будто бы было как прежде. Вот и узкая улочка. А вот и до боли знакомый домик со ступеньками, по которым он когда-то делал первые шаги, и показалось, что кто-то пробежал по двору, но разглядеть было трудно, хотя проходил Амет-Хан прямо над крышей родного дома.

Через несколько дней, когда Крым уже был свободным, Амет-Хан пригласил всех однополчан к себе в Алупку.

Приехали вместе с командиром полка Морозовым на трех машинах.

Едва успела остановиться машина, как из нее выпрыгнул Амет-Хан и побежал навстречу отцу и спешившей за ним матери. Амет-Хан подхватил на руки рыдающую от радости мать и понес в дом. Летчики застыли, наблюдая эту трогательную и радостную картину.

За расспросами и рассказами прошло это редкое для фронтовиков застолье. Но в общий радостный настрой врывались и нотки тяжких воспоминаний о днях, проведенных под гнетом фашистов. Отец все порывался подробно рассказать об этом сыну, но мать сдерживала его: «Не о том, отец, говоришь, лучше послушаем сына».

К дому потянулись родные, знакомые и незнакомые жители Алупки. Всем хотелось обнять героя-земляка.

Когда гости вышли во двор, там их ждала восторженная толпа. Подхватили Амет-Хана на руки и со словами: «Слава! Слава!» начали его качать. Потом так же славили его друзей-однополчан...

* * *

Весной сорок пятого Амет-Хан был назначен на должность помощника командира полка по воздушно-стрелковой службе.

Когда шли ожесточенные бои на подступах к Берлину, гвардии майор Амет-Хан Султан был представлен вторично к высокому званию Героя Советского Союза.

Это был один из дней завершающих боев за Берлин, когда Амет-Хан совершил 603-й с начала войны боевой вылет. Под ним было пылающее в огне фашистское догово.

Имея задачу блокировать взлетно-посадочную полосу парка Тиргартен, Амет-Хан во время полета над аэродромом Темпельхоф ниже себя обнаружил дна «фокке-вульфа», которые пытались штурмовать боевые порядки нашей дальнобойной артиллерии, обстреливавшей здание рейхстага. Он имел преимущество в высоте и немедленно атаковал ведущий вражеский самолет. Второй очередью ему удалось сбить «фоккер». Самолет упал в центре темпельховского аэропорта. Фашистский летчик, выбросившись с парашютом, приземлился в районе огневых позиций нашей артбатареи, где артиллеристами был взят в плен.

Сбив гитлеровца, Амет-Хан сел на центральный берлинский аэродром в тот момент, когда еще вокруг шла стрельба.

— Захожу на посадку и еще не уверен, — вспоминал Амет-Хан, — наши или немцы хозяйничают на аэродроме. Сел, но мотор на всякий случай не выключил. Смотрю, к самолету бегут наши пехотинцы. Первый, едва подбежав к самолету, радостно закричал: «Наш, наш!». Не успел я оглянуться, как оказался в объятиях наших бойцов, со слезами радости целовавших красные звезды на моем самолете. Это забыть невозможно...

* * *

Амет-Хан не мыслил своей жизни без ощущений полета и неба. И когда встал вопрос, как жить после долгих и тяжелых лет войны, он выбрал небо и самолеты — стал летчиком-испытателем.

Он действительно «учил летать самолеты», год за годом увеличивая число укрощенных им машин. К пятнадцатилетию испытательской работы им было испытано более 100 типов самолетов.

За сравнительно короткий срок он выдвинулся в число ведущих летчиков-испытателей страны. Он отдал испытательской работе четверть века.

Сердечно отметили авиаторы страны, работники aвиaционной промышленности пятидесятилетие замечательного летчика.

«Дорогой друг! — писали его соратники, известные во всей стране летчики-испытатели, — твое имя по праву упоминается в первом десятке самых прославленных имен летчиков-испытателей...»

Обращаясь к юбиляру, руководители и сотрудники КБ имени А. Н. Туполева писали:

«Мы знаем тебя не только как великого летчика, твоя работа является примером для всех нас, мы знаем тебя как скромного, энергичного, юношески подвижного и отличного человека, и оттого, восхищаясь твоими профессиональными качествами, мы выражаем тебе свою искреннюю любовь».

Генеральные и главные конструкторы, сотни инженеров, летчиков, рабочих и инженерно-технических работников прислали свои приветствия юбиляру.

Амет-Хан был в расцвете сил и энергии, когда смерть настигла его на боевом посту.

В одном из своих обращений к бывшим однополчанам дважды Герой Советского Союза генерал-полковник авиации В. Д. Лавриненков писал: «Вспоминаю дважды Героя Советского Союза Амет-Хана Султана — человека необычайного мужества. Он был для всех нас олицетворением летчика, воплотившего в себе лучшие черты советского воздушного бойца. Он отличался необычайной любовью к летному делу, ничто, как говорится, не могло его вышибить из «седла» — кабины самолета. И все мы, его боевые друзья, как большое горе восприняли весть о том, что наш Амет-Хан Султан погиб при исполнении служебных обязанностей. Он до конца остался верен воинскому долгу, память о нем всегда будет жить в наших сердцах, она будет служить делу воспитания молодого поколения авиаторов».

«По единодушному мнению авторитетов от авиации, — писала об Амет-Хане газета «Правда», — это имя значится в первом ряду испытателей: рядом с Чкаловым, Громовым, Анохиным, Владимиром Коккинаки, Рыбко, Гринчиком и Шияновым...»

В Алупке и Махачкале установлены бюсты дважды Героя Советского Союза, лауреата Государственной премии и заслуженного летчика-испытателя СССР Амет-Хана Султана. Его именем названы пионерские отряды и дружины. А в подмосковном городе Жуковске улица — продолжение улицы В. П. Чкалова — названа его именем и ведет она туда, откуда эти великие летчики уходили в небо.

Дважды Героя Советского Союза

Головачев Павел Яковлевич

Родился 15 декабря 1917 года в деревне Кошелево Гомельской области Белорусской ССР, в семье крестьянина. Белорусе. Член КПСС. Окончил ФЗУ, работал токарем, фрезеровщиком.

В 1938 году был направлен по комсомольской путевке в Одесскую школу летчиков. Получив звание младшего лейтенанта и летчика-истребителя, П. Я. Головачев был назначен в конце 1940 года пилотом в 168-й истребительный авиаполк. В этом полку, базировавшемся в Крыму, и застала его Великая Отечественная война.

В октябре 1941 года Павел Головачев получил назначение в 69-й истребительный авиационный полк.

За годы Великой Отечественной войны П. Я Головачев совершил более 450 боевых вылетов, провел 125 воздушных боев, лично сбил 31 самолет противника и один — в групповом бою.

Был награжден орденом Ленина, пятью орденами Красного Знамени, орденом Отечественной войны 1 степени, двумя орденами Красной Звезды.

После Великой Отечественной войны окончил Краснознаменную военно-воздушную академию, а в 1959 году — Академию Генерального штаба.

Дважды Герой Советского Союза генерал-майор авиации П. Я. Головачев находился в боевом строю до последнего дня жизни.

Умер 2 июля 1972 года.

Верность долгу

В Кировограде младшему лейтенанту Головачеву посчастливилось присутствовать на торжествах по поводу присвоения 12-ти летчикам 69-го ИАП звания Героя Советского Союза и награждения полка орденом Красного Знамени. Там он и познакомился с теми, кого все называли не иначе, как Героями Одессы -»шестаковцами».

И когда он узнал, что остается в 69-м Краснознаменном ИАП после его переформирования, то, принимая присягу вместе с вновь прибывшими, поклялся быть достойным оказанной ему чести служить и вести борьбу с фашистскими захватчиками под увенчанным славой боевым знаменем полка.

С этими чувствами Павел Головачев успешно закончил программу переучивания на новом самолете-истребителе ЛАГГ-3

Первая победа, которую Павел Головачев одержал 25 июня 1942 года, сбив в воздушном бою истребитель противника Ме-109, стала знаменательной вехой в его боевой работе.

Затем были бои над Доном, один из которых чуть не стал последним для Головачева. В тот день Головачев в паре барражировал над линией фронта.

Когда время полета подходило к концу и пара «ЛАГГов» собиралась вернуться на аэродром, внезапно появились четыре «мессершмитта». Медлить было нельзя, и Павел, сманеврировав, оказался выше Ме-109. Сблизился с ним и, зайдя справа, взял его в прицел. Еще миг — и Головачев послал короткую очередь снарядов, «мессершмитт» взорвался. Набрав высоту и приготовившись к новой атаке, лейтенант вдруг почувствовал острую боль в правой руке. Фонарь кабины сорвало, и казалось, что укрыться от очередной огненной трассы гитлеровца уже не удастся. Ведомый отбивал боковую атаку двух Ме-109, тогда как выскочивший сзади «мессер» тоже открыл огонь но самолету Головачева. Спасла бронеспинка. Приборная доска оказалась разбитой. Павлу удалось с большим трудом дотянуть до своего аэродрома. Когда он зашел на посадку, то убедился, что система выпуска шасси вышла из строя. Пришлось ручку управления самолетом зажать коленями и выкручивать лебедку аварийного выпуска шасси одной рукой.

Посадив изрешеченный самолет на свой аэродром, Головачев с трудом вылез из кабины и почувствовал, что ноги не слушаются. На санитарной машине летчика отправили в госпиталь. Там так и не смогли извлечь все осколки: пять осколков застряли в теле летчика на всю жизнь.

* * *

«Во время героической обороны Сталинграда, — указывается в наградном листе, — товарищ Головачев показал образцы мужества и героизма... Когда окруженной Сталинградской группировке транспортные самолеты противника подбрасывали боеприпасы и продовольствие, когда враг стремился любыми путями соединиться с окруженной группировкой, первым советским асам была поставлена задача — уничтожить авиацию противника при любых обстоятельствах, чтобы облегчить победу наземных войск»{38}.

И как пример образцового выполнения поставленной задачи здесь же приводится бой П. Я. Головачева 17 декабря 1942 года, в котором он уничтожил ФВ-190, корректировавший огонь артиллерии противника.

Этот бой и одержанная П. Я. Головачевым победа были особыми.

