«...Не по-божески, не по-людски!»*

Сергей МОЗГОВОЙ**

КЛЕРИКАЛИЗАЦИЯ РОССИЙСКОЙ АРМИИ: ОПАСНЫЕ ТЕНДЕНЦИИ

Смена общественно-политического и социально-экономического строя России, образовавшийся идеологический вакуум и принципиальные перемены в духовной жизни людей, в частности, рост их религиозности прямо и непосредственно отразились и на Вооруженных Силах, сознании личного состава

Многочисленные партии и движения, появившиеся в стране в конце 80-х - начале 90-х гг., как и действующая власть, обратились к Русской православной церкви (РПЦ)¹, ряду других религиозных объединений, видя в них один из эффективных способов достижения собственных политических целей. Они мобилизовали средства массовой информации на пропаганду религиозных идей и ценностей и добились в этом немалого успеха.

В духовной сфере с религией, особенно с «традиционными» конфессиями, государство и общество стало связывать поиски национальной идеи, на которую возлагалась надежда по выходу из глубокого, системного кризиса. Это способствовало изменению религиозной ситуации, росту числа организаций и людей, относящих себя к верующим. Так, Русская православная церковь в 1992 г. насчитывала 2880 зарегистрированных организаций, в 1993 г. их стало 4566, в 1997 г. - 7195, в 2000 г. - 9236². Те же тенденции наблюдаются и в исламе: на 1 января 1992 г. было 1216 мусульманских организаций, в 2000 г. их стало 3098 . Особенно быстрыми темпами росло количество новых религиозных движений, прежде всего объединений Свидетелей Иеговы (с 1 в 1992 г. до 305 - в 2000 г.), харизматических церквей (в 1992 г. их было 13, в 2000 г. стало 150)⁴. Если говорить об общем количестве зарегистрированных религиозных организаций, то их по состоянию на 31 декабря 2000 г. составляет 20215. Из них около 11 тыс. приходится на Русскую православную церковь, 3048 - мусульманских организаций, 278 -старообрядческих, 258 - римско-католических, 197 - иудейских, 195 - буддистских⁵. Приверженцы этих и иных из 58 зарегистрированных деноминаций появились и в Вооруженных Силах России.

По данным военных социологов, верующими считают себя треть военнослужащих, однако многие из них не выполняют минимальных требований, характеризующих верующего. При этом не более 3-5 % являются практикующими верующими, т.е. посещают храмы и выпол-

* Строка из «Поэмы конца» М.И.Цветаевой.

** Мозговой Сергей Александрович, капитан 1-го ранга, кандидат исторических

наук, специалист в области государственно-конфессиональных отношений.

90

няют предписания своей веры, участвуют в таинствах, всего 10 % верующих испытывают потребность в посещении культовых учреждений, а значительная часть и вовсе сомневается в существовании Бога. Самоидентификация с религией, скорее всего, связана у многих с необходимостью собственной идентификации с нацией и народом. Это стало особенно актуально после разрушения СССР и созданием российской государственности. При этом в 1998-2001 гг. отмечается падение интереса военнослужащих к религии. Однако количество строящихся храмов на территории воинских частей и военно-учебных заведений, воинских ритуалов, проводимых с участием духовенства и включением в них религиозных обрядов не уменьшилось, а напротив, возросло. Это объясняется участившимися и ставшими систематическими контактами между армейским командованием и духовенством РПЦ.

