Свет Октября

Ф.Б. БЕЛЕЛЮБСКИЙ

кандидат исторических наук, доцент



Долгое время в нашей стране было принято любое упоминание о Великой Октябрьской социалистической революции 1917 года делать обязательно умильным, восторженным тоном, с придыханием, со слезливыми интонациями. Такой подход вызывал недоверие, а частенько – и отторжение.
– О мать-революция! Не легка
– Трёхгранная откровенность штыка, -
восклицал Эдуард Багрицкий.
Но этого не могли понять люди, претендовавшие на роль духовных наставников советского народа.
Зато за последние полтора десятка лет пролилось море липкой грязи на наше героическое и трагическое прошлое. Идёт огромное наступление на историческую память народов государственных образований, возникших на территории СССР, на национальное самосознание населения России. Сложилась традиция псевдоистории, «параистории», представленная такими именами как Фоменко, Носовский, Александр Бушков, Эдвард Радзинский, Григорий Климов, Виктор Суворов и многими другими. Вспомним печально знаменитый школьный учебник всемирной истории под редакцией Александра Кредера, изданный тиражом свыше миллиона экземпляров, где важнейшими сражениями 2-й мировой войны объявлены битва при Эль-Аламейне западнее реки Нил и при атолле Мидуэй в Тихом океане, а о Сталинградском сражении и битве на Курской дуге упомянуто скороговоркой в одном предложении.
Современный российский философ Юрий Иванович Семенов назвал подобного рода стилистические упражнения «бредоисторией». Она доминирует и в средствах массовой информации, и в учебных пособиях, и просто в книгах, лежащих на любом прилавке.
Вместе с тем, надо определённо и чётко напомнить: за последние годы у нас открыты для исследователей многие (хотя не все) архивы, опубликованы многие подлинные документы, получен доступ в библиотечные фонды специального хранения (закрытые прежде для рядовых читателей). Познакомились мы и с зарубежной историографией, и с белоэмигрантской традицией.
Сложились предпосылки для формирования нового, уже объективного подхода к оценке пути, пройденного Россией. Такая исследовательская позиция должна предполагать и отказ от апологетики, аллилуйщины, и категорическое отрицание пренебрежительного, клеветнического отношения к деяниям наших предков. Первые шаги в этом направлении сделаны авторским коллективом монографии «Курс отечественной истории IX–XX веков», изданный в издательстве ИТРК под руководством профессора Л.И.Ольштынского.
Но работа только начинается. Предстоит по винтику, по кирпичику проверить на прочность наши представления о своём прошлом в открытом бою с нечестными или впавшими в добросовестное заблуждение оппонентами.
И начинать надо с истории Великой Октябрьской социалистической революции вовсе не по юбилейным соображениям, а исходя из внутренней логики социального познания. Ведь речь идёт о событии, определившем облик современного мира.
Прежде всего хотелось бы подчеркнуть: нелепо изображать обе революции 1917 года, да и революционную ситуацию 1905-1907 годов как случайные зигзаги истории, как абсурдный результат внешнего воздействия – поражений в двух войнах – русско-японской и Первой мировой.
По сути дела, на рубеже XIX–XX веков Россия представляла собой кипящий котёл. Его переполняло противоборство страстей и интересов различных классов и социальных групп. Обычно выделяют четыре группы антагонистических противоречий, опрокинувших старую Россию:
Крестьянство изнемогало от малоземелья и хронического голода, от выкупных платежей, которые его отцы и деды начали платить с 1861 г., после крестьянской реформы.
Рабочий класс задыхался в рамках сложившейся в российском производстве потогонной системы, предполагавшей отсутствие и отпуска за счёт предприятии, и оплаченного содержания во время болезни, а также ненормированный рабочий день (до 12 часов).
Вся сколько-нибудь образованная часть общества с ненавистью и презрением относилась к придворной камарилье, бесконтрольно расхищавшей национальные богатства.
Имперская власть закрепляла неравенство национальностей и религий.
Все эти проблемы затягивали Россию в безысходность, в тупик. В 1913 году по данным «Статистического ежегодника России», грамотных в России и на Украине учтено 27%, а с учётом Закавказья и Средней Азии в империи в целом и того меньше. Тогда в США даже среди негритянского населения грамотность достигла 56%. В России – 227 грамотных на 1000 населения, Бельгия имела 998, Германия – 980, Франция – 930, Австрия – 644, Италия – 440 и т.п.