Вылетев в составе четырех ЯК-1 на перехват группы немецко-фашистских самолетов, Головачев в районе Зеты заметил «Юнкерс-88», корректировавший огонь артиллерии противника. Получив команду уничтожить корректировщика, Головачев пошел в атаку на него. Завязался упорный воздушный бой. Стрелок с немецкого «юнкерса» яростно отстреливался. Зайти в хвост, казалось, не было никакой возможности. По Голопачев был настойчивым и упорным воздушным бойцом. Чегыре раза он бросался в атаку и вынужден был все начинать сначала. В пятый раз он пулеметной очередью поразил вражеского корректировщика.

«В районе населенного пункта Ореховский командир звена младший лейтенант Головачев сбил бомбардировщик Ю-88». Обычная, ничем не примечательная, дежурная запись. Таких донесений в архивных делах полка много. Но что за этим?

«Я врезался в строй фашистских самолетов, — вспоминал Головачев, — и с ходу сбил один «юнкерс». А когда схватился с другим, то вражеский воздушный стрелок

успел выпустить очередь из пулемета, огненной трассой резанувшую по кабине моего самолета. Раненный в лицо, я потерял сознание. Очнулся и вижу: мой ЛАГГ-3 штопорит, целясь носом прямо в Дон.

Жизнь воина порой держится лишь на нервах. Так и у меня тогда получилось. Вывел самолет из штопора, едва-едва дотянул до высокого берега, но уже не сел, а врезался в выступающую часть его так, что хвост отломился и упал в воду. Но кабина уцелела...»

13 швов наложили на израненное тело летчика, и он выжил. За этот бой Головачев был награжден орденом Красного Знамени.

Он вернулся в полк, успешно овладел новым, более совершенным самолетом-истребителем «Яковлев-1» и, оттачивая свое мастерство в составе авиационной эскадрильи прославленного советского аса Амет-Хана Султана, рвался в новые бои.

В звании лейтенанта П. Я. Головачев был назначен командиром звена и в этой новой должности получил боевое крещение в групповом бою с двадцатью «юнкерсами», направлявшимися к Сталинграду с грузами для окруженной фашистской группировки фон Паулюса.

Группу наших истребителей вел сам командир полка Л. Л. Шестаков. Ведомым был Головачев.

Заметив приближающиеся «юнкерсы», Шестаков эволюциями самолета привлек внимание летчиков группы. С первой же атаки строй гитлеровских бомбардировщиков был нарушен, и Шестаков, решив испытать П. Головачева, повел себя так, чтобы не он сам, а Головачев вел бы наши самолеты во вторую атаку.

— В том бою восьмерку наших «Яков» против двадцати фашистских бомбардировщиков попел сам Л. Шестаков, — вспоминая, рассказывал П.Я. Головачев.- Я шел в паре с ним, и он так искусно повел нас в атаку, что мне удалось с его помощью и под его прикрытием сбить один гитлеровский бомбардировщик. Шестеро остальных наших летчиков отстали, и мы с командиром остались вдвоем.

Потом командир вырвался внезапно вперед и врезался в строй вражеских самолетов. Получилось так, что я остался один. Вскоре подошли наши. Так как никто не стал выходить вперед, то я оказался ведущим группы и таким образом ввел ее в бой с «юнкерсами». До конца схватки и потом до посадки на аэродром я возглавлял группу. Потом командир, смеясь, говорил мне:

— Я намеренно не подходил, чтобы дать тебе возможность стажироваться в роли ведущего группы.

В дальнейшем Павел отлично справлялся с этой ролью. Не было случая, чтобы он как ведущий стал причиной неудачного группового боя или маневра при выполнении задания. Своим успехом Головачев во многом был обязан тому, что летал в эскадрилье Амет-Хана, умного командира, умелого организатора, опытного тактика воздушных боев, замечательного летчика. Летая вместе с ним не только в одной эскадрилье, но часто и в паре, Головачев прошел у него школу летного мастерства, умения управлять боем, находить слабые места у противника и использовать их с выгодой для себя.

После Сталинграда на фронтовом пути Головачева были Дон, Приднепровье, Крым — словом, те вехи, которые определяли и биографию полка. Это не случайно:

почти вся фронтовая биография части — это и биография одного из ее ветеранов, Павла Головачева, начавшего свой боевой путь в составе полка сразу же после героической обороны Одессы.

В боях за Мелитополь летчики 3-й авиаэскадрильи под командованием Амет-Хаиа Султана показали свое возросшее боевое мастерство.

В воздушном бою 27 октября старший лейтенант Павел Головачев сбил истребитель Ме-109. Это был его семнадцатый лично сбитый самолет противника в 92-м воздушном бою на 225-м боевом вылете. Один самолет в этом бою Головачевым был сбит в группе с товарищами. Такой счет говорил сам за себя и давал командованию все основания к представлению командира звена гвардии старшего лейтенанта П. Я. Головачева «за личный героизм и мужество, проявленные в боях с немецкими захватчиками, к высшей правительственной награде-присвоению звания Героя Советского Союза».

Командир полка Герой Советского Союза гвардии подполковник А. А. Морозов, представляя П. Я. Головачева к высокому званию, 27 октября 1943 года писал в наградном листе: «Отличный летчик-истребитель, воздушный снайпер, он с короткой дистанции бьет фашистских стервятников наверняка, показывая пример своим подчиненным. Не считаясь с усталостью, производя по нескольку вылетов в день, он показывает образцы мужества и геройства в освобождении нашей священной Родины от немецких захватчиков»{39}.

И Родина по достоинству оценила подвиги своего верного сына, удостоив Павла Яковлевича Головачева звания Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда».

К этой его большой радости в конце ноября пришла еще одна радостная весть об освобождении родной ему Гомельщины войсками Белорусского фронта.

В 1944 году полк уже дрался в небе Прибалтики. В эти дни Головачев часто летал со своим ведомым на свободную охоту, и один из таких вылетов стал весьма примечательным событием в боевой жизни полка.

В паре с лейтенантом Н. И. Черником он летел над нашей территорией в поисках воздушной цели. Небо было ясным и чистым, и пространство вокруг хорошо просматривалось. Вскоре Головачев обнаружил «юнкерс» и, используя высокую скорость «Лавочкина», стал преследовать его. Вражеский разведчик отстреливался, но советские летчики стремительно приближались к нему. Когда дистанция позволила, Головачев и Черник атаковали «юнкерс». Раз, другой, третий... Но тот все уходил, а затем устремился вверх, рассчитывая оторваться от преследовавших его советских машин. Этот прием немцы часто использовали. Гитлеровцы не без успеха использовали данный прием против «Яков». Однако Ла-7 имел преимущество по сравнению с ЯК-3 по высотным характеристикам. Поэтому Головачев, не раздумывая, «полез» за фашистом вверх.

В это время он увидел, как два «Яковлевых» снизу устремились ему навстречу. Головачев было обрадовался, узнав своих. Но «Яки» продолжали на большой скорости приближаться, словно шли наперехват Затем стали заходить в атаку. Когда Павел включил рацию, то услышал французскую речь. Он догадался, что эти «Яки» были из полка «Нормандия» и что их летчики, видимо, приняли его самолет за вражеский. В этой ситуации, чтобы избежать беды, был только один выход: попытаться уйти на большой скорости от преследователей. И Головачеву вскоре удалось это сделать. В то же время он не потерял из виду «юнкерс» противника и на высоте семь тысяч метров настиг — таки его.

Когда дистанция между «Лавочкиным» и «юнкерсом» сократилась до минимальной, Головачев нажал на гашетки пушек. Однако пушки молчали. Боеприпасы иссякли. . . .

«Юнкерс» снова стал уходить. Тогда Головачев решился пойти на последнее средство — таран. Пренебрегая опасностью, Головачев вплотную подошел к вражеской машине и винтом ударил ее по хвостовому оперению. От столкновения Ла-7 бросило в сторону, и Головачеву стоило немалых усилий выровнять самолет. Когда ему это удалось, он огляделся и увидел падающий «юнкерс».

После этого боя армейская газета писала: «Подвиг Головачева незабываем. Таран, так мастерски проведенный на большой высоте, бесподобен и поучителен. Мы все гордимся своим боевым товарищем». В очерке отмечалось также мужество лейтенанта Черника, охранявшего своего ведущего во время боя и метко обстреливавшего вражеского разведчика.

Тараном Головачев добыл свой двадцатый трофей, и командование представило его к награждению второй медалью «Золотая Звезда».

В составе полка Головачев сражался до самого конца войны. В сорок пятом он уже летал в небе Германии. 18 января в групповом бою ему удалось уничтожить два «фокке-вульфа».

В тот же день в качестве ведущего группы из пяти «Лавочкиных» он вылетел на прикрытие поля боя в районе Гумбинен. После получаса патрулирования наши летчики увидели две группы вражеских самолетов общей численностью до 15 машин. Гитлеровцы, в свою очередь, заметив советские истребители, с левым разворотом стали уходить на северо-запад, Головачев с группой устремился преследовать и вскоре настиг врага. Очередью из пушек он сбил один «фоккер». Затем в пикировании нагнал второй вражеский самолет и ударил по нему. «Фоккер» врезался в землю.

Итак, в один день Павел Головачев одержал четыре победы. Четыре гитлеровских самолета уже не могли сеять смерть над советскими войсками, рвущимися к фашистскому логову.

«...Коммунист Павел Головачев, — указывалось в специальном бюллетене о героических подвигах летчиков, — типичный представитель славной когорты советский асов, смелый офицер, беспредельно любящий свою Отчизну и всей душой ненавидящий врага»{40}

Как часто говорил сам Павел Яковлевич Головачев, ему везло на отличных, одаренных командиров и подчиненных — «замечательных летчиков замечательной эскадрильи в самом замечательном полку». Особенно высоко Головачев ценил своих ведомых, Ивана Александровича Малькова и Николая Ивановича Черника, умевших как бы читать мысли ведущего и молниеносно созревшие планы сражнений, угадывать и повторять по эволюциям самолета любой маневр своего командира и действовать так, чтобы не стеснять, а обеспечивать командиру свободу ведения боя.