Одновременно, все более углубляющийся дискомфорт стали испытывать религиозные меньшинства и нерелигиозная часть общества. Не обошло это стороной старообрядцев и мусульман, их религиозные организации. Симптомы последнего наблюдаются в армии, культуре, средствах массовой информации, образовании, в органах государственного управления в виде демонстрирования религиозности и конфессиональных предпочтений со стороны государственных деятелей; широкого распространения всякого рода церковных «освящений» государственных учреждений и проведения в них публичных богослужений и религиозных обрядов; афишированного участия представителей властных структур в религиозных церемониях; привнесения в ритуал военной присяги, в нарушение Общевоинских уставов, религиозного элемента. В ответ на это правящие элиты «неправославных» регионов откровенно демонстрировали свои конфессиональные предпочтения в виде стремления опереться на традиционные для них религии и церкви. Армия является частью общества. Поэтому, естественно, влияние религиозного фактора распространяется и на нее. По своей сути отношения между Вооруженными Силами Российской Федерации и религиозными объединениями являются зеркальным отражением государственно-конфессиональных отношений в стране. Они характеризуются переходом от политики государственного атеизма, проводимого в СССР, жесткого ограничения государством свободы вероисповедания и деятельности религиозных организаций, возрастанием интереса к религии и ее роли в истории, религиозным традициям, праздникам и обрядам. На смену отношения к религии и церкви как явлению пережиточному, тормозящему общественное развитие пришло отношение к ним как к важному общественному институту. Этот процесс, естественно, охватил и армейскую среду. Возникла необходимость учета потребностей верующих военнослужащих со стороны командования. Это обстоятельство, наряду с официальной демонстрацией религиозных предпочтения со стороны президентской власти подтолкнуло высшее армейское командование к установлению контактов с руководством религиозных организаций, в первую очередь с Русской православной церковью, которые были зафиксированы в

91

ведомственных документах, соглашениях между силовыми министерствами, ведомствами, публичных выступлениях военачальников, материалах СМИ.

Насущная потребность руководства Вооруженных Сил в разработке новых подходов к воспитательной работе подтолкнула к поиску новых форм и методов развития сотрудничества с религиозными объединениями, и, прежде всего к расширению сотрудничества с РПЦ. Так, 2 марта 1994 года Министр обороны Российской Федерации генерал армии П.С.Грачев и Патриарх Московский и всея Руси Алексия II подписали Совместное заявление о сотрудничестве Вооружённых Сил РФ и Русской православной церкви. Впоследствии аналогичные соглашения с Церковью заключили Министерство внутренних дел РФ, Федеральная пограничная служба, Министерство по чрезвычайным ситуациям РФ, Минатом РФ, Главспецстрой РФ, Главное управление казачьих войск при Президенте РФ и др.

Подписание Совместного заявления было оценено неоднозначно и породило множество нареканий в адрес Министерства обороны РФ. В этом акте многие усмотрели попытку клерикализации армии, обращали внимание на неравноправное положение других конфессий. Однако, через три года (4 апреля 1997 г.) Министром обороны РФ генералом армии И.Н.Родионовым и Патриархом Московским и всея Руси Алексием II было подписано новое Соглашение, которое расширило сферу взаимодействия и формы сотрудничества. После чего на страницах газеты «Красная звезда» была дана информация с комментариями высокопоставленного должностного лица Минобороны России генерал-майора А.В.Черкасова⁶, в которой сообщалось, что взаимодействие с другими религиозными объединениями необходимо осуществлять только через Русскую православную церковь, ее синодальный Отдел по связям с Вооруженными Силами и правоохранительными органами.

Безусловно, руководство Вооруженных Сил и командование воинских частей вправе иметь личные религиозные убеждения и мировоззренческие установки, однако в своей деятельности, в качестве государственных лиц и военнослужащих обязано строить отношения Вооруженных Сил с религиозными объединениями на нормах права, Конституции РФ, а не на религиозных и идеологических предпочтениях.

Находясь в непосредственной зависимости от политического истеблишмента, высший генералитет «силовых» министерств и ведомств увидел, что руководство страны остановило выбор на Русской православной церкви. Ориентация на религиозное мировоззрение должна по замыслу власти обеспечить лучшую управляемость общественных и государственных институтов, включая армию. А создание национал-патриотического имиджа в качестве некой оболочки должно обеспечить власти духовную легитимизацию, придать авторитет в глазах народа.

92

Тысячелетний исторический опыт сакрализации власти используется посредством ее конфессиональных предпочтений через модель государственно-церковных отношений, подразумевающей «партнерство особого рода» властных групп и церковной бюрократии избранной конфессии в делах, представляющих взаимный интерес. В России такое «партнерство» и «особые дела» формируют не терпящую конкуренции клерикальную идеологию⁷. Она внедряется под прикрытием лозунга «возрождения российской духовности и традиций самоотверженного служения Отечеству», а фактически представляет собой религиозную (в ее православном виде) идеологию.