Из каждой тысячи новорождённых в возрасте до 1 года умирало 262 ребёнка (в Швеции – 70, в США – 112, В Германии – 151). Хронических больных заразными болезнями в России в 1913 году – 13,2% населения. Если в XIX веке в России случилось пять холерных эпидемий, то за первое десятилетие XX века – уже две. А после 1917 г. уже их нет. Решающий параметр качества жизни – средняя её продолжительность. В 1913 г. в России – 30,5 лет, в Италии – 47, в Германии – 49, в США и Франции – 50, в Великобритании – 52 года (Арин О. Царская Россия: мифы и реальность. М., 1999. С. 40, 59).
Фильм Сергея Говорухина «Россия, которую мы потеряли» посвящён на самом деле России, которую ОНИ потеряли, посвящён рухнувшему миру насилия, несправедливости и эгоизма. Именно на него и обратился необузданный гнев обездоленных низов в 1917 году.
Да! Россия в начале XX века сделала огромный скачок в экономическом развитии. Она стала занимать пятое место в мире по основным показателям промышленного производства. Об этом любят напоминать критики революции. Но они молчат о другом: за тот предреволюционный взлёт была заплачена непомерно большая социальная цена, гораздо бо?льшая, чем во время индустриализации 20-х–40-х годов XX века.
И революция – возмездие, расплата за безвыходную ситуацию, созданную правящими классами, за бескомпромиссный путь социальной стагнации, загнивания, избранный былыми хозяевами империи.
Очень важно подчеркнуть особенность российской социально-экономической структуры (которая не привлекла внимания марксистов конца XIX – начала XX веков): наша страна с отставанием вошла в систему мирового капиталистического хозяйства. Припозднившийся российский буржуазный строй (скованный не пережитками, а реальными элементами феодализма) воспринял черты зависимого, периферийного типа капиталистической формации. Россия стала развивающейся страной, а вовсе не вошла в категорию стран среднеразвитого капитализма, как меня учили. В ней лишь противоборствовали тенденции национального и посреднического капитала. Под иностранным контролем находилось до 40% совокупного банковского баланса, значительная часть промышленного производства, особенно сырьёдобывающего. Нарастал отток из России внутренних накоплений: в 1911 году из страны отозвано 182 млрд. рублей, в 1912 году – 332 млрд., а в 1913 году – 578 млрд. рублей. И всё это ещё только на «законных» основаниях (см.: Гросул В.Я. Истоки трёх революций // Отечественная история. 1997. № 6). Только революция прервала вывоз капиталов из России. Они были направлены вместе с другими источниками инвестиций, возникшими после ликвидации паразитического потребления, на решение народнохозяйственных и социальных задач, вставших после Октября 1917 года.
Совершенно не случайно такой крупный государственный деятель, как С.Ю.Витте, с досадой писал об «унизительном положении» России, как «экономической данницы Европы» (Исторический архив. 1957. № 4. С. 154).
Активность иностранного капитала на территории России проявлялась в следующих пропорциях: французско-англо-американо-бельгийский капитал – 69,5%, германский капитал – 20% (Лященко П.Н. История народного хозяйства СССР. Т. 2. 1948. С. 378-379). Этим обстоятельством, как оказалось, обусловлено втягивание России в Первую мировую войну на стороне Антанты (то есть союза Англии, Франции, США и Бельгии). Родственники и личные друзья – Вильгельм II и Николай II стали непримиримыми врагами (хоть в личной переписке один называл приятеля «Ники», а другой – «Вилли»).