* * *

Последний бой гвардии капитан Головачев провел 25 апреля 1945 года. Вспоминая о нем, Павел Яковлевич писал:

«Я получил боевое задание — выйти во главе тройки истребителей на прикрытие переправы через Шпрее. Боевое задание принял как высокую честь, оказанную мне командованием, как награду за мои боевые дела. Трудно передать словами чувство, которое я тогда переживал. Это были, пожалуй, самые счастливые, самые радостные минуты моей боевой жизни. Я поднялся в воздух, окрыленный мыслью о близкой и полной победе над врагом.

Патрулируя над переправой в указанном нам районе, я заметил в западной стороне Берлина группу немецких самолетов «Фокке-Вульф-190», которая направлялась к переправе. Их было двадцать. Три против двадцати! Соотношение д вольно внушительное. Но долго раздумывать не было времени. Нужно было принимать решение. Мне не впервые было встречаться с численно превосходящим врагом. В небе Ростова я дрался четверкой против большой группы немецких самолетов. Тогда мы сбили 4 самолета. Над Инстенбургом пятеркой мы дрались против 30 и сбили 10 самолетов, из них четыре сбил я.

Поэтому, когда я увидел двадцать самолетов против наших трех, меня это не испугало. Я решил атаковать противника до подхода его к переправе, чтобы не дать ему возможности сбросить бомбы над целью.

— Иду в атаку! Прикрывайте! — подал я команду своим ведомым и рванулся в атаку на первую шестерку. Подойдя на дистанцию 100–150 метров слева-сверху, я взял самолет противника на прицел и нажал на гашетку. Самолет немца сразу загорелся и пошел к земле. Там догорели его остатки. Остальные самолеты этой шестерки беспорядочно бросили бомбы и обратились в бегство.

Выйдя из атаки и сделав боевой разворот, я устремился на вторую шестерку, которая также приближалась к переправе. Подошел сзади на ведущего и с первой же очереди зажег и этот самолет. Немецкий летчик выбросился на парашюте и попал к нашим войскам в плен. Остальные немецкие самолеты сбросили бомбы на свои же войска и в панике повернули обратно...

Так был завершен мой последний воздушный бой с немецко-фашистскими стервятниками. Я часто думают что давало мне силу, где тот источник, откуда я черпал храбрость, мужество, волю к победе? Я отвечаю: силу давала мне наша Родина, храбрость черпал я у своего народа, мужеству и воле к победе меня учила Коммунистическая партия. Эти источники неисчерпаемые...»{41}

Бронзовый бюст дважды героя Советского Союза П. Я. Головачева установлен на родине Героя.

Дважды Герой Советского Союза

Лавриненков Владимир Дмитриевич

Родился 17 мая 1917 года в деревне Птахино Смоленской области в крестьянской семье. Русский, Член КПСС. В 1934 году после окончания семилетки учился в школе ФЗУ.

Окончил аэроклуб и в феврале 1940 года по комсомольской путевке был направлен в Чугуевское военно-авиационное училище. В январе 1941 года был зачислен на должность инструктора-пилота Черниговского авиационного училища.

Назначение в училище воспринял без восторгов. Мечтал поскорее сесть на боевой самолет и сразиться с врагами Родины, как сражались герои-летчики на Халхин-Голе и на Карельском перешейке.

В училище инструктор-пилот сержант Лавриненков и встретил первый день войны.

Фронт быстро приближался к Днепру, и училище в срочном порядке эвакуировалось под Ростов-на-Дону.

Он рвался на фронт, а фронт приближался к Ростову, и вскоре в составе сборной эскадрильи Батайского училища Лавриненков на истребителе И-15 участвовал в первом боевом вылете на бомбардировку танков противника под Синявкой, в районе Ростова.

Почти семь месяцев, с ноября 1941 по июль 1942 года, Лавриненков в качестве пилота 651-го истребительного авиационного полка Сталинградского района противовоздушной обороны принимал участие в отражении ночных атак бомбардировщиков противника. Затем, с июля по 15 августа сорок второго воевал на Брянском фронте в должности летчика, а на Западном и Воронежском фронтах был командиром звена 763-го истребительного авиационного полка.

В этом полку он начал счет сбитым мм вражеским самолетам. За двадцать пять дней, с 5-го по 30 июля, Лавриненков сбил лично три Ме-109 и в группе с товарищами — четыре истребителя противника. Там же он был удостоен первой боевой награды — ордена Красного Знамени.

В августе Лавриненкова назначили заместителем командира эскадрильи 4-го истребительного авиаполка Сталинградского фронта.

В этом полку, начавшем войну на границе с Румынией, Владимир прославился доблестью и мастерством, сбив за короткий период, с августа по октябрь, девять лично и семь самолетов противника в группе с товарищами.

Был назначен в 9-й гвардейский ИАП советских асов, в составе которого прошел боевой путь от Сталинграда до Берлина, от старшины-пилота до командира 9-го гвардейского истребительного авиационного Одесского Краснознаменного ордена Суворова полка советских асов.

24 августа 1943 г. в одном из воздушных боев, расстреляв боеприпасы, В. Д. Лавриненков таранил самолет противника, после чего выбросился с парашютом. В бессознательном состоянии был схвачен фашистами. Совершил побег, разыскал партизан отряда имени Чапаева, вместе с которыми более месяца участвовал в боях с немецкими захватчиками на оккупированной врагом Советской Украине,

Вернулся в свой полк и с еще большим ожесточением вступил в бои с фашистскими захватчиками.

За годы войны совершил 448 боевых вылетов, провел 134 воздушных боя, сбил лично 35 и в группе с товарищами-11 фашистских самолетов.

Награжден орденом Ленина, шестью орденами Красного Знамени, орденом Красной Звезды, дипломом и знаком «Почетный летчик Военно-Воздушных Сил Франции».

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 1 Мая 1943 года удостоен звания Героя Советского Союза, а 1 июля 1944 года награжден второй медалью «Золотая Звезда».

После Великой Отечественной войны, в 1948 году, окончил Военную академию имени М. В. Фрунзе, а в 1954 году — Академию Генерального штаба.

Дважды Герой Советского Союза генерал-полковник авиации В. Д. Лавриненков продолжает службу в рядах Советской Армии.

Человек удивительной судьбы

Новоприбывшим летчикам Лавриненкову, Амет-Хану и Борисову порядки в 9-м гвардейском полку показались несколько необычными.

«Подошло время ужина, — вспоминая первый день, пишет В. Д. Лавриненков. — Мы, естественно, поспешили в столовую.

Оказанная нам встреча нас поразила. Официантки, обычно спешившие в других частях оказать внимание новичкам, здесь даже не подошли к нашему столу. Мы сидим и ждем, а к нам никто не подходит. Вывел нас из неудобного положения наш новый знакомый Герой Советского Союза И. Г. Королев. Он и рассказал нам о существующем в полку порядке:

Пока в столовую не зайдет Л. Л. Шестаков, никто другой не должен заходить. Ровно в 20.00 появились Шестаков, Верховец, Никитин, Баранов. Они сели за первый стол. За ними последовали все остальные. Но официантки не спешили подавать ужин... Вот встал командир, заговорил:

— Товарищи, подведем итоги дня. Сегодня к нам прибыли летчики Амет-Хан Султан, Лавриненков, Борисов. — Командир сделал паузу, мы встали. — Также группа сержантов во главе с Сержантовым. — При этом все заулыбались. — Прошу любигь и жаловать.

— Мы надеемся, — сказал далее Шестаков, — что все, кто пополнил наш полк, будут достойно продол-; жать его боевые традиции, умножать его гвардейскую славу.

При этих словах сами собой вспыхнули аплодисменты.

Лев Львович поднял правую руку — снова установилась тишина.

— Слушайте задачу па завтра...

Вся эта официальная, если можно так сказать, часть длилась минут двадцать, после чего начался ужин, во время которого все вели себя довольно свободно, смеялись, шутили, как бывает в большой доброй семье.

И этот ритуал был повседневным в полку Шестакова, ему следовали и после того, как Шестакова уже не было в полку».

В полку уже знали Лавриненкова и высоко ценили проявленную им при спасении Ивана Борисова верность девизу — «Сам погибай, а товарища выручай».

«Крестным» Ивана Борисова Лавриненков стал в 4-м ИАП. В одном из последних боевых вылетов в составе 4-го ИАП на сопровождение штурмовиков, атакуя вместе с «ильюшиными» вражеские позиции, наши истребители заметили «мессершмитты».

Фашистские истребители с ходу набросились на «Яки». В ходе боя Лавриненкову с Борисовым пришлось разойтись. Но, ведя бой, Лавриненков не выпускал из виду своего ведомого.

«Мессеры» напирали, и Лавриненков открыл отсечный огонь, перекрывая фашистским летчикам путь к нашим штурмовикам. Борисов в это время ввязался в бой и отвлек на себя два немецких истребителя. Бой был неравный. Не успев прийти на помощь ведомому, Лавриненков увидел, как самолет Борисова загорелся и он, выбросившись на парашюте, оказался совершенно беззащитным среди стервятников.

Тогда Лавриненков ввел свой «Як» в спираль, а затем медленно делал круги, снижаясь и сопровождая Борисова до самой земли. А следом за ним шли и стреляли четыре немецких истребителя. Ему повезло: три «мессера» после первой же очереди повернули на запад, видно, кончилось у них горючее. А четвертый продолжал преследовать Лавриненкова. Сманеврировав так, что немец в очередной атаке проскочил мимо него, меткой очередью советский ас сразил «мессершмитт». Лавриненков крепко обнялся со своим «крестником» Борисовым на земле.

В 9-м гвардейском Лавриненков получил позывной «Сокол» и избрал номером своего самолета — дату своего рождения — 17. Вскоре позывной «Сокол-17» гремел по всему фронту.

Период с 10 по 31 декабря 1942 года был одним из самых напряженных в полку. Летчики поднимались в небо почти ежедневно, по нескольку раз в сутки. За этот период Лавриненков произвел 21 вылет, провел девять боев, в которых сбил три самолета противника.

В один из тех дней Лавриненкову пришлось выполнять полет на перехват группы немецких бомбардировщиков «Хейнкель-111», переоборудованных под транспортные самолеты. В группе, которую повел командир эскадрильи А. Ф. Ковачевич, Лавриненков шел в составе ударной четверки вместе с Амет-ханом, Борисовым и Будановой, летевшей у него ведомой.