В ряде военно-учебных заведений стали преподаваться богословские предметы. Так, в 1996 г. для военнослужащих и членов их семей в Военной академии ракетных войск им. Ф.Э.Дзержинского (ныне Военная академия им. Петра Великого) был создан факультет православной культуры. Подобные факультеты открыты в учебных заведениях МВД РФ.

В планы занятий в системе общественно-государственной подготовки (ОГП) военнослужащих включены темы, посвященные сотрудничеству Российской Армии и Русской православной церкви. Однако наряду с воспеванием славных традиций воинской доблести и полководческого гения святых русских воинов, в ряде частей и соединений в ходе занятий акцентируется внимание «на вреде и опасности для военнослужащих и членов их семей восточных учений и культов» и т.п. Причем в числе их перечисляются и самые миролюбивые и «безвинные» конфессии. В некоторых частях, на занятиях по ОГП изучается тема «Псевдодуховность». При ее изучении многим, существующим на законных основаниях, религиозным объединениям приклеивается не правовой ярлык «секта». Налицо наблюдается «раздувание сектомании» и воспитание религиозной нетерпимости, что противоречит конституционным основам законодательства России.

В результате непродуманных действий в области сотрудничества Вооруженных Сил РФ с религиозными объединениями сложилась абсурдная ситуация. Поскольку в армию, в казармы допущены только представители РПЦ, некоторые призывники верующие иных конфессий и не верующие заявляют: «ваша армия православная, так пусть православные в ней и служат»⁸. Это звучит особенно актуально на фоне участившихся случаев отказа призывников от несения военной службы и просьбами заменить ее альтернативной гражданской (АГС) в соответствии с Конституцией Российской Федерации (ст. 59 ч. 3). Однако в связи с отсутствием в России законодательства регламентирующего порядок призыва и прохождения альтернативной гражданской службы нередко против «отказников»⁹ возбуждаются уголовные дела и судебные преследования. Решения по ним носят противоречивый характер. К сожалению, не всегда суды применяют Конституцию РФ как документ прямого действия и защищают право юношей на АГС. Иногда суды руководствуются некими «высшими государственными интересами защиты Оте-

93

чества с оружием в руках», продиктованными армейским начальством в лице военных комиссаров. Тогда решения принимаются не в пользу призывников. В результате появляются «узники совести», т.е. люди, чьи религиозные и иные свободы ущемлены и которых государство поставило себе в оппозицию. Однако, насущная потребность в безотлагательном принятии Федерального закона «Об альтернативной гражданской службе» и выполнение международных обязательств России затягивается. С момента первого чтения законопроекта в Государственной думе Федерального Собрания РФ прошло уже более 7 лет (декабрь 1994 г.), но парламентарии и правительство РФ не могут прийти к компромиссному варианту Закона. В результате «отказники» не несут никакого вида государственной службы (ни военной, ни альтернативной гражданской). Это обстоятельство влияет на некомплект личного состава, подрывающий боеготовность Вооруженных Сил.

Сегодня существует несколько воинских частей, куда для прохождения воинской службы директивно направляются юноши православного вероисповедания. К таким относится инженерная часть Московского военного округа, расположенная в пос. Арсаки Владимирской области и др. Как известно, комплектование и воспитание военнослужащих преимущественно на основе того или иного вероучения несёт в себе потенциальную угрозу единству Вооружённых Сил, и как следствие их боеспособности. Армия комплектуются по экстерриториальному, а не по национальному и тем более религиозному принципу. Нарушение научно обоснованных и законодательно закрепленных принципов комплектования несёт в себе угрозу раскола Вооруженных Сил.

Факты комплектования некоторых частей по ходатайству РПЦ вызвали негативную реакцию многочисленной исламской уммы России¹⁰. Стали звучать требования создания воинских частей по конфессиональному признаку. На проходившей в Москве в 1997 г. конференции «Ислам в России» представители Духовного управления мусульман Татарстана заявили о направлении письма Министру обороны РФ, в котором сообщили свое мнение о необходимости создания мусульманских частей. Таким образом, вместо ожидаемого единства армии на основе патриотических принципов любви к своему многонациональному и поликонфессиональному Отечеству вводится разделение на основе этих же принципов. Вот что писал в связи с этим муфтий Равиль Гайнутдин, глава Совета муфтиев России: «Нельзя в многонациональном, многоконфессиональном государстве делить армию на полки по вероисповеданиям. Если сегодня где-то создаются христианские полки, значит, необходимо будет создавать в дальнейшем и мусульманские, и буддийские и иудейские... Если у нас одно Отечество, мы должны его защищать все сообща»".