Предгрозовая атмосфера в России вовсе не выдумка официальных коммунистических историков. Недавно переизданы воспоминания царского цензора Е.М. Феоктистова, находившегося в доверительных отношениях с обер-прокурором Синода К.П.Победоносцевым. Как известно, после реформы Петра I, упразднившего должность патриарха, православные священники стали государственными служащими. Руководил же ими Синод (церковное управление), который возглавлял обер-прокурор. К.П.Победоносцев приобрёл такое влияние на государственные дела, какое не имели ни его предшественники, ни его преемники, последующие обер-прокуроры. Он добился исключительного доверия императора Александра III, отца Николая II. И вот что рассказывает о своём фактическом начальнике его ближайший сотрудник Е.М.Феоктистов: «От К.П.Победоносцева можно было досыта наслышаться самых горьких иеремиад по поводу прискорбного положения России, никто не умел так ярко изобразить все политические и общественные наши неудачи, но стоило лишь заикнуться, что нельзя же сидеть сложа руки, необходимо принимать меры, которые вывели бы нас из мрака к свету, и он тотчас же приходил в ужас, его невыразимо устрашала мысль о чём-либо подобном. По-видимому, он полагал, что, излив свои сетования, он сделал всё, чего можно от него требовать, и что затем остаётся только уповать на милосердие промысла. Конечно, трудно было согласиться с этим; Константину Петровичу возражали, что бездействие правительства должно привести Россию к страшным бедствиям, – в ответ на это он приводил странный аргумент, он указывал на то, что никакая страна в мире не в состоянии была избежать коренного переворота, что, вероятно, и нас ожидает подобная же участь и что революционный ураган очистит атмосферу. Хорошее утешение! Однажды кто-то весьма основательно заметил ему на это, что если все государства подвергались революционным потрясениям, то не было ещё примера, чтобы правительство, так сказать, включало революцию в свою программу, считало её таким неизбежным явлением, с которым бесполезно и бороться» (Феоктистов Е.М. За кулисами политики и литературы. 1848-1896 гг.: Воспоминания. М., 1991. С. 218-219).
И этот идеолог самодержавия не был одиночкой. Вот П.А.Столыпин, ещё более крупная фигура на политической сцене, писал в январе 1911 года, за 10 месяцев до своей гибели, А.П.Извольскому, бывшему министру иностранных дел, тогда – послу России в Париже: «Вы знаете мой взгляд – нам нужен мир: война в ближайшие годы особенно по непонятному для народа поводу, будет гибельна для России и династии» (Цит. по: Игнатьев А.В. Россия и происхождение Великой войны // Первая мировая война. Пролог XX века: Сборник статей. М., 1998. С. 94).
И нельзя не вспомнить П.Н.Дурново. Бывший министр внутренних дел, а тогда – член Государственного Совета, обратился лично к Николаю II: Россия не выдержит войны. «Побеждённая армия, лишившаяся к тому же за время войны наиболее надёжного кадрового своего состава, охваченная в большей части стихийно общим крестьянским стремлением к земле, окажется слишком деморализованной, чтобы послужить оплотом законности и порядка. Законодательные учреждения и лишённые действительного авторитета в глазах народа оппозиционно-интеллигентские партии будут не в силах сдержать расходившиеся народные волны, ими же поднятые, и Россия будет ввергнута в беспросветную анархию, исход которой не поддаётся предвидению». По мнению П.Н.Дурново, Россия представляет особенно благоприятную почву для социальных потрясений, ибо там народные массы «исповедуют принцип бессознательного социализма» (Цит. по: Тютюкин С.В. Первая мировая война и революционный процесс в России. Роль национально-патриотического фактора // Первая мировая война. Пролог XX века: Сборник статей. М., 1998. С. 239).
Как видим, царской Россией управляли интересные – тонкие, проницательные люди. И прогнозы их сбывались. И властью они располагали почти беспредельной. Да только не могли они спасти обречённый общественный строй.
Таким образом, Первая мировая война стала катализатором, ускорителем, точнее – детонатором неизбежного революционного взрыва. На авансцену истории выдвинулась пятая группа противоречий:
Противоположность огромного цивилизационного, культурного, духовного потенциала и высокого политического статуса империи по отношению к ограниченным военно-техническим возможностям государства. Его безопасность не мог обеспечить полуколониальный социально-экономический строй, возникший на периферии мирового капиталистического хозяйства и подчинённый её периферийным законам.
Этот пятый узел противоречий – между потребностями национальной безопасности и неспособностью династии Романовых защитить страну приобрёл судьбоносное значение.
В 1915-1916 годах произошла национальная катастрофа. Россия потерпела новое военное поражение. Февральская революция 1917 года, сбросившая власть династии Романовых, оказалась лишь неудачным поиском компромисса, классового мира. Но страна продолжала бурлить. Понадобилась Октябрьская революция.
История Октябрьской революции вовсе не сводится к описанию постепенного захвата войсками Военно-революционного комитета в ночь на 25 октября резиденции Временного правительства – Зимнего дворца, лишённого тогда (по свидетельствам антибольшевистских газет) электрического света, продовольствия, а по некоторым догадкам и воды.