Заметив еще издали идущих «хейнкелей», Лавриненков набрал со своим звеном еще метров 500 высоты, подал команду «Атакую! Прикрой», и пошел на ведущую группу немецких самолетов. С первой же очереди ему удалось прошить фюзеляж «хейнкеля», но и немецкий стрелок из турельной установки дал очередь по правой плоскости, на которой сразу же вскрылась большая часть перкалевой обшивки.

Управлять машиной стало очень трудно. Подбитый Лавриненковым «хеинкель» добил Василий Бондаренко. Ведомая Катя Буданова оберегала Лавриненкова и подбадривала его до самой посадки. Он посадил самолет, который, казалось, посадить уже было нельзя, и это было его и Кати Будановой подвигом.

Летом 1943 года Герой Советского Союза гвардии лейтенант В. Д. Лавриненков был вызван в Москву. Там его принял командующий Военно-Воздушными Силами Советской Армии маршал авиации А. А. Новиков. Он расспрашивал о жизни полка, о последних боях, выслушивал мнение Лавриненкова о новых приемах воздушного боя.

Разговор закончился предложением Лавриненкову написать о своих воздушных боях материал для газеты.

В. Д. Лавриненкова представили главному конструктору А. А. Яковлеву, в беседе с которым он подробно рассказал о преимуществах нашего Як-1 и тех недостатках самолета, которые проявляются во время боя. Беседа закончилась обещанием главного конструктора учесть мнение летчиков при создании нового самолета.

В первый же день после возвращения механик выложил перед Лавриненковым на плоскости самолета 6 номеров газеты «Красная Звезда», где были напечатаны записки летчика-истребителя Лаврнненкова «Мои воздушные бои», в которых он рассказывал о споем становлении как летчика-истребителя.

В те дни не только армейские и фронтовые, но и центральные газеты славили подвиги летчиков-героев шестаковцев:

«Группа Героя Советского Союза Шестакова успешно провела бой с тридцатью гитлеровскими бомбардировщиками и истребителями», — говорилось в одной из газетных статей. «...Летчики из полка Героя Советского Союза Шестакова, возглавляемые Владимиром Лавриненковым, отбили ,паку двадцати восьми Ме-109», — сообщалось в другой. «Лавриненков сбил шестнадцатый самолет!» — славили героя газеты «Правда» и «Красная Звезда».

Вовремя разгадывая тактику врага, Владимир Лавринснков выходил из схваток с врагом не только победителем, но и умел уберечь свой самолет от повреждений. Его «Як» с бортовым номером 17 чаще других самолетов приходил из боя без единой царапины. И когда полк пополнился новыми самолетами, Лавриненков все еще летал на своем самолете-»Яке»-ветеране. И в этом большая заслуга его механика и боевого товарища Василия Моисеева, самоотверженный труд которого он высоко ценил.

«Я пришел в свой полк перед сталинградскими боями, — писал Лавриненков, — На моем счету тогда уже были сбитые вражеские самолеты. Но настоящую закалку воздушного воина я приобрел здесь, в боевой семье гвардейцев...

Чем я обязан своему полку? За что я полюбил его всей душой? Люди моего полка дружны, сплочены. Если один в бою попадает в беду, другой всегда приходит ему на выручку. Мне самому не раз помогали друзья, и я, в свою очередь, не оставался перед ними в долгу. Люди моего полка смелы и решительны. У нас выросли и закалились такие соколы, как Герои Советского Союза Королев и Ковачевич, капитан Алелюхин и другие. Они не спрашивают, сколько врагов в воздухе, а только интересуются, где враг. Они не уйдут с поля боя, пока не одержат победы.

Люди моего полка не стоят на месте, а непрерывно учатся в ходе войны. Они изучают каждый новый прием врага и противопоставляют ему свою тактику, в которой смелость сочетается с умением, с блестящим мастерством аса.

Люди моего полка защищали Одессу, Харьков, Сталинград и Ростов. Они завоевали полку славное гвардейское знамя, боевой орден. Они сделали советское небо грозным для врага. Там, где появляется сокол-гвардеец, фашисту — смерть.

За это мне дорог мой полк, как родная семья, как святыня. Каждый день и час всеми своими силами я стремлюсь приумножить неувядаемую боевую славу моей части»{42}.

Когда Лавриненков писал эти строчки, он еще не знал, какие испытания ждут его впереди.

* * *

Это произошло 24 августа 1943 года. Лавриненков получил приказ вылететь с аэродрома Павловка в составе четырех «аэрокобр» на прикрытие войск в район Матвеев Курган. Набрав высоту 400 метров, он заметил выше себя вражеский самолет-корректировщик ФВ-189. Владимир передал по рации ведомому Тарасову, что он идет в атаку и чтобы тот прикрыл его. Корректировщик, заметив советский истребитель, развернулся в обратную сторону и стал уходить с пикированием.

Лавриненков атаковал ФВ-189, но промахнулся. Немедленно пошел на повторную атаку, устремившись за пикирующим корректировщиком. «Аэрокобра» пикировала быстрее, и вскоре Лавриненков сблизился с «фоккером» до минимального расстояния. Чтобы не столкнуться, он попытался проскочить под вражеским самолетом. Однако было уже поздно. Раздался треск. Потянув ручку на себя, Владимир вывел самолет из пикирования и почувствовал какой-то удар, после чего «аэрокобра» перестала подчиняться воле летчика. Управление не действовало. Нажал на аварийный рычаг — дверцу вырвало. Лавриненков осмотрелся и увидел, что хвостового оперения на его самолете нет. Скользнув по плоскости, он полетел вниз. Спустя несколько мгновений дернул кольцо парашюта...

Так он попал в плен.

Узнав из обнаруженного в его кармане письма и продовольственного аттестата, что перед ними Герой Советского Союза, гитлеровский офицер приказал солдатам доставить его в штаб.

Как позднее стало известно, специальным приказом Гитлера попавших в плен советских летчиков, Героев Советского Союза, ведено было доставлять и Берлин, где фюрер надеялся склонить их к измене Родине. Но ни одного такого случая история войны не знала.

Там же, в лагере, Лавриненков познакомился и сблизился еще с одним нашим летчиком — капитаном Паньковым, сбитым на Пе-2 над Краматорском и захваченным фашистами.

Узнав, что его везут в Берлин, Лавриненков решил:

бежать. Эта мысль не покидала его на всем пути, когда его везли на машине до Сталине, а оттуда на самолете до Днепродзержинска, где и посадили в поезд для следования в Берлин.

В купе поезда Лавриненков оказался вместе с капитаном Виктором Карюкиным, которого он успел узнать в Днепродзержинском пересыльном лагере авиаторов 6-го германского воздушного флота.

Капитан Карюкин, тоже летчик, переведенный после ранения на штабную работу, попал в плен летом 1943 года, когда на самолете ПО-2 вез в штаб армии пакет с секретными документами. Попав под обстрел гитлеровцев, связной ПО-2 был сбит и упал в расположение немцев. Летчик погиб, а Карюкин, едва придя в сознание, начал рвать пакет с секретными документами и глотать куски порванных бумаг. Отстреливался до последнего патрона, после чего был схвачен фашистами. В лагере его пытали, требуя пояснений к тем клочкам бумаг, которые остались от пакета. От избитого, то и дело теряющего сознание и истекающего кровью Карюкина так ничего и не добились...

Лавриненкова и Карюкина везли в Берлин под охраной конвоиров. В одном купе с ними находились еще четверо гитлеровских унтер-офицеров. Мысль о побеге» возникшая у Лавриненкова, укрепилась после того, как ему удалось осмотреть тамбур вагона. Он вспомнил, как в годы учебы в ФЗУ часто приходилось выпрыгивать на ходу из поезда, так как он не останавливался на их «полустанке.

Решив и сейчас выпрыгнуть из поезда на ходу, Лавриненков, усыпив своей показной покорностью и услужливостью бдительность охранников, «учтиво» открывая и закрывая перед гитлеровцами дверь купе, сумел приловчиться быстро и без особого шума поворачивать ручку двери.

Дождались темноты. Прикинувшись уснувшими, сами исподволь наблюдали за ужинавшими охранниками.

«...Снова смотрю на охранников. Один из них поднимает широкую крышку чемодана, она почти закрывает обоих. , Вот он, наш час!

Левой рукой я резко опрокинул чемодан на охранников, а правой безошибочным движением быстро повернул ручку двери.

Свежий ветер ударил в лицо.

Оттолкнувшись, рванулся вперед, увлекая за собой Виктора, который не выпускал из рук мой ремень. Так, вдвоем, будто скованные, мы врезались в кучу песка, потом, кувыркаясь, покатились под откос. Вагонные колеса продолжали свой мерный перестук. До нас донеслись встревоженные голоса. Прогремели выстрелы...

Скатившись под откос, мы тут же встали на ноги. Для меня прыжок прошел благополучно. У Виктора болела рука — он, наверное, вывихнул ее. Несколько раз крепко дернул его за руку. Карюкин вскрикнул от боли, и мы, не сговариваясь, помчались прочь от железнодорожной насыпи.

Шел теплый дождь. Бежать по мокрой земле было трудно. Минутная передышка — и снова вперед. Дальше, дальше... Мы знали, что бежим на восток, к Днепру... Густая тьма надежно скрыла нас.

На мгновение представил самодовольную физиономию седого гитлеровца: «Хорошие манеры!» Теперь-то он, наверное, понял, чего стоили мои «хорошие манеры»!

Мы бежали всю ночь.

Где-то перед рассветом дождь прекратился. Дышать стало легче. Но Виктор то и дело отставал. Я дожидался его, подбадривал, и мы снова мчались прочь от железной дороги.

Остановились на рассвете. Увидели стог сена и направились к нему. Только присели — Виктор тут же заснул. Я растормошил друга, мы вместе сделали в стогу нишу, Забираясь в нее, я увидел восходящее солнце.

Здравствуй, солнце свободы!..»{43}

В ту суровую осень 1943 года вырвавшиеся из плена Лавриненков и Карюкин пробирались к своим.