По мнению одного из офицеров Генерального штаба РФ капитана 1 ранга А. Рябцева, являющегося руководителем одной из старообрядческих общин г. Москвы и советником митрополита Русской православной старообрядческой церкви Алимпия, «сейчас в армии активно действует лишь одна конфессия - Православная церковь¹². Она проводит богослужения, массовые освящения знамен, кораблей, летательных

94

аппаратов. Но надо помнить, что многие конфессии считают друг друга безблагодатными и еретическими. Человека нельзя заставить служить под оскверненным с его точки зрения, знаменем»¹³.

Непродуманность государственной политики в сфере свободы совести и вероисповедания еще создаст многие проблемы в нашей армии. Уже ряд конфессий ставят вопросы о подписании соглашений с Министерством обороны РФ, другими «силовыми» министерствами и ведомствами, по аналогии существующих с РПЦ. Все громче слышны призывы учреждения института военных капелланов, состоящего из представителей разных конфессий¹⁴, встают вопросы о «христианской» символике в государственной и военной геральдике, оскорбляющей чувства мусульман. Рано или поздно встанет вопрос о мулле в частях, о выходных днях для мусульман по пятницам, о ежедневной пятикратной молитве, о запрете использования свинины в пищу и т.д.¹⁵

Конфессиональное многообразие верующих военнослужащих создает значительные трудности в обеспечении равных условий для удовлетворения их религиозных потребностей. Если взаимодействие с Русской православной церковью характеризуется как отношения тесного и всестороннего сотрудничества (партнерства с элементами протекционизма), то отношения с другими религиозными объединениями складываются по-разному, и зависят, прежде всего, от симпатий и антипатий командиров. При этом акцент делается на «традиционности» той или иной конфессии. С протестантскими и мусульманскими религиозными объединениями каких-либо отношений у ВС РФ практически не существует. Со старообрядцами¹⁶ и новыми религиозными движениями они вообще исключены.

В условиях, когда на территории Российской Федерации и сопредельных с ней государствах имеются очаги конфликтов, государство и его Вооруженные Силы должны внимательно относиться к религиозному фактору и никоим образом не подчёркивать свою приверженность той или иной религии. Игнорирование религиозного фактора или некомпетентное решение вопросов государственно-конфессиональных отношений может стать дестабилизирующим обстоятельством, катализатором межрелигиозных противоречий, националистических настроений и центробежных процессов.

Особая актуальность в решении перечисленных выше проблем вытекает из фактов широко распространенной в российском обществе религиозной ксенофобии. Использование религиозной нетерпимости в идеологии и пропаганде ряда общественных «национал-патриотических» организаций и религиозных объединений в полной мере затронуло и сферу духовной жизни военнослужащих. При этом в силу ряда причин взаимодействие многих объединений и воинских частей с епархиями и приходами Русской православной церкви в идейном плане строится именно на базе взглядов ее ультрафундаменталистского крыла. Военным людям импонирует патриотиче-

95

ская риторика, которая в определенной мере компенсирует ущемленное самолюбие военнослужащих, недостатки, связанные с их нищенским существованием, резким сокращением армии, ее неспособностью эффективно решать задачи, адекватные военным угрозам. Однако наивная вера в то, что это может укрепить боевой дух армии, - полный самообман.

Отсутствие толерантности и демократизации в армии, в дополнение к озлобленности, вызванной скудным существованием офицерского корпуса неспособного прокормить свои семьи, безразличие и невнимание к судьбам «чеченцев» (как когда-то «афганцев»)¹⁷ превращает армию в нестабильный государственный организм. Власть делает упор на новый, вскормленный в ельцинскую эпоху генералитет. Она утратила связь с народом и «рабоче-крестьянской», в буквальном смысле этого слова, армией, включая младших и старших офицеров.