История Октябрьской революции есть история величайшего исторического поворота России. Революция разрушила старый мир. И для его сторонников она казалась катастрофой. На самом деле революция стала созидательным, позитивным ответом на те бедствия, что принесла стране никчёмная власть.
Революция принесла массам социальное и духовное освобождение. Она создала условия для подлинной, глубинной модернизации. Она оказалась принципиально отличной от предшествующих двух волн верхушечной модернизации – феодальной (Петра I) и буржуазной (Александра II). Россия, с конца XVII века вступившая в процесс догоняющего развития, впервые подошла к возможности решения своей национальной задачи. Но это созидательное социальное движение было прервано событиями 1991-1993 годов, заставившими нас вновь задуматься над проблемой глобализации.
Становление мирового капиталистического хозяйства, интернационализацию экономических и культурных связей, диалог цивилизаций и народов, их экономическое, экологическое и культурное сотрудничество есть прогрессивный и неизбежный процесс.
Однако во вселенной состоялось уже две «горячих» мировых войны и одна «холодная», информационная война, закончившаяся поражением СССР. И смысл всех трёх войн заключался в том, какая именно политическая, социальная государственная сила получит выгоды от процесса глобализации.
Октябрьская революция и гражданская война в России происходили отнюдь не в «безвоздушном» пространстве, не в Космосе. Они немедленно стали частью реально функционирующей тогда системы международных отношений. Возникла проблема: какое же место новая Россия займёт в процессе глобализации.
Октябрьская революция впервые в истории выдвинула позитивную альтернативу империалистической версии глобализации. Но реализоваться она смогла в долгой борьбе.
Надо прямо признать. Осенью 1917 года в России появился вакуум власти. Старый государственный аппарат рухнул. Новая советская государственность технически не могла сформироваться за месяц.
А уже 9-10 декабря 1917 года в Париже состоялась встреча английских и французских представителей, где была сформулирована идея расчленения и закабаления России. На ней были рассмотрены английские предложения о разделении сфер влияния в России. Особо подчеркивалось, что «первой задачей должно быть предоставление субсидий для реорганизации Украины, на содержание казаков и кавказских войск…» (Ллойд Джордж Д. Военные мемуары. М., 1938. Т. 5. С. 95).
Спустя шесть недель после начала Великой Октябрьской социалистической революции, 21 декабря 1917 г., военный кабинет Англии по предложению министра иностранных дел А.Дж.Бальфура принял меморандум для представления французскому правительству. В нём говорилось о необходимости поддержки контрреволюционных сил в различных районах России и о разделении сфер влияния между Англией и Францией. «Если французы возьмут на себя задачу финансирования антисоветских сил на Украине, – указывалось в меморандуме, – то мы могли бы изыскать деньги для других. Несомненно, что США присоединятся к этому процессу. Помимо финансового есть не менее важный вопрос – это посылка своих агентов и офицеров-советников для поддержки провинциальных правительств России и их армий. Очень важно, чтобы это было сделано как можно скорее». При этом особо подчёркивалось: «оказывать поддержку местным правительствам и их армиям» следует по возможности тихо, чтобы никто не мог нас обвинить в том, что мы готовимся к войне с большевиками (Рыжиков В.А. О чём свидетельствуют документы Главного государственного архива Англии // Вопросы истории. 1968. № 12. С.75).
23 декабря 1917 года состоялось подписание соглашения о совместной интервенции и разделе сфер влияния в России под названием «Условия конвенции, согласованной в Париже 23 декабря 1917 года»:
«I. Действия против неприятеля, руководимые Францией, осуществляются на севере от Чёрного моря.
Действия, руководимые Англией, осуществляются на юго-восток от Чёрного моря.
II. Генерал Алексеев (находящийся в Новочеркасске) предложил выполнение программы, имеющей в виду организацию армии, предназначенной возглавлять борьбу с врагами. Эта программа была принята Францией, которая выделила для этой цели кредит в 100 миллионов франков. Алексеев будет возможно продолжать выполнение вышеназванной программы до принятия новых планов, которые будут выработаны уже совместно с Англией.
III. С этой оговоркой, зоны влияния, предназначенные каждому из правительств, будут следующими: английская зона: территории казаков, территории Кавказа – Армения, Грузия, Курдистан; французская зона: Бессарабия, Украина, Крым.
IV. Общие расходы будут определены и урегулированы межсоюзным централизованным органом (Волков Ф.Д. Тайны Уайтхолла и Даунинг-стрит. М., 1980. С.28-29).
