В конце 1914 г., 19 декабря, в Тифлисе скончался выдающийся русский натуралист Андрей Николаевич Краснов; он умер, давно больной, среди работы, в самый разгар организации им уже большого дела - Батумского ботанического сада, созданного по его мысли и его усилиями. Смерть его прошла почти незамеченной в широких кругах русского общества. А между тем это был очень талантливый человек, всю свою жизнь отдавший научному исканию и общественной научной работе. Память А.Н.Краснова была почтена лишь в главных провинциальных центрах его деятельности - в Харькове и Закавказье. В Петрограде, где слагалась его научная работа и где он до конца жизни не терял научных связей, Географическое общество ничем не почтило его память, хотя в 1880-х годах он блестяще работал в его среде и являлся одним из наиболее своеобразных, самостоятельно мысливших русских географов. И в других ученых обществах столицы смерть его прошла малозаметной. Недавно Харьковское общество любителей природы под редакцией и по инициативе В.И. Талиева выпустило книгу, посвященную А.Н.Краснову; в ней помещены материалы для его биографии и перепечатаны некоторые из его статей, помещенные в старых журналах и газетах^[1]. Эта книга вновь вызывает перед нами облик недавно ушедшего от нас своеобразного талантливого натуралиста.

А.Н.Краснов родился в Петербурге в 1862 г. в культурной донской казачьей семье, в которой были живы интересы литературы уже в течение нескольких поколений. В Петербурге же он провел свои гимназические и университетские годы; здесь сложились его научные запросы, возникли им овладевшие замыслы. Яркая и интенсивная научная жизнь Петербурга того времени (1880-е годы) наложила на него свою печать. Влияние В.В. Докучаева и А.Н. Бекетова, шедшая в это время при Петербургском университете творческая работа в области изучения почв и создания нового направления в почвоведении, исследования живой природы в тесной связи с историей Земли, с характером ее почвенного покрова, определили уклад его научных исканий. Этим стремлениям молодости, явившимся отражением петербургской научной атмосферы, А.Н.Краснов остался верен всю свою жизнь.

Его научная работа, однако, слагалась вдали от Петербурга. В течение ряда лет он объездил весь мир - побывал несколько раз в Азии, как на крайнем Дальнем Востоке - Китае и Японии, так и в тропических и подтропических областях юга - Индии, в Сибири, Центральной и Малой Азии. Он побывал и в Австралии, Полинезии, Северной и Центральной Америке, Северной Африке и Западной Европе. Россию он объехал от севера до крайнего юга и был большим знатоком ее природы, как северной, так и Украины и Кавказа. В конце концов его притянул к себе крайний юг - Закавказье, южное Черноморское побережье. Он считал, что самое красивое, что он видел в области природы нашего государства, представляло даже не Батумское побережье, где он осел в последние годы жизни, но пограничный с Турцией Зачорохский край. Едва ли был другой русский натуралист его времени, за исключением, может быть, А.И. Воейкова, который в равной с ним мере был знаком личными переживаниями с природой разнообразных областей земной поверхности. А вместе с тем каждый знает, что для мыслящего и ищущего исследователя никогда никакая книга не заменит личных переживаний, связанных хотя бы с кратковременным пребыванием среди природы или в новой культурной обстановке. Для географа это равноценно тому, что получает исследователь опытных наук, проделывая опыты и видя их эффекты, а не получая о них впечатления только из описания других, или что получает натуралист-систематик, видя и осязая те объекты, система которых является предметом его мышления. Трудно словами передать, сколько нового, неожиданного переживает этим путем каждый исследователь, какая своеобразная и интенсивная идет при этом творческая внутренняя работа...