Их встречали советские люди, прятали, делились с ними последним куском хлеба и помогали встретить партизан.

Там, на Переяславщине, они участвовали в операциях партизанского соединения имени Чапаева: перехватывали грузовые и легковые автомашины с гитлеровцами, вели разведку, уничтожали отдельные группы фашистов, двигавшиеся от Днепра на Киев.

В одном из боев погиб Виктор Карюкин.

Тяжело переживал смерть друга Владимир Лавриненков. На коре дуба, распластавшего свои ветви над могильным холмиком, Лавриненков вырезал ножом:

«Здесь похоронен Виктор Карюкин. Сентябрь 1943 год», — и, поставив свои инициалы, распрощался с тем памятным местом.

Через 25 лет, попав в Киев, В. Д. Лавриненков разыскал могилу капитана Карюкина и организовал его перезахоронение в селе Хоцки — на площади, где похоронены погибшие советские воины и партизаны.

Отличился В. Д. Лавриненков в операции по разгрому отступающих гитлеровцев и полицаев в селе Хоцки. В операции участвовало около трехсот партизан. Двигались ночью. Имея задание еще с одним партизаном уничтожить часового у караульного помещения, Лавриненков забросал гранатами дом, в котором находились гитлеровцы, вел огонь по ним из автомата и, пробравшись к сараю, в котором находились пленные, с помощью подоспевших партизан открыл ворота и освободил большую группу пленных...

Радостным был день, когда в расположение лагеря партизан ворвались первые танки двигавшейся на Киев третьей гвардейской танковой армии.

Обнимая на прощание Владимира Лавриненкова, начальник штаба партизанского движения А. Тканко сказал:

— Возвращайся в небо.

Затем попросил лист бумаги на котором тут же карандашом написал:

«СПРАВКА

Дана настоящая Лавриненкову Владимиру Дмитриивичу в том, что он на ст. Ольшаница выпрыгнул с эшелона, в котором его под арестом направляли в Германию; после чего он всгупил в партизанское соединение им. Чапаева (09.09.43).
Тов. Лавриненков отличился при выполнении боевого задания при взятии партизанами с. Хоцки.

29.09.43 г. при соединении п. отряда с Красной Армией он передан в штаб для направления его в свою часть.»

Нач. ППК штаба партизанского движения в Киевский отп. от ЮЭФ П-К, (Тканко)

Подтверждение моих полномочий можно получить от нач. штаба партизанского движения, члена В. Совета ЮЗФ т Асломова»{44}.

После того как А. В. Тканко вручил ему справку, Лавриненков попросил его дать также подтверждение тому, что вместе с ним в отряде сражался, погиб и похоронен в районе села Решитка Викчор Карюкин. Тканко тут же, на обороте справки, дал такое подтверждение.

В настоящее время В. Д. Лавриненков поддерживает постоянную связь и дружбу с Героем Советского Союза Александром Васильевичем Тканко и со многими партизанами, благодаря которым он так скоро смог возвратиться в родную полковую семью.

Возвратившегося из плена гвардии старшего лейтенанта В. Д. Лавриненкова 29 сентября радушно принял командующий 8-й воздушной армией генерал-лейтенант Т. Т. Хрюкин. Член военного советa генерал А. И. Вихров возвратил Лавриненкову Золотую Звезду Героя и все ордена и приказал привести себя в соответствующий «чину и званию» вид. Той же ночью командарм Хрюкни повел Лавриненкова к командующему фронтом — генералу армии Ф. И. Толбухину.

Выслушав героя, Толбухин приказал адъютанту принести погоны капитана и сам их вручил Лавриненкову, поздравив с возвращением и новым званием.

С новым званием и назначением — командиром эскадрильи-гвардии капитан В. Д. Лавриненков возвратился в полк после тридцатишестидневного отсутствия,

В полку уже знали о его возвращении из плена. Едва самолет подрулил к стоянке, как все, кто был в расположении, бросились встречать Лавриненкова, Множество рук подхватили его и стали подбрасывать в воздухе.

После встречи последовал товарищеский ужин в его честь, и опять расспросы, рассказы.

— Я, как и все, конечно, не помню своего появления на свет, — рассказывал автору Лавриненков, — но свой день возвращения в родной полк запомнил до мелочей и храню в своем сердце.

Он поздравил своих боевых товарищей Амет-Хана и Алелюхина с присвоением им звания Героев Советского Союза, сердечно и долго разговаривал со своим техником

* * *

Моисеевым, который не спускал глаз с командира: он верил в его возвращение.

Родная боевая семья встретила Владимира Лавриненкова с восторгом и сердечным вниманием, объятиям и поцелуям не было конца. Каждому хотелось как-то по-своему, по-сердечному выразить восхищение и сочувствие, любовь и признательность к тому, кто, побывав в руках у гитлеровцев, не дрогнул, сохранил верность и проявил волю к побегу и дальнейшей борьбе с ненавистным врагом.

Лавриненков узнал подробности его поиска в районе, где он упал после таранного удара по немецко-фашистской раме. Девушка, которая взялась выстирать ему гимнастерку в тот день, когда Лавриненков не возвратился с задания, вручила ее ему выстиранную и поглаженную.

Возвращение в полк завершилось традиционным салютом Амет-Хана «за живых».

И с новой силой Владимир вступил в ожесточенные схватки. Он участвовал в боевых действиях полка с аэродрома Тихий Гай, вылетал в составе группы на штурмовку укреплений противника на реке Молочной, а когда окончательно вошел в норму, снова повел в бой группы истребителей.

С радостью возвращения в полк пришла и радость полета на родину, в недавно освобожденный от немецко-фашистских захватчиков Смоленск. . Он сам повел самолет над родной землей, где ему были знакомы все дорожки, все тропки. И чем дальше он летел на запад, тем горестнее было смотреть на уничтоженные деревни, на выжженные фашистскими оккупантами леса.

Пять лет он не был в родном доме. Прижал к сердцу рыдающую мать, обнял сестер и брата... Он починил забор, отремонтировал крыльцо, помог с одеждой. Долго задерживаться не мог.

Пролетев над сожженным родным селом, взял курс на юг, торопясь в полк, к новым полетам и сражениям...

Чтобы более активно «искать и уничтожать врага», 9-й гвардейский полк выдвинул свой аванпост к самому Черному морю, разместив в засаде эскадрилью на Кулигейских хуторах и действуя по коммуникациям противника Николаев — Одесса — Крым. Первой с этого аэродрома действовала эскадрилья Алелюхина, затем ее сменили летчики Лавриненкова. Выполняя полеты с искусно замаскированного взлетно-посадочного поля, Лавриненков и его ведомые уничтожали автомашины и цистерны, взрывали паровозы и истребляли фашистских солдат и офицеров.

30 января сорок четвертого года три самолета «аэрокобра», во главе с Лавриненковпым, вылетели на свободную охоту в район Николаев — Одесса с задачей уничтожить самолеты транспортной авиации противника. Заметив с высоты 1200 метров в районе Владимировки Ю-52, который шел на бреющим полете, старший лейтенант Плотников сообщил об этом ведущему. После первой атаки наших летчиков сверху и сзади «юнкерс» продолжал идти прежним курсом. Тогда Лавриненков и Плотников зашли на повторную атаку и с короткой дистанции зажгли вражеский самолет, который сразу же пошел на посадку. Наши летчики преследовали его, и, когда из севшей па поле горящей машины стали выбегать гитлеровцы, они открыли огонь.

В один из тех дней эскадрилья Лавриненкова барражировала в заданном районе, рассредоточившись на высоте. Сам командир занял место в верхней группе. Через некоторое время на горизонте появились едва заметные точки. Они все увеличивались в размерах, и вскоре Лавриненков определил, что приближается группа «юнкерсов». Бомбардировщики шли плотным строем. Комэск нацелил на них свою ударную группу, а сам стал высматривать, не появятся ли «мессершмитты» прикрытия. В их появлении он не сомневался. И действительно, вскоре увидел три пиры вражеских истребителей, которые шли значительно ниже и, видимо, намеревались атаковать пашу ударную группу.

— Атакую! Прикрой! — дал Лаврппенков команду ведомому и свалил самолет в крутое пике.

В тот момент, когда он выходил из пикирования, ему удалось взять в прицел ведущий «мессер». Не мешкая, ударил очередью из пушек и зажег вражеский самолет. Но тут же услышал предупреждение ведомого:

— Сзади «мессеры»! Внимание!

Лавриненков оглянулся и увидел позади себя еще две пары вражеских истребителей. Скольжением он изменил направление полета, и огненные трассы противника пронеслись мимо. Выйдя из-под удара, Лавриненков завязал ожесточенный бой с группой «мессершмиттов», не давая им возможности атаковать нашу группу, действовавшую против «юнкерсов». В этом бою он уничтожил еще один «мессер». В конце концов бомбардировщики противника покинули район боя, не сумев выполнить свою задачу. Вслед за ними убрались ц «мессершмитты».

25 марта 1944 года боевые товарищи поздравили В. Д. Лавриненкова со званием майора.

В апреле 1944 года Одесский гвардейский Краснознаменный полк истребителей вел непрерывные бои на Одесском и Крымском направлениях, поддерживая войска 4-го Украинского фронта.

В один из тех дней гвардии майор Лавриненков повел четверку самолетов на Одессу, штурмовал немецко-фашистские колонны машин и солдат.

Это были праздничные дни для летчиков Одесского авиационного полка. Они вернулись в небо Одессы победителями.

10 апреля, в день освобождения Одессы от гитлеровских и румыно-фашистских захватчиков, выполняя задание по отсечению противника в районе Бочанко, группа, ведомая Лавриненковым, встретила истребителей ;

противника типа ФВ-190. В завязавшемся бою Лавриненков, зайдя в хвост «фоккеру», сбил его с первой атаки.

В тот же день, прикрывая наших штурмовиков в районе Мясниково, Лавриненков заметил два ФВ-190, которые намеревались с высоты атаковать наши истребители. Он бросился сверху в атаку и, зайдя строго в хвост, прошил истребители противника пулеметной очередью.

Начав преследование отступившего противника по всему фронту 12 апреля, наши войска уже на следующий день освободили Симферополь и Евпаторию. Затем были освобождены Бахчисарай и Судак. 15 апреля летчики полка поддерживали уже подвижные части наших войск в районе Севастополя.