Поэтому в целях сохранения управляемости войск, манипулирования сознанием подчиненных, высшее военное руководство сделало выбор на религиозной идеологии РПЦ, которая, как структура, может существовать только в органичном единстве с властью. Опасность такого выбора очевидна, так как РПЦ была не только государствообразующим, но и государство разрушающим институтом. Именно государственная православная церковь была последним оплотом самодержавия, категорически отказываясь от назревших демократических преобразований, связанных с необходимостью ограничения монархии, в т.ч. предоставления свободы вероисповедания населению Российской империи. Стремясь сохранить самодержавный православный строй, в итоге она, вместе с самодержавием, потопила в 1917 г. «корабль русской государственности».

Однако сегодня, спустя 80 лет, забыты уроки истории. Свобода совести (как и Конституция Российской Федерации 1993 г.) многими чиновниками и «учеными» в России воспринимается не как свобода мировоззренческого выбора несовместимого с любыми крайностями, от клерикализации до научного атеизма, а как навязанное нам международными договорами западное изобретение, ничего общего не имеющее с национальной традицией. Об этом, в частности, шла речь в выступлении ректора Свято-Тихоновского Богословского института протоиерея Владимира Воробьева на Рождественских чтениях в Военной академии Генерального Штаба РФ в январе 2001 г. Поэтому на практике большими темпами осуществляется строительство храмов на территории воинских частей и военно-учебных заведений (Включая названную академию (ВАГШ), освящение военных объектов и предметов, кораблей и летательных аппаратов. По данным Синодального Отдела МП РПЦ в воинских гарнизонах в 2000 г. насчитывалось 117 храмов, включая храмы при военно-учебных заведениях, в соединениях Погранвойск - 7, а МЧС - 20 храмов. Эта практика противоречит феде-

96

ральному законодательству, в соответствии с которым «создание религиозных объединений в воинской части не допускается...»¹⁸. Храм, как известно, без общины существовать не может, а община есть ничто иное, как религиозное объединение.

Некоторые руководители силовых министерств и ведомств допускают нарушения законодательства, не беспокоясь при этом о последствиях. В соответствии с Конституцией РФ (ст. 14) «1. Российская Федерация - светское государство. Никакая религия не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной. 2. Религиозные объединения отделены от государства и равны перед законом»¹⁹. Однако, следование принципам светского государства стало «признаком плохого тона». По всей видимости, это стало возможно в связи с общей государственной политикой направленной на сакрализацию, абсолютизацию и приватизацию власти²⁰. Вооруженные Силы РФ, являясь институтом государства, естественным образом, следуют в русле официальной политики Кремля, делая ставку на Русскую православную церковь Московского Патриархата, как традиционный идеолого-духовный институт Российской империи, атрибутику которого частично восстановила Российская Федерация (герб и флаг).

Анализ взаимодействия Вооруженных Сил с религиозными объединениями в последнем десятилетии XX века показал, что, несмотря на утрату веры большой части военнослужащих в марксизм-ленинизм, в социалистическую идею, религия, тем не менее, не смогла сыграть роль моральной силы, интегрирующей Вооруженные Силы России. Существенным является показатель конфессиональной самоидентификации военнослужащих. Среди военнослужащих, считающих себя верующими в 1998 г., 76% составляли православные христиане; 10% мусульмане; 1,7% - буддисты, 0,9% опрошенных причислили себя к католикам, 1,5% - к протестантам²¹. Как известно, в России между конфессиями нет согласия. Причем не только между христианскими церквями, католичеством, православием и протестантизмом, но и внутри православия между разными его ветвями, так как существует минимум четыре православных церкви.

Конфессиональная разнородность религиозной части военнослужащих, жесткая конкуренция религиозных объединений в борьбе за пополнение паствы, усиливающаяся политизация религии — все это возбуждает межрелигиозную неприязнь и проявления ксенофобий. Так, около 15% опрошенных в армейской среде негативно настроены в отношении представителей неправославных исповеданий и наоборот²². В войсках (на флотах) отмечались случаи неуставных взаимоотношений между военнослужащими, исповедующими различные религии.

Кроме того, стремление командования решить многие воспитательные задачи, прежде всего, морально-психологического обеспече-

97

ния войск в опоре на одну конфессию, в конечном счете, ведет к разде-лению людей по мировоззренческому признаку. Не случайно, религию стали использовать для создания и закрепления в сознании военнослужащих образа врага, черпая в ней богатый материал. Многое зависит от того, какой политики в отношении религиозных объединений придерживается государство, правящая партия, так как нарушение принципа свободы совести сильно бьет по национальным чувствам людей, делает их податливыми на призывы экстремистов, которые стремятся противопоставить одни народы другим, свою религию иной.