Такая научная подготовка, шедшая всю жизнь, была характерна для А.Н.Краснова. она стояла для него впереди других орудий искания, хотя он и пополнял всегда свои знания путем чтения. Значение этой научной работы еще увеличивается тем, что А.Н.Краснов пытался всегда передавать впечатления виденного не только в достижениях своей научной мысли, где они исчезают от постороннего взора; он в блестящих очерках природы и в художественных образах своих впечатлений и переживаний делал их доступными всему русскому обществу. Эти очерки, очень личные и своеобразные, как всегда при этом очень спорные и нередко шедшие вразрез с общепринятыми взглядами и убеждениями (А.Н.Краснов никогда не подчинялся никаким политическим или общественным рамкам), оказывали, однако, благодаря его художественному таланту и глубине чувства жизни и природы, большое влияние в широких кругах читателей. А.Н.Краснов был не только ученым-натуралистом, он был художником, глубоко чувствовавшим красоты природы; в его научном творчестве этот субъективный элемент выдвигался на первое место, нередко в ущерб тем требованиям, которые ставятся наукой всякой передаче достигнутого ученым и которые необходимы для коллективного накопления научных фактов. В то же время он все время держал А.Н.Краснова в атмосфере природы как целого, питал его чувство единства природы, космоса, которое так ярко сквозит в его работах и которое сейчас нередко теряется среди специалистов нашего времени. В связи с этим единством космоса у него было стремление искать все высшего, все более прекрасного в природе, и он не раз говорил, что высшее художественное наслаждение и высшее чувство вечного космоса он переживал ночью в пустыне в восточных областях Сахары. Перед этими впечатлениями блекли для него все другие красоты природы.

Вся научная университетская жизнь А.Н.Краснова прошла в Харькове, где он в университете был первым профессором географии и создал впервые научный географический институт (1889-1912) (1). В Харькове же он наряду с преподавательской и научной работой вел и большую культурную работу: он пытался создать публичный ботанический сад, был в центре научно-популярных курсов для рабочих, читал популярные публичные лекции, одно время принимал деятельное участие в местной прессе, интересуясь и здесь не столько вопросами политики, сколько просветительно-культурными.

В 1912 г. вследствие развившейся тяжелой болезни эта деятельность стала ему не под силу; он вышел в отставку и в сознании близкой смерти с неукротимой энергией употребил остаток жизни на новое культурное создание - на осуществление своей старой идеи: создание в России большого ботанического сада среди подтропической природы. Сад этот не только должен был иметь значение чисто научное, но он должен был явиться всероссийским просветительным учреждением - живым музеем, где, не выезжая из пределов нашей страны, можно ознакомиться с чужой для русского южной природой. Вместе с тем он должен был нести и другую государственную задачу - явиться опытным учреждением для введения новых культур в область влажных субтропиков, входящих в состав нашего государства, т.е. некоторых частей нашего Закавказья. А.Н.Краснов правильно считал, что мы имеем здесь нетронутые огромные силы национального богатства, требующие для своего использования лишь приложения знания и труда. И эту задачу взял на себя человек, знавший, что он стоит на краю могилы. Он не только взял ее на себя, но он ее и сделал. В немногие годы (1912-1914) ему удалось провести ее в жизнь, найти поддержку и сочувствие в правительственных кругах (у А.В. Кривошеина), получить нужное, выбранное им место около Батума (65 десятин), необходимые для начала денежные средства и заложить ботанический сад, который остался лучшим ему памятником. Он умер среди работы в связи с садом и похоронен там же на выбранном им месте, про которое он писал: "Сделайте от моей могилы просеку, чтобы мне видна была Чаква с окружающими ее снеговыми горами, кусочками моря; я там впервые начал работу; там тоже осталась частичка моего я..."

А.Н.Краснов научно работал в областях географии, ботаники, геологии, почвоведения. Несомненно, оценка работ его будет делаться различно в течение хода времени, и разно будут на нее смотреть специалисты. Я следил всю его жизнь за этой работой, с которой не раз переплетались и мои научные интересы, но мои суждения, конечно, не суждения специалиста. Я могу оценивать эту работу лишь с более общей и менее компетентной точки зрения натуралиста, работавшего иногда в смежных областях. Но такая оценка должна иметь право на существование наряду с оценкой специалиста. Надо иметь в виду, что оценка работы А.Н.Краснова специалистами при его жизни была сурова. Натуралист-художник А.Н.Краснов нередко делал совершенно недопустимые в строгих требованиях современной науки промахи, работал быстро, интенсивно и крайне небрежно^[2]. И, однако, при всем том в его научной работе были вечные элементы значительных достижений, и едва ли будущий историк научной мысли русского общества его времени примет без изменения критику современников. То ценное, что заключается в работе А.Н.Краснова, было прежде всего его самостоятельное научное искание, был бросающийся в глаза элемент творчества. Краснов пролагал новые пути в географии растений и собирал всю жизнь факты для создания своего в научной области. Он не шел по чужим путям, он их сам искал. Вместе с тем он пытался дать новый вид географическим обобщениям, давая свою, очень оригинальную попытку рассмотреть облик Земли как проявление единого космического процесса, причем для него человеческая культура неразрывно сливалась с другими проявлениями жизни природы. В этом направлении Краснов был одним из немногих у нас искателей географического синтеза, - того течения мысли, - который так ярок у крупных географов, начиная с Варения в XVII в., или Бюаша в XVIII в., или в XIX в. у Гумбольдта, Риттера, Рихтгофена.