В один из тех дней эскадрилья капитана Лавриненкова барражировала в заданном районе, ожидая встретить самолеты противника и предотвратить массированный налет вражеской авиации на город. Ждать пришлось недолго. Вражеские бомбардировщики появились ; с северо-запада. Шли плотным строем, прикрытые «мессершмиттами».

Лавриненков приказал летчикам атаковать гитлеровцев, а сам с ведомым набрал высоту, чтобы связать боем вражеские истребители сопровождения.

Они увидели три пары «мессершмиттов», которые шли ниже, высматривая наши истребители. Лавриненков сделал заход со стороны солнца и врезался и строй «мессеров», связав их боем. Тем временем летчики его эскадрильи набросились па «юнксрсы», сбили три, а остальные обратили в бегство, не допустив их к Севастополю.

В этом бою Герой Советского Союза Лавриненков сбил два истребителя противника.

Спустя несколько дней Лавриненков повел эскадрилью на штурмовку херсонесского аэродрома, где базировалась вражеская авиация. Все было рассчитано и предусмотрено так, чтобы одна группа истребителей, приняв на себя огонь зениток, дала возможность остальным нашим самолетам несколькими эшелонами и с разных направлений наносить удары по аэродрому.

Принять огонь на себя выпало эскадрилье Лавриненкова. В назначенный день и час группа под его командой направилась, как было задумано, в сторону моря. Пройдя километров 30–40 над морем, истребители развернулись и, снизившись почти до самой воды, скрытно подошли к аэродрому. Лишь километров за десять до цели набрали высоту и сразу увидели на аэродроме выстроенные в ряды самолеты и позиции вражеских зенитных батарей, тут же открывших по ним огонь.

Первый шквал огня гвардейцы прошли и, когда зенитные батареи оказались далеко внизу, поняли, что «пронесло». Теперь заговорили пушки и пулеметы «аэрокобр», поливая позиции фашистских зенитчиков огнем и свинцом.

Летчиков охватил боевой азарт. Развернувшись, Лавриненков подал команду повторить атаку. И снова свинцовый ливень обрушился на стоянки вражеских самолетов. Выйдя из атаки, гвардейцы увидели, как на аэродром ринулись ударные группы наших истребителей. До двух десятков самолетов было уничтожено на аэродроме Херсонес.

Когда на Сапун-горе был воздвигнут обелиск в честь освободителей Крыма, то имя Владимира Лавриненкова было начертано на нем одним из первых.

* * *

Полк находился в Чкаловском под Москвой, осваивал новые самолеты, истребители ЛА-7, когда 1 июля 1944 года все узнали о присвоении В. Д. Лавриненкову звания дважды Героя Советского Союза.

В августе 1944 года дважды Герой Советского Союза гвардии майор В. Д. Лавриненков стал командиром 9-го гвардейского Одесского истребительного полка, того самого полка, в который в сентябре 1943 года он пришел летчиком, старшиной по званию, и где стал признанным советским асом.

Полк под командованием В. Д. Лавриненкова закончил переучивание на новых самолетах «Лавочкин-7» и вскоре снова сражался с немецкими захватчиками в небе Прибалтики, Восточной Пруссии и над Берлином.

Вступив в командование полком, Лавриненков начал боевую работу на этом решающем участке фронта с новыми заместителями и помощниками.

Вместо убывшего на учебу заместителя командира полка по политчасти Н. А. Верховца в полк прибыл подполковник Н. Ф. Фунтов, боевой летчик, опытный политработник; вместо заместителя командира полка А. Ф. Ковачевича был назначен дважды Герой Советского Союза гвардии майор А. В. Алелюхин, позднее гвардии майор Амет-Хан Султан был назначен помощником командира полка по воздушно-стрелковой службе, а командирами эскадрилий стали И. Г. Борисов, И, В. Тимофеенко, Н. Я. Киреев, и старшим инженером полка был назначен 3. А. Фетисов.

27 октября 1944 года 9-й гвардейский ИАП перелетал на фронтовой аэродром у литовского местечка Руткишки, был зачислен в состав 303-й истребительной авиационной Смоленской Краснознаменной дивизии 1-й воздушной армии, имевшей уже славные боевые традиции, которой командовал генерал-майор авиации Георгий Нефедович Захаров.

С первых дней боевых действий в Литве и Восточной Пруссии командование 9-го гвардейского ИАП, весь летный и технический состав старались оправдать в новых боях, в составе новой дивизии те высокие звания и награды, которые были завоеваны раньше.

Здесь гвардейцы встретились уже с другими — битыми немцами.

* * *

Вскоре выяснилось, что истребители противника избегают воздушных боев (даже над своей территорией), а при попытках навязать им бой, пикируют до бреющего полета или же уходят в облачность, уклоняясь от схватки.

Перебазировавшись 26 января 1945 года на второй в Восточной Пруссии аэродром в поселке Задлоу, полк уже 6 февраля располагался на немецком стационарном аэродроме Тилиаца, а с 11 февраля — на аэродроме Либиау.

Рядом с ними расположился 1-й отдельный истребительный полк сражающейся Франции -»Нормандия-Неман». Между летчиками гвардейского Одесского полка и «нормандцами» завязались те узы дружбы, которые сохранились до наших дней.

Французы восхищались мужеством и геройством наших летчиков. Они хорошо знали о подвигах Лавриненкова, Алелюхина, Амет-Хана, Королева, Головачева, Борисова, Тимофеенко, Твеленева.

Знали и летчики 9-го гвардейского ИАП о мужестве и геройстве французских летчиков: их прославленного командира майора Луи Дельфино, младшего лейтенанта Жака Андрэ, сбившего в 6 воздушных боях 7 немецко-фашистских самолетов; знали летчика Фельдзера, сумевшего вырваться из фашистского плена и вернуться в полк, и многих других{45}.

Были в те дни не только победы.

Трагически закончился день 17 февраля 1945 года.

В паре с гвардии подполковником В. Д. Лавриненковым на свободную охоту вылетел гвардии капитан Л. И. Плотников. Они вели разведку, штурмовали технику и живую силу врага на ледовых дорогах через залив Фриш Гаф. Уже на обратном пути самолет Плотникова был подбит зенитным снарядом. Самолет загорелся, и, после того как попытка Плотникова погасить пламя не удалась, с земли увидели, как летчик направил горящий самолет на автомашины, стоящие на опушке леса.

Близился конец войны, и терять в те дни боевых летчиков для полка было особенно тяжело. Переживали потерю боевого товарища и командир В. Д. Лавриненков и весь состав полка. Но на войне как на войне, и до последнего ее дня люди гибли, чтобы конец войны наступил как можно быстрее.

* * *

Весна вступала в свои права. Яркое апрельское солнце поднимало боевой дух наших войск, начавших штурм Кенигсберга. Три дня огнем и железом пробивали себе путь в крепость советские войска при активной поддержке авиации. .

Жаркие были эти дни и для летчиков 9-го гвардейского ИАП.

За период Восточно-Прусской операции и штурма города-крепости Кенигсберга полк произвел 2075 боевых самолето-вылетов.

9 апреля 1945 года город Кенигсберг был взят штурмом нашими войсками и 92-тысячный гарнизон крепости капитулировал. В числе соединений и частей, отличившихся при штурме Кенигсберга, был отмечен и 9-й гвардейский авиаполк, личный состав которого Приказом Верховного Главнокомандующего Маршала Советского Союза И. В. Сталина от 10 апреля 1945 года был удостоен благодарности.

Красная Армия готовилась к последним и решительным боям на Берлинском направлении, к участию в которых привлекались наиболее подготовленные и заслуженные в боях части и соединения.

С большим подъемом восприняли гвардейцы обращение военного совета фронта, поступившее в полк к началу наступления на Берлинском направлении.

«Войска нашего фронта, — указывалось в обращении, — прошли тяжелый, но славный путь. Боевые знамена наших частей и соединений овеяны славой побед, одержанных над врагом под Сталинградом и Курском, на Днепре и в Белоруссии, под Варшавой и в Померании, в Бранденбурге и на Одере...

Славой наших побед, потом и своей кровью завоевали мы право штурмовать Берлин и первыми войти в него, первыми произнести грозные слова сурового приговора нашего народа немецким захватчикам. Призываем вас выполнить эту задачу с присущей вам воинской доблестью, честью и славой. Вперед, на Берлин!»

Вылетая на боевые задания, летчики полка горели желанием дать бой гитлеровцам, но встречающиеся изредка небольшие группы и одиночные фашистские самолеты спешили ретироваться и о бой с нашими летчиками не вступали.

А в одном из вылетов нашим летчикам пришлось быть невольными «конвоирами» группы вражеских истребителей.

— Случилось неожиданное, — вспоминает командир полка В. Д. Лавриненков. — Нам встретилась группа фашистских истребителей, летчики которых вели себя так, что мы поняли: хотят сдаться в плен.

Мы привели группу на свой аэродром, и гитлеровцы произвели нормальную посадку, видимо, раньше им приходилось отсюда летать. Срулив с посадочной полосы, немецкие летчики выключили моторы и, вылезая на крыло, каждый из них поднял руки.

Так с поднятыми вверх руками наши механики повели «завоевателей» в комендатуру, и каждый из пас увидел, как не похожи эти сгорбившиеся фигуры в помятых, вылинявших мундирах на тех фашистских молодчиков, с которыми нам приходилось встречаться в небо Одессы, Сталинграда и Донбасса...»

В берлинском небе закончил свой боевой путь Одесский гвардейский Краснознаменный истребительный авиаполк. Семь сбитых здесь самолетов гитлеровцев подвели итог общего числа уничтоженных летчиками полка фашистских стервятников, достигшего 506 самолетов.

Под командованием В. Д. Лавриненкова полк заслужил одиннадцать благодарностей Верховного Главнокомандующего и был удостоен награждения орденом Суворова.

Бронзовый бюст дважды Героя Советского Союза установлен в г, Починок Смоленской области.

Раздел IV.
Подвигу героев — жить

Боевая деятельность летчиков, всего личного состава 9-го гвардейского истребительного дважды орденоносного полка являла собой образец мужества и героизма в годы Великой Отечественной войны.