Английских империалистов интересовали нефтяные районы Кавказа, французских – угольные и железорудные месторождения Украины. Эти крупнейшие империалистические державы Западной Европы уже в конце 1917 года разработали далеко идущий экспансионистский план расчленения и закабаления России. Он должен был осуществиться путём военного нападения на нашу страну и насильственного свержения Советского правительства.
Этот план полностью поддерживался американскими правящими кругами. Американский империализм видел в России огромное поле колонизаторской деятельности. Правительство США вынашивало широкие планы экономического и политического проникновения в Советскую страну (Подробно см.: Американский экспансионизм. Новейшее время / Отв. ред. Г.Н. Севостьянов. М., 1986. С.11-32).
В начале апреля 1918 года между правительствами США, Японии, Англии и Франции было достигнуто соглашение о начале совместной интервенции на Дальнем Востоке и в Сибири.
По далеко не полным данным, только на формирование Добровольческой армии на Дону союзники предоставили следующие субсидии: 2, 3 и 10 января 1918 года 305 тыс. руб. поступило от французской военной миссии, 13 января – 975 тыс. руб. «из особого источника»; моргановский «Нэшнл Сити банк» отдал распоряжение перевести Каледину 500 тыс. долл.; 5 декабря американский посол в Лондоне Пейдж сообщал Лансингу о предписании английского правительства своим агентам на юге России выдать двум группам «патриотов» по 60 млн. ф.ст. (Селезнев Г.К. Крах заговора. Агрессия США против Советского государства в 1917-1920 гг. М., 1963. С. 38; Чубарьян А.О. Брестский мир. М., 1964. С.112). Вот на эти деньги и состоялся одно из самых знаменитых событий из истории «Белого дела» – «ледяной поход» Добровольческой армии под командованием Л.Г. Корнилова, М.В. Алексеева и А.И. Деникина.
К лету 1919 года около 300 тыс. солдат и офицеров из Англии, Франции, США, Чехословакии, Италии (3 тыс.), Греции (3 тыс.), Японии (150 тыс.) и др.
Однако войска интервентов (кроме японцев) проявляли активный протест против войны, а кроме того несли неприемлемые потери.
Поэтому к весне 1919 года сложилось решение подавлять революцию руками граждан России, осуществить своего рода первый опыт «вьетнамизации» гражданской войны (руками «туземцев» убивать «туземцев»).
Контрреволюционные военные формирования получили огромную материальную помощь. Уже к марту 1919 года правительство США передало Колчаку через генерала Грэвса более 200 тыс. винтовок, 100 пулемётов, 22 орудия, 4,7 млн. патронов и много другого вооружения, снаряжения и имущества. В течение 1919 гола Колчак получил из США 392 994 винтовки, 15 618 тыс. патронов. Только в июле 1919 года из США по указанию президента Вильсона Колчаку было отправлено 12 тыс. револьверов «кольт» и 1 млн. патронов к ним, 268 тыс. 3-линейных винтовок и 15 млн. патронов к ним.
Кроме того, Соединённые Штаты послали колчаковским армиям 100 аэропланов, броневики, танки, 400 грузовых и легковых автомобилей, паровозы, рельсы, сталь, железо, инструменты, большое количество санитарного имущества, медикаменты и много другого вооружения, снаряжения, оборудования. Американская нефтяная компания «Стандард ойл» снабжала флот Колчака нефтью.
Англией было предоставлено вооружение и снаряжение для 200 тыс. колчаковских солдат. Было получено через Нокса 200 тыс. шинелей, 200 тыс. шапок, 200 тыс. телогреек, 400 тыс. фуфаек, 400 тыс. пар обуви, 400 тыс. одеял и другое обмундирование и снаряжение. Колчаку поступило от англичан 100 тыс. винтовок более 2 тыс. пулемётов, сотни орудий, гаубиц, десятки танков, аэропланы, 262 млн. патронов, снаряды – всего до 200 тыс. т оружия, снаряжения и военных материалов, 400 автомобилей, 3 тыс. телефонных аппаратов, радиостанции, упряжь, сёдла и т.д. (Подробно см.: Антисоветская интервенция и её крах. 1917-1922 гг. М., 1987. С.54-55).