Среди его многочисленных работ, конечно, найдутся многие факты и наблюдения, которыми будут всегда пользоваться научные исследователи, но есть четыре его работы, которые в целом заслуживают и сейчас внимания не только одних специалистов. Это, во-первых, две его диссертации: "Опыт истории развития флоры южной части Восточного Тянь-Шаня" (1889), напечатанная в "Записках императорского Русского географического общества", - блестящая, полная мысли и исканий работа, не потерявшая и до сих пор интереса^[3], и "Травяные степи северного полушария" (1894), напечатанная в "Известиях Московского общества любителей естествознания, антропологии и этнографии". Хотя в этой работе и видны обычные недостатки его исследований, в целом этот труд сохраняет большой интерес до сих пор, и в нем Краснов пытался поставить все еще не решенный вопрос о степях на более широкую основу сравнительно-географического изучения, чем это стояло - да и стоит до сих пор - в русской географической литературе. Кроме этих двух больших работ, заслуживают внимания его "Чайные округи субтропических областей Азии" (Культурно-географические очерки Дальнего Востока, I-II. 1897-1898)^[4] и "География растений" (Основы землеведения, IV, 1898). В сборнике, посвященном Краснову, В.И. Талиев дал, как специалист, очень интересную оценку этого последнего большого труда А.Н.Краснова, совпадающую с общими впечатлениями натуралиста-неспециалиста. В этом труде собраны результаты многолетней самостоятельной мысли и работы в этой области, и нельзя не пожелать осуществления предложений В.И.Талиева о переиздании этого недооцененного в свое время труда, сделавшегося к тому же библиографической редкостью^[5].

В этой последней большой работе А.Н.Краснов является не только ученым, но и блестящим художником слова. В ней он дает картины природы, равные которым удавалось дать немногим натуралистам. Такие же художественные очерки природы мы находим и в других работах А.Н.Краснова, и было бы правильно, если бы и они были извлечены из забвения из старых периодических изданий, которых никто не касается на полках библиотек.

Нередко в наш век точного знания мы смотрим с излишней небрежностью на художественное творчество в научном искании и в научной литературе. Мы забываем, что это творчество не только является элементом, помогающим открывать научную истину, но что оно и само по себе представляет великую ценность, имеет значение независимо от того, что достигается благодаря ему при решении научной задачи. Художественное творчество в работах натуралиста играет не меньшую, если не большую роль, чем та, какую оно играет в работах историков. Художественные описания природы или воссоздания ее процессов могут быть сравнены с двумя сторонами художественного творчества, историка - как с той, которая проявляется в воссоздании историком образов прошлого или портретов его деятелей, так и с той, которая проявляется в записках и воспоминаниях, исторически точно воспроизводящих настоящее, дающих материал для историка в будущем.