Огромна заслуга в развитии добрых традиций ветеранов войны. Кстати сказать, некоторые из них получили звание Героя Советского Союза, когда воевали в составе других авиационных частей, так что счет героев Советского Союза, воспитанных в полку, превысил 30 человек.

Еще перед войной, весной 1941 года, в полк прибыл пилот — сержант Василий Бондаренко. За время обороны Одессы он совершил шесть боевых вылетов, участвовал в трех воздушных боях. В одном из них получил тяжелое осколочное ранение. Бондаренко остался в составе полка и после его переформирования был отмечен в числе лучших. С июня 1942 года участвовал в боях на Юго-Западном фронте, где произвел 20 боевых вылетов и сбил три самолета противника. 22 июня вновь был тяжело ранен. А в декабре того же года его ранило в третий раз.

Тяготы войны, выпавшие на его долю, не сломили Бондаренко. Всякий раз после ранения он возвращался в боевой строй летчиков. Продолжая службу в составе 16-го гвардейского авиаполка 9-й истребительной авиационной Мариупольской ордена Богдана Хмельницкого дивизии, которой командовал трижды Герой Советского Союза А. И. Покрышкин, командир звена гвардии старший лейтенант В. Е. Бондаренко к 20 марта 1945 года совершил 324 боевых вылета, провел 68 воздушных боев, в которых лично сбил 24 самолета противника. Он был награжден тремя орденами Красного Знамени, орденом Отечественной войны I степени, а 27 июня 1945 года удостоился звания Героя Советского Союза.

Боевую школу 9-го гвардейского полка прошел и капитан И. А. Пишкан. Участвуя в Великой Отечественной войне с первых ее дней, он к октябрю 1942 года уже имел на своем счету более десятка лично сбитых самолетов противника и был награжден орденами Ленина и Красного Знамени.

Вместе с рядом других лучших летчиков 8-й воздушной армии Пишкана в октябре 1942 года направили в 9-й гвардейский полк асов.

В фаврале 1943 года Пишкан был переведен в 31-й гвардейский истребительный авиаполк той же 6-й дивизии. Там он командовал эскадрильей, проявил себя умелым летчиком-истребителем и уже к 25 октября того же года довел число выполненных им боевых вылетов до 421-го, имел на счету 16 сбитых самолетов противника. Не раз он участвовал в совместных с летчиками 9-го полка боях, отличился при отражении массированного налета немецких бомбардировщиков на Батайск. Пишкан высоко ценил традиции полка асов и в таком же духе воспитывал своих подчиненных. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 1 ноября 1943 года ему было присвоено звание Героя Советского Союза.

Совсем недолго служил в 9-м гвардейском старший сержант В. Е. Шапиро. Боевые уроки, особенно воздушные схватки на Сталинградском фронте и при защите Ростова, Батайска и переправ через Дон, он ценил и применял, когда уже был в другом гвардейском полку той же 6-й гвардейской дивизии.

Росло его боевое мастерство. К концу войны он совершил 490 вылетов, имел 12 лично сбитых самолетов противника и был награжден двумя орденами Красного Знамени и орденом Красной звезды. 15 мая 1946 года Валентин Ефимович Шапиро был удостоен высокого звания Героя Советского Союза.

Школу мужества и боевого мастерства прошли в полку советских асов и героические летчицы Л. Литвяк и Е. Буданова.

Лиля Литвяк пришла в полк, уже одержав три победы над врагом. Уже в третьем боевом вылете Лиля в группе с товарищами сбила фашистский бомбардировщик Ю-88. Второй «юнкерс» она сбила в небе Сталинграда. О ее самоотверженном участии в бою против десяти «мессершмиттов» знали во всей воздушной армии. Ей пришлось отражать атаки трех Ме-109. Едва оборвавшись от гитлеровцев, Литвяк бросилась на помощь командиру и сбила один «мессер». По и самолет Лили тоже загорелся. — Горящий самолет с угрожающей скоростью несся к земле. По Лиля не сдалась. Собрав остаток сил, она выбросилась из горящего самолета и успела раскрыть парашют. Ее приземление прикрывали наши пехотинцы, наблюдавшие за боем и восторженно встретившие спустившуюся к ним с неба красавицу.

Она не вернулась с боевого задания 1 августа 1943 года, где в воздушном бою сбила два гитлеровских самолета, но и сама погибла в неравной схватке как герой. «Огненной Лилей» с любовью называли ее гвардейцы.

«Под стать Лиле была и Катя Буданова, — пишет в своих воспоминаниях дважды Герой Советского Союза генерал-полковник авиации В. Д. Лавриненков. — Высокая, худощавая Буданова носила мужскую стрижку и в летной форме мало отличалась от парня. Маленькая, белокурая Лиля рядом с ней казалась девчонкой.

Катя отличалась веселым, задорным характером, её подруга была задумчивой и молчаливой. Девушки очень дружили, но верховодила во всем Катя...»

Катя Буданова летала имеете с прославленными асами на самые ответственные задания. В бою Катя вела себя мужественно. Па личном счету Будановой числилось 10 сбитых ею вражеских машин. Она героически погибла в июне 1943 года.

Недолгое пребывание Лили Литвяк и Кати Будановой в полку надолго оставило добрую намять у гвардейцев.

Продолжают службу в Вооруженных Силах генерал-полковник Владимир Дмитриевич Лавриненков, генерал-лейтенант Аркадий Федорович Ковачевич, генерал-майор Алексей Васильевич Алелюхин.

Более 150 офицеров и около 200 сержантов и солдат составляют полковую семью ветеранов военных лет.

Поддерживают тесную связь ветераны, ушедшие на заслуженный отдых: генералы авиации Юрий Борисович Рыкачев, Николай Яковлевич Кобельков. Александр Никитович Карасев, Иван Павлович Маковенко, Платон Ефимович Смоляков, Федор Андреевич Кибель.

Многие из них удостоены почестей и наград за трудовые достижения, а Владимиру Дмитриевичу Лавриненкову и бывшему авиатехнику Евгению Петровичу Маковенко, бывшему секретарю райкома партии, было оказано большое доверие; их избрали делегатами XXIV съезда КПСС.

Народ не забывает своих героев — доблестных гвардейцев полка советских асов.

Юные следопыты разыскали места захоронения павших в боях за Одессу Асташкина, Куницы, Маланова, Топольского, Шилова, которые были перезахоронены на Аллее Славы у могилы Неизвестного матроса.

В праздник 25-летия начала героической обороны Одессы юные «шестаковцы» пригласили к себе в гости на открытие школьного музея 60 бывших летчиков гвардейского полка. Из различных городов страны прибыли в город убеленные сединой ветераны на первую после войны встречу.

Ветераны полка участвовали во всех торжествах в том районе, где сейчас пролегает проспект Патриса Лумумбы, где был в годы блокады Одессы один из последних аэродромов полка. Там по решению горкома партии и Исполкома городского Совета народных депутатов воздвигнут обелиск.

Большой интерес к боевой истории полка и его героям проявляют комсомольцы и пионеры школы № 54 Ростова-на-Дону. Они поддерживают тесную связь с ветеранами части и сделали очень многое для пропаганды их фронтовых подвигов. Немалую помощь красным следопытам оказывают авиаторы П. Г. Рубцов, Б. П. Михайлов, И. А. Орлов и другие, живущие в Ростове-на-Дону. Комсомольцы и пионеры школы привели в порядок могилы погибших здесь в годы войны летчиков, установили надгробия с памятными досками И. Я. Сержантову, П. П. Коровкину и И. Н. Купаве.

В феврале 1968 года в школе была организована встреча пионерской дружины с ветеранами полка. Приехали близкие и родные героев-летчиков, погибших в Ростове-на-Дону, и более 30 ветеранов во главе с Героями Советского Союза И. Г. Королевым, А. Т. Череватенко и бывшим начальником штаба полка В. С. Никитиным, а также ветераны войны других соединений и частей, сражавшихся в этих местах.

С тех пор могилы павших в боях героев стали местом торжественно-траурных митингов, сборов пионерских отрядов, местом приема в пионеры и в комсомол.

Подвиги летчиков 9-го гвардейского полка вызывают интерес у людей, живущих в разных уголках страны, в том числе и в тех местах, которые не связаны с боевой историей прославленной части. Так, в Риге коллектив комсомольцев и следопытов комбината «Текстилиана», узнав о 9-м полке от руководителя гражданской обороны предприятия подполковника запаса Юрия Николаевича Каткова, предприняли под его руководством поиск адресов ветеранов части, организовали активную с ними переписку, сбор литературных материалов о Героях полка и изготовили стенд с их портретами.

Деятельность этой комсомольской организации получила поддержку и высокую оценку республиканского штаба походов по местам боевой и трудовой славы советского народа, определившего этот коллектив в

число победителей по итогам пятого республиканского похода.

Большим торжеством для гвардейцев-ветеранов было празднование 30-летия со дня Победы над фашистской Германией. Па встречу прибыли: первый командир полка П. Н. Баранов, бывший военком П. А. Верховец, дважды Герой Советского Союза А. В. Алелюхин, Герои Советского Союза Ю. Б. Рыкачев, М. С. Твеленев, А. Т. Череватенко, генерал Н. Я. Кобелькоп, бывшие летчики Н. С. Голубев, А. Г. Федотов, П. И. Черник, политработник Л. Б. Гловацкий, врач А. Л. Рудьков, техник А. И. Крючков, механик П. Я. Романюк, Приехала мать Льва Львовича Шестакова — 80-летняя Мария Ивановна.

Было много гостей, руководителей партийных, советских и комсомольских организаций Одессы, Ростопа-на-Дону и других городов.

На встречу ветеранов было доставлено гвардейское знамя полка, увенчанное двумя орденами, его пронес перед ветеранами дважды Герой Советского Союза А. В. Алелюхин. За отсутствующих Героев — Льва Шестакова, Михаила Асташкина, Агея Елохина, Михаила Баранова, Семена Куницу, Алексея Маланова, Виталия Топольского, Михаила Шилова — отвечали их боевые товарищи: «Пал смертью храбрых в боях за нашу Советскую Родину Г»,

Огромную и многообразную работу проводит Музей боевой славы, который из года в год пополняется все новыми и новыми материалами, передающимися в дар музею прославленными ветеранами, магнитофонные ми записями их выступлений, поздравлений и обширной переписки.