Духовенство РПЦ благословляет армию на войну. Поэтому церковь воспринимается многими командирами как естественный союзник и помощник. Утилитарный подход к православию и его использование в качестве идеологического инструмента превращает военного противника в религиозного врага, что чревато межрелигиозным столкновением внутри России. В немалой степени этому способствуют СМИ, которые раскручивают исламскую карту, подогревают ситуацию использованием таких терминов как «исламские боевики», «воины Аллаха» и т.д., что придает контртеррористической операции в Чечне религиозный характер.

Таким образом, желание командования опереться на РПЦ в деле духовно-нравственного воспитания воинов российской армии оборачивается негативными последствиями для воспитательной работы в виде ксенофобий по отношению к другим религиям, с одной стороны, и использования военно-экономического ресурса Вооруженных Сил и правоохранительных органов для борьбы с инославными религиями (прежде всего с новыми религиозными движениями). В данном случае «православный патриотизм» воспитывается на неприятии иного мировоззрения, способствует русскому национализму и питает великодержавный шовинизм.

Опасность заключается в том, что допускается сама возможность игнорирования Конституции РФ. К сожалению, пример в этом дает высшее политическое руководство, заигрывающее с Церковью²³. Прошедшие годы показали, что религиозный фактор в Вооруженных Силах РФ нередко используется в политических целях. Наиболее явно об этом свидетельствуют документы предвыборного периода. Весной 1996 года вышло распоряжение Президента Российской Федерации от 15 апреля 1996 года № 758 «О разработке статуса полковых священников», а также поручение Правительства о проработке вопроса о строительстве в Белгороде военно-духовного учебного заведения.

Возвращаясь к историческому опыту, необходимо вспомнить, что, несмотря на то, что к началу 1-й Мировой войны, институт военного и морского духовенства Русской армии достиг высшего пика своего организационного и материального развития, он не смог поддерживать высокий моральный дух войск. За всю свою военную историю

98

Россия не знала такого массового дезертирства солдат с фронта, как в 1-ю Мировую войну. Об этом ярко написал в своих воспоминаниях «Пятьдесят лет в строю» русский военный атташе во Франции граф А.А. Игнатьев²⁴.

К сожалению, забыты уроки истории и выводы из нашего дореволюционного прошлого, когда доминирование одной правящей религии и отсутствие свободы вероисповедания, в конечном счете, привело к разрушению государства.

Ныне наша страна опять возвратилась к практике государственно-церковных отношений с опорой на одну конфессию. Положение усугубляют законотворческие тенденции ввести в правовое поле понятие «традиционная религиозная организация» с приданием ей особого юридического статуса²⁵. Таким образом, в системе права предполагается закрепить разные права и льготы для различных религиозных организаций, их деление «по сортам», как когда-то было в царской России («государственная церковь», «терпимые» и «запрещенные» вероисповедания). Чем может быть чреват такой выбор и сотрудничество государства вообще, и его «силовых» структур в частности, для «остальных» судите сами. Например, 30 августа 1996 г. министр внутренних дел А. Куликов подписал с патриархом Русской православной церкви Алексием II Соглашение о сотрудничестве. В нем есть такие слова: "появилась настоятельная необходимость в защите граждан от духовной агрессии". Такого вида правонарушения нет ни в Конституции РФ, ни в Уголовном кодексе. Значит, речь идет о законной деятельности граждан, от "духовной агрессии" которых должна защищать общество милиция. Таковыми, следуя логике документа, оказываются все "неправославные", поскольку в нем далее говорится: "История свидетельствует, что Россия всегда была страной великой культуры и высокой духовности, в которой православие являлось духовной основой уникального Российского многонационального государства. Возвращение российских граждан к исконным духовным ценностям нашло понимание и поддержку в органах внутренних дел".