Англия вооружила 250-тысячную деникинскую армию – 12 пехотных и 4 кавалерийские дивизии. К середине февраля 1919 года только англичане поставили армии Деникина 175 тыс. винтовок, более 700 орудий разных калибров, 400 млн. патронов, более 2100 тыс. снарядов, 5 тыс. пулемётов, 12 танков, 124 аэроплана, свыше 1 тыс. автомашин, 250 тыс. комплектов обмундирования и много другого вооружения и снаряжения (См.: Волков Ф.Д. Тайны Уайтхолла и Даунинг-стрит. С. 102).
Английские империалисты послали Деникину 250 тыс. винтовок, 5 тыс. пулемётов системы «виккерс» и «льюис», 100 аэропланов, около 2 тыс. орудий, 30 танков, до 1500 тыс. снарядов, 160 млн. винтовочных патронов и большое количество другого вооружения. В свою очередь Румыния по просьбе английского правительства согласилась предоставить 277 тыс. винтовок, принадлежавших в период первой мировой войны русским армиям румынского фронта (Антисоветская интервенция. С. 57).
Из Соединённых Штатов через бывшего посла царской России Бахметьева к 1 августа 1919 года Деникину были отправлены вооружение, боеприпасы, обмундирование, достаточное для снаряжения 100-тысячной армии, в том числе 100 тыс. винтовок, более 3 млн. патронов, свыше 300 тыс. пар сапог.
Без помощи Запада никакая гражданская война в России не была бы возможна. «Когда нет реакционного насилия, против которого надо бороться, то не может быть и речи о каком-либо революционном насилии», – отмечал Ф. Энгельс (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 38. С. 409). С этой идеи началась социальная жизнь марксистской доктрины.
Руководители белого движения создали террористические режимы. 30 июля 1919 года А.И.Деникин подписал постановление особого совещания при Главнокомандующем вооружёнными силами юга России. Постановление предусматривало смертную казнь для всех работников советских учреждений (Гражданская война на Украине. 1918-1920 гг.: Сборник документов и материалов. Киев, 1967. С.233). А что ещё, кроме красного террора, мог получить в ответ такой политический курс?
В декабре 1918 года подчинённые А.В.Колчака убили свыше 40 членов Учредительного собрания. Деятельность Учредительного собрания была прекращена большевиками 5 января 1918 года в соответствии не с законодательством, а с логикой политической борьбы. Однако в этот момент не был убит ни один из участников заседания.
Если бы подчинённые А.В. Колчака убили 40 членов английского парламента или членов Конгресса США, то мог бы стоять вопрос о памятнике этому «герою», как он обсуждается сейчас в Санкт-Петербурге? А почему можно без суда убивать членов российского парламента?
Террористические режимы контрреволюционных правительств, созданных под эгидой Запада, были раздавлены большевистской диктатурой, хотя она и переходила подчас пределы необходимой обороны (вроде расстрела царской семьи). В.И.Ленин отмечал суть гражданской войны: «Борьба против натиска всего империалистического мира» (Ленин В.И. ПСС. Т.37, С. 1-2).
Октябрьская революция и гражданская война в России стали не только социальным переворотом, но и победоносной борьбой народов России против колониального натиска Запада.
На территории Российской империи с 1917 года по 1922 год по подсчётам В.Т. Логинова возникло около 80 государственных образований. К 1922 году Советская власть завершила собирание страны и воссоздание России в форме Союза Советских Социалистических республик.
Социалистические преобразования обеспечили национальные интересы России. Без 1917 года не было бы и 1945 года.
Победа в Великой Отечественной войне является
· цивилизационной, ибо она означала победу гуманизма над идеологией расового превосходства и расовой нетерпимости;
· экономической, ибо народное хозяйство СССР выдержало удар фашистской военной машины;
· социальной, ибо советский строй выдержал испытание на прочность;
· интеллектуальной, ибо наша разведка была лучше, генералы – умней, а техника – качественней.
К сожалению, послевоенные руководители СССР не использовали в должной мере преимущества советского социалистического общественного строя, утратили контроль за социальными процессами и привели СССР к развалу.
1917 год отгородил страну от колониального болота.
1991 год отбросил государственные образования, возникшие на территории СССР, опять в «третий мир», на колониальную периферию мировой империалистической системы.
То, что происходит у нас, не может быть названо модернизацией, ибо происходит деиндустриализация, распад рыночного пространства, созданного «такой плохой Советской властью», ренатурализация народного хозяйства, распад экономических связей между регионами.
Патриотам России предстоит сформировать стратегию выхода из общенационального кризиса.