Музей стал пропагандистским центром истории и героических подвигов полка. Только за последние два года музей посетило 25 тысяч человек, главным образом комсомольцы и молодежь.

Разносторонняя массово-политическая и культурная работа музея не только оказывает положительное воздействие на все возрастающий интерес к героическим подвигам прославленных авиаторов, но и способствует повышению тяги учащейся и рабочей молодежи к авиации. Так организованную школу юных летчиков при Дворце пионеров «Юность» только за последние 4 года закончили 62 юноши, из которых больше половины поступили в военные авиационные училища. :

Боевые заслуги ветеранов вызывают интерес советских людей, проживающих в разных уголках страны. В целом ряде населенных пунктов созданы музеи и уголки боевой славы. Есть они в 412-й средней школе города-героя Москвы, в школе № 26 города-героя Одессы, в школе № 210 города Киева, в школе № 1 города Красный Луч, в школе № 54 и № 40 Ростова-на-Дону, в ПТУ имени дважды Героя Советского Союза П. Я. Головачева в Гомеле, в школе № 1 имени Героя Советского Союза А. А. Куницы села Великий Хутор, что на Черкассщине; в школе № 1 поселка Львовский Московской области, в пионерской дружине имени Героя Советского Союза А. А. Маланова, в ПТУ № 69 имени Героя Советского Союза Л. Л. Шестакова в городе Ясиноватая, в колхозе его имени, что в селе Давыдковцы Хмельницкой области; в пионерских дружинах имени дважды Героя Советского Союза Амет-Хана Султана в Махачкале, Алупке. И еще во многих и многих школах, отрядах, дружинах, ГПТУ ширится интерес к героическим подвигам прославленных авиаторов.

Радостной была в год 35-летия Победы встреча ветеранов: первого командира полка полковника в отставке Павла Николаевича Баранова, Героев Советского Союза: генерал-лейтенанта авиации Ю. Б. Рыкачева, генерала-майора авиации А. Н. Карасева, полковников И. Г. Королева, А. В. Тимофеснко, А. Т. Череватенко; заслуженного военного летчика-испытателя Героя Советского Союза М. С. Твеленева; генералов П. Я. Кобелькова (председателя совета ветеранов-однонолчан) и И. П. Маковенко; летчиков Н. И. Черника, И. II, Моклецова; инженеров и техников: И. В. Паспортниковой, В. А. Максимова, А. А. Добрецкого, П. Я. Роминюка, Г. И. Малкина, К. К. Поветкина, К. Н. Москвитина, Н. В. Зубарева, Д. В. Кислягина и первого комсорга полка А. А. Ваниева. Ветераны с особой теплотой встретили прибывших на юбилей мать Льва Львовича Шестакова Марию Ивановну и ее сына военного летчики I класса подполковника Льва Львовича Шестакова.

Время неумолимо, и за прошедшие пять лет полковая семья ветеранов поредела. Ушли из жизни первый военком полка Н. А. Верховец и пропагандист Б. Л. Гловацкий; славные летчики В. Г. Газаев и Г. Д. Пухов; инженеры и авиаспециалисты: И. А. Орлов, Н. А. Бутов, Н. Ф. Юдин, Б. В. Ляпунов, Я. П. Пыньковский и М. В. Набатников, врач полка Г. Я. Тавровский и работник штаба П. К. Шленцев. На встрече ветеранов память о них почтили минутой молчания.

Первые слова приветствий и поздравлений, первые строки многочисленных поздравительных писем и телеграмм были обращены к ветеранам, Народ славил своих героев-авиаторов.

Сооружение Мемориала Памяти 28 героям полка завершилось в последние часы предъюбилейного дня.

«Идея монумента созрела почти сразу, — пишет автору молодой талантливый архитектор Валентин Шарко. — Вспомнились рассказы отцов, воевавших в Великой Отечественной, и прочитанные книги, и беседы с ветеранами полка. Поэтому образ самолета, взлетающего ввысь и несущего на своих крыльях асов-героев, — это образ, который должен воспитывать настоящих и будущих летчиков, защитников нашей Родины, он возник как бы сам по себе — из души. Вычерчивание на планшетах чертежей и приведение к масштабности, пропорционированию, соподчиненности форм монумента выполнялись уже автоматически, как бы рукой, управляемой высокими патриотическими порывами...»

Когда сняли покрывало, взору гвардейцев ветеранов и многочисленных гостей предстал, словно гигантская птица, распластавшая крылья, монумент героям, как бы нависший над площадью.

В четырех выступах монумента помещены скульптурные барельефы дважды Героев Советского Союза, а на боковинах-крыльях расположены барельефы Героев Советского Союза. Тут же, у подножия монумента, была положена гильза с землей города-героя Одессы, и цветы, много цветов.

Живые герои встали у своих изображений, Слава Героев не меркнет!

* * *

Погибшие в боях с немецко-фашистскими захватчиками Герои Советского Союза зачислены навечно в строй Вооруженных Сил СССР:

— приказом командующего Южного фронта от 10 июля 1943 года:

капитан АСТАШКИН Михаил Егорович

капитан ЕЛОХИН Агей Александрович

капитан БАРАНОВ Михаил Дмитриевич

старший политрук КУНИЦА Семен Андреевич

старший лейтенант МАЛАНОВ Алексей Алексеевич

лейтенант ТОПОЛЬСКИЙ Виталий Тимофеевич

лейтенант ШИЛОВ Михаил Ильич.

— приказом командующего ВВС Красной Армии (апрель 1944 года):

полковник ШЕСТАКОВ Лев Львович

Примечания

{1} Здесь и далее встречаются фамилии без инициалов т.к. их не удалось восстановить.

{2} См. Центр, архив Мин-ва Обороны СССР (ЦА МО) ф. 288, оп. 9913, д. 15 л. 17

{3} ЦА МО СССР, ф. 288, on. 9902, д. 11, л. 159–162.

{4} История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941–1945 г.г. т. 2, М, 1961, с. 113.

{5} «Правда», 1942 г., 11 февраля.

{6} См.: Приказ НКО № 70 от 7.03.1942 г.

{7} См.1 ЦА МО СССР, ф. 9 гв ИАП, оп. 183156, д. 1. л. 296.

{8} Советские Военно-Воздушные Силы в Великой Отечественной войне 1941–1945 г. г, М: Воениздат, 1968, с. 317.

{9} Рытов А. Г. Рыцари пятого океана, Воениздат, 1968, с. 317.

{10} См. ЦА МО СССР, ф. 6. гв. ИАП, оп. 1, д. 64, л. 407.

{11} См. ЦА МО СССР, ф. 9, гв. ИАП, оп. 671735, д. 4, л. 183.

{12} См.: ЦА МО СССР, ф. 6 гв. ИАД, оп. 1, д. 64, л. 407.

{13} См.: ЦД МО СССР, ф. 9, гв. ИАП, on. 183156, д. 6, л. 341

{14} См. ЦА МО СССР, ф. 9 гв. ИАП, ей. 671735, д. 11, л. 56 об,

{15} Так называли 19-й ИАП, созданный по личному указанию командующего ВВС для выполнения особо важных заданий

{16} А. И. Гусев. Гневное небо Испании. М, Воениздат, 1973, с. 125–126.

{17} Так называли боевые экипажи, задачей которых было: следить за воздушным пространством и «очищать» его от самолетов противника, предоставив возможность основной группе истребителей надежно прикрывать бомбардировщиков в наземные войска.

{18} Комбриг В П. Котров — командующий ВВС Приморской армии, а затем ВВС Одесского оборонительного района.

{19} Крылов Н. И. Не померкнет никогда. М, Воениздат, 1969, с. 35–36.

{20} См.; ЦА МО СССР, ф. 6, гв. ИАД, оп. 1, л. 97. л. 32. 43

{21} 6-й гвардейской стала называться преобразованная к тому времени в гвардейскую 268-ая ИАД.

{22} Кожедуб И. Верность Отчизне. М., «Детская литература», 1869, с. 330

{23} «Известия», 1941 г., 16 сентября.

{24} ЦА МО СССР, ф. 288, on. 9902, д. 12, л. 404.

{25} См. ЦА МО, Приказ по войскам Южного фронта от 10 июня 1943 г.

{26} ЦА МО СССР, ф 8 ВА, оп. 1, д 97, л. 404–405.

{27} Из воспоминаний Героя Советского Союза генерал-лейтенанта авиации А. Ф, Ковачевича, переданных и рассказанных автору.

{28} «Красный воин», 1942 г., 1 апреля.

{29} ЦА МО СССР, ф. 6. гв. ИАД, оп. I, д. 28, л. 110

{30} ЦА МО СССР, ф. 6 гв. ИАД, оп. 1, д. 97, л. 84.

{31} Из-за болезни в полк не попал, К концу войны стал дважды Героем Советского Союза.

{32} «Красная звезда», 1972 г. 26 августа.

{33} «Правда», 1943 г, 31 августа.

{34} Сборник «Битва за Сталинград». Волгоград 1973, стр 243–

{35} ЦА МО СССР, ф. 6 гв. ИАД, оп. 1. д. 95, л. 71.

{36} ЦА МО СССР, ф. 33, on. 793 756, д. 60, л. 21.

{37} М. Г. Гареев. Штурмовики идут на цель, Уфа, 1973, стр. 153–156.

{38} ЦА МО СССР, ф — 33. on. 793756, а.. 60, л. 94.

{39} ЦА МО СССР, ф. 33, on. 793756, д. 60, л. 93.

{40} ЦА МО СССР, ф, 303, ИАД, оп. 524358, д. 2, л. 5–6.

{41} «Советская Белоруссия», 1957 г., 3 августа.

{42} Сталинский воин, газета 8 ВА, 1943, 14 июля.

{43} В. Д. Лавриненков. Возвращение в небо. Воениздат, М. 1974 г., с. 139

{44} Приводится впервые по фотокопии автора.

{45} Жак Андрэ, Лефевр, Ролан де ля Пуап, Марсель Альбер были удостоены звания Героя Советского Союза.