После принятия Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях» (1997 г.), государственные органы (Администрация Президента РФ, Правительство РФ, Минюст России и др.) разрабатывали подзаконные нормативные акты и методические документы. Вышедшие впоследствии документы (Концепция национальной безопасности, Доктрина информационной безопасности и др.) в качестве некоторых угроз рассматривают «фундаментализм» и «тоталитарные религиозные секты». Не случайно вслед за утверждением Президентом страны Доктрины информационной безопасности министр внутренних дел (МВД РФ) В.Рушайло, посещая в октябре 2000 г. г. Волгоград, заявил: «Милиция и религиозные руководители должны сотрудничать, чтобы противодействовать распространению сект...» - сказал он на

99

встрече с религиозными деятелями²⁶. Он отметил, что обсуждал вопросы сотрудничества в борьбе против сект с Патриархом Московским и всея Руси Алексием II. Таким образом, в последние годы проявилась тенденция к нарушению фундаментальных прав человека в России, где ксенофобия стала возводиться в ранг государственной политики.

Нынешний правовой нигилизм в области военно-религиозных отношений, систематическое нарушение принципа свободы совести может привести к тяжелым последствиям как для армии и церкви, так и для всей страны. Причем церковь сама предлагает использовать себя в политических целях, несовместимых с демократизацией общественной жизни. В церкви все сильнее слышны антидемократические голоса, шовинистически, националистически с националистическими настроенными силами вступает в союз. Все это создает реальную угрозу для узурпации власти правящей сегодня политической и экономической элитой и создания диктаторского военного режима с опорой на православную церковь, придерживающейся феодально-монархических взглядов. Все это будет сопровождаться PR-кампанией в виде опоры на «гражданское общество», роль которого, конечно же планируется отвести «традиционным конфессиям»²⁷ и подконтрольным власти общественным объединениям, получающим от нее значительные льготы и привилегии.

Реализации такого сценария может способствовать ввязывание в международную антитеррористическую коалицию против так называемого «исламского экстремизма», что уже вызвало в России волну исламофобии. Несколько ранее начался процесс ликвидации или переподчинения независимых от власти СМИ, укрупнения и усиления подконтрольных Кремлю политических партий и ослабление иных. С большой долей вероятности можно предположить, что в повестку дня встанет вопрос ограничения гражданских свобод.

Это особенно актуально в силу возможных народных волнений, когда на армию будут возложены полицейские функции, что уже было в октябре 1993 г. (расстрел Верховного Совета России) и в период проведения контртеррористической операции в Чеченской республике. Отношение Церкви по данным вопросам известно. В Обращении Патриарха Московского и всея Руси Алексия II «К православным юношам - призывникам 1995 года» четко прозвучал тезис о необходимости борьбы не только с врагами внешними, но и с врагами внутренними²⁸. Многочисленные факты благословения российских войск православными священнослужителями на «чеченскую войну», ставшие уже системой, благодаря использованию командованием духовенства РПЦ, с одной стороны, и объявление «боевиков» в средствах массовой информации «исламскими фундаменталистами», с другой, придает этому конфликту религиозный смысл (христиански-мусульманский кон-

100

фликт). Необходимо отметить, что РПЦ немало потрудилось над приданием этой военной операции имиджа борьбы за православие.

Таким образом, наблюдаемая сегодня «ползучая клерикализация» отдельных направлений деятельности государственных органов, в том числе Вооруженных Сил, направлена и против общества, и против государства. Поэтому, следует отвергать попытку очередной религиозной идеологизации ВС (в клерикальном виде). Ограничение возможности использования государством и его «силовыми» институтами религиозных организаций в политических целях будет содействовать успеху военной реформы, а, значит, и ускорению демократизации общества в целом.

¹ Русская православная церковь Московского Патриархата является самой распространенной конфессией на территории Российской Федерации и доминирующей церковью, среди христианских конфессий в Содружестве Независимых Государств. Она считается наследницей государственной Российской православной церкви Российской Империи.

² См.: Текущее делопроизводство Министерства юстиции РФ. Справка «Сведения о религиозных организациях, зарегистрированных в Российской Федерации». 1993-2000.

³ См.: Там же.

⁴ См.: Там же.

⁵ См.: Перерегистрация окончена. Будут ли проблемы у религиозных организаций? // Религия и право, № 1, 2001. С.7.

⁶ Генерал-майор А.В.Черкасов в 1996-1997 гг. занимал должность заместителя начальника Главного управления воспитательной работы МО РФ и представлялся, в этот период, к назначению на должность начальника этого Главка. Возглавлял общественный комитет «Церковь и Армия» в Военной академии Генерального Штаба.