То же самое мы имеем и в художественной работе натуралиста. Больше того: в вечно сменяющемся ходе времени картина природы или ее части, воспроизводимая по-живому натуралистом, быстро и неизбежно принимает характер записок о прошлом; она приобретает иногда через одно поколение уже главным образом исторический интерес, не отвечая действительности. Чем выше художественный талант, чем шире и глубже захвачена область природы, тем значительнее важность данного произведения как исторического памятника о недавнем прошлом Земли. Такое прошлое рисуют для нас старые путешественники, описывавшие ими виденное в странах, после них совсем изменивших свой облик, например, такие художники-натуралисты, как Гумбольдт или Одюбон в Америке. С ходом времени их описания дают нам картины не существующей, а существовавшей природы. Но даже для каждой мало изменившейся местности картина природы художника-натуралиста меняется с каждым поколением, так как каждый натуралист видит в ней новое и не видит того, что увидит его потомок. Ибо видение природы, особенно натуралистом, отражает в себе всегда психический уклад художника. В связи со своей духовной личностью или с состоянием знаний в свою эпоху натуралист дает нам ту или иную картину одного и того же природного явления, подобно тому как живописец разной эпохи и разного настроения совершенно разно рисует одну и ту же великую картину природы.

В каждом таком научном описании природы есть лирический элемент. Он виден в нем даже тогда, когда личность автора нигде не выступает явно. Уже по одному этому картина природы вечно меняется в сознании человечества даже тогда, когда она дается не поэтами или художниками, но учеными. Но она и сама по себе меняется, помимо изменения человеческой личности или ее среды.

Среди ученых-художников, давших нам картины природы их времени и их понимания, А.Н.Краснов занимает своеобразное и большое место. К сожалению, мы его сейчас оценить не можем. Ибо для нас вся работа этого рода, сделанная русскими натуралистами, является еще мертвой; она еще погребена и не оживлена историческим знанием. Их работы скрываются в тиши библиотек, труднодоступны, не изданы и не сравнены. Было бы сейчас важным и хорошим делом, если бы были изданы и собраны не только недавние, еще нашей памяти, картины природы, данные Красновым, но и забытые труды его предшественников начиная с XVIII в.^[6] Только тогда придет время для оценки этой стороны научного творчества А.Н.Краснова, станет ясным его положение в категории научных изысканий, своеобразие и самостоятельное научное проникновение в космос его личности (3).

1916

^[1] Профессор Андрей Николаевич Краснов (1862-1914). Сборник под редакцией приват-доцента Харьковского университета В.И.Талиева. Харьков, 1916, 224+3с. В сборник помещены: портреты и виды, статьи о Краснове как ученом и общественном деятеле В.И.Талиева, А.М.Покровского, В.Томенко; воспоминания о нем Г.Генкеля, В.И. Вернадского, И.Чепурного, Д.Конева; указатель (неполный, но большой) его статей; несколько писем Краснова и пять его статей. Харьковское общество любителей природы (Харьков, Чернышевская, 82) открыло подписку на фонд имени А.Н.Краснова "для выдачи пособий на исследование местного края".

^[2] См. совершенно правильные, ничего не скрывающие замечания В.И.Талиева. - Профессор Андрей Николаевич Краснов, с.50.

^[3] Профессор Андрей Николаевич Краснов, с.52 сл.; И.В. Мушкетов. Туркестан, 1915, I, с.241.

^[4] Особенно 1-й выпуск.

^[5] Было бы желательно его издание в том же виде, как издан недавно Географическим обществом труд И.В.Мушкетова "Туркестан" (1886; переиздан в 1915). В тексте его исправлены в примечаниях ошибки и неправильности, а в приложении доведен обзор знаний до 1914 г. На желательность такого переиздания указывает и Н.И. Кузнецов в своих воспоминаниях о А.Н.Краснове в "Вестнике русской флоры" [Юрьев], 1916, [т.II, вып.3] (2).

^[6] Было бы желательно издать библиотеку старых русских натуралистов, давших картины природы в XVIII-XIX вв., начиная, например, с работ Гмелина-старшего (например, его введение в "Флору Сибири") и Крашенинникова. Конечно, художественное их значение иногда невелико, но элемент художественного воссоздания у них всегда есть. В этой библиотеке могли бы получить место многие, нередко забытые работы, рассеянные сейчас в никем не читаемых журналах. Можно было бы отметить тут три разных течения: 1) описания небольших уголков природы того типа, который так ярко сказался в истории английской культуры со времен Уайта в XVIII столетии (например, для XIX в. работы С. Аксакова, М. Богданова, О.Игнатьева и других), 2) описания природы разных мест России и 3) описания чуждой России природы, переданные русскими натуралистами. В этих двух последних течениях научно-художественного творчества ярко выдвинется и работа А.Н.Краснова