⁷ См.: С.А.Бурьянов Сакрализация власти, нарушая права и свободы человека, угрожает конституционному строю Российской Федерации // Право и политика, 2000, № 9. с. 139.

⁸ См.: И.В.Подберезский Где кому молиться? // Религия и право, № 6, 2000. с.19.

⁹ «Отказниками» называют тех юношей, которые отказались от прохождения военной службы по призыву.

¹⁰ «Умма» - община, большая группа людей разных национальностей, но объединенных узами духовного родства и религиозного вероучения в исламе. ¹¹ «Церковно-общественный вестник», 13.02.1997. с.2.

¹² Здесь имеется в виду Русская православная церковь Московского Патриархата (РПЦ МП), возглавляемая Патриархом Алексием II (А.М.Ридигером).

¹³ НГ-Религии, 28.04.1999.

¹⁴ Несмотря на наличие института военных капелланов в ряде армий иностранных государств для России это не приемлемо. Это невозможно ввиду светского характера государства, наличия конфессиональных предпочтений в отношении РПЦ, в результате чего будут проигнорированы интересы верующих других конфессий и исходя из условий социально-экономической и политической нестабильности, наличия межнациональных и межконфессиональных конфликтов.

¹⁵ См.: Религия и право, № 6, 2000. с.19.

¹⁶ «Старообрядчество» («староверы» или «раскольники») возникло в России в результате раскола в Русской православной церкви во 2-й пол. XVII века. Старообрядчество делится на два основных толка - поповцев и беспоповцев. Поповщина делится на согласия: Древнеправославную старообрядческую церковь.(беспопоповское согласие) и Русскую православную старообрядческую церковь (Белокриницкое согласие)

101

¹⁷ «Чеченцами» и «афганцами» на бытовом сленге называют военнослужащих Российской и Советской Армии, которые участвовали в боевых действиях в Чеченской республике и на территории Республики Афганистан.

¹⁸ Ст. 8 Федерального закона «О статусе военнослужащих», ст. 6 Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях» // Новое законодательство России о свободе совести и о религиозных объединениях. Сборник нормативных актов. М., 1999. ¹⁹ Конституция Российской Федерации, ст.14. - М., 1995. С.8.

²⁰ См.: С.А.Бурьянов Правовые основания, сущностное содержание и гарантии свободы совести // Государство и право, № 2, 2001. С.26.

²¹ См.: С.А.Мозговой Особенности развития религиозной ситуации в Вооруженных Силах Российской Федерации (1992-1999 гг.) // Социология и общество. Тезисы Первого Всероссийского социологического конгресса «Общество и социология: новые реалии и новые идеи», 23-30 сентября 2000 г. - Санкт-Петербург, 2000. С.634.

²² См.: С.А.Мозговой Социологический анализ религиозной ситуации в Вооруженных Силах РФ (по материалам исследований 1996 г.) // Религия, церковь в России и за рубежом. Информационно-аналитический бюллетень № 9-10. - М., 1997. С. 115.

²³ Имеется в виду Русская православная церковь Московского Патриархата.

²⁴ А.А.Игнатьев. Пятьдесят лет в строю. М., 1988.

²⁵ В настоящее время подготовлены два проекта Концепций государственно-конфессиональных отношений, в которых употребляется понятие «традиционная» конфессия, а в Государственной думе ФС РФ подготовлен законопроект депутата Чуева «О традиционных религиозных организациях».

²⁶ По сообщениям АПН (Москва), ИТАР ТАСС, «Благовест-инфо» , 6 октября 2000 г. ²⁷ В Российской науке и праве отсутствует понятие «традиционная конфессия». Однако в настоящее время несколькими коллективами авторов (в частности, Российской академией государственной службы при Президенте РФ и Министерством юстиции) разрабатываются Концепции государственно-конфессиональных отношений, в которых предлагается введение в систему права этой категории религий с приданием им особых льгот, привилегий, государственного финансирования и использования в идеолого-воспитательных целях.

²⁷ См.: «Красная звезда», 24 октября 1995 г. Газета «Красная звезда» является официальным печатным органом Министерства обороны РФ.